Читать книгу Живая жемчужина - Наталья Петровна Гаврикова, Наталья Гаврикова - Страница 2

Я тайно жду возможности раскрыться

В объятиях мужских и в искренних стихах,

И древняя во мне печаль двоится,

К решимости подмешивая страх.

Завидую стремительности птицы,

Ловлю глазами дерзостный полет —

Надежд моих раздумчивые спицы

Уж никакая сила не согнёт.

Пусть луч самозабвенно и невольно

Пройдет насквозь метельный сон земли.

Он выживет: ему не будет больно,

И станет свет победоносней тьмы.

И некто хрупкий и голубоглазый

Дождётся часа, чтоб собою быть,

И из проталины, как из домашней вазы,

Он выглянет – объятия раскрыть.

В местечке, где темнел валежник,

Раскрылся призрачный подснежник,

И каплю солнца пригубив,

Он внятно прошептал:

– Люби!

Пусть солнышко еще не греет,

И друг любимый не жалеет,

Его ты за руку бери,

Меня на счастье подари.

На ладони у Марго

Месяц догорает.

Как я влюблена в него,

Милый мой не знает.

Чуть колышется листва

Возле губ горячих,

Трудно подобрать слова

Для таких незрячих.

Как же мне не повезло

Ворожить шелками,

Шевельнулось тяжело

Солнце под ногами.

Музы честная душа

Месяцу внимает.

Я светла и хороша,

Только он не знает.

Что можешь рассказать, сирень,

О формулах созвездий,

Когда в ненастный летний день

Я добрых жду известий —

От запаха сонливых лип,

От веток, где ютится скрип,

От серебристого листа,

От шелковистого кота.

И от тебя, моя сирень,

Я жду… Скорей буди свирель,

И лучиком своей звезды

Мне расскажи, что знаешь ты

О сложности и простоте,

О небе и земле, о тех,

Кого любить мне суждено

Твоим пророчеством давно.

Где-то есть солнце, огромное солнце

В творческом мире твоём.

Слышу – родник зачарованно бьётся

Там, где мы были вдвоём.

В сердце моём сохранится навеки

Мягкая тень крыла.

Как не хочу я в родном человеке

Видеть гордыню зла!

Луч новорожденный грел мне душу,

Это просилось «люблю» наружу.

Так отчего же тревожные тучи

Встали над жизнью моей?

Кто виноват, если я невезучая?

И те, кто меня взрослей,

Пусть удивятся такому – верю

Странным твоим глазам.

Верю ещё, что нельзя в апреле

Луч оттолкнуть назад.

***

Ждала я весну как победного часа,

Хотелось быть радостям жизни причастной,

В ладонь улыбаться твою

И видеть спасенья ладью.

Мечталось хотя бы немного согреться…

Теперь же изранено сердце,

И больно на солнце смотреть.

А скворушке хочется петь,

Голубке – весёлые крошки клевать

И ножкою мокрую землю вращать.

Я даже желанной весною старею

И по тебе, голубочек, болею.

***

Жаль этой хрупкой любви,

Детской щемящей печали,

Слов, что ласкали вначале.

Жаль – не наступит разлив

Тихой реки в половодье,

Жаль – не хватило мелодий

Сблизить навеки двоих.

Старец тополь, мудрец бородатый,

Прикоснулся рукой узловатой

К светоносной прозрачной берёзе,

Подрастающей в солнечной грёзе.

Зашептались невнятные тени

В очарованных ветках весенних.

Снизошли золотистые блики

На листву, как волшебные лики.

Собирались на тополе птицы

Звонкой радостью поделиться.

Засветился во тьме волхованья

Целомудренный сон ожиданья.

Он забыл, как бывало – в ненастье

Одинокое сердце хандрило.

Он, казалось, поверил, что счастье

Наконец- то его посетило.

И забылся… Электропилою

Обожгло это тело живое.

***

Роща сжалась от мокрого снега,

Даже взгляды рябины грустны.

След подтаявший – не человека,

Это след отошедшей весны.

