Читать книгу Огонь наших сердец - Наталия Романова - Страница 1

Цветисто выругавшись про себя, я глянула на часы, которые красовались на стене полутёмного холла лётного клуба.

Прошло два часа, оставалось ждать всего-то час. Если повезёт. Я вздохнула и снова уставилась в телефон, принялась бесцельно гонять ленту социальной сети: модный разбор, что актуально в этом сезоне, а что нет; отрывки сериалов; парочка турецких актёров; котики; прыжки с кривлянием перед камерой; снова котики.

Минус полторы минуты от оставшегося часа.

Вздохнув, я встала с дивана с дерматиновой обивкой, одёрнула прилипшее к ногам платье, прошла по кругу вдоль стен, как цирковой пони. Ещё раз пересмотрела фотографии, скупо выставленные на выкрашенных в персиковый цвет стенах.

Какие-то фотографии давности царя Гороха, наверняка ровесники местного аэродрома, где и обосновался лётный клуб, предоставляющий нехитрую услугу для населения – нацепить на смельчака парашют и выкинуть из самолёта с высоты от восьмисот метров до трёх-четырёх тысяч, в зависимости от желания и обстоятельств. Были и новые фото, отражающие современные реалии – яркие комбинезоны, лица, отличающиеся от тех, что на чёрно-белых изображениях, словно другая порода людей.

Что только не придёт в голову от скуки. Другая порода людей…

Открылась дверь, прозвенел колокольчик при входе, разнося переливчатый звук по гулкой тишине, я обернулась на звук. С относительной темноты на яркий солнечный свет с улицы, зашедшего было не видно, лишь высокий мужской силуэт. Я посторонилась, будто он мог меня сбить или хотя бы заметить в противоположной части помещения.

– Маришка, привет, – дружелюбно проговорил вошедший.

Я обернулась на собственное имя. Уставилась на говорящего, совершенно незнакомого мне человека. На вид парню не было тридцати лет, но и моим ровесником он не был. На второкурсника, несмотря на небрежную футболку, перекинутую через руку толстовку и светлые джинсы, не тянул. Как я и отметила раньше, достаточно высокий. С взлохмаченными волосами, будто он расчесал их после сна пятернёй, спортивный, в меру подкачанный. Симпатичный. Я бы запомнила такого, если бы мы были знакомы.

– Мари-на, Мари-на, – передразнил он интернет-мем, перегнувшись через стойку регистрации, где сидела администратор, глядя в телефон с точно таким же скучающим лицом, как у меня. Время от времени она отвечала на звонки, иногда смотрела в монитор ноутбука, ещё реже заходили посетители, отвлекая несчастную от бесконечно тянущегося рабочего дня.

– Привет, – отозвалась администратор. – Ты разве не на базе?

Я тут же отвернулась. Предположение, что мы с зашедшим не знакомы, подтвердилось, продолжать таращиться на парня стало неудобно.

– Да я так, проездом, – неопределённо ответил зашедший. – Степаныч здесь?

– Наверняка в буфете ошивается, – фыркнула Марина.

– Понял, принял, – ответил ей парень и скрылся в одном из коридоров, выходящих в злосчастный холл, в котором я проторчала уже два часа и четырнадцать минут, можно сказать пятнадцать.

– Девушка, – услышала я за своей спиной тёзку. – Прямо и налево есть буфет, – я повернулась на звук и увидела, как администратор указывает на проход, в котором скрылся парень.

– Спасибо, – благодарно кивнула я.

Выходить на улицу не хотелось, стоявшая с начала июня жара надоела. Полуденные, палящие солнечные лучи на фоне неба без единого облачка не привлекали. Оставался холл лётного клуба и… вот, буфет. Хоть какое-то развлечение на оставшееся время.

Прошла довольно длинным коридором с изредка встречающимися дверями с непонятными для меня надписями. Повернула налево, как и было сказано, прошла ещё одним коридором и в торце увидела дверь с приклеенной бумажкой, на которой было написано: «Буфет. Часы работы с 10 до 18».

