Читать книгу Воплощенные - Наталья Бульба - Страница 5

Дария

– А правда он хорошенький?

Я, подтянув колени к себе, сидела на широком подоконнике. Любила эту позу еще с тех пор, когда мама задерживалась в галерее допоздна, а я отказывалась ложиться спать до ее прихода. Сашка вечно бурчал, делая вид, что он старший, но тоже пристраивался где-нибудь поблизости. С книгой.

– Ты о ком? – отвлекшись от разглядывания очередного наряда, которые принесла с утра Мартиша, уточнил мой любимый брат. А то сам не догадался?!

И только подумав так, сообразила, что кандидатов-то было два, так что он имел полное право на этот вопрос.

– Эриар, конечно!

– И чего в нем хорошенького? – продолжил доводить меня эта белобрысая зараза, с которой меня угораздило вместе родиться.

Я ведь точно знала, что он говорит это лишь для того, чтобы немного меня позлить, но удержаться, чтобы не ответить, не могла.

– Ну как же! – соскочила я с подоконника. – Такой высокий, и плечи широкие, и волосы длинные, а глаза…

– Тебе не надоело? – фыркнул этот обормот и отложил один наряд в сторону. Туда, где лежала одежда, соответствующая его представлениям о том, как должна выглядеть его родная сестренка. Кучка была подозрительно небольшой. Угодить ему вообще было трудно. – Толку его обсуждать, если он теперь мамин муж.

– Наш отчим, – поправила я его, пытаясь понять, по какому принципу он отделял подходящую одежду от неподходящей. Принцип не определялся, пришлось спросить: – А чем тебе те не понравились?

Сашка хмыкнул и как-то подозрительно начал пятиться назад.

Понятно, опять развел, как пацанку!

– Значит, так! – Угрожающе нахмурив брови, я двинулась за ним. – Я на тебя рассчитываю, а ты…

Он шутливо поднял руки, словно сдаваясь, а потом очень ловко прошмыгнул между мной и кроватью, скрывшись за дверью.

Мне ничего не оставалось, как только насмешливо хмыкнуть. Я любила брата, но иногда на меня накатывало: его становилось слишком много. Тогда я внутренне начинала заводиться, пока не изгоняла его со своей территории, чтобы побыть одной.

К счастью, Сашка своевременно ощущал, когда приближался такой момент, и сам находил повод исчезнуть с моих глаз. Этот случай был несколько иным, но и тут брат раньше меня понял, что его присутствие нежелательно.

Вчерашний вечер во второй раз столкнул нас с действительностью. Вокруг не было ничего привычного, все было чужим и неизведанным. Вместо многоэтажек, в качестве вида из окна, крепостные стены. Вместо привычных звуков города, которые не затихали даже ночью, пение птиц, цоканье подков и потрескиванье поленьев в камине. Джинсы, футболки, кроссовки…

А язык… Мы начали понимать его сразу, как оказались в этом мире, да и говорить могли. Вот только он все равно был чужим, а многие слова – мертвыми. За ними не было знакомых образов.

Сашка то ли просто легче смирился с обстоятельствами, то ли посчитал, что не должен показывать своей слабости, но вел себя так, словно ничего особенного не произошло. Иногда даже казалось, что он рад тому, что находится здесь. Я же, осознав, что это не сказка, а самая настоящая жизнь, растерялась.

Огромное желание устроить истерику, чтобы меня пожалели, очень ловко пресекла Мартиша. Не знаю, что было в питье, которое она нам приготовила, но разбушевавшиеся эмоции оно успокоило.

Утром стало привычнее. Конечно, нужно было время для осмысления изменений, но хотя бы не хотелось кусаться, царапаться, крича, что хочу обратно.

Мне всегда легче думалось, когда руки были чем-нибудь заняты – научилась у мамы. И желательно чем-то тяжелым.

Перестановка мебели отменялась. Будь я даже в гневе, вряд ли сдвинула бы приземистый комод или огромную кровать, ладно еще, без балдахина. Стоило представить эту пыльную тряпку над головой…

С этим все было понятно, как и с мытьем полов. Наша самодеятельность в святилище была событием настолько исключительным, что рассматривать его как способ сбросить напряжение не приходилось.

