Читать книгу Барин - Наталья Бочка - Страница 5

За окном пасмурно. В эти майские дни то и дело накрапывал дождь. Небо, порой с недолгими просветами, всё никак не утомлялось.

День за днём, по дворам грязь. По-другому как? Во все стороны паутины досок постелены. То и дело барин ругает. Не подготовились к дождям, снова дорожки не засыпали. Сейчас-то, что уже? Сухих деньков придётся дожидаться.

В доме тепло и уютно. Всякий раз натоплено, аж жарко. Иногда и окошко открыть приходиться, чтобы барыня не упрела. Она женщина тучная, чуть что в жар её кидает. А то наоборот, холод прошибёт. Жалуется всем и Фёкле, и сыну, и слугам что в доме встречаются.

Ольга Филимоновна – барыня добрая. Без дела слугу не обидит, а вот если причина есть, может и по спине кочергой перетянуть. Стукнет, а потом оправдывается, сам, мол, виноват, отчего поручение плохо исполнил. А вообще, дворовых она жалела, не то чтобы, всё для них готова сделать, нет. Но вот, словом всегда вспомнит о тяжкой жизни крестьян.

Внешность барыни – значительная. Выдающаяся. А всё из-за роста. Очень уж высокая и плотная. Плотной-то она не всегда была, только когда за тридцать пять годков перевалило, так и стала талия расширяться. И что интересно, не по часам, но по дням – точно. Волосы барыня сильно чернила. Ведь если так оставлять чуть не половина седых волос. А подчернишь, всё не так видно.

Черты у Ольги Филимоновны несколько для женского лица грубоватые. Глаза чуть навыкате, крупный нос и довольно толстые губы. В молодые годы, всё как-то привлекательней казалась. А в сорок пять расширенные черты стали уже не столь интересны, а где-то даже и вовсе нехорошо выглядели.

Но во внешности своей Ольга Филимоновна никогда изъянов не находила. Всегда в зеркале собою любовалась и подсказывала служанке, как и что получше украсить.

В столовой накрывали. Уже приборы по столу расставлены, закусочки, да соленья. Барыня прохаживалась тут же, следила, за движениями Митьки, столового слуги. К нему, она редко претензии имела. Больно исполнительный мужичёк. Всё у него как полагается, всё кстати. Иногда только, она пальцем ткнёт и скажет:

– Глянь, вон фужер не слишком прозрачный, сейчас другой принеси.

Быстро Митька всё исполнит. За это и любила расторопного слугу.

– Вы уж тут? – Иван Ильич в столовую вошел, – А у меня аппетит просто таки зверский. Вот сейчас поставь поросенка, кажется, всего осилю и косточки обглодаю. Так набегался.

Ольга Филимоновна улыбнулась, самою лучезарною улыбкой. В сыне она души, что называется, не чаяла.

– Ванюша. Наконец, сокол. А я уж думаю, поспеешь или нет.

– Как тут не поспеть. До того увлечение меня взяло, что и забыл бы про обед, но с избы какой-то щами потянуло и так у меня в животе заурчало, я вам скажу, что просто невмоготу. На часы глянул, так обедать самое время. Кинулся я домой. Вишь успел.

– Если бы не пришел, клянусь, я бы сама тебе обед понесла. Не нужно чтобы ты голодным дела совершал. Оно то, на пустой живот и не работается как надо.

– Тут вы матушка верно заметили. Я как голодный, так и вовсе думать не могу. Будто пустота в голове и дальше не идёт, – он расселся за столом и, поджидая пока подадут горячее, жевал пирог с капустой.

Барыня поёжилась, и когда Митька вошел в столовую с большой супницей, обратилась к нему:

– А чего так стыло? Вели, пусть дров подбросят. Не ровён час и замёрзнуть можно. Что ж я в своём доме кутаться должна?

– Сию минуту, барыня. Сделаем, – он поставил супник на стол и вышел.

Ольга Филимоновна открыла крышку посудины и на свободу вырвался потрясающий аромат грибного супу. Иван Ильич даже выпрямился за столом, подтянулся в ожидании желанной жидкости и в предвкушении зачмокал губами.

– Ах, матушка. Ну что за чудо, этот дивный грибной суп. Что за чудо.

Барыня с довольным тоже лицом насыпала себе и сыну, отломила кусок пирога и потянулась за грибочком, что приковывал её взгляд уже несколько минут. Она кольнула его вилкой, но непослушный гриб отскочил в сторону и Ольга Филимоновна, начала ковырять по тарелке в поисках именно этого гриба. В конце концов, терпение её было вознаграждено, упрямец оказался, наконец, на вилке барыни.

Громко прихлёбывал Иван Ильич. К тому моменту, когда матушка только разжевала пойманный маринованный грибочек, сын уже доканчивал тарелку с супом и потянулся за новой порцией. Двери в этот момент снова открылись, и в столовую вошел Митька с широким блюдом, на котором с задумчивым выражением на запеченном рыльце лежал поросенок, густо обложенный печеным картофелем.

Взгляд Ивана Ильича жадно шарил по блюду и совершенно не отреагировал на девочку с охапкой дров, что вошла за Митькой. И только когда дрова с шумом опустились в поленницу, Иван Ильич недовольно обернулся и глянул на ту, что возилась у камина. Девчонка лет двенадцати нагнулась над дровами и громко шурудила в золе кочергой.

– Это – что такое? – протянул Иван Ильич и злобно глянул на Митьку, – в другое время нельзя было?

Слуга засуетился:

– Любка, а ну пошла, потом, – и он дёргал головой, показывая служанке, чтобы уходила.

Но та, словно глухая продолжала возиться.

– Да что ж такое, – Иван Ильич громко двинул стулом и направился в сторону непослушной служанки и когда приблизился, та метнула дикий взгляд на барыню, потом на Митьку, резко подняла кочергу и огрела ею барина по плечу изо всех сил.

Рёв Ивана Ильича услышали и на дворе. Когда Мишка и Сергей – охранники барина вбежали в столовую, тот уже бил сапогом свернувшуюся на полу в калач преступницу. Он яростно размахивался ногой и отпускал по худенькому телу такие удары, какие не каждый мужик выдержит. Но девка молчала. Даже звука не издала.

Потом, барин опомнился и остановился. Он обернулся на присутствующих, посмотрел на лицо матери полное ужаса, на лицо Митьки, что взгляд потупил и на парней, что так же не смотрели в глаза и понял, что немного перегнул. Но боль в руке и ожег, что оставила не остывшая кочерга, говорили о справедливости наказания.

Девчонку выволокли. Иван подошел к лавке и сел. Он не мог понять, что случилось. Посмотрел на мать. Та встала и вышла из столовой.

От чего это случилось, ни кто так и не разобрался. Пытались объяснить, но не смогли.

Маленькую преступницу отослали на свинарник, что находился в паре миль от деревни. Работа там считалась самой тяжелой и грязной. Никто из крестьян не хотел работать там. Отсылали туда самых строптивых или в качестве наказания за провинности.

Спустя некоторое время случай этот почти забылся, всё списали на недалёкость ума девочки и мало кто, об этом вспоминал.