Читать книгу Наследник империи, или Выдержка - Наталья Андреева - Страница 6

Если расставить все три эпизода в хронологическом порядке, то этот последний. Все случилось за две недели до исчезновения Сгорбыша. Я уже упоминал о халтуре, на которую мы подрядились. Я имею в виду фотоальбом «Один день из жизни». Таких альбомов мы успели сделать немного. Всего три.

Первые два не показались мне интересными, хотя в каждом из них не обошлось без криминала. Но криминал криминалу рознь. Я хотел бы подробнее остановиться на третьем случае, а о двух других расскажу вкратце.

Друзья заказали снимки жениха с невестой за неделю до свадьбы. Весь день мы со Сгорбышем тайно за ними следили. Хорошо, что я был на колесах. Мы мотались по городу, выжидая удобный момент. А ведь у нас был законный выходной! Но требовалось отснять весь день, от старта до финиша. До того момента, как они разойдутся по домам. К концу этого дня я всерьез задумался. Она же его измотала! Ателье, где шилось платье, салон нижнего белья, парикмахерская… Одних обувных магазинов они объехали пять! При том что она купила отнюдь не свадебные туфли. Похоже, те у нее уже были. Женщины ведь готовятся к свадьбе загодя. Еще и заявление в загс не подано, а туфли уже стоят в ее комнате, в коробке под кроватью. Мысленно она уже объехала положенные достопримечательности и уселась во главе стола по левую руку от благоверного. Не говоря о списке гостей, который составляется в тот день, когда к ней пришли первые в жизни месячные. С этого момента она – невеста!

Не слушайте мое брюзжание, я просто очень устал. Это был безумный день. Они раза три поссорились, причем один раз всерьез. Она выскочила из машины и понеслась по улице, обливаясь слезами, и я даже сказал Сгорбышу:

– Все. Свадьбы не будет.

Он хмыкнул:

– А говоришь, что знаешь женщин, сынок!

И щелкнул затвором фотоаппарата. Я смотрел, как жених несется за девчонкой по проспекту Мира, бросив открытую машину, как хватает ее за руку, потом плюхается на колени на глазах у прохожих, которые равнодушно обходят пару. Живя в столице, перестаешь чему-либо удивляться. Ну, стоит человек на коленях посреди улицы, что ж тут такого? В конце концов, он подхватил ее на руки и понес к машине. Пока он задыхался от жары и под тяжестью драгоценной ноши, я уловил на ее хорошеньком личике милую гримаску. Она торжествовала! Я не выдержал:

– Снимай, Горб! Снимай!

– Вот так оно начинается, – тяжело вздохнул Сгорбыш, щелкнув затвором. – Девчонка пробует силы. Наверняка поссорились из-за ерунды.

Что ж, я знал свадьбу, которая расстроилась из-за свадебного платья. Мы с женихом вместе учились в МГИМО и принадлежали к одному кругу, но он был на три года старше. Она хотела платье за сто тысяч долларов. Именно за сто, и ни центом меньше. Он долгое время думал, что это шутка. Но она устроила истерику:

– Ах, ты меня не любишь!

Он не понимал: зачем переплачивать? Он лично договорился о солидной скидке с владельцем ателье и довольно потирал руки. Миллионеры тоже умеют считать деньги.

– Я сказала подружкам, что мое платье будет стоить сто тысяч долларов! – заявила она. – Если ты меня любишь, не допустишь, чтобы я опозорилась!

И вот тут он понял все. И в отличие от того парня, который плюхнулся на колени перед возлюбленной посреди проспекта Мира, махнул ей вслед рукой:

– Ну, беги.

А сам хлопнул дверцей машины и уехал прочь. Не в платье дело. Если всю жизнь прислушиваться к тому, что люди скажут, толку не будет. Они все равно скажут. Лучше уж дать им повод, чем сокрушаться: «За что они так?»

Я смотрел на беднягу и думал: ну все, пропал. С утра, когда мы дожидались жениха и невесту у подъезда, лицо у него было такое счастливое! Но к вечеру становилось все несчастнее и несчастнее. Она же щебетала, как птичка, и носилась по магазинам. Он вымотался так, что перестал что-либо соображать. Когда этот безумный день наконец закончился, трое мужчин вздохнули с облегчением: я, Сгорбыш и несчастный жених. Невеста же вылезла из машины, сладко потянулась и сказала:

– Ах, как я устала! Тебе-то что!

Он всего лишь сидел за рулем машины, лавирующей весь день в огромных пробках. И позволял ей тратить деньги.

После этого они пошли домой. Она летела, а он плелся. На нем гроздьями висели фирменные пакеты: его любовь уже давала плоды. Мы какое-то время подождали.

– Все, – сказал Сгорбыш. – Можно уходить.

– Ты думаешь, он останется у нее ночевать?

– Конечно, сынок. Если бы этого не было, она бы себя так не вела. Это уже ее собственность. Я имею в виду парня.

– Что ж. Пойдем.

Потом мы сортировали снимки. Я стоял за сцену скандала и справедливый финал: первой брачной ночи не будет, они уже живут вместе.

– Тебе за это не платят, сынок, – вздохнул Сгорбыш. – Вся справедливость останется в нашем архиве. Заказчик же должен получить то, что хочет. Друзья хотят сделать им приятное. Они заказали подарок, а не ящик Пандоры. Надо нам их ссорить с молодоженами? Думаешь, невеста обрадуется, когда увидит эти снимки? – Он имел в виду сцену на проспекте Мира.

– Когда он на коленях стоит – обрадуется!

– Тогда надо преподнести это блюдо под другим соусом.

Мы немного поколдовали над подборкой. Сцену ссоры опустили, зато фотография, о которой говорил Сгорбыш, понравилась всем. Парень стоял на коленях в пыли, в центре города, не опасаясь привлечь к себе внимание прохожих. А потом нес на руках возлюбленную. Невеста мило покраснела, жених побагровел.