Читать книгу Хранители героев - Наталья ДеСави - Страница 2

В кабинет врывалось полуденное солнце, заставляя вянуть листья комнатных растений также, как и умы школьников. По окну ползала жирная муха, методично изучая поверхность, в попытках найти хоть какой-нибудь выход из душного кабинета. Но выхода у мухи не было. Также как и у тридцати двух человек, сидевших за партами кабинета литературы. За окнами бушевала весна, закрывая обзор свежими светло-зелеными листочками. Кто-то вздыхал, пытаясь разглядеть сквозь листву детскую площадку, на которой беззаботно бегали дошкольники, не ведавшие еще школьных мук. Кто-то сидел, прикрывшись от солнца учебником, кто-то просто распластался на парте полностью выкинув белый флаг весенней жаре.

– Что-то 11-й «А» совсем раскис, – Изольда Львовна оглядела пожухших школьников, – Мариночка, передайте всем тетради с сочинениями. А я пока выберу, кто будет рассказывать стихотворение.

Класс зашумел, тетради передавались из рук в руки. Артем выбрал свою тетрадь и передал остальные на следующую парту.

– Литва, ты супер, – ткнул его Мишка в спину, – сочинение на пятак у Изольды – это верх совершенства. Ты гений! Но какой-то странный.

Артем, не оборачиваясь, протянул назад руку и в нее тут же положили 500 руб. Засунув купюру в карман, он довольно улыбнулся и открыл тетрадь. Красная двойка пестрела на всю страницу. Собственно, как обычно. Свою гениальность в понимании литературы и написании сочинений Артем ненавидел всем сердцем. И использовал только для заработка.

– Литвиненко, к доске!

Артем вздохнул, вынул свои длинные ноги из-под низкой парты, встал и нехотя поплелся к учительскому столу. В голове гудело от жары и духоты, хотелось выскочить в коридор хоть на пару секунд, вдохнуть свежего воздуха. Изольде Львовне было уже много лет. «Столько мамонты не живут», – схохмил бы тут Кривошеев. Поэтому окна открывать в ее присутствии строго запрещалось, под страхом получить дополнительную контрольную. Не только контрольных, но и саму учительницу по литературе боялся не только 11 «А», но и вся школа. Казалось, что и директор, проходя по коридору, здоровается и кланяется пожилому педагогу больше из страха, чем из уважения. Поговаривают, что сам директор учился у нее. А так как и директор был не молод, о возрасте Изольды Львовны можно было только догадываться.

Выйдя вперед, Артем повернулся к классу, сплел пальцы перед собой, и начал:

«Сыплет черемуха снегом,

Зелень в цвету и росе…»

Ленька с первой парты перегнулся через ряд и ущипнул Емельянову. Та насупила бровки, но не повернулась. Он что-то показал ей руками, она залезла в сумочку и протянула ему маленькое зеркальце. Ленька с улыбкой хорька схватил и зажал в руках. Открыв ладони, он повернул его так, чтобы яркий солнечный лучик прыгнул на зеркальную поверхность, и тут же спружинив, улетел к Артему в лицо. Тот зажмурился, сбился, попытался начать с начала.

«Сыплет черемуха снегом…»

– Все, Литвиненко, садись, – Изольда Львовна что-то нарисовала в журнале.

– Но я только начал, – Артем прикрыл глаза рукой и сделал шаг в сторону, но прилипчивый лучик в Ленькиных руках не отставал.

– Слышала я уже, как ты начал. Как начал, таки и закончил. Каждый урок одно и тоже. Одиннадцатый класс, скоро ЕГЭ. Ты сдавать-то его как собираешься? Я тебя сколько лет тяну, устала уже.

– Но я могу, – оправдывался Артем, – это все Ленька.

– Садись, – учительница сменила тон, – нечего валить на Леньку. Ленька на одни пятерки учится, в СПБГУ поступать собирается. А ты куда? В техникум на повара? Моя задача – открывать таланты, а не тянуть посредственностей на троечку.

Приговор Изольды Львовны был суров. Не тянешь – нечего и пытаться. Выжить на ее уроках могли только отличники. Артем стоял перед классом опустив голову и смотрел на носы своих кроссовок, нервно закусив губу.