Оставался еще один, чисто девичий: разобрать одежду, которую так ловко распотрошил мой братец. Похоже, догадывался, что именно я выберу для развлечения.

Раскрыв дверцы огромного шкафа, который скрывался в нише, я осмотрела предстоящее поле боя. Привычных плечиков не наблюдалось, лишь три ряда перекладин на разных уровнях.

Хорошо еще, я была свидетелем того, как Мартиша развешивала то, что чуть позже Сашка, самым варварским способом собрал в кучу, прежде чем сбросить на постель.

Вытащив из вороха первое, что попалось, встряхнула, расправляя. В руках оказалось верхнее платье, больше похожее на длинную прямую рубаху с широкими рукавами и разрезами до бедер. Ткань была тонкой, полупрозрачной и переливчатой, но, что мне понравилось больше всего, совершенно не мялась. Ему досталась верхняя перекладина. В тон отыскались плотные, но эластичные штанишки и короткая кофточка, которые, как сказала Мартиша, девушки этого клана носили как нижнее белье. В комплект пошел и длиннополый жилет, украшенный красивой вышивкой так же, как и платье с разрезами. Мне уже было известно, что он завершал девичий наряд, его подвязывали на талии широким поясом.

Одежда была очень удобной, не стесняла движений. Но… непривычной.

Руки машинально перебирали вещи. Мысли о мастерстве и богатом воображении рукодельниц не мешали другим, в которых я пыталась убедить себя, что ничего страшного не произошло; заставляла представить, что мы просто переехали в другую страну, где нет привычного Интернета, сотового телефона, телевизора.

Помогало это ненадолго. Память, вопреки желанию, возвращала в ту квартиру, где мы жили, к друзьям, для которых я просто взяла и исчезла, к школе.

Желание что-нибудь разбить появилось снова. Я училась хорошо, мечтала поступить в институт, стать врачом…

Слеза была одинокой, непрошеной и совершенно не ко времени. Как и братец, появление которого я заметила только потому, что он соизволил привлечь к себе мое внимание сакраментальной фразой:

– Самое главное, что мы вместе.

– Ага, – хмыкнула я, припомнив рекламу, где была и вторая часть фразы, и, не сдержавшись, всхлипнула, тут же поймав его подозрительный взгляд.

Провести Сашку было не так просто. Выглядел он слегка заторможенным, словно не от мира сего. Но уж я-то, прожив с ним почти шестнадцать лет, точно знала – это совсем не так. Он, как та птица-говорун, отличался умом и сообразительностью. И умением пустить пыль в глаза.

– Ты чего пришел? – подхватив один из нарядов, направилась я к нему. Надеюсь, выражение моего лица было достаточно зверским. Только такое могло заставить его отступить.

Не повезло. Либо мой актерский талант пал смертью храбрых, либо брат настроен решительно.

– У нас появилась собственная охрана. – Сашка пытался говорить размеренно, чтобы скрыть улыбку, но ему удавалось это с огромным трудом. Если губы он еще как-то контролировал, то подрагивающий подбородок выдавал его с головой. – Мартиша сказала, что мы можем осмотреть джейсин.

Я задумалась лишь на секунду, слово было непривычным, но я уже приблизительно представляла, что оно значит. Предложение было заманчивым. Кроме святилища, нескольких комнат, где поселили нас с братом, и широкого коридора с лестницей, я еще ничего не видела. Так что небольшая экскурсия была весьма кстати. Хотя бы для того, чтобы понять: стоит или нет горевать по тому, что я оставила.

Оглянувшись на кровать, нахмурилась. Потом тяжело вздохнула и… качнула головой.

– Мне надо закончить.

Сашка сглотнул, чтобы не засмеяться в голос, но сумел сохранить серьезный тон:

– Пока ты будешь переодеваться, – а взгляд такой, словно я в драных джинсах заявилась на последний звонок, – я разложу все по местам.

Именно этого я и добивалась. Чмокнув брата в щечку, я вытянула из оставшейся кучки подходящие под платье штанишки, подхватила брошенный Сашкой жилет, который Мартиша называла килонором, поймала полетевшие следом сапожки (они облегали ногу, как перчатки) и скрылась в маленькой комнатке.

