Читать книгу Затаившееся во времени. Тысячелетняя тайна - Наталья Алексеевна Азимова - Страница 6

Она по‑прежнему молчала, так же как и Карнелий. Он ждал объяснений. Лундес медленно перевела взгляд на его кисть, ту, что крепко сжимала ее руку.

– Уберите, – сдержанно попросила она. Тем самым хотела показать, что его гнев и поведение были неуместны. – Вы делаете мне больно.

Он лишь немного ослабил хватку.

– Если мой брат узнает, что вы касались меня, то…

– То следом он узнает все содержание вашего разговора с мглистым магом – беглецом, – договорил за нее барон. – Тем самым магом, который, как думает его величество, сбежал из его тюрьмы.

– Откуда вы знаете про Трифона так много?

– Из вашего разговора и из разговора с вашим братом. Вы не задержались за столом, поэтому не знаете. Итак, выбор у вас небольшой.

Лундес лишь опустила взгляд. Карнелий выждал еще минуту, а затем сказал:

– Идемте, принцесса!

Он дернул ее так сильно, что она была вынуждена сдвинуться с места.

– Пустите! – потребовала она, попытавшись освободить руку. – Как вы смеете? Вы не очень‑то понимаете, что услышали, верно?

– Я отлично все понимаю, – холодно возразил он. – Понимаю, что будет грандиозный скандал. Нам шпионы в графстве не нужны. Что бы вы ни хотели от Фредрика, вы покинете это место раньше, чем он здесь появится.

Лундес слегка приоткрыла рот, хоть барон из‑за платка этого и не увидел, и положила свободную руку ему на плечо.

– Остановитесь! – почти приказала она. – Остановитесь, пока всем не стало хуже. Вы не знаете, что будет, если вы сейчас отведете меня к брату. Скандал – это самое малое, что может быть. Я обещаю вам катастрофические последствия. Я на самом деле принцесса рода Эверли. Вы же не хотите еще одной войны?

– Вы угрожаете мне? – Карнелий удивленно вскинул брови. – Или вы уже в открытую угрожаете всему графству войной?

– Нет, я не угрожаю вам, барон. Я, напротив, хочу разобраться с ситуацией другим путем. Всегда есть другой путь, если, конечно, вы готовы слушать. Потому мне важно знать, что именно вы поняли из моего разговора с помощником.

– Вы про народ изобретателей, запертых за вратами?

Лундес кивнула.

– Да, это я слышал. И про женщин и про детей – тоже. Не тратьте время на жалостливое описание прошлого. Для меня ваши сны не аргумент, принцесса.

– Я уверена, что это был не сон, барон.

– И поэтому вы решили, что врата нужно открыть? Великие белые маги сотнями лет по какой‑то причине клали свои жизни на то, чтобы приглядывать за уже закрытыми створками врат. А их предки в древности губили себя, чтобы запереть нечто за врата и по какой‑то причине стереть все, что касается этого нечто из памяти мира. Как думаете, это стариков и женщин они так боялись? Высшие белые маги?

– А что если они боялись их достижений? Что если тот народ был сильнее и умнее стражей, что если врата – это всего лишь оружие, способное убрать соперника и победить?

– В этом в мире все возможно, принцесса, – согласился Карнелий. – Никто не отрицает и такой вариант, но подобные масштабы… вообразите, что такое найти способ запереть целый народ за врата? Ради победы в войне? Не слишком ли сложный способ?

– Поймите меня правильно, барон. Мне непросто говорить с вами. Вы словно один из них. Я видела прошлое. Я видела его. За вратами не монстры, не призраки, а живые люди и эльфы. Они выглядят точно так же, как вы и я.

– Ваш брат, Лундес, поведал нам историю о пустыне и императоре Непоколебимого. За столом, когда вы ушли, сославшись на недомогание.

– Вот видите. А знаете, что самое интересное? До того случая в пустыне никто не рассказывал мне о Непоколебимом, а Фавластас рассказал. Когда же я передала его слова брату, тот подтвердил, что, мол, империя такая была, но о ней почти ничего не известно и это было очень давно. И после этого брат почему‑то стал уверять меня, что Фавластас мне померещился. Тогда откуда я знаю про империю? Еще я знаю название одного из городов. Утренний Лик. По словам брата ни одного названия города с тех времен до нас не дошло, но я уверена, что если стражи сохранили для себя больше информации, они подтвердят, что Утренний Лик был. Вы можете отвести меня к брату, барон, можете даже убить, развязать войну, но Фавластас существует, его город есть в пустыне. Со мной или без меня он будет продолжать. Он не собирается ни с кем воевать. Прошла тысяча лет. Он лишь хочет открыть миру правду о том, что на самом деле случилось тогда. Я здесь, чтобы говорить с верховным стражем. Прошу вас, дайте мне поговорить с ним. Не раскрывайте меня в замке до его прибытия. Неужели он не может сам принять решение? Ведь это он отвечает за стражей и врата? Или, может, ВЫ знаете, что за вратами?

– Нет, – сдержанно отозвался барон. Он уже оглядывался по сторонам, как будто искал совета, как поступить, у невидимого помощника. – Так… – он вздохнул. – И что же за вратами, по словам вашего… Фавластаса?

– Пустота, в которой целый народ пребывает вечность.

– Вы молите о шансе, может, вы и правы. Решать не мне, с кем следует говорить верховному стражу, а с кем не следует. Он примет решение сам. Во всяком случае, это будет справедливо. В свою очередь, обещайте ничего не предпринимать до прибытия моего друга. А когда он прибудет, не тяните и будьте честны с ним до конца, иначе, гарантирую вам, он распознает вашу ложь. Он ненавидит лжецов, принцесса. И в случае чего, все закончится намного хуже, чем если бы я сейчас сдал вас сам. Фредрик так не будет церемониться с вами. Запомните это.

Она приняла всерьез его предостережение и поблагодарила:

– Я ценю ваше понимание, барон.

