Читать книгу Te amo. Книга для мамы - Наталья Берязева - Страница 3

Старая женщина сидела на лавочке возле многоэтажного дома.

Сейчас это редкость – бабушки исчезли. Никто не провожает тебя взглядом, не ворчит что-то вослед.

И вдруг – женщина.

Почему не бабушка?

Да потому что одета она была не по-бабушкински. Никаких платков и растоптанных удобных чуней. Это была именно пожилая женщина. В дорогой шубе, вязаном белом берете. Рядом лежали такие же белые рукавички. На ногах были сапоги из хорошей кожи.

Но она была даже не пожилая, а старая. Когда-то красивое лицо было испещрено глубокими морщинами, уголки губ сползли до подбородка, высокий лоб напоминал распаханную пашню. Но больше всего возраст женщины выдавали ее руки. Они были в крупных пигментных пятнах. Нет, не в «гречке», как называют эти возрастные изменения в народе, а именно в пятнах. Эти руки с длинными сухими пальцами были сложены у женщины на коленях, ярко выделялись на фоне черной норковой шубы. К тому же руки были в постоянном движении. Точнее, пальцы. Они вели какую-то свою жизнь: вздрагивали, выпрямлялись, потом как будто пытались обнять шарик, затем опадали как засохшие веточки.

Губы женщины тоже иногда шевелились, а взгляд был устремлен вперед, будто прямо напротив ее лица была раскрыта какая-то страница, которую она читала.

Моя приятельница задерживалась. Я присела рядом с женщиной на скамейку:

– Позволите?

Тут только женщина заметила меня.

– Да, садитесь, пожалуйста.

Голос у нее был приятный и молодой.

– Вот и снова мы дождались первого снега. Я-то уж не надеялась. Здоровье подводит… Ничего, что я болтаю?

– Нет, нет, говорите. Мне приятно с вами пообщаться. Я не тороплюсь.

– Вы любите музыку? Я про классическую.

– Я хочу полюбить, но пока плохо получается. У меня нет музыкального образования. И наслушанности нет. Только-только начала изучать этот неизведанный для меня мир. Я сейчас как ребенок, у которого не сняли повязку с глаз во время игры в прятки. И он начинает искать, кто и где спрятался. Вот я сейчас – этот ребенок.

– Это очень хорошо. Поздно никогда не бывает. Вот меня только музыка и удерживает в этой жизни. Нет, я уже не могу играть сама, хотя пальцы и пытаются играть, не подчиняясь мне. Ничего не могу поделать. Они уже живут без меня, исполняя то, что когда-то любили. Я пианистка. Нет, не знаменитая. Всю жизнь проработала в камерном оркестре. Музыка – это тот мир, в котором я жила. В котором была счастлива. Я и сейчас там живу, потому что могу проиграть в своей голове все мелодии, которые исполняла. Еще могу слушать, слушать, слушать. Слушать то, на что раньше не хватало времени. Как никогда я теперь понимаю, что музыка она от Бога, она нас спасает от скотства и рабства. – Пожилая женщина замолчала, о чем-то задумавшись, но вскоре продолжила: – Впрочем, это тема не для сегодняшнего дня. Сегодня день первого снега. Я специально вышла на улицу, я делаю сейчас это редко. Тяжеловато мне спускаться. Мне ведь уже девяносто один… Вы просто посмотрите, какая сегодня красота! Мне много лет, но я не перестаю удивляться. На воздухе легче вспоминать музыкальные произведения о снеге, о зиме и о ее волшебстве. Вы, конечно, знаете «Метель» Свиридова? Она прекрасна. Но сегодня другой день, сегодня – «Зимние грезы» Чайковского. Его симфония №1. Послушайте, если не слышали. Хотя нет, начните все же с Дебюсси. Его «Шаги на снегу». Это легко. Это понятно. Просто слушайте – и скоро вы сами научитесь оставлять следы на снегу, в своей душе, в душах других… Сегодня был прекрасный снегопад. Я не смогла усидеть дома. Боялась, что, пока оденусь, он закончится. Я сейчас очень долго собираюсь. Успела. Сидела тут на лавочке, подставляла свои уже неземные руки – ну да, они принадлежат уже другому миру, – и радовалась, что снежинки на них все еще тают. Значит, я еще живая… Живая… Как счастлива я сегодня! Сколько раз я уже пропела стихи Пастернака в музыкальном оформлении Свиридова?.. Наверное, раз пятнадцать. Вы же знаете его «Снег идет»? Хотя… Вам сколько лет?

Женщина обернулась ко мне, посмотрела в глаза. Я ответила.

– Всего пятьдесят пять? Тогда, конечно, вы слушали это стихотворение в исполнении дуэта Никитиных. Тоже хорошо. Но там приземление. То есть там мы тут, на этой грешной земле, а у Свиридова мы – там! – Она указала пальцем наверх. – Классическая музыка – она не приземляет. Она возвышает. В этом огромное отличие. Хотя, конечно, популярная музыка проще, понятнее. Сижу я здесь уже больше трех часов. Я встретила и проводила снег. Вспомнила все, что слышала, что исполняла про снег… До сих пор в душе звучат «Белы-белы снеги» Гаврилина. Такое чудо! Неужели это сегодня не слушают? Страшно, если так. Душе нужен полет. Нужно небо. Нужен простор. Да, музыка спасает. И меня зачем-то держит на этой земле… Пойду я. Пора. Очень устала. Помогите мне, пожалуйста, подняться, дальше я сама. Я там палочку положила под лавку, чтобы не думали, что я совсем уж немощная. Пока я слышу музыку, пока радуюсь снегу – я живу. Сегодня я очень счастлива. Я встретила первый снег.

Женщина надела белые рукавички, опершись на мою руку, поднялась. Взяла палочку. Она держала спину прямо и гордо. Ноги плохо ее слушались, я соскочила со скамейки, но она останавливающе вытянула руку и твердо проговорила:

– Помогать не нужно. Я сама.

Она ушла.

Я, взволнованная, ошарашенная, осталась на скамейке. Идти мне уже никуда не хотелось. Мне срочно надо было послушать Свиридова. И Гаврилина. Кого там еще упоминала моя неожиданная знакомая?

Прибежала запыхавшаяся подружка.

– Ой, ты знаешь, такие пробки! Я заказала нам столик в кафе. Оно совсем рядом. Пойдем, мне так много нужно тебе рассказать! Ты просто обалдеешь. Мой начальник предложил мне стать его любовницей! Представляешь?.. Что с тобой? Ты какая-то странная.

– Ничего. Просто выпал первый снег.