Читать книгу Мечта должна летать - Наталия Зорра - Страница 2

Келли сказала мне адрес галереи, где было выставлено на продажу моё творение. Мне очень хотелось посмотреть, как выглядит моя картина в интерьере. Поэтому после занятий я пошла по указанному адресу. Вход в галерею был ярко освещён, но в самом помещении царил приятный полумрак, подсвечивались только картины и скульптуры. Я вошла в первый зал и огляделась. Моей картины здесь не было. Я прошла дальше и увидела, что во втором зале для моей «Свободы» выделили целую стену. Моя картина единственная висела на ней. Перед картиной стоял мужчина в расстёгнутом пальто и хорошем костюме. Я подошла поближе и взглянула на ценник.

– Полтысячи фунтов! – невольно воскликнула я. – И уже «продано»? Это что Моне?

Мужчина взглянул на меня и снова стал смотреть на картину.

– То, что здесь изображено стоит намного дороже, – сказал он тихим приятным голосом.

– В самом деле? Почему?

– Посмотрите, – он указал рукой в чёрной кожаной перчатке на гриву коня, – сколько здесь чувств! Как всего лишь мазком кисти, художник передал чувство полёта, ветра и…

– Свободы.

– Да, свободы. Парень очень точно передал его. Если вы хоть раз в жизни испытали это чувство, вы будете его помнить. Эта картина, как капсула, – мужчина показал руками, словно держит цилиндрический предмет, – в которой спрятана свобода.

Матовый блеск его черных перчаток усиливал ощущение наличия в его руках такой капсулы. Полумрак галереи искажал черты лица мужчины, к тому же, я его видела всего несколько секунд, но он мне показался очень красивым.

– Несносный мальчишка! – раздался позади капризно-кокетливый женский голос. – Ты всё-таки купил её!

И я, и мужчина одновременно оглянулись. Перед нами стояла высокая женщина, очень ухоженная, в норковой шубке шоколадного цвета, хорошем брючном костюме и с дорогим маникюром. Она подошла к нему и обняла с моей стороны, закрывая его от меня. Потом стукнула пальчиком по его носу:

– Как может нравиться такая вульгарщина?

– Почему «вульгарщина»? – ответил мужчина, целуя её в щёчку. – Я же не называю твоего любимого Шагала «вульгарным». Хотя его работы похожи на рисунки больного астмой ребёнка.

– Чтобы в моём доме её не было! – поводя плечами и высвобождаясь из его объятий, сказала женщина. – Понятно?

Мужчина кивнул.

Я потихоньку вышла из галереи. «Какие разные оценки моего творчества, – подумала я. – Кто-то тратит пятсот фунтов, а кому-то моя работа кажется вульгарной. Да, сколько людей столько и мнений. Конечно, всем не угодишь!».

Я спешила домой, чтобы сообщить Келли хорошую новость о продаже моей картины. В квартире было непривычно тихо. Обычно музыка орала, футбольный матч по телевизору был включен на полную громкость, всюду смех или раздражающие звуки там-тамов кого-нибудь из друзей Келли. А сейчас – тихо. Я прошла через холл. Сквозь открытые двери в спальню девушки, я увидела, как она на диване целуется с каким-то парнем. Меньше всего мне хотелось мешать им. Поэтому я тихонько прошла на кухню, заглянула в холодильник, чтобы достать кастрюльку с овощным супом, который я сварила утром. Но холодильник был пуст. Не было ни сыра, ни остатков колбасы, ни моего йогурта. Это было странно. В каком бы состоянии гости Келли не были, но моего они не касались. В растерянности я смотрела вокруг. Потом включила чайник.

– Ой, Тара, ты пришла? – в дверях стояла Келли. – Ты извини, за еду. Просто, понимаешь…

– Привет, Тара, – раздался чужой мужской голос. – Я – Итон.

Парень подошёл к Гейт и положил руку ей на плечо, опуская кисть на правую грудь девушки. Этот жест был слишком интимным, слишком властным и слишком вульгарным.

Итон – классический красавец с тёмно-русыми волосами и блестящими голубыми глазами. Он был высок, строен и мускулист. Обтекающая футболка выделяла накаченность мышц груди и «кубиков» пресса его спортивного тела. Была ещё одна вещь, поразившая меня – его маникюр. Конечно, многие мужчины делают маникюр, наверное. Но его ногти были, как-то уж, очень холёными.

«Типичный Нарцисс!» – подумала я.

Мне хотелось сказать что-нибудь дерзкое, но я видела, счастливые и томные глаза Келли, поэтому промолчала.

– Я поставила чайник, – сказала я. – Кто-нибудь будет чай?

– Мы будем, – ответил парень и улыбнулся. – Тара принеси нам чай в комнату. Пошли дорогая, – обратился он к Гейт, и они вышли из кухни.

– «Принеси»? – в полголоса спросила я у самой себя и оглянулась на дверь.

