Читать книгу Новое платье королевы - Наталья Андреева - Страница 3

Эта штука называлась «аквариум». Девушек приглашали на собеседование, предлагая должность личного секретаря. Они приходили, рассаживались в приемной и ждали, когда их начнут вызывать к директору. Каждая была уверена, что все начинается именно с общения в кабинете. Девушки весело болтали друг с другом, вставали, ходили, садились, смеялись, поправляли прически и макияж, и не знали при этом, что отбор уже идет. Одна стена приемной была прозрачной. Вернее, с той стороны, где находились девушки, это было огромное зеркало. Именно перед ним они и вертелись, склоняя на бок хорошенький головки и любуясь ровными зубками и стройными ножками. Но ни одна из девушек не знала, что по ту сторону зеркала за их милыми ужимками наблюдает группа придирчивых специалистов, снабжая каждый жест не очень лестными комментариями.

Просмотр организовала Евгения Львовна через своего хорошего знакомого. Она знала о слабости директора одной солидной фирмы к хорошеньким девушкам. Тот часто менял своих секретарш, и обращался иногда в модельное агентство Евгении Львовны Раскатовой с просьбой переадресовать профессионально непригодных красавиц ему. За интересом бизнесмена не было ничего предосудительного. Он любил красоту как предмет культовый, не для личного пользования. Красивые лица и тела доставляли бизнесмену ни с чем не сравнимое удовольствие. Он просто смотрел. И устроил у себя в офисе этот «аквариум», где почти ежемесячно проводил отбор секретарей для своей не маленькой фирмы. Теперь же Евгения Львовна попросила у знакомого ответное небольшое одолжение, и расположилась по ту сторону зеркала вместе с Ричардом Носковым и Олегом Новлянским. Первый был стилистом в ее агентстве, второй – хореографом.

Русские женщины были в большой моде. Евгения Львовна с этого и жила. Она давно уже поняла: в мировых столицах моды грядут русские сезоны, и поспешила открыть модельное агентство. Да и в стране ее подопечным работы хватало. Евгения Львовна поначалу самолично отбирала девушек, на время, становясь для них матерью родной. Потом по стране поехали ее рекрутеры. «Рабочий материал» селили на съемных квартирах, кормили, обучали, потом пускали в дело. Два – три года, и отпускали на вольные хлеба. Индустрии моды, этому безжалостному Молоху, постоянно требовались новые лица. Что будет со старыми, мадам Раскатову не интересовало.

Но был и штучный товар. Те, с которыми Евгения Львовна работала с особой любовью, кого опекала лично и не отпускала от себя ни на шаг. Потому что знала, что продаст баснословно дорого.

Мода, тут уж ничего не поделаешь. На Конкурсах Красоты хорошие призовые деньги, а по итогам баснословные контракты. Евгения Львовна готовила участниц, она же брала откаты. Ведь сколько приходилось возиться с «материалом»! Особенно на экспорт! Надо не только научить модели красиво двигаться, но и красиво говорить. У выигравших конкурс, случается, берут интервью. А иностранные языки? А манеры? Никто из ее подопечных не в обиде. Мадам Раскатова вкладывает в девушек деньги, она же получает дивиденды. Организовывает контракты. Получает проценты. Все будет хорошо, только надо делиться.

Одну из своих девушек, Танечку Петухову, Раскатова воспитывала именно как будущую Королеву Красоты. Этот заказ разместили в ее агентстве, пообещав солидные призовые. Если девушка достойно выступил на самом высоком уровне. Евгения Львовна подозревала, что такой заказ получила не она одна, и очень уж хотелось выиграть. Доказать свою профпригодность. Уровень мастерства определяют победы. Громких побед за Евгенией Львовной и ее агентством пока не числилось, и мадам Раскатова решила: пора! Полтора года билась! Танечку не засвечивали в показах мод, готовили ее «трудовую» биографию, учили языку, раскованности, и, в то же время, королевской сдержанности. Конкурс красоты – это не стриптиз-шоу. И не съемки для мужского журнала. Все должны почувствовать, что перед ними порядочная девушка из хорошей семьи, умненькая, а не только хорошенькая, которая главную свою цель видит в том, чтобы окончить высшее учебное заведение и заниматься благотворительностью будучи в должности Первой Красавицы. Евгения Львовна столько вложила в Танечку, что не сомневалась в ее победе. Если бы не скандал, и Танечку, и Евгению Львовну ожидал успех.

