Читать книгу Космос - Наталия Романова - Страница 6

Варвара стиснула зубы и не давала воли слезам. Обидно, конечно, обидно! Но она взрослая женщина и знала, на что шла, должна была знать. Тем более, проблемы сейчас у Григорьева. И стыдно тоже должно было быть ему!

Она должна была не нестись, превышая скорость по трассе, а сидеть в офисе филиала и заниматься сделкой с «Ювестом», сделав вид при встрече с его владельцем, что ничего особенного не произошло. Но Варя давила на газ и время от времени всё-таки хлюпала носом. Пару раз чуть не стала виновницей аварийной ситуации, но её тут же выручала молниеносная, уже интуитивная реакция.

Что она скажет отцу, который за время, пока она гуляла и развлекалась с Григорьевым, прислал ей письмо с подтверждением правоты Варвары Арнольдовны и указанием дальнейших действий? Что случайно переспала со Станиславом Георгиевичем и теперь не хочет его видеть, потому что он лучший мужчина, который был в её жизни? Как солнце, на которое больно смотреть, или бездонный космос, о котором легче не думать, чем пытаться понять.

Солнце… Космос…

Варя рассмеялась, это по-другому называется!

Телефон зазвонил, высветилось имя Савельевой Сашки.

– Варь, – разносился по салону голос бодрый, но обеспокоенный голос. – Куда ты делась? Я уже собиралась к Стрелецкому твоему ехать, освобождать тебя, это же он, да, он?

– Что «он»?

Теперь, после Григорьева, Стрелецкий со своими тихими фитоняшными радостями и стерильным сексом казался не таким уж и «плохим», даже стал, можно сказать, родным.

– Он запретил тебе, да? Он не отдаёт тебе телефон, не выпускает из дома? – тараторила подруга без остановки, рассказывая, какие кары небесные свалятся на гладкую, как шар для боулинга, голову Антона, стоит ему только попасться ей на глаза.

– Нет. – Варе даже удалось рассмеяться. – Мне пришлось уехать, но уже возвращаюсь домой.

– Мне только кажется, или ты там плачешь?

– Я смеюсь, Саш, – в подтверждение Варвара всхлипнула и неожиданно шмыгнула носом.

– Давай, рассказывай! – потребовал голос на том конце провода.

И она рассказала. Раньше у них не было секретов, и Саша никогда не подводила, не разболтала ни единой сердечной тайны, даже эпизод с чешским гонщиком остался тайной, а не пятном на биографии Варвары Белицкой. Стремительный, головокружительный и красивый роман, сошедший на нет раньше, чем Варя успела проникнуться серьёзными чувствами к объекту своего обожания. Легко и красиво.

В машине повисла тишина, потом раздалось печальное.

– Ты же не влюбилась, Варь?

– Нет! – взвизгнула Варвара.

– Ты всё-таки влюбилась, – проговорила Сашка уверенно. – Эх, Варька!

– Я нечаянно, – винилась Варя. – У него кольца обручального нет… А может… – Неясная надежда забрезжила, как робкий рассвет после бури. – Может, он разведён, может, эта страшная баба не жена ему? Или он разводится уже? Или… Я не нашла ни одной фотографии его жены! Ни одной! Прошерстила интернет – и ничего! Ничего, понимаешь?

– Он женат, – подруга говорила уверенно. – Он женат, он не разводится и не разведётся, поверь мне. А фотографии ни о чём не говорят, мало ли, может, она противница социальных сетей, или он, раз информация там рабочая, сама же говоришь, всё официально. Фотографии дочки можно и выставить, капиталист с человеческим лицом, пиар-ход такой, понимаешь?

Варя понимала, у её отца тоже стояла фотография семьи на рабочем столе, под нужным углом, чтобы входящим не бросалось в глаза, но было ясно: Арнольд Белицкий – семьянин и добропорядочный бизнесмен.

– Но он женат, и это вряд ли изменится, что бы он ни говорил, – продолжила свою мысль Саша.

– Я уехала, что он скажет? – перебила Варвара в раздражении, хотя поводов для этого не было. Приятельница точно не виновата в этой истории.

