Читать книгу Золотоискатели на планете Тея - Наталья Алексеевна Юлина - Страница 4

Получив диплом, комиссии по распределению я объявила о желании пойти на преподавательскую работу, мне торжественно сообщили, что Министерство Высшего Образования исчерпало свои места. Распределили в НИИ Энергосетьпроект.

Начинала на Урале. Он находился на Бауманской и умеренно, сверкая огоньками, гудел в просторном помещении, где в углу вел бурную жизнь перфоратор, временами, если приспичило, поднимая звериный вой и разрывая картонные карточки, где был обязан пробить осмысленные дырочки. Там работали операторы.

Программисты ВЦ не имели помещения и вынужденно кочевали по разным местам. Однажды мы, три вычислительные девушки, сидели в кабинете директора, когда зазвенел телефон, и нам сообщили, что гроб прибыл. Мы побежали в коридор в поисках адресата ценного сообщения, но найти кого-нибудь было не просто.

Обычно коридоры наполнялись в 9.05, когда импозантные старички (с моей незрелой точки зрения) выходили из комнат, только что на рабочем месте отметив свое прибытие и благодушно предвкушая непродолжительное общение с приятными коллегами. В 9.30 коридоры, как и кабинеты, пустели.

Я выскочила на лестницу, между этажами находилась всегда закрытая дверка с табличкой «Отдел Калек». Калек тоже не оказалось на рабочем месте, а девочки объяснили, хотя я уже догадалась сама, что там хранятся кальки. Кто-то из нас встретил завхоза, передал важную весть, и мы все трое вернулись на рабочее место в кабинет директора.

Что я там делала? Трудно сказать. Писала программы на фортране, это было. Было это совсем не плохо, особенно, когда они долго ветвились. Другое дело – отлаживать программу.

Это так же тяжело, как принять Фортранс, порошок для очищения. Конечно, вру, фортранс, хоть и пахнет морковкой, намного хуже, и фортрана, и отладки. Могу сравнить его только с китайской едой: водоросли с грибами, после которых неделю категорически не хотелось есть ничего. Никто меня не заставлял пробовать блюдо, это моё кошачье любопытство.

Однажды моя хорошенькая кошечка пристала: «дай, да дай», когда я занималась с флаконом «фэри». Я капнула ей в рот, хотя тут же испугалась, не навредила ли. Муся была удовлетворена, но потом из ее ротика долго шли пузыри.

Так и у меня с фортраном. Придя на работу в сентябре, первый пузырь я соорудила уже в ноябре: написала заявление с просьбой об увольнении и пошла к директору, чтобы вручить его. Под дверью долго ждала чувства собственной безграничной силы убеждения для такого важного дела.

Наконец, вошла, и, как казалось, после моей речи начальник благосклонно встал на мою сторону. Довольная, пошла к выходу и, не сдержавшись, подпрыгнула именно так, как часто маленькие дети, подпрыгивая попеременно на каждой ноге, бегут в школу. Это меня не смутило, ну, разве чуть-чуть, и я ждала благодати.

Конечно, пузырь лопнул без всяких последствий. Зато второй пузырь задуман и выполнен был не с бухты-барахты. Я решили идти в КГБ.

Вошла за тяжелую дверь, и почему-то поразил огромный острый штык на винтовке охранника. Потом прошла в кабинет, и тут моя уверенность в себе несколько скособочилась. Я увидела перед собой за большим столом в большом кресле человека очень доброго, очень благожелательного, но доброго и доброжелательного не совсем обычно. Так бывает, когда в доме кроме торта ничего нет, и ты ешь его, ешь и вдруг бежишь к холодильнику и ищешь горчицу.

Выйдя на Дзержинку, я успокаивала себя, что многие наши пошли к ним в ВЦ и, по слухам, очень довольны. Не буду же я работать с этим странным чиновником. Вспоминая его лицо, решила, что, конечно, он член иезуитского ордена.

Но и этот пузырь лопнул. Примерно через месяц я увидела в своем Богом спасаемом НИИ в пустом кабинете начальника под стеклом небольшую бумажку, где было написано: откомандировать меня в распоряжение в/ч №1234.

В скором времени, как Пушкина в Михайловское, меня сослали в Огородный проезд. Там, наконец, мне поставили задачу по защите электросети от такого несчастья, от этакого, всего десять пунктов. Но раз в неделю пара параметров выбрасывалась, другие вставлялись, но я-то умная, не писала никакой программы и жила в свое, очень заскорузлое, удовольствие. Часто выбегала погулять, ходила в библиотеку, но не для того, чтобы читать расставленные по стеллажам отчеты о работах. Нет. Я дружила с Виолетой Самуиловной, румяной, высокой женщиной, пожилой, как я была уверена, но всегда с доброй улыбкой и веселыми глазами. Чаще после небольшого разговора, а иногда сразу, войдя в библиотеку, я спрашивала: Виолета Самуилона, можно? В ответ она улыбалась, и тогда я быстро влезала по доскам стеллажей под потолок и начинала траверс библиотеки. Через несколько минут спускалась с другой стороны двери, говорила спасибо и бежала на рабочее место. Иногда, если чувствовала катастрофическую недостаточность всего одного траверса, приходилось повторять.

Легкомыслие – мое главное свойство рядом с заносчивостью, или гордостью. Если б я не была легкомысленной, я не попала бы в Энергосетьпроект, а если б попала, вела бы себя по-другому. Не стучалась бы в КГБ, вот это просто невообразимо. Папа мой служил каждодневно и непреодолимо, мне такого нельзя и представить. Я свободна всегда и везде, поэтому мне так нравилось из обрыдлой свободы попасть в альплагерь, в царство необходимости.