Читать книгу Мать, какой быть нельзя… - Наталья Анатольевна Доброва - Страница 3

Моя семья была среднестатистических размеров, по меркам «совка» и состояла из четырех человек: отец, мать, брат и Я.

Отец мой был чекистом, причем настоящим, как он сам себя характеризовал: «чекистом может быть лишь человек с холодной головой, горячим сердцем и чистыми руками». Мать моя была служащей, а именно товароведом, работала она в «Совковой» торговле. Их союз был симбиозом, через маму весь отдел Комитета государственной безопасности был снабжен коньяком и копченой колбаской. И этот симбиоз был не случаен, папа с «прострелянной головой» идеей коммунизма, человек, живущий не в семье, а на работе, абсолютный циник и мама всегда в «розовых очках». Мои родители до вступления в брак не узнали в совершенстве нравы, привычки и характеры друг друга и этот союз изначально не мог быть счастливым.

Мать считала себя очень красивой женщиной, и с самого детства ей и ее сестрам постоянно люди им вбивали в головы о том, что «ДЕВКИ ОЧЕНЬ КРАСИВЫЕ». Самооценка у нее была очень высокая, ее амбиции, по всей вероятности, соответствовали девушке строптивой. А отец, будущий чекист, характеризовался лидером, обладал способностью выделиться из толпы. Две такие личности дабы реализовать свои амбиции решили каждый для себя, что это любовь и создали ячейку общества, семью.

Красота по меркам моей матери это все то, что дала ей природа и вносить корректировки во внешность излишне. Она позволяла себе леность по отношению к себе, имела собственное мнение на все, в том числе на культуру потребления пищи и особенный подход к спиртным напиткам. Рацион питания состоял в основном из растительного белка (картофель, хлеб), жиров (жирная свинина, сало), что существенно отразилось на ее интеллекте. Спиртные напитки ею полностью отвергались, Я бы сочла даже убедительным поводом считать, что у нее возникал страх перед мыслью о спиртном. Страх, воспитанный годами олицетворяемый поведением «напиться и не выйти на работу, а значит лишиться похлебки». Все ее поведение свойственно батраку, либо рабу: «родился пожрать, посрать и умереть». Мотивацией к жизни у моей матери была, быть и жить как все, просто жить. Иметь мужа, двоих, как правило, разнополых, детей1. Жить по принципу: встал, однообразно поел, детей в детский садик или в школу, сама на работу. Вечером с работы зайти в продовольственный магазин купить хлеба и молока, а может, как вариант во время работы сбегать в магазин, прийти домой наорать на детей, к примеру, потому-что не намочили тряпку у порога, далее в безучастном тоне спросить дневник, проверить оценки и заставить делать уроки. Затем приготовить примитивный ужин, усадить за стол, накормить, помыть посуду. Включить телевизор для того, чтобы он создавал фон, одеть «розовые очки» взять вязюльку2 и сесть перед телевизором, вязать. И вот именно такая женщина решила стать мамой, чтобы соответствовать стандарту…

Мама, вынашивая моего брата, жила так, как сама нарисовала себе эту жизнь, либо под особым влиянием ее матери, которая была очень властная женщина и страдала «православием головного мозга». В период беременности она сильно растолстела, плод набрал очень большой вес, и она разродиться не смогла. Роды были тяжелые – брат родился через кесарево сечение и испытал клиническую смерть. Причина этому, если не углубляться в медицинские формулировки, это интеллект моей матери. Но это не позволило ей задуматься, и не остановила мою маму соответствовать среднестатистической семье «совкового» общества, и ровно через шесть лет она забеременела мной.

Возраст моей матери соответствовал яркому периоду развития женщины, а именно 28 лет. Коммунистическая партия развивала тогда преданность партии и давала гражданам, возможность реализации как собственного потенциала, а именно член партии имел преимущества, повысится в должности, создать карьеру. Если учесть, что моя мать была из семьи шахтера и матери-домохозяйки – жизнь их проходила в бедности, что существенно отразилось на ее патологической жадности в семье, при этом на людях она демонстрировала щедрость.

Мысли о несвоевременной беременности, борьба с внутренним «я» нужен или не нужен ей ребенок, создавали психологический дискомфорт при вынашивании меня. Мысли были связаны с вечным самоутверждением по отношению к своему мужу. Моя мать не испытывала чувств любви к моему отцу, не хотела мириться с мыслью, что она в семье лицо, которое является надежным тылом с большим и глубоким чувством тепла, доброты и поддержки ему. Она была не согласна с тем, что внутри нее развивается будущая личность, которая уже в ее чреве подавала импульсы разногласия с ее внутренним миром.

Беременность проходила тяжело, под особым контролем врачей, изнуренная молочной диетой и измученная желанием что-нибудь скушать она переносила беременность в особом настроении и отношении к плоду.

Ее основное желание было быстрее родить и получить свободу. В будущем она скажет мне о том, что ненавидит меня с самого рождения. Роды были тяжелые, через кесарево сечение в самом конце середины осени, в эпоху колоссальной добычи и продажи углеводородов, родилась Я. С самого рождения мать не приняла меня и выключила меня для себя. Я родилась с чувством отверженности своей матерью.

Я получилась у своих родителей красивенькой девочкой, кожа слоновой кости, кудрявые, цвета сушеной соломы волосы, карие глаза, розовые щечки, в меру пухленькая – дышащий здоровьем ребенок. Рано стала ходить в одиннадцать месяцев, в один год стала говорить односложными предложениями и без дефектов речи.

По наставлению своей властной матушки и святому верованию во Христа, мать решила через сорок дней окрестить меня. Это время дается матери новорожденного для очищения, целых сорок дней церковь считает ее «нечистой». После истечения срока мама может присутствовать во время обряда приобщения к церкви.

Вопреки запретам моего отца, при этом скрывая от него все приготовления к «святому таинству», мать тайно окрестила меня в Никольской церкви села Кочаки Щекинского района Тульской области. После совершения обряда она просто поставила отца в известность и тем самым поставила точку в их отношениях, доверие между ними пропало.

С раннего детства Я различила в своей семье два лагеря, который состоял из лагеря «мама-сынок» и лагеря «папа-дочка».

Общение с ней отсутствовало в принципе, если Я задавала вопрос, то почти никогда не получала ответа. И совсем противоположно было построено отношение с отцом: отец испытывал ко мне теплые чувства, мне казалось, что он был влюблен в меня как в куклу. Многое мне позволял, чтобы я не натворила, от него исходило порицание в юмористической форме, со словами, «умница моя, ну также нельзя». Мать всегда реагировала резко эмоционально и выражалась криком «много позволяешь своей умнице, я еще посмотрю, что она тебе преподнесёт в будущем». В случае обращения к матери почитать книгу, либо рисовать, в ответ звучало «иди к своему папочке». Отец очень часто отсутствовал дома, его видеть дома было «солнышко в оконце», частые командировки, оперативная работа с агентами часто сопровождались принятием алкоголя, также среди агентов Комитета государственной безопасности были женщины, с которыми приходилось работать. Моя мать этого не понимала, и ее ревность к происходящему выливалась на меня, Я часто проводила время в одиночестве, играла со своей единственной куклой Катюшей и мягкой игрушкой собачкой по прозвищу Филя. Мне не хватало тепла, и Я пыталась привлечь внимание «мамы», рисовала рисунки и хотела быть оценена ею, но в ответ было сухое «хорошо», либо неоцененность сопровождалась словами «это рисуется вот так…, что не понятного».

Отношение моей матери ко мне резко нашло отражение на отношении моего брата ко мне. Мать его очень любила, гладила по головке, восхищалась его красотой, его успеваемостью в школе, самый лакомый кусочек всегда сыночку и это делалось открыто за столом в присутствии меня и отца, она это отношение никогда не пыталась скрыть. Отец в свою очередь относился к сыну, так как относилась мать ко мне, то есть эти два родителя устроили шахматную игру. В большей степени Я считаю, что эта идея у отца возникла только потому, что до матери, достучаться было нельзя. Моему брату не хватало отцовской заботы, он рос обделенным мужским вниманием, ровно также как Я, женским. Брат был скован с двух сторон, бунтовал в отношении с отцом и ограничен свободой со стороны матери. Отец совсем не общался со своим сыном, мать часто жаловалась на его поведение, чтобы вызвать интерес к сыну, он в ответ избивал его.

Однажды отец из командировки привез много грецких орехов, и мы с братом решили ими полакомиться. Удобно устроившись на ковре перед телевизором, стали колоть орехи, в Советском Союзе ковры у всех были одинаковые, расцветка ковров была красной. Через время мать увидела, что мелкие частички скорлупы вбиваются в ковер, не задумавшись, она начала на нас кричать. Мы просили ее не ругаться и пообещали все убрать. С ее стороны прозвучала угроза, что если мы не уберем все дочиста, она пожалуется отцу, и тогда пеняйте на себя. Брату было тогда одиннадцать лет, а мне пять. После процесса поедания орехов мы с братом приступили к уборке, он с веником, а Я глазками высматривала каждую частичку и ручками вытаскивала их, засевших между ворсинками ковра. Наши старания оказались тщетны, мать сняла тапочки и босыми ногами прошлась по ковру и уколола ногу скорлупой и тут началось… Крик стоял страшный, нас она отхлестала ремнем, а когда пришел отец с работы ему пожаловалась. Он стал спрашивать с брата как с взрослого мужчины, почему он не отвечает за свои слова, пообещав матери убрать ковер до чиста. Я встала на защиту своего брата, пыталась объяснить, что мы старались и возможно упустили из виду одну скорлупку, и именно она наколола маме ногу. Брат в свою очередь, отвечал отцу по-мужски с вызовом, дабы показать ему, что он уже не мальчик, чем и вызвал гнев родителя. Отец бил брата сильно веником и тем, что попадалось под руку, он, не вытерпев боли обоссался и убежал во двор нашего частного дома, спрятавшись в труднодоступное место, куда отец не мог добраться. Меня поставили в угол, после того как весь скандал утих, мать кормила отца и кудахтала как курочка, наслаждаясь своей победой. Отец после ужина подобрел и сказал мне:

– Иди, позови своего брата. Я хочу с вами поговорить.

Я пошла во двор, нашла его, очень сильно сожалела о случившемся и передала ему слова отца. На что он мне ответил, что не хочет идти домой и ненавидит родителей. Я сильно его просила и убеждала, что это еще больше рассердит отца, он, наконец, согласился. Когда мы пришли, отец сказал брату:

– Доставай пылесос и вычисти ковер как положено. После этого в наказание, чтобы лучше дошло до ваших мозгов, на всю ночь встанете на колени на горох перед нашей кроватью.

Сколько мы стояли, Я не помню, но это было ужасно. Были и хорошие моменты, связанные с отцом, но мать всегда вносила в них свои коррективы. Однажды солнечным, сухим, осенним днем отец взял меня и брата на охоту. Мать осталась дома убраться, помыть полы и приготовить еду. Это было увлекательно, а в особенности для брата. Мы на автомобиле УАЗ3 – 452, цвета «хаки», неслись по степной местности, пыль налетела нам в волосы, уши, нос, глаза, но мы были счастливы. Отец во всем военном обмундировании с оружием, учил брата правильно стрелять. Отец с братом выставили подсадных уток на озеро, чтобы привлечь стаю. Процесс охоты продолжалась длительное время, может часов пять, и нам удалось подстрелить всего одного селезня. Отец посчитал, что такая добыча не достаточна для охотника, предложил поотливать сусликов. Это было так интересно, отец стрелял в воздух, мы все припадали к земле и начинали наблюдать за сусликами вблизи их норок. Через некоторое время суслик выбегал из своей норки на резкий звук стрельбы, оглядывался, прислушивался и сидел какое-то время. Потом спускался обратно в норку, в этот момент мы, заприметив ее, начинали обследовать его область обитания и обнаруживали, что у суслика из его норки имеется два выхода на расстоянии три-пять метров друг от друга. Чтобы выманить его оттуда, нужно было заливать в его норку воду, тогда суслик пользовался вторым выходом, а вот там уже поджидал его один из нас. Так мы наловили большое количество, приятно уставшие возвращались довольные домой, по дороге отец заехал к своим знакомым корейцам купил арбуз и дыню, предвкушая какие мы молодцы, подъехали к дому. Я, выскочила из машины и поторопилась обрадовать мать, что мы возвратились с охоты и привезли ей большой трофей. Меня встретила холодная и недовольная мама, толи на то, что мы рано или поздно вернулись, толи на трофей. В общем, она вышла к машине, увидев сусликов, в ультимативной форме заявила:

– Я не буду этим заниматься. Кто это все добывал, тот пусть и разделывает.

Отцу пришлось от всего этого избавиться, вечер был испорчен, за столом ужинали молча. Отец вернулся домой пьяный, когда мы уже спали. После охоты в отношениях родителей наметилась холодность, отец чаще отсутствовал дома, мать была раздражительна и почти всегда молчала. Я была предоставлена сама себе, одиночество меня давило, мой иммунитет снизился на почве «семейных обстоятельств», Я заболела ларингитом, у меня пропал голос. В детский садик Я не ходила и дома находилась до обеда одна под присмотром соседки, потом приходил брат, а уже вечером мать и ближе к ночи отец. Мать в этот период не могла взять больничный по причине отчетно-перевыборного собрания Коммунистической партии. Она позвонила отцу и сказала, что мне совсем плохо, очень высокая температура, увеличились лимфоузлы, и дышать мне было трудно. Отец бросил работу и пришел домой рано, сразу после обеда. Принялся меня лечить по своему методу, так как он тоже страдал этой болезнью. Уложил меня в постель, дал таблетки жаропонижающие и поил чаем с малиной. Сильно пропотев, он менял мне одежду, мерил температуру, пока она не спала до нормы. Дальше разогрел молоко, добавил туда сливочного масла, соды пищевой и чуть-чуть остудив, добавил мед, дал мне пить. Мне стало легче, горло отпустило и перестало душить. Он просил меня, чтобы Я передала этот рецепт матери, рекомендовал делать это не менее 5 раз в сутки. Я почувствовала, что у них натянутые отношения. В этот день мать пришла поздно вечером, то есть неприлично поздно и навеселе. Отцу это явно не понравилось, она, раздевшись, легла на софе перед телевизором. Я подошла и стала делиться с ней, как он меня сегодня лечил, что мне значительно лучше, поделилась с ней «волшебным» рецептом отца. Она отреагировала резко, сказала:

– Пусть отец тебя и лечит, иди, передай ему, чтобы он тебе очередную порцию молока делал, и спать укладывал.

Мне ничего не оставалось, как передать это все ему. Мгновением вспыхнувшей спички в доме разгорелся скандал, который сопровождался взаимными оскорблениями отца и матери. Мать не уступала отцу, кто-то или что-то добавило ей уверенности в ее независимости от мужа. Позже это выяснилось, она получила должность Председателя Профсоюзной организации и соответственно увеличение должностного оклада. Отец пришел в ярость и ударил ее по лицу, от удара мать упала и ударилась об батарею. Я увидела лужу крови под ее головой, подбежав к ней, Я стала трясти, но она была без сознания. В этот момент у меня началась истерика, Я побежала к телефону и попыталась набрать номер «02» вызвать милицию, на что отец меня ударил трубкой и сказал спрятаться. Спряталась Я под кровать и провела там долгое время.

Следующая яркая вспышка в моей памяти из моего раннего детства был переезд. Холодным декабрем одна тысяча девятьсот семьдесят девятого года. Моя мать, брат и Я ехали поездом в вагоне общего пользования, мне было холодно и страшно, в вагоне не топили, людей было очень много и их социальное положение было сомнительно, они имели злые лица и выражались недоброжелательно. Много было старух, они призывали к совести моего брата, чтобы он уступил им место. Мать «пожалела» брата и уступила двум настойчивым старухам, а мы с братом стояли в проходе вагона рядом с сидящей матерью. Кто-то из пассажиров предлагал нам свои коленки, но Я очень брезговала и остерегалась их, по очереди мать брала нас к себе на колени. Очередной раз, оказавшись на руках, Я задала матери вопрос:

– Зачем ты уступила место двум старухам? – спросила Я.

– Я купила один взрослый билет, а на детей в вагон такой комфортности билеты не продают, – ответила она.

– Мам, а почему? —

– Не положено детям ездить в таких вагонах.-

В канун Нового года нам дали квартиру. Квартира, которую наша семья получила, находилась в девятиэтажном доме, который только был сдан. Запах нового витал в воздухе, мы готовились встречать Новый год. Посередине зала стоял стол, Я помогала матери сервировать его, доставала из коробки тарелки, приборы натирала полотенцем и расставляла по столу. У меня все получалось очень шустро, как будто все горело в руках, мне было так радостно. В комнату зашла мать, и мне хотелось, чтобы она отметила мои старания, но она молчала. Тогда Я намеренно спросила ее,

– Нравиться тебе как я сделала? -, и сразу получила ответ.

– Ты сделала все неверно. Отойди от посуды, это стекло, ты можешь его разбить.-

Мне стало обидно, Я росла и была уже более настойчивой, приставала к матери, иногда требовала внимания, чаще ослушивалась ее. Так произошло и в это раз. Я самостоятельно стала украшать стол, все переделала по-своему, внезапно вошла мать и закричала, от неожиданного крика Я выронила фужер под шампанское, который в тот момент натирала. Мгновенно она мне влепила подзатыльник и поставила в угол. Вскоре пришел отец и принес елку, Я с радостью выбежала его встречать. Мать накричала и приказала вернуться в угол. Отец стал уточнять причину наказания, она ответила ему:

– Твоя дочь лезла не в свое дело, ослушилась меня, разбила хрустальный фужер, который стоит много денег. Именно за это я ее наказала.-

Он выслушал ее и разрешил мне выйти из угла. Тут же обнял меня, позвал брата, и мы стали украшать елку. К нам на праздник пришли знакомые родителей, атмосфера разрядилась, он получился веселым. Детство мое заканчивалось, в Новом году по планам моей матери Я должна пойти в школу. Мне было на тот момент шесть полных лет, но мать считала, что Я большая для своего возраста и в детском саду казалась переростком в сравнении с другими детьми.

До школы оставалось более полугода, Я осваивалась на новом месте жительстве самостоятельно. Мать со мной на улицу не выходила, редко даже в магазин брала, а когда брала, Я всегда что-нибудь просила, а ей это жутко не нравилось. Как- то раз она взяла меня с собой в новый, который только что построили и открыли, магазин «Универсам»4, обслуживание покупателей было по принципу самообслуживания – это был прорыв в Советской торговле. Магазин был настолько большой, по меркам моего детского восприятия, там была кулинария, от которой так вкусно пахло ванильными булочками и свежими беляшами, кафетерий, от которого так вкусно пахло кофе, там продавали мороженное и молочные коктейли с разными начинками. В магазине были бассейны с живыми рыбами, открытые холодильники для хранения мясных изделий. Мне хотелось всем этим наполнить нашу торговую тележку, но мать меня ограничивала. Вот мы приблизились к холодильнику с мясными изделиями, Я взяла расфасованный кусочек ветчинно-рубленной колбасы и положила в телегу, мать молча переложила его обратно. Я начала плакать и просить ее купить, она мне отвечала:

– Это очень дорого5.– Я не успокаивалась, она дала мне подзатыльник.

– Ты, что не понимаешь, что в эту колбасу суют все подряд, одну обрезь некачественную. Тьфу, есть нельзя, – продолжила она. Прислушавшись к ее доводам, Я попросила:

– Купи мне каталку ливерной колбасы, – на это Я получила ее согласие. Мать купила еще что-то, и мы вышли из магазина. Я стала просить ее зайти в кулинарию, под воздействием запахов и аппетитного вида изделий у меня появилось чувство голода, мне очень хотелось что-нибудь скушать. Я попросила мать:

– Купить мне что-нибудь, – сказала Я и растерялась от изобилия. Мне и этого, и этого хотелось, в общем, Я стала метаться от одного к другому, это сильно раздражало ее. Она встала в очередь и купила по своему вкусу, пирожки с картошкой. Мне было обидно, Я была неудовлетворённая походом в магазин, всю дорогу шла молча и всхлипывала. Одна радость это улица, сбежать на нее и погрузиться в поток ребячьих забав.

На улицу меня мать отпускала с условием находиться всегда в поле ее зрения из оконного проема квартиры. Наш и соседний дом были началом нового микрорайона, за домом была лесная посадка для удержания снега, далее простирались совхозные поля, на которых выращивали овощи для городского снабжения. Перед домом развернулось строительство детского сада, закладывали фундамент девятиэтажного дома. Выходя на улицу особо разгуляться, было негде, кругом стройка, основная площадка для игры были строительные железобетонные плиты. Именно в этом месте дети собирались, мальчишки прыгали с плиты на плиту, девочки тоже не отставали, но чаще прыгали на скакалках6 или рисовали мелом классики7 и играли в них. Мальчишки в плитах построили шалаш и пригласили девочек к себе, мне захотелось принести что-то из дома толи бутерброды, толи коврик, другими словами помочь создать уют в шалаше. Девчонки меня поддержали, и мы побежали домой. Прибежав домой, Я услышала на улице душераздирающий ребячий крик, выбежав на улицу, Я узнала, что на одного из мальчиков съехала плита и зажала ногу. Это было ужасно, хотелось помочь ему, Я даже организовывала ребят, чтобы поднять плиту, но это была глупость, от боли он потерял сознание. Дальше был длительный процесс, поднимали краном плиты, извлекали его оттуда, врачи скорой реанимационной помощи госпитализировали его. Все это происходило на моих глазах, мать осталась безучастна и не вышла даже на улицу. Случай с этим мальчиком сильно сплотил ребят нашего двора. Мы почти все были ровесники, 1 сентября также как и Я должны пойти в новую школу.

В канун 1 сентября мать взяла меня за покупками, нужно было купить портфель, канцелярские мелочи, тетради, альбом, а также букет учителю. Мы пришли в магазин «Детский мир», конечно выбор в то время был не богатым, можно сказать его вообще не было, а точнее их было всего три, один для девочек и два для мальчиков. Мне не понравился не один, мать стала восхищаться дизайном, удобством модели и прочностью ранца для первоклассника, пригласила «тетеньку – продавца» для большей убедительности. Я долго смотрела на мать и на «тетеньку – продавца» и твердила, что не хочу ходить в школу с таким ранцем. В тот момент Я произнесла вслух фразу «мастеру, который создавал такой дизайн, в особенности рисунок и цвет, нужно отрубить руки», после чего мне мать навесила несколько подзатыльников, у меня из глаз брызнули слезы и в магазине раздался сильный рев. На него сбежался весь магазин, выяснив суть заварушки, меня принялись успокаивать. Меня интересовал совсем другой портфель, который был на порядок дороже этих, но меня уговаривали отказаться от моего выбора. Аргументы были глупыми, лживыми и настойчивыми. Именно в тот момент Я интуитивно, где-то глубоко внутри, почувствовала лживых и скользких людей в лице «тетенек-продавцов». Ужасные «тетеньки – продавщицы» напирали, Я сдалась, выбрала один из трех предложенных моделей. Ранец был бежевого цвета, на верхней части в коричневом колорите был нарисован глобус, тетради, карандаши, циркуль и линейка. Мой выбор как оказалось, не совпал с выбором матери, она сказала:

– Он очень маркий, – и купила мне коричневый с тем же рисунком.

Потом меня уже ничего не интересовало, она купила все сама по своему выбору. Выйдя из магазина всю дорогу, мать меня пилила:

– Ты невыносимый ребенок, опозорила меня, больше тебя никогда и никуда не возьму с собой. Все твой папаша, разбаловал тебя, а сам с тобой не занимается. А мне мучайся с тобой, – сказала мать.

В какой-то момент она вспомнила, что нужно купить букетик учителю, и мы направились на рынок возле магазина, где бабушки продавали цветы из своих садов. Выбор был не богат, предложение было ограничено, если не купить сегодня, то можно остаться без букетика для учителя. Ассортимент состоял из гвоздик8, ромашек, гладиолусов, астр. Я попросила купить мне гладиолусов, но мать восхищенная изобилием расцветки и стоимостью астр, купила именно их. Так закончилась подготовка к школе, осталось отпарить форму, белый фартук и белые банты. Непривычно рано утром меня подняли, Я умылась, и мать сразу начала сплетать мои длинные волосы в косу. Затягивала волосы так, что как будто скальп с головы снимался, на жалобу, что мне больно она отвечала:

– Терпи, весь день будешь ходить, головка будет аккуратной.– Позже отец каждое утро, когда меня заплетала мать, рассказывал один и тот же анекдот:

– Доктор, почему наша дочка все время улыбается? – а вы косички пробовали послабее затягивать? – Так он высмеивал материнские пороки.

Собрав меня, мать мне вручила букетик астр и отправила в школу на линейку, посвященную 1 сентября. Я, и девчонки с моего двора встретились у подъезда и отправились пешком в школу, которая находилась в двух с половиной километрах от дома.

Дорога от дома до школы лежала через лесопосадочные зоны, пустыри и строящиеся объекты больничного комплекса. Ходила в школу Я разными дорогами, в осенний дождливый период по трубам теплотрассы, таким образом, Я избегала грязи. Ходила через лесопосадочную зону, но там ходить было жутковато. Ходили байки, что в период празднования Песах9, евреи приносили детей православных христиан в жертву, испускали им кровь, одну из жертв в наших лесопосадках находили. В один из дней школьного сезона, мне кажется, что это было ранней осенью, Я проспала в школу и вышла позже. Мои подружки уже сидели за партами, когда Я только вышла из дома. Путь мой проходил между лесопосадкой и строящимся перинатальным центром. Навстречу мне шел мужчина, издалека мужчина был вполне нормальный и не вызвал у меня страха. Продолжив свой путь, в какой-то момент Я обратила внимание, что он резко остановился и как бы принял влево по ходу моего движения. Я обернулась ни спереди, ни сзади никого, тут Я резко, что было сил, побежала вперед, пробегая мимо него, он толкнул меня в сторону, отскочив, в этот момент Я увидела, что он демонстрировал свои половые органы. Задержал меня, душа моя ушла в пятки10, Я резко рванулась от него и побежала дальше. Забежав в школу, меня сразу направили в медицинский пункт, цвет кожи моего лица был бледно-зеленого цвета, меня сильно тошнило. В школу вызвали мать, в присутствии матери со мной беседовали педагоги, Я все в подробностях рассказала. С матерью провели профилактическую беседу, так как участились случаи появления вблизи школы множество эксбиционистов и посоветовали ей сопровождать меня в школу. В этот день меня отпустили домой, Я и мать отправились по пути моего следования. По дороге Я шла молча до того места, приблизившись к нему Я вновь пережила этот ужас и закричала. Мать оглянулась на меня и сказала:

– Что ты кричишь, как сумасшедшая? —

– Мне страшно, Я боюсь ходить в школу одна, – ответила Я.

– Будешь ходить куда деваться, как быть, я ведь работаю! Может, своего сыночка попрошу, пусть провожает тебя, пока ты не забудешь. Другого предложить не могу, – ответила она мне.

Брат каждое утро с насмешкой спрашивал меня:

– Что опять тебя до парты провожать, ты что трусиха? – Мне хотелось избавиться от насмешек и своего страха, который возникал у меня перед походом в школу и возвращении обратно. Я на каком-то этапе отказалась от услуг брата и научилась вставать без будильника, страх проспать и отправиться в школу не с толпой знакомых ребят сопровождал меня долго, пока мы не сменили место жительство.

Мои родители дружили с одной семьей, они были ровесники, часто встречались за праздничным столом. Подружка моей матери, звала она ее Светка, работала врачом, как раз в том больничном комплексе, который находился около нашего дома. Она была открытая, доброжелательная, когда они приходили к нам в гости, она всегда со мной разговаривала, разговор со мной ставила на равных. Мать всегда перед ней меня ругала, а она вставала на мою сторону, защищала меня. Когда Светка ругала свою дочь, мать всегда вставала на сторону ее дочери, защищала ее. Мне казалось, что она ближе мне, чем моя мать, и Я считала ее своей подружкой. Она баловала меня, дарила мне бижутерию, дамские сумочки, духи, декоративную косметику, мать жутко ругалась, она совсем не пользовалась парфюмерией и косметикой. Когда мне становилось одиноко дома, Я могла ей позвонить на работу, поболтать и даже прийти. Она всегда приглашала меня к себе на работу, а Я часто проводила там время. Меня также как и ее знали все работники больничного комплекса, она была очень авторитетная тетка.

В один из дней, после школы, мне было одиноко дома, Я позвонила Светке, пожаловалась на одиночество и она меня пригласила к себе пить чай с тортом. Тут мне захотелось нарядиться. Я надела платье голубого цвета, длина его достигала моих пяток, надела туфли на каблуке высотой пять сантиметров, которые были на пару размеров больше чем мой размер. Взяла большую, для моего возраста, дамскую сумку, которую мне подарила она же, накрасила яркой помадой губы и сказала брату:

– Я иду к подружке в больницу на чай.-

Он меня увидел и стал надо мной смеяться:

– Ты что дура, собралась так идти? – спросил он.

– Да, – утвердительно ответила Я.

Он стал звонить матери на работу и описывать мой нелепый вид, постоянно унижая меня словами. Мать потребовала меня к разговору, тоже очень сильно унижала меня словами о моей глупости, запрещала мне выходить из дому, чтобы избежать ее позора. Меня душила обида от этих слов, Я ослушалась и наперекор им пошла. Все, кто меня встречали в поликлинике, мне казалось, смотрели на меня с точки зрения одобрения, Я шла, и гордилась собой. Моя подружка, Светка, встретила меня, одобрительно улыбаясь, обняла меня за плечи, и сказала:

– Пошли пить чай.-

История эта закончилась вечером, Я в этот вечер в своей семье играла роль посмешища, отец и брат ерничали, а мать ругала меня и сетовала на то, что Я опозорила ее своим видом перед людьми. Я не соглашалась с ней и высказывала свою позицию, за это получила в очередной раз подзатыльник и угол в качестве воспитания.

Пришла зима, деревья все в снегу, а снег все идет и идет, хотелось на улицу. Был воскресный выходной день, Я попросила родителей отпустить меня и на радости получила положительный ответ. Выбежав на улицу, Я увидела девчонок, которые катались на фигурных коньках. Ровной ледяной поверхности для катания не было, они катались по накатанной машинами дороге, а Я бегала за ними как собачонка, радуясь. Когда вернулась домой, Я стала просить отца купить мне коньки, и он мне пообещал. Тут в наш разговор встряла мать:

– Зачем покупать у нас есть коньки, я думаю, они подойдут ей, – сказала она.

Я была на седьмом небе от счастья, предчувствовала, как завтра Я выйду уже на коньках. Я стала теребить отца, чтобы он сегодня нашел их. Стали искать все вместе в верхнем полуэтаже встроенного шкафа, он нашел их.

Это были старые коньки моей матери, конечно, они сильно отличались, от тех которые были у девочек. Мать сказала:

– Пусть на этих научиться кататься, а потом купим.-

Следующий день у меня ладился, все горело в руках, Я быстро выучила уроки, и мать мне разрешила пойти на улицу, конечно же, кататься на коньках. Она сказала мне:

– Одень вовнутрь шерстяные носки, —

Я попробовала на носки, но коньки мне не налезли. Меня это сильно огорчило, и Я стала пробовать на простой носок, кататься хотелось очень, а точнее учиться кататься. Когда с помощью матери и брата Я надела коньки, мать сказала:

– Полезно носить тесную обувь, чтобы ножка не росла. А то будет как у папы твоего, сорок пятого размера!? Кому ты будешь нужна с такими ластами? —

Брат со знанием дела затянул шнуровку очень сильно и сказал, что так надо, чтобы нога зафиксирована была. На коньках Я прокаталась часа два, пришла домой довольная, кое-как с меня сняли коньки и тут началось… От боли Я каталась по полу, ноги кололи очень сильно, их просто выкручивало, так продолжалось около часа. Мать мне сказала:

– Это всегда так после коньков. Ничего страшного, терпи.-

Кататься хотелось очень, но чувство боли всегда присутствовало у меня в памяти. Я ходила и боролась внутри с желанием кататься и чувством боли. Перебороло желание кататься, каждый раз вылазка на коньках сопровождалась болью в ногах после нее.

Наступила весна, подходил к концу второй год моей учебы. В честь Дня рождения В. И. Ленина11 лучших учеников принимали в организацию самых юных ленинцев. Их звали октябрята, отличительной особенностью был значок – красная звездочка с портретом Володи Ульянова. Почетно носили его с левой стороны у сердца, звание октябрёнка было также почетно. Они должны были выполнять заветы Ильича: прилежно учиться, любить труд, помогать старшим, быть честными, смелыми, ловкими, умелыми, веселыми и дружными. Я следовала этим принципам, меня и еще девять ребят из класса приняли в октябрята. Этот день был для меня торжественным, на линейки школы Я давала клятву и гордилась, что Я не просто ученик, что Я октябрёнок и отвечаю не только за себя, но и за товарищей по звездочке. Старшеклассник, с левой стороны над сердцем, прикрепил мне значок. Мне казалось, что звездочка горела лучами солнца, и они били мне в лицо. Возвращаясь со школы без верхней одежды, мне хотелось, чтобы все видели, что Я октябрёнок. Дома Я застала брата, счастливая стала хвалиться, что меня приняли в октябрята, и показала ему свой значок. Брат попросил у меня его посмотреть поближе, Я отколола его от фартука и передала ему. Он взял его и сказал:

– Ты не достойна, его носить, я тебе его не отдам. Какой же ты октябрёнок, если так спокойно отдаешь свой значок? —

Я расплакалась и просила отдать мне значок, меня душила досада, стыд, вина то, что Я не смогла уберечь свой значок. Позвонила матери, чтобы она помогла мне, заставила брата вернуть мне значок. Скорее Я хотела, чтобы она меня похвалила и признала, но в ответ Я услышала:

– Пусть он оставит его себе, Я приду и новый тебе принесу, – ответила она.

– Где же ты возьмешь? – спросила Я.

– Глупая, он продается в каждом ларьке Союзпечати, – сказала она.

Но мне не нужен был новый, мне нужен был тот самый, от которого Я испытывала радость. Весь день меня душила тоска. Вечером пришли родители, Я без особого энтузиазма приняла значок, который мать мне действительно купила, а тот самый брат мне так и не вернул. Тогда мне показалось, что в то, что Я верила, оказалось увлекательной детской игрой, которую придумали взрослые.

Пришло долгожданное лето, даже не просто тепло, а свобода от школьных занятий. Школа не приносила радости учения, в школу Я ходила отдать долг и, как правило, должна была дать результат – это отметки и похвалу от учителей для родителей. Я старалась. Школу Я закончила с одной четверкой, остальные все пятерки. В первый месяц летних каникул моя мать приняла решения организовать мой отдых в летнем загородном пионерском лагере «Ромашка». Я впервые поехала в лагерь и согласилась только под впечатлениями других ребят, которые уже там побывали. И вот эти впечатления стали рушиться, начиная с забора лагеря. В пионерском лагере нас распределили по отрядам, в отряде были девочки и мальчики. Жили мы в щитовом домике, который был поделен на две комнаты (спальни) для девочек и мальчиков. Комнаты выходили на веранду, где расположились столы и лавки для творчества, изготовлены они были из деревянного материала. Спальня рассчитана на десять кроватей, у каждого, а значит и у меня была железная кровать с панцирной сеткой и тумбочка для личных вещей на двоих. Личные вещи хранились в чемодане под кроватью. Кровать вожатой была за шторкой в виде ширмы, девушка первого курса педагогического института, из рядов комсомольской организации. В комнате было сыро, холодно и не уютно. Туалет деревянный с дыркой, на улице, умывальники на улице, вода холодная. В туалет ночью захочешь страх идти, так и терпишь до утра. Случай был, не дотерпела и в кровать, чтобы не подвергнуть себя насмешкам среди ребят и в особенности высмеиванию вожатых, пришлось скрывать, перевернуть матрац и спать на высохшей естественным образом простыне. А еще по ночам ребята развлекались, мазали спящих детей зубной пастой. Особенностью было брать в лагерь самую «ядовитую»12 пасту «Поморин», она настолько проникала в кожу, что даже короткое нахождение на ней и после смывания водой долго щипала и придавала коже холод. День начинался с подъема, умывание, утренняя гимнастика, линейка (построение), завтрак, потом час уборки территории, дальше различные мероприятия в отряде, типа рисования, лепки из пластилина, обед, сонный час, полдник, свободное время занятие с мячом или скакалкой, ужин, вечерний сеанс советского фильма, вечерняя линейка и отбой. Мне все это не нравилось, Я каждый день считала деньки, когда приедет мать. Прошла неделя и в родительский день – воскресенье приехала моя мама. Когда мне дежурные лагеря передали, что ко мне приехала мать, Я бежала к воротам спотыкаясь, Я падала, вставала и опять бежала в надежде, что Я сейчас скажу маме «забери меня», и она заберет меня под свое крылышко. Но так не произошло, мать выслушала меня и сказала:

– Побудь еще, привыкнешь.-

Мое пребывание в лагере сводилось к реальному ограничению свободы, действия по распорядку дня и никакой личной инициативы. На неделе к моей подружке приехал отец, наши отцы были знакомы. На встречу она взяла меня с собой, он задал мне вопрос:

– Нравится тебе здесь? – спросил он, Я не смогла вымолвить не слова, из моих глаз градом полились слезы, от обиды, что мне плохо здесь, а меня не забирают домой. Я убежала. На следующий день на служебной машине приехал отец, забрал меня из лагеря совсем и сказал:

– Больше в это заточение ты никогда не поедешь. Это все мать твоя, чтобы сэкономить на тебе.-

Второй месяц моих летних каникул проходил дома во дворе, с ребятами, проводившими каникулы дома, Я всегда находила с кем играть. В середине месяца к нам приехала погостить моя бабушка по матери. И мать, чтобы натаскать трофеи своей матери, часто баловала нас, не отходила от плиты. Чтобы выгулять свою мать она брала ее на рынок за продуктами, который находился в центре города. Как-то раз мать, бабушка и Я поехали на общественном транспорте за продуктами. В троллейбусе Я стояла и держалась за поручень, рядом со мной стоял мужчина, который по внутреннему ощущению был болен. Стоять с ним рядом, а в особенности держаться с ним за один поручень, мне было неприятно. Я сказала матери:

– Я отойду в другое место. Дядя, который стоит со мной рядом, чем-то болен. Я боюсь заразиться.-

– Не придумывай, стой рядом. Никуда не отходи, – приказным тоном ответила она.

На рынке мне всегда хотелось что-нибудь скушать, Я стала просить мать, купить мне беляш. Мою просьбу она удовлетворила. Я ела его с огромным удовольствием прямо на улице, правда немытыми руками. Вскоре самочувствие мое стало резко ухудшаться и вечером меня стало тошнить, внутри что-то давило, выкручивало кости, болело горло, кожа моя приобретала нездоровый оттенок. Меня уложили в постель, Я лежала и с каждым днем реже вставала, температура была высокая, был жар. Мать лечила меня от простуды, заставляла часто кушать, считала, что больного можно вылечить питанием, а на самом деле кормила болезнь. После приема пищи мне становилось хуже.

Самочувствие ухудшалось, так прошло несколько дней, врача не вызывали. Мать была уверена, что Я просто простыла. В день, когда меня госпитализировали на обед, мать приготовила жареную картошку со шкварками13, запах рассеивался по всей квартире, мне от него стало совсем плохо. Она стала настаивать на том, чтобы Я поела и пригласила всех к столу. Я встать не смогла, она попыталась посадить меня, но сидеть Я тоже не смогла из-за боли в правом подреберье. Тогда мать принесла мне тарелку с картошкой и стакан молока в постель и сказала все съесть. После небольшого количества съеденного у меня случился приступ, носом пошла кровь. Она сильно испугалась и вызвала скорую помощь. Врач скорой медицинской помощи диагностировал у меня острую фазу, гепатита А. Положили меня одну в Детскую инфекционную больницу в одиночный бокс, мое лечение продлилось более девяноста дней. Первый этаж моей палаты позволял мне быть ближе через окно к тем, кто меня посещал. Ко мне приходили родители, Я постоянно плакала, это были слезы от одиночества.

