Читать книгу Я исполню твои мечты - Наталия Романова - Страница 5

Александр плохо спал. Нервировало буквально всё, от гостиницы, в которой он остановился, до неизвестно откуда взявшегося навязчивого нежелания находиться в одиночестве.

Он отдавал себе отчёт, что крохотном городишке не нашлось бы места для ночлега лучше, чем его номер, а чувство одиночества и вовсе блажь, которую стоило выкинуть, как ненужный мусор, но ничего не мог поделать с собой. Ни попытки работать, ни несколько ничего не значащих бесед, ни дурацкая попытка развести на секстинг Веру не помогли.

– Виссарионов, ты же умный человек, – отчеканила любовница в трубку. – Тебе прекрасно известны возможные последствия подобных глупостей, поэтому, прости, но нет.

– Нет и нет, – спокойно ответил Александр и под благовидным предлогом распрощался.

Действительно, что на него нашло?

Просто день такой. Похороны Звягильского заставили выползти непрошеные воспоминания и скрести на душе, как ободранные, оголодавшие кошки.

Вспоминался Олег, что было объяснимо. Как они, ещё совсем юные, безбашенные, отрывались одним прохладным летом в этих местах. Брали катера, мотались с нарушением всех правил безопасности, прихватив с собой парочку симпатичных девчонок, в которых готовы были влюбиться раз и навсегда, как возможно только в дурной юности.

Вспоминалось, как, спустя не один год, они влюбились в одну женщину – Марту. Что сейчас, спустя годы, Александр мог легко объяснить. В двадцать пять лет, после бурного времяпровождения в крупнейших столицах мира, оказаться в провинциальном городе, без привычных развлечений, было мучительно для молодых, жаждущих развлечений организмов.

Единственный кабак, претендующий на звание «респектабельного», был, по сути, рассадником пошлости и местом сборища местных криминальных авторитетиков, ещё не доросших до масштабных дел.

Несколько залов, в одном из которых изгибались ушлые, на любой вкус стриптизёрши, готовые за малую мзду оказать услуги куда более интимного характера, чем приватный танец. В другом с четверга по воскресенье играла живая музыка, пела всегда одна и та же певица. Красивая, с голосом и взглядом вязким, как мёд, и с экзотическим для этих мест именем Марта.

Кто реально мог заинтересовать пышущих здоровьем, силой и достатком парней? Какой был выбор? Милые выпускницы школ, краснеющие невпопад, которые лопотали что-то на своём, полудетском, или прожжённые девахи с потными телами, побывавшие не под одним десятком мужиков? Быдловатые выпускницы местного профтехучилища? Нет.

Оставалась одна-единственная певица с джазовым звучание голоса и внешностью жар-птицы.

Сейчас об этом можно вспоминать с улыбкой, тогда было серьёзней средневековой чумы.

Виссарионов прошёлся несколько раз по номеру, оглядел скудный интерьер, бросил в раздражении пачку сигарет на стол из дешёвого ДСП, уставился в окно.

Последние недели лета, но осень уже витала в воздухе, повисла невидимым облаком, окутав туманом и ветрами, от которых гнутся пышные, ярко-зелёные шапки деревьев.

Он несколько раз за утро набрал номер Лесонен Анни. Безрезультатно. Она не брала трубку. Звонить её бабушке не считал нужным.

Что он знал о внезапно появившейся дочери Марты? Фамилия, имя, отчество, дата рождения, паспортные данные. Знал, что в детстве девочка тяжело болела – это и стало причиной разрыва между ним и Мартой.

Номер телефона, который не отвечал. Номер школы, которую окончила, институт, в котором числилась.

И то немногое, что рассказал Олег в те несколько дней, которые Александр провёл во Франкфурте-на-Майне. По сути же – ничего.

Звягильский действительно избегал личного общения с Анни и её бабушкой. Переводил деньги, иногда через доверенных лиц интересовался здоровьем подопечной, не нужна ли более серьёзная помощь, на этом всё – аттракцион щедрости справедливо закрывался. Олег и без того делал то, чего не должен был по законам, как юридическим, так и общепринятым, человеческим.