Возвращаться я не торопилась. Покрутилась у зеркала, поохала, что пару лет тому назад вопреки мнению мамы пошла в парикмахерскую и избавилась от длинной и тяжелой косы. Пожалела я об этом уже на следующий день. Волосы имели мой же характер, так что на голове у меня всегда был творческий беспорядок.

Все бы ничего, но они меня выдавали, не позволяя прикинуться пай-девочкой.

Отвлеклась от любования самой собой, когда из-за двери донеслось насмешливое:

– Можешь выходить, я уже все прибрал.

Подмигнув собственному отражению, открыла дверь. Идеально заправленная постель, порядок в шкафу, дверцы которого продолжали оставаться открытыми, мой братишка, в белом с серебром костюме…

Он ему так идет.

Моему единственному, самому лучшему, самому красивому, самому любимому и такому правильному – моему брату.

Эриар

Чем дольше я размышлял над предложенным Талиной планом, тем удачнее он мне казался.

Запас, укрытый заклинаниями времени, был во всех крепостях. Это гарантировало, что никого не заинтересует, откуда в разоренной Самар’Ин появилось продовольствие.

Ну а смотрящие и шепчущие, от чьих вездесущих глаз и ушей трудно будет избавиться при том количестве наемников, которых мы собирались принять, разнесут весть, что лери Арлаков не торопится его пополнять.

С одной стороны – это даст нам отсрочку как минимум до весны. Пока мы платим и кормим, наемники не покинут крепость. С другой… Чем слабее клан будет выглядеть в глазах наших врагов, тем быстрее те проявят себя. Самое главное помнить, что среди них могут оказаться даже те, кого я называл друзьями.

С этими мыслями я вошел во внутренний переход, который вел в нижнюю крепость. Шинар предупредил, что прибыло два отряда из Вольных земель. Командиры обоих ему были известны. В найме службу несли добросовестно, на перекуп не соглашались.

Мнению своего старого наставника, а ныне коменданта, я доверял. Довелось ему повоевать и рядом с людьми, когда кланы выступали вместе против общей угрозы. Диракам не приходилось пополнять свои ряды человеческими наймитами, а вот другие не брезговали покупать чужие жизни.

Когда я подошел к плацу, Шинар уже заканчивал смотр новеньких. Около сотни воинов в добротной одежде и при полном вооружении.

Остановившись в сторонке, с удовлетворением отметил, что ни один не бросил на меня ни взгляда – я для них пока что не существовал. Все, что им нужно было знать, им сообщил Шинар, он же принимал решение. Вот когда они подпишут договор…

– Неплохие ребята.

Комендант обсудил с командирами результаты испытаний и только после этого подошел ко мне. Встал рядом, делясь спокойствием. Сколько я его помнил, он всегда был таким: до брезгливости равнодушным к тем препятствиям, которые вставали у него на пути.

– И что тогда тебя смущает?

Шинар только повел плечами, давая понять, что оценил мою проницательность. Наверное, я мог гордиться своими успехами, когда-то все было совершенно иначе. Трудно было забыть горечь, которую я испытывал, не справляясь с его заданием. Тогда лицо воина становилось маской, на которой застывала саркастическая улыбка, взгляд был холодным, ничего не выражающим.

Уже значительно позже я понял, что больно в тот момент было не только мне.

– У Гарда Кинара в отряде пятерка ансаиров. Двое – совсем мальчишки.

– Считаешь, княжеская кровь? – Меня эта весть нисколько не взволновала. Мы с ним ожидали, что встречи с проклятыми не избежать, многие из них жили среди людей.

Опять непонятное движение телом. Непонятное для других, но не для тех, кто не раз был вместе в бою.

– Княжеская не княжеская, у этих не разберешь. Себя не скрывают, держатся уверенно, с оружием обращаются умело.

– А что Кинар? – Я уже принял решение, потому что сам обратил внимание на эту парочку. Но было интересно послушать рассуждения старого пройдохи.

– Кинар не настаивает. – Тот прекрасно понял, чего я добивался, но спорить не стал. Не только потому, что я – господин. Ответственность была слишком велика, чтобы ошибиться. – Сказал, что они новенькие, четыре луны с ним. В деле уже были, он ими доволен.

– Второй отряд? – Я смотрел на наймитов, но не выделял никого. Это нисколько не мешало мне заметить легкую скованность и напряжение, витавшее над плацем.