– Считайте, что я вас предупредил, принцесса. Сейчас вы пойдете со мной. Я провожу вас до ваших покоев, и вы попробуете уснуть. Я не желаю, чтобы вы бродили по замку и прилегающим к нему территориям без присмотра. Надеюсь, мы поняли друг друга.

Лундес выпрямилась и слегка кивнула. У нее не было выбора.

Трифону повезло. Теперь он был волен действовать на свое усмотрение, ведь Лундес, по сути, сняла с него все обязательства, пообещав в случае чего не сдавать его брату. А значит, даже если он сбежит, не будет преследования.

Ему, в отличие от Лундес, нравилась ночь. Гораздо больше, чем день. В темноте было проще перевоплотиться и сбежать. По правде, мглистый долго мучился. Не знал, как поступить. Сбежать или остаться? Если остаться, то уж не ради сообщницы и ее сомнительного дела. Напротив, ради другой стороны, стражей, которые вроде как и не подозревали, что в мире что‑то проявилось. Ведь правда проявилось, в этом эльфийка была совершенно права. А Трифон любил пустыню, можно сказать, эпицентр сомнительных событий. Он не был уверен, что перемены не затронут его жизнь вновь, если он сбежит.

Что ж, темные ворота, что вели прочь с замковой территории, были прямо перед ним. Охрана не узнала бы его и даже пропустила бы, ведь Трифон придумал нужный облик, чтобы ускользнуть. И как раз в этот самый момент, прямо на его глазах из‑за стены послышались голоса, затем топот копыт, и опять голоса. Створки врат поползли в стороны, и взгляду Трифона открылись пятеро всадников. По двое по бокам, один в центре. Их силуэты тускло освещали огни охраны. Мглистый сощурился, но так и не смог ничего разобрать. Он решил подобраться поближе. Его чутье подсказывало, что перед ним был тот самый редкий шанс, решение непростой задачи. Кажется, те всадники были стражами, судя по одеждам, которые так старательно пытался разглядеть Трифон. Уж не Фредрик ли Гаус прибыл в Анатару?

Далее мглистый дергался из стороны в сторону, выглядывал из‑за всевозможных укрытий и молился богам, чтобы его не заметили раньше времени. Его старания были вознаграждены. Вскоре он не сомневался, что всадники были именно стражами, а их предводитель – Фредриком. Тем самым. Мглистый довольствовался обрывками фраз, тенями и прочими мелочами, чтобы разобраться в ситуации. Появление графа помогло ему сделать выбор. Трифон решил остаться. Более того, он решил, что просто обязан всеми правдами и неправдами добраться до верховного стража первым и раскрыть ему замыслы Лундес. Предательство? Трифон вовсе не считал, что кого‑то предает. Напротив, это решение в тот миг казалось ему единственным правильным. А потому он спешил, лишь бы не упустить Фредрика из виду.

Далее были голые деревья, так плохо укрывавшие его, темнота, одновременно спасавшая его положение и в то же время мешавшая ему. Он то и дело спотыкался, мысленно понося реальность последними мглистыми словами. Граф и его окружение тем временем направлялись к конюшням. Трифон пытался не отставать, наблюдая за ними со стороны. Ему казалось, что на территории замка, у самого основания холма, днем не было столько строений. В темноте они превратились в мрачный лабиринт. Лишь звуки и едва различимые силуэты были его проводниками, да и они то и дело пропадали, словно растворялись в ночной черноте.

Прижавшись к стене конюшни, он замер. Они подступили с другой стороны и вошли внутрь. Трифон засомневался: а граф ли вернулся, ведь можно было и спутать в темноте. Почему Фредрик и его спутники сами занимаются лошадьми? Или у них так принято?

Время шло. Они по‑прежнему были внутри, о чем‑то говорили, но Трифон, как ни старался, не мог разобрать ни слова. И потом он замерз, зубы стучали довольно громко. Наконец стражи вышли. Четверо. Все, кроме Фредрика. Трифон осторожно выглянул и, убедившись, что граф остался в конюшне один, юркнул внутрь.

Будь у мглистого чуть больше времени и терпения, он бы подумал над обликом, в котором было бы разумно появиться перед верховным стражем, но ему было холодно, и он боялся упустить идеальный шанс на приватный разговор.

– Граф! – начал он, едва не рухнув, споткнувшись обо что‑то прямо на пороге.

Теперь верховный страж смотрел на него. В темноте взгляд графа показался Трифону весьма необычным. Зеленые глаза как будто светились, а каштановые волосы были едва видны.

– Фредрик Гаус? – отбросив все сомнения, обратился к нему Трифон. – Э‑э‑э, простите… – В тот миг мглистый вспомнил, в чьем облике был. Простого охранника со стены. Как полагалось обращаться к таким, как граф?

– Не трать время, – вдруг сказал Фредрик, а затем вмиг оказался возле Трифона, прижав того к стене. – Не выдумывай ложь, мглистый, – тихо добавил граф. В свободной его руке загорелся магический шар. Им он и осветил лицо Трифона.

– Стойте! Прошу! Да, я мглистый, но я здесь, чтобы поделиться с вами информацией. Важной информацией! Мне есть, что рассказать вам, прошу, я хочу поговорить…

– Хочешь говорить? – переспросил Фредрик. Он странно смотрел на Трифона. Скорее задумчиво, чем раздраженно. – Я не говорю с анонимами, покажи свое истинное лицо.

Трифон взглядом указал на руку графа, сжимавшую его ворот. Фредрик спокойно разжал пальцы и отступил, ничуть не переживая, что собеседник сбежит. Тот поспешил принять свой настоящий облик.

– Как вы догадались, что я… это я? – спросил он.

– Шутишь? – Фредрик все еще перекатывал магический сгусток между пальцами. – У тебя мглистая магия.

– Однако не все обман чуют. Даже маги.

– Зависит от магов, – заметил граф. – Кто ты такой? И чего хочешь от меня?

– Вот так просто? – Трифон сказал это скорее самому себе. Он ожидал худшего.

– Просто? – Фредрик слегка склонил голову набок. – О нет, просто не будет. У тебя минута на то, чтобы объясниться. Кто такой?

