Читать книгу Под кровом Всевышнего. О трудах и радостях семейной жизни. Воспоминания - Наталия Соколова - Страница 26

Отец Митрофан раскрыл передо мной будущие события моей жизни. Конечно, не все, – видно, те, в которых хотел помочь своей молитвой. Он предупреждал меня, что семью нашу будет окружать злоба, ненависть со стороны близких родных. Я не согласилась с ним.

– Батюшка, да ведь зло можно добром победить.

– Не всегда, деточка! В жизни очень сильно чувство зависти. И сколько бы ты ни одаривала завидующих тебе, от добра твоего их зависть не погаснет, а зло разгорится. Ну да что-то терпеть надо. Ничего, счастлива будешь! То, что я тебе сейчас скажу, ты пока забудешь, а когда настанут тяжелые переживания, тогда все мои слова вспомнишь.

Я рассказала батюшке о том, что папа для меня – и духовный отец, и самый близкий друг.

– И как же я буду расставаться с отцом, когда настанет час его смерти?

Батюшка отвечал мне не сразу. Я видела, что он молится, внемлет голосу Господа, а потом говорит:

– О, сиять будешь от счастья, когда отец твой умрет. Будешь ждать этого с нетерпением, есть не будешь ему давать, заморишь голодом.

Больно и обидно мне было это слышать. Но словам отца Митрофана я верила, а потому сказала:

– Батюшка! Уж если вам Бог открыл это, то попросите Его, помолитесь, чтобы мне не впасть в этот ужасный грех.

Последовало молчание, батюшка молился, потом просиял и сказал, улыбаясь:

– Да не уморишь папу голодом, Бог не попустит, не бойся.

– А все-таки почему же я ему есть не дам? – не унималась я.

– Да, будут всякие соображения, оправдывающие тебя… – задумчиво сказал отец Митрофан.

Через тридцать пять лет, когда умирал мой отец, исполнилось предсказание отца Митрофана.

О будущем моем супруге отец Митрофан предсказал следующее:

– Он, как свечка, будет гореть перед престолом Божиим в свое время, потом… Но это еще не конец, не все, не бойся… Опять вернется к престолу, еще послужит, не унывай. И он, и ты – вы нужны будете Церкви.

Я говорю:

– Священник нужен Церкви, но его супруга зачем? У меня нет ни голоса, ни слуха… Чем я могу послужить Церкви?

– У тебя альт. Читать и петь будешь, проповедовать будешь.

– Батюшка, да сейчас и священники-то в церкви проповедей не говорят, – видно, боятся. Запрещено…

– Другое время настанет. Вот тогда и запоешь в храме, да так, что даже голос твой слышен будет!.. Да сил-то уж у тебя тогда не станет. К закату будет клониться день твоей жизни. Даже ценить тебя будут. И в нашу Марфо-Мариинскую обитель придешь, и для нее потрудишься.

Эти слова звучали странно и казались мне несбыточными.

– Батюшка! Да там одни руины… И вспоминать-то опасно о матушке Елизавете, как и о всех Романовых.

– Все переменится. Вот доживешь и увидишь…

И еще о переживаниях души моей в будущем говорил мне отец Митрофан, как бы укрепляя меня не падать духом.

– Может быть, мы будем жить, как брат с сестрой? – спросила я.

– Нет, – отвечал отец Митрофан, – в нашем веке остаться верными друг другу – великий подвиг… И какие же у вас детки будут хорошие… Если только будут! – улыбаясь, говорил отец Митрофан.