Буфет оказался небольшой комнатой, в которой помещалось пять отдельно стоящих столов, стойка раздачи в торце, там же была ширма, из-за которой выглядывал стол с составленной грязной посудой. Ассортимент соответствовал интерьеру и не вызывал ни малейшего аппетита – обыкновенное столовское меню: макароны, гречка, пюре, тефтели, отбивная из курицы, рыба под майонезом, несколько видов салатов, на вид совсем жухлых, рассольник и гороховый суп, какие-то пирожки, чай и кофе «три в одном».

Я ограничилась газировкой, уселась за стол, огляделась. Широкие окна выходили на лётное поле, по которому лениво ходили работники аэродрома в спецодежде. Такие же работники сидели за соседними столами, флегматично жевали, иногда негромко переговаривались друг с другом, вставали за добавкой или уносили грязную посуду за ширму.

За одним из столов устроились парни в ярких парашютных комбинезонах, точно таких же, как я видела на фотографиях в холле. У некоторых верх был скинут, рукава завязаны на поясе. Эта компания была более шумной, они что-то живо обсуждали, активно жестикулировали, закатывались в громоподобном смехе.

– Можно? – услышала я над головой.

Передо мной стоял тот, кто несколько минут назад разговаривал с администратором. В руках он держал пластиковый, слегка покоцанный поднос с тарелками.

– Да, – кивнула я, показывая взглядом, что он может присоединиться.

Парень расставил тарелки, уселся напротив и принялся с аппетитом есть, не обращая на меня никакого внимания. Лишь когда дело дошло до чая с пирожком, он поднял на меня глаза, оценивающе скользнул по лицу, шее, груди под тонкой тканью платья и ногам в босоножках на платформе – тому, что было открыто его взгляду.

– Прыгать хотите? – спросил он.

– Собиралась, – подтвердила я.

– По весу не прошли, – заявил он безапелляционно.

Мне стало не по себе, по щекам разлился неуместный румянец. Никогда не приходило в голову комплексовать по поводу собственного телосложения. Невысокая, по сравнению с большей частью подруг, приятельниц и знакомых, худая, а вернее сказать – стройная, а под взглядом незнакомца стало неловко, даже стыдно за вес, который к девятнадцати годам не достиг минимума в парашютном спорте – пятидесяти килограммов.

– А с инструктором почему не прыгнули? – проигнорировал моё молчание незнакомец.

– Не хватило мне инструктора, – буркнула я.

– Могу организовать, – флегматично предложил незнакомец.

– Спасибо, не надо, – моментально отказалась я.

Настроение ввязываться в авантюру с прыжком у меня пропало ещё на подъезде к аэродрому в компании приятелей. Я всё ещё склонялась к тому, чтобы составить компанию безумцам, когда сказали, что мой вес не подходит для самостоятельного прыжка, нужно подождать инструктора, который должен освободиться примерно через час, но услышав вердикт с облегчением выдохнула. Под дружный хохот парней сослалась на ограниченное свободное время и с радостью отказалась от идиотской затеи, на которую можно было решиться только от откровенной скуки, которая буквально сжирала молодые, деятельные организмы на каникулах.

– Ну и правильно, – ответил тот, кто сидел напротив меня, и принялся жевать пирожок, запивая остывшим чаем.

– Пах, здорово!

Рядом со мной, на соседний стул, шлёпнулся парень, грохнув подносом по столу. Тарелка с гороховым супом накренилась, половина вылилась на поднос. Тефтели покачнулись, но остались по центру белой, дешёвой керамики.

Я решила, что разговор о несовместимости моего веса с парашютным спортом завершён, подхватила лимонад, пожелала оставшимся за столом приятного аппетита и вышла из буфета.

