Читать книгу По следу Жезла-1. Богиня Луны Древнего народа - Наталья Германовна Корепанова - Страница 3

Селена

Я стояла на вершине высокого холма и смотрела на лежащий передо мной город, пытаясь понять, где я очутилась и в какую сторону мне лучше податься, чтобы оказаться…

А, собственно, где мне нужно оказаться?

И что я вообще здесь делаю?

Я снова огляделась. Справа от меня, километрах в трёх, стеной стоял густой лес. Сзади, за степью, далеко у горизонта, тянулись горы. Слева, разлившись широкой лентой, важно и неторопливо текла величавая, глубокая река. А вдоль берега реки и вокруг соседнего, более пологого, холма, огороженный высокой крепостной стеной, расположился большой город.

Центром города был замок. Высокие башенки по его краям и шпиль посередине придавали ему сходство с устремившейся ввысь ракетой из фантастической повести, которых я в свое время перечитала не один десяток. Замок стоял на холме, и был виден с любой точки города.

Сам город, лежащий на равнине, делился неширокими улочками на относительно ровные квадраты. Количество построек в каждом таком квадрате, видимо, зависело от состоятельности владельца. Вблизи замка чаще всего весь квартал занимал один большой дом, окруженный роскошным садом или парком. Но чем дальше от холма разбегались улицы, тем больше домов становилось в квартале. А у городских стен дома уже теснились, как сельди в бочке, и тогда между улицами оказывалось до десятка небольших домиков с маленькими палисадничками вокруг.

Дома в городе отличались разнообразием, ограниченным лишь фантазией строителей, и располагались в полнейшем беспорядке. Одни тянулись вдоль улицы, строго глядя на нее глазницами окон, а другие забирались вглубь отгороженного невысоким забором участка, прячась под сень деревьев.

Вдоволь налюбовавшись открывшейся передо мной панорамой, я в очередной раз задалась вопросом: где я нахожусь и как я здесь очутилась? Вопрос был не из лёгких, но почему-то ни страха, ни паники не вызывал. Ну, оказалась я в незнакомом месте, ну, не знаю, как отсюда выбраться. Подумаешь, проблема! Сейчас пойду в город и всё узнаю!

Дома, наяву, я бы уже вся испсиховалась от страха, не понимая происходящего, а тут, во сне, такая смелая стала…

Что-о-о-о?

А что… вполне разумная мысль.

Я тряхнула головой и решительно двинулась к виднеющейся в просветах высокой травы тропинке. Пожалуй, надо наведаться в город. Какими-то до боли знакомыми кажутся мне его башенки и улицы. Где и когда я могла их видеть?

Стэнн

Стэнн сидел на спине бегущего неспешной рысцой Мурлыки. День уже клонился к вечеру. Путь к горам был неблизкий, Мурлыка устал и теперь, по дороге домой, Стэнн не торопил его. Пусть бежит, как хочет. Какая разница, во сколько они вернутся в Лэнмар.

Стэнн тоже устал, но усталость была не физическая. Вот уже сорок лет каждый год в этот день он брал на работе Свободный день, уезжал в горы, к маленькой пещере, и долго сидел возле неё, вспоминая события своей далёкой юности и свою первую и, видимо, единственную любовь. Сорок лет прошло, но до сих пор горел на его губах их первый поцелуй, а в ушах стоял её последний крик. И не проходило чувство вины от того, что это он привёз её в ту пещеру, из которой она уже не вышла. Вина эта давила тяжёлым грузом на душу, и от этого чувствовал себя он так, словно целый день выполнял тяжёлую и неприятную работу.

Стэнн вздохнул, вспомнив разговор с матерью. Её, конечно, тоже можно понять. Переживает она за сына, хочет ему счастья. Но кто ж виноват, что в роду у них все однолюбы и, раз полюбив, хранят верность любимой всю жизнь. И права мама, не понять теперь, радость это или беда…

Впрочем, и в другом мама права: нельзя всю жизнь жить одному. Когда-нибудь он женится. Лет через сто. Или двести. Когда пропадёт последняя надежда на возвращение той единственной, которая ему нужна. А пока ему и без жены неплохо.

Бегущий без дороги напрямик Мурлыка внезапно забеспокоился, стал вертеть головой, принюхиваться, и вдруг кинулся в сторону и помчался к вершине холма прямо через заросли высокой травы.

– Ты чего? – не ожидавший такого прыжка Стэнн покачнулся, натянул поводья, притормаживая мчащегося со весь опор зверя, но гепьерд не среагировал, продолжая крупными прыжками нестись к ведомой только ему цели.

Заинтересовавшись удивительным поведением обычно послушного зверя, мужчина отпустил поводья, давая Мурлыке волю бежать, куда он хочет. А тот, обогнув высокие кусты, выскочил на тропинку, и Стэнн увидел идущую к городу невысокую худенькую девушку. Мурлыка приветственно рыкнул. Девушка оглянулась, испуганно вскрикнула и попятилась, не сводя глаз с внезапно появившегося за её спиной зверя.

Сердце внезапно провалилось в пятки, потом подскочило и забухало где-то в горле. Стэнн судорожно сглотнул и автоматически мысленно произнёс успокаивающее заклинание, не сводя глаз с такой знакомой фигурки. И, заглянув в расширившиеся от страха глаза девушки, поспешно спрыгнул с гепьерда:

– Не бойся, он тебе ничего не сделает!

Мурлыка потянулся к девушке, обнюхал её, и вдруг ткнулся лобастой башкой в её руку и – замурлыкал.

А Стэнн, чувствуя, как наполняется ликованьем душа, торжествующе воскликнул:

– Он узнал тебя! Селена, Мурлыка тебя узнал!

И увидел, как испуг в её глазах сменяется радостью узнавания…

Селена

Продравшись сквозь заросли высокой ароматной травы, я вышла на довольно широкую и хорошо утоптанную тропу, ведущую к городу. Но не успела я и пары шагов сделать, как сзади раздался какой-то шорох и короткий звериный рык.

Я испуганно оглянулась и чуть не заорала от страха.

Передо мной стоял великолепный зверь, на котором сидел не менее великолепный мужчина. Но в первое мгновение мне было не до мужчины, я только отметила, что зверь был не один. Всё моё внимание было приковано к этому чуду природы.

Представьте себе гепарда величиной с лошадь. Мощное гибкое тело на крепких мускулистых лапах. Шкура цвета хаки: переплетающиеся между собой пятна песочного, коричневого, чёрного и зеленовато-болотного цвета делали этого зверя совершенно невидимым в любой местности. Длинный, нервно подрагивающий хвост и острые клыки, высовывающиеся изо рта, как у саблезубого тигра, довершали картину. Да уж, не хотела бы я встретиться с этим зверем один на один где-нибудь в степи. Впрочем, как и в лесу, на реке, да и в любом другом месте.

На спине этого чуда сидел всадник: высокий худощавый мужчина, одетый в светлые штаны и белую свободную рубаху навыпуск. Черты его смуглого лица показались мне смутно знакомыми. Интересно, где мы могли с ним раньше встречаться? В каком сне он мне привиделся? А может, просто увидела его как-нибудь на улице или в троллейбусе, понравился, вот и перекочевал в мой сон. Из троллейбуса – да на гепарда. Тоже транспорт.

Впрочем, сейчас мне было не до воспоминаний. Я была слишком испугана видом этого, пусть и приручённого, но всё же дикого зверя.

Я попятилась, освобождая им место на тропинке, с одной надеждой, что этот милый котик уже позавтракал перед дорогой.

– Не бойся, – крикнул всадник, – он тебе ничего не сделает.

И поспешно спрыгнул на землю, не выпуская из рук поводья.

А гепард потянулся ко мне, обнюхал с ног до головы и вдруг ткнулся крепким лбом в мою руку – погладь! – и… замурлыкал. Правда, в первый момент мне показалось, что где-то рядом трактор завёлся. Зверюга тёрся об меня головой и был наверху блаженства, а я стояла, совершенно опешив и ничего не понимала.

– Он узнал тебя! – торжествующе воскликнул мужчина. – Селена, Мурлыка тебя узнал!

Мурлыка?

Мурлыка!!!

Неужели моя мечта сбылась, и я снова оказалась в Кэтанге? Через столько лет! А этот высокий красавец – Стэнн?! Ему было семнадцать, когда я перестала видеть этот сон. Худой нескладный подросток, не знающий, куда девать свои конечности. А сейчас – мужчина в расцвете лет. Немудрено, что я не сразу его узнала! Как давно это было!

Впервые здесь я оказалась, когда мне только-только исполнилось девять лет.

Тот день у меня не задался. Сначала я схлопотала «пару» по физкультуре, которую часто пропускала по причине слабого здоровья и поэтому так и не научилась подниматься в гору на лыжах «ёлочкой», а именно этого и потребовала у меня на зачёте физручка. Затем поссорилась с дворовыми подружками. Точнее, это они со мной поссорились, не поставив меня об этом в известность. Когда я вышла гулять, они, вместо того, чтобы подойти ко мне или хотя бы подождать, когда я дойду до них, вдруг развернулись и умчались в соседний двор. Бежать за ними было бесполезно, их там наверняка уже не было. Это развлечение называлось «бегать от…» и не имело под собой никаких объективных причин. Просто мне не повезло – сегодня я во двор вышла последней и коалиция уже сложилась. Побродив кругами вокруг заснеженной клумбы и скатившись пару раз с горки, я ушла домой и потом мрачно смотрела из окна, как вернувшиеся во двор подружки лепили снеговика и валялись в снегу. А потом пришла с работы мама, и мне попало за беспорядок в комнате. В общем, то ли звёзды не так встали, то ли Луна была в каком-то не том доме, но день, определённо, оказался не из лучших. И вечером, выключив свет и забравшись под одеяло, я, расплакалась, вспоминая события этого неудачного дня. Я жалела себя и мечтала исчезнуть куда-нибудь из этого несправедливого мира.

«Вот уеду далеко-далеко… они тогда пожалеют… а я им даже писать не буду…» – всхлипывала я, наслаждаясь своей «страшной» местью…

…как вдруг услышала:

– Чего ревёшь? Тебя кто-то обидел?

Я подняла голову и изумлённо уставилась на стоящего передо мной мальчишку.

Мальчишка как мальчишка. Худой и высокий. Длинные волосы собраны «хвостом» на затылке («Как у девчонки», – удивлённо подумала я). Загорелый до шоколадного цвета. А в выразительных больших чёрных глазах с длинными густыми ресницами читались сочувствие вперемешку с удивлением.

– Кто тебя обидел? – снова спросил парень.

– Да так… все помаленьку, – ответила я, ошарашено оглядываясь по сторонам. – А где это я?

Переход от тёмной спальни к солнечному песчаному пляжу был, мягко говоря, довольно неожиданным. Солнце уже садилось, но света от него было ещё вполне достаточно, чтобы шокировать непредвиденным контрастом.

Я сидела на песке около широченной реки, а в нескольких шагах от меня возвышалась городская стена, у ворот которой лениво бродили стражники в лёгких кольчугах. Длинные ножны с высовывающимися ручками мечей едва не волочились по земле.

Я перевела взгляд на мальчишку, который, посмотрев на меня, как на чокнутую, всё-таки ответил:

– Как – где? В Лэнмаре.

Ладно, хоть пальцем у виска не покрутил. Но я всё-таки продолжила допрос:

– А как я тут оказалась?

Хотя, конечно, понимала, что вряд ли этот пацан сможет ответить что-нибудь путёвое.

– Слушай, с тобой всё в порядке? – уже не на шутку встревожился парень.

– Не знаю, – пожала я плечами. – Вроде, да.

Рыдать в подушку мне уже абсолютно расхотелось, да и страха почему-то не было. Одно любопытство: где же это я очутилась, и как я сюда попала.

– А ты кто? – снова обратилась я к внимательно разглядывающему меня мальчишке.

– Я – Стэнн Фарроас. А тебя как зовут?

– Меня?