Подобный найм считался редкостью не только из-за тех монет, которые мы были готовы за него заплатить. Клан Арлаков никогда не нарушал договора, да и мое имя тоже немало значило. Не говоря уже о том, что охрана крепости – это не сопровождение караванов. И крыша над головой, и еда, и… относительная безопасность. Если не война, конечно. Но тогда и плата удваивалась, а в случае победы увеличивалась еще и на призовые. О погибших тоже не забывали, родне выплачивался солидный откуп.

– Жон Сорет. Раньше своего никогда не упускал.

Воздух вокруг колыхнулся, как если бы Шинар усмехнулся. Чистого духа в нем было немного, но тем, что имел, он пользовался разумно. Не в этот раз: то, что он продемонстрировал, я бы назвал ребячеством.

– А что теперь?

– Теперь? – Воин повернулся ко мне. – Он хочет полный договор и клятву верности тебе как главе клана.

Я не оглянулся, хоть и очень хотелось. Новость, которую нейтральным тоном высказал Шинар, была тревожной. Если за пределами крепости так скоро стало известно о моем статусе…

О том, насколько это повлияет на мои планы, я подумать не успел, комендант поспешил меня успокоить:

– Он даже не догадывался, пока не увидел тебя.

– Ты прав, – кивнул я, сожалея о своем нетерпении, – мне не стоило приходить сюда.

Шинар качнул головой:

– Жон два лунара служил у огненных, с нашими законами знаком. Не сейчас, так к вечеру все равно бы догадался, что не консорт ты при лери. А если у тебя имеются какие сомнения на его счет, так я готов поручиться. Этот своего слова не нарушит.

– Сомнения есть, – выгоды предложения были для меня очевидными, как и сложности, избежать которых очень хотелось, – но по иному поводу. Скажи ему, что я согласен, клятву приму, но… – Шинар понимающе усмехнулся, – после совета.

– Я разделю его отряд. Половину отправлю в казармы большого джейсина, остальных оставлю в нижней крепости. А после совета, – насмешливые стрелки вокруг глаз я постарался не заметить, – возьму Сорета одним из помощников.

– С Кинаром проблем не будет?

О ревности между командирами отрядов вольных впору было слагать легенды. Слава лучшего покоя им не давала. Если мы с Шинаром не хотели стычек по поводу и без, это следовало учесть.

О том, что поторопился задать вопрос, я понял сам. Для этого не было нужды всматриваться в лучащийся лукавством взгляд.

Мой бывший наставник если и отличался хитростью, то той, что сродни житейской смекалке. Делая что-то, он никогда не преследовал одну цель, думал о нескольких сразу. Но лишь для того, чтобы потом не пришлось прикладывать больше усилий.

Не обошлось без его умения выискивать выгоду и теперь. Он вполне мог справиться с отбором наймитов и сам, но, предупредив меня, фактически пригласил на смотрины. А дальше все сложилось само.

Имена командиров он знал, реакцию Сорета предугадать мог. О его соперничестве с Кинаром Шинару тоже было известно. Так что я не удивлюсь, если после сбора Круга вместо сотни наймитов я получу столько же воинов, преданных мне не только за монеты. А мой комендант заимеет двух помощников, которые будут из кожи вон лезть, чтобы не потерять его доверия.

– Ансаиров оставляем? – Торжество Шинара длилось недолго. Забот было так много, что наслаждаться пусть первой и крошечной, но победой, было еще рано.

– Оставляем, – кивнул я и, не оборачиваясь, потянулся своей сутью к тем двоим, о которых мы говорили. Коснулся морой. Осторожно, опасаясь разбудить. Один чуть дернулся, словно ощутив мое внимание, но я знал, что это скорее внутреннее чутье. Из проклятых только высшие князья не потеряли своих способностей, заплатив за это огромную цену. – Скажи Локару, чтобы присмотрел за ними. И передай, что я хочу его видеть.

– Опять прячется? – Голос Шинара был чуточку недовольным.

Мы оба были его подопечными, как и еще пара десятков подлетков, из которых он создавал воинов. Но к нам отношение было особое. Я – наследник, будущий глава клана. Шинар никогда не говорил, что я должен быть лучшим, но делал для этого все, что мог. Хвалил, наказывал, занимался до тех пор, пока я не падал от изнеможения. Он добился своего.

