Читать книгу Зона риска - Натализа Кофф - Страница 7

– Я действительно считаю, что во всех этих процедурах нет никакой необходимости! – говорила Мишель, сверля недовольным взглядом коротко стриженный затылок Беса. Мужчина стоял спиной ко всем, что-то пристально изучал в окне и не проявлял никакого интереса к персоналу клиники, собравшемуся в кабинете главврача.

Глаза, полные легкой паники и глубоко спрятанного страха, метнулись к единственному союзнику, на помощь которого девушка могла бы рассчитывать.

– Степан, правда, я себя отлично чувствую, – заверила Мишель Ажура.

– Сама ему об этом и скажи, – Ажур невозмутимо кивнул на внушительную фигуру шефа, – Брось, Мишутка, мы не дадим этим коновалам отрезать у тебя что-нибудь важное.

– Ха-ха, – оскалилась Мишель в адрес нового друга и взглянула на Беса, – Хорошо, я согласна на рентген.

– Томография, – четко припечатал Бес, даже не снизойдя до короткого взгляда.

Врачи засуетились, словно получив приказ. И не имея ни малейшего желания быть причиной раздражения Бессонова, быстро увели девушку из кабинета главврача для проведения всех необходимых процедур.

– Может, зря ты так с ней? – заметил Ажур, не глядя на шефа.

Бессонов промолчал, спрятал руки в карманы брюк и так и стоял, рассматривая сквозь стекло тучи, затянувшие горизонт.

* * *

Дверь больничной палаты широко распахнулась, и на пороге появился Бессонов собственной персоной. В руке мужчина держал пакет из темно-желтой бумаги с печатями клиники.

Бес, молча, подошел к койке больного, которого должны были выписать со дня на день, и бросил конверт на постель.

– Добрый день, шеф! – Бек переводил заинтересованный взгляд с пакета на невозмутимое лицо Бессонова и ждал, когда шеф выскажет причину своего визита. И гостинца.

– У нее три перенесенных травмы, откуда первые две? – Бес стоял, изучая прямым взглядом лицо пацана, и ждал четкого ответа.

Бек поднялся с постели, каждый раз, когда речь заходила о здоровье сестры, ему не хватало места и воздуха. Будто стены палаты вмиг сжались до невероятных размеров.

– Откуда третья?

Бес сверлил лицо пацана, посмевшего говорить с ним в подобном тоне.

– Моя осечка, не повториться, – признал свою вину Бес, и Бек верил словам шефа.

– Мишель было семь, когда родители разбились насмерть, – нехотя ответил Бек, – Нас определили в детский дом. Через несколько лет Мышку удочерили. Девочек быстрее берут в семью. Я думал, что в семье ей будет лучше. Уговаривал ее, даже убедил, что семья, куда она попала, ее полюбит. А через полгода, когда я сбежал, чтобы повидаться с сестрой, понял, что был прав. Только смысл этой самой любви был хреновым.

Бес слушал рассказ друга. Чутье ему подсказывало, что в судьбе брата и сестры не все гладко и радужно. Исковерканное детство всегда оставляет отпечаток на теле и в мыслях.

– Ее приемный отец был скрытым садистом, – Бек подошел к окну, оперся рукой о подоконник, его голос был тихим, но Бес прекрасно слышал каждое слово, а еще читал между строк, – Я вовремя сбежал тогда. И выкрал Мышку.

Бек вдруг оглянулся, без тени страха поймал взгляд Беса. Он понимал, чем и как сильно рискует. Но не мог иначе. Не мог не сказать.

– Я никому не позволю ее обидеть, – твердо проговорил Беккер.

Бек очень хорошо изучил Беса за минувший год. Сейчас он видел отголоски хищного огонька, который отражали серые глаза шефа. Бек боялся, что именно так все и случится. Он хотел бы ошибиться. Но нет.

Отвернувшись к окну. Бек потер рукой шею, словно разминая затекшие мышцы.

– Даже тебе, Бес, – тихо произнес Беккер.

– Поэтому она ходит во сне? – Бес пропустил мимо скрытую угрозу, а спросил о том, что его волновало.

Вообще, Харитон Сергеевич в эту самую секунду понимал, что он не должен быть здесь, не должен вести задушевные беседы с шефом службы своей, мать ее, безопасности. И уж тем более, не должен говорить о мелкой девчонке. Любая привязанность расценивалась им как слабость. А Бес презирал слабости.

– Ходила? – понимающе хмыкнул Бек, – Да, так бывает в незнакомом месте. Она не любит чужую постель. И чужаков. Но она безвредна. Просто выпивает молоко и ложится спать.

Бес кивнул. Он верил Беку. За эти несколько дней, что девчонка провела под его крышей, ничего серьезного она не сделала. О том, что засыпала она в его, Беса, постели, Харитон предпочел умолчать.

