Читать книгу Ради радио. Как стать популярным ведущим - Наталия Ярцева - Страница 6

Ларри Кинг – известный американский журналист. Больше полувека он ведет прямые эфиры. Более 40 тысяч радио– и телевизионных интервью, 11 изданных книг, национальные и международные премии. А как все начиналось?

В школе друзья в шутку называли его Рупором за непрекращающуюся болтовню. Он мог часами комментировать спортивные матчи или подражать популярным шоуменам. Ларри всегда мечтал связать жизнь с разговорным жанром. Не получив специального образования, желая всему научиться на месте, юноша пришел к генеральному директору небольшой радиостанции в Майами. Сыну австрийского эмигранта Ларри Зейгеру в тот момент было всего 23 года. Начальник радио WAHR (любопытное название, не правда ли?) оценил его голос, но вакансий на тот момент не оказалось. Ларри не сдавался, а просто решил подождать. Чтобы не потеряться из виду, молодой человек писал заметки для новостей, наблюдал за работой дикторов, диск-жокеев и комментаторов. Наверное, поэтому он без проблем занял место, которое вскоре освободилось: о работе редакции он уже знал не понаслышке, изучил все нюансы, к тому же у него было очень сильное желание попасть на радио. Ларри пришлось подождать всего три недели! А потом состоялся этот исторический диалог. Маршалл Симмондс, гендиректор, спросил у Ларри:

– Под каким именем ты будешь выступать? Не можешь же ты называться в эфире Зейгером. Слушатели не поймут, что это за имя. Тебе нужно что-нибудь поярче.

Взгляд шефа упал на газету, где рекламировали поставку алкоголя. Фирма называлась «КИНГ».

– Как насчет Ларри Кинга? – поинтересовался Маршалл. Ларри согласился.

Как я попал на радио…

САЙМОН (NRJ): Мой приятель Руслан записывал меня для роликов и программ, а потом предложил поработать на радио. Я отнес демо на NRJ, показал продюсеру, и вскоре мы уже записывали пилот утреннего шоу Black 2 White. Вот так я и стал эфирным Черным Перцем. Всегда с восхищением слушал радио еще у себя на родине, в Нигерии, и даже не мечтал когда-нибудь оказаться перед микрофоном.

Но свой первый эфир новоиспеченный ведущий чуть было с треском не провалил. Накануне всю ночь парень репетировал свою речь, пил галлонами кофе и жутко нервничал. Чтобы как-то успокоиться, Ларри даже захватил на работу любимую песенку «Вразвалочку по дорожке», собираясь поставить ее на проигрыватель в самом начале передачи. И что забавно, по своей первой «дорожке»[1] он действительно пошел вразвалочку. Представьте себе картину: решающие секунды до начала эфира, коленки дрожат, в голове каша. Дрожащей рукой Кинг ставит в эфир музыкальную заставку, затем делает звук потише, самое время поздороваться, но язык словно прилип к нёбу. Движок на пульте снова ползет вверх, играет песня, и опять ситуация повторяется. В эту минуту дверь с ноги вышибает босс и отчеканивает фразу: «Здесь надо говорить!» Для Ларри это было чем-то вроде ушата ледяной воды, он немедля включил микрофон и сказал свои первые слова миру. На протяжении всей его карьеры как теле– и радиожурналиста Кинга всегда отличала одна особенность – неподдельная искренность. Этот человек всегда открыт перед аудиторией: если он волнуется, выступая перед многомиллионной публикой, он скажет об этом, и его беспокойство моментально растает, если он искренне восхищается собеседником в ток-шоу, он выразит восторг. Когда ему грустно – он готов грустить, если ему любопытно – интерес поглощает его целиком. Однажды у него спросили: «А что, если тебя вдруг кто-то схватит за рукав, набросает грим, посадит в студию, ткнет пальцем в камеру, даст текст и заставит читать в эфире?» Ларри такая ситуация бы абсолютно не смутила. Он спокойно ответил, что главное – быть честным в своих эмоциях и объяснить аудитории всю нелепость ситуации: мол, меня схватили в охапку, напомадили, посадили в студию и дали текст. Никакой изворотливости, скрытности и актерской игры. Зато зритель бы понял это и начал бы сопереживать человеку, попавшему в такую переделку. Между прочим, именно такой стиль общения («я готов во всем признаться, мне нечего скрывать») помогает выводить собеседников на откровенность, получать в эфире чистосердечные признания и производить сенсации.

