Читать книгу Башня. Книга первая - Наталия Рай - Страница 3

«Человек я, воистину, мирный!» – думала донельзя возмущённая Татьяна, лёжа на своём разлюбимом диване, понятие которого составляло не столько само спально-лежальное место, сколько комплекс различных комфортных психо-энергетических показателей. Кроме того, около дивана стояла этажерка: книги любимых авторов, избранные – любимые! – произведения, которые можно, с тем же (или – большим?) удовольствием, перечитывать хоть всю жизнь и маленький, журнальный, столик для чашки с кофе.

– Я, конечно, человек мирный, посему – на диване – перележу абсолютно всё: вплоть до чуда чудного, вплоть до дива дивного, а после и переживать будет нечего! – но существуют вещи и люди, которые меня – с дивана – могут и поднять! И тому, кто – по любой причине! – меня поднимет, я – не завидую!

Пришлось, однако, вставать, поскольку она сдуру забыла сделать одно из двух: или же выключить телефон или переставить его на столик. И поскольку набравший телефонный номер явно знал, что ленью Татьяны, как, кстати, жаждой познания и скоростью мысли по самую макушку можно было бы наделить не одну дивизию… Естественно, звонивший был твёрдо уверен, что когда-нибудь Татьяна всё равно не выдержит и трубку поднимет. И, естественно, голос в телефонной трубке принадлежал Лысому, грозившему Татьяну при встрече, на которую она должна прибыть немедленно, осчастливить сверхпотрясающими, чудесными новостями, которые Татьяне захотелось узнать. Потому что все новости, исходившие от Лысого, всегда оказывались хорошими. Кстати, кличку Лысому прилепили собратья-альпинисты, пребывавшие в уверенности, что кличка, с помощью которой в горах следует обращаться к человеку, введёт в заблуждение «чёрного альпиниста», ищущего тех, кто бросил его пропадать и погибать: просто язычество какое-то!

Так что теперь, приличия ради, следовало бы всё-таки сделать авральную приборку своей весьма неординарной наружности, хотя бы ради предстоящего выхода в люди…

Лысый (давно, с незапамятных времен в Татьяну безответно влюблённый), познакомился с ней по собственной инициативе, узрев её, совершенно случайно, в цеху на своём заводе, где она брала интервью, причём, увы, не у Лысого. Он, вскоре сумевший её, изумлявшей всех без исключения своей непередаваемой и неописуемой способностью не просто спать, не просто лежать, читать, писать – жить на диване! – вытащить в горы…

Виновник вынужденного путешествия ждал Татьяну у дверей своего подъезда, но с таким же почётом он встречал всегда и всех: Лысый посчитал, что если самому Христу было не зазорно мыть ноги своим приближённым, то и он не сломается, встречая гостей на улице. (А при этом преспокойно утверждал, что он практически язычник!). Так что Лысый предстал перед Татьяной сразу же, как только она выкарабкалась из автомобиля, переждал взрыв неистового негодования, а потом совершенно невозмутимо сообщил, что вся команда давно собралась и ждёт её.

Татьяна, да будет вам известно, состояла в самом активном составе неизлечимо и непередаваемо очарованного племени горных туристов (это – нечто среднее между альпинистами и просто туристами). Так вот, внезапно нарисовалась реальная возможность внепланово сходить в поход: Лысому с рабочей командой внезапно «засветила» командировка практически в те края, где находятся вожделенные горные вершины, а поскольку он, одновременно, был капитаном команды туристской… Но даже Лысому, и даже по такому радостному поводу позвонившему поначалу был задан вопрос: неужели ж он не знал, что у Татьяны период уединения и лежания на диване?!.

Но поскольку Татьяне пришлось, в конце концов, – встать, то потом, как и всегда, самым главным стало – выбраться из дома. (Тем, кто знает, какую неподъёмную проблему составляет, для уединившейся души, переориентировать, уговорить, перенацелить бренное тело, жаждущее только покоя, из состояния расслабленности – к выходу на улицу, переполненную вечно галдящими двуногими, говорить об этом лишнее, а кто не знает – не объяснишь!). Надо ли говорить, что Татьяна, кроме того, ещё и ужасно сожалела о прискорбной необходимости прервать путешествие в чудесные, светозарные миры Света, расстаться с дорогими ей Светлыми братьями и вернуться в земную юдоль?..

