Читать книгу Некромант. Присяга - Наталия Нестерова - Страница 2

День как день…

– Ники, привет!

Это мне. Я улыбнулась и, ответив:

– Всем привет-привет! – прошла к своему рабочему месту.

Как и во всех уважающих себя московских редакциях, тут теснота. Даже теснотища.

Работнички пера и клавиатуры отделены перегородками, обтянутыми серой тканью, и это как бикини на пляже – создается иллюзия интимности при полной обнаженности ситуации. Видно, кто что ест и пьет, сколько и когда. Кто красит ногти, кто – брызгается духами. Кто говорит по телефону… даже с кем и о чем… правда, мы чаще говорим, выбегая в коридор с мобильником в руках, но бывает – и по городскому в рабочем зале. В этой прозрачной до звона обстановке нелегко хранить небольшие личные тайны.

Юрик, наш арт-директор, как-то раз сказал – на работе мы намного ближе друг другу, чем даже своим родным. Восемь-десять часов непрерывного общения пять дней в неделю – не шутка. А потому мне было искренне жаль те коллективы, которые, что называется, «не сложились».

Я худощавая – по мнению некоторых, даже слишком маленькая и худощавая. Мой рост – сто шестьдесят восемь сантиметров, между прочим, – не мешает коллегам воспринимать мою персону как крайне мелкое создание. Тем более что я не ношу каблуков, только кеды или мокасины на тонкой подошве. Я вовсе не держусь за свой модный тощий имидж и постоянно жую шоколад, печенье, яблоки, бананы, торты – словом, все, что я вижу и что мне по карману. Мне необходима жировая прослойка, а она нарастает как-то не очень активно. Диетолог, выслушав мою проблему, посоветовала употреблять на ночь пломбир и жирный йогурт. Я поверила – диетолог, кстати, была килограммов сто весом. Мне бы ее добро!.. И с полгода безуспешно давилась по ночам мороженым, кофе с жирными сливками, просто сливками с клубникой и сахаром, сырными тортами, и ничего…

А сегодня утром весы показали сорок девять… печальное число – когда мой вес начинается с пятерки, я в себе как-то более уверена…

Тем временем я положила на стол пакет из «Макдоналдса» (самые дешевые и самые вредные калории, но мне они подходят), повесила черную кожаную курточку на рогатую вешалку, включила свой неспешный компьютер. Вокруг мирно скрипела мозгами заслуженная, изношенная, но все еще боевая офисная техника.

Муза, посетившая любого из коллег, тут же выдавала свое присутствие пулеметным треском клавиатуры. Так на глазах (точнее, на слуху) завидующих рождались гениальные тексты.

– Сейчас приедет Василий Сергеевич, прямо со слета уфологов. А затем пятиминутка у Игоряши, – подала голос Ольга.

– Сергеич с утра-а? – изумилась я. – День будет прожит не впустую! – По редакции пронесся вздох всеобщего восхищения. Только Леша горестно скрипнул стулом – он выдерживал годичную паузу без спиртного. В стиле «мужик сказал – мужик сделал».

– Почта. – Анечка, наша секретарь, шлепнула мне на стол стопку пухлых грязноватых конвертов.

– Спасибо, Анечка! – отозвалась я и в очередной раз мысленно себя обругала невоспитанной дрянью – как же я так, со всеми здороваюсь, а Анечку нашу, которая сидит на отшибе, забываю?…

Письма. Это моя работа. Я занимаюсь парочкой рубрик в полумиллионной газете «Пифия», которую читают практически по всей России, а также в странах ближайшего зарубежья и в русскоязычных диаспорах всех континентов мира.

В моем ведении переписка с читателями, или «Спроси у мага».

У мага спросить о своем житье-бытье желали многие. «Пифия» получала до сотни писем в день – в бумажном и электронном виде. И хотя каждое первое письмо непременно бралось в руки и оценивалось, в каждом втором была строчка «Я знаю, эти письма никто не читает». Что заставляло людей, уверенных в том, что их письма не читают, писать нам с упорством обреченных?…

– Слушаю… – раздался голос за ширмой. – Да, «Пифия». Да. Да. Нет, мы не продаем газеты, здесь редакция, а вам надо в отдел распространения. Нет, у меня не карие глаза. Нет, я не потеряла недавно мужа. Нет, я не испытываю сейчас ни раздражения, ни злости. А вы? Да-да, я вам напоминаю, куда вы звоните, в редакцию «Пифии». Нет, не можете. Нет. Не стоит. У нас стопроцентная защита от любого рода телепатических проникновений и ясновидения. Да. И на телефонных линиях тоже. Абсолютно. Нет, недостающий номер газеты в подшивку не вышлем. Такие услуги мы не оказываем. Попробуйте все же позвонить в отдел распространения. Да, всего доброго.

