Читать книгу Романс со Зверем - Наталия Лебедева - Страница 2

Все герои и события романа являются вымышленными, любое сходство считать случайностью.

Моему папе с нежностью!

Я верю, что ты слышишь!

Аня стояла перед дверью в кабинет командира части, точно зная, что решение принято и обратного пути нет. Шел 2007 год. Вторая Чеченская кампания еще не была официально закончена, ее отголоски докатывались и до Центральной России. Несмотря на то, что активных боевых действий не было, напряженность все же сохранялась. Несколько воинских частей, разбросанных по границе с Чечней, остро нуждались в кадрах, но мало кто туда рвался.

Раздался звук селектора: – Акимова подошла? Пусть заходит.

Подполковник Евстигнеев стоял у стола, что-то машинально переставляя с места на место.

– Значит, окончательно решила? – спросил он, не отрываясь от своего занятия.

Она всегда не любила эту его привычку не смотреть в глаза собеседнику.

– Заявление подписано. Я согласна на перевод.

– Насчет заявления – это был вопрос времени. Никогда не сомневался, что ты не усидишь здесь долго. Я по поводу перевода именно в эту часть. Все-таки граница с Чечней… Это окончательное решение? Ты едешь?

«Не похоже, чтобы он меня усердно отговаривал!» – подумала Аня про себя. Ей всегда казалось, что никто к ней здесь серьезно не относится: так пересиживает, пока что-то лучшее не подвернется или замуж не выйдет.

– Да! – просто ответила девушка.

– Хорошо! – сказал Евстигнеев с облегчением и, как ей показалось, благодарностью в голосе, – значит, поступаешь в часть к полковнику Быстрову… – тут он впервые оторвал взгляд от стола и уставился в ожидании ее реакции, которая не замедлила себя ждать.

– Товарищ подполковник, я хотела бы…

– Я бы тоже много чего хотел, – жестко прервал ее Евстигнеев. – Особенно оказаться сейчас на пенсии, а не разгребать это дерьмо. Ты не на курорт едешь, поэтому «санаторий» выбирать не приходится! К тому же мне не улыбается перспектива получить нагоняй от старого вояки. Вопросы есть? – сухо закончил он.

– Нет, товарищ подполковник. Разрешите идти?

– Иди. Анна! – услышала она уже в дверях. – Это граница, девочка. Не знаю, зачем ты туда едешь, но будь осторожна. Если ты будешь под начальством Быстрова, всем будет спокойнее. Иди!

Она резко развернулась на каблуках и вышла.

Вернувшись в свой кабинет, Аня открыла окно и оперлась на решетку. В помещение проник запах черемухи и чириканье птиц. Стояла середина мая. Как быстро все возрождается к жизни, стоит только появиться первым лучам солнца. Вот и ее в этом мае потянуло не домой, а из дома. Улететь, уехать, убежать. Под окном группа некурящих, но активно принимающих участие в курении других, быстро увеличивалась в размерах. До нее долетел смех Лены – делопроизводителя из штаба. Да, эта умела собирать вокруг себя мужские компании, а на себе завистливые взгляды женщин. Из созерцания Аню вывел телефонный звонок.

– Акимова!

– Анька, ну что? Была у начальника? Подписал? – в трубке зазвенел голос Татьяны, бухгалтера их части и по совместительству ее подруги.

– Да. Заявление подписано. На следующей неделе уезжаю.

– Ну, ты отчаянная. Может, передумаешь еще? Как я тут без тебя? А эта идея с переездом на границу вообще бред сумасшедшего. Готики захотелось? – Таня одна растила четырнадцатилетнего сына и частенько прибегала к его жаргону.

– Танюш, извини, но столько дел накопилось. Надо еще с судебными разобраться. Давай вечером встретимся. Приходи ко мне.

– Если я приду к тебе с бутылкой вина, быстро мы не закончим, а дома у меня за это время может появиться куча всякой «нечисти» в виде дружков моего сына. Нет, уж лучше вы к нам…

Следующая неделя пролетела в суматохе сборов перед отъездом, передаче дел новому сотруднику и оказании моральной поддержки второй подруге Лизе во время краха отношений с очередным «мужчиной всей ее жизни».

В последний день на рабочем месте Аня только и делала, что принимала наставления и пожелания от коллег по «цеху», среди которых были в основном надежды на скорейшее возвращение живой и невредимой.

Последним ее напутствовал подполковник Евстигнеев. Он никогда не отличался красноречием, но как командир части не мог не поучаствовать в коллективных «проводах». Собственно говоря, вся его речь заключалась в пожелании найти свой путь в жизни после этого переезда. «Потому что надеяться на то, что ты найдешь там мужа, не стоит. Художники, писатели и астрономы на Кавказ и в Чечню не едут. А за дипломатом тебе придется самой отправиться в Москву, что, как мне кажется, ты и сделаешь после этого!» – широко улыбаясь собственной, как ему показалось, удачной шутке, заключил он.

– Всегда обожала его «тонкое» чувство юмора! – услышала Аня в ухе дерзкий шепот Татьяны.

Когда наконец две бутылки вина были опустошены и съедены все фрукты за ее здоровье, Аня смогла вернуться в свой кабинет за вещами. Стоя посреди комнаты с коробкой в руках и оглядывая унылые стены с полосатыми обоями, на нее вдруг накатила ностальгия и предчувствие чего-то необратимого. Два с лишним года она посвятила этой части, причем действительно отдавалась работе, а не как многие считали просиживала время. И все же ощущение того, что она не в своей тарелке никогда не покидало ее. По мнению многих, да и ее собственному, она ведь построила неплохую карьеру для своего возраста и претензий их провинциального городка. Пять лет Аня отработала в УВД города, дослужилась до звания капитана, несколько грамот от руководства и отличное личное дело. Но вот ее ли это заслуга? Закончив школу с золотой медалью и Юридический институт с красным дипломом, она всегда ощущала властную и направляющую руку полковника Быстрова. Николай Павлович Быстров – полковник Вооруженных Сил РФ, выходец из спецназа, побывавший наверное во всех «горячих точках», а ныне командовавший спецчастью на границе с Чечней. Для нее он был просто дядя Коля, как она привыкла называть его с детства, старинный друг отца и ее крестный. Их было трое закадычных друзей, трое солдат: он, ее отец и дядя Сережа. Все после армии пошли по стопам военного, но таких высот как Быстров не достиг никто. Отец после двадцати лет службы ушел в торговлю, а дядя Сережа последние десять лет проработал в местном военкомате, пять из которых он возглавлял его, а затем открыл небольшой бизнес совместно с единственным сыном, который не разделял его любви к армии.

Разбросанные по разным городам, они не переставали дружить. Два раза в год, чтобы не случалось, они встречались для того, чтобы отметить два «святых», как они называли, для них праздника: День Победы и День подразделений специального назначения Вооруженных Сил России. Только этот День Победы 2007 года Аня встретила в кругу коллег. Папы не стало полгода назад. После этого жизнь не изменилась, нет, но шаткий мир, который она пыталась создать внутри себя начал потихоньку бунтовать и распадаться. Она вдруг явственно почувствовала необходимость бежать, бежать куда глаза глядят, бросить все и отдаться власти своих желаний, своих стремлений. А чего она хотела? На этот вопрос ответить было труднее всего. Ей было двадцать восемь лет. Она до сих пор жила с родителями, крестила детей своих подруг и строила карьеру, в которой не видела будущего. Наверное, это было неизбежно, раз уж она была единственным ребенком в семье и единственной, к тому же самой младшей, девочкой среди детей троих старых неразлучных друзей. У дяди Коли было двое сыновей. Старший Егор пошел по стопам отца и ему прочили блестящую карьеру. Четыре года назад у него родился сын Николай, которого назвали в честь деда, и тот в нем души не чаял, хотя и виделся с внуком редко. У второго сына Ярослава, которого кстати дядя Коля сватал в мужья Ане, перспектива будущей карьеры в армии не вызывала радужных эмоций. Он закончил Юридический институт с красным дипломом, вручил его отцу и вместе с двумя друзьями, не без помощи Николая Павловича, конечно, открыл небольшую строительную компанию и продолжал, как и прежде в институте, разбивать девичьи сердца. Собственно вот в такой мужской компании выросла Аня. Ее мама Александра Ильинична была прирожденным педагогом, преподавала по классу фортепиано в Школе искусств. Аня, будучи единственной дочерью, не могла не получить музыкального образования, но и здесь как всегда не обошлось без отцовского слова. Девочка пошла не в класс фортепиано, а в класс гитары. Отмучив инструмент полгода, она поняла, что ей это не по душе, но продолжала заниматься еще полтора по настоянию мамы, которая видела в ней потенциал. Через два года трудов, слез и мозолей на пальцах ее неожиданно спас перевод отца в другой город, где музыкальное образование дочери было отложено на «недолгий» срок, которому так и не суждено было наступить. Сначала мама долго не могла найти работу, потом отец ушел со службы и пытался найти себя в жизни, переходя из одной организации в другую и нигде долго не задерживаясь. Жили они небогато, и однажды Аня продала свою ненавистную гитару, чтобы купить маме подарок на День рождения, а заодно, чтобы больше не возвращаться к разговорам о продолжении обучения. Хотя во время учебы в институте, музыкальные навыки помогли ей с легкостью влиться в студенческий коллектив. Ребята часто приглашали ее на свои посиделки, но больше как участницу музыкальных выступлений, а играли они для других девочек. В мужской компании Аня всегда чувствовала себя свободно, то ли в силу того, что росла среди мальчишек, то ли потому что отец воспитывал ее достаточно строго, если не сказать по-спартански: утренние пробежки в парке, зарядка на свежем воздухе, закаливание организма. Поэтому Ане всегда было проще дружить с мальчиками, играть в «войнушку» и лазать по деревьям. Она считала, что мужчины более искренни в своих желаниях, честны по отношению к себе и другим. С девочками дружба не особо ладилась. В старших классах школы, куда ее перевели после их очередного переезда, дети были собраны по территориальному признаку, и в их компанию со своим музыкальным слухом и любовью к литературе она так и не смогла влиться. Зато в детских набегах на соседские огороды и прыжкам по гаражам у нее появился верный друг Митька, с которым они были неразлучны. Пока Митьке не стукнуло шестнадцать лет и он не поступил в техникум, где превратился в красивого молодого парня и стал тайной любовью всех местных девчонок. Теперь они с ним виделись редко, и все новости о его жизни, а точнее сводку по новым «жертвам» неразделенной любви к нему, Аня получала от его младшего брата Жени, которому, как ей всегда казалось, она очень нравилась, но он стеснялся разницы в возрасте и зоркого взгляда дяди Лени, ее отца. Когда Аня после окончания института вернулась домой, то узнала, что Митя женился и скоро станет папой, чему она была очень рада, но поздравить лично побоялась, хотя до сих пор интересовалась его жизнью. Правда, сведения о Мите поступали все реже, Женя ушел служить в армию и задержался там надолго.

Все эти мысли и воспоминания картинками пронеслись в ее голове, пока она стояла, уставившись в окно своего бывшего кабинета. Из оцепенения ее вывел звонкий голос Тани. Как ей это удается?! Ей бы на «Скорой» работать, людей в чувства приводить.

– Ты чего копаешься? Поехали, отвезу тебя, помогу вещи собрать.

Аня знала, что помощь в сборе вещей будет заключаться в наставлениях по поводу общения с молодыми офицерами умудренной жизнью женщины. Как она ухитряется в свои тридцать восемь выглядеть на тридцать и бегать на свидания с двадцатипятилетними парнями? Замуж Татьяна больше не собиралась. «Единственный мужчина, которому позволено пить мою кровь, это мой сын. Что он талантливо и делает. Кровосос мелкий!» – всегда говорила она, собираясь на очередное свидание.

Бегая по квартире в одной футболке и периодически спотыкаясь о разбросанные вещи, Аня стойко, но одним ухом выслушивала Танину тираду.

– Ты пойми, подруга! В мужчине главное что?! Надежность! Чтобы он интересы семьи ставил превыше своих собственных, чтобы строил не свою карьеру, а будущее семьи. Потому что, как правило, когда их карьера заканчивается, а заканчивается она рано, он ни гвоздя в доме прибить, ни в магазин сходить не сможет. Звание не позволяет. Звезды всю жизнь на плечи давить будут. Так что эти вояки – народ не надежный. И любимая женщина у них одна и на всю жизнь, это Родина. Ну, еще золотая звездочка в стакане с водкой. По сути своей это те же маленькие мальчики, не наигравшиеся в войну в детстве. Они любят покорять вершины, брать силой города, а дальше слава, почет и уважение. А ты – офицерская жена с сопливыми детьми на руках и в кастрюлях. И таких, как ты, у него будет в каждой части по «штуке». Правильно сказал Евстигнеев: офицеры это не твое. Тебе нужен кто-то с тонкой душевной организацией, как минимум кандидат наук или историк.

В очередной раз споткнувшись и больно ударившись коленом о подлокотник дивана, на котором восседала «семейный психолог» Татьяна, Аня к своему удивлению обнаружила за ним нижнюю часть от своей пижамы: короткие шортики с цветами сирени на них.

– Это что? – вырывая их из рук подруги, поинтересовалась Таня.

– Шорты от моей пижамы!

– То есть ты в этом собираешься спать? – растягивая их двумя пальцами, не унималась Татьяна. – Ты ничего не напутала? Не в монастырь едешь. Ты этой бабушкиной сиренью всех мужиков на расстоянии ста километров распугаешь!

– Ты мне только что сама прочитала лекцию о тяжелых буднях офицерской жены, а теперь одежду для соблазнения выбираешь? – не без усилия, но со смехом, Ане все-таки удалось собрать пижаму воедино и погрузить ее в чемодан.

– А кто тебя замуж выдает? Я как раз хочу предостеречь тебя от этого шага в пучину бытовухи. Но вот «курортный роман» – это то, что тебе сейчас нужно. Курорт, конечно, так себе. Но ощущение опасности, запах пота и звуки выстрелов только придадут пикантности этой поездке. И через несколько месяцев ты снова свободная женщина, не ищущая приключений, но готовая к серьезным отношениям.

– Ты действительно не понимаешь куда я еду? Это ведь уже не война, это хуже. Хуже, потому что коварнее, злее. Там нет романтики, только жестокость, подлость и предательство. И вот туда я еду. Господи, зачем я туда еду?! – бессвязно закончила она.

– А зачем ты туда едешь?

– Зачем? – Аня вдруг резко остановилась посреди комнаты с кроссовками в руках. – Зачем? – повторила она машинально. Потом медленно опустилась на подлокотник дивана. – Понимаешь, когда папы не стало, я вдруг почувствовала, что жизнь закончилась. В смысле, не вся она, а ЭТА жизнь закончилась. Что нужно что-то менять, точнее все. Потому что, то чем я жила прежде это не мое. Я пошла в музыкальную школу, чтобы не обидеть маму, поступила в Юридический институт, потому что об этом мечтал папа. А теперь я только и слышу от всех: «Почему ты не счастлива?», «Когда ты уже выйдешь замуж?» А я себя в этой жизни найти не могу, не то что мужа… И согласилась я на перевод, потому что ухватилась за этот шанс все резко поменять. Я вообще больше не планирую возвращаться в этот город. Он мне так и не стал родным. А после того, как я отправила маму на родину к ее сестре, меня здесь вообще ничего не держит. Ну, кроме тебя, конечно! – спохватилась она. – Кто мне будет давать бесплатные женские советы на все случаи жизни?