Имя парня меня удивило. Никогда ничего подобного не слышала. Поэтому и называть ему своё настоящее имя показалось неправильным. «Лена» – что-то слишком скучное и будничное. А я, судя по всему, уже не дома, не в своём городе и даже, наверное, не в своей стране. Ну, да. Таких стражников у нас днём с огнём не сыщешь. Но, раз уж я оказалась в таком загадочном месте, то надо и имя себе придумать необычное.

Я подняла глаза к быстро темнеющему вечернему небу и внезапно увидела поднимающуюся из-за горизонта громадную Луну. И тут же перед глазами возникла картинка из детской книжки про космос, которую я читала буквально вчера: астроном смотрит на Луну в телескоп, а рядом надпись, что по-гречески Луна называется Селеной. Название это мне очень понравилось. Веяло от него чем-то таинственным, сказочным…

– Я – Селена, – обрадовано заявила я.

– Красивое имя, – уважительно кивнул головой мальчишка. – А ты почему здесь сидишь одна? Темнеет уже. И ворота скоро закроют.

– Мне идти некуда. У меня тут знакомых нет, – погрустнела я.

– Есть, – твёрдо сказал Стэнн. – Я знакомый. Уже целых пять минут. Так что пошли ко мне.

– Пошли, – согласилась я и, встав, начала отряхивать красивое розовое платье. Точно такое же, как то, на которое я в прошлые выходные любовалась в витрине магазина, представляя, как бы хорошо я в нём смотрелась.

Но почему-то меня это совсем не удивило.

Стэнн провёл меня через ворота, мимо улыбнувшихся ему, как старому знакомому, стражников, и повёл по ровной, как по линейке очерченной, улице. Мы шли долго, через весь город, к большому дому, стоящему у самого подножья холма. Стэнн не торопился. Поняв, что я в Лэнмаре впервые, он болтал без умолку, знакомя меня с историей города и рассказывая о его знаменитых жителях.

Проходя мимо высокого дома с башенкой, на верхушке которой болтался флюгер, изображавший какую-то неведомую мне птицу, Стэнн сказал:

– Здесь живёт лорд Атулис, Главный Маг Высшей Школы Магии и Колдовства. Он – друг моего отца. Когда я вырасту, обязательно буду учиться в этой Школе.

– Какой школе? – не поняла я. – Магии и Колдовства?

– Ну, да, – кивнул Стэнн. – Что, думаешь, не поступлю?

Я пожала плечами:

– Откуда я знаю. А вы тут что, колдовать умеете?

– Конечно! Не все, правда, но кто в этой Школе учился – те умеют. Чтобы туда попасть, надо экзамены сдать. Сложные. Но лорд Атулис говорит, что я справлюсь.

– Ты что, тоже колдун? – настороженно спросила я. О колдунах я знала только из детских сказок, а там они все были с определением «злой». Злая колдунья чуть не погубила Элли из Канзаса, злые колдуны чуть не отобрали жизнь у глупых девчонок и мальчишек, ну и ещё кучка классических примеров, типа Снежной Королевы и прочих подобных героев.

– Ну, что ты. Я ещё только учусь. Вот отец у меня – колдун настоящий. Главный Королевский Колдун – вот как его должность называется. Сильнее его в нашей стране колдунов нет! Да что в стране! На всей Сэлларии!

«Мамочки, куда я попала!» – запаниковала я, думая, не пора ли уносить отсюда ноги, но в этот момент Стэнн сказал, открывая калитку:

– Вот, пришли, – и пропустил меня вперёд.

А я, увидев раскинувшуюся передо мной панораму, сначала застыла в восхищении, а потом, как зачарованная, пошла по дорожке, разглядывая окружающее меня великолепие.

Посреди ухоженного и благоухающего сада стоял огромный трёхэтажный дом. Стены его были выкрашены в нежный кремовый цвет, а вдоль каждого этажа по периметру тянулись широкие балконы. Поддерживающие покатую крышу белые стройные колонны, такие же белые фигурные балясины на балюстраде и высокие, почти на весь этаж, окна, закруглённые сверху, придавали дому, несмотря на его размеры, лёгкость и воздушность.

От ступенек крыльца, огороженного коваными перилами, расходились дорожки из жёлтого кирпича («Как дорога в Изумрудный город!» – восторженно отметила я, горячая поклонница всей серии книг Александра Волкова). Две из них огибали большой круглый фонтан и затем, соединившись в одну, важно шествовали к воротам. Остальные, более узкие, извиваясь, бежали в разные стороны между клумб и кустов, создавая причудливые переплетения, давая возможность со всех сторон разглядеть изысканную работу садовника.

А сад и правда был великолепен. Аккуратно подстриженные «английские» газоны, на которых яркими пятнами выделялась буйно цветущая растительность, шарообразные кусты, высокие статные деревья – всё это, несмотря на явные следы планомерной работы садовника, каким-то непостижимым образом создавало ощущение дикой, неприглаженной, природы. В этом саду хотелось заблудиться и бродить без конца, отдыхая под деревьями, разглядывая броские цветы, слушая жужжание пчёл.

С открытым от удивления ртом я обошла вокруг дома, сопровождаемая посмеивающимся над моим восторгом мальчишкой, и вышла к неприметной калитке в окружающем сад высоком заборе. От калитки до ступенек к небольшой двери в боковой стене дома тянулась всё та же жёлтая дорожка, а по краям дорожки стояли пышные кусты разноцветных роз. Цветы, как, собственно, всё в этой стране, были огромные – каждый бутон с два моих кулака, а то и больше. Я никогда не видела таких красивых роз, поэтому остановилась около первого же куста и осторожно потрогала прохладные лепестки:

– Настоящая! – восхищённо прошептала я и обернулась к юному колдуну: – Они настоящие!

Мальчишка опять посмотрел на меня, как на дурочку, и ответил:

– Конечно, настоящие. А какие они ещё могут быть?

Я смутилась:

– У нас таких больших роз не бывает. Наши раза в два меньше. И на одном кусте растут розы только одного цвета, а тут, смотри, куст один, а розы и красные, и жёлтые, и фиолетовые, и зелёные. Поэтому я и удивилась.

– У вас – это где? – с любопытством спросил Стэнн.

Я замялась:

– Ну-у-у… Я не знаю. Там, где я живу. А где это – я сама теперь не понимаю. Далеко, наверное.

Я вздохнула, впервые подумав: а где же, действительно, мой дом и как же я выбираться отсюда буду?

– Ничего, – махнул рукой мой новый друг. – Ты не переживай. Мой папа тебя домой вернёт. Он знаешь, какой колдун! Он всё может! На вот лучше, возьми.

И Стэнн сорвал мне самую большую розу – тёмно-фиолетовую с лиловыми разводами.

Я осторожно взяла её, боясь уколоться о шип. Мальчишка, видимо, это понял и рассмеялся:

– Не бойся. Ты что, не видишь, что шипов нет?

Я внимательно рассмотрела стебель. Он был ровный и гладкий. Я подняла глаза на парня:

– Как хорошо! А то я розы не люблю, потому что всё время укалываюсь.

– Это мама постаралась. Садовник постоянно царапался о шипы, ну, мама и заколдовала кусты. Все колючки отвалились и больше не растут. Здорово, да?

– Здорово, – согласилась я. – А мама у тебя, значит, тоже колдунья?

– Да, – с гордостью ответил Стэнн. – Не такая, как папа, конечно, но тоже многое может.

Я снова затрепетала: сбывались самые большие мои страхи. Никогда не мечтала оказаться на месте героев, сражающихся с колдунами. От одной мысли о том, что меня смогут превратить в камень или, того хуже, в какую-нибудь лягушку, а то и вовсе съесть, меня в дрожь бросало. Надеюсь, мама этого мальчика не питается непрошенными гостями, как Баба Яга из русских сказок?

И в этот момент я услышала приятный женский голос:

– Стэнни, у нас гости?

Мы обернулись. На крылечке стояла красивая женщина. Высокая, статная, с длинными – почти до пят – густыми тёмными вьющимися волосами, заплетёнными в толстую косу. Мягкий овал лица, сужающийся книзу, пухлые губы и большие выразительные глаза – прямо, русская красавица. А курносый нос придавал лицу какую-то милую задоринку. Выглядела женщина очень молодо, и я сперва подумала, что это, наверное, старшая сестра Стэнна.

– Мам, это – Селена. Она заблудилась и не знает, где её дом.

– Заблудилась? – удивилась женщина. Спустилась со ступенек крыльца, подошла поближе и окинула меня внимательным взглядом. Глаза её на мгновение удивлённо расширились, она вопросительно подняла брови, а потом лицо её приняло сосредоточенное выражение, которое через пару секунд сменилось доброй улыбкой:

– Меня зовут леди Икэсса Фарроас, а отца Стэнна – лорд Джэффас. Пойдёмте в дом, ребята.

Но не успели мы и шага сделать, как на крыльце, держа на руках мальчишку лет пяти, показался высокий сухощавый мужчина, очень похожий на Стэнна. Такой же смуглый, темноволосый, с крепким волевым подбородком и прямым носом. Из-под густых бровей зорко глядели чёрные глаза.

– Ну, и где тут наша гостья? – спросил он и быстро сбежал со ступенек.

«Как он узнал, что я здесь? – удивилась я. – В окно, что ли, увидел?»

Тогда я ещё не знала, что здешние колдуны владеют способом передачи мыслей на расстояние – мыслеречью. И леди Икэсса уже сообщила ему о моём появлении.

Лорд Джэффас осмотрел меня со всех сторон и весело присвистнул:

– Да уж, таких гостей у нас ещё не было. Стэнн, где ты её встретил?

– У реки у Южных ворот, – настороженно ответил Стэнн. – А что-то не так, пап?

– Всё так, не волнуйся, – успокоил его отец. – Пойдёмте в дом, попьём чаю с тортом и поговорим. Интересно было бы узнать, как ты здесь оказалась.

Поднявшись по ступенькам крыльца, пройдя по узкому коридору и миновав небольшую, идеально чистую кухню, мы вошли в уютную, со вкусом обставленную, столовую. И я опять распахнула в удивлении рот, во все глаза рассматривая это богатое великолепие, которое я раньше разве что в фильмах про царей видела.

Стены были обиты шёлком пастельных тонов. Вдоль одной из них, на узорном, песочного цвета паркете, стояли белые кресла с округлыми спинками и гнутыми ножками и небольшие изящные столики персикового цвета.

В высокие – до потолка – окна, обрамлённые светлыми шторами, задувал тёплый вечерний ветерок, игравший подвесками хрустальных люстр. Подвески издавали лёгкий прозрачный звон. В простенках между окнами стояли вазоны с яркими крупными цветами.

У противоположной от окон стены располагался огромный овальный стол, накрытый белоснежной скатертью. За этим столом, наверное, человек сорок могло поместиться. За ним мы и расселись на мягких удобных стульях, таких же белых и с такими же гнутыми ножками, как и кресла.

Когда перед каждым из нас оказалось блюдце с тортом и чашка с ароматным чаем, лорд Джэффас спросил:

– Селена, расскажи, где ты живёшь? Как ты сюда попала?

Я растерялась:

– Я не знаю… я помню, что легла дома спать. Я с подружками поссорилась, и ещё мама меня отругала. И мне так обидно было, что я одеялом с головой укрылась и заплакала. И вдруг услышала голос Стэнна. Он спросил: «Чего ревёшь?». Глаза открыла – а я не дома в кровати, а здесь, на берегу реки. Я теперь сама ничего не понимаю. И не знаю, как мне домой вернуться.

Я почувствовала, что сейчас опять расплачусь и наклонила голову, чтобы скрыть выступившие на глазах слёзы.

– Не переживай, съешь лучше конфетку, – лорд Джэффас подвинул мне вазочку с конфетами. – Всё в порядке у тебя будет. И домой ты вернёшься очень скоро. Выспишься – и вернёшься.

– То есть как – высплюсь? – удивилась я.