– Меня зовут Трифон. Я прибыл с делегацией короля Астании, но дело не во мне, дело в сестре Рифуса Эверли, принцессе Лундес Эверли. Она тоже здесь, и она желает открытия врат.

– Каких врат?

– Бросьте, граф, вы же верховный страж. Вы же сами их охраняете. Те самые врата, что находятся в самой северной точке графства, в Тредате. Думаю, вы прибыли прямо от них.

Граф отвел взгляд в сторону:

– Бред какой‑то…

– Клянусь, я не лгу! – поспешил возразить Трифон. Ему было важно, чтобы граф воспринял угрозу всерьез.

Фредрик же в тот миг подумал о другом. Когда он был у врат, нечто странное творилось с их защитным полем. Для того граф и вернулся в Анатару, хотел узнать, не случилось ли чего в мире. Вдруг его отцу стали известны какие‑нибудь полезные новости. И тут вот так сразу! Граф одного пока не мог понять:

– Ты сказал, сестра Рифуса Эверли. Лундес? Принцесса?

– Да, да, граф, вы поверьте мне, она то ли не в себе, то ли…

– Спокойнее, – осадил его Фредрик. – И по порядку. Лундес Эверли, насколько мне известно, никогда не покидала стен астанского дворца. Брат описывал ее исключительной особой, слишком чистой для «грязи» мира.

– Ну, она вовсе не такая, мы‑то с вами это понимаем, граф.

– Я не думаю, что ТАКИЕ вообще существуют в природе, но ранее она не приезжала сюда. Я передаю его слова. Не могу понять, как она вообще оказалась здесь. И при чем тут врата?

– Кое‑что произошло, – приступил Трифон, всем своим видом умоляя Фредрика выслушать его. – Брат отправил ее три месяца назад в Хискал на переговоры, и корабль разбился. Принцесса оказалась одна посреди пустыни, и там она набрела на небольшую деревеньку Прэт, где охотники за артефактами проводили свои соревнования.

– Ты – охотник? – тут же спросил Фредрик.

– Да, – не стал обманывать Трифон. Все равно лгать верховному стражу не было смысла. Уж во всяком случае, в этом.

Граф кивнул и попросил мглистого продолжить.

– Уверяю вас, принцесса была совершенно нормальной поначалу. Но пустыня и обстоятельства жизни…

– Ближе к делу, – попросил Фредрик.

Трифон воспринял эти слова по‑своему. Он решил выдать все и сразу, а главное – с бешеной скоростью, чтобы граф не успел остановить:

– В общем, она носит платок. И поначалу была совершенно не знакома с миром. Жила только в Астании, и ее вечно оберегали. Лишним людям не разрешали даже приближаться к ней, не то что прикасаться. Еле живая она забралась в мою палатку. Я нашел ее там, она потеряла сознание. Ее платок был в непотребном виде. Я снял его… – Лицо графа переменилось, Трифон же поспешил добавить: – Но я не видел ее лица.

– Ходил, повернувшись к ней спиной? – граф скептически качнул головой. – Продолжай, но только по делу.

– Принцесса, когда упал ее корабль, увидела в пустыне призрака, – сказал Трифон. – Ее корабль словно наткнулся на невидимую стену, словно на еще одну границу. Она захотела узнать о призраке все. Я тоже. Мы отправились в пустыню, искать то место, ту невидимую преграду – и она пропала. Я искал ее, но не нашел. Меня схватил ее брат и решил, что я убил ее и закопал. Прошло три месяца, она объявилась и рассказала, что тот призрак переместил ее в город под названием Утренний Лик. – Трифон говорил очень быстро, чтобы успеть рассказать все.

Фредрик поднял руку:

– Теперь подробней и спокойней. Утренний Лик?

– Да. Она сказала, что призрак представился Фавластасом – императором какой‑то давно исчезнувшей империи под названием Непоколебимый.

Фредрик заметно напрягся, но промолчал. Трифон тем временем продолжал:

– Фавластас сказал ей, что тысячу лет назад стражи… предки ваших стражей засадили жителей империи, в том числе и женщин, и детей, за врата и что они там страдают. А он лишь хочет восстановить справедливость.

– Женщины и дети?! Так и сказал? Признаюсь, я знаю множество теорий и легенд про тех, кого мы держим за вратами, но это самая…

– Уверяю вас, я тоже считаю, что это безумие. До того, как она пропала, она была нормальной, во многом недоверчивой дамой, но после – уж не знаю, что Фавластас ей сказал, да и был ли он вообще – она только и твердит, что надо помочь ему. Она вытащила меня из темницы своего брата тайно, в обмен на обещание, что я стану ей помогать. Фавластас сказал ей, что она должна найти вас и уговорить помочь.

– Помочь в чем? – тут же уточнил Фредрик.

– Открыть врата. Но Рифус не знает пока, ради чего она прибыла сюда с ним. Он тоже ощутил перемену в ней, но в ее историю не поверил. Решил, что она увидела мираж в пустыне или сошла с ума, но, граф, ее не было три месяца. Она действительно стала другой.

– Насколько?

– Ну… другой. Я же ей не верный братишка, чтобы знать ее так уж хорошо, но она изменилась – это точно. Рифус потому и согласился взять ее с собой, потому что она стала резкой, злобной, постоянно спорила с ним. А у астанских принцесс, как я понял это не в чести. В общем, он боялся оставлять ее без присмотра в Астании. Взял с собой, но они даже по пути с братом повздорили. Она сейчас с ним почти не общается и боится, что он узнает, ради чего она здесь.

– И она здесь ради того, чтобы уговорить меня открыть врата, – задумчиво сказал Фредрик. Уж слишком безумной казалась ему цель Лундес. Вероятно, ему было проще поверить, что он неверно понял. – Вот что. Скажи, Трифон, ты видел город?

– Не стану лукавить: нет, не видел. Не было там ничего в пустыне, если говорить честно. Но она пропала – это факт.