Теперь все рухнуло. Раскатова кусала локти. Ну почему не прислушалась к Носкову? Тот всегда был против балованных маменькиных дочек. Говорил, что ставку надо делать на «материал» из глубинки. На «железную леди», сильную личность. Мол, красота безвольная – это инструмент для чужого удовольствия. Зато со стальными нервами и железной волей – уже для своего. Надо было, чтобы претендентка знала: это единственный в ее жизни шанс. И вложилась бы без остатка, наплевав на свои капризы и личные обиды. Чтобы умела проигрывать. С достоинством и улыбкой на лице, со словами благодарности в адрес удачливой соперницы. Но и выигрывать умела бы тоже. Да так, чтобы ни у кого не оставалось сомнений: она лучшая!

Конечно, в распоряжении Евгении Львовны всегда имелись миловидные девочки. Они умели красиво ходить по подиуму, носить вечерние платья и беспрекословно выполнять любые приказы хозяйки. Но все они были натасканы именно как профессиональные манекенщицы. Движения заученные, лица безразличные. К тому же, все они участвовали в показах мод, и давно уже примелькались. И как быть с «трудовой» биографией?

Вот поэтому и сидела теперь Евгения Львовна Раскатова в маленькой комнате, за зеркалом, разглядывала девушек, которые и не подозревали о том, что их придирчиво изучают.

Это была уже третья партия красавиц. Объявление в газете дали вчера. Аппетитный кусочек сыра: «Солидная фирма объявляет конкурс на должность секретаря. Зарплата высокая, в у.е. Обеды в офисе, оплачиваемый отпуск. Требования к кандидаткам: возраст до двадцати лет, рост от 175 см, привлекательная внешность, английский разговорный» Кроме объявления был дан запрос в несколько кадровых агентств. Те ухватились за жирный кусок в виде комиссионных и присылали кандидаток большими партиями. Недостатка в девушках не было. Дело в том, что ошибиться было нельзя. Сроки поджимали. Плохого секретаря можно уволить, но, выбрав сейчас претендентку на королевский трон, работать с ней пришлось бы до конца. До победного.

Заполненные анкеты лежали перед Раскатовой. У нее уже в глазах рябило. Лица, даты, цифры, объёмы бедер, талий и грудей. Дело было бы давно уже сделано, но троица никак не могла прийти к единому мнению. Если Олега полностью устраивала пластика кандидатки, то Ричард категорически отказывался делать ей лицо. Он тут же заявлял, что не видит в девушке той индивидуальности, на которой можно было бы сыграть. Когда Носков эту индивидуальность находил, возмущалась Раскатова. Ее не устраивали анкетные данные. Нарвавшись на неприятность один раз, она не хотела таких же проблем снова. Уцепившись же в какую-то анкету и получив согласие Ричарда, Евгения Львовна тут же натыкалась на критику со стороны хореографа. Олег Новлянский возмущенно обзывал претендентку коровой и заявлял, что за месяц может обучить ее только танцу маленького слоненка, но никак не лебедя. Они ругались уже третий день, а дело не двигалось. Наконец, все трое охрипли и утомились. Ричард устало взглянул через зеркало на подошедшую девушку:

– Вот эта точно никакая. Зеро. Ноль. Чистый лист, а не лицо. Индивидуальности никакой, что хошь, то и лепи из нее. Хоть вамп, хоть Мадонну. Зависит от того, для чего все это надо.

– Держится спокойно, – заметил Олег. – Все нервничают, а эта смотрит на претенденток, как будто жалеет. Снисходительно. Хороший взгляд. Именно так должна смотреть будущая королева на своих конкуренток.

– А пластика? – лениво бросил Носков.

– А что пластика? – пожал плечами Олег. – После месяца ежедневных занятий танцами и пахоты в тренажерном зале будет не хуже, чем другие. Посмотри, как руку поднимает. Не умеет. Только и надо: научить. Сколько ей лет? – неожиданно спросил он. Евгения Львовна тут же придвинула к себе пачку анкет. От каждой претендентки потребовали наклеить фотографию, якобы для последующего этапа отбора. Покопавшись в бумагах, Раскатова нашла нужный лист:

– Наталья Белова. Девятнадцать лет.