– Понимаешь… даже не знаю, как и объяснить. Я тоже впервые с этим сталкиваюсь, но в древних книгах читал, что такое случалось и раньше… Словом, ты просто спишь. Спишь дома, у себя в кровати. А мы тебе просто снимся.

– То есть как это – снимся? – запротестовал Стэнн. – Мы что, её сон? И в действительности не существуем?

– Ещё как существуем! – улыбнулся лорд Джэффас. – Ты с Селеной только сегодня познакомился, но ты же помнишь всю свою предыдущую жизнь, правда? Без Селены.

– А вдруг и моя предыдущая жизнь ей тоже приснилась, – угрюмо пробормотал Стэнн.

– Да, это – тяжёлый вопрос, над которым наши философы бьются уже не первую тысячу лет, – рассмеялся лорд Джэффас. – Чем сон отличается от яви и как реальность переплетается со сновидениями? Рассуждать на эту тему до конца жизни можно. Но пока можешь принять на веру мои слова, если ты мне, конечно, доверяешь: мы – вполне реальные люди, существующие независимо от снов Селены. А вот Селена немного выпадает из нашей реальности, что, собственно, совсем не мешает ей жевать этот вкусный торт, чего и тебе, сын, советую.

А я и правда накинулась на торт, позабыв про все свои проблемы. Такой вкуснотищи я никогда в своей жизни не ела. На фоне его изумительного вкуса всё остальное казалось не стоящим внимания. Тем более, что лорд Джэффас пообещал мне, что всё у меня будет хорошо, и домой я вернусь очень скоро. Так что я перестала беспокоиться и решила получить от своего сна максимум удовольствия.

Но вдруг пришедшая мысль выбила меня из безмятежного настроения.

– Лорд Джэффас, а когда я проснусь… ну… я потом смогу ещё раз сюда вернуться?

– А почему бы и нет? – вопросом на вопрос ответил лорд. – Просто, засыпая, подумай о нас и захоти попасть именно сюда. Я думаю, у тебя получится.

Огромный камень упал с моей души, и я снова вернулась к торту.

Так началась моя жизнь в Лэнмаре, столице Кэтанга, одной из стран Сэлларии, продолжавшаяся целых восемь лет. Каждый вечер я ложилась спать – и оказывалась в доме Стэнна, ставшего мне за эти годы лучшим другом. И даже больше, чем другом. А потом что-то случилось, и я перестала видеть этот сон. И вот сейчас, после длительного перерыва, я каким-то образом снова вернулась сюда.

– Стэнн! Здравствуй! Как я рада тебя видеть!

Я чуть на шею ему не кинулась, обрадовавшись нашей встрече. Но тут же смущённо потупилась: столько лет прошло. Может, он уже разлюбил меня. Совсем же мальчишкой был, когда мы расстались. Он, поди, за это время женился, кучу ребятишек завёл. А я к нему сейчас обниматься полезу. Шокирую парня.

И, вместо горячих объятий, я неуверенно протянула ему ладонь, которую он сразу схватил обеими руками.

– А я-то как рад! Сколько лет прошло! Я уж и не чаял тебя встретить. Думал, ты никогда не вернёшься!

Стэнн сжимал мою руку, и было видно, что он едва сдерживается, чтобы не заключить меня в объятия, и только его аристократическое воспитание спасает меня от этого проявления бурной радости.

Значит, он всё-таки вспоминал обо мне?

– Стэнн… А сколько лет меня здесь не было?

– Сегодня исполнилось ровно сорок лет со дня твоего исчезновения.

Сорок?! Это ж сколько ему сейчас лет? Когда мы расстались, мы были одногодками. А сейчас ему… пятьдесят семь?! Впрочем, какая разница. Выглядит-то он лет на тридцать, не больше. Да и вообще, как мне помнится, здешние колдуны до пятисот лет живут, так что в любом случае до старости ему ещё далеко.

– Ты так хорошо запомнил день моего исчезновения?

Стэнн смущённо улыбнулся:

– Я… да, я запомнил… Это было в тот день, когда я тебя поцеловал. Ты тогда сказала, что ещё недостаточно взрослая, чтобы целоваться с мужчинами. А потом случился этот страшный обвал… И ты исчезла. И больше не появлялась. А я каждый год отмечал этот день в календаре, как самый чёрный день в моей жизни…

…Мы спешились недалеко от входа в пещеру и освобождённый от нас Мурлыка, потянувшись и зевнув во всю свою клыкастую пасть, растянулся на каменистой площадке. Горы были далеко от города, Мурлыка вёз нас несколько часов и, конечно же, устал. Я потрепала его между ушей:

– Уморился, бедняга! Отдыхай. Спасибо, что привёз нас.

Стэнн достал из заплечного мешка большой кусок мяса и кинул его Мурлыке.

– Ешь! Ты честно заработал этот обед.

Мурлыка с урчанием набросился на мясо, а мы, поднявшись по пологому склону, заглянули в пещеру.

– Ой, как темно! – протянула я. – Ничего и не видно толком.

– Подожди, сейчас факелы зажгу.

Стэнн достал из мешка два больших факела и, прищёлкнув пальцами, пустил в каждый из них по маленькому огненному шарику. Факелы мгновенно вспыхнули ярким пламенем, и мы, согнувшись, пробрались через низкое отверстие внутрь.

Пещера была совсем маленькая. Не пещера, а пещерка. Факелы освещали её всю не хуже электрической лампы. Я огляделась: ни дополнительных выходов, ни подземных ходов, ни скелетов по углам… Словом, вполне добропорядочная и довольно скучная пещера.

– И что мы тут будем делать? – разочарованно спросила я. – Ты её так расписал, я уж думала, тут какая-то сказочная красота, а здесь – ничего особенного.

– Ты погоди, – улыбнулся Стэнн. – Во-первых, отсюда изумительный вид на закат, и ты скоро в этом убедишься. А во-вторых, здесь неинтересно только при свете факелов, они слишком яркие для такой маленькой пещеры. А мы сейчас костёр разожжём вот в этой нише, – он ткнул пальцем в углубление в скале, над которым нависал небольшой козырёк, – а факелы погасим. И, когда стемнеет, тут таинственности ого-го сколько будет!

– Ладно, давай свои дрова, – сказала я, и нагнулась за мешком. И Стэнн тоже нагнулся. Мы стукнулись лбами и я, вскрикнув, упала на колени, потирая ушибленное место.

– Ну, вот, теперь шишка будет.

– Ничего, – утешил Стэнн, – ты мне и с шишкой нравишься.

Я улыбнулась, а Стэнн, присев передо мной, аккуратно отвёл мою руку:

– Давай, полечу.

Тоже опустился на колени для большей устойчивости, положил на ушиб ладони, одну на другую, что-то пробормотал, и, убрав руки, вдруг поцеловал меня – сперва в лоб, а потом, не дав мне опомниться, прямо в губы быстрым, коротким поцелуем. И, сев на пятки, настороженно посмотрел на меня: как я среагирую.

А я, как всегда, растерялась. Я вообще очень легко теряюсь, когда происходит что-то непредвиденное. И только и смогла сказать:

– Это что, тоже для лечения надо?

– Ага, – согласился этот юный хитрец. – Давай ещё полечу. Чтобы уж точно шишки не было.

И он снова потянулся ко мне. Но я, вдруг испугавшись, отшатнулась и быстро встала:

– Не надо, Стэнн, я… – я замолчала, пытаясь найти причину, оправдывающую моё поведение. – Я ещё не слишком взрослая, чтобы с мужчинами целоваться. Давай подождём хотя бы годик… а там видно будет.

– Тебе уже семнадцать, – пробурчал Стэнн.

– Вот именно. И тебе тоже. Мы ещё несовершеннолетние.

И я отвернулась, скрывая смятение, и сама понимая, что дело здесь совсем не в возрасте. Просто я привыкла считать Стэнна своим братом, а когда брат лезет с поцелуями… Надо было срочно менять жизненную концепцию, а на это требовалось время. К тому же я вдруг подумала, что от братского поцелуя я бы, наверное, так не разволновалась. А это значит… Ой, лучше не думать, что это значит. По крайней мере, сейчас, когда мы собрались вдвоём ночевать в этой пещере.

Я отошла к нише и почему-то задрожавшим голосом повторила:

– Давай уже дрова.

Парень разочарованно вздохнул и потянулся за мешком.

И тут раздался скорбный вой Мурлыки.

Стэнн выпрямился и удивлённо посмотрел на меня. Но не успел он и слова сказать, как мы услышали странный подземный гул. У меня появилось ощущение, будто из центра Земли начал подниматься огромный лифт, причём с неисправным механизмом.

– Что это? – испуганно вскрикнула я.

– Не знаю, – встревожено прислушался Стэнн. – Сейчас посмотрю.

Он резко встал и шагнул к выходу… и в этот момент стены пещеры дрогнули, заколебались, как шторы на сквозняке, пол заходил ходуном, и огромный камень, сорвавшись с потолка, рухнул между нами. За ним полетело множество мелких.

– Стэнн! – завизжала я, забиваясь в нишу, в которой мы хотели развести костёр.

Стэнн не отвечал. То ли был слишком далеко и не слышал меня, то ли… Но эту мысль я старательно гнала от себя. Не мог Стэнн так глупо погибнуть! Не мог!

Я сидела, согнувшись в три погибели, в крохотной нише, и с ужасом слушала подземный гул и потрескивание каменных стен. К моему счастью, эпицентр землетрясения был далеко от этой пещеры, поэтому, хоть земля ещё и подрагивала, камнепад быстро прекратился. Камни завалили вход и погасили факелы, и я оказалась в кромешной тьме, даже кончика собственного носа не видела. Потом гул прекратился, и наступила звенящая тишина.

– Стэнн! – почти прошептала я, боясь нарушить это страшное безмолвие.

Стэнн не отозвался.

– Стэнн! – позвала я громче, но даже этого малейшего сотрясения воздуха хватило, чтобы с вершины перегородившей дорогу к выходу насыпи, шурша, посыпались мелкие камушки. Я испуганно замолчала.

Я сидела, сжавшись, под ненадёжным прикрытием маленького козырька ниши, в полной темноте, слыша только шорох сползающих камней, не зная, жив ли Стэнн, знает ли кто-нибудь, что здесь произошло, спасут ли меня, или эта мрачная пещера станет моей могилой…

Сказать, что я была испугана – ничего не сказать. Тёмный первобытный ужас поднимался глухой волной откуда-то из глубины души, затапливал меня, заставляя сжиматься сердце. У меня застучали зубы, я покрылась липким холодным потом…

– Господи, – вдруг прошептала я. – Помоги! Я хочу домой! Я хочу исчезнуть отсюда и больше никогда тут не появляться! Я хочу домой! Я не хочу здесь оставаться! Пожалуйста, отправьте меня домой!

Закрыв глаза, я истово молилась неизвестному мне Господу. Молилась впервые в жизни, всей душой желая получить Его помощь и поддержку. Вряд ли бы мои родители-атеисты похвалили меня за такое усердие, но мне сейчас было не до богословских споров. Я хотела остаться в живых, и Господь был единственным существом, могущим мне помочь в этой, абсолютно безнадёжной, ситуации.

И тут я почувствовала ещё один подземный толчок. Камень надо мной зашатался, и я всеми обострившимися от опасности чувствами поняла, что он сейчас упадёт и придавит меня. Я в ужасе закричала… и проснулась.

Я сидела на своей родной кровати, в незашторенное окно падал лунный свет, а на пороге стояла сонная мама:

– Что случилось? Ты чего кричишь? Кошмар приснился?

Я с трудом перевела дух:

– Да… что-то ужасное…

– Что? – мама подошла и села рядом.

– Не помню… совсем не помню… но что-то ужасное… страшное… не хочу вспоминать, не хочу!

– Ну и не вспоминай. Ты дома, мы с папой здесь, всё в порядке. А это был только сон.

Она уложила меня, поправила одеяло:

– Спи. А то не выспишься. Скоро утро.

