Читать книгу #aktanakmenya. Жизнь первая - Наталья Борцова - Страница 2

Это была ароматная и бестолковая жизнь. Я вспоминаю о ней не по действиям, событиям, диалогам, образам, а по ощущениям всецело. Моё первое свидание с жизнью. Свидание, на котором я познакомилась с собой.

Бескрайнее поле, богатейшее травами, усыпанное щедрой ладонью сон-травой, кандык-ай, а там, где пряное поле начинает уступать камню, теплая земля сдобрена эдельвейсом, маком, щепоткой камнеломки – истинное искусство кулинарного творения; воздух опьяняет свежестью, с первым глотком приходит радость быть. По нарастающей я начала ощущать своё тело. Против воли лёгкое моё присутствие во Вселенной одиноким энергетическим вихрем однажды начало отягощаться телом, ограничивая своё существо его возможностями, и самое страшное – его потребностями. Меня словно заметили.

За бескрайнее время моего путешествия и пребывания во Вселенной в качестве осколков от столкновений небесных тел и их частичек, порождающих мощную энергию, способную менять начало и конец, за время моего тихого бытия, я впервые почувствовала себя под прицелом, в объятиях внимания и тут же, знаком мне показали и стало ясно, что теперь с этим нужно считаться.

Я очнулась от пристального взгляда молодой луны прямо в мою макушку. Позже я стану искать этот взгляд во все времена в людях, это станет колдовской меткой тех, в кого я стану влюбляться навеки. Надо ли сообщить Вам о том, что все ощущения, которые я получила за свою первую короткую жизнь предопределили мою сущность в какое тело она бы ни была завернута, и лишь последствия поступков будут накладывать на мои вкусы, предпочтения и стремления лёгкие оттенки. Моя же истина случилась тогда, на поле, когда я почувствовала вкус травы во рту и открыла глаза. Знак заново рождённой луны, он почти незаметен взором, иссиял меня, наполнил жизнью до краёв, тело ощущалось тяжёлым, полным воды.

Небо. Я уставилась в небо, оно великое, потому что ему нет границ – «я миг назад чувствовала это», его нельзя описать- «я могу только стараться», сосчитать математическим языком – «я знаю наперёд эту бесконечность», оно для меня предстало занавесом великой глубины, я сразу заскучала… и почувствовала себя выброшенной, пришло знание, что не скоро вновь почувствую себя свободной и целостной, я где-то определенно допустила ошибку – «какую?», тело выкатило слезу. Впервые я наблюдала за небом со стороны, мой дом стал чужим для меня, немилостивым. В середине тела стало что-то ломаться и слёзы потекли от тоски нескончаемо и горько, я выплакала половину воды своего тела, прежде чем почувствовала облегчение. Тоска.

Глаза закрыли мне небо неожиданно, по собственной прихоти. В тот первый день я поняла, что не одна. Что теперь у меня есть тело – ограничитель, тело-кристаллизатор-сепаратор, оно разбило меня целостную на лучи и первый луч, пронзивший макушку, поселивший и слякоть и тепло внутри, как в парнике, были эмоции. Теперь есть эмоции и я утонула в них, хотя луна была в созвездии Близнецы.

Сегодня наука астрология даёт нам знание о положении луны в день появления на земле. Мы не плоскость, мы объёмны и многогранны. Мы алмаз, каждая наша сторона имеет космическую глубину и шероховатую поверхность. Одна из таких – эмоции. И эту грань мне пришлось учиться уважать, увАживать, принимать и погружаться. Это достоинство, верховная ценность каждого существа, которая не должна превратиться в средство, я решила это тогда. Из-за сложности фигуры и её образующих – задача a priori истинная. «Чистая эмоция не нуждается в оправдании» – за несколько жизней я так сформулировала своё эмоциональное достоинство. Выработка этой концепции сопровождалась узнаванием себя и велась непрерывно диагностика эмоционального состояния и его сфер влияния как на общее, так и на частное.