– Девятнадцать? – тут же переспросил Новлянский. – Зрело двигается. В этом возрасте в движениях девушек еще много наивности, подросткового кокетства. Это мешает воспринимать их, как красивых женщин. Эта Белова не робкая девочка. Держится свободно. Но и не шлюха. В этом что-то есть.

Раскатова стала читать дальше:

– Место рождения … Неразборчиво написано. Гм-м-м… Российская глубинка. Значит, родители далеко. Не станут нам мешать. А потом, когда она прославится, им уже не удастся все испортить. Так. Окончила курсы секретарей, бухгалтерские курсы, курсы фотомоделей. – Она громко рассмеялась: – Представляю себе, что это такое! В этом, как его? Черт-его-знайске! Ха-ха! Английский: разговорный. Ну, это понятно. Рост сто восемьдесят два. Хороший рост. Объем груди восемьдесят девять. Неплохо. Объем бедер восемьдесят восемь. Совсем неплохо. Талия шестьдесят три. Много.

– Похудеет, – уверенно сказал Олег. – Минус два-три сантиметра – и будет идеальная фигура. Грудь подтянуть и укрепить специальными упражнениями, бедра чуть увеличить за счет мышечной массы. Ноги нормальные.

– В блондинку надо красить, – задумчиво протянул Ричард. – Представительница России должна быть блондинкой. А, может, тогда и проявится ее индивидуальность? Как там ее зовут?

– Белова. – Евгения Львовна еще раз заглянула в анкету. – Наталья Белова.

– А что? Неплохо. Очень неплохо. «Титул Миска России такого-то года завоевала уроженка города Черт-его-знайска Наталья Белова!»

– Уберись Носков со своими шуточками, – оборвала его Раскатова. – Имя, кстати, короткое, звучное и легко выговаривается иностранцами. Только твердые буквы, хорошие, никаких «ы», «щу», «ща». Ну что, берем? – наконец решилась она.

Носков и Новлянский переглянулись. «Неужели все?» И оба согласно кивнул. Евгения Львовна вздохнула с облегчением:

– Все, мальчики, закрываем эту лавочку. Время поджимает, а нам еще работать, работать и работать. Девочку надо позвать сюда и побеседовать. Если дура откровенная, придется отбирать их тех, кто был вчера и позавчера. У меня сил уже нет. Но, думаю, что она умненькая. Что-то в ее лице внушает мне доверие. Такой шанс у девчонки! Как думаете, оценит?

– Эта оценит, – уверенно ответил Носков, глядя через стекло на будущую королеву. И сам удивился, отчего вдруг сердечко так екнуло, когда Раскатова уверенно отложила в сторону анкету Натальи Беловой.

Она устала. Очень. Это была уже шестая попытка устроиться на работу. Эйфория от приезда в столицу давно прошла. Тетя о приезде племянницы ничего не знала, и была потрясена этим, а еще больше подружкой. Две незваных гостьи! В однокомнатной квартирке с трудом размещалась собственная семья! Жили вчетвером: хозяйка, ее муж и два сына. Да еще многочисленные родственники из провинции облюбовали квартиру в качестве перевалочной базы. По углам – сумки, тряпки какие-то, коробки с обувью. «Ой, мы туточки вещи оставим!». Как будто здесь камера хранения! Племянницу Людмила Васильевна припоминала с трудом, и готова была на время с ней смириться, но ее подружку невзлюбила сразу же. Когда обе нашли, наконец, комнату, и решили съехать, вздохнула с облегчением. А на прощанье даже поскандалила, заявила девчонкам, что Москва не резиновая, своих хватает, и провинциальным красавицам здесь делать нечего.

– Вы что думаете, здесь на колу блины висят? Эх, вы, дурочки! Это в провинции кажется, что москвичи деньги лопатой гребут! Жизнь здесь тяжелая, нервная. Я бы с удовольствием уехала куда-нибудь в глубинку. Хоть бы и на родину, к сестре.

– Чего же не едите? – не выдержала Наташа. Все жалуются, что в Москве жизнь тяжелая, но уезжать отсюда никто не собирается! – Врете вы все, – добавила она.

– А ты язык-то прикуси, – разозлилась тетка. – Я посмотрю, как ты через месяц – другой запоешь. Когда нахлебаешься.