Прошло больше половина учебной четверти третьего учебного года, это был последний год младшей школы. Многие учебные темы Я пропустила, трудно было их наверстать. Позже эти упущения сказались на моей успеваемости, оценки ухудшились. Чаще стала стопорить по математике, особенно это сказывалось при выполнении домашней работы. Я оставалась одна на один с заданием, чаще звала на помощь мать. Она объясняла не умело и ее толкование до меня не доходило. Она опять объясняла и после второго или третьего раза это заканчивалось криком и подзатыльником. Когда отец приходил с работы, мать ему жаловалась:

– Какая у тебя бестолковая дочь!? – Он, улыбаясь, подходил ко мне со словами:

– Да ты моя умница! – говорил он, беря меня за плечи.

Потом сам решал за меня домашнее задание, а Я, успокоившись, игралась в куклы. Этот порядок считался установившимся в наших отношениях с отцом. Третий класс Я закончила хуже, троек не было, пятерки были, но уже только по рисованию, пению, труду и физкультуре.

Мои родители проводили свой отпуск на курортах Советского Союза, отдыхали они в основном поодиночке. Реже, когда отцу давали путевку в ведомственный санаторий, тогда они ездили вместе. В один из таких отпусков мать решила взять меня и брата с собой. Она запланировала посещение родственников, которые проживали в Тульской области. Все было по пути, так как ведомственный санаторий находился в Московской области. Добрались мы до него вечером, после проверки администратором санаторных путевок, моим родителям было объявлено, что детям в здании и на территории санатория находится запрещено. Мы вышли из помещения и с вещами расположились в лесной зоне санатория на лавочке. Между отцом и матерью завязалась перепалка:

– Я же тебя предупреждал? В путевке же четко написано, что с детьми нельзя, – начал отец диалог.

– Реши вопрос. Куда детей своих девать будешь? Ночь на дворе, – отвечала мать, не желая признавать свою ошибку и только требовала. Отец ушел, через некоторое время он вернулся и сказал:

– Разрешили переночевать, но чтобы даже писку детского неслышно было. Люди приехали сюда отдыхать, – произнес отец, обращаясь, прежде всего к нам.

– Они, что сильно перетрудились? Видите ли, дети им мешают!? – не соглашалась мать с доводами отца.

– Это такой профиль ведомственного санатория. И вообще в нашем ведомстве установлен порядок, отдых должен быть для детей отдельным. У детей и взрослых различный подход к отдыху и смешивание его не дает должного результата, – объяснял он матери.

– А я так считаю, что дети должны быть на отдыхе рядом с родителями и все тут, – не уступала она отцу и давила его своими доводами.

– Ты дорогая можешь считать все, что угодно, но за тебя уже все решили. В настоящий момент нам нужно решить, как устроить детей. Я отвезу их завтра к своей маме, пока мы будем отдыхать здесь с тобой, они погостят у нее. Она будет счастлива, – предложил ей отец.

– Нет, я завтра пойду в ближайшую деревню и устрою их на квартиру. А что? Утром их будем забирать, погуляем по лесу, они покупаются в речке и обратно в деревню, – категорично говорила мать.

– Интересно, на какой речке ты собралась их купать? Выход к реке только с территории санатория, кругом охрана. Купать их у тебя получится только в кустах, к тому же выпачкаются они все там в иле. А кормить их как ты будешь? – с юморком говорит отец.

– Буду с завтрака, с обеда и ужина собирать еду тихонько, а там, на плите разогрею, да покормлю. К тому же там, в деревне молоко купить можно, дочь твоя молочко любит, – говорила она.

– Ты отдыхать приехала? Или сама себе проблемы ищешь и героически планируешь их преодолеть? Измучаешь себя и детей. Отпуск будет испорчен, а впрочем, делай, как знаешь, – от резюмировал отец.

Мать устроила нас на квартиру к старой москвичке, которая в летний период проживала на даче. Дача была в купеческом стиле из древесной доски, она ее не отапливала, из-за этого в помещении пахло сыростью. Комнаты были маленькими и смежными, планировка похожа была на лабиринт одна из другой. Удобства в доме отсутствовали, вода была только холодная. Наступил вечер, нам с братом постелили в разных комнатах. В качестве удобств хозяйка поставила ведро. В постель Я легла и сразу почувствовала влажность, которая исходила от матраса. Прогрев постель собственным теплом, заснула. Проснулась от того, что описалась. Спать на мокром было холодно. Открыв глаза Я не смогла различить вокруг ни одного предмета, настолько в доме было темно. На ощупь стала пробираться к постели брата. Когда подошла к кровати, то брата там не обнаружила. Тут же раздался сильный крик хозяйки, зажегся свет, Я увидела стоявшего с закрытыми глазами брата. Он от перевозбуждения ночью встал и в бессознательном состоянии бродил по дому, когда добрался до комнаты хозяйки, испугал ее своим появлением, пытался прилечь к ней. Наступило утро, пришла мать со своими сверточками, где был недоеденный завтрак моих родителей. Ее основным материнским инстинктом было накормить детей и она, не откладывая приступила к разогреву пищи. В дверях появилась квартирная хозяйка, с особым менталитетом москвички. Она безэмоционально пересказала ночную историю, потом в такой же манере отчитала мать:

– Вы не предупредили меня о том, что ваши дети больные: мальчик страдает лунатизмом14, а девочка больна энурезом15. Вам милочка детьми следует заняться, а не собой. Съезжайте с квартиры, такого терпеть я не буду, – сказала она. Нам с братом было стыдно за то, что мы подвели свою мать. За завтраком она отчитала нас и застыдила, сваливая вину на нас. Девать ей нас было некуда. Вскоре отец отвез меня с братом к бабушке, к своей матери, там было куда лучше.

Как-то незаметно пришла золотая осень, пора сбора урожая. Мать в один из вечеров пригласила меня на прогулку. Она предложила пойти вдоль совхозных полей, одновременно посмотреть какой урожай поспевает. Асфальтированная дорога вела нас между полями и уходила далеко в пригородные населенные пункты. Вокруг было много лесных посадок, озер, где горожане летом купались и загорали. Гулять было приятно, осенняя листва радовала глаз, можно было вдыхать воздух полной грудью, даже вблизи загазованного областного города. Так мы шли пока не поравнялись с полями, где по правую руку росла капуста, а по левую росла морковь. Мать устремилась в поле, и кричала мне оттуда:

– Иди сюда, – звала она. Я подошла к ней, она, мне говорила, показывая на кочан капусты:

– Смотри, созрела капуста, зря авоську16 не взяли!? Сейчас бы капусты набрали. —

– Нельзя же воровать? Это совхозное, увидят, в тюрьму посадят, – отвечала Я ей. Далеко показались люди, и мы быстро ушли с поля на дорогу.

– Много ты понимаешь. Не украдешь, не проживешь. Нужно быть проворнее в жизни, – учила меня мать, по дороге домой. Я с ее убеждениями была не согласна, но спорить не стала. Придя домой, она мне подготовила мешок из под картошки и сказала:

– Завтра днем сходи тихонечко на поля, срежь штук пять кочанов капусты и моркови надергай. Одной, наверное, будет страшновато? Предложи подружкам, может они вместе с тобой сходят, заодно прогуляются? Отцу только ничего не говори, он заругает. Возвращаясь из школы, Я обмолвилась подружкам о том, что собираюсь на поля за капустой и морковкой. Мать, Я не выдала, преподнесла это как собственную инициативу. Девчонки мигом согласились, мы договорились встретиться через час у подъезда. Посовещавшись, решили, что будет безопаснее, если выйти на поля через лесополосу. Вышли через лесополосу на поле, оно было вспахано, с весны оставлено не засаженным. Нам нужно было его пересечь, затем еще одну лесополосу, а уже потом мы попали на поле, где росла капуста. Принялись рубить кочаны, у девчонок получалось плохо, мать мне для этого с собой такой тесак17 приготовила, один раз рубанешь и кочан покатился. Благодаря ему, Я быстро справилась с поставленной задачей, нарубила пять кочанов и уже хотела помогать подружкам. Обернувшись назад, Я увидела вдалеке, как в нашу сторону бежали трое взрослых мужчины. Слышно было плохо, но они что-то кричали. Я испытала сильный страх, дрожь пробежала по всему телу, взвалив мешок на спину, стремительно все побежали обратно. Бежать по пашне было неудобно. В двух шагах от первой по курсу лесополосы, Я ясно услышала крики бежавших за нами мужиков, они кричали, «стоять, стрелять будем». Через минуту раздались выстрелы, это заставило бежать меня еще быстрее. Мигом проскочили лесополосу, выскочили на вспаханное поле, оно показалось совсем узким, незаметно его проскочили, далее еще одна лесополоса, мысленно мне казалось, что погоня наступала мне на пятки, и этот страх позволял мне находить силы. Остановилась Я только тогда, когда закрыла дверь квартиры за собой. Меня сильно трясло и знобило, это была моя реакция на испуг, который не прошел даже до вечера. Родители пришли с работы вместе, застали меня закутанной в плед и уткнувшейся в подушку. Мать спросила:

– Что с тобой? – От испуга Я забыла, что не должна была говорить в присутствии отца, но начала рассказывать все по порядку, что произошло. Услышанное, приподняло у отца прическу. Он вспылил на меня:

– Кто тебя надоумил этим заняться? —

– Мать послала, разве Я могла сама додуматься до этого, – ответила ему Я.

– Что ты делаешь? Ребенка приучаешь воровать? У тебя, что денег нет? Капусты купить? Восемь копеек килограмм. Подвергаешь жизнь ребенка такой опасности, ее же могли ранить или вовсе убить, – выругался на мать отец. Мать в свое оправдание сказала:

– Но ведь ничего не произошло!? Есть, все за стол садятся. Пусть знает, как хлебушек достается, – ответила она.

– Ты, что учишь свою дочь хлебушек воровством зарабатывать? Или у тебя в голове все запуталось? Тебя как партия жить учит? Задумайся! – заставлял отец мать поразмыслить.

Мне было одиннадцать или двенадцать лет, во мне стала происходить какая-то новая химическая реакция, наверное, это способность половозрелого организма производить потомство18. Моя жизнь приняла безумный поворот, Я влюбилась в своего одноклассника. При этом за мной неумело ухаживали еще три мальчика, один из которых был на три года старше меня и учился в нашем классе. Я должна была кому-то это рассказывать, поэтому завела дневник девочки-подростка. В этот дневник Я заносила всё, что со мной происходило, отражала в нём важные события, встречи. Дневник стал для меня, своего рода книгой доверия, Я рассказывала о своих переживаниях, делилась самым сокровенным. Он обладал способностью меня выслушать, никогда не критиковал, не порицал, не давал наставления. Эта территория, куда не было доступа моим родителям и брату. Влюбившись, Я начала тянуться к поэзии. Пыталась сочинять стихи, собирала песни, в них Я отражала свои нежные чувства. Они были не складными, не совсем глубокими, но отражали всю историю моей влюблённости, переходящую в сексуальность. Развязкой обрушения моей духовности послужило родительское собрание в школе, сюжетом которого было обсуждение моего поведения, которое, на мой взгляд, было обычным. Каждый школьный урок начинался с того, что на перемене у меня пропадал портфель, потом половина урока классный руководитель вела расследование, куда он затерялся. Следующая половина урока один из мальчиков, который мне нравился, смотрел на меня, не отрывая взгляд. Все это раздражало учителя, и она пересадила меня на самую последнюю парту другого ряда. Я оказалась через проход с одноклассником, который учился в шестом классе уже третий год, перед уроком литературы у меня пропал том собрания сочинений Л. Н. Лескова, который Я читала в качестве внеклассного чтения. Связываться с ним Я не хотела и пожаловалась учителю, но этот конфликт не разрешился в этот день, был зафиксирован просто факт хищения. По этому поводу классный руководитель собрала родительское собрание и пригласила на это собрание этого мальчика с матерью. Я поделилась о случившемся с матерью и сказала, что родительское собрание состоится завтра. Когда мать уходила на родительское собрание она всегда вешала ремень на ручку входной двери, давая понять, что разговор после собрания будет серьезным. Я ждала её в неведении. Она пришла, по ее виду можно было определить, что ждать, на ней не было лица и понятно было, что она зла. Все собрались в зале на семейный совет и пригласили меня, пока Я шла, у меня все внутри тряслось, Я испытывала страх и сразу же вину за то, что не понимала, что совершила. Мать начала разговор с эмоций:

– Как мне было стыдно. Я все полтора часа полыхала, я была красная как «помидор», – ее монолог начался с обращения ко мне, изредка она обращалась к отцу с нареканием:

– Вот до чего довело твое воспитание «умницы»!? Людмила Николаевна19 все собрание посвятила нашей дочери. Она обеспокоена тем, что в классе внимание мальчиков сильно обращено на нашу дочь. Каждый день перед каждым уроком у нее пропадает портфель, а потом выясняется, что его прячут мальчики из ее класса. То у нее тетрадь пропадет, то пенал, а вчера пропала книга, один из томов полного собрания сочинений Л. Н. Лескова, дорогая вещь. Ты же знаешь? И ее до сих пор не нашли. Я предложила пригласить Славу Савельева20, чтобы спросить у него, где книга? А он на всю аудиторию говорит мне, «я люблю Вашу дочь, таким образом, я хотел привлечь ее внимание, простите меня, хотел, чтобы она ко мне домой пришла, предлогом была книга». Это просто, ужас? Потом еще несколько мам сказали, что их мальчики тоже испытывают к нашей дочери точно такие же чувства. Их это сильно беспокоит. Что – то надо делать с вашей девочкой? говорили они, – эмоционировала мать.

– Как тебе не стыдно? Как ты там себя ведешь в этой школе, что в тебя влюбляется каждый второй? – удивлялась она.

– Ну, что скажешь? – спросила меня мать. А сказать мне было нечего, Я не понимала, в чем виновата и сидела, опустив голову. Тут как раз «в кассу» мой братец говорит:

– Мам нужно еще ее дневник почитать, там много можно чего почерпнуть, – сказал он.

– Какой дневник? – от неожиданности закричала она и готова была бежать, искать его.

– Как какой? Она ведет дневник – подростка и все в нем подробно описывает, – ответил он ей. Я залилась слезами от предательства своего брата, внутри у меня возник страх, что сейчас силой меня заставят отдать дневник, узнают о его содержании, прочитают мои утаенные мысли. Я молчала и плакала, тогда брат сказал:

– Мама я знаю, где он лежит. Пойдем, покажу. —

Я мгновенно побежала, за мной братец и мать. Взяла дневник и пыталась разорвать его, но мать вероломной силой вырвала у меня его из рук и довольная проследовала с братом в зал. Я осталась в комнате, мне было слышно, как мать вслух читает мои записи. Я не знала куда деться, мне хотелось выпрыгнуть из окна. Когда содержание прочитанного достигло накала эмоций моей матери, она прибежала в комнату с ремнем, и в истерическом крике, стыдила и обзывала меня «шлюхой», избивая ремнем. Пришел отец, забрал ремень, вывел мать из комнаты, приказал мне из нее не выходить и учить уроки. Эта ситуация научила меня держать всегда свои мысли только в голове, никогда не доверять их другим, даже бумаге. Отец стал ко мне ближе. Однажды он пригласил меня на прогулку, мы долго гуляли, разговаривали. Разговор был взрослым, мне пришлось поделиться многим, но про сексуальность Я решилась промолчать, меня стыдили мысли и мучал страх за то, что во мне они родились и живут. Он понимал меня и не лез ко мне в душу, обходил острые углы нашего разговора, сказал мне:

– Спасибо тебе, что была со мной откровенна. Ты повзрослела. Хочу тебя предостеречь, мир жесток, не доверяй никому, даже себе. То, что у тебя внутри никогда никому не исповедуй. Попам не верь. Все создано для управления человека, в том числе и деньги. Тебе надо научиться управлять ими. Я решил давать тебе с каждой заработной платы двадцать пять рублей21, это будет твоим первым уроком.-

Он так и делал, в день получения заработной платы он мне давал деньги. Лагерь «мать-сын» об этом скоро узнали. У родителей возник конфликт, а брат завидовал мне. Отец не обращал ни на кого внимание и твердо сказал:

– Я решил, так будет.-

Я тратила деньги разумно, через какое-то время у меня скопилась кругленькая сумма около ста пятидесяти рублей. Мать знала, что у меня есть деньги, она их нашла, когда обследовала мои личные вещи. Ее основная цель была забрать у меня их и присвоить их себе под лозунгом «все в семью», а на самом деле занималась накопительством и жадничала копейку потратить. Она спросила меня:

– Займи мне денег, до заработной платы? Мне не хватает на продукты, чтобы кормить вас, – пыталась вызвать жалость у меня и желая того, чтобы Я сама отдала ей все деньги, но на жалость она меня пронять не могла.

– Сколько? – спросила Я.

– Давай все, сколько у тебя есть? – потребовала она.

– Я не могу тебе дать все, у отца скоро день рожденье и Я хочу купить ему одеколон «Консул» и хочу оставить деньги себе. Могу дать тебе сто рублей, если они тебя устроят? – ответила ей правду. – Меня любая сумма устроит. Твой отец мне не додаёт, а тебе деньги сует на всякие безделушки!? А тебе нет бы, быть хорошей дочерью и все денежки мне отдать, ты их прячешь и тратишь на себя. Тебе не стыдно? – спросила меня мать. Я посчитала нужным промолчать и не вестись на ее манипуляции. Наступил день выплаты заработной платы, мать делала вид, что ничего не должна и долг не отдавала. Прошло еще несколько дней, Я набралась смелости, подошла к ней и напомнила:

– Наступило время возвратить долг – спросила Я.

– Какие долги? Это мои деньги. Кормлю, одеваю, обуваю, а она деньги требует!?! Гавно мое, – ответила мне мать и ничего не вернула. Это была очередная доза потери доверия ее словам.

Жизненная ситуация в нашей семье сложилась, таким образом, что отца перевели работать в другой город, на выбор ему предложили несколько городов, но тоталитарным решением матери выбор пал на ее малую родину, там, где проживали ее сестры, многие родственники, похоронены мать и отец. Переезд для меня был трудным, забыть шесть лет школьной жизни, зарождение великого чувства любви Я быстро не могла. Прощание с классом было душераздирающим. Ко времени, когда мы уезжали на вокзал, к моему подъезду дома пришел почти весь класс ребят22 и несколько человек с параллельного класса. Все вместе мы шли до остановки транспорта. Отец, мать и Я зашли в последнюю дверь троллейбуса и он поехал. Ребята гурьбой вместе бежали за троллейбусом крича «приезжай к нам, мы будем ждать, и помнить тебя».

Город, в который Я переехала, был вторым по численности населения, городом области после областного. Он был промышленным городом, городом многих секторов экономики. Во время Великой отечественной войны в этот город были эвакуированы машиностроительные, механические, металлургические заводы, вместе с заводами в тыл переехали люди, которые умели работать на этих заводах. Во времена Царской России данный регион использовался для проживания ссыльных и заключенных, в нем располагалась пересыльная тюрьма. В настоящие дни в городе и недалеко от города располагаются исправительные колонии, колония поселения, следственные изоляторы. В результате смешения одних слоев населения с другими на них отложилась негативная реакция на бытовом уровне. Достаточно многочисленные слои населения были с «криминальным прошлым», наверное, это является причиной распространения среди большей части населения города «воровских понятий» и других криминальных традиций. В связи с этим город носил мрачный колорит. Коллектив новой школы в точности отражал колорит города. Период адаптации был сложным. Я выбрала позицию не слишком активного, но наблюдательного участника класса. Старалась не вызывать раздражение у своих одноклассников. Реагировала на придирки одноклассников не повышая голос, но когда ситуация выходила за рамки дозволенного со стороны мальчиков – одноклассников реагировала неожиданным образом с бурными эмоциями, даже могла учинить физическую расправу. Благодаря такому поведению, ни у кого не получилось сделать из меня предмет для манипуляций. Поддержку мамы и папы Я не получила, так как им было не до меня, наказывать своих обидчиков мне приходилось самой. Я быстро получила уважение среди одноклассников, меня приняли в мажористую часть женского коллектива класса, вторая часть босячкового23 типа была для меня чужда.

Моя успеваемость в первый год существенно снизилась. Мать совсем не оказывала мне помощи в подготовке уроков. Школьная программа в новой школе была другой, чем в предыдущей, в учебе адаптация мне давалась хуже. Однако преподавание английского языка в этой школе мне пошло на пользу. Я очень полюбила этот предмет, учитель английского языка была харизматичной личностью, очень много времени уделяла индивидуальному занятию. Во втором году учебы в новой школе мои успехи улучшились.

Я заканчивала восьмой класс, подходило время окончания школы и получения диплома о неполном среднем образовании. Предстояло сделать выбор, либо продолжать учебу в школе, либо получать специальное образование вне ее. Мне предстояло выбрать свой жизненный путь, а это значило определиться с будущей профессией. Моей мечтой было стать стюардессой международных рейсов. Я хотела в совершенстве изучать английский язык, а в будущем выучить еще французский и итальянский языки. Мне нравилось, как выглядит стюардесса, ее форменная одежда, статусный вид, который она достигала благодаря своим способностям, а также прекрасная возможность покинуть эту семью, в которой Я живу. Окунуться в жизнь, быт и традиции других стран мира.

В семье по этому поводу был созван семейный совет, на котором Я озвучила свою позицию. Я сказала:

– Я выбрала, где буду учиться, Куйбышевское летное училище. Мне нужно подтянуть английский язык, он является приоритетным при поступлении. С учителем английского языка Я предварительно переговорила. Она согласна, просила перезвонить кого-нибудь из родителей, получить положительный ответ. Вот ее номер телефона, – обращаясь к матери, ответила Я. Мой выбор был воспринят родителями в штыки24.

– Только через мой труп. От моей ноги ты никуда не поедешь. Здесь – то глаз да глаз, а уедешь сразу в подоле принесешь25. А потом, подготовка по английскому языку услуга платная, очень дорогая, у нас сейчас возможности нет, – ответила мне мать. Отец на мой выбор отреагировал по своему, с иронией, сказал:

– Умница, ты, что будешь рыготину за пьяными мужиками убирать? Хочешь, чтоб твоя профессия была проводница? Одно лишь отличие от проводницы вагона корнем борт, а работа одна – туалеты мыть. Иди лучше тестомесом, всегда сытая, руки накаченные, сама большая – настоящая русская баба. —

Меня это обидело, сквозь слезы Я проскулила:

– Ну, пожалуйста. —

– Нет, и не проси. Пойдешь в 9 класс, а там посмотрим. – ответила мать. Так закончилась моя карьера стюардессы, так и не начавшись.

По выбору моей судьбы родителями, Я пошла в девятый класс, училась с неохотой, перспективы в будущем у меня не было. На осенние каникулы наш класс поехал в туристическую поездку по маршруту Белоруссия – Прибалтика, меня в этот раз родители отпустили. Первый раз далеко, самостоятельно в другие республики, а в особенности в Прибалтику, которая у меня создавала впечатление заграницы. От мысленного представления будущей поездки сердце переполнялось чувствами радости и счастья. Особенностью данной поездки было приключение, как без него. В Белоруссии поселок Минойты был своего рода основным местом дислокации, его географическая расположенность была очень удобная для осуществления экскурсий городов Белоруссии и Прибалтики. Утром нас на автобусе возили на экскурсии, а вечером привозили в гостиницу этого поселка ночевать. Я и еще восемь девочек из моего класса жили на первом этаже гостиницы, номер находился первый от выхода. В один из вечеров нас рано привезли с экскурсии, и мы уже длительное время находились в гостинице. Ходили из номера в номер, с первого на второй и обратно и так раз по несколько каждый, было скучно. Это сильно раздражало администратора. Она призывала нас к порядку, но в тоже время понимала, что мы молодые и сидеть подобно бабушкам у нас не получится. И тогда она нас навела на мысль, как свой досуг разнообразить.

– Сегодня в клубе дискотека, приезжает вокально-инструментальный ансамбль из города Гродно, будет аншлаг. Я вас потихоньку выпущу, учителям ничего не скажу, но вам до одиннадцати нужно вернуться, – сказала она. У каждого в глазах промелькнуло, «как идти на дискотеку без поднятия энергетического тонуса?». Она же нам и подсказала где в поселке «горючего»26 взять. Тут, что называется, загорелось. Все желающие, а их было как всегда немного, десять человек, шесть девочек и четыре мальчика, которые решили отправиться на дискотеку в местный поселковый клуб. Я внимательно перебрала все свои дизайнерские творения в гардеробе, которые взяла в поездку, выбрала самое оригинальное и яркое, немного косметики и Я готова. Предупредив ответственных девчонок с нашего номера, что в случае нашей задержки, позже одиннадцати часов, мы будем возвращаться через окно. Заранее договорившись об условном сигнале, довольные мы тайно, без разрешения учителей, покинули гостиницу через центральный выход.

Мальчишки отправились за горячительным напитком, а девочки неподалеку под деревом остались ждать. Еще в городе Москве, где мы были проездом, все приобрели дефицитные в то время болгарские сигареты «BT» в твердой пачке. Кто для брата, кто для отца, а кто и для себя набрал. Предложение поступило покурить, вскоре подошли мальчишки. Принесли яблоки, бутерброды с салом и соленые огурцы. У нас возник вопрос, «откуда?». Мальчишки сказали, что «белорусская старушка, очень добрая. Чтобы мы не запьянели, подготовила нам закуску». Мы распили, закусили, покурили и отправились в клуб. В клубе нас встретили настороженно, отнеслись к нам, как к чужакам. Мы не стали заострять внимание на этом и принялись сразу танцевать. Пару танцев подвижных, а потом медленный танец. Меня пригласил на него один местный парень, его звали Багдан. Потом он стал заказывать диск-жокею медленные композиции, приглашал меня на танец каждый раз. Я стала отказывать ему, потому, что местные девчонки стали косо на меня смотреть, одна даже попыталась нагрубить мне. Тогда он предложил уйти из клуба и погулять, одной было как-то страшновато, Я пригласила с собой близкую мне подружку. Другие наши одноклассники отказались и остались танцевать. Он взял с собой друга. Мы гуляли по поселку, рассматривали местные достопримечательности, разговаривали, смеялись. Время шло быстро, Я спросила:

– Сколько время? —

– Половина двенадцатого. Девчата, вы все равно опоздали ко времени и вам лезть через окно, пойдемте ко мне в гости я вас чаем угощу, и я тебя нарисую, – сказал Багдан, обратившись ко мне. Это сильно огорчило нас, но молодое безрассудство толкнуло на этот шаг. Меня удивило, он был художником, учился в городе Минске в Белорусской государственной академии искусств. Оказалось, что он проживал недалеко от гостиницы, обещал нас потом проводить. Мы пришли к нему домой, он жил в частном доме с бабушкой, его родители были на заработках заграницей, в Чехословакии27. Пока Багдан накрывал на стол, мы осматривали его комнату. Она была похожа на картинную галерею, дополнением к окружающей обстановке были изделия из цветного чешского стекла. Багдан пригласил нас к столу, мы пили чай с земляничным вареньем, он принялся рисовать.

В какой-то момент Я почувствовала, что Багдан испытывает ко мне тонкое ненавязчивое чувство влюбленности, с первого взгляда. Я стала присматриваться к нему, он был типичной славянской красоты, очень разговорчивый, грамотный, но ухаживать у него не получалось. Для того чтобы обозначить свои чувства ко мне, вызвать эмоцию он стал одаривать меня подарками, тем, что мне понравилось у него в комнате. Он подарил мне две статуэтки лебедей из красного чешского стекла, олицетворяя, что это мы с ним. Птицу счастья из белого чешского стекла для того, чтобы она мне всегда приносила счастье и удачу. Все это мне казалось странным, но он был очарователен. Дорисовав мой портрет, он передал его мне с надписью «с любовью, на долгую память». Потом мы обменялись почтовыми адресами и пообещали не забывать и писать друг другу.

Пока мы наслаждались общением с местными жителями, в клубе между нашими одноклассниками и местным хулиганьем завязалась драка. Конфликт возник из-за местной девушки, которую пригласил на танец мой одноклассник, Саша. Наши мальчишки отбивались, как могли, но тут приехала милиция28. В общем, милицией были установлены личности, другими словами, все раскрылось, что они не местные, да еще в состоянии алкогольного опьянения. Их с фанфарами на милицейской машине привезли в гостиницу. Там начался кипиш29, шуму было много, но ребята в тот момент не выдали меня и еще пятерых. А учителям невдомек, что еще кто-то может отсутствовать. Перекличку поименно проводить не стали, на этом и угомонились. Мы медленным прогулочным шагом в надежде, что все спокойно идем в сопровождении Багдана и его друга, в укромном месте на площадке перед гостиницей увидели девочек. Они нам и рассказали, что произошло. Испугавшись милиции, они убежали из клуба и теперь дожидались нас. Оставалось всего ничего незамеченными проникнуть обратно в гостиницу. Вывернув из-за угла гостиницы, мы увидели, что милицейский воронок30 запарковался у входа. Багдан и его друг отправились к входу гостиницы, чтобы в случае появления милиционеров отвлечь на себя внимание. Нам предстояло залезть в окно номера, которое находилось в нескольких шагах от входа. Первый этаж был высоким, Я попыталась дотянуться до стекла и стукнула в него по заранее оговоренному сигналу. Окно открылось не сразу, стучали еще и еще. Потом пришлось применить ловкость, друг на друге мы затолкали в окно мелких, то есть ростом ниже. Той, которая стояла на земле, было тяжелее всего, это была как раз моя подружка. Когда ее стали тянуть, подсказывали ей, что нужно подтянуться самой и приговаривали:

– Ну, еще чуть-чуть, еще чуть-чуть.-

Мы ее тянем и уже перед самым рывком в окно, она поскальзывается на подоконнике, падает на землю, сопровождая свое падение громкими словами нецензурной брани. Раздается сильный грохот, тут на улицу выбегают милиционеры, администраторша и начинается переполох. Девочки, которые проживали на втором этаже, ринулись к себе, по дороге встретили учителей, которые бежали на крик администратора «воры, воры…». В общем, такое началось… То, что мы натворили, мы понимали и когда мы вернемся домой «с нас спустят три шкуры», это было явным. Поэтому до окончания поездки мы вели себя «тише воды, ниже травы», в надежде, что учителя нам это простят и не расскажут директору школы. Я привезла подарки для всех членов своей семьи, отцу и брату одеколоны концерна «Заря», а матери шарфик из шелка, так как запахов духов у нее была непереносимость. Мать подарок мой высмеяла, сказала:

– Отцу значит дорогой одеколон, а матери платочек сопли вытирать. Лучше бы привезла коробку конфет. —

Проглотив очередной упрек, Я хотела привлечь ее внимание, создать атмосферу дружбы и стала делиться с матерью знакомством с Багданом. Я показала ей свой портрет, нарисованный им. Она посмотрела на него и сказала:

– Да это не ты вовсе! Здесь девочка красивая, она не похожа на тебя, – и безразлично кинув портрет на диван ушла. Это было обидно, потому, что одноклассники мне говорили противоположное ее словам. Я не унималась, мне хотелось показать все-то чем одарил меня этот добрый парень. Мать заметила статуэтки в виде лебедей и сразу нашла им применение:

– Мой сынок будет жениться, ему подарим. А портрет выкини его, или я его все равно рано или поздно порву и выкину – сказала она.

Всеми остальными подарками она была крайне недовольна. Первый учебный день после каникул, всех участников «удачного досуга», вызвали к директору школы для беседы. Характер беседы мне был понятен, Саша, будучи сыном директора школы и одновременно являясь зачинщиком конфликта, слил31 всех своей мамочке, кто курил, кто пил. Мамочка, пыталась выгородить своего «испорченного ею» сыночка. Она решила объединить в организованную группу всех участников «удачного досуга» и обставить это так, будто он поддался влиянию зачинщика, а теперь его нужно было найти. В то «совковое» время за такое его мамочка могла лишиться «директорского кресла» школы, а папочка лишиться «директорского кресла» крупной организации промышленного снабжения и сбыта, они боялись. Директор школы манипулировала педагогами во спасение самой себя и отвечать пришлось нам всем. Собрали педагогический совет, на который были приглашены все участники «удачного досуга» с родителями. Повестка совета была ястребиной32, «выявить и исключить из школы зачинщиков». Секретарь педагогического совета написала в дневнике сообщение родителям. Вечером Я показала дневник матери, она спросила:

– С чем это связано? – Скрывать смысла не было, Я рассказала всю правду.

– Ты непутевая девочка, все девочки как девочки, а тебя всегда тянет на плохое, – твердила она мне, не веря мои словам. Не сдержав гнев, она ударила меня по затылку. Пришел отец накал эмоций в семье продолжался, мать его поставила в известность, исказив истину, так как домыслила сама. Я как могла, убеждала ее в том, что Я не была зачинщиком, решение принимали все. Сейчас тем более Сашу выгораживает его мать, потому что сама боится, что слетит с места.

– Много ты понимаешь? Ты лучше за своим поведением следи, ты, позор нашей семьи, – говорила мать. Все тщетно, она не унималась и возводила все в высшую степень скандала эмоциями, чтобы возбудить отца. Отец был невозмутим, мне показалось, что он поддерживает меня и находится в конфронтации с мнением матери. Я попросила его:

– Пап приходи тоже на педсовет, Я хочу, чтобы ты в этом разобрался. —

– Конечно, приду, вопрос стоит серьезно, вплоть до отчисления из школы. Разве мне это нужно, чтобы тебя отчислили? Нет, конечно, ты же моя дочь, – ответил он и его ответ послужил для меня поддержкой, что у меня есть, кому за меня постоять.

Педагогический совет проходил секретно. В кабинет директора вызывали по одному ученику с родителями. Нас пригласили, беседа проходила в форме опросника. Детали произошедшего всем были известны, главная задача для заместителя директора по воспитательной работе была выяснить внутреннюю обстановку в семье, которая способствовала такому моему поведению. Вопросы задавали мне, Я была взволнована, обстановка психологически давила на меня, но Я отвечала откровенно:

– Я не вижу поддержки со стороны матери, она меня постоянно унижает и притесняет меня. Я хочу, чтобы моим воспитанием полностью занимался отец. —

– Ах вот оно, что!? Хорошо, тогда я умываю руки, – ответила мать и вышла. Ее слова напугали меня, Я почувствовала, что сказанное мной плохо отразиться на мне, она еще больше будет не любить меня. Я побежала за ней в слезах, пытаясь остановить ее и найти слова, чтобы объяснить ей, но она оттолкнула меня. Отец в это время остался в кабинете и продолжил разговор. Когда он вышел, сказал, что все урегулировал. Мы шли домой молча, мать гордо шла впереди. Я рассуждала, что отец бывает дома редко и мне придется находиться с матерью, а наши отношения после этого стали еще хуже и от этого у меня все внутри сжималось. Я стала замкнутой, дома не выходила из своей комнаты, а мать и не стремилась общаться со мной. Она не устранилась от моего воспитания, как говорила об этом на педсовете, она просто «пустила пыль в глаза»33. Вела себя по отношению со мной также как и раньше, а когда со мной, что-то происходило, то она сильно долбила отца. Мать всячески показывала свое превосходство, унижая меня. Она толи от жадности, толи от глупости, толи просто ей было «насрать», проталкивала мне сапоги на манке, шапки ушанки из искусственного меха, пальто «а – ля быдло». Была реальная война, она категорически не хотела покупать мне современные вещи. Мне хотелось выглядеть интереснее, одеваться в джинсы, мокасины, ботинки и многое другое. Я делилась о данной проблеме с подружками, одна из моих подруг предложила мне купить белые ботинки производства Румынии, ее мать по талонам на работе выиграла34, размер не подошел. Я на радостях обладать такой обувью принесла их домой, в надежде, что мне купят их, сразу же получила отказ.

– Мамочка купи, пожалуйста, Я буду хорошо вести себя, слушаться во всем, исправлю все удовлетворительные оценки, только купи, – умоляла Я мать.

– Нет – сухо ответила она. Я к отцу:

– Папочка, пожалуйста, купи, мне очень хочется, – просила его, он попытался уговорить мать, но было бесполезно, она словно не слышала. Тогда отец сказал:

– Возьми деньги, покупай, – дал мне денег, Я была от счастья «на седьмом небе»35. Мать выскочила из комнаты, в которой находилась и подняла крик:

– Откуда деньги? Ты от меня скрываешь свою заработную плату? Тратишь, на что попало? За что ей, она недостойна таких дорогих подарков. Посмотри на ее поведение, на ее успеваемость, я из школы не выхожу. Где твое воспитание? Ты на работе, а я с ней мучаюсь. – Ботинки мне все-таки купили, несмотря на выпады моей матери. Позже мать, конечно же, изменила отношение к покупкам для меня и стала благосклонна, даже возила меня к модистке36. Причиной стал ее разговор со своей младшей сестрой Ольгой, которая высмеяла ее и сделала ей укоризненное замечание:

– Нельзя так одевать девочку в таком возрасте, ты наносишь ей вред. Посмотри на мою дочь, Лену, я ее стараюсь одевать как игрушку, а ты своей, то рейтузы ей одеваешь, то трусы с ножками, то чулки с женским поясом. Ты что не знаешь, что есть трусики для девочек или колготки? Вот представь, как ты ее смущаешь такой одеждой, сковываешь ее движения. Перестань, ни смей это делать. —

– Я считаю, что трусики с ножками очень даже хороши, ляжки не трутся, – отвечала она своей сестре.

В остальном отношение матери ко мне не изменилось, оно по-прежнему было никаким. Приходя домой с улицы, Я замечала мать за одним и тем же занятием, сидя в кресле, она держала в руках вязюльку, а телевизор был шумовым фоном. Отрезав кусок батона, налив стакан молока Я приходила к ней, мне хотелось поговорить. Она сразу отталкивала меня словами:

– Опять куски таскаешь? Иди, сядь за стол. Положи себе в тарелку и ешь. —

– Я не хочу, – при этом Я лукавила, на самом деле мне хотелось, чтобы она накрыла мне своими руками, присела со мной и посидела рядом.

– Сейчас накрошишь? Убирать тебя не заставишь, – продолжала она.

– Я буду аккуратно кушать. Я хочу посмотреть телевизор, – отвечала ей, а на самом деле хотелось просто побыть с ней рядом. Она успокоилась и позволила остаться. Я продолжала с ней диалог:

– Что показывают? – пыталась завести с ней разговор, но она, насупившись, молчала. Я еще раз спросила:

– Что показывают? —

– Не знаю, – скупо отвечала она. Отца Я видела редко, если он был дома, то видела его Я уже спящим, либо засыпающим под трансляцию новостей у телевизора. В субботу половину дня учеба, вторую половину дня уборка в квартире, отец в это время всегда читал, беспокоить его было нельзя. В воскресенье он рано утром уходил, предлогом его отсутствия было обязательная покупка молока и хлеба, приходил он уже ближе к обеду и слегка подшофе37. Между родителями происходила перебранка, мать раздражалась. Она считала, что он делал это ей назло и совсем не хотел находиться дома, за это она полностью игнорировала его. В семье постоянно сохранялась напряженная обстановка. Я взрослела и со мной действительно что-то происходило. Во мне стала формироваться твёрдость в убеждениях, стал ощущаться внутренний стержень, у меня появился самостоятельный анализ на сложившуюся ситуацию. Поддержки родителей Я не ощущала, мою энергию в правильное русло направить было некому, росла «как в поле трава»38. Стимулируя память, свои аналитические способности, их последовательность применения пришли ко мне с опытом, который Я получала на улице. Втайне от родителей Я стала посещать дискотеки, отцом был введен комендантский час39, и Я выполняла его беспрекословно. Мать очень болезненно относилась к дискотекам, хотя у моих подруг матери были более лояльны к этому.

Дискотеки добавили мне круг общения и без того не маленький, Я поддерживала отношения со всеми, возраст моих знакомых варьировался плюс минус пять лет. Мне было на тот момент пятнадцать с половиной лет. Я и мои три близкие подружки решили сходить в элитный клуб города на дискотеку. О нем ходило много разных слухов, моя любознательность не давала мне покоя. Билеты туда достать было нелегко, даже невозможно, при этом стоимость была очень высокой. Улыбнулся нам случай, мы тусовались возле входа, знакомых никого. Приняли нас за чужаков, насторожились, все стали интересоваться, «откуда и зачем?». В этот момент к входу подъехал автомобиль ВАЗ 210740, из него вышли трое, молодая пара, как потом выяснилось муж и жена, которые заведовали баром этого элитного клуба и очень яркая толи девушка, толи парень. Оказалась, что это была девушка, ее звали Влада, одета она была модно, во всем фирменном41. Я обратила внимание, что ее знают все. Вела она себя осторожно, разговаривая, она оглядывала всех присутствующих. В толпе «своих» ей шепнули, что среди «наших» есть чужаки и указали ей на нас. Влада подошла к нам и стала знакомиться:

– Привет, есть билеты у вас? —

– Нет, – ответила Я.

