Читать книгу Московский принц для Золушки - Наталия Миронина - Страница 2

Есть такая категория женщин – выносливые и спокойные. Что бы им ни предложила Судьба, они это рассмотрят, попробуют на зуб, поморщатся и одолеют. Наташа Белозерова относилась именно к таким. Впрочем, выносливость в глаза не бросалась. Да и спокойствие тоже. У Наташи Белозеровой не было широко распахнутых глаз, наивной улыбки, плавных движений. Она со своими яркими волосами, темными глазами и строгостью худых форм производила впечатление дамы несколько холерической. Но душа ее была спокойной. Это несоответствие сбивало с толку и иногда зло шутило над Татой, как ее звали близкие. Окружающие, впервые столкнувшись с ней, воспринимали ее настороженно и даже опасливо, подозревая в Белозеровой отрицательную энергию. А столкнувшись со спокойным ее нравом, не расслаблялись, а еще больше группировались, уверенные, что Белозерова намеренно усыпляет их бдительность. Как известно, энергичные женщины вызывают обеспокоенность. Только очень близкие люди – мать, подруга Кошкина, жених Гена Рябцев и еще пара знакомых – знали, что же есть на самом деле Наташа Белозерова.

А Наташа, яркая уроженка города Сочи, была натурой благоразумной, работящей и не лишенной здравого авантюризма. И та карьера, которую она сделала к своим тридцати годам, была результатом учебы, трудов и ностальгии по раннему детству.

Детством Наташа считала возраст с четырех лет до шестнадцати (до этого, по ее разумению, было младенчество). Отец умер, когда она заканчивала школу, мама почти сразу же после этого печального события вышла замуж. Тата не одобрила мать, но сказать что-либо не решилась. Только с годами, навещая отчима и мать, удивилась своей прозорливости. Новая жизнь матери была несчастливая, и только нежелание волновать дочь и признаваться в совершенной ошибке удерживали маму от признаний.

Тата в родном городе не задержалась. После школы она уехала в Москву, увозя с собой, кроме двух сшитых у местной портнихи платьев, воспоминания о древесном запахе виноградной лозы, терпкой кожице винограда «Изабелла» и густом аромате молодого вина. В ее сочинском доме вдоль ограды переплетались побеги лозы, а осенью синели спелые грозди. В ее доме отец сам готовил домашнее вино, попутно рассказывая дочери все секреты, которыми овладел. Отец был человеком дотошным и, увлекшись виноделием, собрал большую библиотеку нужной литературы, вырезал из журналов и газет все, что касалось виноградарства. Тата вслед за отцом с интересом изучала эту литературу. Так она очень рано узнала, что, например, в итальянской Апулии, где лоза растет на каменистых почвах и где адриатический воздух теплый и влажный, зреет виноград, гроздья которого очень малы, но зато имеют сильный аромат перца. Или, например, что добавлять в вино лед – дурацкая привычка, которой злоупотребляют многие южане. Но можно чуть подморозить целые ягоды винограда и опустить их в бокал. Много интересного о винограде и вине узнала тогда Тата. Мать же не одобряла этих занятий. Для нее слово «вино», как бы сказали сейчас, имело сугубо отрицательную коннотацию. Но для отца виноделие было искусством, и Тата, взрослея, принимала его сторону.

Со смертью отца атмосфера в доме несколько накалилась.

– Мне надо с тобой поговорить, – как-то сказала мать.

Тата незаметно вздохнула – она знала, о чем пойдет речь.

– Мы с дядей Славой решили пожениться. Мне одной с хозяйством не справиться.

Дядя Слава был соседом.

– Хорошо, мама, – отозвалась Тата, не решаясь что-либо спросить. Но мать тут же произнесла фразу, от которой Тату бросило в дрожь.

– И дом надо продать. Будем жить у Славы, а деньги пойдут на новую веранду, и Славины соседи несколько соток предлагают купить. Это хорошо – чем больше места, тем больше ягоды можно посадить.