– Вот молчишь, – решила не останавливаться Изольда Львовна. Видно, жара допекала и ее, вести урок совсем не хотелось, а поговорить и выместить свое раздражение на ком-то нужно было, – значит так и не знаешь куда после школы? Да с твоими оценками вариантов не так много. Повар, слесарь, маляр. Ну и в дворники тоже без хороших оценок берут. И думать не надо – мети себе дворы, да песенки напевай. Садись уже.

Не поднимая головы, Артем добрел до парты, по одной засунул под нее свои длинные ноги, взял ручку и зажал в руках, будто приготовился писать. В классе стало тихо. Ребята старались не смотреть на Артема. Машка смотрела с жалостью, Ленька со злорадством, Ваське вообще было все равно, он усиленно искал что-то у себя в носу. Но кто бы как к нему не относился, выбирать чью-то сторону в данном вопросе не хотел никто. Попадешься Изольде Львовне, она в миг очертит тебе границы твоего будущего. Правда, в большинстве своем она оценивала только тех, кто был у нее в любимчиках. Такие как Ленька, которые знали точно куда пойдут учиться, начиная ходить на подготовительные занятия чуть ли не с первого класса. А такие как Артем, не сильно успевающие, не сильно интересующиеся, к одиннадцатому классу становились изгоями на уроках литературы.

– Запомни, – довесила Изольда Львовна напоследок, – не будешь знать, чего хочешь добиться в жизни – будешь дворником. А кем же еще? – развела она руками как бы в подтверждение своих слов.

Артем сжал ручку. Скоро там звонок? Он поднял глаза и посмотрел на боковую стену, на которой среди портретов великих поэтов и писателей висели часы. Часы показывали, что мучиться осталось еще пятнадцать минут. Артем сжал губы и посмотрел на портрет Достоевского, висевший рядом с часами.

«Препротивная рожа», – подумал он, – «с какой стороны ни посмотришь». На секунду Артему показалось, что Федор Михайлович сдвинул брови и недобро на него посмотрел.

«Привидится же чертовщина», – подумал Артем. – «На перемене нужно сходить умыться, а то так и тепловой удар получить недолго, уже писатели подмигивают».

Когда прозвенел звонок, Артем первым выскочил из класса. В школьном туалете всегда было открыто окно, он глубоко вдохнул, засмотревшись на детей во дворе. На школьном стадионе разминались первоклашки, бегая друг за другом, кидались мешками для обуви и весело верещали.

«Счастливые, для них школа это еще праздник. Пока», – подумал Артем и отошел к раковине. Холодная вода приятно освежила лицо. Сзади скрипнула дверь, вошел Сашка, его сосед по парте.

– Забей на эту грымзу, – сказал он, повторяя освежающую процедуру в соседней раковине. – Ей бы только яд пускать.

– Да я привык. Как и все в школе.

– Ну в чем-то она права, – Сашка покосился на друга.

– Вот спасибо-то. Поддержал.

– Да я не про то. Ты вот Мишке сочинение написал. На отлично у Изольды никто написать не может.

– Ну и?

– Ну и то, что у тебя есть дар. А дар – это умение делать то, чего другие не могут, – он вытер руку о джинсы и протянул смятые пятьсот рублей, – Поможешь? А то она мне кол влепила, надо переписывать.

Артем улыбнулся и засунул деньги в карман.

– Хорошо, завтра принесу. Только прочитай, а то она любит спрашивать по написанному.

Сашка радостно закивал головой.

– Спасибо. Только дар свой ты все равно профукиваешь. Сдался тебе этот физмат, у тебя все равно все цифры разбегаются. Тебе бы в гуманитарии.

– Не нужны мне твои гуманитарии. Терпеть не могу читать и писать. Мне и Изольдиных наставлений с запасом хватает.

– Ну смотри, – пожал плечами Сашка.

– А ты куда после школы пойдешь? – невпопад спросил Артем, поворачиваясь к приятелю.

– В Политех. Туда половина наших идет, мы же физмат как-никак. А ты тоже с нами?

– Наверное, – Артем пожал плечами и толкнул дверь, выходя в коридор. Продолжать разговор расхотелось.