С Локаром все было несколько иначе. Младший сын младшего князя. Озорной до шкодливости, непоседливый, веселый и… талантливый. Меч ластился к его руке, арбалетная стрела сама летела в цель. А уж когда каверзы задумывал, ему вообще равных не было. И ведь не попался ни разу, ни одного следа не оставил, по которому его можно было признать. Сам князь, мой отец пытался его поймать. Не удалось.

Делился он своими проказами только со мной. Втягивать в них никогда не пытался, но рассказывал всегда. Подробно, ничего не утаивая.

Многому я у него научился. Потому и взял его себе в соратники, когда прошел ритуал наследования. На него можно было положиться, в его верности я никогда не сомневался, его мнению доверял. Даже тогда, когда выслушивал очередную безумную идею, вроде той, благодаря которой я стал не консортом, а мужем лери клана.

– Скорее не хочет показываться на глаза Талине.

Шинар на мгновение задумался, потом кивнул. Он был свидетелем той истории, которая едва не разрушила нашу дружбу.

Локар сопровождал меня в клан Арлаков, когда отец привез меня знакомиться с моей будущей женой. Но если на меня девушка не произвела особого впечатления – я не собирался противиться решению совета, но не испытывал радости по этому поводу, то княжич был готов немедленно просить ее руки. Но не мог.

Я сразу заметил его интерес, хоть он и старался его скрыть. Весь вечер пытался понять, что же он увидел в ней такого, чего не сумел заметить я. Злился, чувствуя, как с каждым мгновением все больше отдаляется от меня друг. Злился на совет, на себя, на нее, на наши законы, которые делали невозможным их союз.

Все это не мешало мне осознавать, что изменить ничего нельзя – Талина была предназначена мне, и Локару предстояло с этим смириться.

Тогда я еще не знал, какой сюрприз готовила нам с ним судьба. Не догадывался, что в тот день, когда я произнесу: «Виновна», он положит перстень клана на мой стол и покинет меня на долгие годы, оставив меня один на один с моим предательством.

Он вернулся почти пятнадцать лет спустя, принеся еще не доказательства вины Кассире, но уже имея причины их искать.

Локар переболел Талиной, взяв в жены девушку из проклятых. Был счастлив. Мне так казалось до тех пор, пока Талина вновь не появилась в крепости. Теперь я в этом сомневался, пустота в его глазах выдавала тщательно скрываемое смятение.

– Он не пойдет против тебя.

Я вновь кивнул, но уже не так уверенно. Проблема была не в нем, а в ней. При встрече лери не сможет не ощутить тех чувств, которые он к ней испытывает. Но чем ответит на них?

Мы с ним оба не забывали, что Талина имеет право взять консорта. Выбрав Локара, она получит не только преданность, но и любовь. Ту самую, которую она не смогла принять от меня.

– Я буду ждать его на закате на дозорной башне малого джейсина.

Появившиеся мысли были тяжелыми. Друг и соратник, жена, разделившая со мной ответственность за то, что принадлежало ей по праву рождения. Война, признаки которой становились все очевиднее. Совет, не желающий признавать, что наш мир изменился, и продолжающий вести кланы к междоусобице.

Все это сплелось здесь, в крепости Самар’Ин, легенде Лерикана, последней надежде воплощенных.

Мне не дано было видеть будущее, но я знал, где именно начнется битва, где она закончится. И то, что мне предстояло быть в ее гуще.

Маркирер

Ждать известий от Ромио было еще слишком рано, но я уже не раз ловил себя на том, что вслушиваюсь в тишину за дверью в ожидании гонца или всматриваюсь в раскрашенное облаками небо, надеясь увидеть в нем темную точку вестника.

Но сегодня мне было не до этого. Слова Аранара разбередили рану, заставив ее вновь кровоточить. И дело было не в том, что князь фактически признался – он знает способ, как снять проклятие. Мне не удалость проникнуть в разум огненного кугуара, но это не мешало мне быть уверенным, что подробностей и подсказок от него я не дождусь. Искать придется самому, по крупицам перебирая то, что уже известно о даре древних.

Но этим интересно заниматься, когда солнце начинает клониться к вечеру, а сердце сильнее бьется в ожидании того мига, когда темнота обрушится на Лерикан, неся с собой боль и ужас частичной трансформации.