– Я на будущее. – в трубке раздался глубокий вздох. – Что бы он ни говорил – не разведётся. Не разводятся они, – и тут уже в динамике всхлипнули и начали шмыгать носом.

Варя вспомнила большую Сашкину любовь, инструктора по экстренному вождению, который так и не развёлся, хотя обещал, а потом и вовсе бросил бедолагу. Оставил пухленькую брюнетку Сашу ради то ли на Вали, то ли Гали, к тому же худющей блондинки.

Придя к очевидному в таком случае выводу, они вернулись к главному вопросу – трофи, и долго обсуждали детали, строили планы, и как-то даже не вспомнилось, что одним из участников там будет Григорьев. Трасса, подготовка, участники, шансы, даже погодные условия – вот, что интересовало Варю, а не космический масштаб её недавнего фиаско.

Впереди замаячил пост ГИБДД, пришлось сбавить скорость и распрощаться с Сашкой.

Сотрудник махнул полосатым жезлом, выхватывая из нескончаемого потока автомобиль Варвары, и жестом велел остановиться, что Варя и сделала. Она припарковалась в сторонке от основного потока, рядом с постом – небольшим зданием с синей крышей.

После обязательных представлений и перечислений звания и имени, инспектор Кузнецов Роман Игнатьевич, на вид лет тридцати, высокий, с загаром на круглом, лоснящемся лице, улыбнулся и попросил документы. Всё в рабочем порядке, ничего неожиданного или внушающего опасения:

– Документы.

– Страховка.

И, наконец:

– Нарушаем, Варвара Арнольдовна, как же так?

Варя вздохнула, прикидывая в уме, на сколько она превысила скорость, и на каком именно участке дороги. Неслась она, действительно, с нарушениями и готова была заплатить за это.

– Я обещаю исправиться, – включила она режим блондинки, захлопала глазами и прошептала заговорщицки: – Давайте договоримся? Впредь обещаю не позволять себе подобного!

Подобные уловки всегда срабатывали. Сотрудники быстро шли на контакт, и нарушительница обычно отделывалась незначительной, по её меркам, денежной суммой.

– Несомненно, – улыбнулся инспектор и сразу же огорошил: – Запрещённые к провозу вещи, оружие, наркотические вещества везёте? Багажник покажите, пожалуйста.

Варя в удивлении пошла к багажнику, решив не спорить, и смотрела, как внимательно заглядывает в него Роман Игнатьевич, ковыряя пальцем обшивку.

– Послушайте, – уставилась она на инспектора. – У вас есть ордер на обыск, где понятые, что происходит?

– А, – улыбнулся представитель закона и оглядел девушку с ног до головы с откровенным интересом, прямо-таки исследовательским. – Будут вам понятые, гражданочка, – он махнул жезлом и остановил первые попавшиеся автомобили.

Битый час, и никак не меньше, обыскивали Варину машину, перетряхивали содержимое, разворачивали каждый фантик и бумажку, трясли ковриками, забирались под сиденья. Вокруг автомобиля и его владелицы собралась изрядная толпа, кто-то что-то писал, кто-то подтверждал или подписывал. Саму же Варвару, после того, как машину обыскали со всех сторон, даже под днищем, оставили в малюсеньком помещении, сначала заставив пописать в баночку, чтобы узнать, употребляла ли она наркотические средства.

Мало того, инспектор Кузнецов забрал у неё телефон. Он лихо выхватил его из рук со словами: «Ждите, гражданочка!», толкнул в комнату с серыми стенами, где из мебели был только стул, и щёлкнул замком, оставив одну.

Ком подкатил к горлу. На самом деле, паниковать она начала ещё раньше, и только гордость не давала ей позвонить отцу, Стрелецкому или генеральному директору филиала, он ближе, и выручил бы быстрее, да хоть Григорьеву. А потом, когда она была готова звонить куда и кому угодно, ясно понимая: то, что происходит – незаконно, но сделать она ничего не может, телефон у неё отобрали, а её закрыли в комнате. Отлично!