– Ее могли переместить куда‑нибудь, а затем, если она изменилась, то сотворили с ней что‑нибудь, – Фредрик выдержал паузу, кое‑что обдумав, а затем спросил: – Она не будет ничего предпринимать, пока не поговорит со мной?

– Уверен, что нет. Но стоит ей узнать, что вы здесь, и она накинется на вас с уговорами. Пока вас не было, она просто сходила с ума от того, что дело стоит на месте. Она всерьез начинает меня пугать своими планами. И я хочу сказать, что я на вашей стороне в этой войне.

Фредрик объяснил:

– Нет никакой войны. А она, быть может, правда под властью какого‑нибудь зелья. Возможно, ей внушили что‑то. Или она действительно могла сойти с ума. Пустыня – жестокое место для неподготовленного существа.

– Думаете, города все же нет?

– А ты, как участник событий, что думаешь? – спросил Фредрик.

– Я не видел. Это все, что могу сказать.

– В таком случае, она подождет до утра, – решил граф. – Если она сумасшедшая, то жаль Рифуса. В любом случае, Трифон, спасибо за информацию. Но за тобой будут приглядывать, надеюсь, ты это понимаешь. – Фредрик потушил белый шар, а затем вместе с Трифоном вышел из конюшни.

Мглистый был доволен своим поступком, а Гаус понял гораздо больше, чем его собеседнику могло бы показаться. Граф лишь выглядел спокойным, но, шагая к замку, он снова и снова мысленно повторял: «Фавластас».

Еще никогда прежде Фредрик не передвигался по своему собственному замку с такой осторожностью. Он не хотел, чтобы Лундес появилась на его пути раньше времени. Сначала он намеревался все обдумать и решить хотя бы для себя, была она сумасшедшей или то, что рассказал Трифон, все же могло оказаться правдой. Граф направлялся в хранилище книг, что располагалось в конце коридора за тяжелой двойной дверью. Такой массивной, что уставший в дороге Фредрик очень медленно открыл одну из створок. Зал был огромен. Казалось, там хранились тысячи книг. Они были повсюду, так же как и полки со шкафами для их размещения.

– Граф, – поприветствовал его невысокий мужчина лет пятидесяти – хранитель книг. Он слегка наклонил голову в приветствии. – Это хорошо, что вы вернулись. – У хранителя был спокойный приятный голос. Фредрик устало прикрыл глаза. Он удерживался ото сна изо всех сил, но голос хранителя был уж слишком спокойным.

– Уже утро, хранитель Веребер, – сказал страж. Первые лучи солнца и в самом деле тускло пробивались через небольшие окна. – Будет лучше, если вы отдохнете и оставите меня здесь одного.

– Как прикажете, граф, – хранитель охотно согласился и медленно выпрямился. Приказы не оспаривались, особенно если они исходили от членов графской семьи.

Когда хранитель покинул зал, Фредрик обогнул стол Веребера и огляделся, затем уверенно двинулся вбок между рядами шкафов и вскоре и вовсе пропал среди обилия полок и книг. Он точно знал, что искал и где следовало это искать. Прошло не более двух минут, а граф уже держал в руках старые свитки, такие старые, что, пожалуй, нужно было уметь правильно касаться их. Они могли рассыпаться.

Фредрик вернулся к столу хранителя и, отложив стопку книг в сторону, развернул один из свитков. Некоторое время он напряженным взглядом выискивал информацию. Усталость давала о себе знать: ему непросто было сосредоточиться. Глаза совсем потускнели. В полутьме они казались то ли серыми, то ли зелеными, пропал диковинный магический блеск, который придавал его радужкам цвет морской волны. Белая магия обладала голубоватым свечением, но в то утро у графа совсем не осталось силы. Магия – энергия, и ее необходимо накапливать и беречь, так же, как и физическую силу.

Он и сам не ожидал, что настолько устал. Не стоило ему опускаться в кресло, сон тут же окутал его. Шелест бумаги и громкий скрип массивной открывающейся двери хранилища заставили Фредрика открыть глаза. Он выпрямился в кресле и поспешно свернул свитки, отложив их за другие книги.

– Фредрик? – То был его старший брат.

– Констар, – Фредрик улыбнулся и поднялся из кресла. Его рука все еще лежала на свитках, но он потянулся обнять брата.

– Мне только что сообщили, что ты приехал и отправился сюда. Признаться, я удивился.

– Как вы? – поинтересовался Фредрик.

– Нормально. В самом деле, если ты приехал из‑за нас, то не стоило беспокоиться.

– Значит, приехал зря?

– Нет. Ни в коем случае, – Констар тоже улыбнулся. – Отец будет очень рад. Он беспокоился. Все, что он знает о тебе, это то, что два месяца назад ты умчался в Тредат, потому что Элестер сообщил тебе о вратах. Они и вправду не в порядке?

Фредрик перестал улыбаться.

– Сложно сказать, – признался он. – Кое‑что странное происходило, правда, сейчас все в порядке. Но… – Фредрик задумался, затем сказал: – Помнишь, я говорил тебе, что у врат есть потоки? Они исходят от их защитного поля. Эти потоки создают сильное давление возле створок. Обычно оно такое, что простой, неподготовленный человек не сможет долго противостоять ему, его отбросит от врат или расплющит. А еще там большие перепады температуры.

– Больше похоже на зону пыток, – мрачно изрек Констар.

– Врата и есть зона пыток. – Фредрик серьезно смотрел на брата. – Но нас учили противостоять потокам, и мы легко могли там находиться.

– Не думаю, что так уж легко.

– Нам легче делать это, чем другим, – просто добавил Фредрик. – Но как раз месяца два назад потоки усилились, теперь и нам стало значительно тяжелее их сдерживать.

– Это значит, что поле ослабло?

– Напротив – усилилось. Так оно устроено. Когда напор створок возрастает, то и поле усиливается.

– Хочешь сказать, что врата пытаются прорвать изнутри?

– Не знаю. Знаю лишь, что потратил два месяца на снижение давления. В итоге нам это удалось, поэтому я здесь, и поэтому я не переместился, а добирался сюда долгие дни верхом.