– К вам плакаться не приду, – гордо заявила Наташа.

– Ну и, слава богу! Без вас проблем хватает!

Комнату девушки сняли у сухонькой, наполовину глухой старушки. Узкая, похожая на пенал, с окошком – бойницей. Через это окошко подруги смотрели на бурлящую Москву с тоской. Казалось, что сидят взаперти в заколдованном замке две принцессы, и ждут всадников на белых лошадях, которые их вызволят. А те не торопятся. Придется самим. А как, если работу никто не предлагает? Камень преткновения – регистрация. Без нее разве что на Тверскую с охотой возьмут. Подружки почти уже отчаялись. Наконец товарка квартирной хозяйки посоветовала им пойти в кадровое агентство.

– Вон вы, какие обе ладные! Не белоручки, не лежебоки, – она оглядела девушек с ног до головы, удовлетворенно кивнула и дала адрес. В кадровом агентстве управляющей работала ее дочь, которая и обещала помочь с трудоустройством.

Так девушки стали ездить на собеседования. И сразу же попали в разные группы: одна замужем, другая нет, одной девятнадцать, а другой двадцать пять, одна окончила институт, а другая только школу и курсы. Не в силах расстаться, они ездили по собеседованиям друг с другом. Вдвоем не так страшно. Шли в хвосте группы, переглядывались, хихикали. Смешно: стайка хорошеньких, нарядно одетых девушек тянется за дамой с надменным лицом. Гусыня и питомицы, которые только и ждут момента, чтобы расправить крылья. И улететь! Дамы всегда были разными, но внешне похожи друг на друга, как две капли воды. Да и девушки тоже. Наташа и Вика всегда шли последними. Сначала им, действительно, было весело. После первых неудач они верили в то, что неудачи эти временные. Рано или поздно на их улицу придет праздник.

Наташа и Вика были друг за друга горой, остальные же претендентки постоянно сплетничали, злословили и строили козни. Когда кому-то доставался приз в виде работы, первым делом начинали поздравлять:

– Ой, ну надо же! Ясно было, что тебя выберут! Начальник вредный, но, ничего. И работы много. И зарплата не очень. И график неудобный. Контора вот-вот развалится. А жена начальника, говорят, просто стерва. Но, поздравляем. Успехов тебе.

Подруги же никогда не ссорились. Замужняя была старше и мудрее. Давала девятнадцатилетней дельные советы, и, в конце концов, та оказалась именно ей обязана своим счастьем. Но это было потом, уже после того, как почти отчаялись обе. Время шло, деньги заканчивались. Сразу по приезде в Москву подружки «сложились» наличными и одеждой, таким образом, увеличив свои шансы вдвое. В этот вечер они разбирали наряды, готовясь к очередному собеседованию Наташи.

– Надо попробовать так, – сказала, наконец, Вика, доставая строгое темное платье. – Ты уверена в своем выборе?

– Если бы у меня был выбор! Готова сейчас на все! Ну что, мы договорились? Махнемся?

– Не глядя, – согласилась Вика. – Может, дело-то выгорит? Если мне повезет, я помогу тебе. Если повезет тебе, то ты мне поможешь? Идет?

– Спрашиваешь! Знаешь, как я к тебе отношусь?

– Как? – лукаво спросила Вика.

– Вот как, – Наташа крепко обняла ее и прижала к себе. – Вместе на всю жизнь!

А через день Наташа и Вика пошли на собеседование в солидную фирму. Накануне Вике здорово повезло. Ох, как ей нужна была эта работа! Редкий случай: там требовалась на должность личного секретаря замужняя женщина и обязательно с ребенком. У начальника была ревнивая жена. Просто мегера. Дама почему-то была уверена, что кормящий супруг на шашни с молодой замужней мамочкой не способен. Жена бизнесмена лично присутствовала на собеседовании и выбрала именно Вику, одетую в Наташино платье с глухим воротом. Плюс строгая прическа: волосы стянуты в пучок и заколоты шпильками. Блистая свежестью, красотой и роскошной грудью в глубоком декольте, дама снисходительно осмотрела Вику и решила: пойдет!

Теперь бы Наташу пристроить. Поэтому Вика сама занялась ее прической, пошла с ней в офис и беспрестанно давала теперь советы:

– Не забывай, что тебе девятнадцать. Что это за взгляд? Очнись! Ты что, старуха?