– Клык ударил ее, – тихо процедил Бессонов, глядя на вычищенную до блеска плитку больничной палаты, – Я его найду.

Беккер внимательно следил за шефом. Его не радовал хищный блеск и ярость, что источал Бессонов. Но ничего уже не мог поделать. Сжав с хрустом кулаки, Беккер выдохнул.

– Мне пора выписываться, – решил Беккер.

– Первое время Ажур поможет с охраной, – кивнул Бессонов и, не прощаясь, покинул палату, а потом и здание клиники.

Оказавшись на улице, Бессонов поднял голову вверх навстречу падающему с неба снегу.

Завтра.

Завтра будет поганый день, потому что кто-то умрет. Бес мог в этом поклясться.

* * *

– Красотища какая! – Бек взъерошил волосы на макушке сестры, его улыбчивый взгляд, в глубине которого затаилась тревога, был направлен на темные разводы под глазами.

– Отстань! – насупилась Мишель, но все равно улыбнулась спустя секунду: ее брат рядом, и теперь ей нестрашны никакие бесы. Или Бес.

Молодые люди сидели вокруг невысокого журнального столика в гостиной. Борис Андреевич полировал сытный ужин, приготовленный им самим, крепким коньяком. Ажур тасовал колоду карт, собираясь раздавать на троих: Беку, Мишке и себе. А с экрана большого телевизора, монтированного на стену, не самую просторную комнату загородного дома разбавлял пестрыми красками полнометражный мультфильм.

– Шеф пожаловал, – меланхолично произнес Батя, отпивая коньяк из пузатого бокала и любуясь оттенками жидкости, глядя через нее на свет, – Сейчас опять что-то расхерачит.

Мишка напряглась, готовясь ко встречи с со своим персональным бесом. Бек невозмутимо изучал карты на руках, которые Ажур, такой же невозмутимый и расслабленный, раздал мгновение назад. А Батя плеснул в опустевший бокал еще порцию алкоголя.

– Может быть, его покормить? – тихо предложила Мишка, глядя на Бориса Андреевича.

– Сам поест, – пожал плечом Батя, – У меня выходной. А ужин я для него накрыл.

Батя умолчал о том, что накрыл не в хозяйском крыле, а здесь, в гостевом. Мужчина не видел смысла носиться с тарелками по всему дому, тем более Бес все равно будет ужинать в кругу домочадцев. Что-то ему подсказывало именно такое развитие событий.

Батя не ошибся. Сидя в уютном кресле, он слышал, как Харитоша что-то швыряет на пол кухни, чем-то гремит, а потом все стихло. Удовлетворенно крякнув, Батя осушил очередной бокал коньяка.

– Что ж, ребятки, взрослым пора на боковую, – решил мужчина, – Смотри, Мышка, не обдери парней до нитки.

– А мы на желание, – коварно улыбнулась Мишель, а парни скрыли улыбки. Слишком уж смешно выглядела Мишель с синяками и задорным огоньком в глазах.

Борис Андреевич ушел в свою комнату, ворча о чем-то своем. По пути он заглянул на кухню. Но с громким: «Едрён-батон, только все убрал!» махнул рукой и исчез, теперь уже молча.

Рассматривая свои карты, Мишка предпочла абстрагироваться от всего. Но безошибочно распознала ту самую секунду, когда Бес вырос на пороге комнаты.

Девчонка не собиралась смотреть на Бессонова. Старательно делала вид, что в жизни нет ничего более интересного, чем карты в ее руках. Но мужчина, сломав все ее планы, занял единственное свободное кресло, в котором раньше сидел Батя.

– Ставки? – тихо спросил Бес, чем окончательно привлек внимание девчонки к себе.

Мишка заметила, что Бессонов уже был в одной рубашке, с двумя расстегнутыми пуговицами у ворота. На его лице появились глубокие морщинки усталости, залегшие вокруг глаз. А у Мишель возникло неудержимое и необъяснимое желание приготовить хозяину дома чашку ароматного успокаивающего чая.

– А мы на желание, – подмигнул Ажур девушке, быстро сдавая карты и шефу, – Шеф, хорошо, что пришел. А то Мышка нас в который раз уделала.

Бес пропустил замечание Степана мимо ушей. Лениво взглянул на карты, и откинулся на спинку кресла.

Удача отвернулась от Мишель в этот раз. А может быть, Мишка просто не могла сосредоточиться, как следует, постоянно отвлекаясь на Бессонова. Ей хотелось крикнуть: «Какого черта ты сидишь здесь?!». Но, разумеется, она молчала.

Миша настолько увлеклась попытками отстраниться от влияния Беса на нее, что не заметила, как выиграла и в этот раз.

– Я больше не играю! – обижено бросил Ажур карты на стол, – И кукарекать больше не стану, Мышка! Придумывай другое задание.