Лунные Близнецы, готовые бросить вызов, воплощение стихии воздух, наиболее раскрепощаются в диалоге и получении знаний – это почти научное обоснование для меня нашему разговору с вами. Нужен ли был мне кто-то, чтобы задавать вопросы – никогда, я обняла свои эмоции и нам всегда было достаточно нас двоих, в объятиях я получала ответы. Мне так казалось, я хотела разобраться с собой и остаться одинокой, в обнимку с этой гранью, лучом, собственным дитя – одной-первой-единственной.

Луна начала рисовать мой портрет, она самый бесспорно великий художник женщин всех времён. Наносит силуэт лёгкими мазками, не строгими линиями, а линиями – ветер, линиями – бёдра, линиями – локоны. Эмоции – вот они, я в них погружаюсь, раскрепощаюсь, отдаюсь во власть и они привели в движении моё грузное тело. Они помогли мне выразить то, что сидит глубоко, пробилось сквозь тело и вырвалось наружу воплем. Тут же меня вихрем закружило от обилия, в котором я оказалась. Запахи – чистое удовольствие, эмоции сменяли друг друга, это игра – знакомство, это моя сущность радовалась, вырывалась из тела смехом, смех подарил удовольствие от физического напряжения и последующего расслабления, потом смех соединился со слезами и я не собиралась это останавливать. Моё внимание какое – то время удерживалось на наблюдении за собой, но лунному Близнецу невозможно глубоко впадать в единое состояние, я затребовала от себя впечатлений, мне жадно хотелось пробовать еще что-то, великолепное, смелое, свободное – то был ветер , он указал мне путь, подгоняя, направляя нос в сторону леса, в той стороне волки выли, меня манило, я стояла чучелом на низком старте пугая сорок своей нерешительностью, потому что что-то, что-то вселенско ограничительное меня держало. То было время, оно подсказывало шепча невнятно, неразборчиво, однако легкие, неуловимые и жаждущие приключений эмоции рванули вперед.

Ноги …ноги – это прекрасно, я бегу и чувствую себя в соприкосновении со всем этим божественным лесным спектаклем, я нырнула в плотную чащу деревьев и глотнув воздуха ощутила мурашки по коже – это я люблю, это моё, я хочу взять как можно больше и сильнее, я разогналась, вихрем отталкиваюсь от поросших мхом деревьев, я лечу среди густого папоротника и ягод свежих, тело несет и прыгает, даря прохладные удары лица о лесной аромат неповторимый, нужный, богатый, вновь и вновь удивляющий, я хочу еще. Остановилась я в глухом лесу, здесь кипела жизнь гордая и независимая. Сквозь кроны деревьев заметила просачивающийся луч света, внезапно эмоции любознательных Близнецов отправились наверх – искать источник, но я чувствовала телом, что по- прежнему стою в узком луче эликсира света, ловлю его ртом, хочу его внутрь, но вторая моя часть, моё дитя, – она точно поползла по деревьям вверх – исследовать кроны и силу своих рук. Я замерла на миг осознания, собрала двух себя в кучу и тело помогло мне рвануть наверх, по сучьям, обнимая своей мягкостью стволы холодных деревьев я изучала свое тело.

Долго, аль коротко ли, забравшись до середины кедра-исполина, дёрнуло меня обернуться. Я узнала его, как в отражении боковым зрением мы обнаруживаем тоску или позёрство, принимая себя в этом искажении. Этот мальчишка-мысль в ясный день, мужчина-разум, когда на деревню опускается тень. Он стоял внизу и исследовал высоту дерева, соотносил желание достичь кроны и оценивал наши способности снизу, пока я замерла и мерила необъятность простора темпом своего сердцебиения. Он объявился в моем пространстве, и я хотела его приветствовать. Он мой и я одновременно. От желания соприкоснуться я оборвалась с высоты трёх своих тел и тут же ощутила боль. Боль лунными Близнецами переносится как вода вёдрами: тихо, быстро, ровно столько сколько надо.

Я абсолютно точно находилась одновременно в трёх плотно связанных гранях леса: я со своими эмоциями лежу на траве и чувствую сотрясение внутренностей, мое лицо согревает лучик света, соком льющегося сквозь гущу леса, я сижу на дереве высоко и я, наблюдающая за обеими и делающая этот сухой вывод. Выбираю отправиться вверх – этот мальчишка мне нравится больше всего. Медленно достала себя со дна чащи, и мы с моими детишками и покалеченным телом размазанной гусеницей поползли по дереву вверх, я слушала тело, ритм сердца глухо и основательно соглашался с симфонией чистого леса, осознанно стремился стать её частью.