Они захохотали и обнялись.

На следующее утро Таня провожала ее на вокзале. Еще раз выслушав несколько наставлений по поводу того как вести себя с мужиками и не встревать ни в какие передряги, а держаться ближе к штабу и кухне, чтобы окончательно не превратиться в доходягу, Аня заключила свою подругу в объятия.

– Послушай. Сегодня я снова позвонила маме, сообщила, что домашний телефон я отключила, как она давно и хотела. Правда, она сказала, что сейчас, когда она у родственников за тридевять земель, а я здесь одна, я поступила опрометчиво. Но что сделано, то сделано. Буду звонить с сотового. Не забудь: о моем переезде особо не распространяйся. Городок у нас маленький, сразу все разнесут и до мамы слухи дойдут. Как только я устроюсь там и пойму что остаюсь, я сразу ей все расскажу. На границу же она не прилетит? Наверное… Хотя она может..! В общем, не подведи меня! Главное, чтобы она сейчас ничего не узнала. Не поймет! – закончила Аня и в это время объявили посадку.

Они снова обнялись и Таня даже умудрилась всплакнуть, но Аня резко прервала ее: – Ну, не начинай. Не сына в армию провожаешь!

На вокзале ее встретил молодой ефрейтор с широкой улыбкой, которая редко сходила с его лица, судя по крупным морщинам, резко выделяющимся на темном загаре.

– Да, артиллерия прибыла не тяжелая, – весело заметил он, подхватывая чемоданы и мимолетом разглядывая Аню. – И кем же вы к нам приехали?

– Юрисконсультом в штаб.

– Ах, вон что! Ну, такие кадры нам нужны, – с язвительной усмешкой заключил он.

После утомительной дороги и местной жары у Ани сильно разболелась голова и она не была настроена на дружескую болтовню. Поэтому, когда ее новый знакомый укладывал чемоданы в машину, она была очень рада откинуться на сиденье, закрыть глаза и притвориться спящей. Через некоторое время ее действительно укачало. Когда они подъехали к КПП части, девушка чувствовала себя чуть лучше.

Миновав КПП, она принялась осматривать окрестности из окна автомобиля.

– Курорт! – услышала она все тот же веселый голос водителя. – И чего вас сюда на приключения потянуло? Здесь мужики-то не многие выдерживают.

Вид, представший ее глазам, действительно был жутковатый: «колючка», решетки, дневальные с автоматами и в бронежилетах. Но посреди всей этой настоящей военной атрибутики, то тут, то там обновлялись флаги, красились бордюры, разбивались клумбы. «Как к празднику готовятся!» – подумалось Ане.

– Через две недели День нашей воинской части. Юбилей! – ответом на ее молчаливый вопрос прозвучал голос «извозчика».

«Господи, я слишком громко думала или они тут и мысли пеленгуют?! А вообще, молодец, Аня, приехала с корабля на бал!»

Машина остановилась, как она догадалась, у общежития. Не успел водитель открыть дверь, как к нему подбежал молодой солдат, и, отдав честь, что-то быстро протараторил.

– Потому что предупреждать нужно! – проворчал ефрейтор, возвращаясь на водительское кресло. – Велено вас к полковнику Быстрову доставить!

– Сейчас? – машинально переспросила девушка.

– Нет, после ужина и чайной церемонии!

Аня хотела съязвить, что как раз об этом и мечтала по прибытию, а заодно и переодеться с дороги, потому что выглядела она не лучшим образом, но решила не вступать в конфликт с «обидчивым таксистом», как она тут же окрестила его про себя. Привычка характеризовать людей в двух словах появилась у нее еще в детстве. Дядя Коля был «Добрый Гулливер», потому что «всем помогал и защищал людей», как объясняла это Аня.

Ожидая в приемной Николая Павловича, Аня успела познакомиться с его милым делопроизводителем, выполняющим функции практически секретаря. Благодаря выдающимся заслугам полковника Быстрова он мог себе позволить некоторые «излишества», на которые командование закрывало глаза. «У них тут все какое-то „специальное“! Наверное, скоро я к этому привыкну!» – пронеслось в голове у девушки. Ольга Федоровна была женщиной сорока пяти лет, но выглядевшей чуть старше вероятно из-за сильного загара на лице.

«Видимо, они здесь все похожи на племя туземцев под палящим солнцем. Интересно, что будет со мной?» – подумала Аня, посмотрев на себя в зеркало.

Женщина, перехватив ее взгляд, тактично заметила, что такие белокожие, как она, здесь быстро обгорают и порекомендовала зайти в местный магазин за «чудо-кремом» от загара. Потом посмотрев на изможденное долгой поездкой лицо Ани, Ольга Федоровна без лишних предложений и вопросов, налила ей холодный чай, попутно объяснив, что только им она в жару и спасается. Аня с благодарностью приняла чашку и нарекла ее про себя «мать Тереза», что кстати очень шло ее загорелому с первыми морщинками лицу.

Решив не афишировать свои давние отношения с Николаем Павловичем, Аня все же осмелилась поинтересоваться:

– У полковника совещание?

– У него всегда совещание, – с печалью в голосе изрекла Ольга Федоровна. – Но сейчас у него ОН! – многозначительно добавила она.

И не успела Аня открыть рот, чтобы задать логичный вопрос кого Ольга Федоровна называет так абстрактно и благоговейно, как дверь кабинета Быстрова открылась, и из него быстрыми шагами вышел ОН. Это был молодой мужчина, еще более загорелый, чем все остальные, что свидетельствовало либо о частом нахождении под солнцем либо о длительном проживании в этой местности, но скорее и о том и о другом. Первое, что бросилось Ане в глаза, это его красивый волевой подбородок. «Да, не с того Боттичелли1 портреты писал!» – подумала она про себя. В это время офицер бросил на нее безразличный взгляд и вышел из приемной. В спину ему полетел загадочный вздох делопроизводителя.

– Бывают же мужчины! Все при нем, а бабы рядом нет! – философски изрекла Ольга Федоровна.

– Так может и не надо? – сама не зная почему, вдруг в той же манере ответила ей Аня.

– Ему видимо не надо, а в части все девки по нему сохнут, даже те, кто уже не в девках! – потом вдруг выйдя из задумчивости, она схватила трубку селектора: – Николай Павлович, Акимова ожидает в приемной.

В селекторе затрещал знакомый голос: – Пусть войдет!

Аня открыла дверь и переступила порог.

– Нюта, девочка моя!

Всю жизнь она ненавидела это то ли имя, то ли прозвище и всегда стеснялась ему об этом сказать. А он называл ее так с самого детства, с тех пор как она маленькая знакомилась с ним, протягивая пухленькую руку и коверкая свое имя. И вот сейчас, как никогда Аня была рада услышать его, услышать такой родной голос и побыть в его объятиях. Мужчина по-отечески прижал ее к груди и поцеловал в лоб.

– Не могу сказать, что рад тебя видеть здесь, но не удивлен точно. Зачем ты приехала? А, сорванец? – голос его стал жестче.

Услышав еще одно свое детское прозвище, она не смогла сдержать улыбки.

– Это мое решение… и, – она чуть помедлила, чтобы голос не дрогнул, – этого бы хотел папа.

Николай Павлович снова заключил ее в объятия. Она и забыла какой он высокий и сильный. Последний раз они виделись на похоронах отца, но тогда он приезжал на пол дня и в такой обстановке совсем не было времени даже на разговоры. Для нее все прошло, как в бреду. Он помог им все устроить и сразу же отбыл в часть. Она даже не успела проводить его на вокзал.

– И потом Вы приложили все усилия, чтобы я попала именно в эту часть под ваше чуткое руководство.

Вторя ей, он тихо ответил: – Так бы хотел папа!

Они, молча, улыбнулись друг другу, разделяя общую боль.

– Я поселил тебя в общежитии для семей. Надеюсь, ты не против, но так тоже будет спокойнее.

Аня хотела возразить, но осеклась, увидев его заботливый взгляд. Он смотрел на нее, как отец, и она поняла, что для него это очень важно. После смерти жены он остался один, сыновья устраивали свою жизнь. Конечно, они заботились о нем, ругали за то, что не бросает службу, но другой жизни он не знал, да и не желал себе. Настоящий солдат!

– Сегодня устраивайся, отдыхай, а завтра с утра на совещании обсудим план действий, – заключил Быстров, передавая ей ключи от квартиры. – Если что-то понадобиться, не стесняйся. Но ты ведь не будешь просить у меня! – вздохнул он. – Поэтому можешь обращаться за помощью к Ольге Федоровне. Она у нас тут «Серый кардинал», второй человек после меня и первый после Бога.

Получив подробный инструктаж от Ольги Федоровны, и клятвенно пообещав ей, завтра забежать на чашечку холодного чая, Аня направилась в сторону общежития. Она шла быстрым шагом, желая как можно скорее добраться до квартиры, переодеться и наконец принять душ. Проходя мимо магазинчика, она вдруг вспомнила рекомендации делопроизводителя по поводу покупки крема от загара. Около входа девушка остановилась в сомнениях. Зайти сейчас, несмотря на потрепанный внешний вид, или лучше после того, как она приведет себя в порядок? Объявление на двери магазина о закрытии на учет после двух часов, решило все за нее. Взглянув на небо, на котором не было ни облачка, и, вспомнив все свои неудачные попытки загореть в прошлом, она твердо решила, что крем ей понадобиться уже завтра утром. «Была не была. Меня здесь все равно никто не знает!» Кивнув в такт своим мыслям, она открыла дверь и уверенно зашла внутрь. У кассы стоял офицер и откровенно заигрывал с продавщицей. Постояв за его спиной с минуту, Аня решила, что пора действовать.

Тактично кашлянув, она громко спросила: – Простите, Вы уже определились с выбором? – и, не дожидаясь ответа, проскользнула к кассе.

Продавщица, молодая девушка лет двадцати трех с миловидным лицом и точеной фигуркой, была явно не довольна появление Ани и не пыталась этого скрыть.

– Что вам? – сухо спросила она.

– Будьте добры крем от загара. К сожалению, не знаю его названия. Мне его рекомендовала Ольга Федоровна.

– Понятно! – прервала ее продавщица. – Вам нужен этот с защитой 50+ для такой светлой кожи, как у вас.

Аня поблагодарила ее, расплатилась и, уже убирая крем в сумочку, услышала над собой бархатный мужской голос с нескрываемым сарказмом.

– Бледнолицым я бы посоветовал взять сразу две банки крема и запастись сметаной. В нашем климате она может пригодиться.

Аня резко повернулась, намереваясь поблагодарить советчика в такой же манере, как вдруг, вскинув глаза, она поняла, что перед ней стоит ОН. Точнее он стоял здесь все время, что она покупала этот злосчастный крем. Это он флиртовал с продавщицей, когда она грубо прервала их.

– Спасибо за совет! – выпалила Аня, заливаясь краской, и пулей вылетела из магазина.

По дороге в общежитие она ругала себя на чем свет стоял за малодушие. Всему виной усталость и головная боль. Если бы не ее вялое состояние, она бы ему ответила куда идти со своими неуместными советами. Быстро шагая по тропинке и полностью поглощенная планом мести, девушка не заметила молодого офицера, идущего ей навстречу. Когда они поравнялись, парень, бросив на нее взгляд, вдруг резко остановился и хотел что-то сказать, но Аня даже не посмотрела на него, как впоследствии и не обратила внимания на то, что офицер еще долго стоял с улыбкой на лице, глядя ей вслед.

Найдя свою квартиру под номером 9 на первом этаже, она вошла внутрь и облегченно выдохнула: наконец-то можно отдохнуть и привести в порядок себя и свои мысли. Бросив сумку и ключи на небольшую полочку в прихожей, она сняла кроссовки и пошла осматривать владения. Квартирка оказалась небольшой, но с недавно обновленным ремонтом, что подтверждал запах только что высохшего обойного клея.

«Не иначе как Палыч постарался!» – подумала она. Но больше злиться она была не в состоянии. Все, чего она сейчас страстно желала, так это оказаться под струями теплой воды. Быстро распаковав чемодан, она достала оттуда свою любимую пижаму с сиренью.

– То, что нужно! – громко сказала она, представляя перед собой полное ужаса лицо Татьяны. Это ее рассмешило и она направилась в ванную.

Здесь тоже не обошлось без заботливой руки полковника Быстрова. Подойдя к унитазу и обнаружив, что он новый, она мысленно вознесла хвалу Всевышнему и пожелала здоровья своему благодетелю. Ванна видимо не шла в комплекте с унитазом, зато была до блеска надраена, как и кафель на стенах. Оставив обследование своего жилища на потом, она быстро разделась, включила душ и позволила теплым струям воды свободно течь по телу, смывая все пережитое за этот день.

Выйдя из ванной, девушка принялась разбирать чемодан, но заметив постельное белье, лежавшее на краю кровати, она решила расстелить его. Заправив простынь, она растянулась на ней во весь рост и закрыла глаза. Когда она снова их открыла, солнце уже клонилось за горизонт. Аня поняла, что проспала несколько часов к ряду. Рабочий день был закончен и это ее как-то успокоило. Она прошла на кухню и поставила чайник, попутно заглянув в шкаф и обнаружив там чай, кофе и коробку конфет. Перекусив, чем Быстров послал и разобрав свои вещи, Аня снова посмотрела на часы. Было десять часов вечера. Свет ей включать не хотелось. Она завела будильник на час раньше обычного и отправилась в кровать. «Теперь не усну!» – подумала девушка и закрыла глаза. Через полчаса она спала крепким спокойным сном.

На следующее утро, встав пораньше, Аня убедилась в благотворности здорового сна: голова не болела, усталость как рукой сняло. Позавтракав привезенной из дома «московской» булочкой, она намочила волосы водой по всей длине и немного отжала их полотенцем. Через 20 минут ее естественная кучерявость взяла свое, волосы лежали красивыми каштановыми волнами. Девушка набросала легкий макияж, погладила костюм и достала свои любимые босоножки на небольшом каблуке, что придавало ей уверенности. Она всегда немного комплексовала из-за своего роста. Для женщины, не претендующей на модельную карьеру, у нее был нормальный рост: 167 сантиметров. Но проведя детство с такими «богатырями» как братья Быстровы и догоняющим их сыном дяди Сережи, она чувствовала себя не комфортно. Особенно после того как они дали ей прозвище «мелкая», скорее в силу возраста, чем роста, но ее это все равно обижало.