С Мартой они не поженились, как оказалось, не успели. И эта девочка, Анни, по сути, оставалась посторонним человеком для него.

Александр мог бы подумать, что иррационально волнуется перед встречей с дочерью той, которую когда-то любил, считал, что любил, но ничего подобного он не чувствовал.

Единственное чувство, которое болталось в нём тем утром – раздражение. От ситуации, от паршивого матраса и ещё более отвратительного кофе, поданного в номер. А желание – смыться из этого городишки.

Выполнить обещание, данное Звягильскому, поговорить лично с этой Анни, в крайнем случае – с её бабушкой, и впоследствии убедиться, что Лесонен вступила в наследство тех копеек, что оставил ей Олег.

Справедливости ради, для среднестатистического гражданина страны, тем более проживающего в дотационном регионе – это огромные деньги. Можно было купить приличную квартиру в столичном регионе или недвижимость за границей, плюс дом на берегу Ладожского озера, который тоже не копейки стоил.

Отлично для студентки второго курса местного института. При должном подходе можно обеспечить себя пассивным доходом до конца дней.

Вышел на улицу, забрался в автомобиль, адрес в навигатор вбивать не стал, решил, что легко найдёт по памяти. Чем раньше закончит с этим неприятным делом, тем скорее вернётся к своей налаженной жизни.

Типовая пятиэтажка встретила шумом на детской площадке, расположенной рядом. Малышня ковырялась в покосившейся песочнице, рядом кучковались мамочки, вынужденные торчать на пятачке земли дважды в день – ребёнку, говорят, нужен свежий воздух. Тут же носились подростки, точно так же, как когда-то бегал Александр под окнами бабушки. Спешили бодрые пенсионеры, сгорбившиеся от пьянки мужички, тётки с котомками. Обычная картина для любого подобного двора в любой точке страны.

Дверь подъезда открыл пацанёнок лет девяти. Александр подождал, пока тот выскочил, и зашёл внутрь. Лестница, отсутствие лифта, кособокие почтовые ящики, еле слышимый запах кошачьей мочи – ничего другого он не ожидал, но всё равно невольно сморщился.

Всё, что видел Виссарионов, было настолько далеко от его привычной реальности, что хотелось сейчас же отпрыгнуть в свою вселенную, забыв, что существует эта – с запахом кошек, с неработающим и всё равно вонючим мусоропроводом, серыми ступенями, издевательски окрашенными красной полосой по краям, словно ковровая дорожка.

Позвонил в звонок металлической двери с нужным номером. Дверь через минуту открылась, на пороге показалась… та самая пропавшая девушка с букетом. В этот раз без букета, естественно.

– Да? – во взгляде вчерашней попутчицы мелькнуло узнавание.

– Добрый день, Лесонен Анни здесь проживает? – стряхнув накативший неясный морок, спросил Александр.

В конце концов, это могло быть просто совпадение. Аня не Анна, заставившая его прочесать сквер вдоль и поперёк, не обязательно та, кого он искал. А если и так, какое ему-то дело? Разве это могло что-то изменить и хоть на что-то повлиять?

Всё, что интересовало Александра – это короткий разговор и скорый отъезд домой. Остальное – блажь воспалённого воображения после бессонной ночи!

– Это я, – тихо ответила девушка.

К этому времени Александр скользнул взглядом от головы до ног говорящей и сделал вывод – она была ещё более красива, чем вчера. При этом, что совершенно необъяснимо, он не мог чётко ответить, чем именно.

Несомненно, бросалась в глаза фигура. Стройные ноги, которые выглядывали из-под простых трикотажных шорт, аккуратные колени, тонкие щиколотки, пальцы ног с неброским педикюром.

– Я по поручению ныне покойного Звягильского Олега Максимовича. Вам знакомо это имя?