Мама вышла, а я встала и, подойдя к окну, стала смотреть на тёмный двор, освещаемый только лампочками у подъездов. Сердце отчаянно билось, в ушах всё ещё стоял гул, который я слышала во сне, но вспомнить, что мне снилось, я так и не смогла. Да я и не особо пыталась.

… А на следующий день я выяснила, что дико боюсь лифтов. И потом ещё много лет даже на девятый этаж к друзьям ходила пешком, если у меня не было попутчиков, которые могли бы отвлекать меня во время подъёма разговорами…

Я осторожно освободила руку из ладоней Стэнна и, отвернувшись, обеими руками начала гладить громко мурлычущего зверя.

– Так вот почему я боюсь замкнутого пространства, – я не поворачивалась, спиной чувствуя внимательный взгляд Стэнна. – Знаешь, я долгое время в лифтах ездить боялась. В детстве нравилось в них кататься, а потом – как отрезало. И до сих пор, собственно, их не люблю. А сейчас вспомнила, как мне было страшно в этой маленькой пещерке, где я сидела под потрескивающим камнем и молилась, чтобы он не свалился и не придавил меня. А потом мне захотелось исчезнуть оттуда, вернуться домой. И я проснулась. И напрочь забыла свой сон. Помнила только, что снилось что-то страшное, и очень не хотела туда возвращаться. Наверное, поэтому мне этот сон и перестал сниться.

– Наверное…

Стэнн положил мне руки на плечи, и от этого простого жеста у меня отчаянно забилось сердце, а по телу пробежала дрожь.

– Но сейчас ты здесь, и я очень этому рад.

– Я тоже рада, – взглянув на него через плечо, улыбнулась я, пытаясь взять себя в руки и от этого ещё больше смущаясь. – А ещё я рада тому, что мне не придётся пешком топать. Ты ведь довезёшь меня, правда?

– Конечно! Залезай!

– Милый зверь! – обратилась я к гепарду. – Ты прокатишь меня до города?

«Милый зверь» боднул меня головой так, что я покачнулась, и зевнул, показав все свои великолепные острые зубы.

Я сочла это знаком согласия и с помощью Стэнна уселась на мягкую кожаную попону, которой была покрыта спина этого необычного средства передвижения. Стэнн уселся сзади и тронул поводья.

– Мы ведь не торопимся? – спросил он. – Мурлыка может прогуляться не спеша?

– Ты так и зовёшь его Мурлыкой? – рассмеялась я. – Такой зверюга вымахал!

– Конечно, – улыбнулся Стэнн. – Это же ты его так назвала. А я ничего менять уже не стал…

… Мы нашли этого крохотного, ещё слепого, котёнка, когда гуляли по лесу. Он лежал под корнями упавшего дерева и плакал, как маленький ребёнок.

– Смотри, какая кроха! – я кинулась было к нему, но Стэнн схватил меня за руку:

– Подожди!

Он внимательно огляделся по сторонам:

– Вдруг тут мать поблизости. Пошли-ка лучше отсюда.

– Стэнн, он даже не в норе! Если бы мать была рядом, она бы давно прибежала. Что-то случилось. Слышишь, как он пищит? Буквально из последних сил.

Жалобный плач котёнка перемежался горькими всхлипываниями.

Стэнн снова оглянулся.

– Да. Наверное, ты права.

Мы подошли к малышу. Я взяла его на руки:

– Стэнн! Он худой, как велосипед! У него все косточки прощупываются! Его надо срочно накормить, не то он умрёт от голода!

Будто в подтверждение моих слов котёнок, нашарив мой палец, начал его сосать, но сил у него уже не было даже на это и, сделав пару сосательных движений, он тихонечко заскулил, жалуясь на судьбу.

Сердце у меня заныло:

– Стэнн, бежим скорее! Его спасать надо!

– Бежим!

И мы со всех ног кинулись на полянку, на которой оставили чудо техники, сделанное Стэнном по моим чертежам и описаниям – велосипед. До моего появления такого транспорта в этом мире не было. Ну, а чтобы мы могли ездить на нём вдвоём, Стэнн его сразу и модифицировал, удлинив раму и сделав двойное седло.

Вскочив на велосипед, Стэнн побил все рекорды скорости. Мне иногда казалось, что колёса отрываются от земли и летят над тропинкой. Хотя, кто его знает, может, так оно и было. Стэнн уже тогда неплохо колдовал. Врождённый талант, как однажды выразился про его способности друг семьи, Главный Маг Высшей Школы Магии и Колдовства Атулис Гусоас.

Дома первым делом мы накормили малыша молоком. Лакать он ещё не умел, поэтому сначала, пока Стэнн носился по дому в поисках какого-нибудь приспособления для кормления, я кормила кроху с пальца: обмакивала его в молоко и давала котёнку его облизать. Потом Стэнн нашёл, наконец, пипетку, и дело пошло веселее. Вскоре маленький обжорка перестал чавкать и упал на спинку, кверху тугим, как барабан, пузиком. Я пощекотала его животик, почесала за ушком, и он, довольный жизнью, вдруг громко замурлыкал, будто моторчик включили.

Я рассмеялась:

– Ах, ты, мурлыка!

– Мурлыка? – переспросил Стэнн. – А что, давай так и назовём.

Так и стала наша находка Мурлыкой…

Я снова ласково погладила Мурлыку по крепкому загривку:

– Удивительно, что он меня вспомнил. Через столько-то лет.

– Он очень скучал по тебе, когда ты пропала. Ты ж для него второй мамой стала.

– Это да… – я снова погрузилась в воспоминания.

…Мурлыка рос очень быстро. Так быстро, что уже через полгода был мне по пояс, а, встав на задние лапы и положив передние мне на плечи, запросто вылизывал мою макушку. Хотя от этого выражения любви и преданности я всегда старалась увернуться. Он давно перестал пить молоко и перешёл на мясной рацион. Хотя этот обжорка не брезговал и кашами, пирогами, да и вообще обладал удивительной всеядностью. Впрочем, Стэнн никогда не перекармливал его, очень строго следил за его питанием и всегда ругал меня, когда я, не выдержав просящего взгляда чёрных раскосых глаз, пыталась подсунуть Мурлыке добавочный кусочек.

– Ты хочешь раскормить его до размеров свиньи и потом продать на мясо? – строго вопрошал он, в очередной раз делая мне выговор. – Это – дикий зверь. Он должен быть сильным, гибким и выносливым. А ты его балуешь.

– Ну, какой же он дикий? – жалобно ныла я. – Он живёт в твоём доме, ты его кормишь. Кличка у него смешная. Вполне домашнее животное.

– Жизнь длинная, мало ли как повернётся, – туманно объяснял Стэнн и грозил Мурлыке пальцем: – Ты опять к мамке подлизываешься? Знаешь, что она тебе отказать не может!

Мурлыка, обиженно мявкнув, уходил спать на свою лежанку, а я обзывала Стэнна тираном и деспотом, впрочем, в глубине души виновато понимая, что в данном случае прав он, а не я.

Когда Мурлыка достаточно окреп, Стэнн решил, что из него получится великолепное средство передвижения – намного быстрее велосипеда, и педали крутить не надо. Обычная сбруя, которой пользовались, седлая местную разновидность лошади, для гепьерда не подходила, поэтому Стэнн разработал свою упряжь, держащуюся на Мурлыке, по-моему, только с помощью колдовства, но зато совершенно ему не мешающую и при этом позволяющую всаднику уверенно сидеть на гибкой спине широко скачущего зверя. И с той поры велосипед был забыт навеки. Сперва он валялся в углу комнаты, а потом Стэнн подарил его своему младшему брату Айтубе, который, благодаря этому, наконец-то смог подружиться с соседской девочкой, на которую давно поглядывал, не решаясь подойти. Но с таким чудом техники задача решилась вмиг: «Хочешь, прокачу?» – и девочка уже с визгом цепляется за его плечи, чтобы не упасть при быстром спуске с горы, а потом хвастается всем подружкам, какой замечательный у неё друг появился. Правда, после мы не раз подкалывали Айтубу, что, пожалуй, не надо было ему катать Кэйлис. Очень уж занудной и правильной оказалась эта девчонка. И даже нам со Стэнном не раз попадало от неё за наше, как она говорила, «ребячество», несмотря на то, что мы были старше неё на несколько лет.

– Стэнн, а ребята как поживают? Айтуба, Кэйлис?

– О! Они ведь поженились, в конце концов. Айтуба лекарем стал. Травником. А Кэйлис так хорошо Высшую Школу закончила, что её там же и преподавать оставили. Историю магии и Культурологические основы колдовства. По-моему, муть жуткая, а ей нравится.

– Она всегда любила поумничать, – улыбнулась я. – А ты сам как? Тоже женился?

– Я? – Стэнн помолчал, потом нехотя продолжил. – Нет. Так и не встретил девушку, с которой было бы так же хорошо, как с тобой. А ты?

– А я попыталась… Прожили совсем немного, а потом муж умер. Точнее, погиб. Гонял на мотоцикле и не вписался в поворот.

– Прости…

– Да ничего.

Мы помолчали. Я оглядывала окрестности, наслаждаясь дурманящими запахами трав и цветов, слушая жужжание пчёл и больших тёмно-коричневых жуков, со скоростью реактивного самолёта и с таким же гудением носящимися от дерева к дереву.

– Слушай, ты сказал, что у вас сорок лет прошло. А в нашем мире – только пятнадцать. Как это может быть? Мы же, вроде, с тобой одногодками были, а теперь ты меня намного старше.

– Не знаю, Селена, – по голосу было слышно, что Стэнн улыбается. – Фокусы времени. Может быть, дело в том, что ты спишь, а во сне многое можно, в том числе и управлять временными потоками?

– То есть, я сначала была в твоём прошлом, потому что играть с тобой сорокалетним мне было бы не интересно, а теперь оказалась в настоящем? Или даже в будущем? Ох, к этому надо привыкнуть…

Я снова проводила взглядом пролетевшего мимо крупного жука и перевела разговор:

– А что это за жуки? Что они носятся, как ненормальные?

– Это брунбики. У них брачный период, самцы пытаются самок догнать.

Я рассмеялась:

– А самки что, замуж не хотят? Так улепётывают…

Стэнн тоже улыбнулся:

– Ну, кто их знает. Может, и не хотят. Давай поймаем и спросим.

Но я уже забыла о жуках, увидев быстро приближающуюся городскую стену и большие Южные ворота, всегда восхищавшие меня своим великолепием.

– Помнишь, как мы через эти ворота на речку бегали? – обернулась я к Стэнну. – Здорово было, да? Интересно, а наше убежище еще цело?

– Цело, – кивнул Стэнн. – Я иногда там бываю. Только раньше мы с тобой и с Мурлыкой втроём туда помещались, а сейчас мне одному тесно, и Мурлыке приходится рядом в воде сидеть.

– Давай сначала туда сходим, а потом уже в город поедем?

Стэнн улыбнулся и вполголоса скомандовал:

– Мурлыка, на остров.

Мурлыка сошёл с дороги и, несколькими огромными прыжками проскочив пляж, с разбегу кинулся в воду.

Я взвизгнула от неожиданности и вцепилась в поводья.

…Когда Мурлыка подрос и стал носиться по дому со скоростью всё разрушающей баллистической ракеты, леди Икэсса, мама Стэнна, начала выгонять нас из дома на улицу.

– Там крушите, что хотите, – приговаривала она. – А наш дом мне пока ещё дорог. Хотя бы как память о бабушке. Мне надоело восстанавливать стены после ваших игр.

И поэтому каждый день мы втроём уходили через Южные ворота далеко в степь или в лес и давали Мурлыке вволю побегать. Всё-таки, для дикого животного даже немаленькие размеры дома Стэнна были слишком тесны.

Ну, а стену мы, положим, проломили только один раз, это уж леди Икэсса преувеличивала. Я в тот день, на её беду, рассказала Стэнну о каратистах, которые ребром ладони кирпичи ломают, а кулаком стены прошибают. Стэнну, естественно, сразу захотелось попробовать.