– Идемте со мной, я вам контрамарки на бесплатный вход подарю, – сказала она.

– Вот классно, а мы так мечтали попасть туда сегодня. Мечта сбылась, – радостно говорила Я, так Я познакомилась с ней. Она излучала энергию харизмы, и сильно притягивала к себе. Находила общий язык, как с парнями, так и с девушками, умело уходила от конфликтов. В тот вечер она много времени посвятила мне, угощала меня кофе с коньяком, мороженным, мы танцевали, часто выбегали на улицу покурить и пообщаться. Сигареты, которые Я привезла с поездки, позволили ей оценить меня как дочь элиты, а также ее притягивала ко мне, новая кровь42. Общаться с ней тет-а-тет43 не представлялось возможным, она была все время в кругу внимания, но ей этого сильно хотелось, тогда она пригласила меня к себе домой. Подружки мне завидовали, такой успех и сразу. В тот вечер Влада лично провожала нас, поймала нам такси, заплатила за услугу и продублировала договоренность о встрече. Я пообещала, что в понедельник после школы зайду к ней.

Идти одной к ней было страшновато, меня смущала скорость происходящих событий, малоизвестный круг ее общения, непродолжительность нашего знакомства, разница в возрасте и вдруг сразу домой, пообщаться наедине. О чем? задавала Я себе вопросы. В раздумьях прошло полдня воскресенья. Я позвонила своей подружке Наде, которая как мне показалось, тоже симпатизировала Владе. Договорились прогуляться по улице, когда встретились мы без умолку обсуждали вчерашний вечер. Все сводилось именно к ней. Чувства, которые нас переполняли, были схожи, это было похоже на чувство легкой влюбленности, нас тянуло к ней, желание о встречи с ней не покидало нас. Она была прототипом молодого парня, о котором мечтали все девочки, с одной лишь разницей, она была в женском обличии. Не заметили, как вышли на площадь к кинотеатру, и вдруг она.

– Вот так встреча! – сказала Я, чувства обновились, ее обаяние завораживало, Надя, по-моему, мнению, испытывала тоже. У нее было что-то похожее, но в тоже время другое, она влюбилась в нее. Влада деликатно поинтересовалась:

– Не помешаю вам? Вы о чем так интересно общаетесь? Пошлите в кино, вы не против? – предложила она.

– Да, мы согласны, – ответила Я за двоих, совсем забыв о том, что мы отпросились у родителей не надолго. Она оплатила билеты, угощала нас в кафетерии кинотеатра, мы купались в ее внимании, а она в людском, в кинотеатре почти каждый второй ее знал. После просмотра кинофильма она скромно объявила:

– Sorry, мне нужно на деловую встречу. Завтра жду вас обеих у себя дома, пообщаемся, – спокойно сказала она. Надя была счастлива, со временем Влада зародила в нас чувство ревности, у нас развилось соперничество между собой за ее внимание. Позже это соперничество уже разовьется и на третью подружку, потому-что ее тоже по-особенному способу будет вовлекать в дружбу с собой Влада.

Наступило очень, интересное время. Я почти не бывала дома. Я исключительно без замечаний выполняла ровно все то, что говорила мне мать. Чтобы не дай бог получить наказание в виде запрета на выход из дома. Чувства, которые во мне жили, помогли мне улучшить успеваемость, Я закончила третью четверть на хорошо и отлично, поведение было хорошим. На родительском собрании меня хвалили, причем педагоги это связывали с тем, что отцовский опыт воспитания приносил плоды. Мать, приходя с собрания об этом рассказывала, но при этом недоумевала:

– Что ты делаешь такого? Ты же совсем не бываешь дома, здесь что – то не так, – твердила она. Страхи во всем перерастали в ожидание какого-то подвоха, она не хотела соглашаться с тем, что отец лидирует по отношению к ней. Она была уверена в том, что Я не могу быть хорошей. Ее желание доказать обратное стал носить разрушительный характер. Мать следила за мной, подслушивала разговоры, обнюхивала меня после прихода с улицы, а также подговорила брата следить за мной. Время, которое Я проводила в компании с Владой, было увлекательным, занятным и любопытным. Ее круг общения стал моим, в него входили работники общественного питания, фарцовщики44, воры-карманники45, воры-домушники46, барыги47, барды48, железнодорожники, священнослужители, элитная молодежь, представитель спецслужбы, управления наружного наблюдения, также присутствовал в качестве ее крыши49. От всего этого кружило голову. Все свободное время, не считая времени пребывания в школе, дома, чтобы сделать домашнее задание, время ночного сна, мы проводили вместе. Досуг организовывали в соответствии с интересами каждого. Как – то раз в преддверии весенних каникул в школе была организована дискотека для старшеклассников. Пропустить это мероприятие Я не хотела, его организовывал мой одноклассник, который хотел соответствовать профессиональному диск-жокею, у него это получалось очень даже неплохо. На это мероприятие Я пригласила Владу, вход был свободный. На этой вечеринке мы отжигали по полной, чем и привлекли внимание администрации. На самом деле ничего необычного не было, обычное дискотечное поведение, музыка была подобрана исключительно хорошо, что сильно заводила нас. После окончания вечера на выходе из школы меня остановили директор, и ее заместитель по учебной части и задали несколько вопросов:

– Это кто с вами? Девочка или мальчик? Сколько лет? Где учится? – Мне пришлось отвечать сообразно уместной обстановке, казалось, что они перегибают палку своим любопытством и глубоко погружаются в мою личную жизнь. Взяв ответственность на себя, я ответила:

– Это моя подруга. Она девочка. —

На весенних каникулах администрация школы организовала туристическую поездку в Украину, группу формировали сборную из старших классов, руководителями группы были учителя профильных предметов, которые учеников лично знали плохо. О поездке мои родители решение приняли не сразу, отец был согласен, поскольку причины для поощрения были на лицо, успеваемость и поведение Я подтянула. Мать противостояла ему, аргументов у нее было не совсем много, первое это жадность потратить деньги, а в особенности на меня, второе Я за прошлое была не достойна и пока не искупила вину, а в третьих в ней поселилось сомнение о том, что Я ее обманываю и развожу. Как она не старалась, решение было положительным, что перевесило в тот момент, она сама не поняла. Мои подружки тоже ехали, своей удачей мы поделились с Владой. Она порадовалась за нас, но Я почувствовала ее грусть, в ее черных как угольки глазах, погасли огоньки.

– Ну что ты? Хочешь с нами? – спросила Я, ее глаза загорелись надеждой.

– Очень хочу, после смерти матери отец у меня живет в Киеве и приезжает редко. Мы смогли бы встретиться с ним, хотя бы на вокзале. Но как это сделать? – спросила она. Мгновенно в моей голове возник план, и Я стала говорить:

– Взять Владу можно под фамилией нашей одноклассницы. Все просто, мы едем на поезде, билет по фамилии не идентифицируют, проживание коллективное, весь подсчет учеников идет по головам, ответственность вся на руководителе группы. Руководители группы, кто? Француженка и учитель русского и литературы, они же гуманитарии, а значит с анализом у них плохо. Нужно искать девчонку с параллельного класса, чтобы изучала английский, а у выбранных руководителей самое главное, чтобы количество сходилось, – поделилась Я своим планом. У всех виртуально появилась надежда. Я уговорила девочку с параллельного класса, она пасовала, но моя уверенность пробуждала в ней надежду на успех. Ее задача была приехать на вокзал с вещами Влады, зайти в вагон, где уже должна была находиться она, передать ей вещи и выйти через другой вагон незамеченной, а за это Влада должна была проявить свои способности для пользы нашего общего дела. Она организовала для нее и ее подруги поход в элитный клуб города совсем бесплатно, да еще в сектор с «халявной» выпивкой и едой. Наступил день отъезда, мои родители провожали меня до вагона, мать настаивала передать меня из рук в руки руководителям тура. Приехали на вокзал, Я увидела, что на платформе царил хаос, дети перемешались с родителями. Все шло так, как Я рассчитывала, оставалось сохранять самообладание. И вот Я в вагоне, в одном купе со своими подружками и Владой, положительно прошли проверку руководителей тура, поезд тронулся, Я с чувством радости и полной удовлетворенности махала своим родителям. Поездка получилась удачной. Влада встретилась со своим отцом, она была счастлива. Я, от того, что смогла осчастливить ее, находилась в приподнятом настроении.

Пришла весна, она словно призывала встряхнуться от зимней спячки и пробудиться к активной жизни. В школе все было спокойно, шла четвертая четверть учебного года. В нее просто хотелось ходить, хотелось учиться, настроение у меня было радостное. Хотелось творить, так действовала на меня весна и выдавала большое количество энергии. В это время хочется больше прибывать на улице, приближался Праздник Первое Мая. Влада предложила сделать вылазку на пикничок. Предложение было принято всеми на «ура!», кроме меня. Мне предстояло получить разрешение от родителей, уже заведомо Я знала, что получу отказ, так как в этот день мы всегда ходили на день рождение мужа тети Оли. Придя домой, Я начала с самого сложного, разговора с матерью, но тут же получила отказ, она сказала:

– Твое отсутствие, это неуважение к моей сестре. Мы всегда к ним ходили в этот день, тетя Оля будет готовить ждать нас всех, а я приду одна? Нет, и все тут. —

– Пусть с тобой идет сыночка. Что ты меня всегда тащишь? – спросила ее Я.

– Он не может, он дружит с девушкой, у него любовь и мешать ему я не буду. Со мной пойдешь ты.-

Хотелось быть в кругу своих друзей, чем сидеть в окружении взрослых и слушать обсуждение разных взрослых, затем плавно переходящих в воспитательный процесс своих детей и мужей. Воспользовавшись ситуацией, которая возникла между матерью и отцом, а именно отец не общался с семьей ее сестры Оли, Я отпросилась у отца. Мать была этим недовольна. В этот день отец заступил на дежурство на сутки, поддержки ждать мне было не откуда. Мать по – прежнему настаивала на своем, запрещая мне выходить из дома. Я твердила о том, что мне папа разрешил, а она сказала:

– Ты не выйдешь из дома и мне срать, что твой папа разрешил. Где он? А я здесь, – отобрав у меня ключи от дома. Ее унижение меня как личности, а также ее отрицательное отношение к отцу побудило меня, на резкие действия. Она уперлась в мой стержневой характер, прогнуть его было невозможно. Я не руководила своими чувствами и шла напролом. Я тайно собралась, открыла дверь и сказала ей:

– Я ухожу, зуб за зуб. – Мать выбежала из комнаты, стала на меня нападать, Я вырвалась и убежала. Вслед Я услышала:

– Уйдешь, больше не возвращайся домой. Живи, где хочешь, – сказала она, хлопнула дверью. Настроение у меня было мягко сказать, не очень, как Я не старалась скрыть его, чтобы не испортить его другим, у меня это не получалось. Мне пришлось поделиться своей проблемой со своими друзьями, они меня полностью поддерживали, даже если кто-то и осуждал. Тема «отцы и дети» стала ключевой на этом пикничке. Мы кушали шашлычок, выпивали, под эту тему, разумеется, напились. Проблема усугублялась, нужно попасть домой инкогнито50, а ключей нет, Я сказала:

– У меня созрел план. —

– Какой? – спросил каждый, желая мне помочь.

– Надя ты звонишь по телефону, если возьмет трубку тетка, ты пригласи к телефону мою сестру, Лену, а вот потом возьму трубку Я. Я предложу ей залезть в карман верхней одежды моей матери и взять оттуда ключи от дома, и под каким-либо предлогом вынести их в подъезд. Я схожу домой, возьму запасные ключи, а эти ключи она подложит ей обратно, – поделилась Я своими мыслями, план они согласовали. Первая часть плана прошла удачно, а вот вторая… Когда она передавала мне ключи, мы договорились с ней, что через тридцать минут она должна была высматривать меня в окно, а далее все по плану. Я пришла домой, быстро «почистила перышки»51, взяла ключи и обратно, по времени все сходилось. Проходя мимо окон, Я не увидела сестру, в тот момент ее уже пытали, ее и моя матери. Я интуитивно почувствовала, что что-то пошло не так и решила идти выручать сестру. Войдя в квартиру, Я первым делом поздравила своего дядю с Днем рождения, не успела Я закончить как моя мать, заметив смену одежды, начала свой допрос с пристрастием52, на меня тут же переключилась и тетка. Я замолчала, тут тетка приблизилась ко мне и почувствовала от меня запах спиртного. Что тут началось!? На меня посыпалась брань, и оскорбления, мать кричала на всю квартиру, что слышно было в подъезде:

– Свинья нажралась, вылитый папочка. С этого самого момента, ты мне не дочь, – ударила меня по лицу. Я кинула ключи на пол, быстро обулась и выбежала на улицу. Бежала вся в слезах, обидно было за то, что мать совсем не искала со мной компромиссов и не хотела со мной дружить, а только гнобила и гнобила.

Я добежала до дома, во мне бушевала энергия несправедливого оскорбления. Я переживала гнев к своей матери и сильную жалость к себе. Войдя в квартиру, Я спряталась в своей комнате. Через несколько минут в квартиру влетела мать и тетка и моральное давление продолжилось. Мать начала с сильного монолога, который прибивал мою самооценку все ниже и ниже:

– Ты самая плохая девочка, каких я только знаю и видела, хуже тебя просто нет. Ты не ценишь меня, у тебя нет совести, ты плохо учишься, совсем не помогаешь матери. Ты виновата во всем, что происходит у меня с отцом. Я тебя ненавижу за все твои выходки53, была бы моя воля, я бы тебя удавила. – После этих слов Я встала, двинулась к выходу из дома, собралась уйти из него навсегда, но она мне преградила путь. Я сказала:

– Уйду все равно, ты меня не остановишь. – На дороге появилась тетка, и путь через дверь был закрыт. Тогда Я в порыве отчаяния кинулась на балкон и решила выпрыгнуть из окна, мне оставалось совсем чуть-чуть и Я уже не чувствовала себя совсем, как вдруг резкое порывистое движение руки и ноги, потянуло мое тело вниз. Я упала, когда немного пришла в себя Я вновь увидела кричащую мать. На следующий день все продолжилось, но началось с приходом отца с дежурства. Он спросил, почувствовав обстановку в доме:

– Как дела? – Мать стала преподносить ему свою точку зрения, при этом упускала самое главное, из-за чего началась вся эта ссора, тихо об этом умалчивала. Слушая ее расстроенное мышление, несоответствующие действительности выводы, Я сидела в своей комнате, заткнув уши, но это не помогало. Мать орала, обнаружив, отсутствие моей реакции, пришла в комнату и продолжила свое выступление там. Она сказала:

– Твоя дочь была как зюзя54 пьяная, даже не отдавала себе отчет, что может разбиться. —

– Я осознавала, что хочу покончить жизнь самоубийством. Лучше умереть, чем жить с тобой, – ответила Я, после этого мать сильно ударила меня по уху, да так, что у меня сильно зашумело в голове. Я заревела навзрыд, в комнату вбежал отец сказал ей: – Зачем же так? —

– За вчерашнее, ей и этого мало. Пусть не плачет, совсем ее не жалко, а вчера ею двигала одна водка. Сейчас из нее выходят слезы похмелья, – ответила она. Дома меня не оставили, мать приказала идти в сад-огород, искуплять55 вину трудом на земле.

Я была наказана матерью запретом на выход из дома. Контроль осуществлялся через стационарный телефон. Утром она провожала меня в школу, узнавала, когда заканчивается последний урок, добавляла времени на ходьбу до дома и в определенное ею время Я должна была звонить либо ей, либо отцу. В промежутке времени от прихода со школы до прихода родителей выйти было невозможно, кругом глаза соседей, которые стучали56 матери. Отношений с ней не было, или они сопровождались постоянными ссорами, конфликтами. Она не проявляла инициативы к нашей большей близости. Считала, будто Я должна вести себя так, как она от меня ожидает, при этом отрицая мое право на самостоятельность. Я старалась примириться с ней, льстивым угодничеством, но это было не искренне, а лишь для того, чтобы получить свободу. Ее немного отпустило, и она позволила мне выходить на улицу, после месячного заточения.

В канун Великого Воскресенья57, мать держала пост. Воспитание заставляло ее придерживаться обычая, который был заложен ее матушкой, белить потолки, мыть окна, стирать шторы, убираться в квартире, выпекать куличи и красить яйца в преддверии этого праздника. В церковь ходить и освящать приготовленные угощения у нее почти никогда не получалось, по причине того, что ей не хватало времени завершить семь начатых дел к ряду. Разрядить обстановку и пообщаться без лишних взглядов Влада предложила поехать на праздничное богослужение в церковь, а утром освятить угощения привезти их домой. Мне предложение понравилось тем, что мать меня в ночь никуда не отпустит это точно, а под личиной58 преклонения православному обычаю, смогу получить одобрение. Я, отпрашиваясь у матери, сказала:

– Надя с родителями собирается на службу в церковь, и она зовет меня с собой. Отпусти меня с ними? – мне пришлось солгать. Она меня почему—то отпустила без проверки, отца тогда дома не было. В церкви было скопление теснящихся в беспорядке, давящих друг друга людей, божественное служение было слышно едва ли. Мы пытались протиснуться поближе к отцу Алексию. Продвигалась вглубь, и надо же! в этот самый момент в толпе меня одергивает сынок подружки матери, которую звали Тамара. Оказалось, что он знаком с Владой, да и кто с ней не был знаком, обменявшись приветствием, он замечает, что Я с ней. Простояв основную службу, пообщавшись с отцом Алексием, который освятил нам нашу снедь, мы поехали домой. Подъехала Я на такси к подъезду, в глаза мне сразу бросились горевшие окна квартиры, мне это показалось странным, потому, что время было три часа ночи. Открыв дверь меня, встречали отец и мать, она сразу устремилась меня обнюхивать, не обнаружив ничего, спросила:

– Ну, и с кем ты была? – Ее вопрос меня смутил, но Я решила не отступать.

– Ничего не поменялось, Я была с Надей и ее родителями, – ответила, отец напрягся и спросил:

– Странно, но что на православном празднике делают евреи? Ты врешь мне, – сердито ответил он. Мне пришлось сознаться:

– Я была с девчонками, Надей, Наташкой, Ириной, Ольгой и Владой. – Удовлетворившись моим ответом, меня отправили спать, казалось, что пронесло. Наступило утро, все сели за стол, есть скоромную пищу59, после маминого поста. Раздался телефонный звонок, звонили матери, чтобы похристосоваться друг с другом. Это была как раз ее подружка Тамара, сын которой встретился в церкви сегодня ночью. Разговор у них затягивался, интонация разговора изменялась, чаще слышалось в ее голосе удивление. Закончив разговор, мать присоединилась к нам и сразу начала с вопросов:

– Кто такая эта Влада? Сколько ей лет? Где она живет? Чем занимается? —

– Девочка, мы все с ней дружим, – отвечала Я, до меня дошло, что Тамаркин сынок рассказал все своей маме, и что-то явно нехорошее о ней, раз мать так возбуждена.

– Не ври мне, рассказывай. Какая она девочка, она старше Андрея, мне Тамара все рассказала. —

– Ну, девушка, ей двадцать лет, живет с бабушкой, мама умерла, отец военный живет в Украине, в Киеве, она работает в клубе барменом, – ответила Я. Услышав возраст Влады, мать взбудоражилась и как будто напугалась, испытала страх, доведший ее до оцепенения. Дальше уже она ничего не слушала и не слышала, только твердила отцу:

– Срочно займись ею, эту дружбу нужно прекращать. Вот откуда у нее такое поведение. Она нашу дурочку курить, пить учит и до наркотиков недалеко. – От крика матери пробудился мой братец, после ночных любовных походов к своей невесте. Осознав, о чем идет речь, намеренно обострил конфликт:

– Кто, кто? Влада! Так она нетрадиционной ориентации60, – ответил он.

– Это что еще такое? – недоумевая, спросила мать.

– Она лесбиянка61, – ответил брат. Матери это слово тоже ни о чем не говорило, оно для нее просто было неизвестно, а значит, возбуждала в ней страх. Отец задумался, на него эта информация произвела огромное впечатление. Для меня слова об ее ориентации, не были новостью. Я знала, что для Влады началось это, с тайной любви с женой представителя спецслужбы Управления наружного наблюдения. Отсюда у нее были послабления со стороны спецслужбы, она работа на них, предоставляла информацию из своего круга общения, он ее принудительно заставлял расширять, выявлять интересных и доносить на них.

Нас с ней связывали бескорыстные взаимные отношения, основанные на доверии, искренности, взаимных симпатиях, общих интересах и увлечениях. Прежде всего, меня возмутило поведение брата, мне было интересно, и Я спросила его:

– Зачем ты, разжигаешь мать? – Он прекрасно знал наши отношения с Владой, сомнения у него в них не было.

– Врешь ты все. Тебе необходимо от своей жопы член отвести, вот ты на меня родительскую агрессию и перенаправляешь. Пусть лучше отец тобой, да матерью займется. У вас много чего можно накопать, сам ты наркотики покуриваешь, а мама твоя не знает, все сынок у нее золото. Мамочка сумки с заднего крыльца таскает, и в то же время партийные собрания регулярно посещает. А тут лесбиянка? Еще неизвестно от чего она такая!? А вы прямо мамочка и сынок, братцы кролики! – С чувством в голосе сказала Я, поднялась и ушла.

Сама собой эта ситуация не могла пройти мимо чекиста, моего отца. Началась секретная разработка по принципу трех «п», подслушивать, подсматривать, передавать. Отец вышел сразу же на этого представителя Управления наружного наблюдения, установил с ним отношения через компрометирующую информацию против него, превосходно провел вербовочную операцию для достижения своей цели, разорвать дружбу между мной и Владой. В один из вечеров отец пришел с работы раздраженный, позвал меня для беседы. Он жестко сказал:

– Запрещаю всякого рода общения с этой Владой, никаких прогулок, никаких дискотек. Если я получу информацию от кого-либо, что ты поддерживаешь с ней связь, пеняй на себя. —

Слова отца дали мне понять, что над Владой нарастала опасность. Я почувствовала вину за собой, если что-то произойдет с ней, это будет только из-за меня, точнее из-за моей матери, которая возбудила тогда, эту громкую ссору. Мать соперничала с ней за власть над свободой своей дочери, настроила отца, чтобы он исполнил ее желание. Я подумала, что мне срочно нужно предупредить ее, чтобы она знала, откуда может прилететь неприятность. Своего отца Я знала, знала, что отец закусился62 всерьез. Во мне стал жить страх, но предавать дружеские отношения это самое ужасное, что может быть на свете. Я пошла на это, борясь со своим страхом, ранним утром следующего дня, после объявления отцом мне ультиматума, Я растворила в сахаре йод, выпила, запивая водой. Утром мать пришла будить меня в школу. Я ей сказала:

– Мам, Я плохо себя чувствую. – Она положила мне руку на лоб, и почувствовала жар. Быстро принесла термометр для измерения температуры, он показал температуру тридцать девять целых восемь десятых градуса. Испугавшись, она сказала, обращаясь к отцу:

– Она вся горит, вези ее в клинику, а я перед работой в школу зайду, предупрежу, что она заболела. Не откладывай у нее сильный жар. – Наша семья, семья чекиста обслуживалась отдельно, в клинике, у них был свой специально обученный медицинский персонал. Отец соблюдал внешнее спокойствие, но подумывал, что это он мог спровоцировать у меня испуг и стресс вызвал такую реакцию, он чуть – чуть ощущал свою вину. Я почувствовала это и играла до конца. Я подделывалась под больную, создавала впечатление, что мне очень плохо, тогда отец обеспокоенный моим самочувствием спросил у меня:

– Что у тебя болит? —

– Ничего не чувствую, у меня все горит внутри, ответила Я. Приехали в клинику, началось обследование, отец со мной в каждый кабинет ходил. Терапевт померила мне температуру, она чуть снизилась и составила тридцать девять целых шесть десятых градуса, померила артериальное давление, чтобы оно было высоким, мне пришлось искусственно его увеличить. Я сильно напрягла пальцы стопы, согнув их, а потом резко отпустила, давление подскочило до ста сорока на сто. Врач констатировал отцу, что у меня чрезмерная нагрузка на сердце, но легкие чистые, горло без патологии, она диагностировала вегетососудистую дистонию63. Отца это сильно напугало, тогда врач назначил полное обследование, сдать кровь, мочу, кал и понеслось, а это значит, что Я буду свободно передвигаться по городу по уважительной причине и спокойно смогу встретиться с Владой, предупредить ее.

Нельзя было не учитывать тот факт и для этого имелись основания подозревать, что за мной могли следить. Следил непростой дилетант, а сотрудник спецслужбы. Мне пришлось выявлять подозрительного человека, может даже и нескольких человек. Я решила воспользоваться теми навыками, которые Я видела в детективах, это был один из любимых моих жанров синематографа64, а также приобретенным опытом образа жизни отца-чекиста, и собственной интуицией. Клиника, в которую мне нужно было ходить каждый день, находилась на другом конце города. При выходе из клиники, то есть на обратной дороге к дому у меня была возможность отклониться от маршрута. Утром мне этого сделать не представлялось возможным, отец завозил меня в клинику сам. Я шла, обращая внимание на то, кто меня окружает, особое внимание придавала одежде и обуви. Обращала внимание на людей, которые проходили мимо или обгоняли меня. Держала голову прямо и обращала внимание не только на идущих людей, но и на автомобили, которых встречала по пути, благо в то время их было очень мало. Старалась вести себя не подозрительно, не крутила головой и не смотрела через плечо, чтобы не дать понять и не позволить изменить тактику наблюдателю, либо прекратить слежку, чтобы возобновить ее вновь другим сотрудником. От клиники до дома, где жила Влада, нужно было ехать на транспорте с одной пересадкой. Пока ехала в транспорте Я не заморачивалась на предмет выявления наблюдателя, но интуитивно чувствовала, что он, где рядом. Прикинувшись девочкой, которой сильно болеет, Я ехала, смотря в окно, при этом четко сделала выбор, где мне нужно выйти. Это был самый людный участок маршрута, центр города. Выйдя из транспорта, Я пошла в направлении противоположном своему дому и дому Влады, направление у нас совпадали. Сделала попытку предположить, что он не будет настолько профессионально выкладываться, понимая, что перед ним просто ребенок подросткового возраста, тем более девочка, но нет, Я недооценила «противника», и сразу это обнаружила. По дороге Я зашла в аптеку, чтобы купить медицинские препараты, которые мне выписал врач. Торговый зал аптеки был очень маленький для плотного скопления народа, если не сказать больше одна аптека в радиусе одного километра. Людей в очереди было много, очередь в зале извивалась «змейкой», Я заняла очередь, осмотревшись никого в знакомой мне одежде и обуви не увидела. Очередь шла, передо мной оставалось четыре человека, в аптеку вошел посетитель и занял очередь. Я обратила внимание на стоящего человека, одежда его была мне не знакома, но когда мой взгляд упал на обувь, у меня промелькнула мысль, «Я их уже видела!». Спокойно отвернувшись, Я почувствовала свою интуицию, и она мне утвердительно ответила, «это он». Пока Я стояла в очереди, рассуждала, «за мной приставлен один человек, он маскируется, меняя одежду. Сколько еще у него в портфеле этих костюмов?». Выйдя из аптеки, Я решила пойти в направлении своего дома дворами, дорога малолюдная, так ближе. Наблюдатель за мной не пошел, он, по всей видимости, вычислил, что эта дорога точно выведет его в определенное место, где он меня перехватит, только при этом ему нужно будет идти чуть быстрее.

Так все и произошло, мы с этим человеком столкнулись в уже другом дворе, тут наудачу Я встречаю своих одноклассников, один из которых на мотоцикле ИЖ – 49. При виде меня они пришли в восторг и стали рисоваться, тот который на мотоцикле предложил мне:

– Слабо со мной прокатиться? – Конечно, если бы ситуация была иной, Я бы с ним никогда не поехала, а тут Я подумала судьба дает мне шанс, нужно воспользоваться им.

– Да, поехали, – ответила Я. И мы рванули, по ходу движения Я попросила его довести меня до школы, которая находилась недалеко от дома Влады. Все получилось, чувство радости переполняли меня.

Я вбежала в подъезд, махом влетела на второй этаж, нажала кнопку звонка. Долго никто не подходил к двери, но потом дверь открылась и на порог меня впустила Влада. У меня было максимум два часа, чтобы поговорить и добраться домой незамеченной. Мы прошли в комнату, Влада предложила попить чай. В душе радость сменилась тревогой, Я вслед за Владой пошла в кухню и стала с ней говорить:

– Нашу дружбу пытаются разрушить, нужно быть аккуратней. Моя мать, для достижения цели выклюет отцу мозг, но добьется своего. – Она мне не поверила, тогда Я с ней поделилась сегодняшними действиями наблюдателя, которые нацелены на выполнение задачи, которую получили от моего отца. На лице у нее появилось удивление, она ответила:

– Мне нужно время, чтобы это осмыслить. – Мы пили чай, когда в дверь позвонили. Я спросила ее:

– Ты ждешь кого-то? Посмотри в глазок, кто там может быть? – Не успели мы дойти до двери, как в дверь стали сильно стучать, прерывая стук, непрерывно звонили. Послышался требовательный голос:

– Открой дверь, в случае неповиновения приступаю к вскрытию двери. —

– Это представитель Управления наружного наблюдения, он крайне безрассудный, – сказала она, узнав его голос. В ее глазах Я увидела страх, сама тоже испугалась, быстро стала обуваться и подбежала к окну, на бегу Я сказала:

– Меня не должно здесь быть, Я буду прыгать, – сказала Я, Влада схватила меня за руку и сказала:

– Ты, что здесь высоко, покалечишься. Успокойся, будь, что будет. – В этот момент произошел сильный удар, и дверь рухнула на пол в квартире, вместе с частью дверного косяка. Вслед за дверью вбежал сегодняшний наблюдатель, от злости у него пена шла изо рта, он безумно орал:

– Стоять, стрелять буду, – и побежал осматривать другие комнаты.

– Беги, – сказала мне Влада, в одно мгновение Я бросилась бежать. Перед дверью своей квартиры Я услышала непрерывные звонки телефона, открыв дверь, Я сняла трубку, в ней услышала голос отца, он был удивленный, спросил:

– Ты что дома? Никуда не выходи.

С работы родители пришли вместе, чуть задержавшись. Лицо матери было холодным и загадочным, а у отца бескровным, казалось, его сейчас разнесет от гнева. Мать молча зашла в свою спальню, скрипнула дверцей шкафа, от туда она вышла с ремнем и повесила его на ручку входной двери и сказала:

– Я пойду к сестре. Ты не сильно упражняйся, она же болеет все же, – и ушла. Мне стало ясно, что информацией, которой обладает отец, была не в пользу меня. Он взял ремень, потом схватил меня и нанес первый удар, потом еще раз и еще. Я пыталась уворачиваться, тогда он бросил ремень и взял резиновый сливной шланг от стиральной машины активаторного типа, стал меня им бить. Я чувствовала, что от боли теряю контроль над органами, Я описалась. А он все продолжал… Отношения с отцом испортились, обида, и ненависть не покидала меня ни на минуту. Я чаще стала задумываться, что разрушительная энергия матери была направлена на меня. Она стала действовать теперь и через отца.

Книги учат, что настоящую дружбу нельзя разрушить, но у каждого человека есть инстинкт самосохранения, которым всегда спекулируют спецслужбы. Выбитая дверь, навязывание своего мнения соседям, промывание мозгов бабушке Влады, которая еще от Народного Комитета Внутренних Дел не остыла, профилактические беседы с самой Владой на тему ограничения свобод в случае непослушания, все это заставило меня понять, что из-за меня, а точнее из-за моей «чумовой» семьи, у человека возникли серьезные проблемы. Сохраняя нормальные приятельские отношения, Я приняла решение прервать их, Влада меня поддержала.

Я изменила свой круг общения, он стал абсолютно противоположным предыдущему. Дружила с одноклассницей, которая тусовалась в районе школы, где мы учились. Вечером посиделки с ребятами, песни под гитару и домой чуть раньше указанного времени. Я чаще стала находиться дома, этот период жизни был посвящен работе над ошибками, моя задача была предостеречь себя от повторения этих ошибок при повторном их возникновении в жизни. Я стала больше времени затрачивать на анализ своего стиля воспитания родителями, чрезмерная гиперопека подавляла во мне волю, внимание. Мне хотелось, чтобы родители отстали от меня, Я хотела быть предоставлена сама себе, и чтобы надо мной не было тотального контроля. Постепенно мать успокаивалась, это помогало мне организовать в себе внимание ко всем мелочам, которые происходили в семье, мной двигал интерес.

Я стала очень наблюдательна к поведению матери, отца, брата, порой замирала от интереса и улавливала каждое движение и слово. Мой мозг выдавал мне множество комбинаций, как сделать то или иное, при этом всегда с итоговым результатом. Этот результат был местью. Моя обида на близких мне людей, от которых Я ждала любви, защиты и тепла, переросла в побуждение наказать их, за несправедливость, причиненную мне ранее.

Мать переключилась на моего брата, нашу семью ждало пополнение новым членом семьи, он решил жениться. Его избранница была интеллектуально похожа на мою мать, а по-другому и быть не могло, брат очень любил свою мать и ожидал от нее того же, она себе это иногда позволяла. Невеста была родом из социального дна, ее среда обитания является питательной средой для преступности. Среди ее родственников были алкоголики, наркоманы, люди из криминального мира. Мой брат познакомился с ней при общении с ее родным дядей, криминальным авторитетом. Наш дом наполнился подготовкой к долгожданному торжественному событию в жизни лагеря «мать-сын», отец принял сторону посредственного участника. Его мнение по отношению к выбору брата было размытым и противоречивым. Моего мнения вообще никто не спрашивал, но мне очень хотелось его высказать. Перед сватовством были назначены смотрины невесты моего брата, мать готовилась добротно, ей самое главное не опозориться перед будущей невесткой. По ее настроению было понятно, что в душе ее выбор уже сделан в пользу сына, мнение других ее не интересовало. Я по указанию своей матери помогала ей тем, что она приказывала. В процессе приготовления Я спросила ее:

– Ты с ней знакома? Как она? Как выглядит? Красивая? Сын то у тебя, красавец? —

– Она работает со мной в торге, заместителем секретаря комсомольской организации, планирует вступить в партию, – отвечала мне мать, очень нехотя.

– Она, что идейная? Как ее в партию взяли из такой семейки? Или туда только таких и принимают, а еще на руководящие посты берут? – спросила Я.

– Прекрати нести диссидентскую пропаганду, – выругалась на меня мать. Я смотрела в окно, выглядывая брата с невестой, вот они показались.

– Идут, идут. Посмотрите на нее, бледная моль с буферами65. Твой сын на сиськах женится? Это определенно точно, – закричала Я.

– Прекрати, не позорь нас, глупая ты девочка, – кричала на меня мать. В этот момент Я почувствовала, что меня ее гнев стал забавлять. Отец тоже что-то иронизировал:

– Нужно проверить ее интеллект, с виду глупа она, как-то. – Мать это привело в ярость, а Я поддавала жару, не успокаивалась:

– Она беременна, наверное, деваться твоему сыночку некуда, залетел он по-крупному. Теперь только жениться, чтобы сохранить честь «такой» семьи. —

– Замолчи, я тебе сказала. Он по любви выбор сделал, – прокричала она. Раздался звонок в дверь, она побежала открывать, вошли будущие молодожены, стали знакомиться. Брат представлял всех по старшинству, меня в последнюю очередь. После представления меня от невестки ехидно прозвучало:

– Это твоя знаменитая сестра. Без темы о которой не проходит ни одно наше свидание, – и засмеялась, ее смех был похож на кудахтанье курицы. У меня тут же промелькнула мысль, наверное, и мозгов как у курицы, от нее попахивает падалью, подленькая бабёнка. В этот момент зазвонил телефон, она отскочила в сторону, а Я спросила:

– Это звонит телефон. Вы знаете, как им пользоваться? —

– Нет, я не умею, – сказала невестка. Свое насмешливое удивление Я даже не скрывала, брат и мать встали на ее защиту, пытаясь перевести разговор на другую тему. Пригласили к столу, отец предложил будущей невестке, спросив:

– Что будите пить? —

– Я пью только вино, только полусладкое, ответила она, обратив внимание на то, что мне в бокал наливают компот, она спросила:

– Что, ей не наливают? Удивительно, такая взрослая деваха. – Ее словарный запас был наполнен жаргонной лексикой, Я сдержалась, но мимикой дала знак матери и брату, что недовольна ее высказыванием. Отец произнес тост за знакомство, все прикоснулись своими бокалами в знак приветствия друг друга, и выпили, Я воздержалась. После того как выпили, всех немного отпустило, мать взяла разговор в свои руки, он был на тему свадьбы. На невестку вино подействовало, на мой взгляд, неадекватно, она стала восхищенно не связанно кудахтать, отца это определенно забавляло, а мать внимательно слушала несодержательную ее речь. Брат от выступления своей невесты чувствовал себя некомфортно, все время поправлял ее. Мне стало скучно наблюдать за всем этим, Я взяла местную газету и стала читать, начиная с начальной страницы. Тут же разговор невестки переключился на меня, и язвительно она бросила, обращаясь ко мне:

– Ты, что газеты читаешь? —

– Да, читаю. А вы, что не читаете? – спросила Я, мой ответ шокировал ее.

– Читаю, но только последнюю страницу. Колонки, кино, поздравления, смерть, – сказала она.

– Брат, как она похожа на нашу мать, Я поздравляю тебя с твоим выбором, он «прекрасен», – произнесла Я, отец с юмором поддержал меня:

– Мать наша, тоже с этого начинала. Смотрите, какая теперь грамотная. – Для брата усмешка отца была расценена как упрек в его выборе, он вышел из-за стола и пошел курить, это признак того, что он нервничает. Когда он вернулся, с собой у него был энциклопедический словарь, обратившись к своей невесте, он сказал:

– Эту книгу тебе придется выучить наизусть, здесь коротко и обо всем. —

Наступил день свадьбы, это был июньский, теплый, солнечный день. Он сопровождался, нервным напряжением, которое задавала мать. Она сильно нервничала, металась между сыном и своими родственниками, которые в знак поддержки приехали на свадьбу из Тульской области. Свадебный кортеж состоял из четырех автомобилей марки «Волга 2410», три черных, одна белая. Украшением машин занималась Я и брат, дизайн был слизан невестой брата с какой—то свадьбы ее подружки. Через капот и багажник машины был протянут картон, предварительно вставленный в овощную сетку, живые цветы должны плотно вставляться в каждую ячейку сетки, выстилая ковер цветов. Стебли и бутоны цветов удерживали друг друга, при движении автомобиля создавали препятствие для выпадения. В целом было живо, жизненно, колоритно, но цветов было маловато. Лагерь «мать-сын» советов не принимали, брат по наставлению матери закупил заведомо мало цветов, она экономила на всем. Я как заложник обстоятельств, придавала вид богатого убранства, скрывая скупость матери. Подготовка свадебного кортежа подходила к концу, нужно было ехать, и он тронулся. Перед началом движения Я сказала брату:

– Цветов мало, закреплены жидковато, скажи водителю, что ехать нужно тихо, чтобы они не разлетелись. —

– Спокойно сестричка, все под контролем, – ответил он мне. При движении автомобиля цветы стали постепенно вылетать и по ветру сыпаться на лобовое стекло сзади идущего второго автомобиля кортежа, как раз в нем ехала Я и родители. Я сказала матери, проезжая рынок:

– Нужно купить цветов, пока до невесты доедем, одна овощная сетка останется. —

– Помолчи, тебя никто не спрашивает. Взрослые тут все решают. Если нужно будет, сынок купит, – ответила она. Недалеко от дома невесты, жених остановил машины, решил взглянуть, как выглядит его свадебный кортеж, к великому удивлению лагеря «мать-сын» цветов на капоте совсем не оказалось. На нем болталась оголенная овощная сетка и запутавшиеся в ней листья. Он стал истерить, из него сыпались резкие высказывания в адрес матери:

– Вот видишь? Твоя жадность до чего довела, я сразу тебе говорил, что брать нужно столько цветов, сколько ячеек в сетке. Что теперь делать? Времени совсем нет, мы уже опаздываем, в принципе как всегда. – Отец спокойно подошел к водителю машины, в которой ехали мы, дал ему денег и послал за цветами. Подошел к брату, сказал:

– Слышать нужно себя, а к матери только прислушиваться. Ты готовишься стать подкаблучником66 или мужем? – Подъехав к дому невесты, в суете никто, кроме невесты толком не обратил на убранство автомобиля внимание. В обряде выкупа Я принимала участие второй раз в жизни, он резко отличался от того, который был в Тульской губернии. Район, в котором проживала невеста, был населен переселенцами из бараков, на выкуп пришло много ротозеев67, многие просто из любопытства, а многие бесплатно выпить. Нас окружила толпа подружек невесты, работниц торговли, тетушек асоциального поведения, все это вызывало у меня неприязнь и негодование. В голове крутилась мысль: «дружба с Владой это дно, конечно!? Тогда это что? Мать, что этого не видит? Или это вижу только Я?», мысли возбуждали чувство обиды. Достигнув двери квартиры невесты, это считалось окончанием обряда, в это время водитель привез цветы, ко мне подошла мать и сказала:

– Спускайся вниз, привезли цветы, оформляй машину. Тебе здесь делать нечего, мы уже скоро поедем. – Я выполнила указ своей «мамочки», через несколько минут появился жених с невестой. Она стала указывать, как делать и брат услужливо, заглядывая ей в рот, закончил украшать машину. Довольный собой, что на него смотрят столько глаз, он стал играть роль счастливого жениха, который ведет под венец «прекраснейшую» женщину, схватил ее на руки, донес до машины, посадил в машину и кортеж медленно двинулся в ЗАГС68 для регистрации брака. Именно брака, наверное, мудрецы правильно подобрали слово для обозначения этого действия. Следующий этап, было свадебное торжество, которое было похоже на обсуждение родственников одной стороны другой. Было скучно и неприятно.