Подумав, что лучше придти раньше, чем опоздать, она посмотрела на себя в зеркало, осталась довольна увиденным и вышла из квартиры. Общежитие проснулось и превратилось в муравейник. Изо всех комнат выбегали офицеры в форме; женщины волокли детей в садик и в школу, те в свою очередь, не сильно вдохновившись этой перспективой и ранним подъемом, зевали и плелись нога за ногу.

Подходя к дверям штаба, Аня увидела группу офицеров, куривших и что-то бурно обсуждающих, громко смеясь. Обогнув их компанию, она вдруг четко услышала восклицание: «Аня?» Но обернувшись, девушка увидела Николая Павловича, быстро приближающегося к ней.

– А, уже пришла. Доброе утро! Заходи! – пригласил он, открывая дверь.

Ане очень хотелось задержаться на улице и посмотреть кто окликнул ее. Она это четко слышала, сомнений быть не могло. Но дверь уже была открыта перед ней и она вошла внутрь. Поднявшись на второй этаж вслед за Николаем Павловичем, Аня машинально поздоровалась с Ольгой Федоровной. Та уже восседала на своем стуле с неизменной улыбкой на лице и чашкой чая, без которой ее невозможно было представить. «Наверное, ее сдали после ремонта вместе с этим зданием!» – подумала Аня. Но потом ее мысли снова вернулись к тому оклику на улице. Погруженная в свои догадки, она не заметила еще одного участника этой сцены, спокойно сидевшего на стуле в приемной и очевидно ожидавшего прихода начальника. Из задумчивости ее вывел голос Николая Павловича.

– Ты тоже уже здесь, Константин? Заходите оба. Заодно я вас познакомлю с Анной.

– Здравия желаю! – послышался сзади красивый мужской голос.

Аня машинально повернулась на звуки голоса и тут же вспыхнула. Перед ней стоял ОН! Снова ОН! Это что заговор против нее по выведению из равновесия? Он ее преследовать будет?

Пока она стояла, задыхаясь от злости, Константин спокойно подошел к двери, придерживая ее одной рукой, чтобы она не закрылась за Николаем Павловичем, а второй, указывая по направлению кабинета, произнес своим бархатистым голосом: – Прошу Вас!

Аня вошла внутрь и встала перед столом для заседаний, открыв свою папку с документами и делая вид, что она что-то в ней ищет.

Константин в это время подошел к столу, выдвинул второй стул справа от стола Николая Павловича, и сел.

– Что-то потеряла? – спросил Быстров. – Присаживайся. Времени у нас немного.

Аня обошла стол и выдвинула стул точно напротив Константина. «Значит война!» – подумала она и села, с вызовом посмотрев на своего оппонента. Вопреки ее ожиданиям, его взгляд ничего не выражал, а потом и вовсе плавно перешел на начальника.

– Итак, Константин, познакомься. Анна Леонидовна Акимова – главный юрисконсульт 3285 части города Красноармейска и дочь моего старого друга, к сожалению, недавно покинувшего этот мир. У Анны богатый послужной список, много отличий, хотя службу она решила оставить. Работу в УВД она закончила в звании капитана и решила перейти на службу в Вооруженные силы на гражданскую должность. И для того, чтобы поставить жирную точку в своей карьере, она почему-то выбрала именно Кавказ. С сегодняшнего дня приступает к работе в должности помощника командира по правовой работе, то есть юриста нашей части. Так что прошу любить и жаловать и по возможности оказывать содействие в организации командировок. Тебе все ясно?

– Куда яснее, товарищ полковник. Вы меня хотите в «канцелярию» списать, бумажки охранять, а «желторотиков» кто на заданиях прикрывать будет? Прислали подкрепление… Больше проблем, чем помощи…

Аня никогда не слышала, чтобы кто-то даже за спиной так дерзко разговаривал с Быстровым. Она широко открытыми глазами уставилась на Константина в ожидании того, что сейчас на него обрушиться «праведный» гнев руководства, но, к ее не скрываемому удивлению, Николай Павлович только кашлянул и примирительно заговорил.

– Знаешь, Костя, ты прав. Мне тоже не по душе, что нам с тобой сюда присылают молодых необстрелянных сосунков, как пушечное мясо. И нам с тобой они по ночам будут сниться. Но мы солдаты и пока мы здесь, отвечаем за всех и за каждого. И выполняем приказы. Еще раз спрашиваю: задание понятно?

– Так точно, товарищ полковник! – с усмешкой в голосе ответил Константин и сквозь зубы выругался. Слов Аня не разобрала, но впоследствии узнала, что ругался он часто на фарси.

Их разговор прервал шум из приемной. Зазвонил селектор: – Николай Павлович, все собрались на совещание.

– Пусть заходят! – ответил он.

В кабинет, бурно переговариваясь, вошли пятеро офицеров и женщина в гражданке. Громко поздоровавшись, все быстро расселись, за исключением одного майора. Тот стоял в недоумении, глядя поочередно то на Аню то на Николая Павловича, в то время как со всех сторон в его адрес доносились смешки и «подколы»:

– Подсидели, Семеныч?

– На женщину променяли?

– Собирай вещи и на проводы не забудь пригласить?

Аня поняла, что эти реплики относятся и к ней непосредственно. Спокойно переведя взгляд с до сих пор неподвижного Семеныча, она обратилась к Николаю Павловичу:

– Мне пересесть, товарищ полковник?

– Это не обязательно. Александр Семенович, возьми стул в приемной. Ну, что ты растерялся?

Александра Семеновича как подбросило, он выбежал из кабинета и мигом вернулся со стулом в руках. У Ани промелькнула мысль, что из Палыча вышел бы отличный дрессировщик.

Совещание по общим вопросам проходило бурно и даже весело. После того как Быстров представил всем Аню и познакомил ее с Верой Николаевной, у которой она должна была принять дела, совещание плавно перетекло в доклады и обсуждение подготовки к предстоящему полевому выезду. Здесь свой монолог начал Константин. Ане наконец-то представилась возможность рассмотреть его, не стесняясь этого. Светлые коротко стриженные волосы, прямой красивый нос, правильный рот с чувственными губами и удивительного цвета глаза. Светло-серые, они напоминали глаза волка и смотрели с дерзкой насмешкой. И завершали эту картину два шрама: небольшой видимо от пули, задевшей по касательной правую бровь, и второй не такой глубокий, но через всю левую щеку, результат ножевого ранения. Как она их сразу не заметила? Вероятно, потому что внимание ее вновь приковал его подбородок, волевой и четкий. На широкой груди была надета форменная рубашка с закатанными рукавами, выгодно подчеркивающая его накачанные мускулы. Лишней скромностью он не отличался и не стеснялся показывать свое красивое тело. Что-то в этом мужчине было животное и опасное.

Аня старалась собраться с мыслями, чтобы не упустить ничего из его доклада, но ей это плохо удавалось. Она уткнулась в блокнот, но перед глазами до сих пор стояли его плечи и руки. Чтобы отвлечься, девушка окинула взглядом присутствовавших. Все кроме Николая Павловича, не отрываясь, смотрели на докладчика, то хмурясь, то качая головой. И только во взгляде Веры Николаевны она встретила что-то знакомое. Бог ты мой! И эта туда же! Да у вас тут что? Клуб разбитых сердец? А это его основательница?

После двух часов бурных обсуждений совещание подошло к концу. Все стали расходится.

– Анна! Принимай дела у Веры Николаевны, в конце дня зайдешь и отчитаешься! – Николай Павлович раздавал последние задания. – Константин, задержись на минуту!

Когда все покинули кабинет, и дверь за ними закрылась, Палыч подошел к стоявшему у стола офицеру.

– Вот что, Костя. Я понимаю, ты – солдат и отличный солдат! Но служба наша часто проходит не только в окопах и палатках, но и в душных кабинетах. Ко всему прочему, мы с тобой люди подневольные. Для них, – он особо выделил эти слова, неопределенно указав ручкой в потолок, – война закончилась и пора возвращаться к нормальной жизни. А она, как ты сам знаешь, без бумажек не обходится. Я думаю, что за этим грядет проверка, и мы с тобой должны быть к ней готовы. Работы предстоит много. Это нам там в полях награды давали, а здесь как бы по шапке не получить, – он ткнул пальцем в пачку бумаг на столе. – И в этом Анна – нам лучший помощник. И если уж на то пошло, мы должны быть благодарны ей за то, что она сейчас здесь. Не многие жаждут тут оказаться. Но эта девочка очень дорога мне и ты отвечаешь за нее головой.

Константин спокойно выслушал монолог начальника и, выпрямившись во весь свой богатырский рост, громко произнес: – Разрешите идти?

– Иди!

Уже у двери, поворачивая ручку, Костя отчетливо услышал за своей спиной «Спасибо!»

Аня вошла в маленький душный кабинет вслед за Верой Николаевной. Это была женщина без определенного возраста, но явно с налетом приближающейся пенсии, очень тактичная, компетентная, с поставленным властным голосом и трезвым взглядом на вещи.

– Сейчас тебе будет проще: архивы разобраны и частично восстановлены, представления после проверки прокуратуры выполнены, личные дела в порядке. Ну, с ними ты потом познакомишься у кадровика, – четко и быстро докладывала Вера Николаевна.

Окинув взглядом убогие, обшарпанные стены и рваный линолеум на полу теперь уже своего кабинета, Аня вздохнула: «Ну, зато отдельный!» Она никогда не любила работать в одном кабинете с кем бы то ни было, особенно на первых порах, когда необходимо было во все вникнуть. Вера Николаевна решила не дать ей опомниться и сразу взяла быка за рога. Открыв сейф, достав оттуда три толстенные папки с документами, они разложили их перед собой и углубились в «манящий» мир юриспруденции.

Нужно отдать должное педантичности Веры Николаевны, документы были практически в безукоризненном порядке. Вот что значит «старая школа». Аня не постеснялась отвесить по этому поводу комплимент в ее адрес и мысленно поблагодарила Небеса за то, что ее страхам не суждено было сбыться. Конечно, как говорится, это только первое приближение и при дальнейших раскопках в «шкафу появятся скелеты», но об этом Аня будет думать потом, и уже введенная в курс дела.

– Вот это мы засиделись! Время обеда! – вскричала Вера Николаевна, вскинув голову, чтобы размять затекшую шею, и посмотрев на часы. – Ну, что в столовую? А то, судя по твоей комплекции, если ты еще останешься без обеда, пенсии мне точно не видать пока новую замену не найдут. А толпа из претендентов у КПП не стоит. Идем! – закончила она тоном, не терпящим возражений.

Последнее время Аню все пытались откормить. Да, конечно, после смерти папы и пережитых волнений, она немного похудела, но ее и раньше нельзя было назвать упитанной. В школе она была худой и угловатой и только на последних курсах института расцвела. Чуть набрав вес в области бедер и груди, она все равно оставалась стройной и миниатюрной. «Пробник модели», как, смеясь, называли ее однокурсницы, а парни восхищались ее «осиной» талией и красивыми стройными ногами, которые она часто прятала под джинсами и брючными костюмами. И только надев форму, Аня раскрыла весь свой шарм. Она стала замечать восхищенные взгляды мужчин и часто слышать комплименты по поводу своей фигуры, правда не всегда удачные, как ей казалось. Последнего своего ухажера девушка «приговорила» только за то, что на втором свидании он сказал, обнимая ее за талию: «Ты – женщина, которую хочется носить на руках, и оберегать, как ребенка!» Разжалован в бывшие!

Перед входом в офицерскую столовую Аня слегка нервничала. Первый день в новом коллективе, к тому же сразу в такой массовке! Но войдя внутрь, она с облегчением выдохнула. Столовая была полупуста. Перехватив ее удивленный взгляд, Вера Николаевна пояснила: – Командование обедает, как правило, чуть раньше. Мы с тобой запозднились.

Аня поискала глазами Николая Павловича, но не нашла. Тот, кого она боялась встретить больше всего, тоже отсутствовал. Девушка с аппетитом пообедала в обществе Веры Николаевны и Альбины Исмаиловны, кадровика части, которая не преминула пригласить Аню к себе, и по ходу обеда раздавая ей оперативные задания.

Вернувшись в кабинет и пройдя небольшую проверку знаний от Веры Николаевны, Аня обнаружила, что до конца рабочего дня оставалось полтора часа, а ей еще необходимо явиться с докладом к Палычу. Поставив в известность Веру Николаевну и услышав от нее сомнения по поводу того, что назад вернуться она уже не успеет, Аня направилась в кабинет начальника, распрощавшись со своей «наставницей» до завтра.

Входя в приемную, она почувствовала, как сердце бешено заколотилось, но, не придав этому значения, переступила порог и с улыбкой обратилась к Ольге Федоровне: – Опять заседают?

Та только всплеснула руками.

– Ну, как первый рабочий день? Судя по улыбке, трудовой рутиной тебя не запугать?

– Это только вначале страшно, затем интересно, а потом становиться скучно! – отпарировала Аня.

– У нас скучно? – скорчила гримасу Ольга Федоровна. – Вот что страшно, ты права. Но со временем привыкаешь и устаешь бояться. Когда мужа сюда перевели в 1999, война с Чечней подходила к концу, и я думала, что самое страшное позади. А потом начались теракты, и это уже не война, это бойня, истерия идейных фанатиков, не щадящих никого, ни женщину, ни ребенка, ни старика. Мальчишек наших жалко! – дрогнувшим голосом закончила она, глядя куда-то сквозь стену. Ее горькие мысли прервал голос Николая Павловича, донесшийся из селектора:

– Ольга Федоровна, вызовите ко мне Новикова!

Через несколько минут в приемную зашел офицер средних лет с открытым лицом и живыми глазами. Поздоровавшись с обеими, он подмигнул чуть расстроенному делопроизводителю: – Скучали по мне? – и, не дожидаясь ответа, добавил: – Завтра зайду на чай!

Его появление окончательно вернуло Ольгу Федоровну из сентиментальной задумчивости и Аня решила действовать. Открыв рот, она быстро осеклась. У нее чуть не вылетела знаменитая фраза из «Служебного романа»2 про Верочку, которая все про всех знает! Вот уж кто был действительно осведомлен обо всем, что творилось в части. Она, как никто другой, быстро введет ее в курс всех дел. И Аня очень деликатно и исключительно с деловой точки зрения начала расспрашивать ее о своих новоиспеченных сослуживцах. Подробный рассказ делопроизводителя был прерван офицерами, с шумом выходящими из кабинета Быстрова. Уже знакомый Ане майор Новиков подошел к ней и, с жаром пожимая девушке руку, спросил: – Молодое пополнение? Очень приятно. Михаил Дмитриевич! Обращайтесь по любому поводу. Всегда рад! – и, не дождавшись Аниного ответа, быстро вышел за остальными.

В дверях показался Палыч.

– Давно ждешь? – с улыбкой спросил он.

– Нет! – неуверенно ответила Аня. – Зато в приятной компании! – добавила она, глядя на Ольгу Федоровну. К этому моменту девушка уже точно знала, что они подружатся.

В кабинете Николай Павлович включил электрический чайник.

– Чаю хочешь? – спросил он.

– Не откажусь!

