Читать книгу Мой мальчик - Наталья Бочка - Страница 4

Сотни молоточков в голове отбивают ритм. Антон поднял голову от подушки, и не открывая глаз повернул в одну затем в другую сторону. Прислушался, где-то вибрировал телефон. Звука не было, но вибрация передавалась по полу и стенам, через потолок. Навязчиво требовательно.

Глаза наконец открылись и Антон увидел курносый профиль Ленки. Лицо её даже во сне не теряло той наивной привлекательности, что уже успела вскружить ему голову. Хотел влюбить в себя, но получилось – влюбился сам.

Телефон.

– Сколько времени, – не открывая глаз, спросила Лена.

– Семь. Это твой?

– Плевать.

– Может мой? – Антон встал, поплёлся в прихожую, порылся в куртке и достал телефон.

Светится экран – Мама.

– Ма, семь часов, – недовольно протянул он в трубку.

– Антоша, приезжай срочно.

– Ну ма, что за дела? Я сплю ещё. Выходной.

– Сыночек мне совсем плохо. Я скорую вызвала. Может в больницу повезут. Не знаю.

Что-то стукнуло в трубке и тишина.

– Ма-ма! – Антон забеспокоился. – Алло! Ма-ма?!

Набрал номер – ответа нет. Нехотя пошел в спальню одеваться.

– Что там?

– Маме плохо, – вздохнул Антон.

– Опять, – недовольно протянула Лена. – Она что издевается? В семь утра, это уже слишком. Ей всегда плохо, когда тебе хорошо, – она потянулась к нему, схватила за руку, дёрнула и он свалился на кровать в объятья Лены.

Оказавшись снова в мягкой постели, он вдруг обо всём забыл. Как бы само собой губы потянулись к губам Лены и накрыли их в долгом поцелуе. Дальше – уже не думал. Просто покорился природе, что так податливо включила обыкновенные человеческие инстинкты. Натянутые наполовину брюки, упали где-то у кровати.

Нет, уходить сейчас, нет никакой возможности. Белое тело Лены размягченное ото сна, манящее и такое податливое показались более важным. Маленькая грудь, небольшая округлость бёдер, нежная кожа живота, всё это Антон готов был целовать бесконечно. Прижиматься и гладить. Уйти от этого, никакого желания. Нельзя уйти просто так, не прикоснувшись. Он сжимал Лену в объятьях и чувствовал как содрогается её тело. Губы бесконечно блуждали по её шее, плечам, груди и животу. Они находили всё новые и новые места для поцелуев и неустанно покрывали ими всё словно в первый раз найденное пространство.

Каждый раз всё сначала. Будто голод забирал то последнее которое было вот только что, и бросал безудержно насыщаться, чтобы потом снова всё отнять. Желание просыпалось мгновенно, от одного прикосновения, от взгляда или вздоха. И сопротивляться бесполезно, бессмысленно. Можно было только брать, то, что даётся. Брать снова и снова. По-другому никак.

В десять вспомнил про звонок матери. Набрал номер, нет ответа. Оделся, поцеловал Ленку и вышел.

Несколько раз нажал кнопку звонка. Тишина. Рядом щёлкнул замок, приоткрылась дверь:

– Антон, а маму на скорой увезли.

Соседка полная женщина в затёртом халате, с ложкой в руке вышла на лестничную клетку.

– Ты позвони, узнай куда увезли.

Растерянно Антон моргал:

– Как увезли?

– Обыкновенно. В скорую позвони, узнай, – глянула строго соседка и захлопнула дверь.

Как так, значит всё серьёзно? Мать не шутила, не капризничала. Ей действительно было плохо.

В больнице был через час. У дежурной спросил, в какой палате Валентина Комарова, женщина долго перебирала записи, потом позвала другую медсестру:

– Оля, позови, пожалуйста, доктора Кривошеева.

Девушка ушла. Через несколько минут вернулась с высоким, худощавым доктором. Быстрым взглядом он окинул Антона и спросил:

– Вы, по поводу Комаровой?

Холодный взгляд не понравился Антону и он постарался оправдать себя:

– Я ехал из соседнего города, только с поезда. Как она позвонила, я сразу выехал. С вокзала на такси.

– Пройдёмте, – доктор указал направление и они пошли по бесконечному коридору.

– Должен вам сказать, состояние вашей матери критическое. Если бы скорая приехала хоть на пять минут позже, мы бы уже её не спасли. Но и теперь положение не лучше. Она в бессознательном состоянии. Зовёт всё время, я так понял, вас. Сейчас проведу к ней палату, но не думаю, что у вас получится хоть какое-то общение. Она на препаратах. В общем, можете проведать, но недолго.

Дрожащими пальцами Антон дергал края куртки и никак не мог сосредоточиться на том, что пытается сказать доктор. Что объяснить? Мама, всегда такая здоровая и сильная, весёлая и строгая, теперь в критическом состоянии? Что значит – это критическое состояние?

Возле палаты доктор остановился:

– Прошу вас, недолго. И постарайтесь не волновать её ничем.

Антон кивнул и медленно вошел. То, что он увидел, повергло в состояние ещё большей паники. Мама, его мама лежала на кровати и казалось даже не дышала. Какие-то приборы и трубки. Что это? Для чего, зачем?

– Мама, – позвал он.

Глаза её закрыты. Усталое выражение на неподвижном лице. На одеяле бледные с шероховатой кожей руки.

Подошел ближе, тронул её пальцы, она вздрогнула и зашевелилась. Тяжело с усилием приоткрылись веки и несколько мгновений она видимо старалась рассмотреть кто ней перед ней стоит.

– Мама? – повторил Антон.

– Антоша, – сказала она, почти не размыкая губ.

– Не волнуйся. Доктор сказал – ты поправишься.

– Там, – она попыталась приподнять руку и указала куда-то в сторону, – там ключ.

Антон обернулся, но ничего не увидел. Только стены. Пустые белые стены.

– Какой ключ, мама?

– Возьми, – голос её звучал слабее, – у тебя в комнате, – она попыталась вздохнуть, но стала хватать ртом воздух и задыхаться.

Из палаты Антон выбежал и закричал:

– Скорее, помогите, помогите!

Несколько человек показались в коридоре как по волшебству, кинулись в палату. Антон прижался к стене и в ужасе наблюдал в открытую дверь как они суетятся и бегают, что-то кричат и хватают. Ему хотелось скорее уйти, покинуть это место, но он стоял будто прикованный к стене.

Когда доктор вышел из палаты, заметил стоящего у стены Антона, сказал:

– Стабилизировали, – хотел идти дальше, но обернулся, – идёмте, я дам вам успокоительного.