Я заварила чай и две чашки понесла в комнату Келли. Руки мои были заняты посудой с горячим чаем, поэтому я толкнула задом прикрытую дверь в её спальню. Итон был уже без футболки и, завалив Гейт на спину, шарил руками по её телу, целуя обнажённые груди. На минуту я застыла, а парень оглянулся, посмотрел на меня из-за своего плеча и ухмыльнулся. Я видела, как блеснули его глаза. Быстро поставив чашки на край комода, я вылетела из комнаты. Трясущими руками я пила на кухне чай. Я никак не могла понять, что я только что видела. В голове было слишком много вопросов, на которые не было ответов.

Уже через пару недель Итон стал жить с нами. Не знаю почему, но я начала не просто запирать на ночь дверь в мою спальню, но и подпирать её стулом.

– Тара, теперь мы живём втроём, поэтому готовить надо не на двоих, а на троих, – однажды утром сказал мне Келлин бойфренд, когда я вошла на кухню.

– Сам себе готовь, козёл, – огрызнулась я. – Я не прислуга.

– Ты хочешь мне что-то сказать, девочка, – сказал он, выпирая нижнюю челюсть. – Или просто меня хочешь?

– Да, пошёл ты! – я повернулась, чтобы выйти из кухни.

– Что ты сказала, сучка? – он больно схватил меня за руку, выше локтя.

– Убери руку!

– А то, что? – приблизил он ко мне своё лицо.

– Выплесну этот чай прямо на твою холёную морду, – также выпирая нижнюю челюсть, сказала я. – Ну!

Он хмыкнул, отпустил мою руку, поднимая свои вверх.

Последнее время я стала замечать, что Келли непривычно молчалива. Но начались экзамены, поэтому разбираться в чужих чувствах не было, ни возможности, ни времени.

Как-то поздно вечером я зашла на кухню и увидела, как Гейт прикладывает к плечу пакет с замороженным зелёным горошком.

– Келли, что произошло? – спросила я.

Она вздрогнула.

– Тара, – она посмотрела в сторону двери. – Ничего. Я случайно ударилась о косяк.

– Случайно? Ударилась? – я положила на табурет эскизы. – Об какой косяк, Келли? Покажи мне, немедленно.

Девушка убрала пакет с руки. Синяк неровным пятном «красовался» по всему её плечу.

– Это он?

– Нет.

– Ты думаешь, я не понимаю, что происходит? Он тебя ударил! – я огляделась вокруг. – Ну, я ему сейчас…

Я направилась к выходу из кухни.

– Нет, – кинулась ко мне Гейт, – Не надо, прошу тебя. Он не нарочно. Это случайно получилось.

– Ты в своём уме, Келли?! Такие, как он, не останавливаются. Брось его. Давай его выгоним!

– Я люблю его, – умоляюще посмотрела она на меня.

– Ох, Келли, – я покачала головой.

Спустя месяц, когда экзамены были уже позади, я возвращалась домой в прекрасном настроении, мне предложили место преподавателя рисования в частной школе в Эдинбурге. Я зашла в квартиру. Повсюду валялись вещи, одежда, обувь, обрывки журналов и рекламных брошюр, косметика, бумажные пакеты из супермаркета, как свидетельства либо большой страсти, либо беды. Эротические звуки, доносившиеся из комнаты Келли, не оставляли сомнений о роде занятий происходивших в её спальне. По всей квартире стоял зловонный запах марихуаны. Стараясь идти как можно тише, я прошла на кухню. Я собиралась заварить себе чаю и незаметно прошмыгнуть в свою комнату.

– Привет, недотрога! – голос Итона прозвучал так громко и так неожиданно, что я вздрогнула.

– Пошёл ты! – я включила чайник.

– Ох, как невежливо, – мужчина стоял в дверном проёме, двумя руками опираясь о верхний брус двери.

Он был абсолютно голым. Я отвернулась от этого омерзительного зрелища.

– Тара, как на счет секса втроём? Келли не против. Правда, Келли? – крикнул он через плечо в сторону комнаты Гейт. – А нет, так мы с тобой можем, и сами позабавится. А, Тара? Поверь, ты не пожалеешь! Посмотри, мой парень уже готов, – Итон провел рукой вниз по своему туловищу, останавливаясь на гениталиях. – Зачем же заставлять его ждать?

– Сам с собой забавляйся, козёл!

– Ой, как грубо! – мужчина медленно надвигался на меня с ехидной ухмылочкой одним уголком рта и, как пишут в дешёвых порнографических книгах: «со своим восставшим жезлом».

Я сделала два шага назад, оглядываясь по сторонам. Он был уже совсем близко. На секунду я остановилась и со всей силы ударила его ногой в пах. От внезапной и нестерпимой боли он вскрикнул и согнулся пополам, закрывая двумя руками ударенное место.

– Су-у-у-ка! – сдавлено прошипел он.