В коридоре он натолкнулся на учителя географии.

– Литвиненко, ты то мне и нужен. Собери кого-нибудь и приведи в столовую через десять минут, нужно перенести цветы и перетаскать парты в новый кабинет.

Следующим был урок русского, оставаться в том же кабинете еще на сорок минут не хотелось совсем. Артем подошел к Изольде Львовне:

– Географ попросил четверых спуститься в столовую. Меня, Федорова, Сизова, Пташкина и Емельянову.

– Емельянову-то зачем? – удивленно приподняла очки русичка.

– Цветы нужно перенести и расставить. А она на флориста учиться пойдет, вы же сами говорили, что у нее это призвание.

Изольда Львовна утвердительно кивнула и махнула очками в сторону. Ребята собрали свои портфели и вышли из класса.

– Ты чего такое про флориста наплел? – толкнула его в бок Лариса Емельянова, – На какого я флориста учиться пойду?

– Изольда уверена, что у тебя именно в этом талант, поэтому на роль перестановщика цветов ты подходишь лучше всех, – ухмыльнулся Артем. – Но у тебя ведь и, действительно, неплохо получается общаться с цветами.

– Ну ты даешь, я б не догадалась. Но спасибо, еще один урок, и меня можно было бы выжимать. Хоть бы на микро разрешила окна открыть, или дверь. Дышать же нечем.

Сашка, шедший рядом, хмыкнул.

– Ты что, цветочек наш простудишь, а ей болеть нельзя, у нее же камеры пыток на носу, ЕГЭ, ОГЭ, ВПР и годовые контрольные.

– Ага, – догнал их Костя Федоров, – времени сеять доброе и вечное осталось не так много. А потом как же без нее нас выпускать в большой мир, без нее ж мы пропадем.

Ребята засмеялись. В столовой их уже ждал учитель географии. Выпускник педагогического института, молодой и перспективный, он старался найти общий язык со всеми детьми. Хорошо у него это получалось со старшеклассниками, потому что разница в возрасте была небольшая, он сам не так давно выпускался из школы и был еще таким же мальчишкой, как и они.

– Артем, молодец, привел как раз тех, кого нужно. Саша и Артем, принимайтесь за парты, их нужно перенести в 45 кабинет. Костя и Миша – стулья. Наша прекрасная Лариса займется цветами. А я пока займусь вашими контрольными.

– А оценки скажите? – заинтересованно подошел к нему Миша. Он очень старался быть отличником, поэтому каждую оценку ждал больше, чем Артем звонка с урока.

– Да. И полбалла за помощь каждому накину, – пообещал учитель, садясь за один из свободных столов и ставя перед собой стопку тетрадей.

Артем и Саша схватились за парту и потащили в соседний кабинет.

– Боже мой, география, – скривился Саша, когда они вышли из кабинета, – Ну кто может любить географию настолько, чтобы пять лет изучать ее в институте, а потом еще и каждый день преподавать ее другим? Вот тебе может настолько нравиться география?

– Нет, – коротко ответил Артем, стараясь вообще не говорить на нелюбимые для него темы.

– Вот и я про то же, – не успокаивался Сашка, – да все они: физики, химики, чего только Изольда стоит – у нее ж вся жизнь в литературе, поэтах и писателях. Как можно настолько любить что-то, чтобы целыми днями только и перелистывать странички, да тыкать указкой в карту. Там же ничего не меняется – Пушкин как написал «Медный всадник», так он и есть, что тогда, что сейчас. И материки у нас, вроде, не плавают, все на местах стоят. Ничего же не меняется!

– Как не меняется, а Крым? Был не наш, стал наш.

– Ну, это еще как сказать, – сказал Сашка, ставя парту в кабинет, – был я там, он и наш, и не наш, не пойми что. Но это не важно. Это же за сколько лет одно маленькое изменение? Это же скучно!

Они возвращались обратно в столовую, навстречу им шла Лариса с двумя горшками цветов.

– Вот скажи, Ларка, – остановил ее Саша, – что нового каждый год происходит в этой твоей флористике? Цветы новые появляются? Ленточки другого цвета?