Читать книгу Башня. Книга вторая - Наталия Рай - Страница 7

***

Получая знания и силу от Матривы и братства Сомати, Татьяна употребляла полученное в дело. Она продолжала постоянно работать по очистке Земли от всякого мусора – как нагромождаемого людьми, творящего всякие беззакония в глупой уверенности, что никто (в смысле – Бог) ничего не знает и не узнает, так и активно рассыпаемого силами Зла.

– Тебя не унижает, – спрашивали Ведущие, – что ты, по сути, работаешь дворником, уборщицей и ассенизатором?

– А почему меня должно это унижать? Для меня процесс уборки не может быть унизительным хотя бы потому, что я сама люблю, чтобы было чисто. Так что я только всем вам благодарна безмерно за оказанную честь – что мне дали в руки всякие мётлы и совки, грабли и лопаты. А также и ту волшебную палочку, которая открывает ворота темниц, а также и посох, который помогает мне выселять из нор чёрных демонов, которые мучат живые существа.

– Но ведь ты получила так много знаний, ты прошла большую часть Пути, находишься на довольно высокой ступени посвящения, а выполняешь такую чёрную работу!

– Я, как и всякий земной человек, всю жизнь делаю чёрную работу, потому что всякая работа, на которой пот проливаешь – чёрная. А пользы от неё, кроме мизерной зарплаты, я что-то не видела.

– Кстати, о всей жизни. Помнишь, как несколько лет назад, сразу после нашего окончательного прихода в твоё бытие, года два, ты безостановочно ругалась, причём самыми непотребными словами – что мы, то есть, что Бог, взяли твою жизнь, изломали её по своему вкусу для собственного удовольствия… А ты, дескать, тяжко страдала, даже не понимая, в чём дело. Не понимая причин своего постоянного невезения, бесконечных неприятностей и проблем, непреодолимого безденежья и так далее и тому подобное…

Ещё бы не помнить. Если долгие годы она чувствовала себя обезьяной в наморднике: куда бы ни пошла, что бы ни задумала, что бы ни предпринимала, – везде, всегда и во всём – неизбежный крах. Понятно, что когда обнаружились виновники подобного положения дел, подобного течения Татьяниной судьбы – конечно же, она не могла смириться, что всем своим бедам она обязана неким, так сказать, экспериментаторам. Которые, видите ли, вздумали проверять её на вшивость! Да так увлеклись этой проверкой, что у Татьяны времени просто пожить осталось – с гулькин нос! (Наивная, она всё ещё надеялась, что ей удастся просто пожить! Надеялась даже после того, как узнала, что её годы и годы вели, имея в виду определённую цель?!!).

– Но когда ты перешла все мыслимые и немыслимые границы, мы ведь сказали тебе, Кто послал нас делать это, не правда ли? – сказал Спутник.

– Сказать-то вы сказали, да я ведь не страдаю, слава Богу, манией величия. Ну кто, в здравом уме и ясной памяти, способен поверить, что им заинтересовались Небеса. Причём, что называется, самая верхушка. Я, конечно, всегда понимала, что отличаюсь слишком многими странностями, чтобы не сказать большего. Но, вместе с тем, я вела обычную жизнь самого обычного человека, жившего в Совке. А поскольку, в придачу, я обладаю критическим, аналитическим складом ума, я достаточно реально оцениваю собственную, так сказать, ценность. И если самого лучшего человека, поднявшегося до святости, условно оценить в золотой талант, то за меня и ломаной «деревянной» копеечки в базарный день не дали бы.

– На комплименты напрашиваешься?

– Вовсе нет. – И Татьяна подробно, аргументированно объяснила Ведущим, что именно она думает о себе, и почему именно думает так.

– Думаешь, другие люди лучше, чем ты?

– Многие – несомненно. Про всех – не скажу, но про тех, кого знаю – пожалуйста.

В общем, всё познаётся в сравнении. Татьяна полагала, что достаточно убедительно сравнила себя, не в свою пользу, увы, с некоторыми из известных ей людей, но Спутники, естественно, не угомонились. Иногда Татьяна только рот разевала от потрясения, что именно такой вопрос они додумались задать. Самой Татьяне некоторые вещи или идеи в голову не вошли бы и за сто будущих жизней.

Когда Спутники уставали выяснять её ценностные установки и чёткие границы её мировоззрения на сегодняшний день, они меняли тему на более деловую.

– Как думаешь, куда должна будет переселиться Матрива, когда отдаст тебе всё, что она так долго для тебя копила и хранила?

– В Рай, куда же ещё!

– Правильно! Именно туда она переселится, когда ты примешь, наконец, эстафетную палочку из её рук. Ты вот жалуешься, что тебе трудно, тяжко, невыносимо и что ты больше не можешь. А кому могла пожаловаться твоя праматерь? То есть, пожаловаться было кому, но изменить что-нибудь было абсолютно невозможно.

Изменить жизнь и участь живущего в дольмене может только он сам. Отказавшись от принятой миссии. Сдавшись. Здесь тот редкий случай, когда изменить можно только одним способом: прервать. Но если бы Матрива вышла из дольмена (в который нельзя вернуться, как в дом!), то не только твоя эта жизнь была бы раз в пятьсот труднее, Путь был бы в тысячу раз круче и тернистее, но и всему человечеству пришлось бы поплавать в куда более горьком растворе, чем тот, который ему достался теперь. Причём без надежды хоть когда-нибудь выбраться на твёрдое место. А при этом положении дел, благодаря трудам работников Света, участки благодатной суши всё-таки иногда попадались.

– И что я должна сделать, чтобы помочь Матриве выйти? Помогите мне понять, как я могу помочь ей завершить свою миссию.