Дав отбой, Ира вытащила зеркальце из верхнего ящика стола и пытливо уставилась на свое отражение. Глаза у нее были карие. Расстроена она была уже неделю – муж не умер, но ушел. Но признаваться в этих фактах звонившему читателю не стоило. С нашей аудиторией требовалось, увы, держать дистанцию – притом, что мы от всей души работали ради их успокоения, образования, блага и процветания.

И да, на редакции и на телефонных линиях стояла неплохая защита, я собой искренне гордилась, но вот бывают же у людей догадки. В данном случае и у звонившей, и у отвечавшей.

Я быстро пробежалась по закрывающемуся каналу – одинокая дама, после климакса резко активизировался врожденный вампиризм, дети сбежали аж в другие города, неплохой интуитивный психолог, играет в великого чародея, ну и психиатрии немножко. Экстрасенсорики нет.

– Ник, может, поговорить с ней надо было?

– Не надо. – Я перекинула нитку на Иру, наложила несколько стежков на изодранные нервы. Не более пятнадцати процентов вмешательства, если тебя не просят, и вмешательство только твоя инициатива, – но и этих пятнадцати часто хватает.

Тем временем в атмосфере возникло своеобразное шевеление, вроде телепатического сквозняка… а вот и сквозняк настоящий – хлопнула легкая стеклянная дверь.

– Здра-авствуйте, здравствуйте! – Сочный глас исключительно жизнелюбивого Василия Сергеевича заставил пространство редакции вибрировать.

Ах, как я любила, когда это сноп чистейшей энергии приходил к нам в гости! Гонорары у нас копеечные, зато обстановка душевная, и авторы – тот фактор, который делает ее уникальной. Не надо думать, что всю газету создает горстка журналистов, копающихся в Интернете. Нет, без авторов не было бы «Пифии».

Василий Сергеевич, художник, астролог и знаток славянской обрядности, вкатился с четырьмя пятилитровыми пластиковыми канистрами вина, которые придавали его исключительному силуэту особую выразительность. Казалось, он вообще не ощущает ни их, ни собственного веса. Черные кожаные штаны, пронзительно-желтый вязаный шарф, ультрамариновое драповое пальто, бордовые лайковые перчатки…

И сразу пошли поцелуи.

– Я сейчас с Крыма (сочный поцелуй Анечке), а через час в аэропорт (поцелуй мне), а потом на Камчатку (поцелуй Ольге), а там то ли метеорит, то ли истребитель упал (поцелуй Ире), если упал – так я найду (роскошным жестом сбросил свое синее пальто). А еще, может, и выставку там устрою, но самое главное – крабы, крабы же с икрой, самый правильный лов (вся редакция восхищенно застонала – только Сергеевич мог лететь на Камчатку ради браконьерского лова правильных крабов), как без крабов? В крабах в этот сезон вся сила, а мне сила нужна, я силу люблю…

– Привезете мне камушек с камчатского вулкана? – завистливо спросила я.

– А ты садись на метлу, да за мной! – бодро ответил Василий Сергеевич.

– Ой, если бы можно было! – засмеялась я. За самолетом не поспею – максимум двадцать-тридцать километров в час.

Тем временем редакция радостно галдела; все собрались послушать театрализованную постановку в исполнении Сергеевича, историю об одичавшем туристе, поселившемся в экскурсионных пещерах Крыма. Данному туристу, по его собственной версии, изложенной внимательным уфологам, было явление инопланетян. Представители высшего разума сообщили, что в горах Крыма таится космический корабль, наполненный несметными сокровищами вселенской мудрости, а до кучи золотом, бриллиантами и сосудами с живой водой.

Я верила, кто-то нет, да и не важно. В горах Крыма, если честно, чего только не таилось, включая армию солдат-атлантов, созданную на случай внеземной агрессии на человечество. Армия эта была неактивна, и я крайне желала ей оставаться неактивной всю мою жизнь. Пусть лучше человечество не знает, как хорошо оно защищено.