Её, конечно, отпустят, и она, и уж тем более её отец, не спустят на тормозах то, что произошло. Инспектор Роман Игнатьевич Кузнецов поплатится минимум своим тёплым местом работы, максимум – его ждёт статья за превышения полномочий!

В коридоре послышался шум, дверь резко раскрылась, и на пороге, как Супермен из голливудского блокбастера, возник Стас, тот, что космос, не хватало только необходимой атрибутики – плаща и красных трусов поверх трико.

– Слышь, что за паника-то? Просил задержать любой ценой – задержал. Заодно повеселился, – за спиной вошедшего покатывался со смеха инспектор Кузнецов.

Варвара подскочила со стула и уставилась на Кузнецова, потом на Григорьева, и только потом начала соображать. Ничего себе «задержать»! Да её тут чуть удар не хватил! Она едва не задохнулась от нехватки кислорода в этой коморке, размером меньше, чем очаг папы Карло, у неё чуть сердце не остановилось, сосуды не лопнули и… И ещё что-нибудь, не менее ужасное, чуть не случилось! Инсульт или даже инфаркт, или… Да мало ли диагнозов?!

Конечно, она немного преувеличивала, когда выговаривала всё это Стасу, Кузнецову и какому-то бледному гайцу, грозя всеми возможными земными и неземными карами, но именно так она себя ощущала. Пойманной, загнанной в ловушку, перепуганной и требующей кровавой мести для всех участников этого представления.

– Вот ты идиот, Ромчик! – орал Григорьев, стуча себе по виску, показывая степень умственного отставания приятеля. – Дебил, и не лечишься! Можно же было как-то по-другому задержать! Сильно испугалась, кролик? – обращался он уже к Варе, обнимая, в то время как Варя лупила его со всей силы по рёбрам и ниже поясницы – по тем местам, до которых могла достать и дотянуться.

– Вот ещё! – она попыталась отойти, но Стас крепко её держал, и Варе показалось, что нюхал волосы. Что за глупая привычка?!

– Говорю же, отважный кролик, – погладил он её по голове, убрал взлохмаченные волосы с лица и вдруг поцеловал в нос. Куда Варвара Белицкая и врезала бы ему от неожиданности, но промахнулась, да и уклонился Стас удачно, но кулачок задел скулу, и она вскрикнула от боли.

– Ну, я смотрю, тут скоро представление в духе «Нью Порн» начнётся, я пойду, – попытался не засмеяться инспектор, но это ему не удалось. – Ваши документы, гражданочка, – он аккуратно положил документы на пол, медленными движениями, как оружие в боевиках. – Ваш телефон, ключи от машины, можете быть свободной, не нарушайте больше, – и быстро захлопнул дверь в каморку.

– Варя, – Стас тут же сделал шаг назад. – Нам надо поговорить. Прости за всё это, я не предполагал, не знал, как остановить тебя, когда понял, что ты уехала. Здесь одна трасса… Ваааарь, поговори со мной!

– Иди в жопу, а, – безучастно ответила недавняя задержанная, она чувствовала себя опустошённой, уставшей и одновременно злой.

Варя подошла к своей машине и рывком открыла дверь, чтобы забраться в своего мальчика – единственного, кто не предаст её, не подставит, не заставит чувствовать себя в ловушке.

– Не уйду, пока мы не поговорим, – Григорьев был на редкость настойчив, он забрался на пассажирское сиденье, посмотрел в упор и заявил, что не выйдет из машины, пока они не поговорят «по-человечески», «не по телефону» «глаза в глаза».

– О чём? – взвилась Варвара. – О чём мы можем говорить? О том, что твой друг чуть до инфаркта меня не довёл, так он за это работы лишится!

– Варь, не надо, – Стас поморщился. – Он по моей просьбе, мы друзья детства, перегнул, у Ромчика с чувством юмора и меры проблемы, но ты не пострадала, протоколы фиктивные, временем ты располагаешь, никуда не опоздала, и здоровье не пошатнулось. Не кипятись. Он просто дебил!