Итого прошло два часа тридцать пять минут. Ещё минут двадцать, и можно будет идти на место посадки парашютистов. Встречать счастливчиков, вдохнувших воздух свободы, испытавших свободное падение и видевших землю с высоты птичьего полёта – в общем, всего, что обещал сайт парашютного клуба, когда мы решили, что каникулы без прыжка с двух с половиной тысяч метров – не каникулы вовсе.

Я топала вдоль длинного коридора, начав понимать, что иду в другую от холла сторону. По пути в буфет не было столько кабинетов, да и людей встречалось значительно меньше. Здесь же то и дело проходили работники аэродрома в спецовках, иногда пробегали девушки в строгой одежде – белый верх, тёмный низ, – стоял негромкий, непрекращающийся гул из людских голосов, работы оргтехники и звуков взлетающих и садящихся самолётов.

Остановилась у панорамного окна, снова посмотрела на лётное поле, где взлетал АН-52. Небольшая машинка телепалась по взлётной полосе, покачиваясь на кочках, потом приподнялась над землёй и бодро взмыла в небо, унося желающих получить острые ощущения.

Спустя несколько минут, когда белый самолёт стал точкой на небе, я услышала гитарный проигрыш. Звук показался мне настолько чужеродным, что на секунду я решила, что послышалось. Но нет, кто-то уверенно перебирал струны и подпевал. Подойдя к одной из раскрытых дверей, я остановилась. На старом диване с гобеленовым покрывалом сидел уже знакомый незнакомец и что-то наигрывал. Через мгновения я узнала знакомый мотив.

По минутам осыпается ожидание невозможного.

Ранним утром просыпается от движения неосторожного…

Голос у поющего был красивый и звучал он по-настоящему душевно, словно рассказывал о себе. Будто именно он не мог найти силы, чтобы проститься со своей любовью. Невольно я разглядела недавнего собеседника лучше. Простое лицо, приятное, открытое, тёмно-русые, взлохмаченные волосы, притягательная улыбка… её я увидела, когда прозвучал последний аккорд, парень поднял взгляд и неожиданно подмигнул мне.

Я вылетела из кабинета стремглав, на ходу ругая себя на чём свет стоит, чувствуя, как пылают щёки. Интересно, что он подумал обо мне? Что преследую его, напрашиваюсь на продолжение знакомства? Вот ведь, любопытная Варвара! Не могла включить Uma2rman в приложении и слушать на репите хоть целый день?

На дропзону[1] я прибежала, когда партия новоявленных парашютистов в лице моих друзей-приятелей приземлялась. Выхватив телефон, я начала снимать всех и каждого, задерживая кадр то на одном, то на другом.

На пищащей от восторга Дашке, которая прыгала с инструктором – сорокалетним усатым дядькой с добродушным выражением лица.

На Никитосе, который, перебирая длинными ногами, размахивая руками-мельницами, надвигался на меня, желая тут же поделиться впечатлениями. Говорят, мужчины растут до двадцати двух лет, Никитос опровергал эту гипотезу своим существованием. В конце мая ему исполнилось двадцать три года, а он продолжал расти.

На Алике – закадычном друге Никитоса, младше на два года, который и предложил сигануть с высоты птичьего полёта.

На Тимофее, попросту Тиме, и довольно скачущей рядом Насте – наших неразлучниках с пятого класса. Мы даже открыли тайный тотализатор на то, когда же они поженятся. Я считала, что после третьего курса, парни ставили на пятый, а Алик утверждал, что никогда. Разбегутся. Ну, не могут люди оставаться вместе со школьной скамьи!

И на всеобщем любимце, компьютернм гении, гордом обладателе почти ста килограмм при росте, едва достигающем метра семидесяти – на Максе.

На всей нашей разношёрстной, дружной компании, которая образовалась давно, в школьные годы, пережила разлуку на студенческие годы Никитоса и Алика, потом наш с Дашкой отъезд в университет путей сообщения, громкие расставания, хлопанья дверями, примирения наших неразлучников и первую, несчастную любовь Макса.