Второй день свадьбы начался с жуткого обычая, о котором Я читала, но увидеть, пришлось его в первый раз. Нервничая, теща к брату, поднесла тарелку с блинами и заговорила вся, трясясь, скорее с похмелья, она была очень пьющая особа:

– Что зять подтверждаешь целомудренность моей дочери? Девственна ли она? – Согласно обычаю, о котором Я читала, зять должен был, съесть блин или, выесть серединку, оставив его на тарелке, что и подтверждало целомудренность или отсутствие ее. Моя мать же его научила другому, такой обычай видимо соблюдался в их семье, брат взял тарелку, ударил по ней кулаком, да так, что тарелка разлетелась вдребезги, и осколок поранил ему руку. Хлынула кровь, окропив свадебный стол, пол и его одежду. Началась суматоха. Как день начался, так он и закончится, подумала Я. Напохмелялись досыта69, но как говорят, праздника много не бывает и отец стал приглашать всех подряд к нам домой, на продолжение банкета. Мать была против всего этого, начала ругаться с отцом, он заводился еще больше, стараясь не слушать ее. Все – таки многие поехали, когда приехали домой, заново пришлось накрывать на стол. Никому этого делать не хотелось. Я попросила мать:

– Можно пойти на улицу? Я устала от вас взрослых, хочу отдохнуть. —

– Нет, никуда не пойдешь. Иди, поблагодари своего папашу. Давай не хныкай, а бери тарелки и накрывай на стол, – ответила она. Опять меня насилуют и заставляют делать то, чего Я делать не хочу, смотреть на эти пьяные «рожи», разговоры, искаженный дебиловатый смех пьяных людей. Обида вновь закровоточила, уже второй день только и слышу: «пойди туда, принести то, делай это, иди, подальше не мешай. А где от нее обнять, прижать, похвалить, поблагодарить? Вот почему со мной так?», душа тихо обливалась слезами. Мать пригласила всех к столу, меня посадили с краю, чтобы бегать на кухню приносить и уносить, рядом со мной сидел отец. Дальше сидела жена двоюродного племянника матери, за ней он сам, потом все остальные гости по мере близости родства к жениху. Тут вновь начались тосты, крики «горько», хотелось исчезнуть, а некуда, вся квартира битком набита людьми, уединиться даже негде. Было тесно, и Я стала крутиться за столом, уронила вилку, полезла за ней. Вдруг мой взгляд привлек на одно необычайное обстоятельство, ноги отца расставлены шире чем обычно, женская рука жены двоюродного племянника матери тискает его член, а он поглаживает ее «киску». Я выползла из-под стола на коленях, даже не поднимаясь во весь рост, щеки мои загорелись, Я почувствовала стыд, возбуждение было настолько сильным, что подняться с колен не получалось. Я на карачках доползла до коридора и выбежала в кухню. По-детски почувствовала себя ущербной, ненужной, как будто меня где-то оставили, только сейчас Я понимаю, что это чувство соответствует слову предательство, измена. Появился гнев к своим родителям. В кухню вошла мать, спросила:

– Что с тобой? Что стоишь без дела? Помой посуду. – Эмоции душили изнутри, мне почему—то хотелось ей сделать больно, хотя бы словами.

– Ты, что меня рабыней своей считаешь? У тебя же свадьба сына, не у меня же? Отец вообще под столом бабу лапает, сынок на свою убогую невесту не насмотрится никак, каждый занимается тем, чем хочет. А Я что должна быть у раковины!? Не хочу. – Мать подошла ко мне и навесила мне подзатыльников, сказала:

– Рот закрой, начинай мыть посуду, – и ушла к гостям. Через некоторое время в зале разразилась громкая ссора, мать ругалась на жену двоюродного племянника, обзывая ее «шлюхой», падшей женщиной. Началась перепалка нетрезвых взрослых людей. Отец заступался за эту женщину, все присутствующие недоумевали и крутили головами, чью сторону им следует принять. Они выглядели нелепо. Брат всполошился и стал защищать честь матери, предупредительно жестко одернув отца. Отец на это отреагировал силовым приемом, гости кинулись разнимать их. В бешенстве брат, чтобы не наносить удар отцу и погасить негативные эмоции целенаправленно ударил по стеклу, стекло посыпалось и рассекло ему кисть заново, но уже глубоко. Скандал на этом не утих, он периодически очагами вспыхивал весь вечер и всю ночь.

С этого дня начался период полного несогласия в семье, отношения были испорчены между отцом и матерью, отцом и сыном, отцом и мною, мною и матерью. Теперь то, что жило в моей душе, предательство и боль, стало жить в душах моих родителей. Они предпочитавшие не знать или забыть про это, неотвратимо лицом к лицу встретились с этим. Теперь внутри их тоже существуют проблемы, требующие решения.

Подходил к концу десятый класс, экзамены, диплом и прощай школа. Моим родителям было совсем не до меня. Мать лечила свой душевный вопрос способом вытеснения, при этом все время поговаривала о разводе. Ссоры в доме вспыхивали все чаще и чаще, в суть этих ссор Я не вдавалась, мать манипулировала нашими с братом чувствами к отцу. Она понимала, что отношение к ней было гораздо хуже, чем к нему. Ею двигал меркантильный интерес70, Я была несовершеннолетним ребенком, выбор с кем остаться оставался за мной, от этого зависело в какую жилплощадь, при разводе, разъедется она. Она использовала разговоры по душам, обращаясь за помощью ко мне:

– Отец действительно изменяет мне. Денег мне на твое содержание не дает. Я вынуждена дежурить по ночам, чтобы как-то прожить, терпеть Я это не буду, подам на алименты для твоего содержания, – очень много плакала, что вызывало чувство жалости к ней. Я молча выслушивала ее, думала, что все образумится, жить в полной семье всегда лучше. В очередной раз, когда мать решила рассказать мне о том, что ее беспокоило и тревожило, это отношения отца с одной из ее коллег, она просила меня последить за ним. Она сказала:

– Мне нужно понять, действительно ли это так, или это людские сплетни. Ты же знаешь ее? —

– Нет, – ответила Я матери.

– Она живет в доме, где живет твоя подружка Надя. Ты поспрашивай у нее, а может, сама увидишь, что он туда таскается!? —

Случай не заставил меня долго ждать, в очередной учебный день Надя пригласила меня к себе домой, что-то обсудить. Ее квартира была угловой, последнего подъезда, который выходил на прохожую часть улицу. Окно ее комнаты выходило на тротуар, который отделял дом от здания детского садика, он был густо озелененным, безлюдным, мрачным, жители этого района избегали по нему ходить. Этот тротуар скорее подходил для скрытых перемещений. Мы сидели в комнате разговаривали, тут мне Надя сказала:

– Давай покурим? Сейчас окно откроем, до вечера пока родители придут, все проветрится.– Я открыла окно, закурили и дымим. Неожиданно на этом тротуаре появляется мой отец, он шел, осматриваясь по окнам. Меня и мою подружку накрыл испуг, что он за нами следит, а возможно даже увидел, что мы курим. От страха мы упали на пол, но потом мозг осознал, что время обед, где располагаются окна квартиры Надежды, он наверняка не знал, а потом меня удивил несвойственный для него неуверенный вид, не обладающий решительностью. В мгновение меня осенило71, что отец идет на обед именно к той коллеге матери, о которой она мне говорила. Я выглянула из окна, чтобы посмотреть, куда он завернул, он сделал именно то, что Я предполагала. Незамедлительно Я объяснила Наде, что мне нужно торопиться, вышла на улицу. Направилась к подъезду, где мне бессознательное подсказывало, что она живет именно в нем, села на лавочку и стала ждать. Прошло около часа, открылась подъездная дверь и вышла пышная дама, с ярким макияжем, со вкусом одетая, что-то щебечущая в полный голос в сопровождении моего отца. У меня сложилось впечатление, что они были довольные проведенным временем. Отец, увидев меня, остался не возмутим, только глаза его выдали испуг, он сразу представил меня этой женщине, в этот момент ее поведение стало растерянным и неуместным, она попрощалась и ушла. Я стояла молча, смотрела ему в глаза, и не отводила взгляд. Почувствовала презрение к нему и к тому, что Я под влиянием своей матери была вовлечена в грязные отношения моих собственных родителей, мне становилось стыдно. Я молча отвернулась и пошла. Вслед отец крикнул:

– Если сможешь, матери не говори. – Просьба отца пролетела мимо моих ушей, Я четко выполняла поручение матери, чтобы взамен быть отмеченной ею и получить ее тепло. Вечером Я обо всем рассказала ей, а отец в этот вечер не пришел домой ночевать. Она весь вечер просидела в кресле с вязюлькой молча, Я сидела рядом, прервав молчание, спросила:

– Что думаешь? —

– Что ты лезешь во взрослые дела, – в ответ услышала Я, опять мать применила ко мне мощное насилие, причинив мне душевные страдания. На следующий день она отправилась в свою партийную и профсоюзную организации «поднимать» моральный облик своей сотрудницы. Со своим привычным мастерством воспитания, она просила обсудить ее поведение на партийном собрании, профсоюзном комитете. Ставила вопрос об исключении ее из партии, за развратное поведение. Шуму было много, в основном женщины-коллеги, к матери отнеслись с сожалением и поддержкой, осуждая распутницу. Работать в такой обстановке этой даме спокойно не представлялось возможным, ее истыкали пальцами, и она перевелась на другую работу. Из партии ее не исключили, позже выяснилось, что данная сотрудница, являлась источником оперативной информации спецслужб.

Отец все реже и реже стал появляться дома. Мать переживала, ее жалобы на жизнь, сопровождались громким, пронзительным криком, выражающий страх остаться одной, боль за страдания, которые она испытывала по ее мнению несправедливо. Моя нервная система была истощена, плохое настроение, чувство подавленности не покидало меня, в моей душе боролись за и против отца, но воспоминания жесткого избиения меня им были не его в пользу. Жалость, тяга быть рядом с матерью не оставляла меня. Я сказала:

– Нужно решать, так нельзя жить. Не можешь простить? Разведись с ним. – Я тут же задалась вопросом, а что со мной? Адресовала его матери:

– Мама, что со мной будет? Куда буду поступать? —

– У тебя есть выбор, можешь идти с отцом. Если останешься со мной пойдешь на курсы продавцов. Мне пока совсем не до тебя, нужно разъехаться, развестись с твоим папашей, – ответила она мне. Поспешно мать собрала семейный совет, на котором присутствовали Я, мать, отец и брат. Повесткой стало объявление о том, что семейные отношения между отцом и матерью распались, мне предлагалось сделать выбор с кем Я останусь после развода. Все началось с красноречивых слов матери в адрес отца, все молча слушали ее. Когда ее эмоции закончились, наступила тишина, отец спросил:

– Дети, какую сторону вы поддерживаете? – В один голос Я и брат ответили, что принимаем сторону матери. Он тогда пережил психологическую травму, связанную с тем, что у него не остается возможности вести привычный образ жизни, коллеги дадут ему понять, что мужчина проявил безволие, не смог «воспитать» свою жену, детей, все это скажется на его карьере. Помолчав немного, он продолжил:

– Дети, мы будем хотя бы встречаться? —

– Если вы будете с ним встречаться, не прощу, прокляну, – быстро выпалила она как из пушки. На следующий день отец собрал необходимые вещи и ушел из дома. На мой день рожденье он поздравил меня своим переездом, после развода отец отличался вызывающим поведением. Блудил с женщинами, кутил с приятелями, то там, то здесь долетали слухи до матери, ей слышать было неприятно. Потом оно сменилось замкнутостью в себе, гневом и обидой на жену, детей. Он так и не смог восстановить свое душевное равновесие.

Все пережитое ранее наложило отпечаток на моем характере, определило особенности моего отношения и поведения с мужчинами. Оно стало специфическим, основывалось на желании вызвать конфликт с собой с целью доказать свое интеллектуальное превосходство над соперником72, оскорбительной непочтительностью, наглостью, грубостью. Во мне не было развито женского обаяния, вести себя естественно и легко, мне не позволял страх, что меня одёрнет мать. Улыбаться и казаться жизнерадостной, мешала моя задумчивость. Домашняя атмосфера была ужасная, полная отчаяния и страдания. Учить экзаменационные билеты не было ни малейшего желания. Радовало только одно, наступили майские деньки, день увеличился, можно дольше побыть на улице. Я часто уходила из дома, чтобы побыть в окружении подруг и друзей, немного отвлечься, послушать песни под гитару, иногда даже посмеяться. В нашей компании, один из парней очень тепло и трепетно ко мне относился, он стал по-отечески меня опекать, называл меня «братишкой». Эта опека граничила с отцовской любовью, которая растопила мне душу. Я подумала, «наверное, ошибаюсь, а ведь может это она и есть любовь». Я готова была платить любой ценой, чтобы это чувство тепла не покидало меня. У меня с ним возникли хорошие дружеские отношения, эти отношения были похожи на отношения брата и сестры. Его звали Игорь, ему было двадцать четыре года, он работал водителем автомобиля на трикотажной фабрике, занимался снабжением ведомственных детских садов продуктами питания, товарами первой необходимости. Рос он в семье приемным ребенком, его родной отец нохчий73, проживал в селе Надтеречное Надтеречного района Чечено-Ингушской АССР74, с которым он связь не поддерживал. Считал, что отец поступил несправедливо по отношению к его матери. Приемного отца он не уважал, считая его горьким пьяницей, мать любил. Семья, в которой он воспитывался, относилась к социальной группе людей, которым под влиянием властей, демагогов и авантюристов извратили эстетические, этические, правовые, физиологические и общечеловеческие нормы и ценности. Другими словами, люди у которых представление быта, комфорта отсутствовали. Жили по принципу, дом, работа, огород. В качестве развития и развлечения застолье с родственниками и друзьями по праздникам, в будни телевизор и газета. Со стороны Игоря и его семьи, Я чувствовала душевное, открытое отношение ко мне. Он часто приглашал меня к себе домой, мать угощала нас чаем с вареньем собственного приготовления, поддерживала с нами беседу. Потом мы спускались во двор, там, в беседке собиралась наша компания до вечера пели песни на гитаре, рассказывали друг другу разные небылицы. Около половина одиннадцатого Я уходила домой, как правило, одна.

Прошел последний звонок, началась подготовка к выпускным экзаменам. Я готовилась к экзаменам посредственно, активных действий по достижению хороших экзаменационных отметок не принимала, так как участь моя была определена. В один из летних дней утром в десять часов утра раздался звонок в дверь квартиры. Я подбежала к двери и взглянула в дверной глазок, на пороге стоял Игорь. От неожиданности Я не знала, что делать, мой неряшливый вид в состоянии неполного пробуждения от сна ставил меня в неудобное положение, но что-то нужно делать, Я спросила:

– Кто там? —

– Открой, я тебе молока с горячим хлебом привез. Подкормить твой растущий организм, чтобы мозги лучше работали, – ответил он. Я открыла дверь, он мне передал трехлитровую банку молока и буханку75 белого теплого зажаристого хлеба, мои глаза излучали чувства радости и удивления. Он посмотрел на меня и сказал:

– Я помню, ты говорила, что любишь кушать молоко со свежим хлебом. Решил, раз у меня такая возможность имеется, почему «братишке» не подкинуть. Кушай, а я дальше поехал. В ответ Я поблагодарила его и закрыла дверь. В моей душе запели ангелы, Я почувствовала, что нужна кому-то, с этими эмоциями отрезала горбушку хлеба76, налила большой стакан молока, села за стол и стала, есть и читать билеты. Вечером пришла мать с работы, с порога у нее всегда было много вопросов, при этом сама она раскладывала продукты:

– Чем занималась? Какие успехи? Сколько билетов выучила? – Вопросы сыпались один за другим, создавая впечатление, что ответов она и не ждала. Я начинала отвечать на первый, следом звучал другой. Она говорила, и Я говорю, в моменте вместо ответов на поставленный вопрос, Я рассказывала анекдот, понимая, что она меня не слышит, потом замолкала. В какой – то момент она открыла холодильник и видит там банку с молоком, с удивлением спросила:

– Откуда молоко? —

– Я ходила в магазин, купила молоко и хлеб, – ответила, она недоверчиво, спросила:

– Откуда у тебя деньги? Я тебе не давала. А хлеб то не магазинный! Не ври, рассказывай быстро, я тебе говорю. – Я молчу, она не унимается, продолжала запугивать меня всяческими лишениями, на улицу не пойдешь, всю неделю будешь дома сидеть убираться, белье гладить. Дальше все это переходило в истерический крик, тогда Я отвечала:

– Братишка Игорь привез. – От этого у нее еще больше возникло вопросов.

– Кто это? Откуда этот братишка взялся? Опять какой-то охламон77 у тебя в братишки записался? – К своим неразрешенным вопросам личной жизни, она добавила себе недоверие ко мне, возобновила тотальный контроль.

Мать и в самом деле наказала меня, сказала, что пока экзамены не сдам, не получу аттестат зрелости на улицу ходить буду в режиме «подышать воздухом», максимум два часа в день. Я предпочитала ходить на улицу вечером в промежутке с девяти до одиннадцати часов. В один из теплых летних вечеров пришла Я в беседку, чтобы немного развеяться, в этот вечер собралось много народу. Обстановка была добродушная, теплая, Я тоже на какое-то время освободилась от гнетущего состояния, стала поддерживать беседу, уместно поддерживая говорящих ребят, вставляла свои забавные истории, всем становилось радостно и смешно. Я заметила, что мальчишки в моем обществе стали чувствовать себя раскованно, свободно, находились интересные темы для беседы, одна тема сменялась другой, хотелось говорить и говорить. Время бежало быстро, мне уже нужно было спешить домой. Я попрощалась и уже собралась уходить, как вдруг один мальчик, второй, третий заговорили:

– Ты куда? Не уходи, оставайся. – Уходить действительно не хотелось, они меня не пускали, шутя, преграждали путь, тогда Я попросила:

– Отпустите меня, обещаю, завтра встретимся. Меня мать отпускает на улицу на два часа, а сейчас уже, наверное, больше времени и мне нужно спешить. —

– Я тебя провожу, – предложил мне Игорь. У меня пробежала мысль: «Я никогда не замечала, что он проявляет ко мне интерес, как к девушке! Мы же с ним «братишки». Мы шли, он накинул мне на плечи свою куртку и сказал:

– Прохладно, не заболела бы!? – Я вновь почувствовала заботу, не торопясь мы дошли до дома, на часах было ближе к двенадцати ночи. Не далеко от подъезда Я увидела женщину, которая нервно поглядывала по сторонам, сказала вслух:

– Это мать моя. Сейчас мне достанется, что задержалась. Может тебе уйти, вопросов к тебе много будет, – и старалась незаметно снять с себя его куртку.

– Зачем мне прятаться, пусть задает свои вопросы, заодно и познакомимся, – ответил он. Мать распознала нас в темноте и мгновенно направилась к нам навстречу, не доходя несколько шагов начала свой разговор с повышенного тона:

– Ты знаешь сколько времени? Завтра никуда не пойдешь. А это еще кто такой? Провожатый нашелся? Молодой человек, вы знаете, сколько ей лет? Не надо на нее смотреть как на взрослую, она еще несовершеннолетняя. Она просто выглядит так, а мозгов у нее еще меньше, чем лет. – Я посмотрела на Игоря, он прибывал в состоянии обездвиженности, его реакция на раздражение была ослабленной. В таком состоянии он ответил ей:

– Меня зовут Игорь. Я знаю, что ей осенью будет семнадцать лет. Я не провожатый, а жених вашей дочери. – После этих слов наступила тишина, все переваривали сказанное. Я молча отдала куртку Игорю, взяла мать за руку и мы пошли к подъезду. Игорь вслед нам крикнул:

– Завтра утром молока с хлебом завезу. – Я почувствовало беспокойство в душе, которое отождествлялось с чувствами взволнованности, смущения. Произнесенные слова Игорем, заставили меня рассуждать: «возможно, он ухаживает за мной? а возможно просто защитил меня от злобной матери?». Унижение меня матерью, заставило стыдиться появится ему на глаза. Страх в том, что мать опять возобновит контроль надо мной, будет рушить наши дружеские отношения с ним, не покидал меня. Я думала, как выстроить линию защиты от нее, у меня возник план, если она спросит меня о чем-то, буду говорить с ней, соглашаясь. Мы дошли с ней, до квартиры молча, а дома она меня спросила:

– Что у вас с ним за отношения? Спите уже, наверное? Ты что замуж собралась? – засыпала она вопросами.

– Да, собралась, а про «спите» вопрос не стоит пока, – на нее эти слова произвели сильное впечатление, она в плачущем крике произнесла:

– Как тебе не стыдно, как тебе не стыдно мать с отцом разводятся, а ты замуж собираешься. А как же мать? – После ее слов, к моим чувствам добавилось чувство вины.

Я сдала экзамены, получила аттестат зрелости, меня выпустили из школы во взрослую жизнь, мать решила за меня, быть мне продавцом продовольственных товаров третьей категории, взяла мои документы и отдала их в школу – магазин. Спорить с ней Я не стала, тем более что свою дорогу в жизнь, Я не видела. Крепкая дружба с Игорем стремилась стать чем-то большим. Много времени Я проводила с ним, мы становились друг другу близкими людьми, общение с ним вызывало шквал положительных эмоций78, казалось, что кровь текла в жилах быстрее. Я стала ощущать, что рядом со мной не только друг, а возможно вторая половина, между нами ощущалось физическое притяжение. В конце лета Игорь сделал мне предложение руки и сердца, выглядело это обычно, романтики не было совсем, но глаза сияли любовью. Я ответила не сразу, взяла один день на осмысление, разыгрывая перед ним девушку высокой морали и нравственности. Хотя ответить могла сразу, «да», душа желала бежать от адской жизни, желала обрести навечно тепло и любовь. После моего согласия, Игорь по традиции пришел просить родительского благословения. Он принес мне и матери цветы, отцу неплохой алкоголь того времени, торт к чаю. Он был очень вежлив, не дождавшись торжественной обстановки, обратился к отцу:

– Прошу руки и сердца вашей дочери, – мать в этот момент, чем-то занималась на кухне, не придавая значения происходящему, так и не вышла. Вместо положительного ответа и следованию традиции, когда отец должен взять меня за руку и вложить мою ладонь в раскрытую ладонь Игоря, он принялся вести допрос с изобличением Игоря во лжи. Основными и заключительными его словами были:

– Если с моей дочерью что-нибудь случится, устрою тебе камеру на солнечную сторону. – Мне было стыдно за моих родителей перед Игорем, он засобирался, и тогда вышла мать сухо спросила:

– Когда придете свататься? – получив ответ, попрощавшись, ушла. Так прошло первое знакомство. Почти также прошло и сватовство. Игорь на нем затронул проблему:

– Для подачи документов в ЗАГС нужна медицинская справка о беременности и письменного согласия отдела опеки и попечительства, так как невесте нет восемнадцати лет, —

– Разве в этом есть трудности? Беременность ведь на лицо!? – Мать, удивленно посмотрела на меня. Опять мне стало стыдно, а мои щеки залились краской, Я вскрикнула и грубо ответила:

– Ты что говоришь? Какая беременность? У тебя дочь еще девственна. – Из моих глаз слезы градом покатились по лицу, выбежав из-за стола, Я побежала в свою комнату, за мной пришел Игорь, стал успокаивать, сказал:

– Сами все сделаем. Попрошу свою сестренку, она достанет медицинскую справку, а согласие уже проще простого. Не нужно плакать. – Мы просидели в моей комнате довольно долго, не выдержав пришла мать и возмущенным голосом сказала:

– Ну, что вы здесь сидите? Без вас вопросы не решаются. – Я молча проследовала за Игорем, со всем, что обсуждалось, соглашалась молча. Подготовка к свадьбе шла полным ходом параллельно с разводом родителей. Я занималась своим свадебным нарядом, мать в этом мне не отказывала, для нее очень важно было превзойти отца, осрамив его. Своими действиями она показывала ему и другим недоброжелателям, «смотрите и завидуйте, я выше вас всех, я могу все сама», при этом плача по ночами в подушку.

В начале девяностых выбора свадебных платьев не было. Мне хотелось выглядеть необычно, у нас с матерью на этот счет были существенные разногласия, но Я настояла на своем. Мой свадебный костюм был сшит на заказ по лекалам выкройки из журнала «BURDA Moden». Он был шит из атласного шелка с выработкой набивной «елочки», рукава и лацканы воротника расшиты кружевом и речным жемчугом. Юбка была прямого покроя с драпированным запахом, средней длины. На руках короткие перчатки из мелкой сетки, на ногах белые туфли на конусовидном невысоком каблуке. Мои ушки украшали серьги из речного жемчуга, а шею бусы из того же материала. Голову украшала прическа и нежные белые цветы. Мать заставляла меня одеть фату, ей важно было, что люди скажут, она всегда опиралась на людское мнение:

– Вот будут тыкать на тебя пальцами и говорить, что выходишь не девственницей, – говорила она.

– С чего ты это взяла? – спросила Я.

– Фата – это символ чистоты и невинности, – ответила мать. В моем сознании произошел диссонанс, вызванный столкновением конфликтующих представлений том, что сказала мать. Я не выдержала и задала вопрос:

– Вот невестка твоя выходила замуж в фате, а ребенок появился через восемь месяцев после дня свадьбы, при этом ребенок без патологии, а значит, она выходила замуж беременной. Это ты как объяснишь? – Этот вопрос поставил ее в тупик, но противостоять абсурду, который она приобрела в течение жизни и опыта, переданного ее матерью, она не будет. Ее ответом было доминирующее положение матери:

– Не твое собачье дело. – В этот момент, мне стало противно ото лжи и двойной морали. Я стала задаваться вопросом: «почему ко мне предъявляются одни стандарты, а к невестке другие? Почему мне нет послаблений, а ей есть?», но пока ответов не находилось.

Свадебное торжество было организовано хорошо, закусок было много, выпить тоже. На свадьбу мои родители пришли порознь, но сидели вместе. Отец чувствовал себя раскрепощенным в лагере врагов, он был один среди родственников матери, которые бессознательно относились к нему с негативом и прекратили с ним отношения в знак протеста против его поступка по отношению к моей матери. Мать была напряженная, ожидала от отца провокаций. Когда моим родителям дали слово поздравить молодых, вот тут и началось, сначала они монотонно поздравили нас, вручив вкладную сберегательную книжку на стандартную сумму, а потом каждый устремился показать свою индивидуальность напоказ. Первым взял голос отец:

– От себя лично хочу поздравить молодых с Днем свадьбы! Подарить молодой жене индивидуальный подарок «поваренную книгу». Обратите внимание, несколько рецептов я внес в нее лично. Желаю тебе, доченька, научиться вкусно, готовить, понравившийся мужу рецепт заносить в эту «поваренную книгу» и готовить для него чаще. Любовь мужчины к женщине лежит через его желудок, сам на практике испытал. – Все гости по линии матери напряглись, лица были недовольные, просто ненавистные, казалось, что кто-то сейчас, что-то скажет. Это напряжение передавалась мне, глаза мои были на «мокром месте»79. Плакать нельзя было, мать Игоря сказала, если в первый день, как поженились, будешь плакать, то потом все годы проплачешь. Я решила снять напряжение, взяла за руку Игоря и повела к отцу, благодарить. Следующее слово за матерью:

– Дорогая доченька и зять Игорь от всей души поздравляю вас с Днем бракосочетания. Желаю любви, взаимопонимания и долгих лет жизни вместе. В знак огромной любви к тебе доченька, дарю тебе золотые серьги, а тебе Игорь свою дочь и наказ, ты мужчина создавай крепкую семью. – Она подошла и начала одевать мне серьги, руки у нее тряслись, кое-как одела. Я обняла ее и почувствовала, что у нее внутри все трясется. В этот момент Я испытала сострадание к ней, не выдержала, расплакалась прямо навзрыд80. Подошел отец и стал меня успокаивать, обняв мать и отца, Я сказала:

– Люблю вас обоих. —

– Мне нужно идти, – сказал отец и поцеловав меня в лоб, ушел. Чтобы обыграть отсутствие главы семейства перед стороной жениха, брат взял на себя эту обязанность. Напряжение постепенно растворялось, толи отсутствием раздражителя, толи выпитым алкоголем. Брат в этот день тоже выпил чуть больше чем всегда, а может это нервы расслабились.

Наступили завершающие обряды свадьбы, вывезли свадебный торт, Я взяла нож в правую руку, Игорь накрыл ее своей рукой, начала резать. Первый кусок достался нам по традиции, стали угощать друг друга. Потом был самый таинственный момент первого дня свадьбы, танец отца и дочери. Этот обряд пришлось выполнять брату, наступил трогательный момент, зазвучала музыка на слова Михаила Звездинского «Очарована, околдована», Я пригласила его вместо отца на белый танец. Он нежно взял меня за талию, под благозвучную музыку и богато содержательные слова, мы закружились в танце. После слов: «Что прибавится – не убавится, что не сбудется – позабудется. Отчего же ты плачешь, красавица? Или мне это только чудится!», он начал плакать, все кружил и кружил. Песня закончилась, он меня не отпускал, заказывал ее еще четыре раза подряд. Я спросила:

– Ну, что ты брат так расстроился? —

– Я все знаю, ты не любишь его, просто бежишь из дома. А я не могу ничего сделать, прости, – ответил мне он. После этих слов Я заплакала, мы с ним обнялись, он передал мою руку Игорю, нас гости проводили до машины, попрощавшись, мы уехали.

Сразу после свадьбы мать уехала в отпуск, оставив нам в распоряжение нашу с ней квартиру. Первый Новый год мы справляли с Игорем вдвоем. Я постаралась создать романтичную атмосферу, свечи, расположение за столом друг напротив друга, сервировала стол, изощрялась с приготовлением блюд, нарядилась, но все это не было оценено Игорем. Первый семейная ссора возникла из-за неправильного восприятия моего старания. Я попросила его одеться к столу, а он хотел сидеть в трениках81. Ему, это все казалось напускной чрезмерной торжественностью, как бы неуместной в домашней обстановке. Я это понимала по другому, хотела придать празднику чувство радости, любви для нас двоих. Первая новогодняя ночь прошла в слезах и выяснении отношений, после которых мне стало понятно, что у них так в семье установлено. Так началась моя семейная жизнь, Я училась «притираться» друг к другу.

Прошел месяц после свадьбы, приехала из отпуска мать. Мы остались жить с ней. Все шло своим чередом82, Я училась и работала, Игорь и мать работали, вечером встречались за ужином. Иногда мы с Игорем встречались в городе шли в кино. Чаще ходили к его матери, его по-прежнему тянуло в привычную обстановку. Подолгу задерживались там, возвращались обратно. Иногда он предлагал мне оставаться там ночевать, несколько раз мы даже это делали, но мне было там некомфортно. Спать приходилось в одной комнате с сестрой, девушкой на выданье83. Другой вариант мать предлагала свой диван в комнате с отцом, который по ночам курил в кровати. Одним словом, условий для проживания молодой семье там не было. Жить с моей матерью его тоже не устраивало, хотя они почти не встречались. В нашей молодой семье, на повестку дня встал квартирный вопрос. Мать еще незадолго до свадьбы разрабатывала одну старушку, которая была одинока в нашем городе, и планировала уехать в Центральную Россию к своей родной сестре. Квартиры в то время купить было нельзя, а получить невозможно. Старушка прописала меня на свою жилплощадь, но нужно было ждать полгода, чтобы она выписалась, а потом еще два месяца, чтобы съехала. Игорь про это не знал, так как мать мне строго настрого запретила про это кому-либо распространяться, как она говорила, «чтоб не сглазили», а если по «совковски», чтоб не стуканули84 в органы от зависти.

Игорь постепенно стал киснуть, чаще стал после работы заходить к своей маме, там мог остаться ночевать. Оправдывая это тем, что на работу ближе добираться. Моя мать меня пилила:

– Как так муж твой на чужой кровати боки пролеживает? Видимо не заинтересовала ты его!? —

– Ему не нравиться здесь жить. Готовишь ты, как-то не так, – ответила Я.

– Что значит не так? Что его мать, выварниками85 кормит? Кто жена? Бери и готовь своему мужу сама. А что касается жилья, то он тебя брал за себя замуж, вот пусть и обеспечивает жильем, – возмущалась мать. Я пыталась Игорю объяснить, что нужно решать с жильем что-то, предлагала:

– Может снимать, будем? – задала Я ему вопрос.

– Я вижу единственный вариант жить с моими родителями, – отвечал он. Наши отношения стали остывать, нет той пылкости чувств, горящих глаз и бьющихся сердец. В душе опять появился страх. Я не хотела терять любовь, тепло и оставаться одной. Я умоляла мать, чтобы она помогла мне снять половину дома у своей двоюродной сестры. Сразу она была против этого, сказала мне:

– Там нет удобств, туалет на улице, вода в колонке. Как ты будешь жить, ты же не приспособленная к этим условиям? —

– Пусть будет так. Лучше вдвоем в таких условиях, чем в идеальных порознь, – отвечала Я. Мы переехали жить на съемное жилье, рентная плата составляла незначительную сумму. Я ее от Игоря скрывала, платила из экономии семейного бюджета, потому, что перед переездом он мне поставил ультиматум, что за плату жить на съемной квартире не будет. Мою душу это ранило и обижало, Я поделилась с этим с матерью, попросила:

– Дай мне совет. —

– Вышла замуж терпи. Только ребенка, раньше времени не рожай. Предохраняйся. Знаешь, наверное, как? – ответила она мне. Первое, что меня удивило: «откуда мне знать, как нужно предохраняться? Ты же со мной, ни разу к женскому врачу даже не сходила!?». От совета матери меня охватил страх, который начал развиваться, как ею вымышленная угроза, вызванная рождением ребенка и представляющая опасность для моей дальнейшей жизни. Я постаралась загасить в себе недовольство к словам матери, и попросила ее:

– Помоги мне с приобретением контрацептивов, в аптеках нет ничего кроме презервативов. Игорь ими пользоваться не будет. —

– Что ж, тогда вам нужно? – с негодованием и злобой сказала мать.

– Лучше таблетки противозачаточные, но они гормональные. Как они на мой организм подействуют не известно? Своди меня к специалисту? – попросила Я. Мать нервничала, похоже, было, что эта тема ей была неприятна, она пыталась отвязаться от меня и сказала нехотя:

– Моя знакомая пользуется «Ригевидон Рихтер» очень довольна этим препаратом, попрошу ее купить его для тебя, – ответила она, на этом наш разговор закончился. Она действительно выполнила, то, что обещала, она потребовала, чтобы Я принимала их строго по схеме, если закончатся, заранее сообщала ей. Я стала принимать этот препарат и через месяц приема Я почувствовала, как внутри меня происходил какой-то процесс, который способствует резкому прибавлению веса. Мое тело разносило в разные стороны, при этом мой рацион питания не изменился. Мне стала маленькой одежда, это расстраивало меня, а порой приводило в негодование. Я задавалась вопросом, и твердила его всем при встрече:

– Вы замечаете во мне изменения? Я поправилась? – Игорь, мать, брат, свекровь и даже квартирная хозяйка таращили глаза от удивления.

– Да нет, все хорошо, ты прекрасно выглядишь, – лицемерно отвечали они.

– Где же, все хорошо? Как вы не видите, что Я с сорок шестого размера перешла на пятьдесят второй? А им все хорошо? Мать, ты, что молчит? Это же наверняка из-за этих гормональных таблеток так меня распёрло? – возмущенно говорила Я. После этого таблетки пить Я прекратила, процесс приостановился, но вес так и не снижался. Смотрясь в зеркало, Я ненавидела себя, моя самооценка резка стала снижаться. Мы стали жить замкнуто, мое общение с прежними подругами и друзьями ограничилось, Я не хотела ни с кем встречаться, секса почти не было, Я стала неповоротливой, толстой бабой. Общалась Я только с квартирной хозяйкой, старой мудрой женщиной, которая меня многому научила.

Пришла весна, с пробуждением природы, все оживает, появилось необъяснимое чувство радости, желание жить и любить. Мои чувства подпитывались долгожданным моментом, скоро мы с мужем будем жить в собственной квартире, Я смогу обустраивать, украшать, всячески облагораживать свое семейное гнездо. Желание иметь свое отдельное жилье, пусть даже в районе, который считался бандитским, пусть даже в двухэтажном доме с деревянными перекрытиями, который строили военнопленные, пусть даже с кухней в семь квадратных метров, которая имела тройное предназначение, как комната для приготовления пищи, комната для приема пищи и ванная комната, все это добавляло во мне жизненных сил, стремления к лучшему будущему. Совсем другое впечатление об этом было у Игоря, ему не нравилось ничего, еще больше его приводило в ужас состояние квартиры. В ней нужно было делать ремонт, осложняло это тем, что в то время со строительными материалами было трудно. Квартира требовала косметического ремонта, в нашу молодую семью пришла бытовая суровая реальность. Нужно было сначала достать, потом купить краску. Она была только двух видов белая и голубая для окон и дверей, половая краска в цветах «детской неожиданности»86, а найти и купить обои, это вообще доставалось с огромным трудом и смекалкой. Я принимала эти трудности как новый этап жизни, мною двигал интерес, толкал меня вперед, для достижения цели. Игорь наоборот становился раздраженным, резко навалившиеся домашние обязанности и ограничения, ложились тяжелой ношей на его плечи. Его эмоциональный вид был похож на «унылое гавно», его начинали грызть сомнения в правильности выбора меня, он стал выражать недовольство, при этом злился на себя за свою поспешность. Я пыталась повысить его эго, давала, понять, что у нас все получится, при этом мною двигала только одно чувство страха потери тепла и любви. Многое брала на себя, его тянула за собой, если, что-то у меня не получалось самой приходилось просить, даже упрашивать его мне помочь или сделать что-то. Я загорелась ремонтом, в сентябре месяце Игорь пошел в отпуск, мы с ним поехали в Липецк к его сестре, а потом в Тульскую губернию к моим родственникам. Цель поездки была хозяйственная. Я думала, что в Центральной России снабжение лучше и нам удастся многое купить.

Прилетели мы в Москву, из Москвы на автобусе доехали до Липецка, город промышленный со специализацией в чёрной металлургии полного цикла. Город со своими достопримечательностями в стиле исторических городов Центральной России, здания, сооружения, церкви, музеи, архитектурные комплексы, памятные места. После встречи и знакомства с родственниками Игоря мы отправились гулять по городу, за покупками по магазинам. Меня сильно удивило, насколько отличается жизнь в Липецке от нашей. В магазине мы увидели соки в тетрапакетах с трубочкой, необычность такого продукта, подражание западу, желание выставить напоказ своим матерям и получить одобрение, побудило меня и Игоря купить пять упаковок. В следующий день пребывания мы отправились по строительным и хозяйственным магазинам. В большом универсальном магазине «1000 мелочей» Там меня удивил большой выбор чугунной посуды. Я сразу же загорелась приобрести жаровню и сковороду с крышкой, в нашем регионе ничего подобного не было. Муж ругал меня, главная его претензия:

– Как нести эту чугунную утварь? Она тяжеленная, ужас? —

– Сок пять упаковок нести тебя не напрягает? Он закончится через две недели, а посуда нам на всю жизнь, – ответила ему Я.