И пытается тщетно природа

Изумрудное с жёлтым связать.

Где ж её золотая свобода

И уменье судьбу предсказать?

Я опять на ходу засыпаю,

Я не знаю, куда мне идти.

И рыдает во сне журавлиная стая…

И пора бы мне, грешной, простить —

Лист, клеймивший своим откровеньем,

На дороге угасший, родной.

Все пропахло разлукой, забвеньем

И твоей и моею виной.

***

Где-то птицы поют

На ладонях любви,

Пышно розы цветут

И вблизи и вдали.

А у нас неуют,

А у нас тишина,

За окном ноябрю

Покорилась сосна.

Коротая досуг,

Дед на печке кряхтит

И голодному псу

«Чтоб ты сдох!» – говорит.

Где-то птицы поют

На вершине мечты

И подсолнух клюют,

Что дорос до звезды.

А у нас нелады, а у нас неуют.

Где-то птицы поют, где-то

Птицы поют.

Ноябрь зачем-то подводит всех,

Погоде не быть хуже:

Кружится первый, чарующий, снег —

А под ногами – лужи.

В угоду безликому ноябрю

Сама будто бы таю.

А ты говоришь, что я круто темню,

Люблю ли тебя – не знаю.

***

Небосвод громастый

Задрожал от гнева:

Будет день ненастным,

Превратится в невод

Каждый переулок.

День – не для прогулок,

Лишь для листьев – рыб

И для истин – глыб.

Тоскует ворон – узник мрака —

И смотрит вниз с еловой высоты —

На то, как бодро бегает собака,

Как воробьи взъерошили кусты,

Как детвора играет до упаду,

Как старики согбенные ворчат,

Как, словно заколдованный, по саду

Летит листок, похожий на печать.

И знает ворон – мир неоднороден:

Он верным наблюдением учён.

Насколько белый свет богоугоден,

Настолько почему-то обречён.

Вран не по-птичьи недвижим и мрачен.

Прижав к бокам тяжёлые крыла,

Он одурачен или озадачен

Всеобщей проницаемостью зла.

Он был свидетелем любовных излияний,

Нелепых ссор и трудных расставаний —

И удивлялся глупости людской

С какой-то вещей траурной тоской.

А думали – он первая помеха,

Когда поблизости заря успеха:

Сидит себе – и каркает, как враг.

На самом деле ворон – только знак,

Что счастья мимолётного не ценим,

Вот-вот другому, как себе, изменим.

Я знала ворона, который ведал чувство

К монашенке – и ей не досаждал.

Своим крылом хранил от безрассудства

И об опасности, кружась, предупреждал.

***

О, как безмерно мироздание,

Непостоянна жизнь земли:

Природа в жажде созидания

Меняет образы свои.

Неповторимо-невозвратные,

Они вкушают жизнь как сон.

Восторги и мольбы невнятны,

Но громогласен смертный стон.

Природа, ты зачем-то хочешь,

Чтоб краше стало всё, новей, —

И жутко так сова хохочет,

И поедает зверя зверь.

Нельзя ль в холодном мироздании

Такие окна распахнуть,

Чтоб всех в новейшее мерцание

Из праха и тщеты вернуть?

Вы со славой сидели за круглым столом,

И делились то хлебом, то добрым вином,

А я крошки у ног собирала,

И мне этого счастья хватало.

Хлеб разделить – не стезю преломить, —

И великие люди – не боги.

Я низала на луч отрешённой звезды

Не земные, случайные, ваши черты —

Незабвенные мудрые строки.

Вы сказали: «Дам нищему руку», – и вот

Я приблизилась в ветхих одеждах.

Вы подумали: « Бог эту гостью спасёт,

Коль явилась со светлой надеждой».

Но померкла надежда от зябкой тоски —

По Отчизне, по дому, по другу…

Чье тяжёлое сердце разбито в куски,

Тот не носит ни щит, ни кольчугу.

***

                              Марине Нестеровой

Этот ласковый голубь – ничей,

Но такой белоснежный и чистый,

Словно снег, не холодный, пушистый, —

И с меня не спускает очей.