– Ох, – побледнела Анна. Или всё-таки Анни. – Вы адвокат? – нахмурилась она.

– Почти. Я могу пройти? – спросил он как можно более учтиво.

Уж слишком бледной стала девушка, не то испуганной, не то растерянной.

– Да, да, – она поспешно распахнула дверь.

Александр оказался в довольно просторной прихожей, несвойственной для квартир в подобных домах. Квартира выглядела скорее как добротный эконом-сегмент в новостройках последнего десятилетия, нежели советская «брежневка», коей и должна быть по планировке. Две комнаты, кухня никак не меньше пятнадцати метров, соединённая с прихожей широким коридором. Более чем приличный ремонт.

Естественно, для Виссарионова Александра Павловича «хоромы» выглядели усмешкой, в которую он бы постеснялся поселить комнатную болонку, но здравый смысл подсказывал, что живущие здесь люди не бедствуют по рамкам своего же окружения.

Анна жестом пригласила на кухню, прошла вперёд, невольно открывая взгляду стройные, при этом сформированные бёдра, подтянутые ягодицы, совершенно бесстыжим образом обтянутые трикотажем, и тонкую талию, спрятанную под обычной футболкой. Тонкие руки с вытянутыми кистями и изящная шея с завитком волос под убранными в пучок волосами дополняли идеальный образ.

Чёрт возьми. Эта девушка была идеальной. Если бы Александр хотя бы раз задумался о том, как выглядит идеальная, безупречная красота, он бы точно описал ту, что видит перед собой. При том, что по нынешним стандартам, она была так же далека от образца прекрасного, как Нептун от Земли.

– Что ж, – начал он, дабы не задерживать ни себя, ни собеседницу, а главное – не сорваться на недопустимый в данных обстоятельствах флирт на грани приличия.

Было странно в тридцать пять лет чувствовать, что завёлся, как сопливый мальчишка, впервые увидевший грудь.

Анни молча слушала всё, что говорил Виссарионов, кивала в нужных местах, вздыхала, в итоге сказала, что, конечно, постарается вступить в наследство, несмотря на то, что происходящее страшно смущает её. Постарается – слово, которое категорически не понравилось Александру.

– Нужно не стараться, а вступить. В этом нет ничего сложного, и такова последняя воля Олега Максимовича. Стоит уважать её, понимаете, Анни? Или Анна?

– Анни… вернее, Анна.

Александр нахмурился. Девушка, эта Анни-Анна, производила странное впечатление. Помимо того, что одуряюще, совершенно некстати вызывала в нём почти животную страсть, несвойственную пресыщенному женщинами, самодовольному, тридцатипятилетнему мужчине, Анни выдавливала слова, будто через силу, испуганно, возможно, так оно и было.

Он не исключал, что чем-то пугал это создание, несмотря на то, что старался сбавить обороты, помнить, что не на совещании со своими топ-менеджерами, которые получали круглые суммы в том числе за то, что с них дерут три шкуры, не выбирая выражений, если того требуют обстоятельства.

Вероятно, свалившееся наследство действительно заставляло Анну-Анни чувствовать себя неловко, кто знает. Может быть, она скорбела по Звягильскому, которому злой рок помешал стать её отчимом. Александр ни черта не знал об истинном отношении Олега к дочери Марты.

Но, чёрт возьми, теряться каждый раз, когда спрашивают имя?..

Анна или Анни? Просто вопрос, на который должен быть такой же простой ответ. Как она привыкла, чтобы её называли?

Александра по большей части звали «Александр Павлович» или «Александр», в зависимости от обстоятельств, и только самые близкие люди могли называть Сашей или вовсе Саньком, последних он не помнил, слишком давно его звали только полным именем.

Из мыслей выдернул настойчивый звонок в дверь, вперемежку с ударами. Кому-то явно не терпелось ворваться.

Анни поспешила к двери, посмотрела в глазок, со вздохом открыла. В тихую квартиру ворвался отборный мат, а следом влетел здоровенный детина в серых тренировочных штанах, резиновых шлёпках и мятой футболке, натянутой на выпирающее пузо.