Ну а турист и корабль…

Если правда – мимо нас не пройдет; если даже на грани правды… или просто слегка похоже – скорее всего, напишем. Василий Сергеевич любую историю преподносил так вкусно, что грех было замалчивать и прятать в стол. Человек счастливый, полный жизненных сил, умудрялся передавать их даже через печатный текст, заряжая нашу аудиторию позитивом и оптимизмом.

Закуска (наспех собранная с миру по нитке, главным образом вынутая из моего пакета, принесенного к ланчу) быстро закончилась; поздороваться и послушать про туриста успели всего на полканистры неоригинального «Черного лекаря» и на одну канистру «Муската белого Красного камня»… Жизнь стала лучше, жить стало веселее.

Наш крымский виноносец отправился на сражение с крабами, которые нынче самые правильные, то есть, как это ни печально, с икрой – пришедшие на мелководье на нерест.

А я со слегка гудящей головой вернулась к работе, пытаясь отрешиться от образа ободранного энтузиаста-уфолога, ползающего по сталактитовым лесам с самопальным факелом, скрученным из ветхих сатиновых трусов и пропитанным последними каплями водки из заветной фляги.

Хотя чего не сделаешь ради хорошего космического корабля.

Письма разнообразием не отличались. Иногда, читая их, я впадала в банальные размышления – к примеру, как трудно быть богом. Ему, думалось мне, возносят благодарения намного реже, чем пытаются выбить из него ответы на те же вопросы, с которыми обращаются и к нам, изливая заодно истории жизни, потерь и провалов. Ну или даже не ответы на вопросы, а самую что ни на есть действенную (правильнее сказать – чудодейственную) помощь…

Я искренне надеялась, что люди, формулируя на бумаге все свои трудности, накопившиеся за энное количество лет, на самом деле получали облегчение. Выговаривались. Наверное, это своего рода психотерапия.

Но прочесть от корки до корки все письма было на самом деле невозможно, для этого требовались еще по крайней мере два человека на полной ставке. Ставок у нас не хватало. Да и у меня конкретно на письма времени было выделено немного. А потому вникать в суть рваных биографий и судеб я приспособила Кешу. Только старалась сделать так, чтобы его никто не видел.

Естественно, люди с Даром свой Дар маскировали. Шеф, издатель, а по совместительству и совладелец-соучредитель нашего издательства, в свое время как-то очень грамотно воспринял тот факт, что в редакции народ собрался разный. С разными запросами… и с разными возможностями. И весьма положительно оценил, что двое домовых (приучить их обитать исключительно в кабинете шефа было непросто, помог только специальный диван с глубоким пространством под ним) мгновенно собирают с пола бумажки от карамелек, до которых наш Игорь Владленович большой охотник, и при этом прячутся ото всех, кроме меня и его самого. Ну, еще Ольга – домовые трепетно подбирали пепел ее тонких сигарет, почтительно огибая оборки юбок. В принципе курить у нас разрешалось на крылечке и в кабинете шефа, а вкусы у домовых странные, им очень нравится пепел, они существа неорганические, чего только не едят.

Я приготовилась поработать… и тут в благостную и разморенную вином редакцию примчался собственно Игорь Владленович – как обычно, требовать подлинную фактуру и уникальные материалы.

– Забыли? Ах вы! Ах, Васильсергеич? Тяпница?… А совещание? А фокус-группа? Вы хоть представляете, сколько это стоит? Видеосопровождение! Фигня все! Нужен эксклюзив! Срочно! Настоящий, живой материал! Откуда угодно! Люди нам не верят! Жуем портянки! Пишем одно и то же! Дайте мне расследование! Покажите жизнь современных волшебников! Где они, нынешние московские Гендальфы и Дамблдоры?[1] Срочно! Чтобы я поверил! Понятно? Оль, пошли побеседуем… – Ольга вышла за шефом – руки за спиной, в одной ополовиненная, а потому предательски булькающая канистра «Черного лекаря», в другой ноль пять коньяка «Баланешт».

Шеф делал вид, что не слышит бульканья.

Редакция тоже.

Фактура нам требовалась постоянно.

И она была… да только не всякую фактуру дашь в газету.

Я уныло оглядела стопку писем. Разместила свою тощую задницу на потрепанный стул, двумя пальцами взяла верхнее, заказное (давно надо купить для этого дела пачку медицинских перчаток!). И шепотом сказала:

– Кеша, фас!