– Ну, как тебе вводные лекции Веры Николаевны? У нее всегда все четко! Знаешь, как проверяющего за пояс затыкала?! Спорить с ней, что сса… Ну, да ладно! – осекся он. Аня улыбнулась про себя, но не подала виду, что с определением Палыч попал в самую точку.

Чайник закипел. Он разлил чай по чашкам и достал конфеты.

– Лучше расскажи мне как мама? И как она тебя сюда отпустила?

– Она не знает! – потупив взгляд, тихо ответила Аня.

– Так..! – протянул он.

Только не это. Больше всего на свете девушка боялась его реакции.

Около месяца назад она отправила маму в «кругосветное турне по родственникам», как Аня это называла. С частыми переводами отца из части в часть, из города в город, Александра Ильинична почти не виделась с родственниками, которых, надо отметить, у них была порядочная дюжина только по России. И чтобы отвлечь ее от мыслей об утрате и одиночества, Аня решила организовать эту поездку. Оповестив всю ближайшую родню, и получив от всех самые искренние приглашения, она отправила маму в путешествие. Провожая ее на вокзале, Аня к великому своему удивлению, услышала: – Я так тебе благодарна! Хотя оставляю тебя здесь одну с тяжелым сердцем. Буду очень скучать и переживать. Но ты знаешь, я бы не хотела сюда возвращаться. Слишком горьки воспоминания. Может быть мы с тобой вернемся на родину к своим? Ты ведь всегда так любила Урал!

– Мамочка! – Аня крепко сжала ее в объятиях. – Я с удовольствием. С тобой хоть на край света. Вот закончится договор и сразу же махнем.

Все складывалось как нельзя лучше. А потом ей предложили эту должность с переездом. А трудности всегда так манят. Да, она хотела испытать себя, доказать всем и в первую очередь самой себе, чего она стоит. Она никогда не была трусихой, за это ее и любили мальчишки. Но теперь перед взглядом Палыча девушка была похожа на нашкодившего котенка.

Не давая ему заговорить, Аня начала неубедительно оправдываться:

– Я ей обязательно все расскажу. Я решила, что как только устроюсь, сразу же ей сообщу. Когда она узнает, что я работаю в вашей части, под вашим присмотром, она успокоиться. Вы ведь ее успокоите? – добавила она с надеждой и немного заискивающе, подняв на него свои огромные зеленые глаза.

– То есть ты мне предоставляешь эту уникальную возможность получить родительский нагоняй вперемежку с женской истерикой? Ох, женщины, женщины! В военном деле разобраться проще, чем в вашей голове. Ну, что сделано, то сделано. Заварила кашу – расхлебывай! – и, смягчаясь, добавил: – А я подключусь!

Аня чуть не бросилась ему на шею, но сдержалась. Не зря родители всегда говорили, что она из него веревки вить может. На всех праздниках и гуляньях маленькая Аня не слезала с его рук и только ей было позволено приглашать его на любой танец. Дядя Коля привозил ей мягкие игрушки и кукол и постоянно баловал необычными сладостями, которые она потом втайне обменивала на игрушечные пистолетики и пульки у своих друзей-мальчишек. И это он первым вложил в ее руку настоящий пистолет и научил стрелять. Впоследствии благодаря ему и своей меткости девушка несколько раз побеждала в студенческих спартакиадах и была одной из лучших в местном стрелковом клубе.

Поняв, что он сменил гнев на милость, и чтобы окончательно поменять тему разговора, Аня решила переключиться на него:

– Лучше расскажите мне как там ваши мальчики поживают? Коля, наверное, совсем уже большой?

– Ну, что ты, такой парень замечательный растет. Танк мне обещал подарить, если мне генерала дадут, – смеясь, сказал он, протягивая ей рамку с фотографией внука, стоявшую у него на столе.

Аня взяла рамку в руки. С фотографии на нее смотрел маленький Коля, вылитый дедушка. Но его глаза! Небесно-голубого цвета, они излучали доброту и неподдельную любовь ко всему миру. Это были глаза его бабушки. Татьяна Сергеевна ушла из жизни два года назад. Маленький Коля так и не успел толком познакомиться с бабушкой, наверное, он запомнит ее только по фотографиям. Ане хотелось поговорить с Николаем Павловичем на эту тему, узнать как он пережил свою трагедию, но она не осмелилась.

– Похож? – прервал ее созерцание Палыч.

– Вылитый дедушка! – улыбнулась Аня. Потом, набравшись храбрости, добавила: – Вот только глаза…

– Да! – голос его стал незнакомым. – Это хорошо, что у него Танины глаза. И сердце такое же доброе. Она лучше… – он хотел еще что-то сказать, но отвернулся к окну.

Аня молча ждала, предоставив ему время придти в себя. Через минуту он повернулся к ней, лицо было спокойно. Возвращая ему фотографию, она задержала его руку в своей и крепко сжала.

– Я так рада, что оказалась в вашей части. Очень рада! – искренне произнесла она.

Мужчина смотрел на нее с благодарностью. Почему она раньше не замечала насколько он для нее близкий человек.

– Ну, вот что, Нюта. Скоро День нашей части. Мы здесь и погулять любим, так что готовься. А пока рабочий день закончен, иди отдыхай, – уже в дверях он снова ее окликнул: – Аня! Вот еще что! Константин бывает груб и не сдержан, но это не его вина. Он – солдат и очень хороший солдат. Дерзость у него в крови, благодаря ей, наверное, и выжил. Он прошел обе чеченские и видел такую войну, о которой мы с тобой даже не слышали. Здесь половина части ему жизнями обязана. А на войне сердца быстро черствеют. Но мне повезло больше, со мной всю жизнь была та, которая верила, что я лучше, чем есть на самом деле. Надеюсь и с ним это когда-нибудь случится. А пока будь с ним помягче и не обижайся на него!

– И в мыслях не было, Николай Палыч! – сдержанно ответила Аня. – Ничего личного. Это ведь работа! – и вышла из кабинета.

Аня медленно шла по дорожке к общежитию, наслаждаясь тихим майским вечером. В воздухе витала духота, очевидно, ночью будет гроза. Свернув на тротуар, она остановилась у благоухающих кустов сирени. Как она любила эти цветы. Наверное, потому что в частях, где служил папа, они всегда росли в изобилии. В памяти явственно всплыла картина: папа высокий и сильный тайком рвет сирень у окна своего кабинета, а маленькая Аня гордо несет огромный букет домой и торжественно вручает его маме. Она протянула руку и сорвала небольшую веточку белой сирени. Еще раз вдохнув ее аромат, девушка вошла в общежитие. У своей двери она замешкалась, ища в сумочке ключи. Вдруг соседская дверь с шумом открылась и Аня вскинула голову, чтобы поздороваться, а заодно и познакомиться с соседями. Улыбка на ее лице быстро растаяла, перед ней стоял ОН.

– Я буду ждать тебя! – послышался за его спиной озорной женский голос и дверь закрылась. Константин медленно надевал кепку цвета хаки. Аня настолько растерялась, что сирень выпала из рук прямо к ее ногам. Мужчина поднял цветок, передал его Ане и приложил руку к козырьку: – Анна Леонидовна, честь имею! – вальяжной походкой, тихо насвистывая, он направился к выходу.

«Наглый, напыщенный, самодовольный индюк!» – вспыхнув, подумала Аня и с силой толкнула дверь.

Следующие два дня прошли без приключений. Девушка с головой погрузилась в работу, стараясь ничего не упустить из наставлений Веры Николаевны. В пятницу после обеда, погруженная в очередное исковое заявление, она не заметила, как дверь кабинета тихо открылась, и на пороге появился Быстров.

– Корпит студент? – весело подмигивая Вере Николаевне, спросил он.

Аня оторвалась от документов: – Добрый день, Николай Павлович!

– И тебе доброго! А я по твою душу!

– Дойду до Альбины Исмаиловны, посмотрю личные дела, – тактично произнесла Вера Николаевна и вышла из кабинета.

– Я смотрю, ты взялась за работу не по-детски. У Веры Николаевны, по-моему, было меньше бумажек до твоего приезда, – издалека начал он. – Я, собственно говоря, зачем пришел… Завтра выходной и тебе бы не помешало провести его на свежем воздухе. Да и мне немного развеяться. Поэтому предлагаю завтра нам с тобой выбраться в город; познакомлю тебя с местными достопримечательностями, накормлю мороженым и может быть даже разрешу затащить себя в музей, – отрапортовал он, памятуя о том, как она любила историю и искусство.

От неожиданности Аня открыла рот: – Это так мило с вашей стороны и так заманчиво, но как же мы… Словом, я хотела сказать, Николай Павлович, что не хотела бы компрометировать вас, афишируя нашу давнюю дружбу, – честно призналась она.

– Нюта, милая, я в этой части восемь лет, меня знают как облупленного. Поверь мне, здесь все знают о тебе больше, чем ты сам. И никогда за тридцать с лишним лет совместной жизни я не давал ни единого повода людям для пересудов, а Татьяне для ревности. Но я благодарен тебе за то, что ты так печешься о моей престарелой репутации. Поэтому мороженое отменяется. Ты права, это пожалуй слишком откровенно! – закончил он, предвкушая ее протест. – Сама виновата! – с улыбкой добавил он.

– Так и быть! Мороженое за мной, а с вас все остальное по списку, включая музей. Сами виноваты! – с вызовом сказала она.

Они расхохотались и пожали друг другу руки, как делали это всегда, когда спорили. А спорили они часто. Причем, как правило, в спорах всегда выигрывала Аня, а он сдавался и с удовольствием покупал ей подарок за выигрыш.

По настоянию Ани встретились они на следующее утро все-таки за пределами части. Гуляя по городу и болтая обо всем на свете, она не переставала восхищаться этим человеком. В его жизни было столько войн, сражений, боев, но при этом он смог сохранить в душе любовь к людям и веру в лучшее в них. Даже после смерти любимой жены, его Танюши, он не озлобился, не потерял интерес к жизни и даже не «сдал» физически. Она украдкой взглянула на него. Высокий, поджарый, по-прежнему стройный, с выбеленными сединой волосами, он был образцовым офицером и примером храбрости и мужества для всех молодых солдат. Аня вспомнила, как папа часто удивлялся, когда Быстров отказывался от блестящих предложений спокойной службы в кабинетах, предпочитая оставаться «на острие». Да, видимо он последний в своем роде. Таких солдат больше нет. Ее подруга Таня была права, говоря: «Повыродились нынче офицеры!»

Время для них двоих летело незаметно.

– Ого! Да ведь обедать пора! – воскликнул Николай Павлович, глядя на часы. – Пойдем-ка перекусим. Точнее я перекушу, а ты плотно пообедаешь. И не спорить! – пресек он любые попытки сопротивления. Хотя Аня и не планировала сопротивляться. За это время она нагуляла приличный аппетит и была совсем не прочь познакомиться с местной кухней.

Они зашли в небольшой ресторанчик. Глядя как Аня с удовольствием разделывается с отбивной, мужчину захлестнули воспоминания: – А помнишь, как в детстве, ты маленькая лепила куличики-кексы, украшенные ромашками, и угощала меня?

– Жуткая гадость была! Да, готовить я так и не научилась! – весело ответила Аня.

– Ты тоже придерживаешься общего мнения, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок? – заинтересовался Палыч. – По-моему, это придумали женщины, которые ничего кроме готовки не умеют. Без обид, конечно. Танюша очень хорошо готовила, хотя и в еде я не привередлив. Но для меня она была лучшей женщиной, доброй, умной, тактичной, терпеливой. Я бы даже сказал, героически терпеливой со мной. Помню, когда мне дали очередное повышение и перевод в Новосибирск, Ярику был месяц. Я пришел домой и рассказал об этом Тане, уже готовый отказаться от повышения. Она спокойно выслушала меня и спросила: «Когда мы выезжаем, Николаша? Мне нужно успеть собрать вещи!» А когда мне вручали Героя России, только я знал, что это ее заслуга. Ты очень напоминаешь мне ее, Нюта. Характер у тебя, конечно, крут, но в тебе есть та же жертвенность. Ты будешь самоотверженной женой, настоящей боевой подругой. И как Ярослав умудрился такое сокровище упустить? – заключил он, в упор глядя на нее.

«Ах, вот оно что! Значит, Палыч все-таки не оставил попытки соединить их с Ярославом узами брака!» – мысленно отметила Аня. Когда Ярославу исполнилось двадцать лет, а Аня только достигла совершеннолетия, они оба учились в одном институте. Отношения у них всегда были теплые. В силу своего дерзкого характера Ярослав был ближе Ане, чем его старший брат. Егор рос серьезный ребенком, спокойным, целеустремленным, он был чужд пылким душевным порывам, поэтому, наверное, и добился таких высот. Ярик был более эмоциональным, озорным, жизнерадостным. Настоящий разбойник! В детстве вдвоем с Аней они наводили ужас на всех бабулек двора. Его любопытство часто доставляло родителям проблемы, а пару раз даже привело к ремонту. В институте у него появилось новое увлечение, с друзьями они создали музыкальную группу и играли электронную музыку на бас-гитарах. Армия его поклонниц стремительно росла. Отец и старший брат не разделяли его новой привязанности. И вот тогда на выручку пришла Аня, его старый «боевой» товарищ. С Ярославом они придумали легенду: на радость Палычу и к великому удовольствию Татьяны Сергеевны, теперь Аня с Ярославом составляли счастливую влюбленную пару. Несколько раз в неделю они задерживались после лекций «на свиданиях», а по выходным, когда Аня уезжала домой к родителям, парень подтягивал учебу. Эти воспоминания бурной молодости роем проносились в Аниной голове, вызывая широкую улыбку. Интересно, когда-нибудь Ярослав признается в этих проделках отцу? Если такое случиться, она бы хотела в это время быть подальше от места событий.

– Это было обоюдное решение, Николай Палыч! Если это можно назвать решением… – улыбнулась Аня. – Мы просто оба поняли, что нашу теплую дружбу приняли за что-то большее. Хотя в Ярослава невозможно было не влюбиться. Иногда я побаивалась, что его поклонницы объединяться и прикончат меня где-нибудь в темном углу. Зато у меня появилось очень много так называемых «подруг», которых я должна была постоянно знакомить с Яриком.

На минуту Аня задумалась, понимая, что задевает Палыча за живое.

– Он обязательно найдет ту единственную, созданную специально для него. Не нужно ему помогать в этом, Николай Палыч. Он всегда был разумным парнем, поэтому, наверное, до сих пор не женился. Ну, не нашел он еще свою «Танюшу». Пусть лучше позже, но зато один раз на всю жизнь и счастливо. Предоставьте ему самому сделать свой правильный выбор, – мягко ответила она, кладя руку на его плечо.

– Вот как тебе это удается? Вроде отчитываешь меня, как ребенка, а мне приятно, слышу заботу в твоем голосе. Я так хочу, чтобы ты была счастлива, и чувствую ответственность за то, что вовремя не отговорил тебя от этого переезда! – растрогался он.