Путь с места падения к стволу – одна жизнь, карабканье по стволу – бой, в бою мне помогал тот мальчишка, он способен делиться на мысль – творческое начало и на сухой опыт- базовый интеллект, направленный на самосохранение – разум. Сейчас тот, что наверху довольствуется и болтает ножками – мысль вдохновляющая. Разум отстранён и не показывается. Эмоции – опасная баба, на неё рассчитывать нельзя, она играется со мной. Когда я ползла из глубины к стволу – эмоции поддерживали мысль и я не знала преград, я не опишу вам боли и страданий, лишь разум обозначит, что они были и их было довольно. Но как только я доползла до середины и тело мое изнурилось, эмоция – всегда женщина, быстренько спустилась вниз, легла и лежала камнем.

Вязкая, обволакивающая жаааалость овладела мной – какая я красивая и как мне хорошо лежать там, в траве, в безопасности, безысходности, безветренности, безмятежности, безмерности бездействия, безответственности, безупречности!

Я прекрасна, я и моё дитя, я и мои эмоции. Потянулась к ней, плавно съезжая со ствола, обдирая ладони, бедра, нещадно расставаясь с кусками плоти, ради сладкого момента упоением болотной жалостью и утешения, столько усилий, чтобы дотянуться до дна. Я утонула, растворилась в ней, доверилась. Упоённая её силой завизжала, мне мало, и визг мой сотряс тело и птиц, что жили. Холод, крайность и несвобода – погубила себя, не знаю что делать, ведь разум и мысли стояли в стороне, оставили меня, я корила их. Крайность-холодное дно, а птицы взлетели и показали мне величие хаоса – вдохновение, оцепеняющий холод – не моё, я и сейчас прятаться под одеялом от себя самой долго не могу, день-два. Я выбираю свет и я хочу тепло, не оглядываясь, из последних сил смотрела только вверх на мысль прекрасного, болтающего кровяными ножками ободранными на самом верху. Я карабкалась и любовалась мыслью до тех пор пока не стала с ним единым целым, не слилась со своей частичкой, это то, что я назову «мысли материальны», конечно, умница, ведь это часть моей сущности, я обернулась вниз и посмотрела в какой глубине была – не моё, я хочу поверхностно как ветер быть мыслью везде, а моё везде – это там, где я сильная всеми своими частями и всем своим крепким телом. Наконец забравшись на вершину кедра, посмотрев вперед я увидела их.

– Как неинтересно, но ты продолжай, я заточу косу, сделаешь ошибку, приукрасишь, вильнешь и я отсеку тебе пальцы, -мамочка ухмыльнулась, её глаза отчаянно повеселели

– Ты что-то определенное хочешь услышать?

– Да

– Тогда прежде, чем я продолжу рассказ, сыграем в ассоциации?– это предложение всегда срабатывает, но эффект весьма непредсказуемый из раза в раз. Если играешь с мужчиной, то обязательно разрешишь ему подменить правила и готовься распускать волосы, если с занудой – он съест все бутерброды в рассуждениях, если с ребёнком – то ты проиграешь в любом случае. Смысл же всех игр – направить время, в этой игре на одном конце нити ты, на другом – человек-книга, ты словом запускаешь тему и этот бот находит в тексте книги человека ту главу, ту строчку, в строчке пара слов и какое-то он выдаст не задумываясь.

– что ты говоришь… ты меня расстраиваешь..– это авторское томное выражение согласия

– ожидание?

– зима

– возвращение?

– земля

– падение?

– предательство

–Любовь?

–нужда

–исцелять?

–себя

–убивать?

–бесконечно тебя

–исток?

–ты

– Близнец?

–она

С мамой в ассоциации лучше не играть.

Я продолжила рассказ.