– Я тащить это не буду, тебе нужна посуда вот ты и при87, а я сок понесу, – ответил он. Я не обращала на его упреки внимание, меня радовало, что у меня будет удобная посуда длительного использования, в которой Я с удовольствием смогу готовить и совсем не испугало, что все это нужно будет нести на своих собственных руках, своя ноша не тянет. Прошло еще несколько дней, которые мы провели, блуждая по улицам города, заходить в магазины мне муж запретил, а мне еще хотелось сделать покупки, чтобы удовлетворить свое эго. Возражать Я ему не стала, притупив свое желание во избежание негативных эмоций от него, при этом стараясь сохранить то свое сокровенное тепло и любовь.

В Тулу Я и Игорь отправились автобусом, это был мой выбор, мне хотелось посмотреть Россию – матушку, была теплая осенняя пора, Я желала любоваться красивыми пейзажами. Приехала мы к моей двоюродной сестре Татьяне, встретили нас хорошо и радушно. У нас там была намечена обширная программа посещений, так как в этом городе у меня проживали родственники со стороны отца и матери, которые не смогли присутствовать на нашем свадебном торжестве. Встреча с родственниками, это очень хорошо, но меня заботило достижение своих целей, мы решили, что посещение родственников будем совмещать с культурно-досуговой программой и походами по магазинам. На следующий день после приезда отправились в центр города. Уютная провинциальная Тула знаменита вкусными медовыми пряниками, расписными самоварами, ружьями. Сразу решили посетить Тульский Кремль важный оборонительный форпост Русского государства, православные храмы, стоящие на территории Тульского кремля. Успенский собор и Богоявленный собор, в котором тогда находился Тульский государственный музей оружия. В музее провели очень много времени, потому, что Игоря заинтересовала экспозиция, демонстрирующая изобретения и современную продукцию Тульского оружейного завода, а также достижения оружейной промышленности того времени. Выйдя из музея перед нами, сразу простирается огромная площадь, которая вливается в центральную улицу города, на которой располагаются множество художественных галерей, универсальных магазинов, продуктовых лавок. Я предложила Игорю:

– Мы, на сегодняшний день достаточно напитались эстетической культурой, давай посетим Универмаг на Советской улице? —

– Я устал, ты сейчас там опять наберешь, а мне неси, – Игорь стал вредничать.

– Ну, пожалуйста, давай пойдем, просто посмотрим, – задабривала Я его, сделав жалобный, чуть виноватый вид и тогда он с чувством мужского превосходства согласился со мной. Универмаг представлял собой обычный совдеповский88 универсальный магазин с разнообразием товарных групп. Проходя мимо отдела «Игрушки», Я обратила внимание на искусственную елку из серебристой фольги высотой приблизительно чуть больше метра. Она была необыкновенно красивая, и мне уже представлялось, что Новый год в собственной квартире, а места там немного и елка такая, как раз очень кстати. Я решила рассмотреть ее поближе и заодно поинтересоваться в какую цену такая зимняя красавица. Продавец назвала мне цену в одиннадцать рублей, от удивления глаза мои округлились, в наших магазинах елки хуже стояли по тридцать рублей за одну штуку. Мгновенно Я подбежала к Игорю и сказала:

– Нужно брать десять штук. Нам одну, твоей и моей матери по одной подарим, и на продажу семь. Продадим по двадцать пять рублей, дорогу оправдаем. Как ты считаешь? —

– Я не согласен. Тащить все на руках, у меня от уже имеющейся ноши спина болит, – злобно ответил он.

– Игорь, ну что ты? Пойми можно заработать на этих елках сто сорок рублей, тебе за этой суммой целый месяц ходить на работу, – не успокаивалась Я. Надрываться ему определенно не хотелось, факт возможного получения такого навара89 ему грело душу.

– Ладно, давай возьмем пять. Две продадим, оправдаем свои три и все. Больше не упрашивай, носильщиком я не нанимался, – ответил он еще немного, подумав. У меня возник логичный вопрос: «интересно к кому носильщиком он нанимался? У нас же семья!? Я ведь не отказываюсь тащить и буду делить ношу пополам», его высказывание сделало меня более восприимчивой к его словам. Чувство обиды, возможно даже вины за то, что мне больше всего надо, а ему вообще ничего не нужно, стало проявляться в моей душе чаще. Противодействовать ему Я не стала и приняла все, как он сказал. Мы сделали покупки и стали возвращаться. В этот день мы пошли в гости к моей родной тетке по линии отца.

Прежде мне не приходилось общаться со своей теткой без присутствия родителей, мать представляла ее в моих глазах склочной, вероломной, склонной к непредсказуемому поведению. Постоянно проводила параллель схожести меня с ней, ее устойчивым слововыражением было, «вылитая, тетя Валя». Сама себе на этот вопрос Я ответила: «у матери, просто конфликт со своей золовкой90, поэтому у нее такая реакция на нее. А вот при чем тут Я? Пока не ясно». Принимала она нас радостно, сердечно. Когда мы пришли, стол был накрыт к ужину, порядок был во всем, все, что она подавала к столу, было с пылу с жару91, еда была сытная и очень вкусная, рюмочку за знакомство налила и сама не отказалась, но это было в меру. Тетя Валя затянула разговор про нашу молодую жизнь, потом все расспрашивала про отца, ругала меня за мою позицию против него, осуждала мать мою, в ее словах всегда слышалась правдивость и отсутствие лукавства. Мне сказать на это было нечего, да и не хотелось затрагивать при Игоре эту тему, Я просто ей ответила:

– Чтобы понять мою позицию, нужно всю жизнь пересказать. Я принимаю ваши вразумления, постараюсь осмыслить их на досуге. Жизнь нас всех рассудит, – и перевела тему, на позитивную. Пришлось выпить еще несколько рюмочек, чтобы повеселело на душе. Пришел ее сын, мой двоюродный брат Геннадий, он поднял нам настроения, рассказывая интересные истории, которые перекликались с анекдотами, мы смеялись, и тетя Валя смеялась так шкодливо, ее смех заводил всех еще больше. Два дня пробежали мгновенно, обстановка к этому располагала, но нужно было еще много где побывать и много что сделать. Моим душевным благодарностям не было предела, теперь у меня было собственное впечатление о моей тетке. Попрощавшись, мы отправились гулять по городу, Я решила, что нужно посетить Музей Тульского пряника, который находился по пути к дому моей двоюродной сестры Татьяны по линии матери.

В музее мы узнали о печатном тульском прянике то, что его раньше пекли обычно к Рождеству Христову, к Пасхе, к православным праздникам, а также к поминальным дням. В дни Великого и Рождественского поста, православных утешали постными пряниками. Пряники дарили на именины, именно тогда, когда давали имя ребенку. Дарили пряник невесте на свадьбе, а в конце свадьбы распределяли его кусочки среди гостей, это означало: пора расходиться по домам. Прянику приписывали целебные свойства, ими лечились, в этих случаях на них изображали магические знаки, либо начальные буквы имен святых, которые излечивали от хвори92. При музее был открыт магазин, в котором Я увидела разнообразие этого лакомства, по форме он отличался один от другого, он был в виде сувенира, в виде открытки, в виде лубка93, поздравления, оформленного в национальных традициях. От такого изобилия пряников, запахов, который наполнял магазин, хотелось попробовать каждый, но Я уже знала, что вкус его одинаков, отличие только в форме и изображении. Игорь любил сладенькое, его глаза загорелись и он сказал:

– Давай возьмем десять штук, твоей и моей матери по одному, к брату твоему в гости пойдем, будет, что подарить, а семь себе чай будем пить. – Вопросительно посмотрел на меня.

– Игорь, тащить ведь все на своих руках!? Давай пять возьмем, два нам останется и будет достаточно нам чай попить, насладиться воспоминаниями отпуска, – Я ответила, мне хотелось таким образом указать на то, что он озабочен только своим желудком. Мои слова он расценил, как упрек, стал с обидой высказывать мне, что Я его куском попрекаю. Спорить с ним мне совсем не хотелось, мимикой Я дала ему понять, как считаешь нужным, так и поступай. Купил он десять пряников, как и говорил. Из музея пряника вышли на улицу, хотелось пройтись пешком подышать, мы шли молча. Вдыхая осенний воздух, Я почувствовала его особенность, он пах моей беспомощностью, беззащитностью и непониманием. Я ощущала свою сиротность, куда-то растворялось тепло и любовь. Я мирилась с мыслью, что заветные мечты, надежды, все это моя выдумка, многого больше не вернуть, это просто нужно вычеркнуть из своей жизни и начать жить реалиями, снять розовые очки и посмотреть на происходящее с тобой другими глазами. Подарки судьбы проявляются иногда неожиданно, порой бывают скудными.

Следующий день был выходным, и моя сестра Татьяна посвятила этот день нам. Она спросила:

– Что вам показать? Куда сводить? —

– Хотелось бы фотообои купить. Загорелось мне, в квартире одну стену фотообоями оклеить, мебели пока нет», – ответила Я. Она сказала, что с этим у них тоже сложно, но согласилась походить с нами по магазинам. Татьяна предложила пройтись по магазинам в районе, где она проживала, объяснив это тем, что здесь снабжение лучше. Я согласилась, на пути нам попались три специализированных магазина, площадью восемьсот или тысяча квадратных метров каждый, под названием «Свет», «1000 мелочей», «Универмаг». Пройдя эти магазины ничего нас не заинтересовало, Я опечалилась и подумала: «обеспечение товарами в Туле было намного хуже, чем в Липецке». Мы шли по улице, недалеко от входа в продовольственный магазин толпился народ, меня и Татьяну это заинтересовало. Подойдя поближе, стало понятно, что очередь создавалась женщинами пожилого возраста, поравнявшись с ними, Я спросила словами предреволюционной эпохи:

– Больше трех не собираться! Что дают бабоньки? —

– Кур привезли и потрошка94 куриные, – так на мои слова они отреагировали смехом и радостно ответили. Я предложила Татьяне постоять, очередь небольшая, только видимо информация прошла среди народных масс о поступлении в магазин дефицитного товара, она согласилась. Время тянулось долго, шла разгрузка товара, подготовка уличного торгового места, стоять без дела скучно. Тогда Я стала крутить головой и задавать сестре вопросы по части:

– А что там? Что там? – указывая то в одну, то в другую сторону.

– Сходите с Игорем в «магазин колхозника», туда частенько дефицитный товар поступает. А я здесь постою, что время терять, – ответила она, вспомнив об этом магазине. Мы отправились на разведку, войдя в магазин, он вызвал у меня удивление, на такой маленькой торговой площади сконцентрировано такое огромное количество товара. Внимательнее присмотревшись к ассортименту, Я увидела большое количество строительных облицовочных материалов для стен95, стремительно стала протискиваться сквозь толпу народа, при этом озираясь по сторонам, мой взгляд привлекла люстра, которая была завешана портьерным материалом, присмотревшись поближе, она мне очень приглянулась. Дальше дело было за малым рассмотреть ценник, на котором было написано, «люстра металл пяти рожковая, стоимость 30 яиц», Я была обескуражена прочитанным. Я поставила себе цель узнать истину: «как это люстра может стоить три десятка яиц?». Этот вопрос задала продавцу, она мне очень вежливо объяснила, что это магазин бартерной торговли96 с жителями колхозов и деревень, которые живут на земле, выращивают натуральный продукт. Они нам привозят продукты, к примеру, яйца, а мы им в обмен отдаем товар на их личный выбор. У нас каждый продовольственный товар стоит определенное количество пищевого продукта, а вот пищевой продукт мы реализуем за деньги, пояснила она. Я пока не знала, как мы сможем приобрести люстру, но на всякий случай решила попросить показать мне обои и узнать цену. Продавец стала показывать весь ассортимент обоев, в этот момент Я увидела среди них фотообои. На них был изображен прекрасный пейзаж природы с горной речкой, в спокойной зеленой палитре цветов. Продавец была специалистом своего дела, увидя мои горящие от заинтересованности глаза, она сразу порекомендовала буклированные обои молочного цвета с необыкновенным рисунком, которые так идеально подходили к фотообоям. В моем воображении возник декор комнаты, которую Я сразу размечталась оклеить этими обоями, это будоражило мое сознание, мне загорелось их купить. Она назвала общую стоимость наших предполагаемых покупок, которая составила семьдесят пять яиц, но где их взять пока мысль меня не посещала. Я спросила Игоря:

– Мне так хочется все это купить! Представляешь, если взять по цене яйца в магазине двадцать шесть копеек, наша покупка встанет всего около двадцати рублей. Просто даром. – Он молча стоял и что-то думал, в его глазах мелькало нежелание этим заниматься, но Я была настойчива, старалась его растормошить.

– Игорь нужно завтра утром ехать на рынок купить там домашних яиц, а потом приехать сюда и обменять их на выбранный нами товар. Как тебе идея? —

– Как тебе, это все в голову приходит? Ну, допустим, яйцо будет там, а цена может быть высокой? – В недоумении ответил он мне.

– У нас такое яйцо стоит тридцать пять копеек, пусть здесь даже сорок копеек, все равно тридцать рублей за люстру, фотообои и пять рулонов обоев это очень дешево. Завтра утром поеду на рынок, – ответила, прервав его вялые рассуждения. Я взволнованная, а Игорь безразличный, мы вышли из магазина, не торопясь дошли до Татьяны, которую оставили в очереди. Всю дорогу Я шла, комбинировала варианты воплощения моей задумки, его как будто и не было со мной рядом, Я заметила, что меня уже не волновало его присутствие или отсутствие. Мы подошли к Татьяне, как раз подошла ее очередь, она отоварилась, и Я ей стала восторженно стала рассказывать про наш поход в «магазин колхозника», что ходить больше никуда не надо, завтра нужно просто поехать на рынок и купить деревенское яйцо. Наступило раннее утро, Я пробудилась от сна, увидела, что Игорь уже не спит, спросила его, смеясь:

– Ну что, будем собираться, а то яйца все раскупят? —

– Может, вы с Татьяной сходите, так не хочется? – ответил он мне. Меня накрыла обида, но Я не подала вида.

– Ладно, – ответила и предложила Татьяне пойти со мной, она была женщина с жизненным опытом, посмотрела на меня и с мудростью сказала:

– Нет, ребята сейчас позавтракаем и все вместе пойдем. Кто нам будет покупки нести? Игорешка, неужели ты нас заставишь надрываться? – Она поставила его в неловкое положение, ему некуда было деваться, как пойти с нами. На рынок сходили очень удачно, быстро купили яйца по сорок копеек за яйцо, даже чуть-чуть сторговались, взяли восемьдесят штук на случай незапланированного боя, и быстрее в тот магазин. Приехали, зашли, Я смотрю, а люстры нет. У меня нахлынула тревога, Я бегом к продавцу и спросила:

– Товарищ продавец, у вас тут люстра вчера в продаже была, продали ее? – В глазах уже слезы налились.

– Нет, я ее отложила для вас. У вас вчера так глаза светились, такое желание было купить ее, что мне захотелось, чтобы оно сбылось для вас, – ответила она. Радости не было предела, как проверяли и считали яйца, Я уже не помню, что вышли мы из магазина в руках у меня коробка с люстрой, у Игоря рулоны обоев, а лицо мое святилось счастьем. Моя задача максимум была выполнена, теперь Я полностью отдалась отдыху. Следующее посещение было моего духовного родителя, тетю Веру, родную сестру матери. На следующий день, все вместе мы отправились в деревню, там нас ожидал теплый искренний прием, встреча с двоюродным братом Женей, его дочерью с семьей. В гости обычно приезжают, как правило, не с пустыми руками, а с подарками, и мы не исключение, мать мне для своей сестры передала их множество.

Прием был сердечным, хлебосольным. Всегда когда Я приезжала к ним в гости, муж тети Веры отличался радушием, в этот раз это особенно было заметно. Связано это было с тем, что ему хотелось максимально выплеснуть злобу в отношении моего отца, осознавая, что родственная связь с разводом моих родителей с ними разорвалась. Негатив изливался не только от него, от него даже в меньшей степени, подсознательно мне казалось, что злоба на отца была им аргументирована, позже Я планировала подробно его расспросить об этом. Основную «дудку» в этом разговоре играла тетя Вера, не отставал от своей матери Женя. Разговор сводился к одному, что он «такой, сякой, разъедакий»97, при этом никто из них не задумывался, что это мой отец, что Я являюсь частью его и что мне не меньше чем им, известно о нем. Тетя Вера рассуждала однобоко, подходила к проблеме только со стороны своей родной сестры. Вначале Я пыталась с ними словесно состязаться, убеждала их в своей правоте, но возникло много противоречивых мнений и точек зрения, мне пришлось замолчать. Когда очередная порция негативной информации об отце была вылита, Я задала мужу тети Веры вопрос:

– Вы мужчина, и отреклись от мужской солидарности, чем отец вам дорогу перешел? Мне интересно расскажите. – Его рассказ потянулся в далекое детство, когда маленьким мальчиком во время Великой Отечественной Войны ему пришлось пройти несколько концентрационных лагерей Германии. После освобождения Красной Армией его из плена, он оказался в подвалах НКГБ СССР98 по подозрению в измене Родине и провел там еще год.

– Я ненавижу твоего отца только за то, что он чекист, присягнул на верность этой организации, – ответил он мне. Разговор хотелось завершить, его энергия носила разрушительный характер, во мне обновлялись чувства вины, обиды и стыда. Хотелось всех оставить, убежать, но воспитанное во мне матерью чувство покорности не давало мне быть собой, эта энергия росла и перерождалась в агрессию. Я наносила вред своим объектам нападения, своим родственникам, пытаясь их, остановить, принося им моральный вред, выискивая в них отрицательные качества и обличая их. Этот разговор зашел в тупик, Я приняла решение, что нужно менять тему и предложила спеть песню, надеясь на то, что именно эту песню подхватят все присутствующие, так, как эта песня была любима моей бабушкой, матерью моей матери и тети Веры. Я затянула, «вот кто-то с горочки спустился, наверно милый мой идет…», все меня поддержали. Вечер закончился позитивнее, чем начинался. Вернулись в Тулу мы на следующий день, еще через день, мы через Москву на поезде ехали домой.

Дома меня ждала радостная новость, квартира освобождена, можно заезжать в нее и жить. Игоря эта новость не порадовала, он сказал, что пока в квартире не будет сделан ремонт, в нее переезжать мы не будем. Тогда Я спросила его:

– Кто будет делать ремонт? —

– Я маму свою попрошу помочь, она мне не откажет, – ответил он. На выходных днях мы отправились в гости к его матери, встретившись, было заметно по ее поведению, что она соскучилась по сыну, по их объятиям было видно, что Игорь тоже ощущал разлуку и рад встрече. Он стал одаривать ее подарками, которые мы привезли с отпуска, Я заметила, что они ее мало интересовали, она больше отдавалась общению с сыном. Сразу пригласила к столу, она стала угощать нас чем-то вкусным, кажется варениками с картошкой и салом, Игорь их очень любил. В то время, когда свекровь хлопотала около стола, Игорь заливался рассказами о путешествии, которое мы с ним совершили в отпуске. Разговор был душевным, ненавязчивым и веселым. Я подумала, что сейчас самый подходящий момент порадовать свекровь новостью о том, что у нас теперь есть собственное «гнездо»99 и Я промолвила:

– Вы, наверное, еще не знаете? У нас с Игорем теперь есть собственная квартира. – По ее выражению лица было заметно, что эта новость ее сильно взволновала, она тут же задала вопрос:

– Откуда у вас появилась квартира? Кто собственник этой квартиры? Игорь там будет иметь долю? – Череда таких вопросов заставила меня задуматься: «почему ее интересует вопрос долевого участия в квартире? Почему не радость за своего сына, что у него есть крыша над головой, есть жена, возможно, будут внуки? Ведь это то, чем должна жить мать?». Я попыталась скрыть свое волнение и вкратце рассказала ей о том, как появилась квартира, что лицевой счет оформлен на мое имя, но это ничего не меняет, Игорь будет полноценным хозяином этой квартиры, будет иметь одинаковые со мной права. После сказанных мною слов она немного обмякла100 и мы стали пить чай с тульским пряником. Темой нашего разговора теперь стала квартира, мы обсуждали интерьер и возможность быстрого переезда. Тут Игорь сказал:

– Я в квартиру в таком состоянии заезжать не буду. Нужно сначала сделать там ремонт, —

– Мам, ты сможешь моей жене помочь, ремонт сделать? Она еще молодая, неопытная, – обращаясь к своей матери, сказал он и улыбаясь, посмотрел на меня. От его слов, что-то кольнуло внутри, на глазах того и гляди появятся слезы, а в голове появились к нему вопросы: «Я одна ремонт делать буду? А он что делать будет? Работать? Так Я тоже работаю, дома с вытянутыми ногами не сижу». Мне хотелось эти вопросы озвучить вслух, но Я давила в себе это, при этом улыбаясь, ответила:

– Хотелось бы Новый год в новой квартире встретить!? Как думаете получиться у нас? – Ответ получился скомканным, так как Игорь стал собираться уходить. В дверях мы со свекровью договорились встретиться на неделе, чтобы сходить в квартиру посмотреть объем работы.

На следующий день наш путь лежал в гости к моей матери. Встреча была безэмоциональной, нет, она, конечно, улыбалась, делая вид, что рада встречи, на самом деле душа ее желала другого. В ее глазах была тоска, новости об отцовских похождениях постоянно обновлялись общими знакомыми, волновали и тревожили ее. Нехотя она предложила что-то покушать, Игорь отказался, Я тоже, не стала напрягать ее этой суетой. Мы согласились попить чай, чтобы сгладить обстановку. Я стала рассказывать ей про встречу с тетей Верой, передала ей привет, подарки, которые они передали для нее через нас. Этот разговор немного отвлек ее от мрачных мыслей. Я переключилась на тему квартиры, рассказала ей, что вчера были у свекрови, и она согласилась помочь сделать нам ремонт, спросила ее:

– Пойдем и ты? Вместе веселее будет, да и работа будет спориться быстрее. – Мать посмотрела на меня с удивлением.

– Ты, что предлагаешь мне ремонт делать? Да зачем мне это нужно? Я квартиру тебе сделала, а ремонт делайте сами. У тебя муж есть, вот вместе с ним вам и будет веселее, – ответила она. Резкость ее ответа меня обидела, Я ей возразила:

– Что за упрек по поводу квартиры? Что значит сделала? Ведь мы с тобой за нее рассчитались, а то, что ты ее смогла оформить тебе большой поклон. А ремонт Я зову тебя делать лишь только для того, чтобы ты отвлеклась от мыслей своих. —

– Не нужно обо мне беспокоиться, я сама решу свои проблемы, – ответила мать. Она отталкивала меня, и чтобы не будоражить себе нервную систему и поберечь ее ей, Я предложила Игорю пойти домой, он с удовольствием поддержал меня. Мать стала нас останавливать, просить остаться погостить еще какое-то время, это было неискренне. С горечью в душе Я покинула ее.

На неделе, Я встретилась со свекровью на трамвайной остановке, вместе с ней мы решили пройтись по району, где располагалась квартира. По дороге от остановки до дома, мне удалось осмотреть и оценить район в котором буду скоро жить. Он оказался вполне даже подходящий для проживания, удобная транспортная развязка, недалеко от дома мелкооптовая продовольственная база, междугородний автовокзал, в шаговой доступности поликлиника для взрослых, детский сад, школа, всего в нескольких остановках трамвая поликлиника для детей. Пройдя триста метров мы оказались у подъезда дома, на лавочке по обыкновению сидели привычные ее обыватели, старушки из этого подъезда. Поравнявшись с ними сразу последовал вопрос, который удовлетворял их любопытство:

– Вы к кому? —

– Я являюсь собственником квартиры, буду скоро здесь жить. Сейчас идем делать ремонт, – ответила Я им. От полученной информации лица старушек озарились счастьем, так подробно им еще никто не отвечал. С этого момента у меня завязались с ними дружеские отношения. Вошли в квартиру, тотчас же в нос ударил запах старого человека, шлейф принимаемых лекарственных препаратов, запах старой мебели, это казалось неприятным. После переезда бывшей хозяйки в квартире осталось много ненужных вещей, которые неряшливо валялись по углам комнат. Я спросила у свекрови:

– Поможете мне, Я хочу вынести этот хлам на свалку? – она молча кивнула в знак согласия. По ее мимике можно было судить о создавшемся впечатлении от увиденного, оно было не одобрительным. Ремонтных работ нужно было сделать очень много, вся квартира была оштукатурена и побелена гашеной известью, а это добавляло дополнительных хлопот, чтобы поклеить обои, ее нужно было смыть, потом только оклеивать. В процессе стаскивания с углов и упаковывания в мешки оставшийся хлам, Я пыталась оговорить с ней объем работ, временной промежуток, который будет потрачен на него. Свекровь уходила от ответа, создавалось впечатление, что она просто не хочет ничего делать, мне становилось обидно, а потом Я злилась. Чтобы не выплескивать свои эмоции, Я пыталась включить наблюдательность и присмотреться к ней, ведь Я совсем ее не знаю. Используя этот метод у меня в голове прояснилось, ее заторможенность и леность, это свойства ее характера которые Я стала замечать и у Игоря, мамина наследственность. Прошло какое—то время и она мне ответила:

– Давайте, распределим объемы работ. Вы с Игорем подготовьте стены к оклейке обоями, по возможности зачистите краску на окнах, а уж потом я принесу ее и по очереди покрасим окна и пол, поклеим обои. Все успеем, Новый год будете встречать в чистенькой квартирке. – В тот момент Я пережила приятное мгновение, ее ответ меня порадовал, внутри появилась уверенность, желание и силы. Я подумала, что не стоит откладывать на долго, с завтрашнего дня после работы будем потихоньку делать ремонт. Вечером пришел Игорь, это было как раз вовремя, мы упаковали весь мусор в мешки, замели пыль, осталось только вынести их на свалку. Я попросила:

– Игорь, давай вместе вынесем мусор, —

– Ну, что-ты не видишь, что я в чистой одежде? Что я мешки буду таскать? – он взглянул на меня вопросительно и возмущенно промолвил.

– А мы, что с твоей матерью не в чистой одежде? Таскали, мели, убирали, а? – спросила Я. В моей интонации в первый раз прозвучало возмущение в его адрес, от этого мне стало не по себе, Я попыталась себя одернуть внутри, но там все противилось. Мысли бежали в голове: «надоело, все время ноет и ноет, то это не так, то там не так». В этот момент свекровь заговорила:

– Сынок, давай потихонечку, по одному мешочку, так и перетаскаем, – ему нечего было ответить своей матери и он молча понес. Под впечатлением происходящего Я взяла один мешок и молча гоняя свои мысли вышла на свалку: «вот это да, сыночек не смог отказать мамочке. Вот это влияние. Попробуй скажи, что—нибудь против его матери, сразу вся его любовь ко мне сменится злобой. Надо поддерживать с ней ровные отношения, делить его с ней я не собираюсь», эти мысли помогли мне снять мой негатив. Возвратилась в квартиру Я уже с улыбкой на лице.

Наступил новый этап моей жизни, мне приходилось быть более гибкой в отношениях меня и Игоря, меня и его матери. Я поняла, что наша молодая семья начала сталкиваться с трудностями жизни, первый раз в отпуске, второй раз в ремонте. Я перестала пребывать в радужном настроении, Игорь стал позволять себе быть таким, какой он есть на самом деле, вся преувеличенная значимость его качеств, которые он проявлял до брака, исчезла. Теперь ему уже не надо никого очаровывать, мне казалось, что и это не так ранит душу, как одиночество, Я готова все простить, все пережить, лишь бы не потерять те теплые чувства, которыми одарил меня Игорь в пору его ухаживания за мной.

С работы Я рвалась в квартиру, когда работала в первую смену Игорь меня забирал на машине довозил до нее и ехал на работу. Когда работала во вторую, Я утром вместе с Игорем шла на квартиру, а потом оттуда на работу. Ремонт продвигался полным ходом, трудилась Я в основном одна, муж стал задерживаться на работе, причины были производственные, то машина на ремонте, то механик что-то попросил сделать. Я вначале подозревала его в том, что он просто отлынивает, но потом отогнала эти мысли, они жутко мешали работать. Возникающие подозрения подтвердились, в выходной день ему хочешь не хочешь, приходилось идти на квартиру и заниматься ремонтными работами, а там его выдавала леность и нежелание трудиться. Работа у меня спорилась, уже через две недели Я почти в одного, с небольшой помощью Игоря, подготовила стены, зачистила окна и двери от старой краски. Еще через неделю свекровь побелила потолки, Я покрасила окна и двери, еще через неделю мы все втроем оклеили обои и покрасили полы. Мать за все это время Я не видела ни разу, звонила ей пару раз от своих соседок старушек, узнавала как ее дела, в ответ слышала утвердительное «а у тебя как, все хорошо, все хорошо? Ну ладно давай звони». Отца Я не видела и не слышала почти год. Первую годовщину свадьбы праздновали одновременно с новосельем. Гуляли два дня на первый день пригласили родственников, брата с женой, мать, тетку Олю с семьей, свекровь с мужем. По обычаю собрались все за столом, Я в этот день проходила испытание на звание хозяйки, первый раз готовила на такую большую компанию, очень волновалась, хотелось, чтобы всем все понравилось и чтобы гости не остались голодными. За столом звучали тосты за молодых, за наше первое семейное «гнездо», вдруг неожиданно со стороны тетки Оли прозвучало предложение поднять тост:

– Выпьем за мою сестру, она в такой сложный для нее жизненный период смогла думать о дочери и сделать ей квартиру. – Этим тостом она пыталась подчеркнуть значимость моей матери. Было заметно как подпитывалась ее гордыня и при этом ловко указала место моей свекрови. Я обратила внимание на то, что это сильно задело ее самолюбие, она ничего не ответила просто поддержала тост, выпив она засобиралась, Игорь как ее ни останавливал, она ушла. В нем разыгралась обида за свою мать, он мне один на один стал высказывать, указывая на поведение моих родственников. Я почувствовала, что мне нужно сейчас же изменить ситуацию. Прекратить пренебрежительное отношение к семье Игоря, если это не предотвратить, то склонность моей матери и ее сестры к преувеличению своих способностей над другими, могут привести к душевной трагедии, которую Я уже испытала в жизни. В тот момент, когда мужчины вышли на улицу курить Я обратилась к своей тетке:

– Мне не понятно, зачем был поднят этот тост за мать? Ведь за столом никто не принизил ее достоинств? Я ей благодарна за то, что она сделала нам эту квартиру. Зачем было обижать свекровь, она сколько могла, столько помогала нам. Вот ремонт вместе делали. —

– Нужно указать сразу, пусть тоже не сидит, а старается. А то пристроила своего сыночка в хорошие руки и успокоилась. Ты не ерепенься101, пока жизни то ты не знаешь, слушай побольше нас, мы тебе плохого не желаем, – заносчиво возразила мне тетка.

– Хорошо, если хотите подсказать, это можно сделать один на один. Вы же сейчас посеяли вражду у Игоря в отношении моих родственников, а ее как сгладить? Я прошу вас, не ломитесь вы в мою семейную жизнь, не разрушайте ее, живите своей, – ответила, мне хотелось донести свою позицию до нее и в особенности до матери. Этот разговор уходил далеко за полночь, но понимание достигнуто было, только на краткосрок102.

В нашем подъезде проживала молодая семья, Я и Игорь с ними были почти одного поколения. Первым на контакт пошел сосед по площадке Коля, отец троих детей, деловой, харизматичный, общительный, добрый, что не скажешь о его жене, но это не создавало дискомфорта при общении с ними. Он заинтересовался новыми соседями, с развитием отношений он не затягивал, у нас с ними возникла дружба, которая заключалась в доверии, взаимном уважение и взаимной помощи, общении. Первым нашим совместным праздником была встреча Нового года. Заранее обговорили праздничный стол, каждая хозяйка должна была приготовить горячее блюдо по своему рецепту, которое в праздничную ночь оценивали мужчины и дети, победителя ждал подарок от Деда Мороза. Я решила, что моим горячим блюдом будет «гусь запеченный с яблоками», все остальное меню было стандартным, именно таким которым потчевала103 меня моя мать; салат оливье, селедка под шубой, мимоза, салат нежность, нарезка мясная, тарелка солений. С соседями у нас был договор, что двенадцать часов, таинство наступления Нового года, каждый встречает со своей семьей, а после гуляем вместе. Тридцать первого декабря Я работала во вторую смену до восьми часов вечера, а на следующий день, то есть первого января, тоже во вторую с двух часов дня. Заранее днем тридцать первого сделала салаты, замариновала гуся, мысленно Я понимала, что за три часа до встречи Нового года Я успею накрыть на стол и поставить запекаться гуся, но волнение, что не успею у меня присутствовало. Пока Я была на работе Игорь нарядил елку, ту самую которую, мы привезли из Тулы, украсил квартиру мишурой. Возвратилась домой Я около девяти часов, и быстренько на кухню. Пока Игорь раскладывал стол книжку, наш свадебный подарок, Я на кухне управлялась с гусем. Сквозь ощущение чувства радости и восторга от наступления самого любимого моего праздника Я чувствовала недомогание, как-то не так все спорилось в руках, чаще наступала леность. Я отгоняла это от себя, объясняя это тем, что возможно устала после трудового дня, день был интенсивный, очень много покупателей, как всегда в последний день года завезли колбасу вареную, курей на жарку, консервы, людей было тьма. Поставив гуся в духовку, побежала в комнату стелить скатерть, сервировать стол, постепенно подавала на стол все приготовленные блюда и в половине двенадцатого мы с Игорем сели проводить Старый год. Игорь наполнил рюмки водкой, подняли тост за уходящий год, отдав ему все почести, выпили. Немного закусив, меня стало клонить ко сну, Я говорю:

– Десять минуточек вздремну, разбуди меня как Президент заговорит. Ладно? – обращалась к Игорю. Проснулась уже под бой курантов, он меня не мог добудиться, подняв бокал шампанского за наступивший Новый год, Я немного пробудилась, вроде захотелось на минуточку повеселиться, а Игорь все ел и ел, смотрел телевизор и ел, соседи почему-то не приходили. Я попросила его:

– Может сходишь за ними? —

– Что ходить созывать, договорились придут, а если не идут значит, что-то не получается, ответил Игорь.

– Гусь уже готов, положить тебе, – предложила Я ему, он не отказался, а мне кушать совсем не хотелось. Посидев еще минут двадцать, у меня стали слипаться глаза, сначала Я с собой боролась, все ждала, что вот-вот придут соседи, а потом перестала и погрузилась в крепкий сон. Проснулась Я в половине шестого утра и воскликнула:

– Игорь, Новый год уж наступил, а мы с тобой как сурки спим. Давай праздновать, зови соседей.– Через час мы сидели уже за столом вместе с соседями и поднимали первый тост за Новый год. Я сдерживалась с выпивкой, слегка пригубляя шампанское, контролируя себя и поглядывая на часы, не опоздать бы на работу. Немного подзакусив, Коля сказал:

– Предлагаю начать конкурс с горячими блюдами, хозяйки подготовьтесь, – Я и его жена всполошились и давай метаться нужно было разогреть и придать блюду достойный вид, подать на конкурс жюри, которыми были наши мужья и дети Коли. Началась суматоха, все это было так необычно с юмором и шутками, прошел еще час и жюри приступили к оценке представленных блюд. В качестве конкурсного блюда со стороны Колиной жены, была выставлена запеченная курица с черносливом, но учитывая то, что Коля ее в новогоднюю ночь почти всю съел, то единогласно победу одержала Я, хотя у моего гуся тоже одной ноги не было. В качестве подарка от Деда Мороза Коля преподнес мне полный бокал, и сказал:

– Я на правах Деда Мороза и председателя жюри одариваю тебя очаровательным новогодним напитком «Северное сияние». Победительница должна выпить его до дна. – Мужчины забыли купить сувениры к конкурсу и пришлось как-то выкручиваться. Про такой напиток Я слышала впервые, но узнать перед этим не успела, сначала выпила его до дна, он оказался составлен из одной третьей водки и двух третьих шампанского. После этого «очаровательного» напитка все зашумело в голове, захотелось танцевать. Зазвучала музыка и начались танцы, сопровождающиеся поднятием бокалов и произношением тостов. Время, за которым Я следила отщелкивало каждый час, бежало неумолимо. Ровно в двенадцать часов дня Я одела сапоги и решила перед выходом прикорнуть104. Открыв глаза Я увидела, что лежу на кровати рядом со мной муж, который смотрел телевизор. Испуганно Я подскочила, от резкого подскакивания у меня затрещала голова, схватившись за нее взглянула на часы, время было восемь часов вечера, сказала:

– Игорь, какой кошмар!? Почему Я не на работе? Я что прогуляла смену? Что будет. Мать меня убьет, – почти воплем прокричала Я.

– Я будил, Коля будил, его жена будила ты спала как убитая. Ничего не смогли с тобой сделать. Мне вообще казалось, что ты умерла, я даже несколько раз у тебя дыхание слушал, – ответил Игорь.

– Что делать? Как выкручиваться на работе? – не упокаивалась Я, меня охватил страх, Я бредила вслух. Попыталась встать, меня качнуло и повалило на кровать, кружилась голова, попросила:

– Игорь, потрогай мне лоб, мне кажется у меня температура? – Он прикоснулся к моему лбу губами.-

– Да у тебя жар. Сейчас градусник принесу, измерим температуру, – ответил он. Градусник указал на температуру в тридцать девять градусов.-

– Что со мной? Заболела, или это все напиток «Северное сияние»!? – проговорила Я.

– Ну, что-ты!? Конечно ты заболела, просто алкоголь быстрее болезнь активировал, – возразил Игорь.

– Нужно выпить таблетки, чай с малиной и лежать. – Он отправился на кухню за лекарствами и чтобы приготовить чай. В дверь позвонили, во мне все сжалось от неожиданности и испуга:

– Это мать, – вскрикнула Я. Игорь открыл дверь в комнату не раздеваясь, не разуваясь влетела мать и начала орать во всю глотку, обращаясь ко мне:

– Как тебе не стыдно! Нажралась как скотина, работу прогуляла. Водка у тебя на первом месте. Опозорила меня, мне звонят с твоей работы говорят, что ваша дочь не вышла на работу. Каково это мне? Как ты думаешь? —

– Ну, сказала бы, что не знаешь, что со мной. Сделала бы предположение, что заболела, – ответила Я, невыслушав меня она в голос кричала.

– Кто заболел? Да я так и знала, что ты нажрешься. От тебя всю жизнь только и жди плохого, ты не человек, животное какое-то!? – Я пыталась ее успокоить, тут мне на помощь вышел из кухни Игорь и сказал:

– Пройдите. Она действительно заболела, у нее высокая температура. Да, она выпила это правда, повод ведь есть, праздник. – Мать перекинулась на Игоря.

– Проходить я не буду, я видеть ее не могу. А ты что у нее рюмку отнять не смог, если сопротивляется врезал бы ей по морде и все. Ты ж мужик, мне тебя учить нужно!? Взял молодую жену, вот и неси ответственность, воспитывай ее. А так она сопьется, у нее предпосылки есть, папочка родненький, – грубо ответила она ему. Обернувшись в мою сторону она сказала:

– Вот телефон старшего продавца вашей смены. Не лежи, а иди звони и договаривайся, – бросив листок бумаги с телефоном развернулась, хлопнула дверью и ушла. От обиды, стыда Я горько стала плакать, меня опять посетили мысли о нежелании жить, желании исчезнуть с этого света. Проплакав какое-то время, Я поняла, что Игоря даже не было в комнате, с трудом встала, голова кружилась, прошла на кухню и обнаружила его там, молча сидящим. Я спросила:

– Что ты делаешь? —

– Я думаю. Слушай это кто была, мать твоя? Я все чаще замечаю, что отношение ее к тебе как к падчерице105. С твоим братом она совсем по другому общается. Ко мне отношение такое, за что? Она позволяет себе, меня унижать!? – сказал он.