Пока же… Я никогда не был сентиментальным – чужая кровь не жгла мне кожу. Но Аранар был прав, играть судьбами детей не стоит. Да и Сомей совсем зарвался. Не против Виджара он выступил, украв мальчишку, – против меня.

Позвать Хартиша я не успел, он сам тенью скользнул в чуть приоткрытую дверь, остановился, сделав шаг.

Улыбаться я давно разучился, но если бы умел, получил бы хороший повод. Вся его поза, с чуть сгорбленной спиной и усталым взглядом, говорила о старческой немощи, вводя в заблуждение любого, но не меня. Половина схваток из тех, которые проходили на закрытом для всех плацу, оставались за ним.

– Прикажи оседлать дархана.

– Ваш любимец ждет вас, канн.

Он попытался поклониться, но сдержанно схватился за поясницу, продолжая представление. Я не возражал. Он был загадкой для всех и в какой-то мере для меня. С этой я не торопился расставаться, мне нравилось наблюдать за ним, не делая выводов, позволяя ему исполнять свою роль. Рано или поздно, но все те мелкие детали, которых достаточно набралось за полсотни лет его службы мне, должны были сложиться в ясную и четкую картинку. И тогда я узнаю, зачем тот воин вошел на террасу в час проклятия и оставался со мной до самого рассвета, пытаясь усмирить мою ярость и облегчить боль.

– Я к воздушным.

Хартиш кивнул и с лукавством в глазах, которое так шло его немолодому лицу, уточнил:

– Гарнизон поднимать?

Я сделал вид, что задумался, радуясь тому, что хоть с кем-то могу позволить себе быть живым, и качнул головой:

– Давай начнем с моей четверки. Если их не хватит…

Заканчивать смысла не было, о моих телохранителях шла такая молва, что одно упоминание их имен заставляло остальных князей яриться.

Двое ансаиров из моего собственного клана, но с примесью человеческой крови. И у обоих редкий дар убивать не приближаясь.

Вторая пара была еще более невероятна для князя проклятых – огненные воплощенные, кугуары, давшие мне полную клятву верности. Никто, кроме меня и Хартиша, не знал, откуда они у меня, я же делиться этими сведениями не торопился. Как и Аранар, который подарил мне своих воинов после того, как спас.

Но самым удивительным было не это. Все четверо довольно быстро научились не только слаженно сражаться, используя свои способности, но и понимать друг друга.

Не скажу, что с тех пор, как это случилось, меня стали любить больше.

Застегнув поданную слугой перевязь и закрепив меч, я по винтовой лестнице, к которой вел потайной ход из моего кабинета, поднялся на площадку башни, венчавшей это крыло замка. Плащ накинул уже там.

Оседланный пустынный дархан, которого я назвал Искролетом за оранжево-алый окрас и невероятную даже для этого вида скорость полета, распластался на каменном ложе и чуть слышно урчал, греясь на солнце.

Услышав мои шаги, повернул морду, скользнул раздвоенным языком по протянутой к нему ладони. Я никогда не забывал про угощения для него. Тушка шкорда не могла его насытить, но всегда расценивалась им как лакомство.

– Поиграем? – Я ласково провел по коже ящера, наслаждаясь ощущением прохлады. Упругая, чуть шершавая и… освежающая.

Ответом мне стал тонкий свистящий звук.

За грядой гор их называли тварями. Всеядные, не отказывающие себе ни в свежем мясе, ни в падали, они не имели естественных врагов, уступая только людям, которые брали их хитростью. Разум у дархана, как у ребенка. Любопытство такое же.

Медлить я не стал. Ухватившись за луку второго седла (Харши догадался, что обратно я буду возвращаться не один), рывком бросил свое тело вверх. Пока Искролет поднимался и скользил к краю площадки, успел пристегнуть ноги к боковым креплениям.

Меня обдало волной возбуждения, когда ящер рухнул вниз, увлекая меня за собой. Он знал, как я люблю этот момент свободного падения, потому и распахнул крылья, когда его лапы уже почти коснулись выступов первого ряда крепостной стены.

Четверка телохранителей на более мелких серо-зеленых степных дарханах встретила меня над рекой, которая величественно несла свои воды, окружая крепость полукругом.