– Ты истратил всю магию? Как ты? – взволнованно поинтересовался Констар.

– Я отдохну, и магия восстановится.

– Скажи честно, Фред. У тебя проблемы?

– Почему ты спрашиваешь?

– Ты только приехал, но уже в хранилище книг. Если все действительно вновь в порядке, то почему ты не отправился в свои покои отдохнуть? Должно быть, что‑то важное, раз ты прямо с порога отправился сюда. На тебе дорожный плащ, у тебя сонный, измотанный вид. Ты сам только что сказал, что провел два месяца, сдерживая врата. В чем проблема?

Фредрику на раздумье понадобилась пара секунд. Он обнял брата, слегка встряхнул его за плечи и сказал:

– Все нормально. Главное, что мы нормализовали поле и потоки. Просто вспомнил по пути пару особенностей врат и решил проверить их, пока не забыл.

– Проверил?

– Да. И ты прав. Стоит все‑таки снять дорожный плащ. – С этими словами Фредрик направился к выходу из хранилища. Он уже был возле двери, когда Констар заметил:

– Ты никогда не лгал мне и советовался со мной, даже когда речь шла о магии. А ведь я не маг. Если ты не хочешь говорить, что происходит…

– Правда, все в порядке. – Фредрик обернулся.

– Если так, то хорошо. Если что, ты всегда можешь обратиться ко мне за советом. Я просто хочу напомнить тебе об этом.

– Конечно, обращусь, если что, – согласился Фредрик.

– Фред, отдохни, а не ограничься переодеванием в графские туалеты. Ты все равно не перестанешь быть верховным стражем от этого.

– Оттого, что переоденусь в графские туалеты?

– Оттого, что отдохнешь. Люди иногда это делают, если ты не знал. Спят.

Фредрик кивнул:

– Рад, что я дома.

– Кстати, у нас гости. Рифус Эверли и его сестра. – Констар выпрямился, сцепив руки за спиной. Ему было интересно, как его брат отреагирует на весть о присутствии в замке принцессы. Из‑за Рифуса за пределами Астании Лундес действительно долгое время воображали недосягаемой ценностью.

Фредрик уже почти покинул зал, когда услышал это. Он на миг замер, затем взглянул на дверь и быстро вернулся к брату, спросив негромко:

– Что ты думаешь о ней?

– О ком?

– О сестре Рифуса Эверли. Она и вправду такая, как он описывал ее? – Фредрику было важно это знать.

– Хм… разглядывать сестру короля Астании не входило в мои планы, – заметил Констар. – К тому же Лейре уж точно бы это не понравилось.

Фредрик покачал головой:

– Ну, я же имею в виду общее впечатление. Не могла же она никак не запомниться?

– Она молчаливая. И она носит платок. Ты скоро увидишь ее, Фред, и сможешь сам для себя решить, какая она. Есть в ней что‑то… даже не знаю. Не подумай, что я… признаюсь, я не в силах выразить, что именно, но что‑то в ней меня настораживает. Вполне возможно, что я просто не привык видеть женщин в платке, – попытался объяснить свои ощущения Констар.

– Она может молчать потому, что Рифус запрещает ей много говорить, – предположил Фредрик. – Умный ход. Король старательно создавал легенду, может, опасается, что его сестра разрушит ее правдой. О принцессе немногое известно.

– Это еще не все, Фред. Мне кажется, что Рифус повздорил с ней. Они не общаются друг с другом. Принцесса хоть и в платке, но взгляды, которые она порой бросает на брата, могут свалить бывалого воина. Она молчит, но я думаю, что же будет, когда она заговорит. Я удивлен, как с такими взглядами она могла быть столько лет неприкосновенной?

– Может, ее глаза отпугивают мужчин? – Фредрик улыбнулся.

– Нет. – Констар, впрочем, тоже улыбнулся. – Ее брат отпугивает мужчин. А она, кажется, любит, когда на нее смотрят. Она сидела за столом и, пока все общались, старательно разглядывала все вокруг. И всех вокруг.

– Ничего удивительного, она же впервые вне Астании, – пожал плечами Фредрик.

– Рифус рассказал кое‑что за столом, когда она удалилась в свои покои. Про то, что у нее было видение в пустыне. Ведь она недавно потерпела крушение…

Граф мог бы остановить брата и сказать, что все это ему уже было известно, но предпочел выслушать и узнать, как видел ситуацию Рифус, как именно подал он за столом поступки своей сестры.

У Фредрика была особая черта. Он всегда оценивал любую ситуацию с разных сторон и спокойно просчитывал ее. Просто слушал мнения свидетелей и делал соответствующие выводы. При этом предпочитал не вмешивать в какие‑то магические и сомнительные дела свою семью. А чтобы не вмешивать их, он просто молчал, отлично понимая, что они не останутся в стороне, если будут знать.

Констар закончил про миражи и призрачные города.

– Бедняжка. Впервые оказалась в мире, совсем неподготовленная, – задумчиво протянул Фредрик. – Это страшно. А тут еще миражи, жажда, одиночество… – Одним богам известно, о чем он думал на самом деле в это время.

Констар согласно кивнул.

– Да. Что ж, Фред, рад, что мы поговорили. Мне действительно еще очень многое хочется обсудить с тобой, поделиться новостями, но ты выглядишь более чем просто уставшим. Ты валишься с ног.

– Разговор с тобой всегда приободряет, – заметил Фредрик. – Встретимся за завтраком. Передай отцу, что я здесь, и скажи, что…

– Он поймет, если ты отдохнешь, прежде чем идти к нему. Не показывайся ему на глаза в таком виде, он и так потратил столько нервов, гадая, что там у тебя происходит возле врат. И не говори ему про потоки, если все наладилось.

Фредрик кивнул.

– Десяти минут сна будет недостаточно. Хотя бы два часа! – услышал он отдаленный голос брата, когда уже покинул хранилище и направился, наконец, в свои покои. На его губах заиграла улыбка.