Тогда я увидела долину, пестрящую живыми созданиями, так завораживающе красиво, что язык вывалился из приоткрытого рта и начал дирижировать этой симфонии . Так рисуют дети свои картинки, расставляя акценты причмокиванием языка о нёбо: земля была в изобилии усеяна растениями, кишила. Я в кучку собралась, тело сгруппировалось так, что почувствовала, как кедр впивается в мою плотную кожу, какая нежная эта плоть, с ней будет куча проблем. Не могла оторваться от животворящей картины, которая постоянно меняла узоры темпом, я издали позволила наложить на картинку мелодию, аранжировку сердцебиения, шума леса и моих постанываний – этот такт есть моё внутренне мерило времени. Музыка не позволяет точно определить сколько времени мне довелось, однако музыка наводит порядок в его течении – это лакмусовая бумажка качества и состояния моей жизни в момент. Из всей симфонии, что рождается конкретно мне принадлежит только язык – дирижер и покряхтывание, остальное мир крутит.

С тех пор, с пор посиделок на кедре и наблюдения, я обзавелась двумя личными принципами. Принципом времени и принципом музыки. Это знание пригодится не каждому, однако они неминуемы, духота и морозная свежесть, одно забирает ненасытное, второе исцеляет по тем же причинам, в дар. Неминуемое пожирание и рождение сверхновой, мой страх и моя мечта, одно следует из другого как узоры на картине быта людского в лоне природы летним прохладным утром. Стада животных наводили критичный хаос, оставляя следы повсеместно, мне хотелось потереться о них и мои ранки бы зажили. Я человек. Речка бурная отделяла их скоп от моего убежища, мир их ясный, понятный издали, понаблюдав, я могла бы заменить из них любого, плотно вписавшись в их косу кутерьмы. Я вдруг почувствовала поглощающую все мои сущности дыру в районе живота, сухость во рту, начала облизывать губы и ощутила влажность, которой было мало. Всё, мои наблюдения закончились, наступил голод, я стала придумывать что мне положить внутрь и первое, что пришло в голову – откусить себя, переложить одну часть моего тела, залатать дыру внутри, тело отреагировало неприступностью. Разум идиот. Эмоции забрали дыхание, сдушили мне горло, я увидела как блестящие, чуть заметные снежинки полетели вблизи, я начала ловить языком их жадно, но ощутила пустоту, и услышала ехидный смех моего разума, глаза закрылись от злости на себя саму и я упала вниз, полёт в три секунды натянул моё лицо в улыбку. А потом оно размазалось о мягкую, стабильную прочность земли. Земля – не моя стихия, во всех моих приходах я пыталась оттолкнуться от неё.