– Я устала.

– Подбородок выше. Спину ровнее. Меня так учили.

– Я хочу уйти. Я хочу вернуться домой.

– Куда? Сиди! Успеешь. Если вернешься ты, то вернусь и я. Сама знаешь. Вместе, так вместе. Подумай, что от тебя зависит теперь и мое счастье. Ну, подумала?

Наташа сдалась. Два часа здесь сидят, а еще никого на собеседование не пригласили! Чего они тянут? Она подошла к зеркалу, нехотя поправила прическу. Надо уходить. С самого начала было понятно, что номер пустой. Большая зарплата, обеды за счет фирмы, оплачиваемый отпуск. Сказочные условия. Так не бывает. Не бы…

– Белова!

Она вздрогнула.

– Наталья Белова! – еще раз выкрикнула появившаяся в дверях дама, которая привела подружек на собеседование. И тут голос ее стал сладким, как патока. Почти приторным: – Наташенька, пройдите, пожалуйста, в кабинет, там с вами будут говорить.

– Но сейчас не моя очередь, – удивилась Наташа. Первой всегда звали яркую блондинку с фамилией на букву «А». Блондинка и сейчас встрепенулась и думает, что произошла какая-то ошибка.

– Остальные могут быть свободны, – сухо сказала дама. Девушки переглянулись и посмотрели на Наташу с неприязнью. Потом потянулись к выходу.

– Вот видишь, я же тебе говорила, – тут же подскочила к подруге Вика. – Смотри, не сболтни чего-нибудь лишнего. Все помнишь?

– Да. Все. А вдруг…

– Никаких вдруг, – оборвала Вика, – Лишнего не спросят. На машинке ты строчишь, как пулемет. По-английски что-нибудь, да скажешь. Ты ж в секретари нанимаешься! Не в министры! Все, иди. Удачи.

Вика легонько подтолкнула ее в спину. Вошла. За столом, в кабинете трое. Двое мужчин, но оба какие-то не такие, не солидные. Не такими она представляла себе директоров фирм. И рассматривают ее весьма откровенно. Краска в лицо бросилась от таких взглядов. Она невольно попятилась.

– Стоять! – весело скомандовал тот, что постарше.

Она вспыхнула и перевела взгляд на молодого смазливого брюнета. Коротко стриженные вьющиеся волосы, блестящие карие глаза. Похож на… Морского котика! Обтекаемый, мокрый, блестящий и … Инфантильный. Глаза глупые, и вместо мозгов – сплошные рефлексы.

Второй Наташе понравился больше. Широкие плечи, мужественное лицо, волевой подбородок. Не мальчик, но муж. Так она и подумала и еще больше потерялась. У нее было плохое предчувствие. Парень опасен, у него умный пронзительный взгляд. Она подняла глаза, клинки скрестились, проскочила искра. Он усмехнулся и одобрительно кивнул.

Но главные не они, это и ежу понятно. Главная – холеная дама, на пальцах которой сверкают многочисленные кольца, а на запястьях позвякивают браслеты. Крашена в пепельную блондинку. Как натуральная, только все равно не пепельная блондинка. Ничего натурального в даме нет вообще, даже ее худоба похожа на рекламный трюк. Это же надо так себя довести! Наташа испугалась первым делом «искусственную» даму. Анкета у нее, и оба мужика на даму косятся. Естественно, что та первая и заговорила:

– Присаживайтесь, Наташа.

– Сюда, или к компьютеру? – робко спросила она.

– Нет, к компьютеру не надо. Мы хотим просто с вами побеседовать. Значит, вам девятнадцать лет.

Она всегда переживала за то, что выглядит так молодо. Ну, совсем, как девчонка! После школы все изменились, а она нет. Надо было переменить прическу.

– Откуда вы к нам приехали?

– Из…

– Впрочем, это не важно, – тут же оборвала дама. – Вы, Наташенька, имеете исключительный шанс. Такая удача выпадает единицам, и вы должны это понять и оценить. Из бедной Золушки мы собираемся сделать сказочную принцессу.

– Но я ничего не умею, – сразу испугалась Наташа. Еще подумают не то. Зачем написала в анкете «английский разговорный»? И сантиметр в талии убавила. А в груди прибавила. Сейчас померят и…

– Вам надо уметь только одно: слушаться и делать то, что вам говорят.