«Продать дом» – эти слова показались Тате страшными. Их дом невелик, с белеными стенами, с красной крышей. Эту мягкую черепицу стелил сам отец. «Картинка будет! Моим внукам нужен красивый дом», – приговаривал отец. Тогда Тата любила смотреть, как работает отец. Совершенно неважно было, чем он занимается – ремонтирует крышу, давит виноград или прореживает кусты малины. Один вид его энергичной фигуры придавал жизни надежность и прочность. Тата знала, что их мир в виде семьи, дома, сада и виноградника был в надежных руках. И теперь, когда мать приняла такое решение, возникло ощущение и предательства, и страха за будущее. Тата понимала, что мать уже все решила. Быть может, дядя Слава помог ей принять такое решение, убедил ее в необходимости такого шага. И чудилось в этом что-то неправильное.

– Мама, странно все же… Отец делал… Зачем продавать? Дома не будет, земли не будет, виноградника не будет… – Тату возмутило отсутствие логики. «С хозяйством мать не справится, но дом надо продать».

– Будут хорошие деньги. А ты уедешь учиться. Мне одной не справиться. Содержать накладно. Помощника нанять – тоже дорого, да и не уследишь… Деньги на все нужны. А так все вместе, в доме у дяди Славы…

– Я бы не хотела жить в другом доме. Может, это дядя Слава к нам переберется?

– Ты с ума сошла?! У него дом раза в три больше нашего! Да, там веранда нужна… И в саду кое-что поправить надо. А так… У него лучше.

Тата замолчала. Совсем мало времени прошло со смерти отца, а тут еще такие перемены. Даже не перемены, а мир рушится.

– Ты не думай… Все нормально будет… Дети у дяди Славы, сама знаешь, взрослые. Они живут отдельно уже… Хозяйство у них свое. Так что потом, после тебе все достанется…

Тата хотела сказать, что ей «все» не надо. А нужен старый дом, двор с виноградом. И еще Тата, сама очень доверчивая, удивилась маме. Она понимала, что у дяди Славы есть не только дети, но и годовалые внуки. И конечно, в первую очередь он подумает о них. Спорить с матерью не хотелось – отношения с ней и так были сложными. И если скорое замужество Тата готова была ей простить, то продажу дома и маленького виноградника – нет. И дело тогда было не в том, что Тата оставалась без своего угла. Дело было в памяти об отце и тех самых синих виноградных гроздьях. Тата внутренне приготовилась к борьбе за свое место в этой жизни.

В Москве Тата Белозерова поступила на экономический факультет одного из технических вузов. Тогда, в начале двухтысячных, спрос на финансистов и всяких там бухгалтеров спал, но устроиться на хорошую работу с такой специальностью все же можно было. Тате было не до удовлетворения своих амбиций или желаний. История с замужеством матери и продажей дома разбудила в ней страх. Страх за свое будущее, боязнь зависимости от матери и ее новой семьи. Поэтому, на время забыв об уроках виноделия, которые ей преподал отец, Тата окунулась в вопросы дебеторских задолженностей и кредитования.

Жизнь в Москве была дорогой, но к этому Тата была готова. Поначалу она снимала квартиру на двоих еще с одной приятельницей, некоторый запас одежды и обуви у нее был. И, отказывая себе в развлечениях, она худо-бедно справлялась. Но уже через год пришлось устраиваться на работу – потребовалась теплая одежда, да и захотелось отселиться от соседки, у которой был совершенно беспардонный кот и которая любила шумных гостей.

Тата, не раздумывая, наведалась в ближайший ресторан.

– Посуду будете мыть? – спросила ее директор.

– Не хотелось бы, – честно ответила Белозерова.

– Да? – удивилась директор. – А что-то еще умеешь?

Тата удивилась простоте обращения, на брудершафт она с этой дамой не пила, но глазом не моргнула и ответила:

– Могу официанткой.

– Не выдержишь – у нас клиентов много, работаем допоздна. Народ капризный. Девчонки бегут, несмотря на неплохие чаевые. Поверь, посуду помыл и – свободен. Никаких тебе объяснений с публикой. Тем более, ты – студентка. Заниматься еще надо.

– Не хотелось бы мыть посуду, – терпеливо повторила Тата.

– Ну, хорошо, – сдалась директор, – вот тебе распечатанное меню и карта вин. Она у нас небольшая. Изучи. И выходи на работу послезавтра. Работа – два дня через два.

Тата улыбнулась – ресторан ей нравился. Вроде чисто, народ аккуратный, запахи аппетитные.