– Вам бы это и не удалось! – просто ответила Аня. – Я бы все равно сделала по-своему. Так же как и вы, когда без моего ведома «распределили» меня в вашу часть. Так что мы друг друга стоим! – примирительно заключила она, ласково прижимаясь к его плечу. – А по поводу личного счастья… – печально добавила Аня. – Наверное, это не мое. Я не создана для семьи.

– Вот уж здесь ты абсолютно не права. Послушай старика, но все-таки мужчину. Ты составишь счастье любого настоящего мужика, но вот с кем будешь счастлива ты? Может стоит присмотреться к ребятам нашей части…

– Давайте не будем забегать вперед, – быстро перебила его Аня, не желая больше продолжать этот разговор.

– Не будем! Прости! Слишком навязчиво? – поинтересовался он.

– Нет. Просто слишком рано! – успокоила его Аня. – Я ценю вашу заботу и она мне очень приятна. Но я должна сама к этому придти… со временем. А времени у нас кстати немного, с учетом того, что вы мне еще обещали посещение музея, – спохватилась она. – Да, да, я все помню. Душевными разговорами меня не сбить с намеченного пути, – задорно объявила она и стала собираться.

Они провели замечательный день вдвоем. Когда солнце клонилось к закату, они распрощались, опять же по требованию девушки, подальше от ворот части. Открывая дверь машины, Палыч заключил ее в объятия, поцеловал в лоб и тихо произнес: – Спасибо за все, дочка!

Этой ночью Аня спала с улыбкой на лице. Ей снились родители. Она маленькая шагает с ними по тротуару, а когда на ее пути возникает лужа, мама и папа подхватывают ее за руки, и она со смехом взмывает высоко-высоко.

Наступил понедельник, нужно было спешить на совещание. Опаздывать Аня не любила.

Переступая порог приемной, она снова почувствовала как сердце слегка заколотилось. Дверь в кабинет Николая Павловича была открыта и оттуда раздавались бурные приветствия. Бросив через плечо: – Здрасьте, Ольга Федоровна! – она влетела в кабинет. Биение сердца усилилось. И только окинув взглядом присутствующих, она поняла в чем дело. Она хотела видеть Константина и боялась встречи с ним. А он сидел как всегда уверенный и невозмутимый. На этот раз девушке достался последний стул по тому же ряду, где сидел Костя. Аня заняла свое место и с облегчением вздохнула: «Можно будет не встречаться с ним взглядами!»

Николай Павлович начал совещание. Вскоре монотонные доклады сменились бурным обсуждением предстоящего праздника. Подготовка ко Дню воинской части шла полным ходом. Девушку не очень прельщало оказаться практически одной с незнакомым коллективом на массовом гулянье, поэтому вникать в план готовящихся мероприятий она не хотела.

Дальше полетели активные трудовые будни. Аня начала потихоньку знакомиться с коллективом, который теперь не казался ей таким уж чужим. Те же люди, что и везде, со своими заботами, надеждами, но чуть другим каким-то жизнеутверждающим чувством юмора и преданностью по отношению к друг другу. К ее удивлению, в части царило абсолютное понимание и взаимоуважение. И если уж они дружили, то чувство это было настоящим.

В середине недели в кабинет в свойственной ей стремительной манере ворвалась Альбина Исмаиловна и с заговорщическим видом затараторила: – Анюта! Хорошо, что я застала тебя на месте. Понимаешь, – прямолинейно начала она, – я не была в отпуске уже больше года. А тут дочке путевку на море дали. Я внуков год не видела. Вот мы и решили с Верочкой, что пока она еще здесь, ты можешь заменить меня в кадрах на пару недель. Ты – девочка умная, со всем справляешься, там для тебя не будет ничего сложного. Если что, Вера всегда на подхвате.

Вопроса согласна Аня или нет не последовало. «Похоже, что они с Верочкой действительно уже все за меня решили».

– Ну, тогда я пишу заявление. Николаю Палычу все объясню, он будет не против. Спасибо тебе огромное! – выпалила она, с чувством пожимая Ане руку, и также молниеносно покидая кабинет.

«А скучно здесь действительно не будет!» – подумала Аня. Работы кадровика она не боялась, на предыдущем месте ей часто приходилось заменять свою коллегу, которая с завидным постоянством удалялась на больничный с маленьким ребенком. Через несколько минут зазвонил телефон: – Аня, зайди к Николаю Павловичу! – услышала она в трубке голос Ольги Федоровны. «Вот фурия! Уже и у Палыча побывала. Не женщина, а танк!» – мелькнуло у нее.

Николай Палыч явно был чем-то расстроен, но виду не подавал. Передав Ане заявление Альбины Исмаиловны, он кашлянул: – Ну, что? Отпустим ее?

– А у нас есть другие варианты? – в такт ему спросила Аня. – Человек в отпуске год не был. И Вера Николаевна еще здесь. Справимся, Николай Палыч! – с улыбкой добавила девушка. Ей хотелось расспросить его о причинах его расстройства, но она не осмелилась. В последние дни до Ани долетали слухи о неудачных вылазках наших и срыве давно готовящейся контртеррористической операции.

Вернувшись в кабинет, она обнаружила двоих подруг, что-то бурно обсуждающих.

– Да все у меня готово! – уверяла Альбина Исмаиловна. – Ей останется только приказы подготовить. А вот и она… – обрадовалась женщина, увидев на пороге Аню. – Значит, Анечка, вот здесь трудовые книжки и личные дела. Как обычно к празднику несколько грамот и внеочередное звание. С ними, наверное, не успею разобраться. Сможешь подготовить сегодня без меня? А я завтра все проверю. Ну, я побежала. Завтра жду тебя в кадрах, – все это она успела уложить в полминуты, быстро надевая пиджак и хватая сумку. Уже в дверях женщина резко затормозила: – Еще раз огромное тебе спасибо. Ты – моя спасительница!

– Действительно спасибо тебе, Анюта, – повторила Вера Николаевна. – Это такое счастье встреча с детьми, с внуками! – в голосе ее слышалась неподдельная печаль.

Аня собрала папки, оставленные Альбиной Исмаиловной на столе, в одну стопку и переместила на тумбочку, у которой в это время стояла Вера Николаевна. На самом верху оказалось одно из личных дел. Женщина взяла его в руки: – Вот уж кто действительно заслуживает всех наград на свете! – с чувством произнесла она и переложила папку на стол.

«Зверев Константин Владимирович» – прочитала Аня наклейку. Константин! Она быстро взяла дело и открыла его. После описи документов шла анкета с фотографией владельца. На нее со своей неизменной усмешкой во взгляде смотрел ОН!

– И за что же вы его хотите так облагодетельствовать, Вера Николаевна? – дерзко поинтересовалась Аня.

– Мое отношение к нему всегда останется неизменным, чтобы там не говорили другие. После того, что он для меня сделал, я ему до конца своих дней обязана, – твердо заявила она. Заметив ее отрешенный взгляд, Аня поняла, что любая реплика здесь будет неуместной. И подождав минуту, видимо собираясь с мыслями, Вера Николаевна начала свой грустный рассказ. – В 1996 они вместе с моим мужем участвовали в «зачистке» одного села, а попали в качественно спланированную засаду. Их окружили и открыли шквальный огонь. Многие погибли на месте. Витю тоже серьезно ранили, и если бы не Костя, то добили бы там же. Константин на своих руках вытащил его из-под обстрела, получив при этом сквозное ранение, потом еще долго отбивался с остатками наших ребят, пока не подоспело подкрепление. Я тогда была на пятом месяце беременности. Витя очень хотел второго ребенка, мальчика. Я не могла выносить несколько лет, четыре выкидыша, и вдруг такое счастье. В общем, после всего пережитого и нескольких перенесенных Витей тяжелых операций, я потеряла ребенка. Да, и сама чуть на тот свет не отправилась. Когда муж пошел на поправку, несмотря на уговоры наших родственников, мы решили остаться в этой части. Так и дослужились до его пенсии. Теперь пора и честь знать, месяц остался. Вот передам тебе все дела и к дочке в Тулу, – закончила Вера Николаевна уже более спокойным голосом. – Так что Константин для меня, – снова беря в руки его личное дело, продолжила она, – можно сказать Ангел-Хранитель! Всегда, когда в церковь иду, свечку за его здоровье ставлю и молюсь, чтобы не один на свете остался. Ему семья нужна, но кто же решится на судьбу жены военного, тем более такого солдата как он. Он как будто родился на войне, всегда там, где стреляют, первым на передовой. Сколько молоденьких солдат от смерти уберег, не кидая их необстрелянных в бой, как пушечное мясо. Но и спуску им не дает, не зря, наверное, от них прозвище «Зверь» получил.

Аня слушала ее как зачарованная, не в силах перебить или что-нибудь произнести. Поняв, что рассказ закончен, она решилась задать давно мучивший ее вопрос: – А разве он не женат? – потом испугавшись своей нетактичности, быстро добавила: – Просто я видела его в семейном общежитии и решила, что он живет там с семьей.

– Нет, у него своя квартира в поселке, но в общежитии он частый гость, – печально улыбнулась Вера Николаевна. – Видно уж так у него на роду написано: быть в почете у женщин. Ни одна еще наверное не устояла, но ни одна его и не зацепила. Марина вон даже после развода с мужем решила ради Кости в части остаться, три года вокруг него вьется, а он только в гости заходит.

– Марина – это продавщица в местном магазине? – с напускным безразличием поинтересовалась Аня.

– В магазине работает Лена, молодая, глупая, влюбленная во всех офицеров сразу. А Марина – врач нашей части, красивая женщина. Приехала сюда с мужем четыре года назад, ну и влюбилась сразу же и без памяти. Константин, конечно, избегал отношений с ней пока она была замужем, но та поступилась всем ради него: семью свою разрушила, чуть мужу карьеру не загубила. Хорошо, что Николай Павлович, чтобы не афишировать скандал, замял все быстро и выхлопотал для парня перевод.

– Санта-Барбара просто какая-то! – выпалила Аня.

– А ты думала, у нас тут только война? Еще какие страсти бушуют, Санта-Барбаре и не снилось! – глядя на часы, развеселилась Вера Николаевна. – Ну что идем домой?

– Вы идите, Вера Николаевна, а я еще посижу, подготовлю приказы, раз уж Альбине Исмаиловне обещала, – ответила Аня.

Когда ее «напарница» покинула кабинет, Аня вставила в компьютер дискету, любезно оставленную кадровиком, и принялась печатать приказы и представления. Через полчаса она взяла в руки последнюю папку, это было личное дело Константина. Листая страницы, Аня уверяла себя, что ничего предосудительного в ее любопытстве нет. Константин Владимирович Зверев, тридцать семь лет, бывший командир группы, затем отряда специального назначения разведывательного полка, командир батальона… Оставив на потом изучение карьерных ступеней майора Зверева, она вернулась к первой странице. Даже с бездушной фотографии его взгляд гипнотизировал ее и манил. Аня тяжело перевела дыхание и продолжила. Не женат, детей нет, прошел обе чеченские войны, Грузино-Абхазский конфликт, Дагестан, участвовал во многих контроперациях в России и за ее пределами. Это был сумасшедший послужной список: награды, благодарности, отличия! Действительно Настоящий солдат, истинный герой своей Отчизны! «Герой… и бабник! – со смешанным чувством подумала она и закрыла папку. – Завтра подготовлю документы, ничего с ним не случится». Это была ее маленькая месть.

Конец недели прошел в активной передаче дел Альбиной Исмаиловной. Эта не собиралась пускать все на самотек, и уж точно никому бы этого не позволила. Надавав подробнейших инструкций, вплоть до того на каких местах должны лежать папки, она с облегчением отметила про себя, что в ответственности Ани можно не сомневаться, и со спокойным сердцем отбыла восвояси.

Шла вторая неделя службы в части Николая Павловича, и все чаще Аня возвращалась к мысли, что больше разговор с мамой откладывать нельзя. Собравшись с духом в один из выходных дней, она направилась в город в ближайший парк, если несколько аллеек и потрепанную беседку можно было так назвать, подальше от общежития и части, чтобы никто не смог ее отвлечь. Зайдя в магазин, она запаслась бутылочкой с водой, так как разговор предстоял тяжелый и долгий. Аня часто так поступала, когда нужно было принять важное решение и собраться с мыслями. Как говорится, нигде не чувствуешь себя так одиноко, как в толпе людей. Набирая номер, она уже набросала себе приблизительный ход разговора, но все пошло наперекосяк. После двадцати минут слез, уговоров, обвинений и обоюдных признаний в любви, разговор был закончен. Произошло то, чего Аня опасалась больше всего: мама не одобрила ее решения и категорически отказывалась принять его. С тяжелым сердцем и обливаясь слезами, девушка повесила трубку и печально выдохнула. Стояла прекрасная погода, в парке, граничившим с отделением почты, буйно распускалась зелень. Прямо за ним вырисовывались цепи Кавказских гор, а чуть поодаль в синеве небес предательски чернела туча, но Аня ее не заметила. Погруженная в свои грустные мысли, она брела по тропинке парка. Вдруг где-то сзади она услышала свист и слова, произнесенные с акцентом: «Эй, красавица, в нашем городе нельзя грустить. Давай мы тебя развеселим!» В мгновение ока ее догнала группа парней кавказской национальности. Они широко улыбались и перекидывались шутками на своем языке. Неожиданно совсем близко сверкнула молния и прозвучал раскатистый гром. Оглядевшись в поисках убежища, Аня с ужасом обнаружила, что парк опустел. Очевидно, что местные жители лучше ее ориентировались в особенностях кавказской погоды. Начал моросить дождь и девушка решила направиться к выходу из парка, вспомнив про отделение почты неподалеку. Развернувшись на каблуках, она поняла, что путь к выходу ей перекрыт все той же группой парней. Это ее разозлило окончательно и, быстро достав из сумочки газовый баллончик, она в ярости крикнула: «Ну, кто первый повеселиться?» Ее громкий крик и последовавший за ним смех чеченцев долетел до молодого офицера, спасающегося от грозы в парковой беседке. Парень быстрыми шагами направился к Ане. Встав между ней и молодыми людьми, он с вызовом посмотрел на последних.

– Ба, какая встреча! – вдруг вскричал он. – Знакомые все лица. Ребята, не вы вчера на рынке паре мешков овощей ноги приделали?

Среди парней произошло движение, похожее на рокировку, и они подались вперед, обступая офицера. Вдруг со стороны парковой ограды послышался свист и быстрый топот ног. Бросив несколько слов сквозь зубы офицеру на чеченской языке и сопроводив это плевком на землю, они дали деру. У ворот парка показался патруль из сотрудников МВД.

Аня стояла, дрожа всем телом, не столько от промочившего ее насквозь дождя, сколько от злости и обиды. Ее спаситель быстро обернулся: – С вами все в порядке? Вы вся дрожите. Испугались?

– Нет! – не попадая зуб на зуб, ответила Аня.

– Ну, хватит мокнуть. Бежим скорее. За мной! – скомандовал он.

Они пробежали пару кварталов и очутились около небольшого кафе. Офицер открыл дверь и пригласил Аню войти. Кафе оказалось уютным, с деревянной мебелью и шкурами животных на скамьях.