– Незачем дебилам работать в органах!

– Какая неожиданная мысль, – Стас усмехнулся, и Варя почему-то вместе с ним. – О другом я хочу поговорить. Ты прекрасно это понимаешь, – посмотрел прямо. – О том, что случилось утром.

– Утром пришла твоя жена или не жена, какая разница, что тут обсуждать? Ты женат, у тебя есть ребёнок, не нужно было устраивать это представление, чтобы попросить меня молчать. Я никому не скажу, это будет нашей тайной. Ну, ещё твоей жены и дочери, надеюсь, правда, она не поняла, что её отец «напился вусмерть и привёл в дом шлюху».

– Не поняла, конечно, – Григорьев зажмурился, как при мигрени, потёр себя по глазам.

– Это хорошо, но больше так не делай, не ровен час – поймёт.

– Я так и не делаю.

– Точно! «Бани и хаты», – вспомнила Варвара слова жутковатой женщины с очень странной причёской.

– Нет никаких бань и хат, – он снова потёр ладонями лицо и выдохнул.

– Может, и жены нет? – странно, но надежда была готова выпорхнуть, как бабочка из кокона.

– Жена есть, – убил бабочку Григорьев, безжалостно растоптав её, предварительно вырвав крылышки.

Варе даже стало больно, словно эти крылья с нежной пыльцой и ярким рисунком оторвали у неё, так больно, что она отвернулась и уставилась в окно, только чтобы не смотреть на Стаса. Космос… Живые существа не выживают в космосе.

– Женщина, которую ты видела, моя сестра. Лена – дочь, а жены не было дома… Она в санатории, СПА-процедуры, грязевые ванны…

– Отлично, – пробурчала Варя.

– Давай, по порядку расскажу? Ты выслушаешь, не станешь перебивать, а уж потом решишь, казнить нельзя миловать, где ставить треклятую запятую.

– Ладно, – проигнорировала все предупреждения Сашки Варя. – Ври! – она не могла не сказать этого и вложила во фразу всё ехидство, на которое была способна, но вся обратилась в слух.

– Моя жена – моя родственница, не уверен, что избавлюсь когда-нибудь от неё. Что мне в принципе есть смысл разводиться… Иногда, кажется, это на всю жизнь, но чаще я стараюсь не думать об этот совсем.

– Как это «родственница»? Кровная? – Варя мысленно двумя руками поднимала челюсть. Этого ещё не хватало.

– Не кровная, конечно, и не по документам.

Варя с удивлением смотрела на Стаса. Слов не было.

– У моей сестры была подруга, неблагополучная, рано родила, мужиков меняла, в итоге спилась, а дочку её забрала Лиля, моя сестра. Девочке уже четырнадцать лет было, пятнадцатый шёл. Таня… Я эту Таню в упор не замечал, слова плохого не сказал, но и хорошего тоже.

Григорьев замолчал, Варя предпочла тоже молчать.

– Несколько лет назад, – продолжил Стас и зажмурился, – я в аварию попал, сам виноват, скорость. Пришёл в себя уже в больнице. Операция, снова операция. Года жизни как ни бывало, второй пошёл, я дома валялся уже. Ходить мог, говорить, но не разгонишься. Отец бизнес мой взял в руки, мать не отходила, сестра, но у всех своя жизнь, целыми днями держать их рядом не станешь, а чужих в своём доме я с трудом терплю. Лиля предложила Таню, она медицинский колледж заканчивала, её туда еле-еле пропихнул наш отец, ей – практика, а мне – не чужой человек рядом. Согласился. Уколы она, правда, больно делала, кошмар, так что вены я ей не доверял… Но в целом она неплохо справлялась, споро всё, почти профессионально. А мне главное – не один, как говорится, есть кому стакан воды подать, и в доме не посторонний. В общем, пришёл я в себя… Проснулся организм, а тут Таня… Я у неё первым оказался. Первым! Конечно, как честный человек, женился. По-другому поступить с ней я не мог, но чем дольше я с ней жил, тем яснее становилось – она чужая мне. Смотрю на неё – красивая, очень красивая, молодая, ухоженная, а чувств… как к бревну. Потом она меня бесить начала, серьёзно. Ничего не делает, ничего не хочет, ни к чему не стремится. Не работает, не учится, ничего, полный ноль! Сериалы какие-то смотрит, и тех, уверен, не помнит. Дома сидит. Всё.