Медленно вскрыла письмо… так же медленно его развернула и, прикрыв Кешу, выскочившего на вершину стога из писем, начала читать три странички А4, исписанные мелким дамским почерком. Так… «Здравствуйте, дорогая редакция!» День добрый. Родилась – жила, вышла замуж – развелась, живет со вторым мужем – как именно, сколько лет; двое детей, квартирный вопрос… заканчивалась история жизни закономерным вопросом, люблю такие – «моя ли муж половинка, все время в этом сомневаюсь»… и ни одной даты. Я тяжело вздохнула. Посмотрела на конверт. Марина Потапова из Краснодара, ты бы хоть на одном деле в своей жизни сосредоточилась как следует!

Я уже извлекла из письма всю информацию. Раз уж я его подержала в руках и частично обдумала, стоило и ответить. Но проверка не повредит; я вытянула шею. Света на месте, и колода Таро лежит на краю стола, придавлена друзой хрусталя – чистится.

Осторожно приподняла край письма, которым экранировала работу домовенка.

Кеша тем временем уже закончил сортировать все остальные письма и гордо отступил к карандашнице. Всего три письма лежали отдельно с красными галочками на конвертах: «К прочтению и ответу обязательны!» Еще пять – с зелеными крестиками: «Нормальные люди, внятные вопросы, все данные присутствуют, ответы будут восприняты адекватно». Два – с нарисованными смайлами. Да. Такие тоже бывали. Это на конец рабочего дня. «А если вы, дорогая редакция, приедете ко мне в Тольятти, я буду встречать вас в белых туфлях на перламутровой платформе и угощу шанежками. Рецепт шанежек…» Ну или наша любимая классика: «Покупаю вас каждый месяц, читаю от корки до корки, верю всему. Люся, Урюпинск».

Остальные письма были неряшливой кучкой отодвинуты на край стола и никаких меток не имели. Эти люди спрашивали о том, что уже было неактуально; хотели не совета, а подтверждения собственной точки зрения и иную бы попросту не услышали; выговаривались; или не написали о себе нужных сведений; или это были местные сумасшедшие, мессии и ясновидящие, коих с нами пыталось связаться неимоверное количество.

Я достала конфетку и потихоньку сунула Кеше. Мой офисный был очень застенчивым и совсем маленьким. Не знаю, почему он избрал себе место проживания в карандашнице, где на дне было полным-полно острых скрепок и булавочек, но малыш торчал именно там.

Вообще, почти каждый стол в нашей дорогой редакции – это удивительное скопление артефактов, фигурок, талисманов, статуэток, вазочек, камешков, подсвечников, хрустальных шаров, игрушек и прочей дребедени. Кое-что – для дела, кое-что – для красоты, остальное – пылесборники и сувениры на память, подарки авторов, читателей и коллег друг другу. Так что выбор мест проживания у Кеши был богатый, но о вкусах не спорят.

– Представляете, – подал голос Леша, редактор и писатель-фантаст по совместительству, – в Америке до сих пор разыскивают пришельца, чей корабль разбился в 1947 году. Вот недавно его вроде бы еще раз нашли в поселке мормонов, замаскированного под одну из жен главы…

– Представляем, – с удовольствием отозвалась я. – И еще неоднократно выйдет зайчик погулять!.. – И отправилась к Свете.

– Глянешь?…

Светик покосилась на письмо неодобрительно. Как и многие экстрасенсы с чистым Даром, она была худощавой, но очень следила за собой и никогда до моей костлявой унылости не доходила. Правда, и Дар у нее был совсем слабеньким.

– Опять без данных?

– Ну, я в принципе посмотрела, но лучше же перепроверить… – ответила я.

Света еще раз строго на меня глянула, но решила не препираться, хотя она крайне не любила растрачивать свой Дар на Видение для посторонних, к коим относила и читателей. Взяла колоду, особым образом стасовала, сосредоточилась. Вынула три карты, рассмотрела их, почистила ногтем несуществующие пылинки, потом убрала карты в колоду и снова придавила стопку здоровым кусищем хрусталя.

– Ну что я тебе могу сказать? Дамочка разболтанная, детьми не занимается, себя запустила, работает без огонька, причем работу поменять не хочет. Временами сидит в депрессии. Точный ответ на единственный внятно поставленный вопрос – «нет». Не ее он половинка. Но ведь все равно не разведется, потому что не хочет быть разведенкой и подозревает, что заново замуж не выйдет, хотя вышла бы. За чаем пойдешь?

