Читать книгу «Времена были нескучные!..» 1 том - Наталья Галина - Страница 4

Вся наша жизнь – лишь две коротких даты.

Их высекут, чтоб мир нас не забыл.

Так дай нам, Бог, не пожалеть когда-то

О том пути, что пройден нами был.

А. Дмитриева-Костина

«Снова она… Третий день не отстает… Надоела, бестия… Девчонка совсем, волосы спутанные, глаза горят… Как есть ведьма… Что там она говорила о судьбе? Будто выбор у каждого есть. Да что это я, в самом деле? Видно, и впрямь достала. Гнать ее, гнать немедля. Мне ли, любимцу всемогущего Потемкина, блестящему драгуну, отчаянному храбрецу, не справиться с какой-то оборванной цыганкой?»

– Прочь пошла! Сколько можно! Ничего ты от меня не получишь! Сказал – не хочу ничего знать о будущем! Отстань, наконец! Караулишь ты меня что ли? Третий день: только на улицу выйду, тут и ты.

– А ты не беги от меня, барин, от меня как от судьбы не убежать. Или боишься чего? Я ведь только скажу, что должна, и не увидишь меня больше, будто и не было вовсе.

– Мне ли бояться, боевому офицеру? Живу, как живется, ни о чем думать не хочу. А тут ты со своими предсказаниями. Мне это нужно?

– Нужно хороший, нужно брильянтовый. И мне нужно. Только не денег, ну, если только малость какую дашь, так не откажется бедная цыганочка. Другой у меня интерес: как будто сила какая меня посылает, пока все тебе не скажу, не будет мне покоя. Так что никуда тебе от меня не деться. Придётся выслушать, яхонтовый.

– Не верю я россказням цыганских попрошаек. Лишь чтобы не видеть тебя больше, готов послушать твой бред. Говори скорее и прочь с глаз моих.

– Скорый ты больно, барин. На все скорый: от широты души беспредельной до холодного бессердечия.

– О чем ты? Не смей так говорить! Что знать про меня можешь?

– Это ты сейчас молчи да слушай, что я говорю. Может, это совесть твоя сегодня глаза тебе и сердце открыть хочет. Отчаянный ты человек, барин, храбрый до безрассудства, щедрый до беспредела, друзья тебя любят за это, да еще за разгульную твою жизнь. Никого ты не боишься: ни Бога, ни чёрта. Если что захочешь, через всё и всех переступишь, чтобы твоим было. Никаких преград не признаёшь. Думаешь, жизнь твоя от этого через край полна? Ошибаешься, яхонтовый. Пустой ты, а сердце твое каменное. Никого ты не любишь, кроме себя, даже щедрость твоя друзьям показная. Ценишь только себя, ни о ком твое сердце не страдает, не болит. Много горя ты принесешь тем, кто любит тебя преданно. Стоишь ты сейчас на самом краю добра и зла, удержишься от зла – себя спасёшь, родных, близких, детей и весь свой род в будущем, не удержишься, зло и через поколения аукнется. Ты того уже и знать не будешь, а зло, тобой взращённое, многим жизнь искалечит. Тебе выбирать, по какому пути идти. Да только не верится мне, что справишься ты со своей натурой: желания твои все добрые помыслы собой затмят. Холодно мне от тебя. Прощай! И денег твоих не хочу.

«Господи! Свят, свят, свят! Да где же она?! Только что передо мной стояла. Как сквозь землю провалилась… Да была ли она? Все Иван, пора прекращать такие загулы, как вчера, а не то и ещё что-нибудь пригрезится. Добро, зло, выбор. Какая скука…

И занесло же тебя полковник Загряжский в Лифляндию. То ли дело Петербург. Вот уж где погулял, так погулял! Думаю, меня там многие помнят: и друзья-драгуны, и прелестные дамы. О, дамы! О, дуэли из-за этих самых очаровательниц с их мужьями, женихами и благородными папашами. Сколько их было, уж и не вспомню сейчас: и дам, и дуэлей. Да что это ты право, Иван Александрович, скис совсем. Радуйся: сражения прошёл и жив. И хоть двинут с полком к прусской границе, но не в глухомань же отправлен, а в Дерпт. А в Дерпте ждут балы, томные взгляды лифляндских дам и стреляющие глазки их кокетливых юных дочек, и новые загульные пирушки. Вперед, полковник Иван Александрович Загряжский, к новым заманчивым приключениям!»