– Наверное это из-за меня, прости, – ответила Я.

– Я пойду к соседям, попрошусь позвонить. Нужно на работу звонить. Скажу, что заболела попробую договориться, если не получится, то третьего января пойду в поликлинику, на больничный, – сказала Я.

Начался второй год моей супружеской жизни, все размеренно и налажено, дом, работа, редкие вылазки к его родителям. К моей матери мы почти не ходили, наше общение прервалось последней ссорой. Культурные мероприятия мы не посещали, встречались с друзьями только на нашей территории. Вылазка из дома была для меня просто трагедией, как раньше одеться Я не могла, моя полнота смущала меня. Мне казалось, что Я стала в два раза больше мужа, стеснять его мне не хотелось, поэтому куда-бы он не звал меня, Я отказывала ему. В голове постоянно вертелось высказывание матери «выбрала себе в мужья сморчка, каблуки даже надеть не сможешь, а если наденешь, так и будешь в витрину заглядывать, сличая выше ты его или нет». Наступила весна, монотонность нашей семейной жизни наскучила и мне и Игорю. Его тянуло на улицу, общаться с друзьями, куда—то хотелось забуриться попить пивка, съездить на природу. Мне тоже этого хотелось, но моя скованность, неуверенность в себе из-за приобретенного комплекса полноты, не позволяло мне себе это разрешить. Я была озабочена своим весом, постоянно об этом ему твердила, в какой-то момент Я поняла, что он не хочет меня слушать, ему безразличны мои беспокойства, в наших отношениях явно наметилась трещина. Это еще больше будоражило меня, Я стала ревновать его, каждую задержку с работы расценивала как измену. Он стал часто посещать своих прежних друзей, Я подозревала его в том, что там он встречался с женщиной, когда он возвращался закатывала ему скандал, бездоказательно его подозревая в измене, тем самым прививая ему чувство вины передо мной. Я не находила себе места, не чувствовала поддержку и не имела другого выбора, кроме как напасть на него. Я понимала, что продолжаться это долго не может, произойдет разрыв отношений, но изменить ничего не могла. Так и случилось, в какой-то день Я возвратилась с работы домой и обнаружила, что Игорь забрал все свои вещи, супружеское ложе106, телевизор и ушел от меня. У меня началась истерика, в душе Я испытывала глубокое страдание, которое испытывают, когда теряют того, кого сильно любили, моему горю никто не мог помочь. Следующим днем у меня был выходной, потом вторая смена, как прошли эти двадцать два часа Я не помню, казалось Я все это время пролежала на тахте, которая осталась почти единственной в квартире. Рабочий день прошел как в тумане, вечером обычно меня встречал Игорь и вместе мы возвращались домой, но в тот вечер этого не случилось. Я в надежде, то и дело всматривалась в сумерки и ждала, что он все-таки придет меня встретить. Выйдя на улицу, мне хотелось побыстрее отделаться от своих сотрудниц, Я пошла пешком, слезы лились ручьем, обида душила меня, мне хотелось, чтобы наступила амнезия107. В голове вились мысли: «значит у него действительно есть другая, если он так резко разорвал отношения? Как он мог поступить со мной так? За что? Как пережить теперь все это?». Так Я в раздумьях дошла до своей матери, позвонила в дверь, но мне никто не открыл. Я оставила в двери записку, с просьбой прийти ко мне завтра вечером. Она пришла, наша встреча началась с моих слез, Я сильно плакала рассказывая ей о том, что происходило со мной внутри, о том, что внутренние комплексы и невозможность совладать с ними сделали меня заложницой обстоятельств из которых Я не могу выйти. Говорила о том, что стала подозрительной, обидчивой, все это выливала на Игоря, ему все это надоело и он ушел от меня. В тот момент мне хотелось, чтобы она меня поняла, обняла, пожалела, но нет этого не произошло, Я оставалась эмоционально не напитанная, обделенная вниманием и заботой. Ее черствое отношение ко мне сопровождалось только лишь советом:

– Оставь так как есть, не ходи не валяйся у него в ногах, он не достоин этого, будь выше этого. Ты молодая, найдется тебе еще много других парней. – Ее слова раздирали мое сердце, Я не хотела этого слышать, закрывала уши руками, просила ее замолчать, а она все твердила:

– Ты что себя «на попойке нашла»? Кто первым очаг покидает считается предателем любовных отношений. Нет в нем ничего мужского, он настоящая баба, чуть сложности и сразу бежать. Хорошо, что детей нет! – В ее словах, как мне показалось есть толика108 правды.

– Как мне одной быть, мама? Вся жизнь уже была настроена с мужем? Кому Я нужна такая безобразная? – отвечала, от своих слов мне стало еще тоскливее и Я опять заплакала.

– Ничего похудеешь, сейчас тоска замучает, весь жирок спадет. Опять таки польза какая-то и от этого есть, – ответила мать. Ее слова мало меня успокаивали, мне хотелось вернуть все обратно как было и Я пыталась любыми способами это сделать. Я стала просить мать:

– Давай сходим со мной к свекрови. Поговорим с ней, выясним что произошло в наших отношениях. Ну а если встретимся там с Игорем, Я извинюсь перед ним за свое навязчивое поведение, а там будь что будет, – рассуждала Я. Мать долго со мной не соглашалась, но потом опустила руки и сдалась. Вечером мы с ней отправились к свекрови. Она была дома со свекром, больше дома никого не было. Пригласила нас попить чай, заодно уединенно поговорить, разговор был напряженный, версия Игоря совсем не сходилась, с рассказанной мною. Свекровь придерживалась позиции своего сына, в отличии от моей матери, которая выставляла меня молодой дурой:

– Моя дочь недостаточно мудра, не умеет хитрить и скрывать от мужа все. Я ей всегда говорю, «мужу псу не открывай жопу всю», она меня не слушает все правду лепит. Вот посмотрите, правда к чему привела, муж убежал от нее. Так ведь сваха? – говорила мать, изыскивая одобрения у свекрови. Та хитро кивала головой, но ничего не отвечала. Я поняла, что разговор ничем не закончится, свекровь в наши с Игорем отношения встревать не хотела, все оставила на откуп своему сыну. Душа моя как-то стала спокойнее, как-будто что-то уяснила для себя и Я предложила матери уходить. В дверях мы столкнулись с Игорем, он спокойно как ни в чем не бывало поздоровался, Я немного смущаясь, и удерживая слезы попросила у него прощения и мы ушли. Выйдя на улицу мне стало легче, в воздухе Я почувствовала запах весны, настроение улучшилось, с души упал камень, после произнесенных слов «прости». Остаток вечера мне хотелось провести одной, Я поблагодарила мать, и мы расстались. День за днем шло время, Я стала привыкать к одиночеству, оно меня не тяготило, в какой-то из дней мне представилась возможность встретится со своей школьной подругой, жизнь моя стала двигаться по другому сценарию. Прошло больше недели, Я работала в первую смену, к концу рабочей смены у торгового прилавка появился Игорь и протянул мне букет цветов, заговорил со мной:

– Я подожду тебя в машине, выходи нужно поговорить. – Разговор оказался коротким.

– Я соскучился и не могу без тебя жить, – сказал он, мы мигом домчались до квартиры, потом был головокружительный секс, слова любви и клятвы в верности. От всего этого, у меня кружилась голова, чувство радости, счастья переполняли меня, но в тоже же время в голове возникало множество вопросов: «зачем мне это? Ведь уже мне и без него стало спокойно? Я научилась жить и так». Он в тот день много говорил:

– Я хочу чтобы у нас был ребенок, хочется детского смеха. У нас будет счастливый, любимый малыш. Как ты на это смотришь? – Все его слова тешили мое самолюбие109. Я пока не знала, что ответить ему на поставленные вопросы, потому что таяла от его слов и чувств, мирилась с тем, что произошло. Этот опыт научил меня жить и прощать. Я старалась восстановить былые отношения с ним, он по-прежнему оставался мне родным и близким. Разговоры о ребенке не сходили с его уст, он увлекся этим конкретно, следил за моим циклом, а когда из месяца в месяц ничего не получалось заставил меня пойти к доктору. Доктор высказал свое предположение, что возможно гормональный фон, который Я создала принимая таблетки, мешал зачатию, посоветовал не нервничать и только время и старания помогут нам. От этого у Игоря периодически было подавленное настроение, мое состояние стало депрессивным от неуверенности в своем женском здоровье, но Я не отчаивалась и делала все то, что советовал доктор.

Моя жизнь получила новый гигантский заряд жизненной силы. Во мне аккумулировалась масса созидательной энергии, которая толкала действовать. Я решила провести в квартиру стационарный телефон, стала задумываться, что для это нужно. Вскоре выяснив, что от меня требуется, направилась в Городской телефонный узел, отстояла очередь в определенные дни приема, и попала таки на прием к руководителю этой службы. Изучив заполненное мною заявление на установку телефона, он с разочарованием произнес:

– Автоматическая телефонная станция110 в районе вашего проживания сильно перегружена и возможности установки телефона нет, следует ждать отказников. Я поставлю вас на очередь. —

– Сколько придется ждать? – задала вопрос.

– Кто его знает? Как повезет, некоторые годами ждут, – ответил он. Выйдя из кабинета про себя подумала: «вот сказочник, должно быть сейчас раздастся звоночек с верхов, возьмет под козырек и найдет номерочек. Своей скоростью исполнения только лишний раз выслужится перед начальством. Вот рабское мышление», от неприятного чувства невозможности осуществить задуманное, мысли мои были озлобленными. Желание иметь телефон заставляло меня думать, искать выход из положения и он нашелся. Я решила обратиться к отцу, через него, наверняка, по специальному распоряжению выделят номер. Оставалось найти нужный момент для встречи с ним, ведь Я с ним не встречалась со дня свадьбы, полтора года прошло. При этом нужно эту встречу скрыть от матери, ее реакция могла быть непредсказуемой. Я выбрала подходящее время, созвонилась с отцом и пригласила его к себе в гости. С ним мне не зачем было хитрить, мы понимали друг друга с полуслова, он идя ко мне в гости понимал, что мне от него нужна помощь и он с этим соглашался без всякой обиды. Встречу подгадала, чтобы Игорь был дома. В выходной день Я готовилась к приему отца, Игорь с утра сходил на рынок за свежим мясом, отец любил все свежеприготовленное. Стол был сервирован излюбленными его блюдами, впрочем в этом не было никакого лицемерия, мы тоже любили вкусно покушать, просто хотелось радушно отметить долгожданную встречу. К обеду все собрались за столом, отец был пунктуален, первый тост предоставили ему:

– Хочу выпить за ваш союз, за ваш дом, за то, чтобы между вами было взаимопонимание. Приглашайте меня чаще, не лишайте старика общения, – произнес он. В этот день мы долго сидели, разговор был долгим, в основном о жизни, о будущем, большая часть разговора его была основана на непонимании, почему его дети отстранились от общения с ним. Обращаясь ко мне он сказал:

– Ты и твой брат в настоящий момент живете своими семьями, я живу своей жизнью, мать живет своей жизнью, не могу понять почему вы не общаетесь со мной так же, как близкие друг другу люди? В чем причина, дочь? – Я долго не отвечала ему, но в каждой его теме разговора все сводилось к одному, мне было очевидно, что это беспокоило его. В то же время понимала его, что жизнь идет вперед, все обиды стираются, душевные раны затягиваются: «и в самом деле почему, мы не можем общаться с отцом при желании, что нас сдерживает? Мать нас выключила от него, что даже не возникает мысли о нем!?», задумывалась Я. Рассуждая вслух Я сказала ему:

– Запрет матери на отношение с тобой, не давал импульса для общения и только лишь моя личная выгода, способствовала возобновлению их. Да, это правда, не хочу этого скрывать. Но может это знак свыше, с этого момента одумавшись все встанет на свои места. Я буду поддерживать с тобой связь. Вот увидишь и сын твой вскоре последует моему примеру, просто он побаивается своей злобной матушки больше чем Я, – ответила Я. Потом мы пили чай с тортом, который Я по этому поводу испекла сама. Вечер прошел как нельзя лучше111, все вместе мы отправились на улицу, гуляли и заодно проводили отца. По дороге Я решила поговорить с ним на тему установки телефона, он ждал этого, но был обрадован тем, что тема была простая, решаемая на раз-два. Ответ он сразу не дал, сказал, что нужно перезвонить ему на работу через два дня. В обозначенный день Я позвонила ему, он мне ответил, что в приемный день, как положено записаться на прием и сходить в Городской телефонный отдел, там мне все скажут. Уже через две недели у меня в квартире был телефон, при этом номер был один из лучших 5-45-82. Вот как у нас в России, также как и раньше в СССР все делается, но была рада до беспамятства. Обмывали его мы вдвоем с отцом, Игорь был в очередной поездке. В тот день он пришел ко мне на обед, принес новый телефонный кнопочный аппарат производства Чехословакии, в качестве подарка. Он предложил мне сразу подключить его, когда подключили нужно было опробовать и настроить звонок. Я позвонила брату и попросила его перезвонить мне. Его раздирало любопытство, тогда Я сказала, что провожу испытания нового аппарата. После моего ответа, вопросов стало еще больше, тогда отец решил мне помочь, взял телефонную трубку и стал говорить со своим сыном. Разговор был сухим, позже отец передал ее мне:

– Я сейчас приеду, – сказал брат. В этот день в моем доме организовалась сепаратистская ячейка, которая по мнению моей матери, работала на отделение от нее.

Как, ей стало известно о нашей встрече с отцом, остается загадкой, только позже отец выскажет свое причинно-следственное предположение, которое окончательно снимало сомнения в отношении источника слива информации. Им оказался мой брат, который по непонятным причинам сам рассказал матери о том, что ко мне в гости приходил отец. Эта информация вызвала у матери бурю эмоций, она позвала меня к себе домой и устроила мне грандиозный скандал. Обвиняя меня в предательстве. Ее обвинения по меньшей мере были нелогичными, необоснованными, Я спросила ее:

– Разве Я давала тебе обет в том, что не буду встречаться с отцом? Ты, имея в тот момент психологическую власть надо мной, потребовала этого. Что не так? Во время развода поддержала тебя и до сих пор поддерживаю как мать, и как женщину. И встречу с отцом не считаю предательством, обычное общение, разговоры о тебе не поддерживаю, в случае их возникновения пресекаю. Что еще нужно? Как это повлияет на тебя, если Я два, три раза в год буду видеться с отцом? У меня вся жизнь впереди, мне нужна поддержка, защита, совет в конце концов. Ты мне ее обеспечишь? – Мать не ожидала, что Я буду выражать свое несогласие, она думала, что Я буду вымаливать прощения у нее. От этого ее злоба только нарастала, она орала благим матом, наносила оскорбления мне, очередным плевком мне в душу стали ее слова:

– После этого ты мне, не дочь больше. Прощения не жди, видеть тебя не хочу. Пошла вон отсюда, ключи от квартиры оставь. – В таком состоянии Я видела ее впервые, полная потеря влияния надо мной привела ее в ярость. Я попыталась смягчить обстановку, вернув ее в реальное время, сказала ей:

– Мам, успокойся, одумайся, зачем так резко рвать отношения, да и было бы из-за чего? Ты уезжаешь на курорт, планировала, чтобы Я и Игорь пожили здесь во избежании проникновений в квартиру, зачем ключи тебе отдавать? – Мать не успокаивалась.

– Не нужно мне никакой помощи от тебя, я нашла кто здесь будет жить и охранять мое добро. Ей я больше доверяю, чем тебе. Ключи оставь, я тебе сказала, – раздраженно сказала она.

– И кто же это, интересно – интересно? Кто эта особь женского пола, которая так легко и быстро заместила вакантное место в сердце моей матери? – с явным ехидством спросила Я. Ответ матери подкосил мои ноги, мне даже пришлось сесть в кресло. Я долго не могла прийти в себя, чтобы высказаться.

– Людмила, двоюродная сестра жены твоего брата, – сказала мать. Через несколько минут очнувшись Я заговорила:

– Ты что с ума сошла, в дом тащить девку которая путается с ворами домушниками? Тем более ее дружок на днях освободился, и тут ты с таким предложением. Молодец, комфортабельные условия для спаривания создаешь. А кстати, сын твой, что по этому поводу думает? —

– Не твое собачье дело. Сын меня поддерживает. А потом, она молодая девушка живет в пьяном притоне, голову некуда преклонить. Пусть у меня живет, будет моей дочкой, уж она то мне будет благодарна в отличии от тебя, – ответила она. Я молча вопросительно посмотрела на нее, оставила ключи и ушла. По дороге домой Я раздумывала над словами матери, мне невдомек112 было поведение брата, зачем ему нужно было поссорить меня с ней, а самому остаться в хороших отношениях с отцом и матерью? Придя домой Я решила позвонить ему и выяснить причину его поведения, на мои конкретные вопросы он стал уходить от ответа, а на вопрос:

– Ты не допускаешь такого поворота событий, что Людочкин любовник выставит113 квартиру твоей матери? – Он взял авторитарный тон и ответил мне,

– Я доверяю Людмиле, а тем более этому серьезному человеку. – После этих слов Я предпочла не продолжать разговор и закончила фразой:

– Ну, раз ты доверяешь им, а Я доверяю тебе, не стоит больше слов, брат. – Через время мать уехала на курорт, в квартире проживала Людочка, как будто все было хорошо, может и в самом деле зря наговорила на человека, мучила меня совесть. Игорь в это время находился в городе, проводил технический ремонт машины.

Прошло более двух недель отпуска матери, однажды утром Я проснулась от появления у меня смутных предчувствий, весь день пыталась разобраться с чем оно связано. После работы мы встретились с Игорем, Я поделилась с ним своими ощущениями:

– Меня тянет к матери, предчувствие как-будто что—то должно случиться, – сказала Я.

– Ну, если ты чувствуешь, может действительно там что-то происходит. Пойдем сходим туда, чтобы развеять сомнения. Ты же всю ночь спать не будешь, – предложил он. Пошли мы пешком, дорога до матери заняла около часа, к девяти часам вечера мы были у окон ее квартиры. Подошли в плотную к окнам, свет горел в зале и в кухне, форточки были открыты, Я услышала голоса, один из них был голос Людочки, а второй мужской, они о чем-то говорили, но разобрать слов не было возможным.

– Нужно срочно сообщить об этом брату, по всей видимости это и есть ее любовничек, – шепотом, едко сказала Я. Быстро на такси добрались до дома, Я сразу позвонила брату, рассказала о том, что видела и слышала голоса в квартире матери, при этом упомянула о том, что Я была не одна со мной был муж, для того, чтобы он не мог сказать, что Я сочиняю для этого есть мнению другого человека.

– Возможно кто-то из ее поклонников и зашел к ней, она же молодая!? Люда сегодня идет в ночь на работу, они вместе и покинут квартиру, он точно там не останется, – ответил мне брат. Он был уверенным и спокойным, что и усыпило меня, Я немного успокоилась. Ночью проснулась от того, что меня кто-то растолкал, Я встала и почувствовала, что какая-то неведомая сила тянет меня поехать к матери. Я ходила по квартире из стороны в сторону, от моего движения пробудился Игорь и спросил меня:

– Что случилось? Который час? —

– Сейчас два часа ночи. Не знаю, что со мной происходит? У меня предчувствие, что в квартире матери находятся воры. Я прямо вижу их, они роются в ее вещах, пакуют сумки. Что делать? – Он встал и быстро собрался, вызвал такси, твердо сказал мне:

– Одевайся, поедем, проверим, так это или у тебя бред? Все равно ты спать не дашь и сама не упокоишься. – Заранее предусмотрели, подъехали дальше от дома, шли пешком, темно глаз коли. Издалека Я заметила, что в ее квартире горели все окна. Мы вопросительно посмотрели друг на друга, шепотом спросила:

– Кто там может быть? Людочка же на работе? – В жилах кровь застывала, необъяснимая тревога и напряжение растекалась по всему телу, ноги становились ватными. Я ступала беззвучно, как научил меня Игорь. Подойдя поближе к дому со стороны палисадника, оттуда из кустов выбежали двое с криком «шухер»114, Игорь схватил меня за руку и потянул за собой, шли быстро, иногда бежали, достигнув безопасного расстояния остановились. Я не отдышавшись, на ходу спросила:

– Куда мы бежим, остановись? Нужно поймать их, там же воры в квартире! —

– Что ты им скажешь? Руки верх сдавайтесь, и они сдадутся, что ли? У тебя ни оружия, ни ножа, а они то однозначно и с тем и другим. Порежут нас с тобой и все. Одно могу сказать, это точно свой кто-то, они спокойно там находятся. Мы с тобой минут десять как рядом с домом находились, они до этого еще были, явно что им никто не мешает. Поехали домой, брату позвонишь, пусть разбирается теперь, это его тема, – ответил мне муж. Приехали домой Я тут же позвонила брату, сообщила о том, что видела, его голос был испуганно-удивленным:

– Ты что их видела? Ты их видела? – твердил он.

– Я под окном была и видеть не могла нас напугали шнурки, которые стояли на «шухере» и видеть их не могла, – ответила. В квартиру к матери мы поехали часов в девять утра, по дороге мы с Игорем договорились:

– Игорь давай Я буду обращать внимание на поведение брата и Людочки, а ты обследуй дверь как она была вскрыта, у тебя ведь опыт имеется такой. —

– Хорошо, но только ты меня не дергай, отвлеки всех, – ответил он. Войдя в квартиру там уже работала оперативная группа милиции, пылили, снимая отпечатки, словом изображали трудовую деятельность. Игорю сразу в глаза бросилась дверь, он для себя отметил, что она была открыта ключом, не отмычкой, он посмотрел на меня Я одобрительно махнула головой и он остался ее обследовать. Войдя в квартиру первой Я увидела Людочку, интуитивно почувствовала, что она притворно расстроена. Осознав это, Я не выдержала и вцепилась ей в глотку, придушивая ее, сказала:

– Шалава, тебя здесь пригрели, это ты так благодаришь!? Как там в вашем диком обществе говорится, если лох прогибается его нужно гнуть. Мразь. – Она закричала, на ее крик прибежали брат, его жена Надежда, также сотрудники милиции. Все бросились разнимать мне руки, еще чуть-чуть, Я бы ее задушила. Отпустив ее, она сиплым голосом стала оправдываться:

– Я не виновата. —

– На это есть органы внутренних дел они разберутся виновата ты или нет. В качестве гаранта, что здесь ничего не произойдет и что ты «святая» был мой брат, вот он пусть и морально отвечает. В конце концов его любимую мать обокрали!? Я душу отвела, жалко что твоему «ебаке» не удастся яйцо отдавить, – ответила Я обращаясь к Людочке, немного успокоившись стала заниматься с операми115, составлять список украденных вещей. Позже Я предложила брату, обратится к отцу:

– Позвони, он быстро всех на уши поставит. Он конечно может матери не помогать, но ты скажи ему, что задето твое честное имя. Он тебе не откажет, поверь. —

– Я звонить не буду, не вижу смысла, – наотрез отказался он. Тогда Я позвонила сама, по телефону разговаривать он не стал и предложил встретиться на улице, подышать воздухом. При встрече Я очень подробно рассказала ему все, в том числе и о ссоре с матерью, выслушав меня он долго молчал, только иногда уточнял детали, сказал:

– Я должен все обмозговать, позвоню тебе. – На следующий день Я возвращалась с работы, по обыкновению вышла на остановке и продолжала путь к своему дому, пройдя военкомат меня окрикнул отец, далее мы шли вместе. Он опять начал издалека, это было привычно для меня, прелюдию Я пропускала, только потом начиналась суть:

– Дочь, отойди ты от этой ситуации подальше, пусть они сами разбираются. Твоя мать все создает сама, а сынок ей помогает. Самое главное пойми это, – с иронией произнес он.

– Сынок мой тут сильно вперся, но ничего. Ты знаешь, просто поразительно он вылитая его мама, и даже в этом и крутит, и мутит. Отойди от них, посмотри на ситуацию со стороны, – настаивал он.

– Ты, не поможешь? – спросила Я.

– Нет, разоблачить их в том, что они в семье из одного кармана в другой перекладывают и при этом друг другу улыбаются, зачем? Они же с этим не согласятся, очернят меня же, а мать проклянет, – ответил он.

Органы следствия отозвали мать с курорта, не дав ей закончить лечебно-оздоровительный процесс. Встречала ее на вокзале Я и брат, выйдя из вагона поезда она выглядела испуганной, глаза ее слабо излучали жизненные силы, но она не плакала, лицо ее было скованно и спокойно. Подъехали к дому, мать вышла из машины Я заметила, что она не может идти, ее шаги были тяжелыми и неуверенными. Вперед проследовал брат, Я шла рядом с ней, слегка поддерживая ее за локоть. В квартире Я почувствовала тяжелый воздух, это был запах подонков116, это запах их потоотделения, который они исторгали при разрушении энергетической оболочки жертвы, проникая в ее жилище, это запах оргазма, который они испытывали при одной только мысли обладать тем, что им по своему развитию не дано иметь в жизни, как только своровать. Мать переступив порог почувствовала себя хуже, ноги ее подкосились, Я подхватила ее и усадила в кресло, она заплакала. Через какое-то время появилась Надежда со своей сестрой Людочкой, увидев мать бросилась ей на шею рыдая, произнесла:

– Тетя простите меня, я не хотела. – Я испытывала отвращение и враждебность к ней.

– Да что ты притворные слезы льешь!? Тебе дали крышу над головой, а тебе этого мало тварь ненасытная. Тебе еще захотелось плоть свою напитать, а потом ебаку накормить и напоить, – выпалила Я. Она стояла опустив свою гриву117, сказать ей было нечего, мать в этот момент, что-то для себя прояснила и начала уточнять суть произошедшего. Я взяла слово и сказала:

– По—моему оценочному суждению и по результатам собственного расследования Я сделала предположение, что преступление совершено по предварительному сговору моего брата с прямым или косвенным участием, в качестве наводчицы была Людочка, исполнителем был ее любовник, вор-домушник, его личность как минимум троим в этой квартире известна, это ты Людочка, ты братец и ты Надежда. Крышевал операцию родной дядя Людочки и жены моего брата Надежды. —

– Мне тебя очень жаль, как-ты будешь жить с этими людьми тебе решать. Разбирайтесь здесь сами. Добавлю только к сказанному, то что случилось это тебе знак свыше расцени его правильно и сделай вывод с кем ты, – продолжила Я, обращаясь напрямую к матери.

Однажды с работы Игорь привез щенка восточно-европейской овчарки и сказал мне:

– Давай возьмем его себе, смотри какой хороший. Он принесет нам много радости в нашу повседневную жизнь, – его глаза светились от радости.

– Хорошо, – ответила Я, и не смогла ему отказать. Так в нашей семье прибыло, щенка назвали Ральф, ему было три с небольшим месяца. Увидел у нас щенка сосед Коля и тоже загорелся купить. Он стал упрашивать Игоря помочь ему в этом. Я его отговаривала:

– Коля, зачем тебе собака? Как вы будете уживаться в однокомнатной квартире трое детей, вас двое и еще собака? – Он не слушал ни слов жены, ни моих, купил щенка с одного помета с Ральфом только чисто черного, кличку ему дал Рольф. Стали жить два брата Ральф и Рольф по соседству, гуляли почти всегда вместе. Как-то раз заехал в гости брат, увидел у нас щенка и стал уговаривать Игоря отдать его ему, но Игорь ни в какую не соглашался и все твердил:

– Я друзей не предаю, он мой щенок. Я могу узнать может там еще остались щенки. Коля, правда, предпоследнего забирал. —

– Поехали сейчас скатаемся, узнаем. Что тянуть? – не стал медлить брат. Игорю не хотелось, лень одолевала его, но он не смог отказать ему, потому что у брата было бешеное желания обладать щенком. Вернулись они ни с чем, всех щенков уже разобрали, брат не унимался и принялся уговаривать Колю продать ему своего щенка, Коля не соглашался. Он ездил каждый день в течение месяца, что только не предлагал за щенка, брат. Ставки росли, последнее, что сломало Колю это любовь к хорошим ботинкам. Он предложил ему ботинки коричневого цвета производство Германии «Salamander» и Коля променял щенка на щеголянье в коричневых ботинках, как «Italiano Vero». Мой дом наполнился новыми эмоциями, забота о питомце, ощущение, что тебя кто-то ждет дома приносило много радости. Я занималась Ральфом в основном одна, Игоря перевели на другую работу, он стал перевозить большие грузы на дальние расстояния. Рейс его составлял в среднем две с половиной недели, потом неделя отдыха и опять в путь. Мой день был расписан по минутам, два раза в день прогулка с Ральфом, в общей сложности три часа, кормление, ческа, ежедневная уборка в квартире, все это в промежутке между основной работой, но это все мне доставляло удовольствие. Приходя домой с работы, Ральф устраивался рядом со мной, так мы сидели несколько минут мысленно Я обсуждала с ним все приятное и неприятное, что со мной происходило за день, возникало ощущение, что он понимает мое настроение без лишних слов. Пес рос послушным, слушался, в квартире не хулиганил, не гадил, ничего не грыз, что не скажешь о его брате Рольфе. Тот сгрыз всю обувь, если ее не успевали убирать на место. Иногда брат от беспамятства умудрялся оставить ее на собачьем месте, или от лени не выходил с ним на прогулку, а мог и вовсе забыть про него, тогда Рольф мочился в обувь хозяина. Часто брат приезжал к нам в гости с Рольфом, мы гуляли с собаками в парке. Ральф выполнял команды беспрекословно, а у брата это вызывало зависть, выражающееся неудовольствием. Он пытался заставить Рольфа быть таким же как его брат Ральф, но этого не получалось. Неудача брата в воспитании собаки приводили к его срыву, он расправлялся с собакой физически. Я категорически останавливала его, пыталась найти объяснения непослушанию Рольфа. В основном это были причины, которые непосредственно относились к среде обитания щенка, чувствам которые испытывает его хозяин к нему, а также разуму которым обладает его хозяин.

– Собака олицетворяет внутренний мир своего хозяина, – говорила Я своему брату, ему мои слова резали ухо118.

– Да пошла ты, больно умная, – он не соглашался со мной и раздражался на меня.

Наступила зима, последний месяц года, Игорь уехал в длительную командировку. Я по обыкновению вела свой жизненный распорядок. Прошло две с половиной недели с момента отъезда Игоря в поездку. Ночью Я проснулась от громкого звука похожего на рвоту, испугалась и соскочила с кровати, побежала туда откуда исходил звук. Там Я обнаружила Ральфа виновато смотревшего на меня, он испытывал вину от того, что не сдержался. Убрав за собакой, обратила внимание на его вялое самочувствие, он отказался от воды, а потом и от еды. Меня охватил страх: «Ральф заболел. Срочно необходимо к ветеринару. Похоже на энтерит. Где он мог заразиться, с земли он ничего не берет?», думала Я. Всю оставшуюся часть ночи провела рядом с ним, грусть в его глазах означала, что он болен. Наступило утро Я позвала на помощь соседа Колю, попросила:

– Свози нас с Ральфом к ветеринару, пожалуйста, – он с радостью отозвался на мою просьбу. К открытию ветеринарной клиники, мы были на ее пороге, ветеринар осмотрел Ральфа и сделал заключение, что у него либо чумка119, либо энтероколит120. Такой диагноз меня не удовлетворил:

– Что значит у него либо чумка, либо энтероколит? Как же его лечить, если это два разных заболевания? Возьмите кровь у собаки поставьте ему правильный диагноз? – восклицала Я. На это ветеринар мне ответил:

– Милочка моя, если бы у меня были химические и биохимические реактивы, какой вопрос? У меня их нет, в стране разруха, о чем вы? Вы его прививали в четыре месяца от роду? —

– Да, конечно, – ответила Я.

– Вот вам и результат, вакцина либо просроченная, либо разведенная. Ее тоже сейчас нет, финансирование со стороны государства на ветеринарию приостановлено уже три года как, в стране мор животных, особенно домашних, – в отчаянии говорил доктор.

– Я сделаю вашей собаке сильную стимуляцию, должно помочь. Вечером влейте ему водки грамм сто, после проспится захочет пить, обильно поите, потом травяной чай с вяжущим эффектом. Если не улучшится состояние, более помочь не смогу, – произнес свое заключение он. Надежда и желание вылечить собаку толкали меня к незамедлительным действиям, но сказанные слова ветеринара произвели на меня ужасающее впечатление. «Вот так живешь, вроде бы все в норме, если чего-то у тебя не хватает, например денег или еды, или быт твой не такой как у других, ты думаешь, что это твоя вина и ты неудачник. А когда коснешься лично с проблемой государственного регулирования, то ответ иной, это в государстве все плохо, а не в тебе», думалось мне, по дороге домой. Ральфу как-будто стало лучше после укола ветеринара, придя домой он попил воды, лег на свое место и уснул. Такое поведение собаки воодушевило меня на лучшее, Я спокойно оставила его дома и пошла на работу. Рабочий день Я мысленно подгоняла к его окончанию, бежала домой, дома Я обнаружила, что во время моего отсутствия Ральф спал, он медленно, но самостоятельно вышел на улицу, там дошел до угла дома и лег, у него не хватало сил двигаться, прошло часа два. Я замерзла и стала звать его домой, но он не мог подняться, тогда взяла его на руки и понесла. Дома по совету врача влила ему водку, он опять заснул. Ночью Я проснулась от звука, Ральф жадно пил воду, «все идет так, как говорил доктор, значит он поправиться», думала Я. Следующий день был выходным для меня, Я посвятила его лечению собаки, поила его травяным настоем, носила его на прогулку, он самостоятельно ходить не мог, вечером отварила куриный бульон, Ральф немного поел. Ночь прошла спокойно, но дыхание у него было очень тихим, почти неслышным. Утром Я ушла на работу, а вернувшись ужаснулась происходящим, вся квартира была в испражнениях с кровью, в истерике побежала к соседу Коле:

– Коля посмотри, что с Ральфом? – кричала Я.

– Жалко пса. Он может так еще долго мучиться, молодой ведь. Крепись, – сказал он. Приехал брат, открыв дверь Я не хотела пускать его в квартиру, объяснив это тем, что инфекция может через одежду заразить Рольфа. Выйдя в коридор, он взглянул на меня и поразился моему виду.

– Ну, что-ты теперь будешь ждать пока он сам умрет? – спросил он.

– Я хочу верить, что Ральф поправится. Мне его так жалко, но не могу ему помочь, он так мучается. Не покину его, буду с ним до конца, на работе взяла отгулы, – ответила Я. Он попытался призвать меня к здравому смыслу, предложил мне избавить его от мучений, Я на отрез отказалась. Вечером следующего дня, он приехал снова, отодвинул меня от входа, вошел в квартиру, Я вбежала за ним. Он склонился над Ральфом, произнес его кличку, он реагировал только глазами. Брат молча пошел к соседу Коли взял у него санки, погрузил на него собаку и сказал мне:

– Прощайся, сейчас возьму у ребят из патрульно-постовой службы пистолет и пристрелю его. Сколько можно ему мучится? – От его слов у меня появился озноб, Я замерла, слезы полились ручьем. Склонившись над собакой, сказала:

– Прощай мой верный друг, прости меня, – они поехали. В квартире из-за отсутствия Ральфа сердце мое сжалось, мне стало еще тоскливее, хотелось лезть на стену, нужно что-то делать, чтобы не сойти с ума, налила воды с хлоркой и стала мыть пол. Вернулся брат сказал, что схоронил его в парке.

Через два дня, в ночь с двадцать девятого на тридцатое декабря вернулся с командировки Игорь. Счастливый он вбежал в квартиру с коробками подарков, мы с ним обнялись, он на ходу спросил:

– Где Ральф? Куда спрятался этот сорванец? – и выбежал из квартиры, выгружать коробки. Я промолчала, не могла начать в горле застрял комок, заплакала. Возвратившись с очередной коробкой он заметил, что Я плачу:

– Что случилось? – спросил он.

– Он умер, – сквозь слезы промолвила, от моих слов Игорь выронил коробку из рук.

– Как? – закричал он, из его глаз полились слезы отчаяния. Я стала рассказывать ему все подробно, он достал из привезенной коробки бутылку водки, открыл ее и стал пить из горла. Потом еще и еще, утром он позвонил моему брату и попросил его показать ему могилу, он ему не отказал. Игорь со мной не разговаривал, он только пил и пил горькую, это было впервые, он так никогда не напивался, Я позвонила свекрови:

– Приезжайте к нам, Игорь в ударе, у нас Ральф умер. —

– Конечно, конечно, я скоро буду, – ответила она. В это время Игорь тщательно к чему-то готовился, выложил топор, нож, лопату.

– Дай мне белую ткань, я похороню в ней Ральфа, – спросил он меня. Мне стало ясно, что он собирается пойти с братом на могилу собаки. Брат приехал, Игорь собрался, взял бутылку водки и они ушли. Держать его не стала, да и бесполезно это было. Свекровь приехала уже поздно, Я рассказала ей все подробно. Она схватилась за голову и сказала:

– Жалко очень собачку, но мой сынок плохо реагирует на смерть, у него с детства неадекватная реакция на это. Срыв сопровождается выпивкой, это нормально, это пройдет, нужно спокойно на это реагировать. – Прошло много времени, может часов восемь или даже больше, свекровь порывалась идти искать их, но мне было страшно одной и Я просила ее не оставлять меня. Прошло еще какое-то время они возвратились, по ним было видно, что согласия между ними нет. Игорь вошел сильно пьяный, сразу рухнул спать. Брат чуть постоял в дверях, и уехал. Утром проснулась от того, что у Игоря в кухне все валилось из рук, мы вдвоем со свекровью подскочили и застали его за выпивкой, она стала ненавязчиво бранить его, пытаясь в тоже время пожалеть, обнимала его и даже плакала вместе с ним, но он не выпускал водку из рук. В дверь позвонили, это пришла мать, она уже все знала от своего сына. Войдя она, поздравила всех присутствующих с наступающим Новым годом, настроение ее резко отличалось от нашего, она ликовала и светилась предпраздничным счастьем, что не соответствовало нашей обстановки. Увидев своего зятя она сказала:

– Ну что ты раскис121? Ну подумаешь собака умерла? Жена то твоя жива и самое главное, дождалась тебя из командировки. – В это момент его глаза налились кровью и слезами злости и впервые он повысил голос:

– Что вы говорите? У вас есть сердце? Вы что-нибудь чувствуете? В вашей семье вообще есть чувственность? – в этот момент он осекся и замолчал. Мать остолбенела, она не ожидала, что он так может, она вообще считала, что у него нет духа возразить, а тут такое. Ответить ей было нечего, она попрощалась, сделала вид обиженной и ушла.

Свекровь уговорила его лечь спать, сказала ему:

– Только сон вылечит тебя, сынок, – он как заколдованный заснул, проспал он около двадцати часов. Бой курантов мы встречали со свекровью вдвоем, тихо смотря телевизор. Утро первого января было уже спокойным, проснувшись он попросил меня приготовить что-нибудь покушать. Свекровь обрадовалась и сказала:

– Стресс его отпустил, теперь беспокоиться не стоит. А я пойду, а то дома меня потеряли совсем, Новый год все-таки, – Я приготовила покушать, накрыла стол и мы сели с ним вдвоем. Он поднял тост:

– Прости меня за мое поведение, я знаю, что тебе было тяжелее, чем мне, но я не мог по-другому, просто не знал как вести себя. Давай, помянем нашего друга Ральфа, он был нам больше, чем друг, – после слов он заплакал, это были слезы горечи и отчаяния. Выпили, он продолжал молча плакать, Я обняла его и спросила:

– Игорь, что с тобой? Чувствую, что ты что-то не договариваешь? —

– Ты наивная, твой брат не застрелил Ральфа, а свернул ему шею. Ты сама подумай, кто ему табельное оружие с патронами даст. Я видел собаку у него не было следов крови, из-за этого мы с ним в парке подрались и потом он мне все рассказал. – От этих слов Я онемела, не могла ничего сказать, слезы горечи и ненависти к брату покатились по лицу. Мы долго сидели молча.

– Может он ради меня это сделал, хотел избавить меня от мучений? —

– Может кто-то и будет что-то делать ради кого-то, но только не твой брат. Он все делает только во благо себя, не живи иллюзиями, – ответил Игорь.

Трагедия, связанная с потерей Ральфа, сплотила нас, мы стали роднее друг другу. Игорь по-прежнему был вовлечен в работу, Я по наставлению Игоря уволилась, занималась своим женским здоровьем.