– Надеюсь, вы меня вербуете не для того, чтобы развлекать своих гостей? Что вы подразумеваете, говоря исключительный шанс? Занятие проституцией?

Тот, что постарше удивленно приподнял брови. И хмыкнул. Ох, как же он ей нравится! Ирония во взгляде и жало на кончике языка, которое он до поры до времени прячет, а потом разражается язвительным:

– Да у нас хорошо развита устная речь! Аплодисменты даме! Девушка, вы меня сразили. Я ваш навеки. Эжени, хватит держать красавицу в неведении.

Дама посмотрела на него с неприязнью и сказала, обращаясь к Наташе:

– Меня зовут Евгения Львовна. Я владелица модельного агентства…

– Я не совсем уверена, что школа моделей в моем родном городе похожа на…

– И, слава богу! Мне нужна именно ваша не испорченность. И мне, и, вот ему, – дама кивнула на широкоплечего мужчину с умными глазами.

– Да, – сразу согласился тот. – Вы, некоторым образом, чистый лист. Доверьтесь мне, и я подведу к вашим ногам миллионы. Уроню их и… Вам останется только шагать по этим эмоциональным трупам своими хорошенькими ножками, и позволять нам идти сзади и обчищать их карманы.

– Носков, заткнись! – не выдержала Раскатова. – Талантливый парень, но иногда он меня бесит. Мелет всякую чушь. Познакомьтесь, кстати. Ричард Носков. Стилист.

– Вообще-то я все. Агентство большое, должностей много, а денег мало, – хмыкнул Носков. – В общем, я буду лепить ваш образ. Только, умоляю, не зовите меня Ричардом. Самому противно.

– Как же вас называть?

– Дик. Сокращённо от Ричарда. Можно еще Рикки, но это как кличка мангуста из книжки Киплинга. Рикки-Тикки-Тави. А я не животное. В отличие от него, – он кивнул на брюнета.

– Носочкин, кончай трепаться, – разозлился тот. – Что касается меня, то с этого дня я твой хореограф. И тренер. В общем, будем учиться двигаться.

– В каком направлении? – тут же подмигнул Носков. – Кстати, Олег Новлянский. Он забыл представиться. У него вообще память девичья.

Брюнет побагровел:

– Носков!

– Вот и познакомились, – властно оборвала перепалку Евгения Львовна. – Если вы еще не поняли, Наташа, то вы будете участвовать в конкурсе на звание Первой Красавицы России. И уже этого года. Вы должны его выиграть, потому что потом будет Европа. А вообще, вас ждет мировая слава. Если будете умницей.

– Но я никакая не красавица, – опять испугалась она.

– В этом ваше счастье, – подмигнул Дик. – Красавицы слишком примитивны и закованы в свою красоту, как в броню. К ним не подберешься. А вы – просто симпатичная девушка, к тому же умненькая. Это я уж понял. Вот увидите, что я сделаю с вашей внешностью, когда вы мне отдадитесь!

Она хотела ответить так же язвительно и с намеком, но сдержалась. Потом. Пусть делают, что хотят, только сначала скажут, где и на что она будет жить. Надо продержаться в Москве какое-то время, а потом что-нибудь да подвернется. Ни в какие королевские титулы Наташа не верила, она просто знала, почему не может их завоевать. Это не ее, и все. Но жить на что-то надо. А, главное, продержаться, пока у подруги все не устроится. Вся надежда на Вику. Придется тянуть время. И язык свой придержать.

– Я сделаю все, что вы хотите, – покорно сказала Наташа, стараясь никому из троих не смотреть в глаза.

– Вот и отлично. Я в этом не сомневалась, – тут же сказала Раскатова и посмотрела на девушку, как на добытый во время охоты трофей. Можно приниматься за изготовление чучела. – Сегодня же и начнем. Где ваши вещи?

– Зачем же вещи? – удивилась Наташа. – Я снимаю комнату вместе с подругой.

– Девушка, с сегодняшнего дня вы будете жить у меня, – отчеканила Евгения Львовна. – До регионального конкурса, а там посмотрим. Вашей предшественнице я дала определенную свободу, а теперь пожинаю плоды. Подпиши контракт, и поедем за твоими вещами.