– Пойду, надо вино запить…

– Давай я с тобой…

– Представляете, – услышали мы за спиной, – в Питере видели НЛО, улетело в сторону Выборга… есть записи, а еще две дамы забеременели, пока оно над их домами пролетало…

– Представляем! – с удовольствием откликнулась я.

– Понятно, – фыркнула Света, – казак хочет в Питер…

– Питер – это хорошо, – воодушевилась я, – в Питер – это правильно! – Я сама уже давно хотела куда угодно, но мой Дар, возникнув в Москве, отпускал меня нечасто.

Поговорив о Балтийском море, талисманах из природного янтаря, о погоде и о намерениях Светика после ланча зайти в «Палыча» насчет десерта, мы вернулись от кулера в кабинет. Я села за стол, кинула в чашку с кипятком пакетик имбирного чая и сосредоточилась за слегка подвисающим компьютером.

«На ваш вопрос ответил наш специалист, используя ясновидение и гадание с помощью колоды карт Таро.

Отношения с супругом могут прийти к состоянию нестабильности, однако, скорее всего, до развода не дойдет.

Вам, Марина, „Пифия“ может посоветовать получить дополнительное образование в области, связанной с дизайном – возможно, дизайном ногтей, стрижками, так как вы одарены в прикладной области. Новая профессия позволила бы вам трудиться посменно, высвободить больше времени для детей и одновременно ярче выразить себя. Пожалуйста, обратите внимание на серьезную литературу – повышайте ваш уровень эрудиции, развивайтесь духовно. Удачи вам и всех благ вашей семье».

Я вздохнула и сохранила письмо и ответ в папку готовых писем. Пойдет в ближайший номер. Филькина грамота – люди спрашивают, но это не значит, что они готовы услышать ответ. Тех, кто был готов, на моем столе было в данный момент представлено три – по количеству писем, отмеченных Кешей красными галочками.

Юрик тем временем покосился на мой пакет с ярким логотипом «М», в котором осталось только три ломтика картошки по-деревенски, зарывшиеся в копну салфеток, и хмыкнул:

– Ники, ты там, в пузе, солитера не выращиваешь? Коллекционного? Хотя нет, он уже выпирал бы…

– Завидно? – переспросила я и сглотнула голодную слюнку. В плоском животе заурчало. Людям по большей части бывало завидно, мода такая. Я же в свою очередь завидовала плотным, крупным.

– Ники! – окликнула меня тем временем снова возникшая в редакции Ольга. – Сейчас с проходной автор позвонит, встреть, пожалуйста, и поговори…

– Что-то толковое? – спросила я. – Авторов новых нам не помешало бы…

– Ну как тебе сказать… – Ольга прищелкнула пальцами, и я сразу увидела ауру посетителя – начальница считала ее еще по телефону. – Может, что-то и есть, а может, в комплект к Воланду с прошлой недели… послушай, посмотри, что принес, проверь, может ли писать.

В принципе я такие ауры люблю. Обычно это интересные люди, даже не люди, а конкретно мужчины – со своеобразными заморочками, и любопытными взглядами на мир, и одновременно с ярко выраженной склонностью до седых бакенбард сидеть на дамских шеях. Бабушка-мама-тетя-жена, ну, может, сестра-любовница – кто подвернется. Так как я не имела в виду становиться женой и мамой, то против зависимых мужчин и вдохновенных тунеядцев совсем ничего не имела. У них своя реальность, у меня своя, иногда любопытно и пересечься.

Однако Ольга протянула мне клочок бумаги, где значилось «Олег Евсеев», имя было отчеркнуто и ниже написано жирным красным фломастером – Мерлин, и интерес мой в значительной степени увял. Вот они, современные московские Гэндальфы. Но собеседовать так собеседовать! И я потрусила к вахтенному охраннику, взять ключи от переговорной и встретить посетителя.

Мерлин поразил контрастом между современным парфюмом «Кензо» этого года выпуска, который я по случайному совпадению знала, и эклектичной внешностью. В одежде были намешаны все стили и отдельные предметы гардероба, которые были модны последние тридцать лет.

Парень, может, чуть моложе меня, смотрелся очень странно, а волосы не стриг, наверное, со школы. Благо хоть выбрит был.