В своей книге «Как разговаривать с кем угодно, когда угодно и где угодно» Кинг описывает забавный случай, из-за которого чуть было не распрощался с работой диктора. С ним произошло как раз то, чего так боятся многие эфирщики: он уснул. Казус приключился в новогодние праздники, когда все диджеи активно «впахивают» (по-другому не скажешь!) на вечеринках и корпоративах (об этом подробнее в главе 6). Ларри сутки крутился как белка в колесе, пока совсем не выбился из сил. Все, что ему нужно было, – это закончить утренний эфир первого января, скоммутировать с сетью радиостанций свою и запустить трансляцию записанной программы. Но именно в этот момент ведущий провалился в сон и яростно захрапел прямо в микрофон! Сквозь большие окна студии был виден человек, лежащий на пульте без сознания, а в динамиках стоял сильный шум. Тут же примчались «скорая помощь» и пожарные. Спасатели разбили стекло и привели ведущего в чувство. Дальнейшая карьера Кинга оказалась под большим вопросом. Но наш герой вышел-таки сухим из воды, пояснив своему шефу, что всего лишь проверил, как быстро отреагируют службы спасения Майами. Находчивость спасла Ларри от увольнения, и он отделался малым: всего-то заплатил за разбитое окно.

Ларри Кинг (его псевдоним переводится как Король) стал по-настоящему царствовать в эфире, когда пришел на CNN. Вообще, это обычная практика: журналист начинает на радио, а потом переходит на ТВ (или, что лучше, совмещает радио с ТВ). Подробнее об этих и других возможностях вы прочитаете в главе 6.

Сейчас маститый интервьюер разменял восьмой десяток, но прощаться с радио и ТВ не планирует. «Я надеюсь, что и следующие 20 лет буду собирать новые впечатления, которыми поделюсь с вами. Я знаю, что меня ждет еще много интересных собеседников и увлекательных историей», – заявил Кинг в день празднования полувекового юбилея своей карьеры. Вот что значит позитив и сила эфира!

Вслед за школьной кличкой Рупор у Кинга появилось и новое прозвище, на этот раз придуманное коллегами с радио. Мохаммед Али – так в шутку называют Ларри за нюх на сенсации и умение вести словесные битвы. Его работа по праву считается «настоящей полувековой летописью мира, рассказанной людьми».

Как попал на радио: просто пришел и заявил о своем твердом намерении, стал популярным благодаря таланту и целеустремленности.

Как удержался: все дело в смекалке.

Эфирная позиция: всегда быть искренним и честным, общаться много, часто и с интересом.

Сева Новгородцев – наш соотечественник, снискавший лавры радио– и телеведущего за границей. Он родился в 1940 г. в Ленинграде. Отец был капитаном дальнего плавания. Наверное, от этого у маленького Севы развилась любовь к частым переездам. Сначала Австрия, потом Италия и, наконец, Лондон. В городке Остия, что под Римом, он случайно встретил своего приятеля Алексея Леонидова, который и предложил ему попробовать свои силы на радио. Новгородцеву было 37, когда он пришел в Буш-хаус (резиденция Би-би-си). Сейчас уже сложно представить, как журналисты в те времена обходились без Интернета, e-mail и ICQ. Всю коммуникацию между редакциями осуществлял мальчик, развозя на тележке новости, сообщения и задания. Все, что нужно было делать, – переводить эти тексты и зачитывать их в эфире. Новоиспеченный радийщик недолго занимался рутинной работой. Уже через три месяца руководство радиостанции предложило Новгородцеву вести собственную музыкальную передачу под названием «Программа поп-музыки из Лондона» (сегодня ведущий очень стесняется этого названия).

По словам самого Севы, противостояние с советской системой тогда ощущалось повседневно. О монолит ее цензуры разбивалась вся «бибисейская» объективность, и ведущему ничего не оставалось, кроме как прибегнуть к шуткам и намекам. Реакция не заставила себя ждать: стали приходить гневные письма, и руководство решило «взять на контроль» работу Новгородцева. Началась «вежливая война»: из сценариев вычеркивали строчки, из лент вырезали куски. Правда жизни теперь была доступна только в столовой, где коллеги делились настоящими новостями. Из-за возникшего конфликта Сева чуть было не уехал в Америку искать свободы и зарабатывать свой первый миллион. В конце концов он решил остановиться на музыкальном бизнесе. Два года он занимался продюсированием и был саксофонистом в реггей-группе «Икарус». А потом выиграл конкурс на должность шеф-редактора и снова вернулся в эфир. Но период радио быстро закончился – как часто случается, нашего героя стали приглашать на телевидение и в кино. В 1984 г. Сева Новгородцев, по его словам, «распрощавшись с обеспеченной старостью, ушел с Би-би-си». Новый эфирный этап случился спустя три года – глава Русской службы Би-би-си Барри Холланд предложил ведущему вернуться и запустить новую программу. На этот раз Новгородцев назвал ее по сердцу – «Севаоборот».