С выбором работы она не прогадала. Место было приличным, коллектив вроде бы не склочный. Повара, хоть нос и задирали, к официантам относились по-доброму. Редко когда Тата уходила домой с пустыми руками. То немного выпечки, то фрукты, то что-то из гастрономии перепадало на ужин. В конце концов она нашла малюсенькую квартирку. На занятия и на работу теперь приходилось ездить, но зато по вечерам был покой и порядок.

Получив диплом, она работу в ресторане не бросила, а неспешно подыскивала место экономиста.

– Ну, скоро от нас уйдешь? – спросила директор ресторана, когда Тата принесла ей диплом.

– Ну, не знаю… Посмотрим. Пока я ничего не нашла.

– Ну, и хорошо, работай, – обрадовалась та. Белозерова ей нравилась.

А потом случилась история, которая перевернула ее мир. И Тата вдруг увидела то, что вроде бы знала и раньше, но не принимала во внимание.

Это была пятница, ее смена, и народу в ресторане было полно. В такие дни официанты носились как оголтелые. Тата в этот вечер уже успела принять шесть заказов и теперь ожидала, когда кухня их выполнит.

– Белозерова, зайди к директору, – подошел к ней метрдотель.

Тата поспешила – клиенты за ее столиками ждали горячее.

– Так, у нас полный бардак, – директор нервничала, что с ней бывало редко, – чиновник из префектуры в зале. Не дай бог что-нибудь произойдет. Я хочу, чтобы ты их обслужила.

– Хорошо. Я пойду, у меня люди ждут горячее.

– Сколько уже ждут?

– Минут двадцать. Пока у них закуски.

– Двадцать минут – многовато. Я сейчас пройду на кухню. Ты же смени куртку и передник. Надень все свежее. И столик у окна – твой.

Директор осторожно подняла планку жалюзи и указала на пару, сидящую в эркере.

– Хорошо, – кивнула Тата и, подхватив меню и карту вин, поспешила к столику.

– Добрый вечер, пожалуйста, меню, – Тата положила кожаные папки перед гостями.

– Нет, меню не надо. Я тут наизусть все знаю, – откликнулся дородный мужчина и, обратившись к своей спутнице, добавил: – Не возражаешь, если я сделаю заказ на свое усмотрение?

Дама не возражала, она цепким взглядом оглядывала зал.

– Тогда нам свежие овощи и на горячее – рыбу на пряной «подушке». Ну, понятно, хлебную корзину и всякое там масло.

– Из напитков что желаете? – уточнила Тата.

– Едим рыбу – пьем белое. Так вроде полагается? Я карту вин полистаю, вам скажу.

– Хорошо, – улыбнулась Тата.

Она прошла на кухню и отдала заказ.

Через какое-то время, когда на столе гостей стоял хлеб, сливочное масло, в бокалы была налита минеральная вода, гость, наконец, определился с выбором вина.

– Вот, я тут у вас увидел, – гость повозил пальцем по странице, – Бильбао Мар…

– Да, верно, – пришла на помощь Тата, – есть такое вино. «Рамон Бильбао Мар де Фрадес». Испанское. Мар де Фрадес – переводится как Море Монахов.

– Как оно?

Тата замешкалась – она никогда не пробовала это вино. Бутылка стоила почти две тысячи рублей.

– Я могу сказать, что оно пользуется успехом, – вывернулась Тата, – и это неудивительно. Фруктовый нежный вкус. Груша, яблоко. Сорт винограда – «альбариньо».

– Вы хорошо разбираетесь, – улыбнулась Тате гостья.

– Я рада вам помочь.

– Хорошо, пожалуйста, бутылочку, – кивнул гость с довольным видом.

Тата поспешила на кухню, передала заказ администратору. Через несколько минут та отозвала Белозерову в сторонку.

– У нас этого вина нет!

– Как нет?! Почему же оно в карте значится?

– А черт его знает. Прежняя смена не посмотрела!

– А какое белое есть?

– В том-то и дело – никакого!

– Такого не может быть! – изумилась Тата. – А директор знает?

Она представляла, что скажет этот гость, да и самой такая ситуация была неприятна.

– Уехала только что. И я боюсь звонить ей. Представляешь, что будет?!

Тата представила и ужаснулась.

– Хорошо, но что же делать? – спросила она администратора.

– Иди и скажи что-нибудь! Придумай.

Вообще-то по всем правилам к гостю с таким известием должно было идти начальство. Но администратор с сердитым видом кому-то уже звонила. Тата вздохнула и направилась к столику.