Мой ящер издал недовольную трель, но, повинуясь команде, влетел в центр квадрата.

Владения клана Ирдаков находились ближе к подножию Белых гор, за которыми лежали протянувшиеся на многие лары ледяные просторы. Здесь ветви деревьев все время склонялись под порывами ветра, а снежная крупа ложилась на яркую зелень и в начале лета. Сама же крепость, словно гнездо птицы, вросла в скальные складки.

Я не любил бывать у Сомея, мое тело требовало тепла, потому я и предпочитал жаркие безбрежные пустыни, песок, в котором утопала нога и от блеска которого влажная пелена застилала взгляд, странные картинки, возникавшие в колышущемся от зноя воздухе.

Жаль, но в этот раз мой визит был неизбежен. Нельзя сказать, что слова Аранара не оставили мне выбора, – я вполне мог забыть о них, и Виджар сам бы решал свои проблемы. Но я чувствовал, что пройдет немного времени, и я пожалею об этом, если поступлю так.

Наш путь был долог, но к полудню недовольная трель Искролета вывела меня из задумчивости, предупреждая, что мы приближаемся к цели. Он так же, как и я, недолюбливал воздушных.

Дархан одного из телохранителей резко спикировал вниз, вспугнув мелких птах, прятавшихся в кронах деревьев. Затем, раскрыв крылья, проплыл над огромным полем, заставив работавший на нем люд броситься на землю, взмыл вверх, ведя нас в сторону вершины.

Издалека донесся звук охранного рога – нас заметили.

Взметнулся вымпел над одной из башен, показывая, куда именно направлять ящеров.

Первыми на каменную площадку соскользнули двое воплощенных. Кроме нас дарханами пользовались только в клане Аранара, так что мне пришлось учить этих тварей зависать на мгновение, чтобы была возможность соскочить с седла прямо в воздухе.

Подняв руки вверх – опасности нет, они отошли к самой лестнице, сдвинув туда и стражу.

– Князь не ждал вас, канн Маркирер. – Помощник Сомея, молодой выскочка, из всех достоинств у которого я отмечал только привлекательную внешность, появился на верхней ступени, когда пятерка ящеров поднялась над крепостью, пятнами выделяясь на белом фоне.

– Я не для того проделал этот путь, чтобы каждый шкорд смел заступить мне дорогу, – прорычал я, заставив того отойти пропуская. – Князь у себя?

– Князь развлекается.

Глубокий, чувственный голос раздался снизу, из сумрака. Но мне не нужно было видеть ту, которая произнесла эту фразу, моя память запечатлела не только все оттенки ее глаз, которые мне довелось наблюдать, но и каждый изгиб ее прекрасного тела.

Она была еще одной причиной, по которой я ненавидел Сомея.

– Хоть кто-то рад моему появлению! – Произнося, я не счел нужным смягчить интонации. Эта хитрая и подлая дрянь не заслуживала подобной милости. – Он еще не все подземелья залил кровью?

– Ты стал чувствительным, Маркирер.

Женщина выступила из тени, вызывая у меня два противоположных желания. Прижать ее горячее тело к смятым страстью простыням, наслаждаясь вкусом ее губ, и… сломать ей шею. Жаль, она сбежала раньше, чем я понял ее грязную сущность.

– Благодаря этому, Демайя, ты еще жива.

Я прошел мимо, не бросив на нее даже взгляда. Увы, мне это мало помогло. Аромат, в котором смешались мои надежды и горечь, дурманом накрыл голову, вытягивая то звериное, что было сковано цепями проклятия.

Шедший сзади воплощенный, словно ощутив, что еще мгновение, и я потеряю контроль и начну убивать, сделал шаг, встав между нами. От него дохнуло огнем, не неистовым – усмиряющим, сжавшая горло петля ослабила хватку, возвращая ясность и четкость мысли.

Крепость воздушных я знал довольно хорошо благодаря своим соглядатаям. Пусть Сомей и догадывался, что большинство его секретов были мне известны, демонстрировать это его подданным не имело смысла. Потому я и позволил княжескому выкормышу пройти вперед, показывая мне дорогу. Оттолкнул, когда мы были уже у входа в подземелье. Приглушенные крики стали слышны, как только воины открыли перед нами тяжелую дверь, которая вела в подземные ярусы. Теперь, даже при желании, заблудиться будет невозможно.