После небольшой паузы, Мишка решила отправить Степана за шоколадом на хозяйскую кухню. Бек должен был принести горячего чая. А Бес … Хозяин дома смотрел на девчонку тяжелым свинцовым взглядом.

* * *

Серые глаза выжигали ее изнутри. Расплавленный, кипящий свинец причинял практически физическую боль. Будто стальные тиски сдавили легкие, не пропуская кислород.

Мишка прикрыла глаза, но знала, что Бес смотрит на нее, не мигая. Изучает, читает все мысли по мимике и малейшим движениям тела.

Она предполагала, что так будет. Но не могла спрогнозировать своей реакции на его взгляд.

– Чего ты хочешь? – голос Беса прошелся по оголенным нервам, выворачивая их наружу, и будто присыпал солью кровоточащую рану.

Мишка молчала, глубже забралась в кресло, едва ли не с ногами, только бы оказаться как можно дальше от Бессонова. Но и убежать из комнаты не могла. И не потому, что боялась. Страха не было. Вернее, был. Но не тот, что толкает жертву на побег. А тот, что заставляет тянуться к своему преследователю. Заставляет замереть под действием гипнотического взгляда и выбросить все мысли о бегстве, когда подсознание вопит о необходимости отыскать безопасное место, но тело словно парализованное, отказывается двигаться.

Бес подался вперед, уперся локтями в свои колени и сцепил руки в замок. Он молчал, выжидая, когда девчонка облачит свое желание в слова. Ради этого он даже скинул пару козырей, чтобы проиграть и увидеть, к чему приведут девчонку ее храбрость и бравада.

– Что ты хочешь? – повторил Харитон, и в этот раз Мишель не смогла спрятать взгляд.

Она утонула в сером, тягучем, свинцовом омуте, ставшем вдруг черным и пугающим. Она чувствовала, что если отведет взгляд или прикроет веки – то задохнется, захлебнется этой горечью и чернотой, что плескалась в свинцовых глазах.

– Песню, – несмело ответила Мишка, – Я хочу песню.

– Включить? – предположил Бес, не сводя глаз с лица девчонки.

– Спеть, – возразила Мишель.

Бес долго смотрел в голубые глаза девчонки. А потом медленно поднялся на ноги.

Мишка думала, что Харитон, молча, выйдет из комнаты, полностью проигнорировав ее нелепое желание, выигранное в карты. Но нет. Бессонов застыл около ее кресла, глядя с высоты своего роста на нее.

Мишка оказалась бессильна перед мужчиной. Она сидела, запрокинув голову, и глядя в глаза, налитые серым свинцом. Но что-то затаилось в этом взгляде. Что-то дикое и безумно манящее.

– Разве ты не знаешь, Мышка, что бесы не умеют петь? – тихий, с едва уловимыми нотками хрипоты, голос звучал громче любого крика.

Если девичья душа может забиться в крепких руках, то именно так и случилось. Нет пути назад, и вряд ли появится.

Серый, раскаленный свинец обволакивал овал девичьего лица, скользя по скулам, щекам, замирая на переносице и, будто не решаясь, коснуться глаз. Будто живя собственной жизнью отдельно от Беса, его рука дернулась к подбородку. Касание нежной кожи костяшками пальцев было едва осязаемым. И если бы не острый, въевшийся под кожу, запах этого мужчины, Мишка и не заметила бы легких прикосновений.

Словно под гипнозом, завороженная жаром мужской руки, близостью самого мужчины и биением собственного пульса, Мишель неосознанно подалась вперед, стремясь продлить контакт. Но Бес уже резко одернул руку, словно только сейчас понял, что творит.

Быстрые, стремительные шаги отозвались эхом и прокатились гулом по пустому холлу. Грохот захлопнутой двери отсек хозяина дома от всего мира.

Бес сорвал с себя тонкую ткань рубашки, даже не удосужившись расстегнуть пуговицы. Сорвал и скомкал, бросив в дальний угол.

Короткие удары рассекли тишину спортивного зала. Усталость, спутавшая мысли и нервы, отступила, внося ясность в поступки. Бессонов сосредоточенно наносил удары по спортивному снаряду, а перед глазами все еще было лицо девчонки. И чем дольше девчонка смотрела на него из его мыслей, тем сильнее и ожесточеннее становились удары.

* * *

– Если эта падла не уберет от нее своей, блядь, конечности, – шипел наблюдатель в наушник, глядя в оптический прицел, – Я ему снесу гребаную башку!

– Спокойно, Крот, – невозмутимо осадил шеф подчиненного, – Стекло бронированное.

– Только это его и спасло, – огрызнулся Крот и вновь затих, не двигаясь с места.

Мужчина выдохнул, когда увидел, что объект покидает комнату. И только одному Богу известно, с каким удовольствием он спустил бы курок. Но распоряжения были четкими. И именно поэтому Крот заставил себя отвлечься на изучение периметра.