– Здравствуйте, я редактор «Пифии» Ни… Ксения. Проходите, пожалуйста, Олег.

– Мерлин… пожалуйста, Мерлин.

Ой, да пожалуйста. Хоть царица Савская.

Мерлин всучил мне чуть помятую распечатку, правда сделанную добротно – размер шрифта четырнадцатый, межстрочный интервал полтора и на хорошей бумаге. Я села за круглый столик и быстро пробежала взглядом пару страниц.

– В Интернете материал брали?

– Ну, в основном…

– Вы понимаете, Олег… то есть Мерлин…

– Я бы хотел публиковаться именно под этим псевдонимом. – Мерлин достал старенький «Асер» и пристроил его на столик. Показывает, какой он умный, современный и богатый.

– Ну, до публикации тут еще надо поработать…

– Не возьмете? – Парень так явно огорчился, что я начала мямлить. Не люблю печалить людей.

– Ну, понимаете, я вижу, что вы заинтересовали Ольгу, раз она вас лично пригласила… но вообще-то нам нет резона брать в печать компилятивные материалы, даже хорошо изложенные… мы интересуемся эксклюзивом.

– Эксклюзивом. Так. – Мерлин снова порылся в рюкзаке и хлопнул на стол мутную размытую фотку, напечатанную не на фотопринтере, а на обычном черно-белом струйнике, судя по дефектам печати, том же, что и рукопись. – А как вам это?

Я присмотрелась. На фотке, как мне показалось, был сам Мерлин, только в бороде и с распущенными волосами.

– Ну… без бороды вам лучше.

– Вы решили… что это – я? Я? – Парень ошеломленно вскинулся.

Я на всякий случай освободила один конец поисковой паутины.

– Ну, э-э-э, похож. А кто?

– Это же Иисус.

Прижизненное фото, смекнула я и запустила паутину в пару конкретных извилин Мерлина. Удивилась – парень не был психом, шизофреником, правда, и аура его читалась неотчетливо. Смазанные сканы были похожи на картину ауры человека, который выпил полтора литра пива, или граммов двести водки, или недавно пережил стресс, или подкрепил силы перед собеседованием двумя плитками шоколада. Все эти воздействия… а, ну еще занятия сексом… давали определенные нечитаемые зоны, но экстрасенсы через них и не старались пробиться. Все имеют право на личное, хотя бы временно.

– И как вам удалось получить его изображение?

– Он мне снился, – застенчиво сказал парень. – Снился, и я подключил телефон к моему мозгу, как он велел. Ночью… позавчера… камера сработала, и… вот. Доказательство. Это Иисус посоветовал мне прийти в редакцию. Он хочет предупредить… остеречь!

Я поймала себя на остром желании поинтересоваться, через какой конкретно внешний разъем можно подключиться к мозгу Мерлина… но решила закруглить эту скользкую тему:

– Вы знаете, Олег, нас такого рода изображения совсем не интересуют.

– Но ведь Он сам сказал мне прийти сюда, – проникновенно выговорил парень. – Написать вот этот текст, о версиях конца света, и предупредить, что все началось снова.

– Когда?

– Да вот… неделю назад, может, чуть меньше.

– Мы бы знали, – убежденно сказала я. – Мы бы точно знали! – Наш фантаст Алексей такого события, как очередной конец света, точно не упустит, хихикнула я мысленно. «Представляете, в Силиконовой долине соединили в мегамозг три сотни ворованных айпадов и вычислили новую дату конца света…»

Представляем!

– Ну, вот вы оказались не в курсе… потому что все только началось… древнее зло вырвалось из склепа и не тронуло меня, так как я… только это секрет… сын инопланетянина. Мама посылала мою ДНК на проверку после того, как я родился. – Мерлин сгибал и распрямлял первую страницу своего бессмертного творения, не поднимая на меня глаз. – У меня оказался иммунитет. Зло прошло совсем рядом и не тронуло меня…

Ну что, достаточно. Интересоваться, что у парня за тайна личности, мне совсем не хотелось. Некоторые истории затягивали, как трясина, так, что потом сама в порядок приходишь пару дней.

– Хорошо, – сказала я, вставая. – Раз Иисус сам велел вам прийти, оставляйте рукопись. Там все по образцу, адрес вашей электронной почты, телефон? Я еще раз все внимательно посмотрю и свяжусь с вами.