– Простите, к сожалению, вино, на котором вы остановили свой выбор, закончилось.

– Как так?! – возмутился мужчина.

– Извините, наш недочет, – Тата постаралась говорить как можно тише и спокойнее.

– Да мне какая разница, чей недочет. Вы сами так хвалили это вино…

– Да, хвалила, но увы… Я могу вам что-нибудь порекомендовать еще?

– Не можете, а должны! Несите карту вин! – потребовал гость.

Тата протянула ему карту вин. Он стал опять водить пальцем по странице.

– Можно, я дам вам совет? – Тата чуть наклонилась над столиком.

– Давайте, – неожиданно вступила в разговор женщина.

– Отступите от правил. Возьмите к вашему блюду красное вино.

– Деточка, вы издеваетесь?! – хмыкнул гость.

– Вовсе нет. Да, традиционно к рыбе подают белое. Но многое зависит от того, как эта рыба приготовлена.

Тата на мгновение замолчала, пытаясь окончательно отвлечь мужчину от списка отсутствующих белых вин.

– Мы слушаем, слушаем… – отреагировал гость.

– Так вот. Ваш выбор – рыба на пряной «подушке». То есть блюдо будет острым. С румяной корочкой. Вкус рыбы в сочетании с латуком, острым перцем, томатами и оливками достаточно резкий. Белое вино больше подходит к отварной, припущенной рыбе. К морепродуктам – у них деликатный вкус. Красное, мягкое по вкусу, вино отлично подойдет к пряной рыбе.

– Впервые слышу, чтобы к рыбе советовали красное вино, – пожал плечами мужчина.

– Но ведь все логично, – заметила спутница, – можно попробовать.

– Да, ну… Ваше счастье, что у Ольги Сергеевны добрая душа.

– А что из красного вы посоветуете? – спросила Ольга Сергеевна. Тата была готова к этому вопросу. Она вообще о красных винах знала больше, чем о белых.

– У нас есть «Вискара Сенда дель Оро». Это испанское вино. Сорт винограда «тинто фино». Вино с богатым вкусом – это и ягоды, и что-то вроде шоколада. Чувствуется аромат малины.

– Оно к рыбе точно подойдет? Меня смущает вкус шоколада, – улыбнулась Ольга Сергеевна.

– Понимаете, эти характеристики – они достаточно условны. А когда мы говорим о привкусах, ароматах – речь идет скорее о нюансах. Еле заметных. Вот и у этого вина вкус шоколада – это лишь один из мимолетных оттенков. Вы можете его и не различить, но специалисты его отметили. Кстати, это вино подают и к овощам, и свинине, к ягненку. У этого вина пряное послевкусие. Оно будет сочетаться с вашим блюдом.

– Я даже не знаю… – с сомнением протянул гость из префектуры.

Тата улыбнулась:

– Но я могу предложить «пино нуар» из Новой Зеландии. Хорошее вино. Чувствуется вкус чернослива. И совсем чуть-чуть ощущается перечная нота.

– Господи! И чернослив! И перечная нота! – воскликнул мужчина. – Я вот вино пью и могу только сказать – вкусно, не очень, дрянь. Ну, еще – кисло или сладко.

– Ничего удивительного. Обычно так и бывает. Для этого и проводят дегустации – чтобы научить распознавать ноты в аромате и вкусе.

– Девушка, да вы просто кладезь знаний. Сомелье в вашем ресторане нечего делать, – рассмеялась тут Ольга Сергеевна.

– А у нас нет сомелье, – улыбнулась Тата.

– Так пусть вас сделают сомелье. У вас получится.

– Спасибо… – смутилась Тата и подумала, что это просто удача – на статью про «пино нуар» из Новой Зеландии она наткнулась в одном из журналов и решила ее прочесть. Прочитав же, запомнила и сама все удивлялась, как эти самые люди, которые описывали вина, обнаруживают такие нюансы, как, например, слабый вкус чернослива.

Ситуация разрешилась благополучно. Гости остались довольны, Тата получила хорошие чаевые.

А на следующий день ее вызвала к себе директор.

– Ты, говорят, спасла наше лицо.

– Я ничего особенного не сделала. Клиенты оказались спокойными. Хотя, конечно, странно, что все белое вино закончилось и никто не заказал его.