– Так. Нам нужно согреться и как можно быстрее, а то День нашей части пройдет без вас, – весело сказал парень и, обращаясь к подошедшему мужчине, как Аня позже узнала хозяину кафе, добавил: – Здравия желаю, Магомед! Нам два бокала твоего сказочного вина и пару порций шашлыка!

Наконец Аня практически полностью пришла в себя и обрела дар речи.

– Почему вы решили, что я буду отмечать этот праздник?

– Потому что вся наша часть будет его отмечать. Вы разве не заметили, что мы в одной части служим? Меня, кстати, Слава зовут, – широко улыбаясь, изрек он.

– Аня! – кивнула она в ответ на его улыбку. – Так как же вы оказались в парке? – спросила девушка.

– А я тоже заходил в магазин и видел вас там, а потом решил по парку прогуляться, – сконфуженно добавил он. – И как видно успел вовремя. Хотя по-моему вы бы и без меня справились. Что вы им предложили: развлекаться по одному? – засмеялся он. – Смело! Смело и дерзко, но знаете, здесь одной лучше никуда не ходить. Это опасно, тем более для девушки с вашим цветом кожи. Сразу вычислят, что вы не местная. Так что, в следующий раз, когда соберетесь прогуляться, зовите меня, – также бодро закончил он.

Они весело пообедали и отправились в часть. После дождя в воздухе витала прохлада. Вячеслав снял свой китель и заботливо накинул на Анины плечи. Они медленно брели по городу, болтая и громко смеясь. Вкусно пообедав и оказавшись в компании приятного молодого человека, Аня почти полностью успокоилась и вернула себе хорошее настроение, пока не оказалась у ворот части. У шлагбаума, активно обсуждая размещение украшений и военной символики, в компании нескольких офицеров стоял Николай Павлович. Увидев Аню в мужском кителе и с веткой сирени в руках, Быстров нахмурился.

– Здравия желаю, товарищ полковник! – громко гаркнул Слава.

– Добрый день! – Аня стушевалась, проследив за его взглядом.

– Прогуляться решили? – отеческим тоном, но со стальными нотками в голосе, спросил Палыч.

– Да вот, спас из рук врага, товарищ полковник! – победоносно заявил Слава.

Если бы сейчас в руках Ани оказалось что-то тяжелое, она бы долго била им Славу, а потом вскрыла бы его голову, чтобы достать оттуда то, что он называл мозгами. «Ну, все! Это конец! И нас похоронят вместе в братской могиле под сиренью!» – подумала она, резко снимая с себя китель и передавая его Славе.

– Это как? – голос Быстрова стал ледяным.

– Да вот, вступила в неравный бой с чеченцами. Одна против троих с газовым баллончиком в руках. Они стали приставать к ней в парке, а я оказался рядом. Пришлось разогнать, товарищ полковник, – снова приложив руку к козырьку, докладывал он.

– Молодец, парень. Хвалю! – сказал Палыч, пожимая ему руку, но глядя в это время на Аню. – Можешь быть свободен!

– Есть! – и Слава бодро удалился.

Ане тоже захотелось убежать, но взгляд Палыча приковал ее к земле. Этого взгляда она боялась больше, чем троих хулиганов, вооруженных до зубов.

– Жди меня здесь. Мы с тобой позже поговорим! – произнес он и направился к офицерам.

Через несколько минут все разошлись, а Палыч вернулся к Ане.

– Пойдем-ка пройдемся! – предложил он.

– Николай Павлович, я… – начала было Аня.

– Пойдем! – резко повторил он и широкими шагами направился к воротам. Девушка поплелась за ним.

Несколько минут они шли рядом в полном молчании, удаляясь от ворот части, Николай Палыч заговорил первым.

– Вот что, Нюта, нужно признать, я был не прав! Напрасно я пошел у тебя на поводу и устроил этот перевод. Ничего хорошего из этого не выйдет. Ты – молодая привлекательная женщина и тебе не место здесь. Я не смогу всегда быть рядом и уберечь тебя в нужный момент. Но если с тобой что-то случится, я себе потом всю жизнь этого не прощу. Ты должна вернуться домой! – твердо закончил он.

– Да, вы правы! – сдавленным голосом произнесла Аня. – Вы все как всегда правы! Вот и мама так считает. Ничего хорошего из этого не получится, потому что у меня в жизни вообще ничего не получается. Не потому ли, что все кроме меня одной знают, где мне жить, как поступать? А кто-нибудь хоть раз спросил, чего хочу я? Это жизнь! Моя жизнь! Никто не может знать, что с нами будет завтра, но это не значит, что нельзя жить. Почему вы все решили, что там в безопасности мне будет лучше, чем здесь? Потому что здесь опасно? А там я одна, понимаете, одна! – закричала она, швырнув под ноги сирень, и залилась слезами, потом глубоко вздохнула, вскинула голову и добавила: – Завтра я напишу заявление, товарищ полковник! Вы правы, это МОЯ жизнь и только я несу за нее ответственность, – и тихо, но с вызовом добавила: – раз больше никто не хочет ее брать на себя!

Она круто развернулась на каблуках и пошла прочь.

С противоположной стороны улицы к Николаю Павловичу подошел Константин.

– Сильная речь! – поднимая ветку сирени, произнес он.

– Ты все слышал? – спросил Палыч.

– Прошу прощения, командир, но тут невозможно было не услышать. Она так орала!

– Ну и что ты скажешь? – снова спросил тот.

– А что я должен сказать? – удивился Костя, глядя вместе с Палычем вслед удаляющейся Ане.

– Ну, а кто у нас спец по женским сердцам? – усмехнулся Быстров.

– А что случилось то?

Николай Павлович вкратце рассказал о дневных похождениях Анны.

– Да, тот еще характер! Смелая девчонка. С такой в разведку идти не страшно, – улыбнулся Константин. – А если честно, – продолжил он, – такого у меня точно не было. Желаю успехов, товарищ полковник! – посочувствовал Костя, вручая ему ветку сирени.

Весь воскресный день Аня провела в квартире, упаковывая вещи.

В понедельник утром, придя на работу раньше всех, она уверенной рукой написала заявление и понесла Ольге Федоровне. Положив его на стол, Аня сказала просто и спокойно: – Передадите начальнику на подпись? – и направилась к выходу.

– Ну, уж такие документы вы сами носите! – вспыхнула Ольга Федоровна. – Начальник и так сегодня мрачнее тучи. Так что давай сама! – сказала она, возвращая документ Ане.

Делать было нечего, придется идти самой. Пока он не подпишет заявление, ей будет трудно объяснить свое отсутствие на совещании. Удрученная такими мыслями, но твердой рукой, она постучала в дверь.

– Войдите! – услышала она строгий голос.

Войдя в кабинет, Аня удивилась перемене, произошедшей в лице Палыча: он осунулся и побледнел. С минуту оба, молча, смотрели друг на друга.

– Давай! – сурово сказал он, протягивая руку по направлению заявления в руках Ани.

Она подошла и, молча, передала ему листок.

– Вот что, товарищ помощник командира по правовой работе! Служба в Вооруженных силах – это серьезно и на вас лежит огромная ответственность, а разбрасываться кадрами я не собираюсь. Так что ваше заявление отправляется по назначению, – эти слова он сопроводил тем, что разорвал бумагу и выбросил в корзину. – А вашу личную жизнь вы будете строить в свободное от работы время. Вам все ясно? – мягко спросил он.

– Да, товарищ полковник! Разрешите задать вопрос? – также смягчаясь, ответила Аня. – Давно вы полюбили сирень? – спросила она, указывая на небольшой букетик, стоящий в вазе на полке.

– С тех самых пор как одна молодая дама бросила его мне под ноги, как перчатку на дуэли! – хитро улыбаясь, ответил он. Затем, поняв, что перемирие заключено, продолжил: – Прости меня, старого дурака! Ты была не права, уколов меня в самое сердце. Я – твой крестный отец, и я несу за тебя ответственность перед Богом, а теперь и перед людьми, когда Лёни не стало. Но впредь обещаю не вмешиваться в твою личную жизнь. Только и ты обещай мне, что больше не будешь вести себя так неосмотрительно, и носа не будешь высовывать с территории части одна. Если тебе что-то понадобиться в городе, ты дашь знать мне или обратишься к Константину. Тогда я за тебя буду спокоен.

Аня клятвенно пообещала ему больше не попадать в такого рода ситуации, а заодно и рассказала всю предысторию со звонком маме.

– Ну, что же! – подумав немного, сказал Палыч. – Беру огонь на себя. Я позвоню ей сегодня, постараюсь успокоить, но, сама понимаешь, ничего обещать не могу.

Аня понимала, что теперь он сделает все, что в его силах, но на положительный результат особо не надеялась. В этот раз совещание закончилось достаточно быстро, так как в преддверии надвигающегося праздника в кабинете у Палыча собирались чаще. А поскольку День воинской части приходился на субботу, то бурно обсуждалась и неофициальная часть мероприятия.

После обеда Николай Павлович вызвал ее к себе.

– Ну что, готова? Звоню Александре Ильиничне! – он постукивал пальцами по телефону, лежащему на столе.

– Хуже уже не будет! Вещи я все равно вчера еще собрала, – со вздохом произнесла Аня.

– Ну, заканчивай паниковать! Если уж решила, то иди до конца. Меня вон как отчитала!

Аня зарделась, вспоминая свою «пламенную» речь, и оперлась головой о кулак. Палыч набрал номер.

– Сашенька, привет тебе! Рад тебя слышать! Как у тебя дела? Как самочувствие?

И на несколько минут Николай Палыч превратился в слух и терпеливое созерцание своего рабочего стола. Периодически он прерывал молчание фразами: – Да, я в курсе! Да, она здесь передо мной сидит!

Аня еще ниже опустила голову и закрыла уши ладонями. Прошло еще какое-то время и Николай Палыч взял слово.

– Да, Саша я тебя понимаю, у самого двое детей. Хотя у меня парни, и мне, наверное, проще. Ты вырастила умную, рассудительную дочь, а Анна выбрала свою профессию, и, как я теперь понял, по уму и по душе. У нее здесь отличные перспективы. И не нужно паниковать: это не война. У нас мирное время, женщин, кстати, в части очень много, а твоя дочь уже завела себе хороших друзей. Давай не будем портить ей карьеру, да и в личную жизнь вмешиваться не стоит. Может еще мужа себе здесь найдет, а мы с тобой на свадьбе погуляем. Ребята у меня тоже хорошие, проверенные. Так что, поводов для паники нет. И потом, она всегда под моим присмотром, уж я с нее глаз не спущу! – строго добавил Палыч, подмигивая в конец поникшей Ане. Разговор продолжался еще несколько минут, во время которых Александра Ильинична очевидно сменила гнев на милость, и принялась благодарить Николая Павловича, попутно интересуясь новостями его жизни.

– Ну, вот так как-то! – объявил Палыч, кладя телефон на стол.

– Значит, остаюсь? – с восхищением и благодарностью глядя на него, спросила Аня.

– Да куда ж ты теперь денешься? – ответил он, весело погрозив ей пальцем.

Через пару дней по дороге на обед Аня встретила Славу. Он явно поджидал ее, хотя утверждал обратное.

– Привет, как ты себя чувствуешь?

– Да, собственно, так же как и выгляжу! А что тебя смутило? – почему-то Ане захотелось поиздеваться над ним. Она припомнила ему недавнюю выходку с Быстровым и решила отомстить. А Слава действительно смутился, от боевого настроя не осталось и следа.

– Ты прекрасно выглядишь! Просто хотел узнать как ты себя чувствуешь после приключений прошлых выходных! – сконфуженно произнес он.

– Спасибо, все хорошо! Кстати, благодаря тебе, поэтому еще раз спасибо!

– Рад, что оказался рядом! – ответил парень уже бодрее. – А какие планы у тебя на эти выходные?

– Ты хочешь пригласить меня в рейд по злачным местам? Снова будем разгонять местную шпану? – смеясь, спросила Аня.

– Да нет, хотел пригласить тебя на спокойную прогулку по окрестностям без поисков приключений.

– Вообще, идея мне нравиться, – смягчаясь, ответила девушка.

– Тогда в субботу? Во сколько за тобой зайти? – Слава решил не теряться, боясь, чтобы она не передумала.

– Ближе к обеду, в двенадцать часов мне будет удобно.

– Договорились! – он совсем повеселел и, отдав честь, направился дальше.

В назначенный день и время новоиспеченный воздыхатель нетерпеливо ожидал Аню на крыльце общежития, весело болтая с двумя офицерами. Девушка выбежала к нему летящей походкой и с улыбкой на лице. Смело взяв Славу под руку, она твердо заявила:

– Ну, ведите, товарищ экскурсовод!

– С удовольствием! – ответил он.

Аня давно так весело и беззаботно не проводила время. Со Славой было легко и свободно. Будучи ровесниками, ребята быстро нашли общий язык. Они делились друг с другом воспоминаниями прошлых лет, особенно студенческой жизни и планами на будущее.

– Как же тебя сюда занесло? – поинтересовался Слава.

– Да, сама не знаю! – честно призналась Аня. – Наверное, так сложились звезды. Ты никогда не замечал, что в самые путаные и трудные моменты жизни, кто-то неведомый, но очень справедливый, своей властной рукой направляет тебя туда, где ты должен быть именно сейчас? И тебя несет по течению в неизвестном направлении, тебе страшно, но так интересно, ведь ты даже не догадываешься, что ждет тебя впереди.

– Нет! – просто ответил ее спутник. – Я сам вершитель своей судьбы. Пообедаем? – вдруг спросил он, явно не заинтересованный в дальнейшем разговоре на столь глубокие темы. Аня, молча, согласилась, но с чувством полной неудовлетворенности. «Да, не в тот я монастырь со своими душевными излияниями!» – с досадой подумала она. Слава был веселым, жизнерадостным, обаятельным, но не более. Общение с ним было комфортным и даже интересным, но каким-то приземленным и однообразным.

После обеда Аня окончательно заскучала. Ее собеседник лил нескончаемый поток анекдотов и веселых жизненных рассказов, которые начали путаться в ее голове и складываться в один сплошной сумбур. Выдумав историю про необходимость срочно ехать в общежитие, чтобы помочь Вере Николаевне с документами, которые она почему-то взяла домой на выходные, Аня извинилась перед Славой и они отправились обратно. На крыльце общежития ее ухажер замедлил шаг и, взяв свою спутницу за руку, тихо произнес:

– Спасибо за сегодняшний день. Надеюсь, тебе понравилась прогулка и мы ее как-нибудь повторим!

«О, только не это! – подумала Аня. – Он что собирается меня поцеловать и все испортить? Первое свидание и так было не в его пользу!» Она почувствовала, как его рука становится влажной и инстинктивно поморщилась, пытаясь освободиться.

– Что-то не так? – от Славы не укрылся ее порыв.

– Нет, все замечательно! – стараясь врать как можно искреннее, ответила Аня. – Просто ногу натерла. Болит! – брякнула она и снова поморщилась на этот раз от своей «топорной» лжи.