– Моя цель, это радость отцовства, – все чаще и чаще слышала Я от него. По правде сказать, Я ребенка не хотела, меня мучил этот вопрос «почему?», когда было время размышлять. У меня, как гражданина этой страны, совсем отсутствовала такая возможность рассуждать, это при условии если есть чем. Эту возможность забивали во мне: государство, средства массовой информации, религия, гнет родителей, родственников. Все они лезли в мою жизнь со своими личными меркантильными целями, и совсем не касались интересов моих. Я искала ответ, задумывалась: «взять мою мать, когда Я пыталась к ней ласкаться она испытывала ко мне внутреннюю неприязнь, отвергала меня, не было у нее потребности в ласке по отношению ко мне. Я видела ее родных сестер, что они очень похожи в этом, делала вывод, что причины этому исходят от корней предков по женской линии. Они были эмоционально не напитанные, обделенные вниманием и заботой своей матерью. В детстве они не получали материнской любви, тепла, доброты, у них не было эмоционального контакта с ней. Невозможность получить любовь вызывало у них обиду, а через обиду злость и замкнутость. Мать не могла проявлять свои женские качества по сути, сердечная чакра, как источник женской энергии и силы покрылся панцирем. И только поверхностные эмоции напоминали о том, что она женщина». Я тоже закрылась от своей матери, защищала себя от неприятных переживаний, отгораживаясь от своих чувств. Моя готовность осуществить желание Игоря, была основана на условном получении от него взамен; любви, тепла и ласки. В моей голове, на уровне подсознания, был заключен контракт между мной и Игорем о том, что должна была сделать Я и что он. Мне приходилось проходить множество обследований, заключения специалистов были противоречивы, Я обращалась как минимум к трем, четырем. Каждый говорил об одном, что диагноза можно было избежать, если бы мать в детстве обратилась за консультацией к детскому гинекологу, способ лечения в подростковом возрасте мог быть намного легче, чем в текущем состоянии. Они предлагали свое решение, но Я искала того, которому интуитивно доверила бы мечту своего мужа. Заключения докторов добавили в мою копилку обиды на мать, Я периодически выбрасывала на нее лавину ненависти, обвиняя ее в невежестве, в том, что она не занималась не только мною, но и в первую очередь собою, своим женским здоровьем,

– Заболевания, которые поставили мне доктора, передается из поколения в поколение, добавим еще твое халатное отношение к женскому здоровью. Ты не вылечила себя, наследовала мне, – едко говорила Я. Этими словами Я пыталась разбудить в ней сознание и обратить ее внимание на собственную дочь, и это получилось, но только на короткий срок. Она стала принимать осознанное участие в моем лечении, вникать в детали и это дало результат.

Она нашла доктора, который внушил мне доверие и помог мне забеременеть. Я от всего сердца до сих пор благодарна ему за это. Беременность протекала спокойно, без осложнений, Я регулярно посещала женскую консультацию, начиная с ранних сроков беременности. Разговоры с мужем о поле ребенка были частыми, Игорь просто бредил рождением мальчика, меня пол ребенка не интересовал, хотелось, чтобы ребенок был здоровым, мне просто хотелось угодить мужу. В рекомендованные докторами сроки Я два раза исследовала пол ребенка с помощью ультразвукового обследования, в четыре и восемь месяцев, это было безрезультатно. Второй раз обследования Я проходила с мужем, врач-узист сказал:

– Какой изворотливый у вас ребенок!? Он как чувствует и всякий раз закрывается от вас. Родители, у вас развивается особенный ребенок. – Я разговаривала с ним, обращаясь к нему «малыш». Единственным физиологическим изменением в период вынашивания у меня было связано с гормональными изменениями в организме, которые повлияли на мой внешний вид. Я стала еще больше и резко прибавляла в весе. За время беременности прибавила двадцать килограмм, мой вес составил сто пять. Резкое увеличение живота привело к кожным трещинам, но Я совсем не испытывала дискомфорта, внимание мужа было безграничным, от радости Я порхала на крыльях счастья при мысли рождения ребенка.

В середине беременности мое психологическом состояние резко подшатнулось из-за сложившейся ситуации в нашей семье. Игорь потерял работу, из-за сокращения производства в связи с нерентабельностью трикотажной фабрики, списание с баланса предприятия детских садов в муниципальное управление. Он принял решение продать автомобиль через своего родителя, для этого он отправился в Чеченскую республику. В то время там было не спокойно, шла Первая Чеченская война под руководством Джохара Дудаева, было страшно, но отговорить его Я не смогла, он был полон решимости и уверенности в достижении цели. Прошло два месяца, ни одной весточки от него не было, мысли роились в голове всякие, от похищения до смерти. Я и мой ребенок остались в полном одиночестве, со стороны моей и его матери были только упреки о том, что Я не смогла удержать его рядом с собой,

– Если с ним что-то случится, грех падет на тебя, – говорила мне свекровь.

– Он уже не вернется. Вот кому, ты с чужим ребенком на руках будешь нужна? А твой ребенок какому мужику нужен будет? – пилила меня мать. Я отражала ее запугивания,

– Твои дети при живом отце тоже не нужны ему. Если женщина не нужна мужчине, кто там у нее дети, котята, щенки тоже не нужны будут. Мужчины не чувствуют когда и от кого у него рождается ребенок, независимо от того как он ведет свою половую жизнь. Только женщина чувствует, у нее существует связь через пуповину до рождения, а после рождения существует энергетическая пуповина. Знаешь ли ты об этом? – разъясняла Я ей. Она не могла промолчать мне, и колко ответила,

– Больно много понимать стала, знаешь сю-сю да невсю. Посмотрим кто прав будет!? Мои слова еще никогда не были впустую. – Слова матери будоражили меня, а еще ее изъяснения на непонятном мне языке выводили из равновесия,

– Что значит сю-сю да не всю? Говори по-русски. Откуда эти слова пришли в твой лексикон? – спросила Я. Она вытаращила на меня глаза и раздраженно крикнула:

– У тебя поверхностные знания, вот что это слово означает, – ответ на второй вопрос она предпочла умолчать. Чем дольше Игорь отсутствовал, тем больше и больше Я страдала. Мое состояние часто поддавалось истерике. В глазах общества Я не хотела выглядеть несчастной, и в тоже время мужественной матерью-одиночкой. Стали возникать суицидальные мысли, на свою жизнь мне было наплевать, а при мысли о том, что Я вместе с собой убью маленького растущего малыша, который еще не видел солнечного света повергали меня в шок. Я пыталась гнать их от себя, старалась жить и верить, что Игорь вернется и жизнь восстановится. Прошел еще месяц, надежды таяли как дым, Я уже переставала ждать, только вера помогала мне. Однажды в дверь позвонили Я открыла, на пороге стоял он, от неожиданного счастья заплакала и закричала, «Я верила, верила». В домашней атмосфере он адаптировался быстро, но воспоминания о том, что произошло в Чечне будоражили его.

– Там очень страшно жить, кругом смерть, люди за деньги убивают друг друга. За автомобиль я денег не получил, но смог обменять его только на отару овец в количестве четыреста пятьдесят штук, которых поставил на откорм к своему отцу. Мы с тобой озолотимся, будем богатыми, по сезону шерсть, потом окот пополнение ягнятами, после забоя мясо, курдюк, – радовался он, а вместе с ним ликовала Я, но не верила, что нам оттуда что-то обломится. На самом деле это уже было неважно, самое главное Игорь был дома.

За месяц до родов Я ходила с трудом, иногда падала, не держали ноги. Они у меня были отекшие и похожи были на ноги слонихи. Мать постоянно твердила об одном,

– Тебе нужно лечь в больницу, там ты будешь под наблюдением врачей. Тебя там будут лечить. Это ненормально, что с тобой происходит. – Я не реагировала.

– Ты мне уже однажды посоветовала гормональные таблетки от которых со мной теперь все это и происходит, – ответила Я ей. Несколько раз меня хотели в принудительном порядке госпитализировать, но Я писала отказ. Приняла на себя ответственность за состояние своего здоровья и своего малыша. Врачи оказывали давление на мужа, пытаясь склонить его на свою сторону, но он поддерживал меня и это было верным решением, мой ребенок появился на свет без применения химозных препаратов и искусственно создаваемых условий.

Наступил январь, после рождественских праздников Я по ложному толчку малыша засобиралась в родильный дом, но родила только через три дня. Малыш не охотно торопился покидать теплое местечко, когда сакральное122 явление наступило, в родильном отделении началась смена медицинского персонала. В этот момент мне стало страшно, от того, что персонал, который меня готовил, знал все нюансы покидал рабочее место. Новенькие придут пока раскачаются, а тем более при пересменке могут что-то упустить. Я стала просить:

– Задержитесь пожалуйста. Я буду стараться, только примите роды у меня, – и действительно старалась. Боль, которую Я испытывала можно сравнить с переломами нескольких костей, но после появления на свет малыша моя боль тут же затихла. «У вас девочка», объявили мне. Я прислушивалась, чтобы услышать крик, но его не было, сестра уже обработала пуповину, крика не слышала. Я в панике спросила:

– Почему она не кричит? —

– Вот и я не могу понять почему, она не кричит? Дышит себе спокойно, патологии нет. Я сейчас ущипну ее, – сказала врач акушер-гинеколог. В этот момент раздался сильный крик.

– Сильный голосок, но ленивая, даже легкие свои напрячь не торопится, – проговорил врач. После слов доктора Я отключилась, очнулась в палате. Открыла глаза вокруг темнота, от испуга крикнула:

– Где Я? Есть кто рядом. – На мой зов подошла соседка по палате и сказала:

– Все хорошо, у тебя девочка, здоровая. Врачи сказали тебе лежать, меньше двигаться. – Я подняла голову, перед глазами увидела окно, сквозь стекло тень. Спросила соседку:

– Там кто-то стоит за окном? Или мне мерещится? Смотрит прямо на меня, кто это? —

– Он говорит, что он твой отец, уже час стоит. Я с ним поговорила немного, он отмечает рождение внучки. Откроет дипломат нальет коньячку, лимончиком закусит и дальше стоит, – ответила она. Я набралась сил, поднялась с кровати, подошла к окну. Там за окном на морозе, прижавшись к окну стоял отец, увидев меня он зарыдал:

– Я так переживал за тебя, ты так долго не просыпалась. Как ты себя чувствуешь? – заговорил он.

– Не знаю пока, слабость, – ответила Я.

– Поздравляю у тебя дочка, я очень рад внучке, – сказал он, тут Я заплакала и сквозь слезы произнесла:

– А Игорь хотел мальчика, как же теперь быть? – В этот момент он полез к себе в дипломат налил хрустальную рюмку коньяка «Белый аист» и поднял тост за меня и за внучку. Я удивленно смотрела на него, спросила:

– Давно обмываешь? —

– Весь отдел отмечает рождение внучки, я сюда, а ребята продолжают, патронов до утра хватит, – сразу ответил он. На моем лице появилась улыбка, Я представила как это обычно бывало. Отец продолжил:

– Дочь, ты не переживай, если хочешь поменяем девочку на мальчика. Тем более, у твоей соседки по палате родился мальчик, а она хотела девочку, она должна быть согласна. Все мигом провернем, пока еще не поздно. – От этих слов у меня прическа поднялась от удивления, Я посмотрела в сторону соседки, она смотрела на меня почти соглашаясь, только неуверенно жала плечами.

– Как? Все уже знают же, кто родился? – спросила Я.

– Ничего страшного, вечер, пересменка во время твоих родов, ну как всегда ошибочка вышла, – без тени сомнения произнес он. В глазах помутнело, а отец иронично улыбался, и так все просто в минуту решил судьбу человека, сердце мое сжалось.

– Да нет, ты что говоришь? Разве можно отказаться от своего ребенка, нет, нет и еще раз нет. Пусть Игорь, что хочет делает, пусть бросает меня, но Я этого не сделаю, – почти крича сказала Я. В его насмешливых глазах Я увидела одобрение, так незаметно он избавил меня от неправильных мыслей. В этот момент к окну подошел Игорь с букетом цветов, за ним шел брат тоже с цветами. У окна началось восторженное улюлюканье, поднятие тостов и распитие коньяка. Отец провоцировал мужа, задавая ему вопросы по поводу пола ребенка, но Я почувствовала его искреннюю благодарность за рождение дочери.

Выписка моя с дочкой из родильного дома пришлась на религиозный праздник Крещение Господне, день рождение моей бабушки по материнской линии. Мороз стоял на улице крепкий, тридцать пять градусов. Встречали нас на пяти машинах, Игорь, мать моя, тетка Оля с мужем и двумя детьми, брат, свекровь с мужем, с цветами и шампанским. Все вместе отправились к матери, таково было ее решение. Она готовилась основательно, по середине зала стоял стол уже накрытый всякими блюдами, в спальне стояла детская кроватка, пеленки, распашонки, шапочки, подгузники были наглажены и сложены стопочкой. Я и Игорь прошли в спальню, молодые неопытные родители впервые развернули одеяло, там лежал туго перевязанный от головы до пят сверток, из которого едва торчало безмятежно спящее личико. Мне захотелось распеленать его, чтобы освободить ее от этой утяжки, в этот момент вбежала мать стала меня останавливать, не давая осуществить задуманное, при этом поучала,

– Именно так нужно пеленать ребенка, а иначе он будет руками в разные стороны болтать, пугаться и просыпаться. Также для того, чтобы ноги, особенно у девочки не были кривые. – Я вопросительно посмотрела на нее, на зов матери прибежала ее сестра Оля и они вдвоем твердили одно и тоже, не вытерпев Я возразила,

– Вы обе несете бред, если вас так мать ваша учила, то это не есть истина. Она пока не осознает свои движения и пугается. Как только она привыкнет к ним будет спокойно спать. В малыше не будет скованности и ограниченности в своих действиях, она будет расти свободной личностью. – На меня накатилась лавина гнева, мать оттолкнула меня в сторону и сказала:

– Отойди отсюда ничего не понимаешь, дурость несешь как всегда. Иди лучше за стол садись, – сказала она. Взяла внучку и положила ее в кроватку. Все расселись за стол, началось поедание пищи, звучали тосты, в какой-то момент мне показалось, что собрались мы здесь по-другому поводу. Основной темой застолья было воспоминание о моей бабушке, которую пытались привязать к моей дочери по гороскопу, месяцу рождения и надеялись, что она будет похожа на нее. Второстепенной темой была тема крещения моей дочери, ознаменованием этому был праздник Крещение господне. Мать стала устанавливать дату крещения внучки, Игорь пытался возражать, но толпа его не слушала. Я сидела безучастная к происходящему, дернула его за руку и сказала:

– С ними бесполезно спорить, пусть поговорят. – Обсуждалось это долго, прошло часа два. Я пошла к дочери посмотреть жива ли она, почему не подает знак, подойдя Я увидела, что она спит, дыхание было настолько тихим, что мне пришлось склониться над ее лицом. Из зала звучала новая тема, выбор имени, опять мать моя была на первом месте. Чуть выпив пошла в разнос, властным голосом сказала:

– Назовем ее Полюшкой, очень уж мне так нравится это имя. – Каждый кто хотел высказывал свое мнение, такой балаган устроили, Игорь молча сидел. Свекровь мудро обратилась к сыну спросила,

– А что думает отец? —

– Называть свою дочь буду я, и назову я ее Дарьей. А вы теща моя, уже отназывались, – сказал он.

Психологическое состояние после родов сопровождалось внезапной сменой настроения, иногда неконтролируемой вспышкой гнева, чувством вины, мне нужна была помощь. Мать согласилась принять нас на время,

– Ну, что ж поживите у меня, нужно многому тебя научить. Купать, обрабатывать пуповину, формировать черепную кость, кормить. Ты же ничего не знаешь и не умеешь, – говорила она мне. На меня свалилось очень многое с которым Я едва справлялась, боялась навредить своей дочери неосторожными движениями. Я постепенно осознавала свою новую роль – матери, желание быть другой мамой не такой как моя, принуждала себя постоянно контролировать свое поведение, старалась ограничить влияние матери на мою дочь. Поддержка со стороны Игоря отсутствовала, его беспокоили финансовые трудности из-за отсутствия работы, он часто раздражался. Все это сильно влияло и на меня. Частые нервные срывы, сказывались на отношениях между нами. Мать стала вмешиваться в нашу семейную жизнь, давала советы по поводу и без повода. Основным ее влиянием на Игоря стало вовлечение ее, в поиск работы ему. Она считала, что мужик должен работать без отдыху. Она говорила:

– Мужик должен работать как вол, ты не должен валяться на диване. Родили ребенка будь добр обеспечивай. Бросайся на любой заработок, – давала советы ему моя мать. Давление было колоссальным и ежедневным. Каждое посещение Игорем вакантного места работы, мать обрушивалась на него допросами. Натиск сбивал его с пути истинного, её желания не совпадали с его желаниями, у него появилась неуверенность в себе, он часто замыкался. Я пыталась развеять его застенчивость, постоянно твердила ему:

– Не переживай все у нас получиться, без денег мы не останемся. Сейчас выплатят за ребенка, потом родовые, получится приличная сумма, проживем, – говорила Я. Не знала Я, стал ли он от этих слов восстанавливаться, он только молчал. У матери текла своя жизнь и в гости к ней приезжал сын, волей неволей нам приходилось с ним встречаться. Брата стала интересовать тема о Чечне и он неоднократно задавал Игорю вопросы. Они были разнообразные, постепенно их отношения на этой почве стали ближе. Какой-то раз брат предложил ему поработать в команде. В то время он, заручившись поддержкой авторитетного дяди своей жены, уже зарекомендовавший себя кражей у нашей матери, брат резко поднялся в криминальных кругах. Он входил в бандитскую группировку, которая под угрозой насилия заставляли платить предпринимателей «дань». Игорю предстояло быть в роли «торпеды»123, морально давить на жертву, создавать эффект толпы, а в случае несогласованности должен был проявить себя в качестве бойца для нанесения силовых ударов. За такую работу братом была определена сумма в четыре тысячи пятьсот долларов. Я, узнав об этом, высказалась:

– Не доверяю Я ему, он может поступить с тобой непорядочно, «с ним держи ухо востро124», – говорила Я. Мать подслушав мой разговор с Игорем, решила внести своих пять копеек125 в качестве совета,

– Игорь, не слушай ее, она все время все придумывает. Мой сын тебя не обманет, вы с ним сработаетесь, вместе вам будет легко. Двум близким людям в чужой команде быть намного легче, – сказала она. Слова матери вновь задели меня, ее недооцененность сильно ранила меня, накапливалась обида. Переступая через себя, мне хотелось верить в лучшее, и ее слова немного успокоили. Я гнала чуждые мне мысли, думала о хорошем. Все налаживалось Игорь был при деле, Я полностью погрузилась в занятие с дочкой. Моим учителем стал известный американский педиатр Бенжамин Спок, его советы Я черпала из книги «Ребенок и уход за ним». Эту книгу мне подарила мать, все рекомендации, которые содержала эта книга Я выполняла не допуская отступлений. Первое посещение нас патронажной сестрой126 добавило мне беспокойства, после осмотра Даши она сделала заключение, что моя дочь глухонемая, плохо видит. Выписала назначение на прием к врачу, при чем это произошло так неожиданно Я даже не успела определить признаки по которым строилось ее заключение. Мне пришлось задать ей вопрос,

– Скажите, как вы определили, что она глухонемая и слепая? – Сестра напряженно взглянула и с упреком, что Я задала специалисту такой нелепый вопрос, поставив под сомнение ее медицинское заключение ответила,

– Вот смотрите мамаша, хлопнув вправо, хлопнув влево, мы видим, что реакция у ребенка отсутствует. А теперь берем любимую игрушку ребенка водим из правой стороны в левую, замечаем отсутствие реакции. Вам понятно. – Ее тон мне явно не понравился, Я оставила их, обратилась к своей любимой книге, и решила уточнить информацию, которую произнесла сестра. Убедившись в прочитанном, Я возвратилась обратно и увидела, что сестра заполняла патронажный журнал, сказала:

– Остановитесь, Я не согласна с вашим заключением, вот источник в котором написано, что ребенок начинает четко слышать только к двум с половиной месяцев, а зрение у младенцев мутное даже на расстоянии двадцати сантиметров. Вы трясли игрушкой с полметра от ребенка. Ребенку от роду три недели, а вы такое резюмируете. Вот почитайте, американский педиатр установил на основании многолетних исследований. – Она взбудоражилась, от мысли, что ее поставила на место двадцатилетняя мамашка, стала нервно собираться, говорила:

– Если вас не устраивает мое заключение, просим Вас посетить поликлинику, – сказала она.

– Что? Никакой поликлиники посещать мы не будет, положено до двух месяцев вам ходить и осматривать новорожденных, будьте добры. Отказ от патронажа писать Я не буду. А что касается вас, к вам как человеку у меня претензий нет, а вот, что касается вашего профессионализма очень сомневаюсь. Зафиксируйте вызов на завтра врача педиатра. До свиданья, – ответила Я, взяла свою малышку и ушла в комнату. Мать стояла как вкопанная лошадь, а потом стала махать руками от волнения, пытаясь угодить патронажной сестре, сказала:

– Вы не обращайте на нее внимание за ее хамское поведение, молодая, глупая, а вы профессионал, мы обязательно прислушаемся к вашему мнению и обратимся за помощью к специалистам, начнем лечить. – Как только закончила мать Я вышла, чтобы проводить сестру и ответить обоим.

– Это мой ребенок, Я несу за него ответственность, ты мама просто бабушка, и внучка для тебя игрушка, а вы сестра просто на работе. Завтра жду педиатра по вызову, спасибо, – повернулась и ушла. У самой в душе клокотала обида, «да сколько же можно, мать постоянно меня унижает при людях, а чужим готова все ягодицы облизать, как обидно», думала Я, хотелось заплакать, но сдерживалась, гнала негативные мысли от себя, боясь потерять молоко. На следующий день нас посетил педиатр, к счастью дома никого не было кроме меня и дочери. Женщина была очень приветливая, молодой специалист с уважением отнеслась к мои познаниям в области педиатрии и одобрила мою настольную книгу, руководство по воспитанию ребенка. Ее заключение было нейтральным относительно заключения патронажной сестры, она сказала, что однозначно сказать ничего не может, все покажет время, просто нужно наблюдать за девочкой.

– По-моему мнению она все понимает, просто не торопиться реагировать. Лениться, что ли? – улыбаясь и заигрывая с Дашей, – говорила доктор. Проводила доктора, от того что все хорошо Я была счастлива. Дочь была в бодрствующем состоянии, Я стала играть с ней, рассматривая ее со всех сторон. Мое внимание привлекло строение ее черепа, так было интересно заметить, что черепно-мозговая ткань была очень мягкой, что любое механическое или физическое воздействие могло деформировать ее. Я взяла свой путеводитель, книгу, вычитав, что к концу шестого месяца жизни ребенка кости черепа соединяются между собой. И стала сравнивать строение своего черепа с ее, пытаясь понять в кого у нее он. Обследовав свой череп обнаружила, что задняя часть черепа у меня сильно придавлена, что нельзя сказать о черепе Даши. Долго раздумывала над этим, потом Я решила провести собственный эксперимент по формированию округленной черепной коробки дочери. Мне хотелось, чтобы ее затылок был правильной формы, чтобы она способна была носить любую прическу, чтобы «шкафчик» для серого вещества был объемным. Сразу приступила к реализации, завернув ее, стала кормить, обычно она засыпала насытившись, Я аккуратно положила ее в кроватку на правый бочок. Засекла время, каждые два часа переворачивала ее с бока на бок, потом на спинку, потом на полубочек, то на правый, то на левый. Такой же метод планировала практиковать и ночью. Когда вернулась мать с работы первым делом она подходила к Даше, Я противилась этому, всегда отправляла ее мыть руки, а уже потом прикасаться к ребенку. Также было и в этот раз, подойдя к внучке она заметила, что она лежит на правом боку, удивленно посмотрев на меня, она спросила,

– Посмотри, Даша сама перевернулась на бочок? —

– Что ты мам, как в ваших пеленках можно перевернуться? Это Я ее на бочок положила, решила ей формировать правильную форму черепа. Да кстати, а почему у меня так затылок вдавлен? – мать самовольно положила Дашу на спину.

– Что за дурость, опять у тебя в голове? Я к тебе подходила только тогда когда закричишь, потом когда есть давать. Спала ты у меня всегда на спине и прекрати заморачиваться над этим, – ответила она мне. В этот момент она меня взбесила, Я молча оттолкнула ее от кровати и вновь переложила дочь на бочок, так пошли наши первые разногласия в воспитании дочери, ее внучки.

Время бежало, Я по истечению двух месяцев по несколько минут стала выходить с дочкой на улицу, адаптировать ее к окружающей среде. Потом больше, и больше, наступила весна и мы стали гулять с ней по часу в день, при хорошей погоде по два. Коляски, пока жили у матери, у меня не было, мне приходилось гулять с дочкой на руках. Приходила Я с прогулки с онемевшими руками, но Я понимала так ей от меня передавалось тепло и забота. Муж жалел меня и хотел привезти коляску с квартиры, но мать воспрепятствовала этому сказала:

– Так дышать нечем, да еще коляску поставим, нет и все тут. Вот уже переедите к себе, там пожалуйста, что хотите. Гуляйте с коляской, на коляске, а тут я хозяйка.-

«Ну и ладно», – думала Я, действительно мой адаптационный период подходил к концу, мы засобирались к себе в квартиру. Прошло два с половиной месяца, моя семья прожила у моей матери. Переезд планировали когда Даше исполнится три месяца, но мать возразила и сказала:

– Нет, нет давайте за две недели до крещения поезжайте, нужно, чтобы ребенок адаптировался. Ровно в три месяца будем крестить – В этот момент Я и Игорь посмотрели друг на друга удивленно, заметив, что его глаза наливаются гневом, решила предупредить ситуацию, и возразила сама:

– Мы решили, что крестить ее не будем. Вырастет сама решит, что делать. Ты же знаешь мое отношение к этому!? Я считаю это бредом. – В этот момент мать побагровела от возмущения и закричала:

– Не смей, трогать бога Иисуса Христа нашего, грешница. Креста на тебе нет.-

– Вот именно нет, крест на себе Я не ставлю, а вы уже все помеченные и неспособные. Человек должен ко всему подходить осознанно, а тем более к вере и религии, – ответила. Мать стала передавать этот скандал моей свекрови, рассказала брату, моей тетке Оле естественно, которые тут же сбежались к нам в гости. Вуалировали промывание нам мозгов, празднованием по поводу двух с половиной месяцев Даши. Посиделку организовала мать, съехались гости и прямо с порога начал брат, манипулируя сознанием Игоря и ставя его в неудобное положение:

– Игорь, как так? Я хотел быть крестным отцом твоей дочери? А ты хочешь лишить меня такого счастья? – с насмешкой сказал он. Игорь заискивая перед ним от того, что брат предоставил ему возможность иметь доход, стал прогибаться и потерял возможность своевременно ответить ему, как считал нужным. Я заметила это и поддержала его:

– Мы не решили еще, но если ты хочешь узнать мою позицию, то Я против. Я не хочу, принимать ответственность за ребенка по личному вопросу. Я считаю, что моя мать допустила ошибку в том, что тайно окрестила меня, а отец вообще был против. И что получилось? Моя вера в бога неоднозначна, ее мне навязала и навязывает мать. Я осознанно должна была прийти к ней. – После моих слов началась дискуссия, мать по привычке старалась заткнуть мне рот, брат стал цитировать библию, тетка подходила к этому вопросу, отдавая почтение своим предкам, говорила:

– Так наши родители делали, нужно придерживаться их вере, – сказала она, а свекровь молчала. Больше всех на эту тему полемизировал брат, он вообще любил много поговорить, а скорее им двигал интерес собственной выгоды. Он думал, что станет крестным моей дочери, повысит собственную самооценку в себе, поднимет авторитет перед окружающими, что он смог взять ответственность перед высшими силами за духовное воспитание, получит возможность покровительства над ней, доступ к семейным тайнам нашей семьи и сохранит зону влияния над Игорем. А вот, что касается материального воспитания моей дочери в случае чего-либо, он это отрицал, материальное это только для него и делиться с кем-то он не считал обязательным. После обеда мы стали собираться и решили переехать в квартиру прямо этим днем, мое предчувствие подсказывало мне, что нужно отваливать отсюда, иначе промывка мозгов продолжится каждый день, а там хотя бы, можно дверь не открыть назойливым посетителям.

В апреле отметили три месяца со дня рождения Даши, в этот день к нам пришли поздравить внучку моя мать и свекровь, весь день нянчили ее, гуляли по очереди с ней, Я этот день была немного разгружена, готовила праздничный ужин, пекла торт. Вечером пришел Игорь, а вместе с ним брат, они теперь были связаны «одной цепью», он посещал нас каждый день, а уж раз зашел, так это часа два —три разговоров с ужином и чаепитием. И в этот вечер ничего удивительного не происходило, стандартная ситуация. Я ко времени накрыла на стол и все сели кушать, во время приема пищи опять завели тему крещения дочери, меня это сильно напрягало, и Я стала раздражаться, хотела уже резко ответить, но в этот момент свекровь сказала:

– Окрестите дочку, столько давления на вас по этой теме? Придет время Даша вырастит и все сама поймет, надо ей этот или нет. – Игорь поддержал мать, но в глазах его была услужливость брату. Все разошлись, Я сказала мужу:

– Ты зря мечешь бисер127 перед ним, он будет дальше давить, у него нет чувства меры на достигнутом. Это первое на чем он опробовал тебя, а дальше будет материальная выгода. Он алчный128. – Через две недели Дашу окрестили, для меня это было одно из печальных событий в моей жизни, но Я решила, что не надо зацикливаться на этом, на все это нужно смотреть как на жизненный этап, который просто нужно пережить.

В семью Игорь стал приносить доход и он оказался чуть выше ежемесячного потребления, а это значит, что у нас появилась возможность сбережений. Я стала подумывать расширить квартирную площадь, стала искать возможность обмена на двухкомнатную квартиру с дополнительной доплатой. Район обмена искала только там, где сейчас проживала. Нас этот район устраивал, все было в шаговой доступности. И этот вариант нашелся, двухкомнатная квартира находилась на соседней улице на первом этаже двухэтажного дома, старого типа постройки. С большой кухней, большой спальней, а самое главное отдельной ванной, хотя и совмещенной с туалетом. Одним вечером совмещая прогулку, Я отправилась посмотреть квартиру и обсудить сумму доплаты. Меня встретила молодая женщина, которая проживала в этой квартире с сыном, мать не так давно умерла. Цель ее обмена это снижение жилой площади, получения доплаты, чтобы восстановить возможность жить и питаться. Квартира мне понравилась, сумма доплаты тоже устраивала, единственный вопрос оставался нерешенным, это возможность внести деньги двумя частями, одну часть в размере две тысячи четыреста долларов сразу при подаче документов на обменные ордера, а вторую часть в размере восемьсот долларов через две недели после получения документов. Сначала ей этот вариант показался неприемлемым, но потом с кем-то посоветовавшись согласилась, кем-то был ее брат, который состоял в преступной группировке одного из самых преступных районов города. Сделка прошла хорошо, мы переехали, делали косметический ремонт, помощником выступал брат. Я решила наклеить обои на потолок, это было необычно и у всех участников ремонта этот опыт был впервые. Во время оклейки обоев Я смогла оценить изворотливость и расторопность мужчин, которым первый лист обоины пришлось клеить вместе. Они придерживали его руками до тех пор пока он крепко приклеится к потолку. В этот момент происходила стычка между ними, у брата сразу выплескивалась агрессивная энергия на Игоря с попыткой выставить его виновным в том, что система по которой они клеили оказывалась неверной и из-за этого им приходится столько времени тратить на поддержку. Игорь в свою очередь был уравновешен и спокойно реагировал на него, пытаясь выкрутиться из этой ситуации с юмором. Агрессия нарастала с каждой обоиной, Я вначале связывала это с усталостью, но потом Я задумалась, «как можно шесть листов приклеить и выйти из себя?». Я стала замечать, что после перекура129, который был после каждой обоины, Игорь становился подавленным, меня это беспокоило, Я спросила у него:

– Ты что устал? Может заменю тебя? Или что-то случилось? —

– Все нормально, – он мне ответил уклончиво. Когда состоялся очередной перекур, Я решила подслушать их разговор, «может там кроется подсказка?». Разговор напоминал мне разбор какой – то ситуации, которая разыгралась в их рабочем процессе, слышно было неважно и мне доносились только обрывки фраз, говорил брат:

– Я реализовал свой авторитет на стрелке максимально, а ты зажался. То, что я обещал тебе в оплате там будет другая сумма. Максимально три штуки баксов, в общем пятьсот еще до конца недели и все, —

– Слушай это твое мнение, тебя просто жаба давит130 отдать то, что у тебя уже в руках. Если бы в тот вечер при выплате денег заказчиком меня не было, ты и из этой суммы скроил бы для себя. Держи слово, ты мне еще не пятьсот должен, а две тысячи долларов. Ты ставишь меня раком131, у меня долг за квартиру. Твоя сестра при обмене рассчитывала на эту сумму, – не соглашался и спорил с ним Игорь. Разговор был неприятным и они оба зашли в состоянии нервного возбуждения, брат сказал:

– Сейчас лист доклею и поеду, дела кое-какие нужно порешать. Не могу в такой обстановке работать. – Я спокойно восприняла слова брата, проводила его и продолжила разговор с мужем:

– Расскажи мне, что между вами происходит? – он вначале уклонялся, но Я напирала на него, требовала рассказать во имя семьи. Он доверился мне, услышанное меня не удивило, такое со мной уже происходило в детстве. Я рассказала ему, что лагерь «мать-сын» мнят себя «сверхчеловеками», о том, что они вольны решать за других людей что им нужно, определять сколько им нужно и когда. Вот и в этой ситуации, в этой роли выступил мой брат:

– Не стоит отчаиваться, Я при случае ему тоже скажу. Вот крыса132, братом точно не назовешь, -сказала Я.

Брат перестал общаться с нами, Игорь оказался не у дел, он замкнулся в себе и много думал. Примерно через неделю неожиданно появился брат и пригласил Игоря в коридор подъезда под предлогом поговорить. Через несколько минут там послышался шум, Я подошла к двери и прислушалась, в коридоре шла словесная перестрелка, грозящая перерасти в драку. Невыдержав Я вышла, спросила:

– Что здесь происходит? Имею право знать. —

– Он принес мне пятьсот долларов, сказал что это все, – ответил Игорь.

– Брат, ты считаешь, что тебе больше всех нужно? Тебя на это твой бог наставляет, отбирать блага у сестры, крестной дочери? – он на мгновение одумался, он молча стоял, в нем как – будто боролась любовь и ненависть, он также молча ушел.

– Теперь мы долго его не увидим, – сказала Я. Следующий день нас посетила мать, начала с вопросов:

– Пришла посмотреть как вы тут справляетесь с ремонтом? А где Дашенька? – сказала она.

– Справляемся, с вашей помощью. Что ж, мам, с ребенком на руках красить окна и клеить обои? Она у свекрови гостит, – съязвила Я.

— А что мне не привезли? – спросила она.

– Тебя дома не было, мам, – ответила Я. После ответа она резко переключилась на другую тему.

– Что сынок мой вам помог ремонт сделать? Смотри как хорошо, сами бы так не сделали, у него опыт!? – интересовалась она.

– Да, у него опыт, огромный!? Твой сынок обои на потолок наклеил с Игорем и одну обоину на стену и все бросил, – ответила Я.

– Он бы не бросил, наверное много дел. Вы и сами наклеили, молодцы, – говорила она. Слушать ее резало слух, энергия фальши исходила от нее. У меня закралось сомнение, Я была уверена, что она знает про наш конфликт, чтобы выяснить это Я спросила:

– Твой сын кинул нас на полторы тысячи долларов, не выплатил Игорю обещанную сумму. Он оказался крысой. – Она побледнела, потом побагровела, в ее глазах промелькнуло на мгновение чувство стыда, но потом она взбодрилась и сказала:

– Может еще расплатится, возможно с ним тоже еще не расплатились. Другого и быть не может, он всегда вел себя честно, меня он не обманывал, – вот тут меня взорвало.

– Да уж, он тебя не обманывал!? Квартиру у тебя обокрали с его помощью или с его тихого согласия, – она что-то несвязанно говорила в защиту или в оправдание своего сына, но Я ее уже не слушала.

В моей жизни наступил трудный переломный период. Ознаменован он был существенными потерями, лишением денег на которые Я рассчитывала, очередным разрывом отношений с братом, лицемерием и обманом лагеря «мать-сын», подавленным состоянием мужа, отсутствием внутренней и внешней поддержки. Мне приходилось пересматривать и менять многое. Я оставалась спокойной, сохраняла жизненную энергию и любовь в семье. Денег хватало только на хлеб и продукты для ребенка, на этом Я предпочитала не экономить. Питание стало менее разнообразным, благо наступила осень и была возможность питаться плодово-овощными запасами на зиму. Стресс и отсутствие должного питания заставил меня оторвать Дашу от груди, ей тогда было шесть месяцев. Я перешла на кормление смесью производства Нестле. В качестве дополнительного питания использовала кефир, творожок, молоко, который Я получала в молочной кухне. Вместе с дочкой совмещая прогулку с делами, ездили с ней за молочной продукцией каждый день, в часы приема с шести до одиннадцати часов утра. Доченька меня радовала своим здоровьем, росла, прибавляя в весе регулярно в соответствии с нормами, указанными в моей настольной книге по воспитанию здорового ребенка. Зубки прорезались вовремя, в семь месяцев Я ее начала присаживать полусидя, а как-то раз она оперлась на меня потянулась за своей любимой игрушкой и села самостоятельно, с того самого времени мы стали с ней гулять на улице в летней сидячей коляске. Игорю оказывала максимальную эмоциональную поддержку, Я верила, что пройдут эти боли и потери, мы возродимся. Я готова была на многое, если даже придется упасть, Я поднимусь и буду двигаться дальше. Раз в неделю по очереди приходили матери, свекровь помогала продуктами, мать продуктами и деньгами. Я помощь матери принимала с неохотой, потому, что если принять помощь, то нужно ее было возвращать вдвойне, так научила меня мать с детства. Страх быть обязанным даже собственной матери беспокоил меня. Как только помощь поступала мне хотелось сразу что-то отдать взамен, иногда это были варенье, соленье, а иногда одежду и обувь с которой вовсе не хотела расставаться, но заставляла себя расплачиваться. Игорь слонялся по городу в поисках работы, но работы не было, он приторговывал юбками плиссе, которые достались нам от продажи автомобиля, это то, что смог взять Игорь со своего родителя, а отара овец и баранов ушла остро нуждающемуся нохчию. Иногда он совершал услуги по перевозке на ГАЗ-53 с будкой, но их было одна, две поездки в месяц. Автомобилю было восемь лет, после каждой поездки нужно было в него вкладывать больше, чем он зарабатывал. Стоял он во дворе нашего дома. Мы жили как котята слепые и думали, что вокруг люди простые и не учли менталитет133, проживающих в нашем районе людей. Мы лишились колеса на паре колес заднего моста. Жулика мы нашли конечно, им оказался сосед из соседнего дома, он тоже так же как и мой брат посчитал, что ему это колесо нужнее, чем нам. Ему пришлось вернуть, но уже не колесо, а деньги по цене как за новое. Самое интересное, когда ему Игорь представил доказательства и стал требовать компенсацию он почему-то стал жалиться и посчитал это несправедливым. Подключил свою жену, которая визжала как свинья, собирала в свою поддержку соседских старух, которым так-то на все насрать, а поучаствовать против нас молодых, поучить их, принизить их, завсегда приятно. Сначала Я пыталась урегулировать конфликт, обращалась к ним, объясняя, что так жить нельзя, друг у друга красть, но видела вероломство в глазах этих людей, толпу не совсем разумных людей, похожих на животных, которые озабочены только собственным потреблением, варваров.