– Оно не закончилось. Вон несколько коробок стоит. Оно не было оформлено. За что кое-кому влетит. Да, тебе спасибо.

– Пожалуйста, – ответила Тата и вдруг спросила: – А вы не хотите сомелье в ресторане иметь?

– А нужно?

– Ну, это не только солидно – повышает статус заведения, но и выгодно.

– Это почему?

– Сомелье должен не только в винах разбираться. Он должен уметь уговорить гостя вино заказать. Официанты же просто предлагают. Не всегда успешно. Вино стоит хороших денег. Хорошее вино стоит больших денег.

Директор с интересом посмотрела на Тату.

– Я подумаю.

После этой истории прошло несколько месяцев. Тата по-прежнему ездила на собеседования в банки, страховые компании, финансовые корпорации. Но то ей не нравились место работы и условия, то она не подходила. В ресторане все текло своим чередом, директор то и дело заводила разговор о сомелье. Тата, воодушевленная, потихоньку изучила запасы вина в ресторане, скачала себе специальную литературу, ездила по винным магазинам и выставкам. Почему ей нравилось все, что связано с виноделием, она толком объяснить не могла. «Наверное, в память о папе. Или это ностальгия по детству – наш двор, стена синего винограда, давильный пресс», – думала Тата. Ей тяжело было вспоминать, что в доме теперь живут чужие люди – мать очень выгодно продала его. Тата старалась не думать, что многие вещи мать так и не забрала к себе. А она сама не могла увезти в Москву, в съемную квартиру. Вот только книги о вине, виноделии, вырезки, выписки Тата успела сохранить, взяв с собой при переезде. И если бы не это, наверное, все бы пропало и не осталось никакой вещественной памяти о том времени. И если бы Тата не потащила с собой в Москву отцовские книжки о виноделии, вырезки и выписки, так и это бы пропало.

Тата потихоньку стала понимать, почему мать продала дом. У той была надежда, что новый муж, новая семья станут родными и для дочери. Но Тата не спешила сдружиться с чужим человеком, да и он не горел желанием. Все чаще у них гостили его дети и внуки. Тата понимала, что мать старается ситуацию подправить, но, видимо, характер дяди Славы был сильнее.

Когда Тата начинала об этом думать, у нее портилось настроение и опускались руки. Хотелось каким-нибудь невероятным образом повернуть время вспять, оживить отца, вернуть дом и семью. И опять проводить теплые вечера в саду под синими гроздями терпкого винограда. Чтобы не расстраивать себя, чтобы не терять присутствия духа в этом огромном и сложном городе, Тата хранила в памяти что-то нужное и полезное из прошлой жизни. Чаще всего вспоминались истории отца с названиями винограда и мест, где его выращивают, звучавшие когда-то ботанико-географической сказкой. Тата почему-то больше всего запомнила рассказ о белом вине, которое называется «гевюрцтрамин». По словам отца, в нем не было ничего необычного, кроме аромата роз и тысячелетнего возраста. Но эти два факта будили воображение Таты.

– А подают его с сырами. С жирными, пахучими сырами, – рассказывал отец.

Тата ходила по московским магазинам, рассматривала прилавки и в уме подбирала вино к еде, а еду к вину. Кстати, сама она к деликатесам, в том числе к сырам, была равнодушна.

В один из дней ей позвонили из банка, где она прошла собеседование.

– Приезжайте, вы нам подходите. Должность небольшая, деньги соответствующие. Однако есть возможность роста, – сказали ей.

– Хорошо, – сказала Тата и поняла, что ей предстоит сделать выбор.

После разговора с начальником отдела кадров, куда ее брали на работу, Тата поехала в ресторан.

– Я бы осталась, если бы можно было работать сомелье, – сказала она директору.

Та отвела взгляд. Несмотря на обещания и частые разговоры, этот вопрос так и не был решен.

– Но у тебя же нет образования. А брать еще одного человека…

– Я бы работала и училась.

– Не знаю, вроде официанты и так справляются…

– Мне нравилось у вас работать, – улыбнулась Тата и положила на стол директору заявление.

– Все-таки уходишь.

– Да, в банк. И пойду учиться. На сомелье.

Говоря это, Тата вдруг испытала непонятный подъем – ее московская жизнь набирала обороты. И хоть пока ничего особенного она не сделала, планы вселяли надежду.