Это было сказано так категорично, что Наташа не выдержала. Извинившись, она выглянула в коридор и позвала:

– Вика! Викуля, подойди.

– Что? Взяли? – обрадовалась подруга.

– Они хотят, чтобы я переехала. Вербуют на какой-то конкурс красоты. Полный бред. Отказаться? Лучше я домой уеду.

– Ты с ума сошла! Не вздумай отказаться! Потерпи несколько месяцев, войди в мое положение! Я с завтрашнего дня выхожу на работу, через месяц зарплата. Я справлюсь. А ты ничего не бойся. Не запрут же они тебя в четырех стенах. Будем встречаться. Соглашайся, Наташенька. Ну, ради меня! Мы же друг другу обещали! – она бросила на подругу умоляющий взгляд.

Наташа кивнула и исчезла за дверью. Через несколько минут все формальности были улажены, и все они покинули кабинет. Евгения Львовна вдруг вспомнила, что должна расплатиться с агентством, приславшим Наташу, и зашла в другую дверь. Олег Новлянский достал мобильник и отошел в сторонку, чтобы кому-то позвонить. Вика сидела в уголке и всем своим видом давала понять, что не собирается мешать подруге. Наташа осталась наедине с Диком, и заняла круговую оборону. Этот человек заставлял ее мобилизовать все свои силы. Так и есть, сразу начал доставать:

– Послушай, прелестное создание. У меня есть дурная привычка…

– И не одна, – тут же кольнула она.

– Я сразу заметил, что ты с зубами, – кивнул он одобрительно. – Так вот, о моих многочисленных дурных привычках мы поговорим как-нибудь потом…

– Это когда я тебе отдамся? – невинно спросила она.

– Запомнила? Молодец! Но и об этом после. Черт, никак до сути не доберусь. Короче, имя у тебя очень уж безликое. Наталья Белова. Что это такое? Для анкеты хорошо, но в целом – это ничто. Не выражает твою индивидуальность.

– Зато тебе в смысле индивидуальности здорово досталось. Постарались родители. Это же надо: Ричард Носков!

– Ты будешь смеяться громче, если узнаешь, что я еще и Эдуардович.

– Что? – Наташа, действительно, не выдержала и рассмеялась. Ричард Эдуардович Носков! С ума сойти!

– Все равно кто-нибудь, да скажет. Прикалываются надо мной. А все дело в том, что «мазер» была помешана на рыцарских романах. Ричард Львиное Сердце, или героический Дик из романа Стивенсона «Черная стрела». Последний вариант, в смысле Дика, я, скрипя зубами, принял. А звали мою «мазер», между прочим, Анжелика Носкова. А «фазер», соответственно, Эдуард Носков.

– С ума сойти! – уже вслух сказала Наташа.

– Мог я при таком раскладе родиться нормальным человеком, сама посуди? Есть семейка Адамсов, а моя была семейкой англизированных Носковых. Отец всю жизнь преподавал английский язык. А мать… Впрочем, это не важно. От обиды на судьбу – злодейку я и всем остальным даю прозвища на свой вкус. Обычно они приживаются.

– Эжени – это Евгения Львовна, – сообразила Наташа.

– Молодец. Олега я называю Алексом. Большего он не стоит. Таньку Петухову звал Танцурой. Вертлявая деваха. Двигается похабно, когда себя не контролирует. Тебя буду звать Нэт. Нет, не то. Убого. Нэтти.

– Почему? – удивилась она.

– Сам не знаю. Почему-то именно так я тебя вижу. Нэтти. Блондинка с копной вьющихся волос. Тебе красное должно пойти.

– Никогда не носила, – поморщилась Наташа. – Ярко.

– Для Наташи Беловой ярко, согласен. Для Нэтти – самый смак. Ну что, договорились? Смотри, мои прозвища прилипают!

– Поняла, – она усмехнулась. – Сначала прозвища, потом ты. У меня тоже есть вредная привычка. Думаю, скоро ты о ней узнаешь.

– Не понял, – внимательно посмотрел на нее Дик. – А ты не проста. Ладно, мадам возвращается. Потом разберемся.

Но первым подошел Олег, закончивший, наконец, нежное воркование по мобильному телефону. Соединил их взглядом и спросил:

– Треплетесь? Похоже, что нашли общий язык?