– Когда вам муж денежку принес от продажи колеса, вы не поинтересовались откуда они? Каким путем он их добыл для вас? Уверена, что нет, потому, что вы на шухере стояли, когда он колесо скручивал, ведь это же вам нужно, все в семью, – сказала Я, жене этого «жалкого» жулика. Совокупность сложившихся факторов принудило нас продать автомобиль, который позволит решить многие проблемы, исключить расходы на его содержание, позволил воспользоваться этими деньгами для жизни, снял негатив со стороны соседей после случившегося. Его нужно было продать быстро, учитывали конъюнктуру рынка, в стране было время застоя, снизили цену покупателю и продали. За машину мы получили сумму в долларах, с учетом волатильности российской валюты, Я прикинула и предложила купить Игорю легковой автомобиль иностранного производства. В то время был парадокс134 на рынке автопрома135, автомобиль иностранного производства был дешевле, чем автомобиль Тольяттинского автомобильного завода. В то время нам предложили купить автомобиль марки Форд Таурус 1982 года выпуска за одну тысячу двести долларов, сторговавшись до одной тысячи ста долларов мы стали обладателями отличной машины, в прекрасном состоянии двенадцати летнего возраста. Впервые Я почувствовала существенную разницу между автомобилем отечественного и американского производства, при чем не в пользу отечественного. Настолько комфортный, теплый, с хорошей шумоизоляцией, что не скажешь про нашу технику особенно того времени, ведро с болтами, прямо сразу с конвейера. Я была безумно рада, как только оформили его в органах ГИБДД136 Игорь катал нас Дашей весь день, ребенок от радости прыгала в машине от того, что мама и папа довольные, улыбка не сходила у нас с наших лиц. Заехали в гости к свекрови и матери, новость о покупке машины была для них ошарашивающей, «как? Откуда у вас достаток такой?», не сдержав свое любопытство, сказали обе. В то, что эту машину мы купили за проданный грузовой автомобиль, при этом не сколько не скрыв от них его стоимость, они не верили. Мать моя сказала:

– Не может такой автомобиль, столько стоить? Вы все врете, – сказала моя мать.

– Убеждать тебя в обратном у меня нет никакого желания, да и смысла. Мы с Игорем просто счастливы, порадуйся за нас, – ответила Я. Смотря в глаза матери, Я видела, что они бегали, значит в голове бежали мысли, похоже было, что она испытывала зависть, почувствовав это, Я попыталась об этом не думать, но ее слова подтвердили мой скепсис137,

– Что радоваться, что радоваться? Машина как машина, – не задумываясь сказала она. В семье стал появляться достаток, мы смогли купить себе новою одежду, дочке накупили платьев, костюмчиков, одним словом она у нас была одета как куколка, в эпоху серости у нее были одежда, игрушки, только позитивных цветов. Игорь стал таксовать на машине.

Новость о покупке автомобиля не оставила в покоя и моего брата, узнав о ней, он пренебрег своей гордостью, набрался наглости и приехал к нам домой. Я была дома с Дашей, мы рассматривали с ней картинки, Игорь работал, таксовал. В дверь позвонили на пороге стоял брат, прямо с порога он бегающим взглядом, один в один похожим на взгляд матери, стал спрашивать:

– Что же это вы совершили покупку, а похвалиться брату не захотели? —

– Зачем хвалиться? Купили хорошую машину, мы очень рады и счастливы. А потом, ты же знаешь брат хвастаться это твой удел, желание превосходства, – ответила ему Я, сделав попытку поставить его на место, а то его как всегда начинало разносить.

– Ну ладно, успокойся, где Игорь то? – спросил он, попробовал заткнуть мне рот. Неожиданно приехал Игорь и был удивлен появлению в нашем доме этого человека, по нему было видно, что он не хочел с ним общаться и вел себя скрытно, тайно, не раскрывая своих мыслей. Брат это тоже почувствовал и лицемерил, мне стало неприятно все это наблюдать, и Я сказала:

– Игорь, брат хочет посмотреть автомобиль, ты его поставил в гараж? – обратилась Я к Игорю.

– Нет, сегодня мы же хотели все вместе поехать за козьим молоком Дашеньке, – сказал муж, Я взглянула на брата лицо его словно дрогнуло. «Почему его так смутили эти слова?», подумала Я.

– Ты одевай дочь и выходите, а мы пойдем к машине, – сказал он мне. Собрав дочь, Я вышла на улицу, капот и багажник были подняты, брат ходил вокруг автомобиля исследуя его, выявляя его качественные характеристики. По его глазам и поведению было заметно, что машина действительно была очень хорошая, тем более за такую цену. Брат стал сравнивать свой автомобиль с нашим, начал осознавать, что он хуже по каким-то параметрам, а тем более за ту цену, которую он явно переплатил. Вспышка яркости нашей жизни и удача, которая нам улыбнулась явно не радовала его, он начал говорить сквозь зубы, пинать по колесам, якобы проверяет давление в шинах. В этот момент Я почти скомандовала, что нужно ехать, нужно было срочно расставаться с ним, чувство зависти перерастало у него в чувство агрессии и он плохо ее контролировал. Прошла неделя на стоянке такси Игорь познакомился с мужиком, который предложил ему обмен на автомобиль ВАЗ -2107, 1992 года выпуска с доплатой восемьсот долларов, машине было два года. Игорь загорелся, говорил мне:

– Нужно брать, новый автомобиль, поменяю редуктор заднего моста и все. За четыре с половиной миллиона рублей почти даром, – переубедить его было сложно, хотя Я тоже понимала, что это хорошее предложение. Я конечно же согласилась. Внутри жило чувство, которое запрещало мне быть счастливой, оно сформировалось после зависти моей матери и болезненного восприятия моих успехов братом. Я боялась разгневать мать и брата особенно после последнего выпада их чувств.

Мать в то время увлеклась бизнесом, она укрепляла связи со всеми руководителями производственных предприятий города, которые производили продукты питание и что-то решали на своем уровне. Одним из близких знакомств, стало ее знакомство с начальником цеха пивного завода, задружились они крепко, их знакомство переросло в дружбу. Однажды мать собирала по какому-то поводу у себя застолье, была приглашена ее новая подружка, ну и мы с братом соответственно. Женщины обсуждали судьбу молодого мужчины, сына маминой подружки, которая хотела удачно пристроить его. Он остался один с двумя малыми девочками, жена у него куда-то испарилась. Мать эта тема сильно интересовала, она с головой погрузилась в нее, горела от этого интереса и увлекала меня. Я вовлекалась в тему, не понимая сначала зачем мне это надо и матери заодно. Ее подружка нахваливала своего сына,

– Он у меня обеспеченный, машина, дом скоро построим ему отдельный, деньги имеются. Я на такой должности работаю, что «греха таить», – хвалилась она сама, изредка ее подхваливала мать. Я устала слушать весь этот бред и не понимала зачем мы стали участниками этого разговора, спросила мать:

– Очень хорошо, а невеста кто? —

– Людочка. Прекрасная девушка, а почему нет? Вот уж она с ним заживет, свой дом, машина, такая прекрасная свекровь, дети уже имеются, если захотят еще своего состругают. Как ты думаешь, Надя? Пусть девчонка порадуется жизни, она заслужила, – без промедления ответила мать, обращаясь к жене брата. Я от услышанного из уст матери поперхнулась куском, сильно закашляла, и это помогло мне, позволило сначала осмыслить сказанное ею, и не высказаться в горечах.

– Эта та самая Людочка, которая была соучастницей кражи в твоей квартире!? Особенно для нее подходящие слова, «она заслужила»! Хочется спросить, чем? – спросила Я, слова матери меня задели, мать так сильно обеспокоена ее судьбой, а судьба дочери ее не интересует вовсе. Но почему? Обида возникла у меня в душе, а в горле застрял комок слез, но Я сдержалась, презренно кинула взгляд в сторону матери. Не дожидаясь кульминационного момента, Я со своей семьей покинула мать очень быстро, почти сразу после сказанного. Мать после этого надолго пропала, не приходила к нам совсем. Только иногда созванивались, из телефонного разговора мне стало понятно, что сватовство удалось, она полностью погружена этим приятным для нее занятием. Дело шло к свадьбе и мать там была одна из самых знатных гостей.

После свадебных мероприятий, мать нарисовалась как-то вечером у нас. Ее настроение было эмоционально возбужденным, она была полна деловых идей, фонтаном с нее брызгала жажда наживы и предприимчивости. Она уже с порога с интонацией решимости произнесла:

– Игорь, хотела тебе предложить съездить в Магнитогорск за обувью. Моя знакомая, Рая, сказала, что там огромный выбор по низким ценам. Что ты думаешь? – Игорь был растерян, ответить так сразу не смог. У меня появилось желание поговорить с матерью и уточнить кое-какие нюансы:

– Мам, ты, что хочешь поехать туда, чтобы купить большой объем для перепродажи или лично для себя? – спросила Я, в этот момент она смутившись, пытаясь скрыть свой корыстный интерес, применила для ответа подмену понятий,

– Да, нет просто съездить посмотреть. У Раи есть знакомая на обувной фабрике, которая поможет нам закупиться. Дашеньке куплю зимнюю, летнюю обувь, может тебе что выберу, – сказала она.

– Просто поехать, просто прокатится посмотреть город не имеет смысла. До Магнитогорска более трехсот пятидесяти километров, на улице поздняя осень, по утрам гололедица, у нас резина нешипованная, на ней за город очень опасно. Игорь, ты что молчишь, ты только редуктор новый поставил, он еще не обкатанный!? – аргументировала Я свою позицию по данной поездке. Игорь по-прежнему молчал, а она не успокаивалась, говорила:

– Уже все решено, Рая созвонилась со своей знакомой она нас ждет и отложила партию обуви для нас. Мы должны ехать, поедем потихонечку, – сказала она. Из сказанного Я поняла, что мать едет не одна, но решила уточнить, спросила:

– Кто еще едет кроме тебя и Игоря? —

– Рая едет естественно, как же без нее, знакомая ведь ее там работает. И это была ее инициатива, а что плохого, привезем обувь, тут уже покупатели есть и у нее, и у меня. Заработаем, я и Рая, – ответила она, меня удивило ее расставление приоритетов.

– Ничего плохого нет в том, что вы заработаете, а нам это зачем нужно? – не успокаивалась Я.

– Странно, а ты здесь при чем? Ну Игорь то еще понятно, только он молчит, а ты глотку рвешь, – кольнула мать меня.

– Мы с Игорем живем одной семьей и Я не разделяю карманы для заработка он у нас един. А потом у меня грудной ребенок на руках и мне как бы не все равно. Если с ним что-то случится кому будет нужен наш ребенок, по твоей теории, никому!? Зачем ты его тянешь, езжай со своим сыном? – ответила Я ей.

– Игорю мы заплатим не беспокойся, а что касается сына его дома нет, он уехал в другой город, – ехидно бросила мне мать, пытаясь истолковать мои слова как склонность к получению материальных благ, при этом оказывала давление своим авторитетом, считая, что Я для нее, а значит и мой супруг должен делать все для нее просто за еду. Я замолчала, переключилась на дочку, мать продолжала вслух свой монолог об очень прибыльном деле, убеждая Игоря в необходимости поездки. Я ждала, что скажет муж, после длительного молчания он сказал:

– Съездить можно, почему нет? Машину нужно подготовить, задний мост обкатаю день, два, три и можно поехать, – его слова были неуверенными. Сложилось впечатление, что его что-то сдерживало, что он не мог отказать моей матери, испытывая стыд из-за того, что ответив «нет» он как-будто испугался и подчинился жене. Он отключил здравый смысл, пошел на поводу своих чувств вины и стыда. Прошло два дня, Игорь все это время постоянно занимался с машиной, Я занималась с дочкой, он приходил поздно, очень мало спал, рано утром покушает и уходит опять. Он был не похож сам на себя, совсем не делился, что у него на душе, но было заметно, что его что-то беспокоило, на контакт он не шел, создавалось впечатление зомбированности его сознания после последнего посещения матери. Вечером следующего дня опять пришла она и не обратив на меня внимание стала разговаривать с ним:

– Ну что Игорек, у тебя с машиной? Готова? – спросила она. Он, как-будто не имея возможности повлиять на ситуацию, подчиненно ответил:

– Да, все вроде нормально, можно ехать. —

– Что, завтра выезжаем? – спросила мать. Мне казалось, что все это происходит как во сне, принимаются решения, договариваются о времени, месте встрече, без моего участия, меня просто нет. Я плакала, просила не ездить, стояла на коленях, говорила, что у меня предчувствие, что ехать нельзя, обращалась к матери просила ее, «будь разумной женщиной, пожалуйста не надо этого делать», но она меня не слышала. Игорь вообще на меня не реагировал, как-будто у меня был отключен звук, когда Я говорила. Мать собралась уходить, время было одиннадцать часов вечера, перед выходом она сказала:

– Все жду завтра в пять тридцать тебя, заедем по дороге за Раей и в путь, – холодно по-деловому кивнула мне,

– Пока. – Проигнорировала внучку, которая была на моих руках, закрыла за собой дверь, ушла. Когда дверь за ней закрылась, Я начала уговаривать Игоря отменить поездку, на что он мне ответил:

– Ты, что думаешь мне хочется ехать? Твоя мать потом с гавном меня съест. —

– Игорь, брось ты на нее обращать внимание, важно как ты к этому относишься. Если нет желания, зачем идти супротив его? – спросила Я, рыдая.

– Нет, поеду, тем более уже договорились, а отменить поездку, значит подвести, – сказал он.

– Плевать, сейчас позвоню и все отменю, – говорила Я и бросилась к телефону. Игорь молча остановил меня за руку, поцеловал и пошел спать. Всю ночь мне не спалось, ворочаясь, не могла заснуть, решила не мучаться, поднялась было три часа ночи. Стала готовить в дорогу кофе в термос, бутерброды, сварила кашу молочную, чтобы он покушал перед дорогой. В четыре часа он проснулся, вид у него был уставший, он был не выспавшимся, унылым. Быстро умылся, кушать на отрез отказался, выпил кофе, взял термос с бутербродами, попрощался молчаливым поцелуем и пошел в гараж за машиной. Оттуда, не заезжая домой, он поехал за матерью.

Утро было тревожным, после проводов мужа Я так и не смогла уснуть, чтобы занять свои мысли максимально занималась домашними делами, протирала пыль, помыла полы, постирала детские вещи. Около восьми часов проснулась Даша, как обычно Я посадила ее на любимый горшок-стульчик, подала по ее требованию книжку, удачно справив естественную нужду, мы отправились с ней умываться и полоскать рот после сна. Дальше обычным порядком приступили к завтраку, покушали Я оделась, одела Дашу и мы отправились в детскую молочную кухню за продуктами. Обратный путь был трудным для меня, мне совсем не хотелось возвращаться домой, Я дольше обычного играла с Дашей на детской площадке, катала ее на каруселях, выдумывала какие-то игры, пыталась заговориться с мамашками, игралась и заинтересовывала дочь кошечками, собачками, но Даша напротив капризничала. Вернулись домой около одиннадцати часов, разделись, Я оставила дочь в своего рода детском манеже, который был сделан мною на разложенном диване, со всех сторон ограниченный возможностью падения ребенка. Она с удовольствием играла в нем. Сама отправилась разогреть кефир, чтобы покормить дочь вторым завтраком. В этот момент в дверь позвонили, от звонка у меня все опустилось внутри, открыв дверь Я увидела на пороге незнакомого мужчину, который молча стоял. В руках держал сумки, которые как-будто были похожи на нашу сумку и сумки матери. Он молча занес их в квартиру, на одной из них Я заметила кровь:

– Что случилось? – спросила лишенным жизни голосом. Он набрал в легкие воздуха, потом выдохнул и сказал:

– Я водитель КАМАЗа138 проездом в этом городе, привез вам неприятное известие, ваш муж перевернулся на машине на дороге Акъяр-Сибай на 22 километре в сторону Сибая. – В моей голове зашумело, уши заложило, Я схватилась за голову от ужаса, который исходил у меня изнутри,

– Они живы? – смогла выдавить Я.

– Ваш муж жив, это он попросил меня сообщить вам, и передал сумки. У него небольшая травма головы, а женщины безжизненны. Вы крепитесь, так бывает в жизни, это правда. У вас маленький ребенок и вам есть ради кого жить. Он велел передать вам, что он будет находится в Акъяре в районной больнице, просил помощи, – ответил водитель и быстро ушел. Я стояла и смотрела на сумки, сколько прошло времени не знаю, очнулась от плача Даши, подбежав к ней, взяла ее на руки, что-то говорила ей и плакала вместе с ней, перебирая в голове слова, сказанные водителем, дойдя до слов «просит помощи», как-будто очнулась, в этот момент дочь взяла меня ладошками за щеки и стала меня целовать. Через мгновенье Я позвонила свекрови и сообщила о горе, она сказала, что сейчас приедет. Я ходила из стороны в сторону на руках с Дашей, сумки которые стояли в коридоре не давали отойти от стресса, убрать с глаз не хватало разума это сделать, Даша не слезала с моих рук и совсем не хотела оставаться одна. «Мне нужно успокоиться, покормить ребенка и уложить ее спать, чтобы что-то начать предпринимать», думала Я про себя. Дав себе установку Я успокоилась, уложила ребенка, стала разбирать сумки, чтобы помыть их от крови. В этот самый момент пришла свекровь, она ничего не знала про поездку. Мне пришлось коротко рассказать, что случилось, выслушав меня она молчала,

– Что делать? Что делать? Он просил помощи, как ему помочь – твердила Я, мысли путались. Одела что-то на себя и вышла на улицу, пошла до брата, который жил через дорогу от меня. Была уверена, что его нет, но подумала, «хотя-бы оставлю записку о том, что случилось». На встречу мне шла его соседка по лестничной клетке, она увидела меня и подошла ко мне из стоявших на остановке людей, и удивленным голосом спросила:

– Ты куда идешь в таком виде? Посмотри на себя, ты ж в одних носках идешь!? Ты что ж обувь, то, не надела? Что с тобой? – Мой взгляд упал на свои ноги.

– Я вышла из дома без обуви! У меня муж и мать попали в аварию на машине, – ответила Я. Она обняла меня из чувства жалости и сказала:

– Иди домой к ребенку, я сама сообщу твоему брату, сейчас же вернусь домой. —

Я вернулась домой, мне в тот самый момент нужно было поднять свою самооценку, найти выход из сложившейся ситуации, помочь мне принять неизбежное, самой это в возрасте, двадцати одного года, мне было сделать очень сложно. Я позвонила одной из своих родных теток по материнской линии, тетке Оле и сообщила о случившемся, мгновенно в трубке посыпались упреки:

– Как это произошло? Почему у тебя так мало информации? Кто виноват в аварии? Почему твой муж жив, а они мертвы? Почему ты, до сих пор ничего не предпринимаешь? – сказанное чернило мне душу, внутри все изнывало от неисполненных ожиданий, тело становилось ватным, появилась пустота и разбитость. Ответить мне было нечего с чувством вины Я положила трубку телефона. В четыре часа дня приехал брат, в течение двух часов мы собрались и выехали с ним в село Акъяр, стемнело быстро. Дорога до Акъяра была насыпным грейдером, размытая на некоторых участках от осенних дождей. Он ехал медленно, мы молчали, каждый думал о своем. Мои мысли крутились вокруг чувств вины, страха за свою жизнь, за жизнь своей дочери и Игоря, жуткой несправедливости со стороны моей родной тетки, «что будет с Игорем, вдруг его посадят за непреднамеренное убийство? Моя тетка разговаривала со мной в качестве обвинителя, за якобы совершенное преступление, пощады от нее ждать не стоит? Мне нужно набраться сил, терпения и выдержать все это, ради себя, своей дочери и моего мужа», думала Я, слезы катились по моим щекам. Так незаметно прошли три часа дороги, мы подъехали к Акъярской центральной районной больнице Республики Башкортостан, к отделению приемного покоя. Войдя в него за столом дежурного врача никого не было. Вдалеке слышались голоса и смех, на хлопок закрывающейся двери вышла врач женщина, спросила:

– По какому вопросу?

– Сегодня после автомобильной аварии сюда доставили пострадавших, нам нужно узнать так ли это, и каково их состояние? – задала вопрос Я.

– Назовите фамилию, имя, отчество, год рождения? – спросила доктор. Назвав ФИО трех участников злополучной поездки Я ожидала ответа, она долго просматривала один журнал, другой, третий, потом сказала:

– Вам нужно в морг все трое мертвы, пройдите он там за углом, по указателям, – ноги мои подкосились и Я почувствовала помутнение рассудка. Брат подхватил меня под мышки и повел на улицу, до морга шла не помня себя. Зашли в морг, он был открыт, внутри никого, Я стала кричать «ау, ау есть кто?», в ответ тишина. Тогда брат пошел по моргу опознавать трупы пострадавших в аварии, а Я стала смотреть журналы, которые лежали прямо на столе. Вдруг из глубины морга Я услышала зов брата и пошла на его голос, войдя в большое помещение Я увидела его стоящего у какого-то трупа, «это кажется Рая взгляни, ты же ее лучше знаешь?», спросил брат. Я сохраняя внутреннее спокойствие подошла к нему, увидев труп женщины стала всматриваться в его черты лица, свет в помещении был ужасно тусклым, пришлось сблизится с ним, уже наклонившись Я опознала в ней знакомую своей матери Раю. В этот момент послышались шаги и мы вернулись к входу, там нас встретила женщина врач патологоанатом139 вопросом:

– Чем могу быть полезна? – взгляд ее был немного испуганным, наверное из-за того, что мы самостоятельно какое-то время находились в морге без наблюдения и ее наверняка мучали мысли, что мы там делали. Я задала тот же вопрос, что и в приемном покое, она начала вертеть журналами, сначала одним, потом другим, третьим потом ответила:

– Мужчина в мертвых не числится, а женщины зарегистрированы как мертвые, – во второй раз Я почувствовала помутнение сознания, тошноту. Паталогоанатом подняла глаза на меня и увидев бледность моего лица, стала говорить:

– Подождите, я сейчас лучше посмотрю еще в одном журнале, – она полезла в выдвижной ящик стола, достала журнал и стала смотреть, в этот момент чувство надежды на лучшее улучшило мое состояние.

– Да, одна женщина в тяжелом состоянии в реанимации, а другая труп, – сказала она.

– Господи скажите четко кто живой, а кто труп. Вы что издеваетесь, что ли? Хотите еще один труп получить в виде меня? – в шоковом состоянии крикнула Я. От моего крика у нее затряслись руки:

– Я сейчас еще раз уточню, позвоню на пост приемного покоя, – сказала она. Здесь уже вмешался брат, меня трясло от нервного потрясения, тошнило, Я выбежала на улицу, чтобы не вырвало в помещении. Когда вошла услышала как врач с кем-то общалась по телефону, положив трубку она сказала:

– Женщина, ваша мать в реанимации в бессознательном состоянии, с открытой черепно – мозговой травмой высокой тяжести, множественными переломами позвоночника, с ней находится мужчина с черепно-мозговой травмой средней тяжести, а другая женщина умерла, вы можете ее осмотреть и опознать сейчас. —

– Мы ее уже опознали, когда можно забрать труп? – сказал брат. Врач сказала нам часы выдачи трупов и мы направились в реанимацию через приемный покой. Когда мы вошли нас уже ожидали врачи с халатами, поднявшись в палату реанимации перед нами возникла картина, мать лежит в бессознательном состоянии, подключенная к жизненно – стимулирующим аппаратам, рядом с ней на стуле сидел Игорь его голова была склонена над ее рукой, он что-то шептал. Увидев нас, он вскочил и преклонив колено предо мной стал молить прощения у меня, потом у брата. Осознавать случившееся не поддавалось разуму, Я подошла к матери, что-то сказала, но она не отзывалась. В моменте оглядела ее и увидела, что она вся в крови, в этот момент к нам подошла медицинская сестра Я спросила у нее:

– Почему вы ей не протрете руки, ноги, тело, ведь уже со времени реанимации ее сюда прошло десять часов? —

– Вначале ее спасали, а потом не известно она выживет или нет. С медицинским спиртом в наше время напряжно, – ответила она мне.

– Пожалуйста дайте мне спирт и ваты, Я через день приеду привезу вам больше. И, простынь чистую. Прошу не относитесь к ней как к трупу, она обязательно поправится, – сказала Я. Она мне не отказала, поверила с первого слова, тут же Я принялась очищать следы крови, сменила простынь, слезы ручьем лелись у меня из глаз, одна слеза упала ей на лицо. В этот момент она приоткрыла глаза и что-то прошептала, Я наклонилась и услышала «воды, пить». Сбежались врачи, стали ее поить, вводить какие-то медпрепараты, а нас попросили пока удалиться.

Все вместе мы вышли в коридор приемного покоя, расположившись в коридоре на лестничной клетке, Игорь стал рассказывать как все произошло:

– В обозначенное время, как договаривались я заехал за вашей матерью, затем поехали за ее подругой Раей, она долго не выходила, ваша мать поднялась за ней. Через минут десять они вышли и мы поехали. Дорога до Акъяра была напряженной, темно, дорога из глинозема вся разбитая, со множеством ям и бугров невероятных размеров и форм, вы ехали сейчас знаете, – обратился он к нам и продолжил.

– Ехал я сорок километров в час не более по среднему конечно. Потом выехали перед Акъяром на асфальт, чуть рассвело, ваша мать предложила остановиться позавтракать, я отказывался, предложил им покушать, а мне продолжать движения. Мать настояла, мы остановились, покушали, я выпил кофе и тронулись. Дорога асфальт, чуть гололед был, ехал со скоростью восемьдесят километров в час, женщины стали дремать, мать рядом со мной сидела, почти спала, а Рая сидела за моей спиной. Ехали спокойно, встречных машин ни одной, рано еще было, потом такой удар по днищу машины ее развернуло в противоположную сторону и стало крутить, я попытался задержаться за обочину дороги, чуть притормаживая коробкой передач, в этот момент мать проснулась и сильно закричала, «Игорь, мы в кювет140 едим, тормози», схватилась за руль. Тут сильный удар в правое колесо, уже потом, после аварии пока ждал ГАИ141, я увидел на обочине огромный валун142, машину подбросило. Очнулся машина на крыши, вылез, оглядел машину, Рая лежала сзади, а матери не было в машине. Я кинулся ее искать, увидел, что заднего стекла нет, подумал «значит она могла через него вылететь», пошел по траектории движения машины в пространстве и нашел ее метров в двадцати от падения машины. После падения машину еще метров тридцать на крыше тащило. Мать была вся в крови, кожа на голове была срезана с черепа вместе с волосами, мне показалась, что она мертва. Я взял ее на руки как смог и понес к машине, положил рядом, потом стал извлекать Раю из машины, в этот момент остановился КАМАЗ и еще одна легковая. Водителя легковой попросил вызвать скорую помощь и ГАИ, а водитель КАМАЗа вызвался мне помочь, с ним мы вскрыли машину, вытянули Раю, я ее осмотрел на ней не было не кровинки. Вскоре подъехала скорая помощь, их госпитализировали. А я пока не приехал в Акъяр не знал об их состоянии. Отправив их стал вещи собирать по полю, попросил камазиста143, чтобы он заехал к нам домой, сообщил о случившемся и передал вещи, – закончил он, опустил голову и молчал. Брат стал уточнять у него какие-то технические нюансы аварии, Я совсем не слушала их, поднялась и пошла в палату к матери. У нее оставалась одна медицинская сестра, следила за ее состоянием, Я присела рядом с ней. Сестра мне сказала, что она сейчас может прийти в себя и вы сможете с ней поговорить. Через время мать очнулась, Я побежала за братом и мужем в коридор позвала их. Все вместе мы стояли вокруг нее, она улыбнулась нам и что-то шептала, склонясь над ней Я услышала ее вопрос:

– Рая где? С ней все в порядке? – В этот момент у меня пронеслась мысль, «да, уж, в таком порядке!? Отвечать ей ничего не нужно, пусть окрепнет. От того, что она ничего о ней не будет знать, ей только пойдет на пользу», сделала заключение Я и промолчала. Постояв еще какое-то время, мы оставили брата наедине с ней и вышли с Игорем в коридор. Там он передал мне документы, ценные вещи (часы, серьги, перстень и цепочку с крестиком золотые), деньги, которые принадлежали Рае. Потом Я обняла его, заплакала и сказала:

– Я счастлива, что ты жив и здоров, береги себя, ты нужен мне и дочери. Игорь, а ГИБДД завели на тебя административное или уголовное дело по факту происшествия? —

– Да, конечно, часа два как только пришел из ГИБДД, практически и о состоянии матери, и Раи узнал там, им сообщили из больницы. Пока выезжать из Акъяра мне нельзя, сказали оставаться здесь. День, два велено здесь находится, – ответил он.

– А где ты будешь спать? Где и что кушать? – спросила Я его.

– У меня два варианта можно в камеру в Отделе внутренних дел, можно в больнице. Ты за меня не переживай, это сейчас не главное, нужно чтобы мать поправилась, Раю нужно отсюда забирать, родственникам передать и похоронить. Забот невпроворот144, – ответил Игорь. Из палаты вышел брат:

– Ну, что поехали? – обратился он к Игорю.

– Ты, что я здесь теперь надолго, я же под следствием, – ответил он ему, брат смутился, но промолчал ничего не ответил, мы еще поговорили, обсудили дальнейшие наши действия, и решили ехать обратно, время было около шести утра следующего дня.

Пока ехали, по дороге обсуждали случившееся, решали как везти труп, как найти родственников ее, в том числе как распорядиться с ее ценными вещами и документами. Я предложила этот вопрос отдать на откуп тетке Оле, она настаивала на своем участии. Тем более они знали друг друга давно, вроде работали вместе и даже какое-то время дружили. Мать познакомилась с ней случайно, у нее в гостях, сошлись на интересах незамужних женщин и стали дружить. Возвращались мы субботним утром около девяти утра, брат сразу свернул к нашей тетке Оле, нужно было быстро решать вопрос с транспортировкой трупа Раи, искать ее близких родственников, сообщить им о трагедии. Встретила она нас не одна, с ней была еще одна старшая сестра, звали ее Рая. Они предложили нам чаю, по обычаю в этих семьях с особой женской властностью вопросы всегда решались за столом, в этом раз за чаепитием. Я с помощью брата рассказала историю трагедии, потом выложила на стол ценные вещи покойной, раздался вопль и сильный плач в голос, они долго ее оплакивали и убивались по ней. Мы с братом успели покурить и не по одной, процесс занял продолжительное время, мне показалось, что они изливали свои эмоции в разрешенный для этого момент и возможно они совсем даже не были связаны с этой трагедией, выливали все, что накопилось за время. Брат резко обратился к тетке Оле, переключив их сознание к реальности:

– Мы сейчас закажем гроб, обмерить ее мы обмерили, подготовим машину и завтра утром поедим за трупом. Ты сможешь сообщить родственникам? —

– Да, конечно, – ответила она.

– Пусть готовятся принять ее ближе к вечеру. В понедельник нужно сообщить на работу, ты это тоже на себя возьми. Ну пока все, а там по ситуации. Да, нам деньги будут нужны, на гроб, на бензин!? Ты их с этих распределяй тогда, а потом остатки отдашь родным, – хладнокровно сказал он. Эмоции обоих резко сменились с унылости на презрение. На лице тетки Оли появилась ухмылка, а потом злость и раздражение, стиснув зубы почти в один голос чуть уступая друг другу обе произнесли, обращаясь ко мне:

– Это что ж, ты со своим мужем покалечила нашу сестру, убили невинного человека, а теперь за ее же деньги будете хоронить? – Я убитая горем, сильно уставшая даже не ожидала такой агрессии и просто раскрыла рот от удивления, хотела что-то вставить, но прессинг продолжался:

– Мы считаем, что во всем этом вы виноваты, а значит должны за свой счет нести все расходы. Эти деньги мы отдадим сыну, они ему хотя-бы как-то компенсирует невозвратную потерю матери. – Конечно особого отношения к себе Я и не ожидала и чувств сострадания тоже, мне это стало ясно ранее, когда тетка Оля выпустила на меня пар по телефону, но чтобы так морально унижать меня, хлестать по живой, не затянувшейся душевной ране, превращая меня в жертву, это слишком. Слова их были, настолько жесткими, что не оставляли надежды на душевное исцеление. Чувство обиды и несправедливого отношения ко мне душили меня, Я ответила обоим:

– Значит вы меня считаете виноватой в том, что случилось? Меня, которая осталась дома с грудным ребенком на руках? Меня, у которой мать в бессознательном состоянии? Меня, у которой муж под следствием, который тоже травмирован и на сегодняшний день ему грозит уголовный срок? Меня, у которой машина не подлежит восстановлению? – заплакала Я.

– Вы знали на что шли, когда собирались деньги поднять по быстренькому. Теперь пожалейте вас!? – выслушав мой монолог, ответила тетка Ольга. Сказанное привело меня в негодование и Я почувствовала силы, чтобы защищаться, сказала:

– Вот именно, ты права. Все кто садился в машину с этим водителем осознавали, что они делают. Я неделю просила мать, чтобы она не ездила, но она настаивала на этом, на коленях стояла, меня не слушала, при этом давила на Игоря, точно также как и вы сейчас на меня давите, и он согласился. Предлагала ей, чтобы она сына своего взяла, так нет она мне еще и соврала, что его в городе нет. Эти деньги, которые вы с чувством лицемерия и услужливости перед чужим человеком, планируете передать, могли вообще здесь не оказаться, Я могла их просто забрать себе и вы бы даже не узнали об их существовании. Я не собираюсь залезать в долги из-за какой-то чужой мне женщины, которая как-то оказалась в машине моего мужа. Пусть ее сынок приезжает и занимается этим всем сам, а она пока в морге полежит без холодильника. Это же горе ваше и сына чужой тетки. Мое горе мать и муж, вот этим Я и буду заниматься. Больше разговаривать с вами мне не о чем, – попрощалась и ушла. Через время вошел брат, он что-то говорил мне, но мне было глубоко насрать о чем он там рассуждал, Я пропускала его слова мимо ушей. Он попытался еще какое-то время призвать меня к солидарной материальной ответственности, но учитывая что моего мужчины рядом не было мне нужно было отстаивать интересы себя и своей семьи, самой. Я жестко ему ответила:

– Я все сказала и ты это слышал. Ты же получил денег от тетки и пытаешься у меня еще разогреться? Пошел на х@й. Я тебе не Игорь и с тобой фамильярничать145 не стану. Поехали домой, у меня дочь по мне скучает, душа тревожится за нее. – Он постоял, молча покурил и пошел к машине, ехали молча, уже около моего дома, он сказал:

– Ты права, денег она выделила. Просила помочь этому парню, сыну покойной. Тетка Оля тебе позвонит и скоординирует нас куда дальше двигаться. Я часа через четыре, пять к тебе заеду. —

В доме Я почувствовала тепло, оказалось, что просто дали отопление, стало уютно. Взяла малышку на руки и моя душа размякла, она была на столько рада моему появлению, что не давала мне покоя, концентрируя мое внимание сначала на игрушках, потом на книжках, потом на своих рисунках, которые она рисовала в альбоме с помощью цветных карандашей. Основным цветом рисунка, который она нарисовала за время моего отсутствия, был зеленый и голубой, это были цвета надежды и бога. Свекровь за это время сильно осунулась в лице, Я обняла ее и постаралась утешить, подбирала искренние слова для этого. Мы долго с ней разговаривали, Я рассказала о самочувствие ее сына, чувствовала как сжималось внутри ее сердце от жалости к нему, но она была сильная и мудрая женщина, держала себя в руках, только изредка по ее лицу текли слезы. Потом она уложила меня спать вместе с Дашей, а сама отправилась в магазин за продуктами. Разбудил меня телефонный звонок, звонила тетка Оля, которая сообщила мне, что сын покойной живет в одной из областей Центральной России, уже выехал за своей матерью на машине, будет забирать ее с собой в гробу и хоронить там, где живет. Она сказала:

– В нашем городе жил бывший муж покойной, который сам должен был изготовить для нее гроб и передать нам для того, чтобы привезти ее в нем. Вам необходимо передать ему размеры, чтобы он начинал его делать. Сын приедет к своему отцу и оттуда отправиться вместе с покойной матерью в гробу обратно домой. —

– Гроб он будет делать сутки, это будет уже понедельник, во вторник будут уже четвертые сутки как она умерла, каково будет состояние трупа при хранении ее без холодильной камеры, мне не известно? – прослушав информацию, возразила.

– А почему она находится не в камере? – полная возмущения, спросила тетка.

– Не оборудован морг Акъярской ЦРБ146 холодильными камерами, а может мест нет? Паталогоанатом рекомендовала не тянуть с этим. Размеры ее, мы ему через часок завезем. Нужно его настроить, чтобы к вечеру гроб был готов. Завтра с утра ее погрузим в Акъяре. Ближе к вечеру привезем ее. Вот такой план, сейчас нельзя терять ни минуты. Сыну тоже нельзя затягивать, обратная дорога еще займет сутки, минимум, все делать нужно быстро. Вот накатается Рая, сколько за всю жизнь на машине не проехала, – ответила Я. Пока Я разговаривала по телефону пришла свекровь, по разговору поняла, что меня не будет дома и сегодня и завтра и предложила:

– Позволь я Дашеньку заберу к себе домой. Мне там с ней будет удобнее, а ты не беспокойся за нее, все будет хорошо. Спокойно занимайся делами. Тебе сейчас досталось, но кроме тебя их некому решать. – Стеснять ее мне не было смысла, а дома свекрови действительно будет комфортнее, Я согласилась. Собрали нужные вещи для Даши, тут и она проснулась. Я подошла к ней, наклонилась, ее личико озарилось улыбкой. Стала шалить, не давалась мне взять ее на ручки, Я резко опустилась на колени и спряталась под кроватку. Прошло несколько секунд, тишина, Я подняла голову и сказала, «ку-ку», она залилась смехом. Хорошее настроение дочери, давало мне надежду на лучшее, у меня появлялись силы двигаться дальше. Взяв Дашу на руки, мы вместе с нею отправились кушать. Я посадила ее в детское кресло для приема пищи. Она самостоятельно ела как могла, до тех пор пока все это ей не надоедало, и только потом она просила кормить ее из ложки. Так она осваивала навыки самостоятельного развития. Стала собираться, по времени должен был подъехать брат, предложила свекрови:

– Собирайтесь, мы завезем вас с Дашей домой. —

– Нет вы езжайте по своим делам, я хочу прогуляться с ней по свежему воздуху. А вот сумки с вещами завезите, не хотется тяжести таскать, – сказала она. Через несколько минут, приехал брат, Я загрузила сумки в машину, поблагодарила свекровь за тепло и заботу, тайно исчезла, чтобы дочь не плакала, уехала.

Встреча с бывшим мужем покойной была печальной, он искренне сожалел о такой ранней смерти своей бывшей супруги, вспоминал о ней, о том, как они с ней жили, и со стороны казалось, что он до сих пор любил ее. На первый взгляд, обыкновенный мужчина, плотницких дел мастер, жил в собственном доме, правда второй раз женился, держал кое-какое хозяйство, курочек, свиночку. В доме порядок, машина имелась. Впечатление о нем у меня сложилась хорошее, но оно резко отличались от мнения тетки Оли. По ее словам, причиной их развода было то, что он был горьким пьяницей, и любителем женщин. Рая сына воспитывала одна, помощи от него не просила, сын в отместку за мать с ним связи не поддерживал. Передо мной появился яркий пример, мужчины у которого до сих пор осталось теплое отношение к прошлой любви, его трепетные воспоминания о покойной и некая досада о том, что многое можно было бы избежать, если бы не женские амбиции, исповедовался он:

– Она много требовала от меня, ей хотелось сильной социальной реализации, причем много и сразу. Она давила на меня из – за невозможности реализовать то о чем мечтала. Это давление и привело меня к безысходности. Я потянулся к стакану, она пилила меня еще больше, сына против меня настраивала. Я стал погуливать, докатилось до развода. Разошлись, еще какое-то время я погудел с горя, а потом понял, что горя то и нет, осадочек только остался и все. Жили мы в разных районах города, я сошелся с другой женщиной и вот живу, все у меня есть и с ней могло бы быть. Вот как в жизни получилось, бросила она меня, а сама ко мне возвратилась только мертвая и с сыном через столько лет встретится придется по такому поводу, но уже без ее разрешения, – разговорился он. Я и брат слушали его не перебивая, каждый отмечал для себя свое. Лично мое убеждение заключалось в том, что все в жизни с мужчинами творит женщина, манипулирует ими как может. Сначала она как мать, напитывает психику своему сына, потом добавляет жена, которая рождена тоже от женщины, от своей матери, и получившая свое психологическое поведение. В процессе жизни жена овладевает сознанием своего мужа, меняя напрочь внутреннюю его оболочку, при этом внешняя оболочка остается от матери. Манипуляции жены могут как искалечить мужчину, так и сделать его счастливым.