– Да, все как надо, меня предупредили. Я уверен, я вам еще пригожусь. У меня уникальная ДНК, не подвластная злу, – грустно, но как-то безнадежно сказал Олег и поднял на меня взгляд.

Нормальный взгляд, глаза даже красивые. Всегда удивлялась, зачем парням такие длиннющее ресницы. Но вопрос вроде «Олег, вы сами-то себя слышите? Вы понимаете, как это все звучит?» – увы, мгновенно отбросил бы молодого человека обратно в его иллюзии и миры, заставив ощетиниться и закрыться. А поэтому я покивала, согласилась, провела его до охранников, показала, как надо отметить разовый пропуск, попрощалась, помахала ручкой, а затем доложилась Ольге: пустышка. Это не перспективный автор, это искатель нового Мессии и претендент на избранность.

Однако, вернувшись за свой рабочий стол, я поняла, как сильно устала. Меня буквально шатало, и, засунув за щеки два куска сахара, я подумала, что потратила на Мерлина больше сил, чем он того заслуживал. Судя по номеру городского телефона, Мерлин мой сосед, живет где-то неподалеку… но это, конечно, не повод терять контроль над собой в поисках истины.

Посидела, усваивая глюкозу. Нет, так нельзя.

А, была не была!..

Я встала, порылась в верхнем ящике стола, вытащила моток ниток красного цвета. Пошла в корректорскую, к столу Инны.

Инне нашей недавно исполнилось тридцать пять, жаждала она принца на белом «мерседесе» и весила при небольшом росте килограммов сто. Макияж в стиле шестидесятых, белокурое завитое каре, маникюр длиной три сантиметра. Тело, обтянутое тонким трикотажным платьем, демонстрировало столько нехарактерных для нормального человека изгибов и подробностей, что дух захватывало.

Пока я шла и прицеливалась, успела единственной поисковой нитью просканировать будущее. Да, это поворотный момент, как я и Увидела. Инночка и сама не знает, насколько поворотный. Покупая тоннами таблетки и всевозможное корректирующее белье, тренажеры и массажеры, Инна только наращивала свой жировой скафандр. На самом деле ей было в нем уютно и удобно.

…Течения ее судьбы переплетались, образуя радужную косу. Основное течение, мирное, золотистое, – верная сестра, любимая тетя, преданная двоюродная бабушка. Долгие годы работы на одном месте, почетная пенсия в весе около ста тридцати, дача, жалобы на опухшие-отекшие ноги… и кончина в больнице в возрасте семидесяти трех лет от воспаления легких.

И вот рядом – сверкающая струя холодного серебра; вот она, нереализованная стройность Инны. Вариация, при которой она не просто станет стройной и прекрасной внешне, но и внутренне преобразится, что, бесспорно, взаимосвязано. Когда это должно было случиться, когда она не сумела перебраться на соседнюю стремнину?… А, вот: разделительный камень. Два года назад. Больница, желчный пузырь, красавец врач. Не рискнула открыться («У него же пациенток полным-полно, кто я такая») и потом полгода заедала свою робость всем чем попало, несмотря на диетические запреты после холицестомии. Вес перешел из категории «до ста» в «после ста». А замужем за тем доктором… да ладно, что теперь. Доктор спивается, Инна толстеет.

Наша макси-Монро могла бы быть совсем другим человеком. Поджарым, целеустремленным, стремительным. И не вычитывать написанные другими тексты, а писать свои, энергичные и талантливые. И судьба у нее была бы другая, активная, серебряная, с оттенком стали. По моим представлениям – на октаву выше нынешней, а то и на полторы. И погибла бы она на своем новом спортивном автомобиле в аварии в семьдесят один год, будучи за рулем. И оплакали бы ее двое детей и пятеро внуков.

Если человеку предложить дилемму, что он выберет?…

Какое мы, экстрасенсы, имеем право решать за него?…

Просматривая исходные варианты судьбы Инны, я видела – других достойных Течений нет. В одном случае диабет и ранняя смерть, Инна подбиралась сейчас к этой развилке, к возможной точке отказа.

В другом – короткий брак с каким-то малолеткой и лютая ненависть к мужчинам на всю оставшуюся. В третьем… интересно… богомолкой наша Инна не выглядела, но вот отчетливо просматривается – монахиня. И пошла бы она туда от проклятого жира. Чуть не пошла уже после пережитой страсти к врачу, и еще минимум один раз имеет шанс на эту стремнину выбраться. Вот и все.