– Как же ты пойдешь к Вере Николаевне? Она ведь живет на третьем этаже! – сочувственно произнес Слава и гордо добавил: – Я отнесу тебя!

С этими словами он подхватил ошарашенную Аню на руки и зашел в общежитие. «Да, все-таки вранье – это зло!» – кисло подумала она, будучи возносимой к площадке третьего этажа. Не успел Слава преодолеть последние ступени, как в дверном проеме показался майор Зверев собственной персоной. Новоиспеченный «лектикарий»3 аккуратно поставил свою «госпожу» на пол и отдал честь. Константин окинул их равнодушным взглядом и, поздоровавшись, удалился.

– Спасибо тебе, Слава! Я побегу, а то Вера Николаевна меня, наверное, уже заждалась! Ну, пока! – немного раздраженно сказала Аня.

– До свидания! – с надеждой в голосе ответил парень и развернулся.

Аня вошла в коридор третьего этажа и, повернув за угол, остановилась, прислушиваясь к удаляющимся шагам молодого человека. «А этот-то откуда взялся? Они что все сговорились против меня? – кусая губы и переминаясь с ноги на ногу, думала девушка. – Нет уж, самые спокойные прогулки это с Палычем! По крайней мере, от него знаешь чего ожидать: обед, мороженое, парк!» – решила она и направилась к себе.

Перебравшись в кабинет кадровика, Аня к своему ужасу обнаружила, что теперь ее окна выходят на юг. Установилась тридцатиградусная жара, от которой прежде в кабинете Веры Николаевны ее спасали деревья и огромные кусты сирени. Теперь же в помещении царила невыносимая духота. Открытое настежь окно спасения не несло. Да еще вдобавок ко всему прочему ее рабочее место выходило окнами на учебный полигон, на котором в это время проходили занятия по боевой подготовке. Майор Зверев, давно получивший прозвище «Зверь», проводил тренировку. Это было «царство Зверя», как его ласково называли в части. Зрелище, нужно признать, было эффектное и завораживающее. Несколько русских «Аполлонов» отжимались, приседали, подтягивались, снова отжимались и так по кругу бессчетное количество раз. Но самое невыносимое во всем этом для Ани был голос их командира, голос Зверя. Грудной, жесткий, властный, он пугал ее и манил. Не в силах более сопротивляться, девушка подошла к окну. Константин стоял, отвернувшись от здания штаба, скрестив руки. Футболка цвета хаки обтягивала могучую грудь, на голове была надета черная бандана.

– Спарринг! – гаркнул он.

– Это его любимое занятие! – услышала Аня за спиной знакомый голос и вздрогнула.

– Николай Палыч, простите, я вас не заметила! – она растерялась, но не смогла отвести взгляда от тренирующихся.

– Я стучал, но ты не ответила! – виновато произнес он и добавил, подходя к окну. – В конец ребят загонял.

– Тяжело в учебе, легко в бою! – улыбнулась она.

– Он должен быть уверен в своих бойцах. А они в нем! Константин никогда не ставил себя выше них, хотя авторитет свой заработал давно, до сих пор и в марш-бросках с ними участвует и палатки сам ставит, да, и с житейскими вопросами часто помогает, кому с учебой, кому с жильем; на всех учениях и выездах лично присутствует. В горах ему вообще равных нет, он ведь здесь родился. Вот и получил позывной «Горец»! Стольких ребят уберег. Так что в учебе им с ним страшнее, чем в бою! – Палыч кивнул головой, предлагая Ане убедиться в его словах.

Спарринг по сути своей представлял рукопашный бой с элементами различных боевых искусств. Константин встал в пару с одним из офицеров. И хотя они всего лишь имитировали сокрушительные удары, нельзя было не заметить правильно поставленную технику и мощь. Костя, отправив «противника» в «нокаут», кричал «Встать!» и снова возвращался в стойку. Аня смотрела на это «представление», как ее бабушка когда-то на Кашпировского по телевизору. Ей казалось, что и ее мышцы наливаются силой, а руки сами сжимаются в кулаки. И если бы он сейчас крикнул «В бой!», она бы первая метнулась вперед с криком «Ура!»

– Да, с таким командиром и в огонь и в воду! – мечтательно произнесла Аня и тут же испугалась своей искренней восторженности.

– Да они с ним в таком аду побывали, что лучше не знать! – вторя ей, ответил Палыч, а потом весело добавил. – Хотя он и сейчас им может устроить боевые действия, приближенные к реальности!

– Это как? – удивилась девушка.

– А вот так! То засаду устроит, то растяжку натянет… Имитацию, конечно, зато хрен расслабишься!

Быстров ушел, а Аня еще долго стояла, не в силах прервать этот созерцательный процесс. Через какое-то время бойцы начали расходиться. Вдруг Константин резко повернулся, выпрямился и, глядя прямо на нее, отдал честь. Аня, не ожидавшая этого, быстро спряталась за стену и тут же устыдилась своей реакции. «Боже, я похожа на пятнадцатилетнего подростка, подглядывающего за понравившемся мальчиком. Но неужели он все это время знал, что я стою здесь и слежу за их тренировкой? И что тогда это было? Показательные выступления?» – она села за стол. «Опять ты начинаешь фантазировать? Очнись! И принимайся за работу! А где Палыч?» – вдруг вспомнила она, оглядываясь по сторонам.

– А был ли Палыч? – произнесла она вслух и, улыбнувшись своей шутке, «разбудила» компьютер.

В конце недели отмечался День воинской части. Началась торжественная часть: общие поздравления, минута молчания, затем по традиции были возложены цветы к мемориалу.

Аня стояла в общей колонне, раздумывая, когда же после торжественной ей представится возможность сбежать с этого праздника, как вдруг услышала шепот над своим ухом: – Рад вас видеть, Анна Леонидовна!

Она резко развернулась, чтобы определить объект, издающий этот звук, и увидела позади себя лицо молодого старлея, широко улыбающегося ей.

– Женька! – взвизгнула она. Получилось достаточно громко, так что многие оглянулись на нее.

– Я найду тебя после торжественной! – ответил он и быстро скрылся между рядами.

Это был Евгений Чехлов, человек из ее детства. Тот самый Женька, который докладывал ей о новостях в жизни ее закадычного друга и по совместительству его брата Митьки. Поздравления, построения и показательные выступления уже не казались ей такими неинтересными, а перспектива их скорого окончания вообще грела душу.

Когда очередь дошла до вручения звания Звереву, казалось, что вокруг все замерло. Он вышел к Николаю Павловичу и принял из его рук приказ. «Настоящий подполковник!» – услышала где-то за спиной Аня восторженный женский голос и возбужденный смех. «Да, теперь многие под… полковником будут!» – вторил ему с усмешкой мужской голос. Аня не обратила внимания на эти реплики, ее взгляд был прикован к нему. Во всех движениях Константина читались спокойствие, уверенность и сила. Как он был красив в этот момент. Вероятно такая же атмосфера царила, когда Леохар4 снял белое покрывало со своего творения, представляя его Александру Македонскому5. Но великому полководцу даже не снилось, что несколько тысячелетий спустя это произведение искусства, которым до сих пор восхищается весь мир, затмит другое, человеческое творение.

Наконец официоз подошел к концу и все начали разбредаться по домам своим и чужим, чтобы позже встретиться в «неофициальной» обстановке. Большая столовая их части была давно готова принимать гостей. Николай Павлович был занят тем, что принимал поздравления и пытался собрать воедино ветеранов части, чтобы увести к себе в кабинет, где заботливая Ольга Федоровна уже накрыла небольшой стол.

Аня отошла немного в сторону от всех и забралась на высокий бордюр, беспрестанно поворачивая голову в поисках Жени. В очередной раз, быстро повернув ее, она обнаружила, что уже не одна стоит на тротуаре. В двух шагах от нее стоял Константин Зверев, новоиспеченный подполковник.

– Вы не меня ищете? – со смешком спросил он.

– К счастью, нет! – парировала Аня. На этот раз она решила не тушеваться. – Вас можно поздравить с заслуженным, как все говорят, званием?

– А вы так не считаете? – он вскинул бровь.

– Я вас совсем не знаю, но судя по вашему личному делу, награда нашла героя! Примите мои поздравления, товарищ подполковник! – с наигранным безразличием ответила она и снова повернула голову в противоположном направлении.

В этот момент к ней подбежал Женя и, обняв ее за талию, оторвал от земли и закружил. Аня весело засмеялась, обнимая его. Повернув голову, чтобы с вызовом посмотреть на стоящего за спиной Константина, она обнаружила, что его там нет. Зверев испарился, как будто его и не было.

– Женечка! Как я рада тебя видеть! Так это был ты, тогда у штаба? – она снова обняла его и услышала рядом с ними приятный женский голос.

– Так, так! Значит, когда жена не видит, товарищ старший лейтенант… – за спиной Жени стояла молодая высокая блондинка с крупными чертами лица и хитрой ухмылкой.

– Аня, познакомься! Это моя супруга Светланка! – расплылся в улыбке Женя.

Ане стало неудобно за свою несдержанность и она, сделав шаг в сторону от Жени, протянула Светланке руку со словами: – Очень приятно! Меня зовут Аня. Мы с Женей… – хотела продолжить она, но была прервана озорной Светиной репликой.

– Ой, да знаю я, что вы с ним творили. Он мне все уши прожужжал, что мир тесен, что встретил друга детства. А потом неделю, будучи в командировке, рассказывал истории о ваших похождениях Чука и Гека, – весело тараторила Светлана, пока Женька обнимал ее и целовал в щеку.

– А он рассказывал вам как однажды на спор встал в собачьи какашки, а потом тетя Ира заставила его отмывать кроссовки? – в такой же озорной манере спросила Аня.

– Аня, вы мне очень нравитесь. Не знаю как насчет друга детства, но подругу в этой части вы себе уже нашли! – радостно заключила Света, снова пожимая девушке руку.

– Ну, уж если вы решили дружить против меня, предлагаю это хотя бы отметить, – сказал Женя и, обращаясь к Ане, добавил: – Ты ведь идешь сегодня на застолье?

– О, нет. Прошу прощения, но я не любитель таких мероприятий! – запротестовала она.

– Как это не любитель?! – возмутилась Света. – Это у тебя просто компании подходящей не было. Предлагаю пойти к нам и начать «репетицию», а потом ты сама будешь нас уговаривать продолжить банкет.

– Правда, пошли! – настаивал Женя. – Мы с тобой сто лет не виделись, есть что вспомнить. Я тебе про Митьку расскажу, – хитро улыбаясь, закончил он.

– Умеете вы уговаривать! – рассмеялась Аня.

Оказалось, что ребята живут в этом же общежитии, но двумя этажами выше.

Три часа к ряду они болтали, смеялись, подшучивали над Женей, запивая все это крепким грузинским вином, явным «конфискатом». Света оказалась очень приятной, словоохотливой девушкой и уже через час они разговаривали по душам, как старые подруги. Она рассказала Ане, что вот уже четыре года не может забеременеть, а теперь ждет квоту на ЭКО. Что у Мити двое замечательных девочек, одну из которых назвали Аней, он с семьей перебрался в Москву и неплохо там устроился, а теперь зовет их с Женей и предлагает хорошую работу.

– Вот и пусть работает на своей хорошей работе в Москве, а нам и здесь не плохо. Правда, Светик? – спросил Женька, обнимая жену.

– Правда! – как-то грустно протянула Света, а когда Женя вышел с кухни, чтобы ответить на телефонный звонок, добавила: – Конечно, где Москва, а где мы! – сказала она, окинув взглядом маленькую кухоньку убогой служебной квартиры в семейном общежитии. – И когда в нем уже пройдет это мальчишеское желание доказать всем, что он мужчина? Кому нужна эта служба, эти вечные переезды и казенное жилье? Вот как мне его убедить?

– Мне кажется, у тебя все получится! – сказала Аня, беря Свету за руку.

– Ты так думаешь? – с сомнением спросила та.

– Я уверена! Он так на тебя смотрит… Я сразу поняла, что ради тебя он готов на все. Только не дави! – посоветовала Аня. – Пусть он думает, что это его решение.

– И почему ты не приезжала раньше? – тепло спросила Света и девушки засмеялись. – О, да нам пора! Муж, ты готов? – позвала она Женю. – А ты что в костюме пойдешь? – поинтересовалась Света, оглядывая Аню с ног до головы.

– Ребята, с вами, конечно, хорошо, но я, пожалуй… – попыталась запротестовать Аня.

– Вот давай не начинай опять! – категорично возразила Светка. – Один раз мы тебя уже уговорили, не заставляй нас снова. Иди переодеваться. Мы за тобой зайдем через десять минут.

Аня стояла перед шкафом с вещами в мучительных раздумьях. «Эх, была не была. Одену свое любимое платье. В конце концов, не на прием к губернатору иду!» – решила девушка.

Через пару минут она стояла у зеркала, подкрашивая глаза. В дверь постучали. Аня схватила маленькую сумочку и вышла из квартиры.

– Ого! Да, я сегодня владелец модельного агентства, – присвистнул Женя, окидывая взглядом Аню и свою жену, и беря обеих под руки.

Выглядели девушки действительно потрясающе: высокая статная блондинка в коротком сарафане свободного кроя и миниатюрная жгучая брюнетка в обтягивающем платье, доходящем до колен.

– Вот это талия! – позавидовала Света. – Ты на диете? Дай рецепт!

– Ага, на щадящей, – засмеялась Аня. – Вчера порция шашлыка, сегодня две «Московские» булочки.

– Ведьма! – весело сказала Света, с восхищением глядя на подругу.

– Девочки, ну вы идете? – взмолился Женя. – А то мне похвастаться не перед кем, из общаги все уже ушли.

Как и мечтал Женя, их приход не остался незамеченным. Опоздав на двадцать минут к началу, и придя во время тоста какого-то старого вояки, служившем в части явно не в этом веке, им пришлось аккуратно пробираться между столами в поисках свободных мест, и под пристальными взглядами присутствовавших. К великой радости Ани, им все-таки удалось найти места за одним столиком. Быстро усевшись и не переставая реагировать на шутки Светы по поводу их эффектного появления, Аня вдруг обнаружила, что сидит за одним столом со своим недавним спасителем. Слава широко улыбнулся ей и протянул только что наполненный бокал шампанского. Со всех сторон звучали поздравления, тосты, и третий как обычно был выпит без звона бокалов после минуты молчания. Николай Павлович всегда свято чтил традицию, даже на личных праздниках ни одно застолье не обходилось без этого «тихого» тоста.