200 лет спустя

Тэас был мрачен. Разумеется, в своей истории Лундес не описывала разговор верховного стража и его брата. Ее текст, увы, был катастрофически неполным. Тэас все гадал, зачем она вообще отправила в будущее свои мемуары. Она, принцесса… Он не привык, когда она называла себя так. Принцесса. Эта женщина в тот миг никак не ассоциировалась у Тэаса с дамой благородной. В его времени и в его положении все воспринималось иначе. И она, видимо, порядком надоела ему. Это было видно по его глазам, когда он читал. Порой он злился, и, надо сказать, у него были на то причины. Но об этом позже…

200 лет назад

Почти все женщины за столом были в светлых теплых нарядах, Лундес же вошла в зал в темно‑красном платье и белой накидке с меховым воротником. У платья не было глубокого выреза, напротив, воротник хорошо скрывал шею. Также она не забыла и об украшениях. Считалось, что надевать их утром не положено, видно, так было только в Астании – аристократки графства считали иначе.

Принцесса появилась в зале, и все мужчины поднялись со своих мест. Рифус глянул на одежду сестры, не в силах выразить свое возмущение. Лундес уловила его взгляд и уже приготовилась защищаться, как вдруг увидела нового человека за столом. Брат тут же взял ее за руку, чтобы она не ускользнула от него, и громко сказал:

– Фредрик, позвольте представить вам мою сестру Лундес… – Он еще много чего говорил, но она уже не слышала его. Теперь она смотрела лишь на Фредрика.

Тот как раз вышел из‑за стола, подошел к ней и в знак приветствия наклонился коснуться губами ее руки в перчатке. Но все‑таки не коснулся. Это поняла только она.

– Для меня честь, принцесса, – сказал он. А когда выпрямился, Лундес замерла от его взгляда. Ее поразили его глаза.

– Мне тоже очень приятно, граф, – с промедлением отозвалась она. – Я… – Вот теперь она едва не сболтнула лишнего, но Фредрик вовремя остановил ее, тихо заметив:

– Приветствия будет вполне достаточно.

Он вернулся за стол, но Лундес скользнула следом, вмиг оказавшись подле него. Вероятно, близость к цели напрочь лишила ее осторожности. Ее вел Фавластас.

Рифус явно не ожидал от сестры подобного. Он просто не успел остановить ее. Теперь уже было поздно. Лундес даже не оглянулась на него, а также не поприветствовала остальных, лишь уловила мрачный взгляд барона Карнелия и вспомнила их ночной разговор.

– Вы боитесь прикасаться ко мне? – тихо обратилась она к графу.

– Нет, – спокойно и так же тихо ответил он.

– Вы не коснулись губами моей руки, – продолжила она. – Это на самом деле оскорбление для меня.

Фредрик откинулся на спинку стула и, не глядя на нее, сказал еще тише:

– Оскорбление – это ваше явление сюда и ваши цели. Не притворяйтесь. Я уже оценил, какая вы великолепная лгунья. Ваш брат совсем вас не знает…

– Поверьте, он никогда и не пытался меня узнать, – не растерялась Лундес. И подумала, что графу не следовало лезть в ее семейные дела. Его это не касалось.

Теперь Фредрик смотрел на нее.

– Я говорил с Трифоном и все знаю, – шепнул он.

Лундес не ожидала. Она судорожно сжала вилку. Фредрик отреагировал быстро. Переставил салат так, чтобы ее рука была скрыта от других, а затем медленно вытянул из нее столовый прибор.

– О чем собираетесь говорить? Об открытии врат? – он положил вилку возле ее тарелки и кивнул кому‑то. Лундес окончательно растерялась. Он успевал слушать ее, но также улавливал, о чем говорили за столом другие, и правильно реагировал на их слова.

– Поверьте, дело стоит того, – набравшись храбрости, сказала она. – Вы же умный человек и, говорят, справедливый. Вы можете поверить мглистому магу, если, конечно, знаете, что он мглистый. – Она нагнулась к тарелке: не хотела, чтобы другие видели ее взгляд, обращенный к Фредрику. Сам он сидел прямо. – А можете поверить мне. Просто выслушайте меня так же, как выслушали Трифона.

– Внезапно я стал популярен. – Теперь и он наклонился к ней. – Все так и жаждут, чтобы я их выслушал. Говорят, что вы безумны, принцесса.

Он словно играл с ней. Изучал ее жесты, анализировал каждое ее слово, но она была настолько поглощена своей задачей, что не обращала на это внимания.

– Я видела город, – серьезно говорила она, – который существует на грани измерений. Я видела такое, от чего до сих пор сердце замирает. Я видела, как останавливается время и жизнь. Уверена, и вам следует увидеть это. Легко обозвать меня безумной. Вам ли не знать, граф, что нет способа проще, чем обозвать меня безумной и закрыть тему. Странностей меньше не станет. Даже если я уеду, город останется.

– Пока что я не сделал никаких выводов… возьмите бокал и отпейте, прямо сейчас, – шепнул он ей.

Лундес послушалась, а затем спросила:

– Зачем?

– Был тост, – пояснил Фредрик.

На этот раз Лундес не удержалась от улыбки:

– Нет, вы не такой, как остальные. Вы не строите выводы, основываясь на слухах и клевете. Все они считают меня безумной, но я не безумна. Я пришла не просить вас открыть врата, я здесь для того, чтобы просить вас выслушать. Я покажу вам город. Я считаю, что только увидев собственными глазами, можно серьезно рассуждать о правде и лжи, о безумии.

– Хорошо, – на удивление легко и спокойно отозвался граф.

– Вы согласны?

– Согласен выслушать вас, – уточнил Фредрик. – А сейчас просто помолчите. Мне бы не хотелось, чтобы эта тема привлекла всеобщее внимание.

– Благодарю. – И Лундес замолчала, как он и просил.