– А жена-домохозяйка тебя, выходит, не устраивает? – ввернула Варя.

– Меня? Меня устраивает домохозяйка. Моя мать всю жизнь домохозяйка. Но Таня… Таня и домом не занималась, она вообще ничем не занимается, не читает, не рисует, ничем не интересуется, вакуум. Я решил, что с меня хватит, не могу я так больше, на чувстве вины далеко не уедешь. Сказал – разводимся, и тут выясняется: она беременна. Как? Что?

– Действительно, – не удержалась от ехидного замечания Варвара. – Как так получилось? Когда занимаешься сексом, могут получиться дети, слышал такое?

– Слышал, – так же ехидно парировал Стас. – А ты о контрацепции слышала? В наше время «случайно забеременеть» может только полная дура или на редкость неудачливая женщина, а Таня не случайно забеременела, её, оказалось, сестрица моя науськала, что с ребёнком я никуда не денусь, способ привязать меня надёжней. Таня перестала таблетки принимать, результат себя ждать не заставил.

– Про аборты, конечно, не слышал? Аборт – грех? – Варя закатила глаза на этот слоган, набивший оскомину.

– Слушай, – ей показалось, что Стас повысил голос. – Я не хотел ребёнка, но отправлять молодую жену на аборт, это знаешь, как-то слишком, даже с моим отношением к ситуации, – уставился он на Варвару. – Вообще, я не так смотрю на ситуацию, мне не нравится формулировка «хочу ребёнка», «хочу жену», «хочу мужа», мне кажется, правильней спросить себя, хочешь ли ты быть отцом, готов ли ты быть мужем. Прежде, чем хотеть что-то для себя, надо подумать, что ты готов дать. Так вот, я не был готов стать отцом, я и сейчас не готов. Мы, конечно, не развелись, Лена родилась в срок и здоровой, матери она не нужна, мне тоже… Я старался, видит бог, старался наладить отношения с Таней, быть хорошим мужем и отцом, но у меня не получилось. Я просто дурел дома, – Григорьев говорил всё быстрее, словно торопился выговориться, спешил, Варя боялась перебить и даже дышать. – Приходил, няня тут же уходила, Лиля очень старалась приучить меня к ребёнку, – усмехнулся. – И начиналось. Плач, игрушки по всему дому, папа поиграй, папа покатай, папа искупай, папа уложи спать, а мама сидит, улыбается. Я Лилю понимаю, она боится, что я снова возьмусь за старое, гонки, адреналин, своим увлечением я у семьи галлон крови выпил. Думает меня ребёнком и женой удержать, а Таня в её руках – пластилин, своего ума нет, так и живёт Лилиным. Больше двух лет я терпел, думал – свихнусь. Уже работа не помогала, покатушки не отвлекали, пару раз напивался, один раз устроил скандал Тане, испугал её, решил больше никогда не попадаться ей на глаза в таком состоянии. Когда долго нет командировок, стал брать большегруз у зятя и уезжать в долгие рейсы, дорога успокаивает, выматывает, я потом недели две не хочу придушить Таню, Лилю и себя. В начале лета перебрался в домик для гостей, в основном доме живёт Таня, а Лену отправил жить к сестре. Матери она не нужна, я целыми днями работаю, в конце концов – это её идея была удержать ребёнком, пусть занимается. Так и живём, каждый в своём углу, ни врозь, ни вместе. У меня в голове каждый день отцовское звучит: «Ребёнок должен расти в полной семье». Мать давит, говорит – в семье нужно идти на уступки, компромиссы… Тем более, Таня – особенная девушка. Это сложно объяснить, её поведение, её манеры… Стараюсь, иду на примирение, но не проходит и недели, как всё сначала.