– А ты ревнуешь? – подмигнул Дик.

– Было бы к кому, – пожал плечами Новлянский. – Ты, Носочкин, придворный шут. Только то.

– Зато ты – придворный паж.

Наташа рассмеялась. Паж. А что? Похож. Нежный мальчик. Ах, как у нас блестят зубки! И глазки! И сами мы эти зубки безумно любим! А как мы любим свои глазки! Что ж, мальчика ждет сюрприз! Евгения Львовна наконец-то рассталась с респектабельным господином и подошла к ним. Она уже не кажется такой страшной. Эжени. Ох уж этот Дик!

– Ну что, Нэтти, поехали? – спросил он.

– Как? Как? – встрепенулись Олег и Евгения Львовна. Алекс и Эжени. – Опят за свое, Носков? – осуждающе покачала головой хозяйка модельного агентства.

Но, когда Наташа замешкалась у машины, мягко ее подтолкнула:

– Ну, что же ты, Нэтти? Садись.

И Наташа Белова поняла, что по-другому ее отныне будет звать разве что подруга Вика.

Вика тоже вышла из офиса. Подруга садилась в роскошную иномарку, причем, на переднее сиденье. Один из мужчин, очень, между прочим, интересный, даже открыл перед Наташей дверцу. Ничего себе! Как с принцессой обращаются! Мужчины полезли назад, за руль же села элегантная дама. Машина уехала. Но завидовать подруге Вика не стала. У каждого своя судьба. Ей Вике, тоже повезет. Непременно. И неизвестно еще, кому больше, Наташе или ей. Она была девушкой тихой, но упрямой. Из тех, что на рожон не лезут, но своего всегда добиваются. Главное – верить. Идти к вершине, к своей цели. Никогда не смотреть вниз. Только вперед. Еще месяц назад у скромной провинциалки не было никакой цели. Она в любой момент готова была вернуться обратно в родной город, чтобы покаяться родным и зализать раны. Но теперь все изменилось. Ни о каком возврате речи и быть не может. И пусть Наташа сегодня же съедет с квартиры. С этого дня Вике совсем не нужны свидетели…

…Нэтти стояла у окна, в маленькой комнатке и все никак не решалась достать из-под кровати свой чемодан. Ах, подружка, подружка! Что ж ты, подружка, наделала! Под окном волшебный конь ждет свою принцессу. Машина французского производства, которая называется «Рено». Так сказал Дик. Все правильно: «Рено» – Эжени. Его прозвища к людям прилипают. Интересно, на чем разъезжает по городу сам Дик? А Алекс?

Нэтти не хотелось отсюда уходить. У нее было плохое предчувствие. Сердце тревожно билось. Вдруг за дверью раздались шаги. Секунда – и она распахнулась.

– Что ж ты стоишь? Какие вещи твои? – Дик распахнул старенький шкаф. Платья ее и Вики. Один размер, похожие фасоны. Все с местного рынка. Черт-его-знайск, где ты? За этот месяц Нэтти позабыла, что же принадлежит ей, а что подруге.

– Посмотри сам, что из всего этого я могу носить, – безразлично сказала она.

Дик пожал плечами, быстро «пролистал» тряпки:

– Рынок, рынок, рынок… Слушай, а ну его к черту? А? Тебе очень дороги все эти шмотки? Как память?

– Нет. Не дороги.

– Некоторые Танькины наряды еще висят в ее шкафу. Что, человечество? Посмеемся, прощаясь со своим примитивным прошлым?

Он решительно распахнул окно и выбросил из него платье. То самое, с глухим воротом. Оно, кружась, полетело по воздуху. Нэтти опомнилась:

– С ума сошел?! У меня же подруга есть! Она-то в чем будет ходить?!

– Голой! Все будем ходить голыми! Обожаю швырять из окна старые тряпки!

Нэтти поспешно закрыла окно, сгребла со стола косметику. Тоска прошла. Чучело зимы сожгли впервые за многие годы. Она отныне свободна. Вперед – в новую жизнь!

– Пошли, что ли? – улыбаясь, спросил он.

Ключ она оставила хозяйке, вежливо с ней попрощавшись. А, выйдя из подъезда, нарочно наступила на мокрую тряпку, бывшее платье. И полезла в сверкающую машину.