Он долго примерялся, бормотал что-то себе под нос, подносил кулак к стене, снова отходил… Под конец мне всё это надоело, и я заныла:

– Стэнн, пошли уже. Мурлыка гулять хочет.

– Подожди, – отмахнулся Стэнн. – Вот сейчас стену сломаю, и мы через этот пролом сразу к задней калитке выйдем. Обходить не надо будет.

– Ну-ну, – скептически пробормотала я, а вслух заявила: – Даю тебе три минуты. Если стена будет ещё на месте, мы с Мурлыкой уходим через дверь, как все нормальные люди.

Стэнн мрачно посмотрел на меня, размахнулся и с приглушённым воплем с размаху ударил кулаком по стене.

Стена сперва прогнулась, как резиновая, потом пошла трещинами, а затем рухнула, и в появившемся отверстии я увидела испуганное лицо садовника, подрезавшего розы около калитки.

Стэнн и сам перепугался не меньше, когда увидел плоды трудов своих.

– Бежим! – сдавленно прохрипел он, и мы, ломанувшись в получившийся проём, сопровождаемые грохотом рушащихся колонн и балконов, выскочили на улицу и помчались к реке, к нашему тайному убежищу, устроенному на небольшом островке среди камышей.

Там, с трудом отдышавшись, я сначала покрутила пальцем у виска, демонстрируя свою порядочность:

– Ты совсем того, да? А если бы дом рухнул?

А потом, не выдержав, восхищённо продолжила:

– А как это тебе удалось? Стена же толстенная, не меньше метра.

И тут же забеспокоилась:

– Рука-то как? Сильно болит? Ушиб ведь, наверное?

Стэнн молча гладил левой рукой лежащего у его ног Мурлыку.

– Стэнн, ты чего? Болит, да?

Я перелезла через Мурлыку и хотела взять его за руку, но он отшатнулся и сквозь зубы прошипел:

– Не трогай.

И тут я увидела, во что превратилась его рука после фокуса с прошибанием стены.

– Стэнн! Ты же руку сломал! Смотри, она опухла и посинела! Какого чёрта ты сюда прибежал? К лекарю бежать надо было.

У Стэнна дрогнули губы, но он ничего не сказал. И это напугало меня ещё больше.

– Стэнн, вставай. Пойдём к лекарю. Ну, пожалуйста!

Я уже чуть не плакала, и, наверное, именно это и помогло Стэнну справиться с болью. Он терпеть не мог, когда я, по его словам, «распускала нюни, как последняя девчонка». Хотя, собственно, я ведь ею и была.

Морщась и изредка постанывая сквозь крепко сжатые зубы, он встал и медленно стал выбираться из камышей. Я плелась за ним, изо всей силы стараясь не расхлюпаться. Мурлыка встревожено поглядывал на нас, не понимая, что случилось, и, как всегда в таких случаях, держался рядом со мной: то ли пытался уберечь меня от неясной опасности, то ли, наоборот, сам нуждался в моей защите.

А на берегу нас ждали лорд Джэффас и какой-то незнакомый мужчина.

– Папа? – от неожиданности Стэнн остановился. – Папа… я знаю… я поступил неправильно…

– Руку покажи, – перебил его отец.

Стэнн подошёл поближе. Лорд Джэффас только головой качнул, глядя на посиневшее бревно, когда-то бывшее худенькой рукой его сына.

– Ну, что, Мэррас? Вылечишь?

Мэррас внимательно осмотрел руку, потом приложил к месту перелома свои ладони и что-то забормотал. Отёк стал спадать на глазах. Боль, видимо, тоже уходила, потому что на бледное лицо Стэнна начал возвращаться румянец.

– Теперь как? – через пару минут спросил Мэррас. – Не больно?

Стэнн замотал головой.

– Боль и отёк я ему снял, а кости буду сращивать уже в лечебнице. Тут регенератор нужен. Много мелких переломов, – обращаясь к лорду Джэффасу, сказал Мэррас. И повернулся к Стэнну:

– А вот если бы ты не геройствовал, а сразу ко мне пришёл, давно бы всё в порядке было.

– Я испугался, – выдавил Стэнн и исподлобья бросил на меня хмурый взгляд. Ему было неприятно признаваться при мне в своей слабости.

– Испугался он, – усмехнулся лорд Джэффас. – Дом родной крушить он не боялся, а к лекарю идти испугался. Вояка.

И тут я, наконец, разревелась. Видимо, от облегчения, что весь этот ужас заканчивается.

– Не плачь, Селена, – лорд Джэффас подошёл ко мне, обнял и погладил по голове. – Со Стэнном всё будет в порядке. Сейчас лорд Мэррас его вылечит.

Я ещё пару раз всхлипнула и вытерла слёзы:

– Вы Стэнна не ругайте, это я во всём виновата. Если бы не я, ему бы и в голову не пришло всё это делать.

– И ничего не ты! Я сам виноват! – выкрикнул Стэнн. – Ты же не знала, что я колдовать буду. А без колдовства я бы не смог её проломить.

– Оба хороши, – вздохнул лорд Джэффас. – Идите скорее с лордом Мэррасом. Чем больше времени пройдёт, тем дольше заживать будет.

И повернулся к Стэнну:

– Дом чинить сам будешь. Я за тебя результаты твоих фокусов исправлять не собираюсь.

Развернулся и зашагал к городским воротам.

Лорд Мэррас поглядел на нас и весело улыбнулся:

– Ну, вы даёте, ребята. Когда я увидел, что от стены осталось, я удивился, что дом ещё стоит. Крупно повезло, что твой отец дома был. Он успел предотвратить крушение. Иначе бы нам всем не поздоровилось.

– Вы тоже при этом были? – поинтересовалась я.

– Да, имел счастье… Пошли? – и он, взяв Стэнна под здоровую руку, повёл его за собой.

Мы с Мурлыкой поплелись следом.

Мы уже подходили к лечебнице лорда Мэрраса, когда мрачно молчавший всю дорогу Стэнн вдруг спросил:

– А как папа узнал, что мне помощь нужна?

– Это ты у него спроси, – ответил лорд Мэррас, открывая перед ним дверь. И обернулся ко мне: – А вы подождите здесь. Посидите пока на лавочке. Стэнн вернётся минут через двадцать.

Дверь закрылась, а мы с Мурлыкой, вздохнув, уселись ждать Стэнна под высокой и толстой яблоней…

Мы сидели на островке, окружённом камышом, и Стэнн одной рукой обнимал меня за плечи, а другой держал за руку, словно боялся, что я могу исчезнуть в любой момент. И от этого ли, или от того, что островок был на диво маленький, а мы были уже достаточно большими, и, чтобы не вымокнуть в воде, нам приходилось сидеть, тесно прижавшись друг к другу, у меня внутри всё дрожало, и сердце билось, как ненормальное.

– И правда он крохотный, островок этот. А раньше каким большим казался.

Я повернулась к Стэнну, пытаясь улыбнуться дрожащими губами.

Стэнн серьёзно смотрел на меня и молчал. Только пальцы его сильнее сжали мою руку.

– А ты выяснил тогда, как отец узнал, что с тобой беда приключилась?

– Да, конечно. Существует родительское заклинание. Если отец и мать прочитают его над ребенком в первые часы после его рождения, они всегда будут знать, где он и что с ним. Правда, действует это заклинание только до совершеннолетия.

– Понятно.

Мы опять замолчали, слушая тихое шуршание камыша.

– Стэнн… а помнишь, как ты лифт изобрёл? – мне надо было унять переполняющее меня волнение, и эпизод с лифтом вспомнился вполне кстати.

– Помню, – улыбнулся Стэнн. – Сейчас даже вспоминать смешно, какой я был глупый!

– Скажи лучше, какой ты был умный и талантливый мальчишка! Тебе ведь всего одиннадцать лет было. Лорд Атулис тогда тебя гением назвал.

– Серьёзно? – рассмеялся Стэнн. – Хорошо, что ты мне не сказала, а то бы я зазнался.

…Мы сидели на нашем островке, и я рассказывала о своём городе.

– А дома у нас не такие, как здесь, а многоэтажные. И девять этажей есть, и четырнадцать, и ещё больше.

– Как же вы на четырнадцатый этаж поднимаетесь? – удивился Стэнн. – Это же долго.

– У нас лифты есть для этого. Такие кабинки подъёмные. Маленькие комнатки. Заходишь в такую комнатку, нажимаешь кнопочку с цифрой нужного этажа, и лифт тебя туда сам довозит, а ты просто стоишь и ждёшь.

– Здорово! – восхищённо пробормотал Стэнн, и в его глазах зажглись уже знакомые мне искорки.

– Стэнн, только не надо ничего выдумывать прямо сейчас, – поспешно проговорила я. – Пошли лучше на велосипеде кататься.

– Пошли! – кивнул Стэнн. – Кто последний, тот лягушка!

И мы наперегонки помчались к велосипеду, оставшемуся на берегу у городской стены под присмотром стражников. Конечно, Стэнн меня обогнал, и пришлось мне раз десять квакнуть, прежде чем он разрешил мне усесться в седло.

Когда я в следующий раз пришла к нему, он, ни минуты не медля, с таинственным видом потащил меня в сад.

– Смотри, что у меня есть!

На земле, у толстого ствола арабузги,¹ перевёрнутая кверху ножками, лежала широкая табуретка. К длинным ножкам были привязаны верёвки, уходившие вверх и терявшиеся в ветвях дерева.

– Это что?

– Сейчас увидишь. Вставай внутрь.

Я забралась в табуретку, пытаясь догадаться, какую новую игру Стэнн придумал на этот раз.

Внезапно табуретка оторвалась от земли и, покачиваясь, начала довольно быстро подниматься вверх. При этом, вопреки всем законам физики, верёвки, к которым была привязана табуретка, не натягивались, а шурша, свивались в кольца и падали на дно табуретки, прямо мне на ноги.

Перепугавшись до полусмерти, я присела, закрыла глаза и, вцепившись в ножки, завизжала так, что с дерева сорвалась отдыхавшая в ветвях стая птиц, а в окно кухни высунулась леди Икэсса:

– Стэнн! Немедленно опусти девочку!

Табуретка прекратила подъём, немного покачалась в воздухе, и не спеша поплыла вниз.

– Тебе не понравилось? – раздался над ухом разочарованный голос Стэнна, и я, наконец, открыла глаза.

Табуретка днищем прочно лежала на земле, но у меня перед глазами до сих пор всё качалось и кружилось, и я не сразу решилась разжать пальцы.

– Дурак! – сердито сказала я и, выбравшись из этого ненадёжного сооружения, быстро пошла к дому.

– Селена, ты чего? – растерянно спросил Стэнн, хватая меня за руку. – Я думал, ты обрадуешься. Я же лифт изобрёл!

– Разве это лифт! – закричала я, всё еще не придя в себя от ужаса, охватившего меня в тот момент, когда я болталась высоко над землёй без всякой страховки. – Лифт – это кабинка. Стены со всех сторон. Знаешь, что не вывалишься. А тут что? Даже держаться не за что!

– Ну, так же интереснее. И видно всё, и качаешься, как на качелях. Здорово ведь? – воодушевлённо проговорил он, но взглянув на мою насупленную физиономию, закончил упавшим голосом: – Или нет?

Я помолчала, думая, надо ли обижаться на этого глупого мальчишку. Он, вроде, порадовать меня хотел. А что не получилось – так на то он и мальчишка. У них вечно шутки дурацкие. Ладно, пусть живёт.

– Я высоты боюсь, – пробурчала я, глядя в сторону. – Ты бы хоть предупредил сначала. А то всё качается, держаться не за что. Я до смерти перепугалась.

– Прости, – виновато погладил меня по плечу Стэнн. – Я не подумал. Я доделаю.

– Спасибо, – саркастически усмехнулась я, а сама подумала, что в этот так называемый лифт он в следующий раз меня сможет затащить только силой.