Я бросилась из кухни. Всё ещё корчась от боли и держась за причинное место одной рукой, он попытался другой схватить меня. Взявшись двумя руками за коробку этюдника, я со всего размаха ударила его по лицу. Слюна и кровь брызнули в сторону поворота его головы. Итон завалился на бок. Но и сама я поскользнулась и, не удержавшись на ногах, упала на кафельный пол кухни.

– Ты об этом пожалеешь, тварь! – зло проговорил он, мотая головой.

Перебирая одновременно руками и ногами, я отползала назад. Туфли мои скользили по плитке пола. Наконец, найдя опору, я поднялась и побежала по ступенькам в свою комнату. Итон немного отошёл от удара и тоже поднялся, поглаживая тыльной стороной ладони подбородок.

– Стой, сука, стой, – уже на ступеньках он схватил меня за ногу и попытался стянуть вниз.

Я начала дёргать ногой, но он крепко вцепившись в лодыжку, не отпускал, а только сильнее стал тянуть к себе. Удерживаясь двумя руками за перила, я подтянулась на руках и ударила его второй ногой. Его рука отпустила меня. Вбежав в комнату, я тут же набрала по телефону сто двенадцать.

– Полиция. Что у вас случилась?

– Помогите, он меня убьёт! – крикнула я в трубку.

– Мисс, пожалуйста, успокойтесь. Кто вас собирается убить?

– Итон! Прошу, поторопитесь!

– Скажите ваш адрес.

– Адрес, адрес, – соображала я. – Боже мой, какой у меня адрес. Я не помню. Ах, да…

– Патруль уже выехал.

– Давайте, побыстрее, – плакала я в трубку.

– Мисс, вы ещё там? Не бросайте трубки, – просил на другом конце провода женский голос. – Вы в безопасности?

– Хотелось бы верить!

Прошла вечность, прежде чем я услышала вой полицейских сирен. В дверь постучали:

– Мисс, вы там? Откройте полиция.

– Вы точно из полиции? – не верила я.

– Да, мисс.

Я словно из последних сил, дрожащими руками открыла дверь и, не устояв на ногах, упала прямо на руки мужчине в форме.

– Мисс, вы как? – полицейский, поддерживая меня, посмотрел мне в лицо.

– Где он? – голова моя кружилась.

– Кто?

– Итон!

– Мы нашли только девушку, внизу в комнате. Она без сознания.

– Келли! – что есть силы, крикнула я. – Келли! Что с ней? Он её убил? Да? Ну, отвечайте! Что с ней? Келли!

– Успокойтесь, мисс! Успокойтесь, – пытался удержать, вырывавшуюся меня, полицейский. – С ней всё в порядке. Она просто «под кайфом».

– Под каким «кайфом»? Каким «кайфом»? – кричала я. – Она не наркоманка! Келли! Келли!

– У неё наркотическое отравление. «Скорая» её уже забирает.

– Келли, – я заплакала, уткнувшись в мундир офицера.

На следующий день я забирала Гейт из больницы. Она была сильно бледна и выглядела очень несчастной. Я взяла такси.

– Тара, ты написала в полицию заявление на Итона? – спросила она слабым голосом.

– Да, написала.

Как только мы перешли порог нашей квартиры, она бросилась передо мной на колени и, хватая и целуя мои руки, запричитала:

– Тара, прошу тебя, забери заявление! Забери заявление!

– Келли, ты что? – я опустилась рядом с ней. – Он же чуть не убил и тебя и меня! Наверное, и с Горацио тоже расправился!

– Это бездоказательно! Он не трогал твоего кота! – в глазах Гейт стояли слёзы. – Забери заявление, прошу! – в её голосе было столько отчаяния. – Я люблю его! Понимаешь, люблю.

– Я не могу это сделать!

– Тара, я люблю его. Люблю! Забери заявление, – покачиваясь, продолжала она. – Мы уедем в Лондон, у нас всё будет по-новому. Он обещал мне.

– Когда это он тебе обещал?

– Он звонил мне в больницу.

– Ты соображаешь, что говоришь? – я повернулась к ней, схватила за плечи и стала трясти. – Очнись, Келли! Он – преступник!

– Я люблю его, – повторяла она. – Тебе не понять! Ты никогда никого не любила! Ты холодная, как кусок льда! Поэтому и парни от тебя шарахаются! Я не хочу, как ты, жить творчеством и мечтами! Ты сама, как твои кисточки, и возле красок, а всегда бесцветная!

Я, молча, поднялась. Потом посмотрела на неё и сказала:

– Хорошо. Я заберу заявление, – я повернулась и пошла наверх в свою комнату.

– Тара! Тара, прости меня. Я не хотела так говорить! – кричала Келли мне вслед. – На самом деле, я так не думаю! Тара, слышишь?

Утром я пошла в полицейский участок и забрала заявление. А спустя три дня уехала в Эдинбург.