– Я предупреждал тебя? Предупреждал?! – орал влетевший, потряхивая небритой, красной мордой.

– Но… но… я… – мямлила Анни, отступая на кухню.

Александр поднялся, сделал несколько шагов вперёд, протянул руку и завёл за свою спину перепуганную, заикающуюся девушку.

– Проблемы? – сказал он, едва сдерживая себя, чтобы не размазать нос по перекошенной харе незваного гостя.

– Я предупреждал мерзавку, чтобы не смела греметь в обед, когда дети спят! Добром просил, по-хорошему уговаривал, увещевал, как человека. Нет же, гремит и гремит, гремит и гремит. Два часа нельзя не шуметь на весь подъезд?! Почему мои дети снова не могут спать из-за этой твари?!

– Когда они не могут спать? – уточнил Александр, в общем-то, зная заранее ответ.

Достаточно было понимания, как устроена звукоизоляция в домах этой серии – никак. И беглого взгляда на недорогой ламинат и стулья, к ножкам которых примотан войлок для кустарной звукоизоляции.

– Сейчас! Прямо сейчас не могут! И всё из-за грохота этого. Ширк, ширк. Бам, бам, бам! Целыми днями! Достало!

– Давай-ка выйдем, – отрезал Александр, показав в сторону распахнутой настежь двери.

– Я не с тобой пришёл разговаривать, – заупрямился голосящий.

– Сегодня я за неё, – надавил интонационно Виссарионов, заставив ретироваться, а потом и вовсе попятиться к выходу красномордого.

Не успели выбраться на лестничную площадку, Александр одним движением зажал мужлана между стеной и своей рукой, придавленной к горлу – не зря много лет занимался единоборствами, еженедельно выходя на спарринги.

– Послушай, урод, если ты ещё хотя бы раз поднимешься сюда и повысишь голос на Лесонен Анни, если в твою тупую башку придёт мысль посмотреть косо в её сторону, твоим детям негде будет спать, потому что их отец останется без работы, жилья и здоровья.

– Да она же! Она!..

– Посмотри на себя, дерьмо, вместо того, чтобы девчонку бессловесную пугать, подумай о том, как условия жизни своим детям улучшить, или слабо? Только на писюху, боящуюся «кыш» кошке сказать, вопить можешь?

– Да ты знаешь, что она творит?!

– Я знаю, что я сейчас сотворю, и поверь, тебе это не понравится, – отчеканил Александр, нажав на кадык и без того раскрасневшемуся мужику. – Вали отсюда. Сейчас же!

Мужик отскочил, ошарашенно глядя по сторонам, с откровенным испугом – на Виссарионова. Не ожидал, падла, когда поднимался с воплями к почти бесплотному созданию, что получит отпор.

– Мы поняли друг друга? – в спину убегающему по лестнице уточнил Александр.

– Поняли, – каркнул тот в ответ.

Вот и хорошо, что понял.

– Зачем вы так?.. – вздохнула иссиня-бледная Анни. – Там же правда дети, а я стул… переставила, действительно шумела.

– А дышала ты не слишком громко? – от неожиданности Александр перешёл на «ты», не спросив позволения.

Стул она переставила! Господи, что за существо стояло перед ним? Кажется, до Виссарионова с трудом, но всё-таки доходил смысл просьбы Звягильского…

Это полумифическое, почти инопланетное существо, похоже, действительно могло отказаться от наследства, уступить, отступить при малейшем давлении, испугавшись щелчка пальцев Ангелины.

– Давайте прогуляемся, Анни, – произнёс он, не до конца понимая, зачем.

Хотелось выбраться из душного помещения, чтобы прохладный ветер ударил в лицо. Остудить мысли, чувства, желания, рвущиеся наружу так некстати, не вовремя, с неподходящей девушкой. И не хотелось выпускать из виду Анни.