– Так, сын. Ну-ка, покажи, что ты тут изобрёл?

Мы оглянулись на голос. К нам подходили отец Стэнна лорд Джэффас и его друг лорд Атулис.

Стэнн сразу воодушевился:

– Это лифт, папа. Смотри!

И он, забравшись в табуретку, продемонстрировал его действие, взлетев до верхушки десятиметрового дерева.

– Я же говорил тебе, что твой сын – гений, – повернувшись к лорду Джэффасу, сказал Главный Маг Высшей Школы Магии и Колдовства.

– Да, способности есть, – согласился Главный Королевский Колдун, не сводя глаз со спускающегося сына.

И обратился к вылезающему из «лифта» Стэнну:

– Скажи-ка, сын, кто научил тебя этому заклинанию?

– Никто. А разве тут есть какое-то заклинание? – недоумённо посмотрел на отца Стэнн.

– Но ты как-то приводишь это сооружение в движение? Как?

– Да просто. Сначала я говорю себе, что очень хочу, чтобы оно поднялось. А потом делаю вот так, – и он сделал едва заметное движение ладонями вперёд и вверх. Табуретка опять подскочила на полметра и застыла в воздухе. Стэнн чуть повёл ладонями вправо, и табуретка послушно заскользила в том же направлении. Повернул ладони вверх – табуретка птицей взмыла к верхушке дерева. Наконец, Стэнн опустил её на траву и повернулся к отцу:

– Вот и всё. Никаких заклинаний.

Мужчины переглянулись и едва заметно усмехнулись. А затем лорд Джэффас сказал:

– Теперь, сын, представь, что ты уже стоишь в этом, как ты говоришь, лифте, и сделай ещё раз то же самое, но без него.

– Это как? – не понял Стэнн.

– Ты только что проделал очень трудный фокус: ты поднял себя на вершину дерева вместе с табуретом, который ещё при этом умудрился не упасть. Сейчас облегчи себе задачу: проделай то же самое, но без табурета.

Стэнн удивился:

– Так, что ли, можно? Без лифта?

Мужчины рассмеялись:

– А ты попробуй.

Стэнн кивнул, зачем-то закрыл глаза и сосредоточился. И я увидела, как его ноги оторвались от земли, и он начал медленно подниматься.

– Ты глаза-то открой, – посоветовал лорд Атулис.

Стэнн открыл глаза, нашёл взглядом отца, чья голова была уже на уровне его ступней… и рухнул на землю.

– Сын, – глядя сверху вниз на сидящего в траве ошарашенного мальчишку, сказал отец. – К земле тянет не сила тяжести, а тяжесть мысли. И ещё страх. Избавься от неуверенности, и будешь летать, как птица.

И лорд Джэффас, прижав руки к туловищу, внезапно стрелой взлетел в небо, дважды вихрем облетел арабузгу и мягко опустился рядом с лордом Атулисом.

– Вот так-то, сын, – усмехнулся он, глядя на растерянное лицо Стэнна, и повернулся к другу:

– Продолжим нашу беседу?

И они не спеша пошли к дому.

Проводив взглядом уходящих лордов, я, наконец, захлопнула отвалившуюся от изумления челюсть, и присела перед Стэнном:

– Стэнн… как здорово! Ты летать умеешь! Покажи ещё раз!

Под моим восторженным взглядом парень быстро пришёл в себя.

– Сейчас.

Он вскочил и, снова закрыв глаза, сосредоточенно засопел и оторвался от земли.

– А лорд Атулис говорил, что глаза закрывать не надо, – ехидно вставила я свои пять копеек. – Слабо с открытыми глазами до верхушки дерева подняться?

– И ничего не слабо! – Стэнн открыл глаза и чуть снова не свалился, увидев, что от земли его отделяют уже метра три, но удержался и начал набирать скорость. Поболтавшись около самой вершины арабузги, он, наконец, спустился вниз, и сел на землю, тяжело дыша. Он был весь мокрый от напряжения. Я провела рукой по его слипшимся от пота волосам:

– Стэнн, ты правда гений. Страшно было, да?

– Ага, – кивнул Стэнн и, радостно улыбнувшись, добавил: – Очень.

А потом вдруг погрустнел:

– Только я думал, что я лифт изобрёл, а оказалось, что просто научился ещё одному фокусу.

– Ничего, – махнула я рукой. – Лифт изобрести ты ещё успеешь. А подниматься без лифта намного интереснее. Научи меня тоже, а?

Но то ли Стэнн оказался плохим учителем, то ли я была на редкость бестолковой ученицей, но с полётами у меня тогда так ничего и не вышло.

– Знаешь, я ведь лифт всё-таки изобрёл, – помолчав, сказал Стэнн. – Сейчас во всех трёхэтажных домах есть лифты и даже в некоторых двухэтажных. Там, где пожилые люди живут, которым трудно по ступенькам подниматься. Очень удобное изобретение.

– Я же говорила, что ты гений, – улыбнулась я и поинтересовалась: – А ты эту вашу Школу Магии и Колдовства закончил уже?

– Давно! В Высшую Школу меня в семнадцать лет приняли. Видимо, отцу надоело смотреть на мою постную физиономию, и он решил меня отвлечь хотя бы таким образом. С лордом Атулисом и договариваться не пришлось. Он только и ждал отцовского согласия на моё поступление. Вступительные экзамены я сдал на удивление легко, так что уже через полгода после твоего исчезновения был студентом. И вошёл в историю Школы как самый юный учащийся. Вообще, по правилам, туда с двадцати пяти лет принимают. А я к двадцати пяти годам её как раз закончил. За восемь лет вместо десяти.

– А почему у тебя была постная физиономия, – поинтересовалась я. – Вроде, особой задумчивостью ты никогда не отличался.

Стэнн помолчал, потом коротко взглянул на меня и снова отвёл глаза:

– Ты действительно не понимаешь?

Я смутилась:

– Из-за меня, да? Из-за моего исчезновения?

Стэнн вздохнул:

– Я считал себя виновным в том, что ты пропала, хоть все и пытались меня разубедить. Это же я привёл тебя в ту пещеру. И потом… мне было без тебя тоскливо. Восемь лет мы были с тобой постоянно вместе. Ты была хранительницей всех моих тайн. Мне было с тобой легко и интересно. Ты была лучшим другом, сестрёнкой, любимой девушкой – всем сразу. И когда тебя не стало, в моей жизни образовалась зияющая дыра, которую никто не мог заполнить. Отец был прав: только поступив в Высшую Школу и с головой погрузившись в занятия, я немного пришёл в себя. Но боль утраты… она сопровождала меня всю жизнь.

– Мне так жаль, Стэнн… Мне очень жаль сейчас, что я тогда так испугалась, что забыла свой сон… Столько лет прошло… Без тебя, без Мурлыки…

Я опустила голову, чтобы скрыть выступившие на глазах слёзы. Стэнн только крепче прижал меня к себе. Он ничего не ответил, но я чувствовала, что он полностью разделяет мои чувства.

Я вытерла глаза свободной ладонью и повернулась к Стэнну:

– Стэнн, расскажи, как ты жил все эти годы? Чем занимался? И кем ты сейчас работаешь?

– Ну, как жил? Сначала поступил в Высшую Школу. Восемь лет в ней проучился и закончил на отлично, потому что, пока остальные студенты бегали на свидания и пирушки, я осваивал новые заклинания и доводил их до автоматизма. Девушек я тогда видеть не мог, а вот колдовать учился с каким-то, я бы сказал, остервенением. Каждый раз, освоив новое заклинание, представлял, как бы ты порадовалась моим успехам. И – начинал учить следующее. За восемь лет я успел закончить все факультеты Школы, и все – на отлично. Таким, понимаешь, универсальным колдуном стал, который и пироги печь умеет, и с Древней Страшной Магией управляется, и на след преступника может встать, и больного исцелить. И, благодаря этому, в день, когда мне вручили все мои восемь дипломов, я получил приглашение на работу в Тайную Магическую Полицию Кэтанга. Это – элитное подразделение полиции, которое занимается только самыми сложными преступлениями, совершёнными с применением магии. Туда попасть трудно, отбор очень строгий. Я же им ещё во время учёбы дважды умудрился помочь, причём, оба раза – случайно. Как говорится, мимо проходил. Но они это запомнили и терпеливо ждали, когда я учиться закончу. Там теперь и работаю.

– А почему она называется Тайной? – перебила я. – О вас никто не знает?

– Если бы, – хохотнул Стэнн. – Мы – самые известные люди в Кэтанге, главные лица героических легенд и забавных анекдотов.

–Тогда откуда такое название? – не поняла я.

Стэнн пожал плечами:

– Скорее всего, от прошлого осталось. Этот отдел полиции создавали, как тайную, дополнительную защиту Короля. Потом у Короля появились Королевские Колдуны, а Тайную Полицию сделали главной магической защитой страны. А название осталось.

– Понятно, – кивнула я. – Извини, я тебя перебила. Рассказывай дальше.

– Проработал там двадцать лет, – продолжил Стэнн. – Сначала – рядовым сотрудником, затем – заместителем начальника. А потом в одном из сражений мой начальник и учитель погиб. И Король предложил мне занять его место. И вот уже больше десяти лет я являюсь третьим человеком в государстве, после Короля и моего отца – Главного Королевского Колдуна.

– Как – погиб? – встревожено спросила я. – Он, наверное, тоже был умелым магом?

– Он был великим магом, – грустно улыбнулся Стэнн. – Но, как видишь, и маги не застрахованы от гибели. Сражение-то было тоже магическое. И против него выступило сразу три сильных колдуна. А мы немного опоздали…

– Опасная у тебя работа, – помолчав, сказала я. – А я думала, что могущественным магам ничего не грозит…

– Ничего, кроме могущества другого мага, – ответил Главный Начальник Тайной Магической Полиции. И тут же заулыбался: – Но ты за меня не переживай. Ещё не родился тот колдун, который меня переколдует. Тем более, сейчас, когда ты вернулась.

– Стэнн, – попросила я, – ты, пожалуйста, будь осторожнее. Я однажды уже лишилась близкого человека и не хочу потерять ещё и тебя.

– Не потеряюсь, не переживай, – снова улыбнулся Стэнн. – Ты, главное, сама не исчезай. А ты как жила всё это время?

– Я? – я горько усмехнулась. – Нормально жила. Обычной человеческой жизнью, без всякой магии. Когда мне исполнилось восемнадцать, папа с мамой переехали жить на юг. Им от бабушки в наследство большой дом под Краснодаром достался. А мама давно мечтала туда вернуться, раздражали её наши долгие зимы. Пока наследство оформляли, папа сумел работу найти по специальности. Вот они туда и рванули. А мы с сестрой остались. Сестра как раз только замуж вышла, а я в музыкальном колледже училась, не захотела место учёбы менять. Думала, доучусь и приеду. Но сперва в консерваторию поступила, а потом мама с папой развелись. Южное солнце головы напекло, что ли. Мама снова замуж вышла за местного мачо, папа женился на знойной красавице… Словом, стало у меня две семьи, но ни в одной я себя сейчас своей не чувствую. Так что обходимся поздравлениями с праздниками по скайпу. На третьем курсе замуж вышла за однокурсника. Детей, естественно, не заводили, доучиться хотели спокойно. А сразу после выпускных экзаменов он погиб. Я ему не раз говорила, что лихачество его до добра не доведёт…

Горло у меня перехватило, и я замолчала. Стэнн крепче обнял меня, обхватив обеими руками, потёрся щекой о мои волосы, пробормотал:

– А я-то, дурак, тебе жаловался на свою несчастную жизнь…

Я улыбнулась, беря себя в руки:

– У каждого свои горести.