Но, через несколько часов, как раз к окончанию рабочего дня Лысого, Татьяна всё-таки из дома выползла, чтобы добраться к дому Сергея одновременно с ним. Само собой, ни о каком общественном, то есть, муниципальном, транспорте и речи быть не могло – ведь даже в обычные дни, когда прочие человеки не вызывали желания немедленно смыться от них подальше, трещащий по швам автобус казался разновидностью испытательного стенда – на самообладание… И поэтому, естественно, прямо у родного парадного Татьяна подняла руку: покажите мне водилу, который не хочет заработать, якобы на «бензин»!..

Справедливости ради надо честно признать, что внешность у Татьяны была – та ещё! При первом взгляде на её лицо почему-то невольно вспоминался анекдот о двух деревенских бабках, впервые увидевших, по счастливому случаю торгового выезда в город, негра. Едут затарившиеся городским товаром бабки в трамвае – к своей автобусной станции, сидят и копаются в кошелях и сумках. И радостно делятся вслух городскими впечатлениями. Вдруг одна поднимает голову: «Батюшки, обезьяна!» Негр ей пытается объяснить: «Я – не обезьяна, нет, я – эфиоп!» «Батюшки, разговаривает!» Когда начинала разговаривать Татьяна, все обязательно мгновенно настолько заслушивались – с первой же минуты! – что о показавшейся вначале более чем рядовой внешности Татьяны потом неизменно вспоминали, как о прекрасно-королевской. Но – в первый миг!.. А особенно – без всякой подготовки, со стороны!

Так что легко было понять, почему, невзирая на всегда томящее наших нищих граждан стремление разбогатеть, уже притормозившие водители в половине случаев раздумывали брать эту пассажирку, и тогда даже демонстративно сулимый дензнак высокого номинала в Татьяниной руке – не действовал. Но общеизвестно: русский народ – народ широкой натуры: эх, удаль молодцу во славу!

И сегодня нашелся – всегда находился! – один, особо мужественный шоферюга, который ни на саму Татьяну, ни на внешность её не смотрел, а пристально, страстно вожделея, смотрел лишь на «стольник» в её руке, который немедленно же переходил в его руку (и который он потом, как многие до него, о чём бедолага, естественно, не подозревал, с мольбой тыкал обратно в Татьянину сумку: в обмен на номер её телефона и на возможность по этому номеру позвонить: друзей же – катают даром!)…

Потому что, усевшись поудобнее где бы то ни было, в том числе и в чьей-нибудь машине, Татьяна немедля начинала говорить: всегда с чего угодно начиная, перескакивая по любым темам, необъяснимым образом съезжала потом на свои разлюбимые горы и так расписывала прелести походов, что количество горных туристов страны среди граждан, осчастливленных возможностью пообщаться с Татьяной, росло с непостижимой быстротой. (Правда, туристов, потом постоянно (годы!) на всех базах спрашивавших о красавице Татьяне и отбраковывавших всех представляемых им встреченными группами Татьян, потому что все они, самые расписные красавицы – той, единственной Татьяне и в подмётки не годились!).

Татьяна разговаривала сегодня охотнее, чем обычно, ибо настроение было из тех, при котором самыми близкими человеку становятся молчаливые существа: деревья, камни, рыбы…

А тут ещё – Лысый! О, нет, после того, единственного раза, когда он столь внезапно (и похоже – не только для неё!) предложил Татьяне всего себя – в безграничное, вечное пользование, Лысый (которого, кстати, в миру звали Сергеем) за все последующие годы эту тему не поднимал больше – ни разу. У него на глазах Татьяна дважды – очень неудачно – побывала замужем (именно из-за его железо-бетонного взгляда и молчания!), но он не сделал даже попытки что-либо изменить. Зачем? Он был Мужчина и потому был мудр: твёрдо знал, что невозможно Женщину обмануть, скрыть от неё, как ты к ней, на самом деле, относишься: как и в хорошем смысле, так и в плохом. Не обманешь её мнимой влюбленностью, но и не навяжешь ей ничего и силком – не вырвешь! Татьяне даже и говорить ничего не надо было: надо было только захотеть остаться с Лысым, молча, мысленно, где угодно находясь – захотеть! И всё! А коли ни разу не захотела – она свободна!