Граф согласился выслушать ее, но на этом эльфийка не успокоилась. Внутри нее вновь закипала посторонняя сила. Фавластас счел, что выслушать – не то же самое, что согласиться на помощь. Лундес напряженно глядела на лица сидевших за столом и не слушала, о чем они говорили. Иногда ей удавалось ненадолго сосредоточиться, однако все дальнейшие разговоры, увы, не могли удовлетворить и успокоить ее. Фредрик согласился поговорить, но когда? Сколько еще можно было тянуть? Не выдержав, принцесса поднялась из‑за стола и вилкой осторожно постучала о ножку своего бокала. Звук получился довольно громким и неожиданным для остальных. Разговоры сразу же стихли, все обратили на Лундес взгляды. Мужчины переглянулись и тоже поспешили подняться.

– Нет, не стоит подниматься, – попросила она. – Я не ухожу, всего лишь хочу сказать тост. Надеюсь, вы позволите мне взять слово, граф? – она посмотрела на Валарда.

В Океании женщины были более свободными. Так что самым удивленным в тот миг был ее брат, но он промолчал, потому что Лундес опередила его, обратившись за разрешением к хозяину замка. Что Рифус мог сказать после того, как Валард кивнул, позволяя ей говорить?

– За этим столом, в этом замке сегодня собрались великие люди, великие эльфы – высшая каста, достойная самых великих почестей и надежд. Ко всем вам я отношусь с особым уважением. Именно так я всю свою жизнь уважала моего старшего брата и защитника – Рифуса Эверли, – Лундес намеренно не назвала его королем. – Мое мнение о многом переменилось. Я, может, не могу быть королевой, и прав у меня немного, но я не слепая и не глухая и оскорблений не потерплю даже из уст моего брата…

Рифус неотрывно смотрел на нее, но продолжал молчать, видно, очень хотел услышать, в чем она его обвинит. Зато по залу пошел ропот. Собравшиеся переглядывались. Фредрик же мрачно смотрел на Лундес снизу вверх, ведь она стояла, в то время как мужчинам не позволила подняться.

– Клевета! – заявила она, сверкнув глазами в сторону брата. – При мне ты вежлив и ласков! Ты клянешься в верности и любви, а на деле при всех этих уважаемых людях оскорбляешь меня в мое отсутствие! Хочешь оскорблять, так делай это при мне, чтобы я могла дать тебе достойный ответ на твои низкие слова!

– О чем ты говоришь? – выдохнул Рифус. Он был бледен, но при этом не желал кричать на нее. Теперь все смотрели на него.

– Принцесса, – громко обратился Валард. Она медленно обернулась на правителя графства и еще раз склонила голову.

– Да, граф?

– В чем вы обвиняете вашего брата?

– Я объясню, – заверила она. – Мой брат рассказал вам историю о Хискале, о миражах и о том, что его сестра после этого сошла с ума, не так ли?

Рифус обомлел.

– Не так ли, дорогой брат?!

– Я лишь сказал…

– А я лишь говорю, что я не сумасшедшая! – перебила она. – Как ты можешь порочить мою честь?

Рифус, наконец, поднялся из‑за стола:

– Вот видишь, ты действительно не в себе. Ты добиваешься скандала? Ты добилась его. И сейчас тебе лучше уйти отсюда.

– И скрыть от остальных правду, позволить тебе опять выставить меня ненормальной? – какое‑то время она твердо смотрела в его глаза, а затем обернулась в сторону Фредрика и Карнелия:

– Граф, барон, вы ведь верите мне? Вы ведь почему‑то не решили с ходу, что я безумна? Скажите, что вам известно о городе и призраке в пустыне?

– Откуда же нам знать, принцесса? – полюбопытствовал Фредрик, ничуть не изменившись в лице. – Нас там даже не было.

– Да, это верно, но мой спутник, который тоже был там, в пустыне, рассказал вам, вероятно, то же, что могу рассказать и я. Скажите нам, что Джасфер… Трифон вам рассказал?

– Мглистый маг? – тут же вмешался Рифус. – Тот самый, что бежал из тюрьмы? Так это ты его отпустила?!

– А в чем его вина? – парировала Лундес. – В том, что он якобы ограбил меня, убил, расчленил и закопал в песке?

Брат ТАК смотрел на нее, что, казалось, вот‑вот разорвет на части этим самым взглядом. Но главное, ответить на ее откровенный выпад ему было нечем. Ведь ему действительно не в чем было обвинить Трифона. Его сестра была жива.

Лундес пояснила:

– Мой брат ненавидит мглистых магов. Вот и вся вина Трифона. Он мглистый маг.

– Он обманщик и вор, а еще охотник за магическими артефактами! – твердо огласил «заслуги» Трифона Рифус. Глянув на Фредрика, он добавил: – Что бы он ни рассказал вам, не думаю, что вы готовы поверить в это.

– Граф? – протянула Лундес, ожидая от стража особой реакции. «Ну же, – думала она, – пусть он перестанет молчать».

– Он сказал… – Фредрик на миг замер, затем продолжил, когда убедился, что все взгляды были обращены на него. Это ему было и нужно. – Он сказал, что вы намеренно избежали официального приема у султана Хискала, что предпочли убежать в пустыню с ним.

Лундес вскинула брови, все же оценив стройный шаг противника. Ведь еще недавно граф просил эльфийку не оглашать тему города при всех, не привлекать к ней всеобщее внимание, а она из‑за давления Фавластаса поступила иначе, устроила целый скандал. И потом Трифон преуспел. Так что граф, отлично относясь к ее брату, поддержал его, выставив Лундес еще и опороченной. Еще бы! Как она теперь выглядела в глазах всех этих людей и эльфов высших принципов? Избалованной принцессой, которая, едва оказавшись без опеки брата, сбежала с первым же вором, да еще и мглистым, в пустыню, чтобы оказаться с ним наедине?

– Прошу вас не упускать деталей, – серьезно попросила она. – Про призрачный город и императора. Мой летающий корабль столкнулся с невидимой преградой…

– Представьте, прямо граница, не иначе. Не правда ли, легко поверить? – тут же вмешался Рифус.

