Читать книгу Дичь для товарищей по охоте. Документальный роман - Наталия Вико - Страница 11

* * *

Выйдя из дома на Спиридоновке, Савва молча кивнул шоферу, молодому зеленоглазому Гавриилу, которого все в семье за улыбчивость и добрый нрав ласково называли Ганечкой, сел в автомобиль, поджидавший у входа, и откинулся на спинку сиденья. Разговор с женой отвлек от мыслей о деле, которому он собирался посвятить сегодняшнее утро. Когда год назад Станиславский и Немирович-Данченко решили учредить общедоступный театр, они, походив по известным московским благотворителям и не получив поддержки, обратились к нему за помощью. Хотя в тот момент мало кто верил в возможность создания такого театра, Морозов сам не поскупился, да и других в товарищество привлек. И поначалу дела пошли хорошо. Однако не все в жизни складывается так, как хочется – много препятствий у хорошего дела в России. К сегодняшнему дню финансовое положение Московского Художественного Театра стало совсем плачевным – весь капитал истрачен. Решено было созвать сосьетеров – участников товарищества театра, чтобы найти выход из создавшегося положения.

– Савва Тимофеевич, ехать-то куда прикажете?

Голос Ганечки, которому не терпелось поскорее поехать хоть куда-нибудь на новом, являвшемся предметом его гордости автомобиле, вернул Савву к действительности. Он снова взглянул на часы. Собрание уже началось, а он не любил опаздывать, считая, что этим отнимает чужое время.

– Давай, Ганя, в театр, к Станиславскому! И поторапливайся, голубчик, опаздываем.

Гавриил радостно кивнул головой и нажал педаль газа…

– Савва Тимофеевич, не извольте гневаться, я чуть подальше от входа встану, гляньте, там лужа-то какая! – извиняющимся тоном пояснил Ганечка, спиной почувствовав недоуменный взгляд хозяина.

Савва глянул из автомобиля на грязную брусчатую мостовую, залитую огромной лужей. В мутной воде плавали обрывки бумаг, старый башмак без шнурков, а ближе к краю валялась большущая кость, непонятно почему оставленная без внимания здешними бродячими собаками.

– Э-э, да тут, похоже, съели кого-то, – пробормотал он и аккуратно ступил на мостовую, стараясь не запачкать до блеска начищенных черных английских ботинок.

Савва поднялся по ступенькам серого двухэтажного дома и стремительно вошел в комнату, где уже шло собрание пайщиков. При виде Морозова все сидящие за столом замолкли, хотя по разгоряченным лицам было видно, что обсуждение идет тяжело.

– А-аа, Савва Тимофеевич, рад вас приветствовать, мы уж и не ждали, – быстрым движением отбросив назад прядь волос, упавших на лоб, поднялся ему навстречу Станиславский.

– Прошу прощения, Константин Сергеевич, задержался! – Савва энергично пожал ему руку и сел на стул рядом с насупившимся Немировичем, лишь слегка кивнувшим в знак приветствия.

Савва Немировича не понимал. Чувствовал, что тот относится к нему настороженно, словно ожидая подвоха. А какой подвох может быть в совместном деле, когда и прибыли-то нет, а большую часть расходов Савва сам покрывает? Ну, да Бог ему судья!

– Что тут? Коротко! – наклонился он к сидящему с другой стороны стола младшему брату Сергею.

– Понимаешь, Савва, Константин Сергеевич считает, что убытки… – начал тот.

– Коротко! – жестко повторил Савва, пробарабанив по столу веснушчатыми пальцами.

– Сам знаешь – капитал истрачен. Станиславский предложил повторить взносы, – шепотом резюмировал Сергей.

– Твоя позиция?

– Воздержался.

– Остальные?

– Отказываются.

– Понятно, – нахмурился Савва и, резко отодвинув стул, поднялся. Присутствующие, замолкнув, повернули головы в его сторону. Немирович поморщился и потер виски.

– Господа! – голос Морозова был сух. – Буду краток. Предлагаю погасить долг и дублировать паевой взнос.

Откинувшись на спинку стула, Станиславский с облегчением и любовью взглянул на Савву.

– Но! – сделав внушительную паузу и обведя всех участников собрания твердым взглядом, продолжил Морозов. – Хоть мой пай и самый крупный, я считаю делом чести всех вас внести и свои деньги, – выделил он слово «свои», – пусть хоть и по тысяче, но мы все должны знать, что это – дело компанейское. Что скажете?

Все присутствующие оживленно загомонили.

– Типичная купеческая черта! Что ему десять-пятнадцать тысяч всех остальных пайщиков? – услышал он голос Немировича, наклонившегося к Станиславскому.

– Все верно он сказал. Молодец. Должно быть единодушие! – поддержал Савву Станиславский, поднялся и, подойдя к окну, распахнул, впустив в комнату вместе с прохладным воздухом шум улицы.

– Так что? Да? Нет? – спросил Морозов.

– «Да-а…» – нехотя и вразнобой прокатилось над столом.

– Вот и славно! Вот и решили! – Савва окинул всех потеплевшим взглядом. – А сейчас, господа, предлагаю закрепить все на бумаге.

Повернулся к стоящему у окна Станиславскому.

– Идите к нам, Константин Сергеевич, а то продует, не ровен час, а вам себя поберечь надобно.

Станиславский благодарно улыбнулся и, подойдя к Морозову, оперся на спинку его стула.

– Завтра будете на репетиции? – поинтересовался он. – Обещали.

– Буду, раз обещал, – кивнул Морозов. – Я своему слову хозяин.