Через пару часов активного употребления «кулинарных творений» местной столовой и переваривания смешных и не очень, но, как правило, чрезвычайно долгих рассказов о службе прошлых лет, начались танцы. Офицерский состав части состоял преимущественно из молодых людей 25-40-летнего возраста. Столы были чуть сдвинуты в сторону и объявлен медленный танец. Света быстро схватила мужа за руку и, не дав ему опомниться, вытащила в центр зала. Аня осталась за столиком одна. Потянувшись за бокалом, она почувствовала на себе чей-то взгляд. Пригубив шампанское, девушка незаметно обвела взглядом зал и встретилась глазами с Константином. Он стоял в дверях в вальяжной позе, опершись плечом о дверной косяк и скрестив руки на груди, так что ладони оказались подмышками, а большие пальцы сверху на плечах. Аня в очередной раз восхитилась им, не в силах оторвать взгляд. «Наверное, мужиков в модельное агентство отбирают именно по умению стоять в такой позе, а не по походке на подиуме!» – подумала она про себя. А он действительно был похож на модель, позирующего для обложки мужского журнала. Вдруг он выпрямился и, не отрывая глаз, направился в ее сторону. «И с походкой у него все в порядке. Кастинг пройден! Что я несу?!» – мысли проносились в ее голове со скоростью света, сердце неистово заколотилось, она начала задыхаться. С ней часто такое случалось в минуты сильного напряжения. Аня резко повернулась на стуле в поисках возможности удрать отсюда со всех ног и увидела перед собой Славу. Он вскинул ладонь к козырьку и с улыбкой произнес: – Разрешите пригласить вас на танец?

– У тебя становится доброй традицией – спасать меня! – с благодарностью вымолвила Аня и протянула ему ладонь. К счастью, Слава не придал значения ее словам.

Он закружил девушку в танце. Повернув голову в сторону своего столика, Аня обнаружила, что Константин той же уверенной походкой прошел мимо него по направлению к соседнему столику, за которым сидели две девушки. Одну из них она видела пару раз, кажется, та работала в бухгалтерии. Костя пригласил ее на танец и увлек в противоположный конец зала. Во всем его поведении не было и капли растерянности, можно подумать, что именно это он и собирался сделать. «А может именно это он и хотел сделать?! Дура, какая же ты дура, Аня!» – ругала она себя, в то время как на ухо Слава что-то весело ей рассказывал.

Медленный танец сменился другим и только Аня хотела присесть, как услышала за спиной голос Николая Палыча: – Разрешите вас пригласить?

– Кажется, сегодня у меня голова будет кружиться не от шампанского, а от танцев! – засмеялась Аня и с удовольствием приняла его приглашение.

– Я рад, что тебе сегодня весело и плохие мысли окончательно покинули твою голову. У тебя вся жизнь впереди, и мне бы хотелось, чтобы она была такой беззаботной, – сказал он.

Музыка стихла и она вернулась за свой столик к ожидавшей ее Свете.

– Вот это танец! – изумилась ее подруга. – Не помню, чтобы Быстров с кем-нибудь до этого танцевал!

– Скажу тебе по секрету, – заговорщически прошептала Аня на ухо девушке, – я здесь по блату! – и громко засмеялась. – Николай Павлович – старинный друг моего отца и мой крестный, кстати.

– С такими связями могла бы выбрать что-нибудь получше этого захолустья, – усмехнулась Светка и тут же добавила, посмотрев куда-то в сторону: – Смотри, как разошелся!

– Кто? – Аня проследила за ее взглядом и увидела, что Константин снова танцует с той девушкой.

– «Зверь»! – ответила на ее вопрос Света.

– Это потому что второй раз приглашает ее на танец?

– О, это его старый приемчик. Его у нас многие знают: если он приглашает одну и ту же девушку на несколько танцев подряд, значит он ее «выбрал»! – заключила Света, многозначительно подмигивая.

– Очередная «жертва» его клуба разбитых сердец? – вторя подруге, подмигнула Аня.

– Судя по всему! А ты откуда знаешь? Тоже что ли попалась?

– Еще чего! – надменно произнесла Аня. – Но это трудно не заметить, тут у вас, по-моему, каждая вторая спит с его фотографией в обнимку.

– Если не каждая первая!

– Но ты ведь устояла! – хитро заметила Аня.

– Ну, я его сразу раскусила! Да и потом, ты знаешь, он ведь очень осторожно и тактично относится к замужним женщинам. Я никогда не замечала неуважения ко мне с его стороны. Хороший ведь по сути мужик. Но, честно говоря, военные это вообще не мое. Никогда их не любила! – морщась, закончила Света.

– Как это? – удивилась Аня. – А Женя?

– Ну, это отдельная история. Я с первого взгляда поняла, что он моя судьба. Но какой из него военный? Я же говорю, мальчишеская бравада. Вот рожу ребенка и больше никакой армии.

Ближе к десяти все начали расходиться. Слава вызвался проводить Аню. Вчетвером с четой Чехловых впереди они побрели к семейному общежитию. Потом ребята распрощались и отправились к себе под предлогом Светиной головной боли. Аня со Славой остались вдвоем под тенью деревьев чуть поодаль от общежития. Девушку уже клонило в сон, но ей не хотелось уходить. Если предположение Светы верно, то скоро она должна будет увидеть Константина, входящего в общежитие вслед за его сегодняшней избранницей. Минуты тянулись медленно, Слава снова принялся что-то рассказывать ей из своей служебной практики. Аня слушала с отсутствующим видом и чему-то улыбалась про себя. Неожиданно парень крепко прижал ее к себе и поцеловал в губы. Аня настолько растерялась, потому что никак не ожидала этого, что у нее сработал защитный рефлекс: резко согнув колено, она ударила Вячеслава между ног. Застонав от боли, парень согнулся пополам. На Аню накатил приступ дикого смеха. Еле сдерживая себя, она громко произнесла:

– Извини! Но в следующий раз, прежде чем сделать это, сначала спроси разрешения! – и зашагала прочь по дорожке.

Поднявшись на крыльцо общежития, она была несколько раздосадована тем, что так и не узнает чем же закончатся танцы Кости и той девушки. Вдалеке у здания столовой еще раздавались голоса и парочки медленно удалялись в темноту. Аня подождала еще пару минут, вдыхая аромат ночи, но безрезультатно. Ругая про себя нерадивого ухажера, она отправилась спасть. Позже Аня узнала, что та девушка живет в поселке.

На следующее утро Аня проснулась в прекрасном настроении. Она была счастлива встретить здесь близкого человека и обрести друзей в лице семьи Чехловых. Весь следующий день ребята провели вместе.

– Я так рада, что мы с тобою познакомились! – искренне призналась Света. Девушки сидели на лавочке, греясь на солнышке, и уплетая мороженое. – И Женька очень рад. У него здесь не много друзей. Я же говорю, что он не похож на военного.

В этот момент к ним с улыбкой до ушей подбежал Женя.

– Ну, вот все и улажено. В начале месяца нас смогут принять, так что можно смело ехать! – тряся перед лицом Светы телефоном, почти прокричал он, потом обнял ее и откусил огромный кусок от мороженого жены.

– Куда ехать? – спросила Аня, переводя взгляд с одного на другого.

– В Москву! – тихо сказала Света, как будто боясь спугнуть это известие. – Нам дали квоту на ЭКО. Второго такого шанса может не быть. Я боялась, что не успеем за время этого отпуска, – потом вдруг быстро спохватилась и более громко добавила: – Но ты не переживай. Мы скоро к тебе вернемся.

– Надеюсь уже втроем! – добавил Женя, гладя Свету по голове и бережно прижимая к груди.

Через пару дней ребята уехали. Пожелав им хорошего отдыха и выразив надежду на результативность поездки, Аня проводила их до ворот.

Медленно и с неохотой возвращаясь в свою квартиру, девушка погрузилась в раздумья. Скоро у них появится малыш, чего она им искренне желала. Возможно, что ее как обычно пригласят на роль крестной матери, а потом они уедут в Москву, строить жизнь. А она останется здесь. Опять одна. Видимо мама права, все это ребячество и блажь. Скоро она это поймет окончательно и вернется домой. Размышляя, таким образом, девушка не расслышала быстрых шагов, догоняющих ее. В чувства ее привел мягкий мужской голос:

– А я думал, вы не танцуете, товарищ капитан? – рядом с ней вырос Константин.

– Это зависит от партнера! – дерзко ответила Аня, глядя ему прямо в глаза.

– И каким должен быть Ваш партнер?

– По крайней мере, не похожим на вас!

– Но вы же меня совсем не знаете! Так, кажется, вы мне ответили? – он улыбался и в его улыбке было что-то звериное.

– Думаю, это знакомство не доставит мне удовольствия! – девушка сощурила глаза.

– По крайней мере, вы должны мне танец, который подарили другому, – все с той же улыбкой, обгоняя ее, на ходу бросил Зверев и устремился ко входу в общежитие.

Закрыв за собой дверь квартиры, Аня прижалась спиной к стене и закрыла глаза, чтобы успокоиться. Ее снова охватил приступ удушья. Значит, она не ошиблась, в тот день он направлялся именно к ней, чтобы пригласить на танец. Да, за кого он ее принимает? За очередную дурочку, которая растает в его объятиях и будет сохнуть по нему? Или он решил, как сказала Света, что он ее тогда «выбрал»?! До чего же самодовольный тип. Самодовольный, властный и сильный. И она боялась этой силы, боялась и хотела ее почувствовать. В его обществе она все чаще ощущала себя как жертва паука в его липкой паутине; вместо того, чтобы сопротивляться, ее сковывал страх и желание неизбежного.

Всю следующую неделю Аня чахла в кадрах. Нет, работы там было не мало, но ужасно скучной работы, каждодневной монотонной рутины. Наконец в понедельник вернулась отдохнувшая и еще более активная Альбина Исмаиловна, и Аня с удовольствием вернулась на подмогу Вере Николаевне. Но оказалось, что радовалась она рано. Еще через неделю ее вызвал к себе Быстров. Зайдя в кабинет, она поняла, что что-то стряслось.

– Добрый день, Николай Палыч!

– Да, какой уж там! – сказал он, махнув в сердцах рукой.

– Что-то произошло? Я могу помочь? – Аня пыталась проявить максимальное участие.

– У нас очередная медкомиссия на носу, а в медсанчасти у Марины бардак: одна медсестра уволилась, вторая в декрет собралась. Да, с кадрами, конечно, беда. Молодежь сюда ничем не заманить! – Палыч ходил из угла в угол, со скрещенными за спиной руками, и быстро вращая большими пальцами, что у него всегда свидетельствовало о сильном волнении. Аня сидела, молча, ожидая развязки и не спуская глаз с мельтешащего начальника. Он резко остановился, выдвинул стул рядом с ней и сел.

– Нюта, дочка, я не могу тебя об этом просить, но больше мне обратиться не к кому. Пока мы найдем новую медсестру, а желающих у нас немного, если не сказать вовсе нет, что будет ближе к истине; в общем, это займет какое-то время. А у нас учения на носу и, как назло, медицинская комиссия в полном составе, но без секретаря, да еще этот проверяющий из Москвы… – он глубоко вздохнул, точно собирался с силами.

– Вы хотите, чтобы я вам помогла с медкомиссией? – догадавшись, спросила Аня. – Но у меня нет медицинского образования. Только медкурсы…

– Этого вполне достаточно! – Палыч был откровенно благодарен ей за то, что она не заставила его распинаться дальше. – Нужно подготовить документы и составить списки. Ну, или что там у нее. Максимум, что от тебя требуется это опять же помочь Марине с бумагами. Ну, с этим ты справишься.

– Хорошо! – просто ответила Аня.

– Чувствую через пару месяцев, мне придется представлять тебя к награде за заслуги перед частью, – еле заметно улыбнулся он.

Аня забежала к себе в кабинет, в двух словах объяснила Вере Николаевне свое отсутствие, на ходу дожевывая булочку, и побежала в медсанчасть. В коридоре около кабинета врача собралась приличная толпа офицеров. Аня громко постучала в дверь, приоткрыла ее и объявила:

– Это Акимова. Можно войти?

Получив положительный ответ, она зашла внутрь. За одним из столов сидела молодая женщина и мерила давление офицеру.

– Добрый день! Я по поручению Николая Павловича, – начала было Аня, но Марина ее перебила.

– Да, да, я в курсе. Он мне звонил. Садитесь напротив. Я вам сейчас все объясню.

Отпустив мужчину и попросив его, пока никого не впускать, Марина принялась быстро объяснять Ане что от нее требуется.

– Вам необходимо только заполнять карточки, все остальное я буду делать сама. Я вам так благодарна, – добавила она, подняв наконец глаза на Аню. – Ой, вам же нужен халат. Нет, халаты наших медсестер вам не подойдут, они девушки крупные. Я думаю, вполне сойдет один из моих. Вы такая же стройная, как и я, – заключила она, оглядывая девушку с головы до ног, и передавая ей халат, снятый с вешалки.

Аня удалилась за ширму, чтобы переодеться. Выйдя оттуда, она взглянула на себя в зеркало. «Да, уж, эта стройная женщина скромностью не отличается!» – подумала она про себя. Халат был с огромным декольте, видимо для того, чтобы подчеркнуть выдающийся бюст Марины, чем Аня похвастаться не могла. Но что было еще страшнее, так это то, что длина халата больше подходила для миниюбки, а не для рабочей одежды.

– Ну, вот и отлично! – услышала она голос Марины. – Мы, кстати, так и не познакомились. Марина! – представилась она, протягивая руку.

– Аня!

– Я думаю, можно на «ты». Так нам будет проще.

Аня утвердительно кивнула. Они начали прием. Надо отдать Марине должное, она была компетентным врачом. По ходу приема она давала Ане сопутствующие пояснения, так чтобы новоиспеченный сотрудник не мог ошибиться.

Через некоторое время зазвонил телефон:

– Логинова! – ответила Марина. – Это обязательно нужно сделать именно сейчас? У меня медкомиссия идет полным ходом, к тому же я одна. Поняла! – резко закончила она и бросила трубку. – Срочно вызывают в штаб. Не раньше не позднее. Дожидайся меня. Я быстро!

Открыв дверь кабинета, Марина столкнулась со Зверевым и елейным голосом запела: – Вы ко мне, товарищ подполковник? Можете подождать меня в кабинете. Я на одну минуту.

Дверь закрылась, впустив при этом Константина.

– Товарищ капитан, вот уж кого не ожидал увидеть. А я и не знал, что вы специалист настолько широчайшего профиля. Вы случайно раньше в разведке не служили? А может вы – иностранный шпион? – садясь на стул, и близко наклоняясь к Ане, так что она могла чувствовать его дыхание, спросил Костя.

– Еще на первом курсе завалила экзамен по шпионажу, вырезав язык неудачному юмористу, – съязвила она, стараясь не смотреть ему в глаза. – Товарищ подполковник, прошу вас пройти на противоположную кушетку и немного подождать вашего врача, – на слове «вашего» девушка сделала заметное ударение.

– Я бы предпочел отдаться вашим нежным рукам, – его голос стал кошачьим.

– Боюсь, это никому из нас не доставит удовольствия! – ответила Аня, чувствуя, как на лицо набегает предательская краска.

– Это почему же? – с обворожительной улыбкой спросил Константин. – Вы царапаетесь или деретесь?

– Я кусаюсь! – выпалила Аня.

– В таком случае предлагаю перевести наше знакомство в более подходящее для этого место! – его взгляд стал гипнотическим, а в голосе послышалось грудное рычание.