Кстати, именно радийная популярность заставила русского журналиста вернуться на родину. Поклонники рок-передач организовали свой фан-клуб НОРИС (Независимый объединенный информационный рок-синдикат) и стали ежегодно собираться в июле ради празднования дня рождения своего кумира. Когда Сева прилетел в Москву, в аэропорту Шереметьево его встречало несколько сот человек. Таможенникам пришлось выводить его без досмотра через служебную дверь, только бы избавиться от него. Буйные вечеринки на речном пароходе и в лесу на пикнике в итоге вылились в издание самих программ в виде книги. Сначала Новгородцеву было невдомек: радиопередачи – это же не художественная литература, их прелесть состоит в общении со слушателем. Только книга – это такое же одностороннее общение, да еще и с иллюстрациями. Так родилась концепция первого издания «Рок-посевы». Свою первую книгу он запомнил на всю жизнь, потому что собирать ее приходилось «на коленке» в текстовой программе Word Perfect 5.1. Потом еще был ежемесячный рок-журнал «О!» А в 2000 г. с подачи одного лондонского бизнесмена Новгородцев запустил программу для русской диаспоры – «Первое русское радио» на радиостанции Spectrum. C марта 2003 г. на волнах Би-би-си выходит ежедневная передача «БибиСева, новости с человеческим лицом».

Ноябрьским утром 2004 г. Сева, проверяя почту, обнаружил письмо с красивой красной печатью на конверте. Обратный адрес интриговал: «Из канцелярии премьер-министра на Даунинг-стрит, 10». Письмо было строго конфиденциальное. Тайну супруги Новгородцевы хранили до последнего и раскрыли ее только под Новый год. Именно тогда все крупные лондонские газеты опубликовали имя нашего земляка. Сева Новгородцев, самый известный радиоведущий Русской службы BBC, стал кавалером Ордена Британской империи за заслуги в области радиовещания. Торжественная церемония прошла в Букингемском дворце, и журналиста лично наградила королева Елизавета II. Сам ведущий до сих пор не понимает, как такое могло получиться. Он провел небольшое «расследование» и узнал, что за его работой наблюдали в течение пяти лет, писали письма главам Русской службы, собирали характеристики. Вот так сын русского капитана дальнего плавания не только обрел международную известность, но и получил настоящий королевский знак почета.

Как попал на радио: друг предложил идею – Сева решил попробовать.

Как удержался: изначально увлекался музыкой, поэтому вовремя отказался от новостей и запустил собственное шоу.

Эфирная позиция: энергичность, неутомимость и преданность своему делу.

Говард Стерн – самый скандально известный радиоведущий мира. Его эфиры всегда были образцом провокативности. Те, кто обожает Стерна, слушают его передачи по сорок минут в день. Те, кто его ненавидит, – по полтора часа. Все амбициозные диджеи мира молятся на него и мечтают иметь хотя бы половину той популярности, которую имеет Стерн. Американцы обожают и стыдятся Говарда. Существуют тысячи организаций, мечтающих, чтобы Стерн исчез с лица земли – или хотя бы из радиоэфира. Но если вопрос стоит так остро, то почему «король массмедиа» по-прежнему на плаву? Дадим слово самому ведущему: «Моя передача хорошо продается не из-за секса, а благодаря искренности – ее-то в стране и нет. Люди неискренни». Второй секрет его бешеного успеха – абсолютная естественность в эфире. «Когда я у микрофона, я могу быть в точности таким, какой я есть, и говорить именно то, что я чувствую. В настоящей жизни я играю какую-то роль, но я могу прийти на радио и быть тем, кто я на самом деле», – заявил Стерн корреспонденту журнала Rolling Stone.

Говарду повезло с отцом: тот был инженером одной из нью-йоркских радиостанций. В отличие от сверстников мальчик предпочитал слушать не модных исполнителей, а ток-шоу. Сильный интерес к радио позже материализовался в собственную семейную студию звукозаписи, где Говард и компания дали старт своему первому шоу «Час Короля Болтливого Бублика», пародирующему популярную тогда программу «Час Короля Бисквитной Муки». Следующий опус уже предназначался для широкой аудитории и был весьма эпатажным. «Назови этот грех» – название рубрики подсказывает, что звонящего в прямом эфире просили покаяться в самом ужасном проступке, и одновременно определяет круг тем, внутри которого Говард начал свое «исследование». Да-да, именно так радиолегенда определяет свою работу: «Это игра, это слова, это всего лишь исследование». Администрация Бостонского университета, в стенах которого состоялся дебют будущего «медийного короля», очень быстро свела на нет инициативу радионоваторов. Программа «Назови этот грех» была закрыта сразу после первого выпуска, но Говарда это не остановило. Он закончил-таки вуз по специальности «массовые коммуникации» и устроился на свою первую серьезную радиостанцию. Кстати, ему не так повезло, как Ларри Кингу, голос которого был «форматным» от природы. Стерн, волнуясь, начинал пищать, словно гимназистка. Следующей его шкодой – уже на крупной нью-йоркской радиостанции WNBC – стала рубрика под названием «Самый скотский звонок дня». На этот раз слушателям предлагалось поговорить на тему зоофилии. Начальство этого не вынесло и с треском уволило шутника. Приют нашелся… на конкурирующей WXRK, где скандалисту дали полную свободу. Прозорливое руководство не осталось внакладе: «Шоу Говарда Стерна» стремительно набирало обороты, и вскоре совокупная аудитория одного выпуска составляла около 25 миллионов человек.