Достойных вариантов два. Хотя монашеский по-своему неплох, но по укладу души Инна не монахиня. Трудно ей будет… и не похудеет – даже в монастыре.

Я складываю пальцы особой вилочкой. Восемьдесят девять процентов вмешательства.

– Инночка, привет! Печенье есть? Мне бы к кофе…

Инна добрая – и всегда держит на работе плюшки.

Это ее успокоительное средство и ее защита.

– Бери, Ники!

Я наклоняюсь к Инне:

– Инна… послушай. Давно хотела тебе сказать. Я никому не говорила… на самом деле я весила как ты примерно. Похудела прямо перед тем, как пришла в дорогую редакцию.

Внимание приковано. Инна даже дышать перестала.

– Мне одна бабка показала. Ты же знаешь, я в Москву из области приехала. Ты на сколько килограммов похудеть хочешь?

Инна давно все подсчитала – я-то знаю.

– На сорок пять! – выкрикивает она, молниеносно перескакивая с моей истории на свою.

– И останется в тебе?…

– Шестьдесят при росте сто шестьдесят два!

– А что, – я киваю, – нормально. Давай палец.

– Кровь колоть? – с подозрением спрашивает Инна.

– Не. Только не голоси, это раз. И попроси меня помочь тебе сбросить лишний вес и сохранить здоровье. Это два.

– Прошу тебя сбросить мой вес, – зачарованно говорит Инна, к счастью вполголоса.

– Помочь тебе сбросить лишний вес и сохранить здоровье!

– Ты издеваешься, что ли?

– Нет, но если ты не хочешь…

– Нет, нет, давай пробуй! Прошу тебя, Ксюшка, помоги мне сбросить мой лишний вес и сохранить здоровье! – Теперь Инна смотрит круглыми глазами, как ребенок. Как легко и приятно работать людей низших и средних октав, наивно верящих в чудеса!..

– А теперь скажи: ты разрешаешь мне забрать то, что для тебя лишнее? – сурово спрашиваю я.

– Если бы это возможно было… – ноет Инка.

– Инна! – строго говорю я.

– Я разрешаю тебе взять то, что для меня лишнее!.. Только зачем тебе оно?… столько?…

– Хорошо, – говорю я. Беру палец Инны (сарделька с острым когтем красного цвета) и наматываю тугими витками нитку. Отчетливо, но совсем негромко приговариваю, по ходу дела структурируя наговор: – Беру себе что во вред тебе. Тебе отстать – мне прирастать. Лишнее-лишнее, уходи, пышное. Сорок пять, сорок пять, отправляйтесь погулять! – и резко обрываю веревочку.

Инна хлопает глазами. Обрывок давит ей палец. На душе у меня не вполне спокойно: по нормам этики, я должна была сказать корректору «Пифии», что, дав ей новую судьбу, выведя ее на серебряное течение более высокой октавы, я лишаю ее двух-трех лет жизни. Правда, в основном течении она умирала бы долго и ужасно пусто; а в серебряном – даже не успеет осознать мига перехода. Раз… и голова не болит. Я считаю, это плюс. У меня есть основания так считать.

– И все? – тянет Инна.

– Можно все-таки кровь пустить, – доверительно сообщаю я.

– Не, ну и все?…

– За год похудеешь. Вот тебе карточка отличного диетолога Иры Трушкиной. Сначала к ней, она назначит диету, добавки, расскажет о режиме. Потом вот, приглашение на пробный урок фитнеса, он на нашей территории, только вход другой. И да, обещаю, за год – минус сорок пять.

Инна сидит нахохлившись. То ли обиделась, то ли вникает. Так всегда и надо – забить впечатление, что воздействовал, какими-то бытовыми советами. Оставить только то, что сегодня Инна запишется к Ире… и пойдет на прием.

Я тем временем почувствовала себя намного комфортнее. Установленный канал начал работать. Теперь я могу тратить на манипуляции Иннин жир, точнее, овеществленную в нем биологическую энергию. Сорок девять – ну чересчур! С метлы же будет сдувать.

Какое счастье, что в дорогой редакции есть еще нормальные люди! Уборщицы, корректоры, рекламщики, администрация, распространители, кое-кто из редакторов…

Это же замечательно!