В оперенье его – благородство,

Он имеет какое-то сходство

С отвлечённой моею мечтой,

Даже с Духом, который Святой.

Не даёт он пустых обещаний,

Примирённый с людьми и вещами,

Словно тайная радость во мне,

Потому что явился во сне.

***

Сколько осени в ваших глазах —

Неизбывная тайна печали.

Кто вам слово плохое сказал,

Или ваши надежды увяли?

Вы идёте на призрачный свет

Затерявшихся в сумраке келий,

Вы не женщина больше – поэт,

Постигающий сущность мистерий.

Ваша хрупкость подобна лучу,

Ваши пылкие чувства распяты.

Пред иконой поставьте свечу,

Помолитесь за всех виноватых.

Мир вам, гонимые ветром,

Чуткие тихие листья.

Ваши тайны – про красное лето

Все мои златотканые мысли.

Я уже не блуждаю в догадках,

Словно ветви кустарника ломких,. —

Я иду за грядущей загадкой,

Увлечённый виденьем паломник.

Гаснет небо в заволжском просторе,

Я не чувствую больше земли,

Лишь последнее солнце во взоре,

И в усталой тоске – журавли.

Отчуждаюсь от этого века,

Бесприютный посланник дождей.

Нет ни близкого человека,

Ни разбуженных счастьем людей.

Не смогу я с мечтою расстаться

И не думать о вечной любви.

Вот уж начал ко мне приближаться

Храм, загадочней нашей земли.

***

Вас пустят в дом, вам многое простят —

За то, что вы, преодолев печали,

Судьбы своей немыслимые дали,

Стоите так, потупив гордый взгляд.

И лишних слов уже не пророня,

Поклонитесь у светлого порога.

Увидят незнакомые, что с Богом

Явился странник от истока дня.

***

Новый год, из лунного серебра,

Посмотрел в волшебные зеркала,

В карусельном сумраке обнял ель,

Своенравную усыпил метель.

И пришел за ёлочкой человек,

И взметнулся искристый фейерверк.

Распушится ёлочка – не кольнёт,

Украшенья бережно все возьмёт,

И сама как девочка станет вдруг,

Увлекая маленьких в светлый круг.

Исполнять желания ей с руки:

Помогают чуткие огоньки.

Смолы твои текучие,

Крылья твои могучие.

Я на колени падаю,

Я обнимаю ствол:

– Дева, – спаси от зол

Свадебными обрядами.

Сосна – хранительница кладов —

Волнует, словно миро, ладан.

За каждой шишкой – по замку,

А за замками – по глотку

Настоя хвойного для сна.

Прошу тебя, Моя Сосна,

Неотразимый поцелуй,

Его любовь и зов даруй.

Любимый мой! Не пурга —

Вселенная между нами,

Всё время растут снега,

Как будто волны цунами.

Мелодия космоса, ты

Опять захлестнула душу —

И в темени пустоты

Я слушаю, чтобы не слушать

Воспоминаний бред

Про семь моих женских бед.

Я потеряла связь

С собой, испытавшей муку, —

И заново родилась.

Мне страшно…

Подай же руку!

***

Любимый, ушедший однажды во мглу —

По ржавым словам, по слепому стеклу, —

Я вспоминаю о самом родном,

И твой мне опять померещился дом

И влажные камни…

Он будто живой – и царапин не счесть, —

За окнами вижу возвышенный крест

И сонные плавни.

Как грустен твой тихий задумчивый дом! —

К нему прикоснулась душою.

Какие-то знаки чуть светят на нём

И звёздное время чужое,

Что напророчил влиятельный гром

С блестящей своей госпожою.

Обласкана крыша ветвями берёз,

Раскидиста их полудрема,

И дождь, словно ласковый преданный пёс,

Кружится у дома.

Я вижу твой плащ и ночную свечу, —

Ты смотришь вперёд одиноко.

Я не решаюсь, хотя и хочу

Окликнуть тебя издалёка.

Ты осязаешь нечаянный звук?

Открой же волшебную дверцу.