В 1994 г. Стерн провозгласил себя «королем всех медиа» и решил баллотироваться на пост губернатора штата Нью-Йорк, однако незадолго до выборов он сам снял свою кандидатуру, хотя по результатам опросов мог получить до 18 % голосов избирателей. Хотя популярность Говарда не знала границ, его всегда возмущал общественный ярлык «шокирующий шутник». Главным желанием ведущего, по его словам, было лишь «разговаривать так же натурально, как парни, сидящие за барной стойкой».

Будучи самым грязным матерщинником FM-эфира, он менял образ, покидая студию. Если собрать воедино все высказывания Говарда Стерна о своей жене Элисон, то перед вами предстанет жуткая картина: ревнивая мымра с мещанскими взглядами и куриными мозгами. В каждом эфире ведущий прилюдно оскорблял свою супругу. Аудитория была более чем уверена, что семейная жизнь кумира – это кромешный ад. Однако когда микрофон выключался, происходило чудесное превращение Говарда совсем в другого человека – тихого, заботливого отца трех дочерей и нежного мужа.

Многие упрекали его в неискренности, забывая, что радио – это то самое место, где не обойтись без актерского образа. Главное – чувствовать себя в нем настолько гармонично, чтобы слушатель верил каждому слову.

К сожалению, имидж порой становился серьезной помехой. Например, Говард был одним из тех, кто первым начал освещать в эфире трагедию 11 сентября 2001 г. Вместо того чтобы по привычке болтать в микрофон скабрезности, он позволял слушателям говорить о своих страхах, переживаниях, о близких, оказавшихся во время взрыва во Всемирном торговом центре. Но в целом общественность не заметила такую самоотверженность: в прессе хвалили только Леттермана, программа которого вышла на несколько часов позже.

Если журналисты называют его «enfant terrible» (фр. «ужасное дитя»), то психологи склонны причислить к kidult (англ. «взрослый, тоскующий по детству»). Это как если бы юноша повзрослел, но так и не преодолел трудности переходного возраста, вот и наверстывает упущенное. Журнал Esquire вообще посчитал, что Стерн «продолжает славные традиции великого искусства грубости, лучшими представителями которого были Рабле, Генри Миллер и Джеймс Джойс».

В январе 2002 г. он становится радиоперсоной года по версии журнала Billboard. А спустя четыре года журнал Time поместит его в сотню самых влиятельных людей мира. Шоу Стерна шло на 45 радиостанциях, а в лучшие годы – на 62. Все это время передача неизменно занимала ведущие места в рейтингах в Филадельфии и Лос-Анджелесе. В Нью-Йорке аудитория Стерна втрое превосходила аудиторию всех остальных программ на том же радио. Он ведет несколько шоу на телевидении, пишет книги (одна из них «Части тела», например, разошлась многомиллионным тиражом, на ее основе снят одноименный фильм, получивший самый высокий рейтинг в истории кинокомпании Paramount Pictures), его зовут в Голливуд, предлагая, правда, роли сплошных неудачников.

Кризис произошел в апреле 2004 г., когда «короля массмедиа» изгнали из его королевства. Федеральная комиссия по коммуникациям наложила полумиллионный штраф на радиосеть Clear Channel Communications за шутки сексуального характера, которые Стерн позволял себе в эфире. Работодателю пришлось проститься со скандальным ведущим. Говард не растерялся и перешел работать на спутниковое радио Sirius. Он уверен, что за этим радио будущее, ведь это аналог спутникового телевидения с платной подпиской, и запреты Федеральной комиссии по коммуникациям теперь на Стерна не распространяются. Мастер эпатажа тут же пообещал разрушить общественное радио, устроить «информационный теракт» и перетянуть львиную долю аудитории на свою спутниковую станцию.

Секрет популярности Говарда Стерна прост – он состоит в нарушении запретов. В Америке слово «политкорректность» навязло в зубах. Человек постоянно ограничен в своих действиях, словах и мыслях. Веди себя так-то, не смотри на эту женщину, не будь неудачником, не создавай проблем, думай как вот он и т. д. Стерн стал бунтарем в мире искусственной вежливости и благочестия. О нем говорят как о государственном психотерапевте, «голосе стыда миллионов», исследователе сексуальных обычаев страны.