Она как совокупность всех ограничений для меня, она тянет к себе носом тыкая, я долго буду учиться летать ребёнком делая крылья из веток, из хвороста, коробок из- под холодильника, из маминой шёлковой юбки, ободрав коленки и чуть опустив нос, сбив чуть спесь я буду отталкиваться от земли как та белка, что дала мне совет. А моя музыка будет под нос эмитировать звук скоростного ветра от моих попыток быстрого взлёта от пня, плотно поросшего мхом. Такая иллюзия, мои люди знают как я делаю это в лесу. Тогда очнулась от холода, вскоре опять голод – это заставило меня собрать свои конечности, они не были целыми, они не помогали мне, неравномерно покрытая корочкой ссохшейся крови я пошла на поиски, рот причмокивал, я всасывала прохладу воздуха, и тут почувствовала, что в воздухе есть вкус – насыщенный вкус ягоды. Это теперь я знаю, что есть ягода и сколько в ней ценного, но тогда я как слепец пробовала подряд всё от чего вкусно пахло, ароматы захватили меня, я выла и скулила, даже не оглядываясь высасывала утреннюю росу с листьев и почти рассталась с разумом пока не нашла землянику. Запах земляники для меня во всей истории останется константой исцеления, спасения, воскрешения. Залатать эту дыру земляника мне не помогла. Я волком бродила по лесу нюхая, исследуя и регулярно ошибаясь, за каждую ошибку тело наказывало меня неприятием пищи. Я завалилась на левый бок и смотрела в лес. Долго, тихо было, ветер гладил меня, земля, прогретая на поляне овеяла теплом, стало хорошо. В третьей жизни папа будет делать мне также как ветер, как земля, время заберет его у меня. Голод разбудил меня движением копья в живот, плотнее свернувшись клубком, я окинула смиренным взглядом местность. Больше всего Мысли были заняты ручьём, меня завораживала сила, с которой он возникал и пропадал в глухом богатстве леса, превращаясь в буйную реку, отделявшую меня от упорядоченного набора живых существ в долине. Я побегу с ним. Но пока время было смотреть в лес, искать ответы на самые важные вопросы: « Что питает меня здесь?» и после чреды экспериментов, сформированный пониманием: «в какое качество эта пища приведет мое тело?». Тело – слуга полумёртвое не красит хозяйку, мне нужна сила и послушание, ведь планы на ручей и кедр истинны – я с ними не закончила. Заметила, хоть было некогда, что полагаться на своих «детишек» схема не рабочая, они каждый за себя, я не понимаю чем их сплотить. Положиться можно только на природу, сейчас – на белку. Белка вызвала улыбку, ее движения – восторг, я приподнялась- белка передвигалась со скоростью ручья, но не по заданной траектории, это была конкретно ломаная, с миллионом движений отточенных, быстрых, ее сущность была одним целым с местностью, с ветром, ручьем, а не выброшенной с небес бесформенной фигурой. Она знает что она делает, где она присутствует и все это поразило меня прямолинейностью и открытостью смысла. Бесстыжая, благодарствую. Она брала шишку и возилась с ней долго, но высокоточно, долго, но слажено – она кормила себя орехами. Я дотянулась до ореха, который лежал так близко, что если прищурить глаз – он закрывал мне обзор половины леса, оставив существовать в видимости ручей – моё желанное. Я просто повторила за белкой точь-в-точь, много раз. Какая радость – их было так много вокруг меня, они лежали у носа, подсказки как пропитаться в лесу шныряют по кедрам тут и там. Наевшись радостью осознания и орехами, я улыбнулась и уснула крепко вновь. Победа, орехи, ручей.

Когда я закрываю глаза, я становлюсь одинокой, пропадает все. Пустота родная и плотная, тишина целительная, воздух есть, свет пить. Я с радостью укладываюсь спать и отдаюсь сну, ни к чему не стремясь. Так танцуют дервиши, кошки нежатся. И я хотела бы остаться здесь, в доме, но по причине принадлежности к телу здесь я гость. От моего пупка тянется нить, я вся в ней. Покойно, но время возвращаться.

Я видела ручей, однако привлекал меня не он, а тот путь, что в его сути. Это как прыгнуть в аквапарке в крытый винт, зажмурившись, визжишь от радости безвластия и безотвратности, тело направляет, ты только и делай, что не сопротивляйся, радуйся и тебя помотает, да выплюнет на песок. То же было и со мной. Мне хотелось свежести.

-Тебе хотелось свежести и в ту темную, теплую ночь, когда ты потихоньку вышла из дома, оставив нас с дочкой. Ты думала, что я спала, но нет – рядом с тобой я всегда сторож и тогда, вместе с лязгом замка, стало мне ясно, что простить тебя шансов в этой жизни больше нет, -мамочка перебила мой упоительный рассказ так, что я чуть не захлебнулась.

– Тогда зачем ты пошла за мной?

– Я ведь была в теле мужчины

– А.

Человек, слушающий мой рассказ, расслышит интонацию горлового пения в слове «ручей». Человек, читающий мой сюжетец, прошмыгнул сквозь мысль, опрокинув ряд букв, буквам нет цены нынче. Это слово хочу пояснить. Я хочу перейти с вами на один язык, в одну систему координат ценностей и ключей. То, о чем мечтает девица, застрявшая промеж себя и тем, что она имеет, пусть это будет утюг или гитара. То, о чем она мечтает в укромном уголке сначала, а потом нагло и бесстыдно как кошка в марте. То, о чем она боится сказать себе вслух, потому что бабушка учила не говорить таких слов в доме, иначе не прогонишь. Она молит о разрушении. Чтобы кто-то мощный и сильный, а главное храбрый и безрассудный, без преувеличения жадный и одновременно леденящий душу , невоспитанный ни одной известной культурой выбрал внезапно и конкретно принципиально и безоговорочно- её , и не спрашивая захлестнул в свой собственный мир. Чтоб та очнулась и понимала, что бабка знала, о чем говорит.