– Узнаешь в своё время. А пока аккуратно делай те семь заданий на каждый день, которые ты должна исполнять так долго, пока они не станут твоим естественным образом жизни.

В число семи заданий первым номером входила регулярная молитва, ежедневно утром и вечером, чтение Псалтыри и акафистов, максимально возможное соблюдение 10 заповедей и 10 блаженств. Вторым – регулярное посещение церкви, и еженедельно – исповедь. Третьим, к удивлению Татьяны, было не требование постоянной работы (которая иногда изматывала за полчаса больше, чем если бы она в одиночку разгрузила товарняк), а – не есть мяса.

– Ведь не пост же сейчас! – сказала поражённая Татьяна. – Так почему вы требуете не есть мяса?

– Ты, став работником Сил Света, не можешь питаться трупами. Не можешь пожирать мертвечину, впитывая в себя страх жертвы, её агонию и всё то необратимое, что образуется в любом живом организме при наступлении смерти, и особенно – насильственной. Всё живое боится смерти, всё живое старается избежать её, – но ведь только человек понимает, что смерть есть лишь переход из мира земного в мир Господень. Животному этого никто ведь не объяснял, не правда ли? Так что ты не можешь питаться трупами, если хочешь работать на Силы Света.

– А что же мне есть? – Татьяна, как и всякий ленивец, ела мясо и изделия из него, потому что после мяса долго можно было не уделять этой потребности внимания. Мясо ложилось в желудке огромным валуном и пока организм перетравливал оный, всеми силами стремясь его из себя исторгнуть, мозги преспокойно могли заниматься чем-нибудь более возвышенным, чем проблемы еды.

– Любые продукты, которые не связаны с чьей бы то ни было смертью, а являются, так сказать, плодами. Молоко корова даёт почти добровольно, все молочные продукты – пожалуйста. Все фрукты и овощи, любую растительную пищу, включая морскую флору – пожалуйста. С остальным же меню – придётся расстаться.

– А я так люблю всякие копчёности!

– Можешь пока есть мясо курицы, вообще птицы, и рыбу. Любые морепродукты – на здоровье. Но мясо теплокровных животных придётся тебе из меню изъять.

– А пельмени? Моя пельменная душа должна теперь навеки жить без них?

– Пельменями обычными, если ты начнёшь криком кричать, не довольствуясь пельменями грибными или с другими начинками, мы разрешим тебе оскоромиться, пока ты сама не отречёшься от мясоедства.

– Ладно. – Татьяна согласилась, тихо уповая, что Спутники со временем оставят её в покое насчёт хотя бы проблемы питания. Но, вне этих упований, совершенно твёрдо знала, что напрасно питает эти химерные надежды, ибо если уж Спутники что-нибудь решили, если что-нибудь ей сообщено для исполнения, они своего от Татьяны добьются – не мытьём, так катаньем…

Но за ближайший календарный год Татьяна, от шока, что ли, не только мяса говяжьего или свиного, а даже курицу, и ту ела всего раза три. И несколько раз – рыбу. И то, видимо, потому, что нуждалась в каких-то витаминах.

– Вот и ела бы витамины. Фрукты и овощи содержат намного больше витаминов, чем их может быть в мертвечине. Или купи в аптеке упаковку витаминов, раз уж у тебя такое «голодание»…

Кстати, пытаясь выполнить задание, Татьяна открыла для себя сою. Как раз подоспел Рождественский пост и меню стало постным полностью. Так что она, однажды обнаружив в специализированном магазине, что сои каких только видов нет – от сырной и шоколадной до мясной с любым привычным привкусом, решила попробовать всё это на вкус. А потом, уже и пост прошёл, а Татьяна покупала сою – быстро, дёшево, ужасно вкусно, очень сытно, а главное – не надоедает. Возможно, секрет объяснялся тем, что Татьяна фасоль и зелёный горошек любила и до того, как попробовала сою.

Оказалось, что и без кровавых шматков из убиенных зверей говядов и свинов вполне можно кушать аппетитно и сытно. Что готовка стала занимать кардинально меньше времени, а еда постоянно вкусна, потому что салат накрошить – дело пяти минут, поскольку готовишь его именно столько, сколько съешь. Салату долго стоять вредно. А главное – энергетика, тонус и интеллект Татьяны воспряли, без всяких к тому специальных усилий, практически к горным высям: нет в тебе чужой мертвечины – пари!

Так что знаниям Матривы и братства Сомати нашлось достойное место в Татьяне, изменяющейся так, что она даже сама это видела, замечала и осознавала.

И вот настал день последнего посещения Матривы.

– Я отдала тебе сегодня последнюю порцию знаний. Теперь послушай меня внимательно. Сегодня я уйду в горний мир отдыхать и увидимся мы с тобой, вероятно, нескоро. Вероятно, только тогда, когда ты сама окажешься там, когда ты сможешь ходить в тот мир, где я отныне буду жить. Пока ты сможешь это, я, вероятно, уже буду в полном порядке. Потому что сейчас могу только дать тебе последние наставления.

Татьяна выслушала её с полным вниманием, потому что знала, с некоторых пор, что при так называемом глобальном склерозе, когда она могла забыть что угодно, вплоть до собственного имени, в нужный момент нужное знание приходило ей в голову само собой.

А когда Татьяна собралась уходить, расцеловавшись с праматерью на прощание, и Татьяна уже сделала шаг – она вдруг оглянулась. И увидела, что Матрива с рослой и красивой женщины превратилась в маленькую усталую бабушку, с таким же красивым, но безумно уставшим лицом.

– Иди! – молча взмахнула кистью Матрива. Не хотела, наверное, чтобы Татьяна запомнила её такой – почти изнемогшей от великого труда.