И продолжила исповедь:

– Меня тогда работа спасла. Вкалывала с утра до вечера, как проклятая. Всех заболевших педагогов замещала, частников набрала. Училась много – и по Интернету, и уроки брала, новые методики преподавания осваивала. Потом свою студию открыла. Сначала параллельно с основной работой её вела, но вскоре поняла, что так я порвусь, в конце концов, и работу бросила. Зато за эти сумасшедшие годы я стала хорошим специалистом. Очень хорошим. Мои ученики на конкурсах призовые места занимают, в городских праздничных концертах участвуют, о моей студии даже в газете писали. Вот так и живу – вся в работе.

Мы помолчали, потом Стэнн осторожно спросил:

– А как ты здесь очутилась? Через столько лет…

Действительно – как? Я прикусила в задумчивости губу и начала вспоминать предшествующие моему появлению здесь события.

День не задался ещё с ночи. На меня напал очередной приступ бессонницы, периодически мучавшей меня после смерти мужа все эти годы, и я уснула уже под утро, часа в четыре, а в семь надо было вставать: одна из моих учениц попросила провести занятие пораньше, потому что у неё появились какие-то срочные дела, и прийти в своё время она ну никак не могла.

Я не люблю заниматься вокалом в такую рань. Весь мой организм протестует против такого насилия: и голос не звучит, и слух отказывается слышать ляпы учеников, да и мозги плохо соображают: мысли начинают звучать коряво, с кучей слов-паразитов «ну», «это», «значит» и прочими словечками, помогающими мозгу выйти из ступора, вызванного ранним пробуждением. Вообще-то я – «сова», и начинать работать предпочитаю после обеда. Но, к сожалению, мироустройство подстроено под «жаворонков», поэтому всю жизнь мне приходилось «ломать» себя. Я с трудом вставала в несусветную рань и ползала весь день, как сонная муха. А вот когда все нормальные люди начинали подумывать об отдыхе перед компьютером или телевизором, у меня появлялась жажда деятельности, которая окружающих только раздражала.

Когда я открыла собственную студию, то подумала: сбылась моя мечта, я – сама себе хозяйка, могу работать, как захочу. Как бы не так! Теперь мне пришлось подстраиваться под клиентов. А клиенты – народ капризный. То им надо попозже, то – пораньше. То у них аврал на работе, то сына в поликлинику вести надо, то встреча с друзьями нарисовалась – «Мы сто лет не виделись, не могу же я это пропустить!» В общем, уходя утром в студию, я никогда не знаю, сколько у меня в этот день занятий будет. Бывают невезучие дни, когда за весь день всего два-три человека приходят, да и те – не подряд, а с промежутками в два-три часа. А бывает, к концу дня уже язык заплетается от усталости, голос хрипит, а работе конца-краю не видно. К счастью, и то, и другое происходит достаточно редко. Нормальный мой рабочий день обычно включает пять-шесть часовых занятий, и меня это вполне устраивает.

Студия моя называется – «Мечта». Очень оригинальное название, конечно, ничего не скажешь. Но у меня с названиями – вечная закавыка. Не умею я их придумывать. И подруга, на пару с которой мы арендовали это небольшое помещение, тоже особо не парилась, сочиняя имя нашей новорожденной. «Мечта», так «Мечта». Так и зарегистрировали. И теперь, созваниваясь, спрашиваем друг друга: «Ты сегодня мечтать во сколько пойдёшь?» Или заявляем, уходя на работу: «Пойду-ка я, помечтаю немного».

Я в «Мечте» веду занятия по вокалу и фортепиано для детей и взрослых. А Катя учит играть на гитаре. Я работаю четыре дня в неделю, Катя – три. У неё есть ещё основная работа, поэтому «мечтает» она по субботам и воскресеньям. Да ещё в четверг после обеда.

А сегодня – понедельник. Мой день.

С трудом разлепив глаза, я побрела под душ в надежде, что хоть он меня разбудит. Увы, надежда оказалась тщетной. Спать захотелось ещё сильнее. Решив позавтракать, я выползла на кухню, открыла холодильник и, с отвращением поглядев на приготовленную с вечера гречневую кашу, закрыла его обратно. Есть не хотелось абсолютно. Взглянув на часы и выяснив, что я уже начинаю опаздывать, я наскоро выпила чашку горячего крепкого чая и, зевая и ворча на пасмурную погоду и клиентку, которой захотелось петь в такую рань и непогодь, побрела под моросящим дождём на остановку. Конечно, до «Мечты» всего три квартала, обычно я туда пешком хожу. Но – не в такую рань и не в такую погоду.

Придя в студию, я поставила зонтик сушиться и приготовилась к занятию: достала из шкафа ноты и включила синтезатор. Потом посмотрела на часы: без двух минут восемь. Любе давно пора быть здесь. Впрочем: утро, пробки… Застряла где-нибудь. Ну, значит, подожду.

И я взяла с полки толстый сборник сканвордов, который лежал у нас специально для таких случаев.

Когда я в следующий раз подняла глаза на часы, оказалось, что прошло уже двадцать минут.

«И где она?» – мысленно вопросила я и полезла в карман за телефоном.

– Алло, – раздался сонный голос. – Слушаю.

– Доброе утро, Люба. Вы придёте? Я вас давно жду.

– Ой, а сколько времени?

– Двадцать минут девятого.

В трубке немного помолчали, потом виновато сказали:

– Елена Викторовна, я проспала. Совсем будильник не услышала. Давайте в пятницу, как обычно, ладно? Сегодня я уже не успею.

Я мысленно выругала Любу всеми знакомыми мне «вежливыми» словами, а вслух сказала:

– Хорошо. Приходите в пятницу.

И, резко нажав на сброс вызова, сердито засунула телефон в карман. День был испорчен с самого утра. Все мои мучения оказались напрасными. Я не выспалась, не позавтракала, вымокла и – ничего не получила взамен. Сходить домой я не успевала: через час должно было начаться следующее занятие. Бежать в магазин под дождём тоже не хотелось. Единственное, что я могла сделать – вскипятить воду и порадовать себя чаем с конфетами.

Я полезла в шкаф за электрическим чайником и выяснила, что ни конфет, ни печенья в обозримом пространстве не наблюдается. Видимо, у Кати вчера тоже был не слишком удачный день, и она в перерывах между занятиями всё сжевала.

Снова мысленно выругавшись, я включила чайник и уже через пять минут заваривала крепкий чай в пузатом маленьком заварочном чайничке. Пить краску из пакетиков мне сегодня не хотелось.

Аромат свежезаваренного чая и найденная в недрах сумки конфетка несколько примирили меня с действительностью. Я сидела, снова уткнувшись в сканворд, и, стараясь не обжечься, потихоньку прихлёбывала горячий чай, когда в кармане завибрировал телефон. Я посмотрела на экран. Звонила мама мальчика, которого я ждала на занятие.

– Елена Викторовна, доброе утро. Вадик заболел, у него ночью температура поднялась. Так что, извините, он сегодня не придёт. И в среду, скорее всего, его тоже не будет.

– Ясно, – вздохнула я. – Ну, что ж, выздоравливайте. Обязательно позвоните, когда Вадик поправится, уточним время встречи.

Я допила чай и пошла одеваться. До следующего занятия было ещё четыре часа, и сидеть здесь всё это время было просто глупо.

Вернувшись домой, я, наконец, позавтракала и решила вздремнуть хотя бы полчасика, потому что состояние было довольно мерзкое: голова была тупая и тяжёлая, в глаза словно песка насыпали, а рот раздирала зевота. Но, несмотря на это, заснуть я так и не смогла, и встала в ещё худшем состоянии, чем легла. Оставалось только надеяться на то, что природа возьмёт своё, и к вечеру я взбодрюсь хотя бы от того, что вечер – это моё время. Но до вечера надо было ещё дожить.

К часу я снова приплелась в студию, по дороге купив конфет и печенья. Судя по началу дня, они могли мне сегодня пригодиться.

Следующие два занятия прошли более-менее спокойно, хотя и достаточно скучно. Тринадцатилетний мальчик-пианист меня чуть не усыпил, пытаясь сыграть пьесу, которую мы учили уже четыре урока, но которая и при четвёртом прослушивании выглядела так, будто мы её только что разбирать начали. Парень дома совершенно не занимался, но на занятия ходил исправно, поэтому я только вздохнула, в пятый раз начав объяснять то, о чём уже говорила четырежды. Девочка-вокалистка порадовала новой песней, которую ей захотелось разучить. Мелодия в ней была весёлая, быстрая и технически очень сложная, но я не стала отговаривать Машу. Ученица она способная, работать умеет. Поэтому, послушав принесённую Машей фонограмму, я пообещала, что со следующего занятия мы начнём разучивать это произведение: для начала мне надо было самой разобраться во встречающихся в нём трудных пассажах.

Третьим учеником был Виталий – сорокалетний мужчина, которому очень хотелось выступать на сцене, несмотря на полное отсутствие музыкальных данных. Пел он, отчаянно фальшивя, жёстким, визгливым голосом, абсолютно не соблюдая ни движения мелодии, ни её ритма, зато очень эмоционально, полностью отдаваясь процессу пения. И этим он меня и покорил. Когда он пришёл в первый раз, то, молитвенно сложив на груди руки, заявил:

– Вы – моя последняя надежда!

Из разговора выяснилось, что с ним уже отказались заниматься два преподавателя, ведущие вокал в музыкальной школе и в колледже культуры. В один голос они ему заявили, что у него нет никаких способностей к музыке в целом и вокалу в частности, и что лучше ему найти какое-то другое хобби и не тратить зря время.

– А почему вы решили, что у меня вы сможете чему-то научиться? – удивилась я.

– Потому что мне сказали, что вы даже рыбу можете научить петь.

Я рассмеялась:

– Кто это вам сказал?

– Борис. Я с ним недавно познакомился, он узнал о моих трудностях и порекомендовал обратиться к вам.

Борис… Я улыбнулась, вспомнив этого симпатичного юношу, с которым мы пару лет очень плотно работали. У него была схожая проблема: парень абсолютно не владел своим голосом, хотя играл в ансамбле на гитаре и очень хотел петь. Сейчас он выступает в бэк-вокале, и, как я слышала, потихоньку выбивается в солисты.

– А вы знаете, как мы с Борисом занимались? Два года по три часовых занятия в неделю! И он ещё и дома работал, все задания выполнял. Я восхищалась его трудолюбием и старанием. А вы так сможете?

– Я ещё лучше смогу! – уверенно заявил Виталий. – Я готов работать каждый день по два часа.

– Ну, это уже перебор, – улыбнулась я. – Впрочем, посмотрим…

И мы начали заниматься.

Виталий действительно оказался очень старательным учеником. Через полгода кропотливых занятий я вдруг поняла, что мои усилия даром не проходят: голос его зазвучал мягче, Виталий начал слышать движение мелодии, да и с чувством ритма стало намного лучше. Я радовалась происходящим переменам и думала, что еще пара лет таких занятий – и Виталий точно запоёт. Лишь бы у него терпения хватило.

Но сегодня он преподнёс мне неприятный сюрприз.

Придя на занятие, он подождал, пока Маша оденется и, попрощавшись, выйдет за дверь и, сумрачно глядя куда-то поверх моей головы, заявил:

– Я сегодня последний раз пришёл.

– Что?! – Я не поверила своим ушам. Вот уж от кого не ожидала подобного заявления, так это от него. – Почему? Что случилось?

– Я понял, что у меня нет никаких способностей к музыке, и решил не тратить зря деньги.

– Виталий… – я растерялась настолько, что сразу даже слов нужных подобрать не смогла. – Вы не правы. За эти полгода вы многого добились. Мы с вами ещё очень мало занимаемся, но и то уже заметны сдвиги. Нельзя бросать на полпути. Давайте позанимаемся ещё хотя бы полгода, и вы сами увидите, насколько всё изменится. Вы же так хотели петь!

Я пыталась поймать его взгляд, но Виталий старательно отводил глаза, то теребя пуговицу на пиджаке, то внимательно разглядывая шторы на окне.

– Нет. Я всё решил. Я – полный бездарь. Мне лучше заняться каким-то более полезным делом. Извините.

– Хорошо, – расстроено согласилась я. – Но если вдруг передумаете, то приходите. Буду рада.