– Команда погибла! – вдруг крикнула она прямо в лицо брату. – Твои верные люди! А ты шутишь! Или не веришь. В пустыне произошло нечто странное. Все погибли, а я осталась совсем одна. Тогда я и набрела на городок Прэт и встретила там Трифона. Он мглистый маг – да! Но он дал мне воду, еду, помог выжить. А еще, в отличие от моего брата, последнего близкого мне родственника, мглистый маг единственный, кто поверил мне. Я решила, что странные события в пустыне важнее официального приема где‑то. Решила, что раз я оказалась там, быть может, боги устроили мне проверку. Было бы трусливо и глупо забыть и притвориться, что ничего не было. И хоть мой брат воспитывал меня как слабачку: учил драться, но не позволял практиковаться, учил всему, но не выпускал никуда из‑за стен замка – я, к счастью, оказалась достаточно сильной, чтобы пойти наперекор ему и решиться на путешествие по пустыне с мглистым магом. Вас интересует, было ли между нами что‑то? Не было. Я достойная дочь своего отца. Знаю рамки, знаю правила и готова подчиняться им, когда они не заходят за грани разумного. Скажите, а вы бы поступили иначе на моем месте?

По залу вновь пошел ропот. Некоторые стали поддерживать ее. Фредрик лишь покачал головой.

– Обычаи здесь и у нас разные, – напомнил Рифус.

– Они глупые, – парировала Лундес. Своим взглядом она говорила ему: «Ну же, только скажи, что я не права. Мне все равно, что ты думаешь. Я больше не в твоей власти». – Если хочешь поспорить со мной, то потом. Сначала я закончу.

– Заканчивай, сестра. Хотя твое безумие и так налицо, – сдержанно заметил Рифус.

Он держался, не кричал, хоть и давалась ему эта сдержанность непросто. Его собственная сестра подорвала его репутацию в глазах высшего круга графства. В своем рассказе Лундес написала Тэасу о том, что ей очень жаль, что тогда все происходило именно так, не иначе, но некоторые вещи нельзя переделать, даже самыми изощренными способами. Чаще всего прошлого уже не вернуть.

– В пустыне я неожиданно перенеслась в тот самый город, он назывался Утренний Лик…

Ее речь продолжалась. Она рассказала обо всем, умолчала лишь о вратах, об этом следовало говорить лично с Фредриком. Сам же граф молчал и выжидал.

– Я закончила. Так судите сами, что же произошло в те три месяца и лгунья ли я? Сумасшедшая ли я? – И тогда она, наконец, подняла бокал. – Так вот, мой тост – за правду. Клянусь именами всех богов, что мои слова – чистая правда. Каждое слово! Если я лгу или сошла с ума, на меня опустятся кары всех богов за клевету и обманную клятву. А еще я хотела извиниться, что испортила своей речью вам настроение. Я просто женщина, которая вынуждена защищать свою честь, потому что тот единственный мужчина, который должен делать это, сам мою честь и поругал. Простите, – она закончила достойно и драматично, но, когда поклонилась им и, уходя, глянула на их лица, поняла, что победила. А Рифус… она верила, что Рифусу, во всяком случае, в графстве не позволили бы ничего сделать ей в ответ. Когда двойные двери трапезного зала закрылись, она уверенным шагом направилась в свои покои, ожидать, когда за ней придет верховный страж. Она была уверена, что он не заставит себя долго ждать.

– Вы хотели поговорить со мной?

Фредрик обнаружил Рифуса Эверли в пустом холле на другом конце замка. Тот был ужасно бледен, словно умер, а затем восстал из мертвых. Когда граф вошел, Рифус далеко не сразу обернулся в его сторону.

– Да, – шепнул Эверли, – благодарю, что пришли так быстро. Разговор крайне… крайне важный.

– Это верно, разговор и впрямь намечается интересный. Я понимаю, учитывая то, что ваша сестра…

Вот тут Рифус, наконец, развернулся:

– Уверяю вас, моя сестра тут ни при чем. Женщина, что оскорбила мою честь, а вместе со мной честь Астании, наши законы, порядки, обычаи, не может быть моей сестрой.

Фредрик нахмурился и для верности уточнил:

– Вы хотите сказать, что после ее поступка отказываетесь от нее? Отказываетесь признавать ее сестрой?

– Нет, – поспешно возразил Эверли, – я не могу отказаться от сестры, я бы никогда не посмел отказаться от своей дорогой сестренки. Но меня сейчас так трясет вовсе не из‑за слов этой женщины, просто я вдруг стал осознавать, что моей сестры, быть может, давно нет в живых.

– Я вас не понимаю, ваше величество. – Граф скрестил руки на груди, дав королю возможность объяснить свое заявление.

Рифус приблизился к нему еще на шаг и сказал:

– Все, что я рассказывал вам о своей сестре, – правда. Лундес Эверли чиста, мила, покорна и улыбчива. Всегда была такой. Она воспитанная красавица, а не порочная лгунья! У нее язык бы не повернулся сказать все это, все… что она там наговорила! – Теперь король трясся то ли от ярости, то ли от волнения. – Она не решилась бы даже подняться, чтобы сказать тост.

– Не спешите с выводами, – посоветовал граф. – Я понимаю, как вам должно быть сейчас тяжело. Не считайте, что ваша репутация под угрозой. К счастью, за столом присутствовали не только ваши верные союзники, но в той же мере – верные друзья. Никто не заинтересован, чтобы происшедшее вышло за пределы нашего круга. Мой отец позаботится об этом. Мы ничуть не разочарованы в вас, нас лишь настораживает поведение вашей сестры. Особенно меня настораживает. И единственное, что важно сейчас, – это понять правду. Обо всем. О том, где ваша сестра пропадала все эти месяцы, с кем она была. Если она изменилась, то, возможно, кто‑то поработал магией. Мне хотелось бы понять, о какой магии идет речь. Вы сказали, что не узнаете ее. Вдруг решили, что ее подменили. Вы оскорблены. В таком состоянии в голову проникают разные мысли, и далеко не всегда следует к ним прислушиваться. Я предлагаю вам помощь, предлагаю разобраться общими усилиями.