Мое появление, как бы ни был занят, Сомей не пропустил. Впрочем, вряд ли он услышал мои шаги, скорее уж шелест ткани и мелодичный звон украшений звучал диссонансом с предсмертным хрипом несчастного, которому не повезло прогневать своего князя.

– Я тебя не ждал, – повторил он слово в слово речь своего помощника, с неудовольствием оглянувшись на меня.

Нас разделяла решетка и кровь. Там, где остановился я, ее не было.

– Отдай мне то, зачем я пришел, и можешь развлекаться дальше.

Дыхание стоявшей позади меня Демайи сбилось – властность привлекала ее, возбуждала. Но еще сильнее ее тянуло к утехам втроем, одного из которых ждала жестокая смерть, как только страсть была удовлетворена.

– И что же тебе нужно, Маркирер? – Сомей отбросил ногой окровавленное и изуродованное пытками тело и, вытерев ладони о брюки, приблизился ко мне.

– Ты играешь не в те игры. – Ярость подступала, отравляя тошнотворным привкусом. Перед глазами опять плыло алое марево, а сознание затопляло желанием убить. – Отдай мне мальчишку Виджара, и я уйду.

Дерзость промелькнула в его взгляде и… исчезла. Он боялся меня. Даже здесь, в своей крепости, среди своих воинов. Не потому, что я был сильнее, – мы стоили друг друга. Не потому, что за моей спиной стояли четверо воинов, которым достаточно было намека на грозившую мне опасность, чтобы гарнизон крепости князя значительно уменьшился.

Им нужен был мой клан, самый могущественный из пяти, несших на себе проклятие вакирэ. Им нужны были мои воины, которые служили мне не из страха, а из верности. Им нужны были мои смотрящие и шепчущие среди воплощенных, которых у них не было.

Это не значило, что он готов был уступить мне без боя, но мы оба знали, что выхода у него нет. Он проиграл, когда Аранар рассказал мне о наследнике.

– Это моя добыча! – Он не двинулся с места, но я видел, его тело готово к броску.

Угроза, не более того, но на меня она подействовала несколько отрезвляюще. Выглядел он глупо.

– Я не буду убеждать тебя, что в преддверии войны внутренние распри нам ни к чему. Я не буду напоминать о нашей договоренности, что непризнанные дети приравниваются к свободным ансаирам. – С каждой фразой мой голос становился все холоднее и равнодушнее. Но я не обманывался, предназначались они не ему, а ей. С тех пор как она покинула меня, она стала моим наваждением. Это не добавляло моей жизни спокойствия. – Я не буду угрожать тебе, что в назначенный день мои воины не встанут плечом к плечу с твоими. Я просто назову тебе два имени. – Сделав паузу, я ждал, когда выражение его лица изменится. Когда тень понимания проявится в небесно-голубых зрачках, когда отвращение исказит его губы кривой улыбкой. И когда все произошло именно так, как я и предполагал, я произнес: – Тео и Ариала.

К крепостным воротам нас сопровождали двое: помощник Сомея, ненавидящий взгляд которого буравил мне спину, и Демайя. В отличие от него, она знала, чем отравить радость победы.

Когда решетка поднялась, выпуская нас на мост, за которым нас ждали дарханы, она осторожным прикосновением остановила меня.

Холодный воздух трепал плащи, хлопая их полами, как крыльями. Солнце искрами рассыпалось на снежных шапках горных вершин, завораживая не хуже жаркого марева.

Наверное, моя бывшая возлюбленная была права, говоря, что я стал чувствительным, но раньше я не замечал, насколько красивым может быть это ледяное великолепие. А может, сердце, или то, что у меня вместо него было, чуть оттаяло, глядя, с какой осторожностью прижимает один из моих телохранителей хрупкое мальчишеское тельце.

– Как мой сын? – Ее голос дрогнул, но она справилась с волнением. Взгляд, который она подняла на меня, был твердым.

– У тебя нет сына, Демайя, – резко оборвал я ее, чувствуя, как опять прорывается гнев сквозь стены выдержки. Но тот день, когда она протянула мне завернутого в беленую ткань младенца, отказывался покидать мою память.

Я был жесток и сознавал это. Но свой выбор она сделала, пусть даже сейчас и сожалела об этом.