Оказавшись у Лысого дома, Татьяна, конечно же, немедленно расположилась на коричневом диванчике, который негласно считался принадлежащим только ей. Во всяком случае, ни сам Сергей, ни его друзья (а дружил он, в основном, с коллегами, которые, одновременно, состояли в руководимой им команде альпинистов-туристов, а из не коллег – с теми, кто состоял или кто собирался вскоре вступить в ряды альпинистов) – никогда и ни при каких обстоятельствах не пользовались этим предметом мебели, даже если Татьяны не было и близко. Собственно, она могла общаться с ним только по телефону и не бывать в доме у Лысого месяцами – институт, в котором она училась, находился в другом городе, она достаточно часто моталась в командировки, навещала друзей и так далее и тому подобное) – диван всё так же оставался доступным только для неё.

Так вот: расположившись на «своём» диване, Татьяна немедленно была обеспечена фирменным кофе, в варке которого Лысый не знал себе равных и велела себе ни о чём, кроме восхитительного кофейного аромата и прекрасных перспектив на отпуск не думать, чтобы обрести душевное равновесие. Лысый же преспокойно дождался, пока Татьяна насладится первой чашкой и соизволит выслушать его сообщение, потому что и сам всегда был полностью согласен с тем, что насилие – самый худший, максимально обреченный на неудачу способ добиться своего. Тем более, что действительно сильному – насилие просто ни к чему! Сильный насилием брезгует.

– Ну, Лысый, я, кажется, успокоилась. Да и – раз уж ты столь жестоко вытащил меня из дому – выкладывай свой грандиозный план. И очень хотелось бы, чтобы он оказался действительно достойным моего мужественного порыва изменить ради твоего сообщения своё решение!..

– План, Танюша, автоматически возник потому, что нашему отделу, в полном составе, предложили трёхмесячную командировку в район Пятигорска. То есть почти вся команда окажется практически рядом с горами. Глупо было бы этим не воспользоваться, не сэкономить дорожных расходов. Мы с мужиками уже решили: поднажмём, пару-тройку дней поработаем сверхурочно и, даст Бог, выкроим недельку-две, да ещё и выходные – чтоб никто никуда не торопился! Так что всё упирается в вас с Еленой: захотите ли и сможете ли к нам присоединиться. Вам-то придётся добираться самоходом, только вдвоём. Конечно, ваши рюкзаки мы прихватим с собой – не вопрос! Но удастся ли вам получить отпуска, и именно тогда, когда мы сможем освободиться и – на всё время похода? Учти: и давно запланированный на лето поход тоже никто отменять не собирается! То есть походов будет два. Что скажешь?

Татьяна на время задумалась. Предложение было соблазнительным до невозможности. Татьяна даже, пусть и гипотетически, немедленно почувствовала внутри оживающую способность любить все человечество, начиная с ближайшего представителя оного, которым в данную минуту являлся Лысый (конечно, исключительно платонически!). Но поскольку точного времени командировки Лысый пока не знал, времени, когда команда освободится от работ – тем более, то начинать договариваться с начальством о внеочередном отпуске – просто смешно. Но загашник материалов ей придётся начать готовить прямо завтра: Татьяна ведь – корреспондент со стажем, приличная к тому же очеркистка, посему написать свои триста месячных строчек вперёд может практически за неделю. Посему, как только группа Лысого стартует в командировку, у неё останется месяца два на журналистскую работу. Пахать, конечно, придется в полную силу, потому что, когда ты на работе отсутствуешь достаточно длительное время, у коллектива должны оставаться материальные следы твоего наличия в штате! Чтобы ни у кого из коллег не закралось и тени крамольного подозрения, что зарплату тебе платят не столько за то, что числишься в платёжной ведомости, или что носишь, пусть и совершенно заслуженно, титул «золотое перо», сколько – за хорошо подвешенный язык, способный выпытать любой секрет даже у скалы… А кроме того, в арсенале любого наёмного работника имеется множество способов увиливания, при острой нужде отмазаться от необходимости ежедневно являться в родной трудовой коллектив, всегда остаётся старый верный, хоть вовсе не благовидный, способ: купить больничный лист!

– В общем-то, да, реально! – с явным наслаждением выдыхая аромат кофе: уж коли наслаждаться – так в совершенстве! – сказала задумчиво несколько смирившаяся с состоявшейся переменой места и со столь же кошмарной необходимостью обратного – к дому передвижения Татьяна. И, с высокомудрым видом обозрев коллектив, нетерпеливо ожидающий её мнения, выложила свои нехитрые соображения. Надо ли говорить, что в ответ не только Лысый, но и все остальные из группы радостно поддержали её, излучая великиё энтузиазм, пообещав даже освободить их в походе от полного веса рюкзака!