Читать книгу О любви - Наталья Бочка - Страница 13

В узкой бытовке уютно. Там и сям в правильном беспорядке разбросаны слесарные инструменты. В углу тележка, метла, совок. Под дальней стеной старая кровать, у боковой – стол, рядом с ним два засаленных стула и обшарпанный табурет. Под потолком одинокая лампочка рассеивает жёлтый свет.

Здесь тепло зимой, прохладно летом. Здесь не слышно городского шума. Разговоры всё больше задушевные. Ни сор, ни брани, кроме редких, крепких слов, что иногда вставляет в рассказы Петруха. Палыч – тот больше по-народному, но без брани, а Мишка-дворник, так тот вообще молчун. Порой за целый день из него слова не вытянешь. Но молчит он так, что и Петруха, и Палыч понимают, даже если он ничего не говорит, всё равно согласен с их мнением. Иногда, конечно, и он заговорит, так что не остановишь, но это редко. Больше по случаю.

А этот пришёл от Воробьёвой чернее тучи. Мокрый с ног до головы.

– Ого! – Петруха удивился.

– Понятно, – Палыч взял инструменты, посмотрел на Мишку с укоризной, мол, чего вызвался, если ничего не умеешь, и вышел.

Попытался Петруха порасспрашивать, что и как, да ничего не добился. Пустое.

На следующий день во время обеденного перерыва снова собрались все в бытовке. Миша на кровати валяется с газетой, Палыч у стола. Петруха вчерашнюю тему не отпускал. Уже многого домыслил, накрутил и докумекал. И давай развивать:

– Так ты чего, на эту Дашку, что ли, наметился? У-у-у. Куда кинул – не на твою удочку рыба. Гонористая она девка. Я таких на дух не перевариваю. Всё шо-то корчит принцессу, а глянуть не на что, тьфу. Ножки то-о! А всё каблуки от такенные норовит напялить.

Петруха быстро раскладывал закуску, которая сегодня состояла из двух свежих огурцов, консервы «Ставрида в масле», четырёх варёных яиц и полбулки хлеба. Бутылка, которую он перед тем тщательно протёр, уже красовалась на замызганном столе. С видом хозяина Петруха открыл шкафчик и достал три гранёных рюмки.

– Ты, Петруха, неправильно говоришь, – вмешался Палыч, – я ведь Дашку давно знаю – нормальная она девка. Чего наговариваешь?

Небольшого роста, Палыч выглядел щупло. Но дело своё слесарское знал отлично и неплохо этим зарабатывал. И жена у него женщина хорошая, что, правда, не спасало от ежедневных его посиделок после работы. Палыч пил немного, так – для настроения и для душевного разговора.

– Вот ты говоришь, гонористая, а ведь сейчас с такой жизнью разве может одинокая девушка быть другой?

– Да стерва она настоящая. Я вон как-то сижу на скамейке, никого не трогаю. Ну не проспался чуток, ну с кем не бывает. Так после того как «здрасти» ей сказал, она меня алкашом подзаборным назвала. Представляешь? Меня – алкашом.

– А ты получается, не алкаш значит?

– Не. Какой же я алкаш?

– А это что?

– Это… – Петруха уставился на бутылку, словно впервые увидел. – Так это так, для сугреву и ясности мыслей.

– Ну конечно, у тебя, значит, мысли от этого проясняются? – усмехнулся Палыч. – А я тогда Карл Маркс.

– Смейтесь, а я вам вот что скажу. Я, между прочим, училище с красным дипломом окончил. Хошь, сбегаю, принесу, – не унимался Петруха.

– Да на кой мне твой диплом? Можешь приклеить его в туалете, буду любоваться во время дум. Ты лучше на работу приходи без опоздания, а то как вызовут – тебя нет нигде. А одному мне несподручно, трубы в подвале ремонтировать. Так тебя ведь с утра не докричишься. Вы же спите – барин. А Дашка девка хорошая и красивая, её просто не приструнил пока никто, за гриву не взял. Вот как найдётся такой храбрец, так она свою коробочку вмиг прикроет.

– Ага, прикроет ненадолго. А потом снова откроет. Ты, Мишаня, никого не слушай. Только меня, я их во как повидал, – Петруха показал на горло, а потом показал кулак, – во где они у меня. Ох и кровушки попила с меня первая моя жена, ни в жисть не забуду. А вторая: где деньги, где деньги. Да сколько ж этих денег? На неё не напасёшься. Все они сначала шёлковые, ласковые. Не верь. Обман это.

Миша на кровати уставился в потолок.

– Иди с нами выпей, что ли?

– Не хочу, – буркнул он.

– А то как хочешь, нам больше достанется.