– Спасибо вам.

Он повернулся и пошёл к выходу.

– Виталий! – крикнула я ему вслед.

Он остановился.

– Виталий… – я подошла и остановилась у него за спиной. – То, что вы – бездарь… это вам жена сказала?

– Какая разница! – с досадой ответил он, не поворачиваясь, и вышел, хлопнув дверью.

Да уж… и кто меня за язык тянул? Мне-то что до того, кто его так «приласкал»? А жене просто денег стало жалко, которые муж «выбрасывает на ветер». Наверняка заявила что-нибудь типа «Лучше бы ты мне шубу купил». Или – «на машину копил», или ещё на что-нибудь, что в хозяйстве пригодится. А вокал – кому он нужен. Из него шубу не сошьёшь…

Я почувствовала, что сейчас разревусь и, резко развернувшись, пошла к чайнику. Весь внезапно освободившийся час я пила чай, тупо жуя конфеты и мрачно размышляя о несовершенстве мира. Было очень жаль и Виталия, которому пришлось распроститься со своей мечтой, и своих усилий. Да и заниматься с ним мне нравилось намного больше, чем с умницами-разумницами, и без меня неплохо поющими, потому что он бросал мне вызов своей, как он сказал, бездарностью. Вызов моим преподавательским способностям, моим умениям, моим амбициям. И это было здорово и наполняло наши занятия каким-то особым смыслом.

А теперь этого смысла не будет…

Я налила ещё чаю и вдруг почувствовала, что, если выпью ещё хоть глоток, то попросту лопну. Погрузившись в свои грустные размышления, я, незаметно для себя, выпила почти весь чайник и машинально съела всё печенье. Надо взбодриться: впереди – ещё два занятия.

Я встала и начала убирать со стола.

И тут на меня свалился очередной сюрприз.

Дверь распахнулась и на пороге выросла «мадам Брошкина» – Анжела Владиславовна, мама десятилетнего мальчика, который недавно начал ко мне ходить на эстрадный вокал. Мама мечтала сделать из него великого артиста, а мальчику, как говорится, медведь на ухо наступил: он все песни пел на одном звуке ровными длительностями.

Прослушав мальчика при первом их появлении в студии, я сразу сказала маме, что на быстрый результат рассчитывать нельзя, что предстоит длительная работа по развитию музыкального слуха и чувства ритма. Что у мальчика совершенно нет координации между голосом и слухом, и за пару занятий её не разовьёшь. Что надо приготовиться к планомерной и длительной работе.

Мама кивала, соглашалась, говорила: «Да, да, я понимаю», а в конце спросила:

– У Петеньки в школе через две недели песенный фестиваль. Вы успеете к нему какую-нибудь песню разучить?

И я поняла, что зря сотрясала воздух своими пламенными речами.

Конечно, от подготовки выступления я сразу и наотрез отказалась. Мама, поджав губы, качнула головой:

– А мне вас как хорошего специалиста рекомендовали.

– Я – хороший специалист, – без лишней скромности согласилась я. – Но даже гениальный педагог не сможет за две недели развить ребёнку слух. Вот к концу года, может, что-то уже и получится. И то при условии, что вы занятия пропускать не будете. А пока – нет.

Мама ушла, недовольно бурча под нос что-то о современных педагогах.

Присутствовавшая при этой сцене Катя качнула головой:

– Помяни моё слово: ты с этой мадам Брошкиной² ещё намучаешься.

– Да, – вздохнула я. – Мадам – та ещё штучка.

Так, с лёгкой руки Екатерины, Анжела Владиславовна и превратилась в «мадам Брошкину».

И вот эта мадам стояла передо мной, пылая негодованием. Даже не поздоровавшись, она разразилась длинной тирадой:

– Как вам не стыдно! Только зря деньги дерёте! Учить не умеете, а туда же – педагогом себя считаете!

«Педагогом» в её устах прозвучало как презрительное ругательство.

Я опять растерялась: да что ж сегодня за день-то такой! Какой фигой сегодня звёзды выстроились?! Пытаясь сохранять спокойствие, вежливо спросила:

– А что, собственно, случилось, Анжела Владиславовна? И где Петя?

– Петя больше к вам ходить не будет! Вы учить совершенно не умеете! Мы ходим к вам уже почти два месяца, а Петя до сих пор петь не научился!

– Анжела Владиславовна, когда вы в первый раз пришли ко мне, я вам сразу сказала, что быстрого результата ждать нельзя, что потребуется…

Но договорить мне не дали.

– Два месяца – это уже большой срок. Вот Петина подруга Машенька всего месяц занимается, а уже на школьном концерте выступила. А Петю не взяли, сказали, плохо поёт. За что я вам деньги плачу?! Я сегодня была у знающего человека, он сказал, что таких специалистов, как вы, от детей поганой метлой гнать надо!

У меня затряслись руки.

– Знаете что…

– Я-то знаю! А вот вам не поздоровится! Я в Министерство культуры пойду! Вас лицензии лишат за профнепригодность! Я в суд подам! Вы мне все деньги вернёте, до копеечки! Шарлатанка!

И мадам Брошкина, пылая благородным гневом, гордо вынесла свои телеса за дверь.

– При чём здесь Министерство культуры? – только и смогла пробормотать я, глядя на захлопнувшуюся дверь.

Трясущимися руками налила себе воды, благо даже отойти от стола с чайником не успела, отпила несколько глотков. Сердце билось, как ненормальное, лицо пылало. Никто и никогда меня так не оскорблял.

Я с учениками занимаюсь с семнадцати лет, с третьего курса музыкального колледжа. За прошедшие годы у меня накопилась куча грамот и благодарностей за хорошую работу, мои ученики призовые места на всяких конкурсах и фестивалях занимали, а эта мымра смеет что-то про профнепригодность говорить?!

Я несколько раз глубоко вздохнула, пытаясь взять себя в руки.

– Всё нормально! Моё сердце бьётся ровно и спокойно. Я абсолютно спокойна. Мне плевать, что думает обо мне эта дура. Я спокойна… я абсолютно спокойна…

Но самовнушение не помогло и я, усевшись на стул, наконец, разревелась, выпуская из себя все неприятности этого идиотского дня.

Последнее занятие прошло, как в полусне. Я что-то говорила, объясняла, даже, кажется, улыбалась занимавшемуся мальчику, но всё было, словно в тумане. Еле закончив урок, я быстро собралась и выскочила из студии так, будто за мной кто-то гнался. Ни минуты лишней не захотела там оставаться.

Придя домой, машинально поужинала, в который раз уже прокручивая в голове этот неудачный во всех отношениях день, потом, пытаясь направить настроение, на сайте в Интернете посмотрела несколько серий любимого детектива. Но в этот раз даже он не помог. В ушах звучал голос «мадам Брошкиной», на глаза наворачивались слёзы, мешавшие смотреть.

Перед сном, забравшись под одеяло, хотела почитать, но мысли блуждали далеко от сюжета книги, поэтому я положила книгу на столик у дивана и, подумав «А пошли вы все!..», выключила свет.

Но уснуть сразу не удалось. Я лежала, глядя на светящиеся в темноте цифры электронных часов, и мне опять, который уже раз после смерти мужа, хотелось улететь куда-нибудь далеко-далеко от этого сложного и жёсткого мира, туда, где бы меня ждали и любили, где мне всегда были бы рады и укутывали бы меня душевным теплом, как мягким одеялом. Так, как умел это делать мой единственный и неповторимый, так рано ушедший из этого мира, муж.

Я чуть было опять не прослезилась, вспомнив мужа, но тут же зло прикрикнула на себя: «Не смей раскисать! Спи уже давай!» И, сердито завернувшись в одеяло, отвернулась к стенке.

А уснув, неожиданно оказалась на высоком холме.

– Вот так я здесь и очутилась. С расстройства. Нет, ну ты представляешь, какая стерва?! – вспомнив мадам Брошкину, снова возмутилась я.

– Зато, благодаря ей, ты снова здесь, со мной, – улыбнулся Стэнн.

– Да, – я тоже улыбнулась. – Видимо, это и есть то место, где меня любят и мне всегда рады?

Я лукаво посмотрела на сидящего рядом колдуна.

– А ты еще сомневаешься? – удивлённо поднял тот бровь. – Тебе нужны доказательства?

И, не дав мне и слова сказать, наклонился и поцеловал меня. Таким долгим и крепким поцелуем, что я чуть не задохнулась, и когда он, наконец, оторвался от моих губ, я начала хватать ртом воздух, как вытащенная на берег рыба.

– Стэнн…

Но он не дал мне договорить, закрыв мне рот новым поцелуем.

– Стэнн! – я упёрлась руками в его плечи.

– Что? Что – «Стэнн»? Тогда ты была «ещё не слишком взрослая», а сейчас что? Чересчур старая стала? – в голосе Стэнна смешались досада и боль.

– Стэнн, – я едва сдерживалась, чтобы не разреветься. – Я же здесь не настоящая, понимаешь? И ты мне просто снишься. Тогда, в детстве, это не казалось таким уж важным, а сейчас… А если я опять исчезну, что тогда?

– Не исчезнешь. А если исчезнешь, я тебя найду.

– Как?

– Пока не знаю. Но я подумаю. Я ведь уже не тот мальчишка, которого ты знала. Я – довольно могущественный колдун. Во многом уже отца превзошёл. Я найду способ привести тебя сюда, вот увидишь.

– Правда? – спросила я с надеждой, уже зная его ответ.

– Я тебя когда-нибудь обманывал? – спросил он. – Конечно, правда!

Стэнн всегда добивался своего. Его слову можно было верить. Я с облегчением прижалась к нему… и услышала, как где-то далеко-далеко заиграл будильник.

– Ой… кажется, я просыпаюсь… – успела сказать я…

…и проснулась.

Стэнн

После того, как Селена проснулась и исчезла из его объятий, Стэнн ещё долго сидел на островке, вспоминая каждый взгляд, каждое слово так неожиданно заново обретённой любимой. А ведь он уже потерял всякую надежду увидеть её вновь. Думал, что так и придётся жить, тоскуя по утраченному счастью.

…Но как было бы ужасно, если бы он послушался матери и женился на дочери лорда Бэйнироса… Он бы женился, а Селена вернулась…

Стэнна даже передёрнуло от нарисовавшейся в уме картины.

Нет, всё-таки, он молодец, что сумел противостоять попыткам мамы его женить. Впрочем, она особо и не настаивала. Понимала, что не сможет сын быть счастлив с нелюбимой женой…

А вот сейчас… сейчас он счастлив. И сделает всё возможное – да и невозможное тоже! – чтобы Селена вернулась сюда уже не во сне, а наяву. Главное, что она снова здесь, а остальное решаемо…

…Стэнн выбрался с островка на берег, когда в небе уже зажглись первые звёзды, а стражники начали стучать в колотушки, предупреждая запоздавших путников, что городские ворота закрываются. Свистом подозвал Мурлыку и, махом вскочив на гепьерда, послал его к воротам.

Проехав мимо вытянувшихся при его появлении стражников, отпустил поводья: Мурлыка и сам знает, куда идти. Гепьерд бодро побежал по широкой центральной улице, не обращая внимания на встречных пешеходов и велосипедистов. Впрочем, они тоже не обращали на него внимания: привыкли уже к средству передвижения Начальника Тайной Магической Полиции. Только вежливо кланялись всаднику, удивляясь, почему обычно такой суровый колдун смотрит на них мечтательным взглядом и едва сдерживает раздвигающую губы улыбку.

Подъехав к дому, Стэнн снял с гепьерда упряжь, кинул в кормушку большой кусок мяса и, оставив зверя наслаждаться заслуженным ужином, пошёл к боковой двери, чтобы сразу попасть на кухню. Только сейчас, увидев, с какой жадностью накинулся Мурлыка на мясо, Стэнн понял, что тоже здорово проголодался. А на кухне мама наверняка оставила еды для своего любимого сына. Сами-то они, наверное, давно поужинали.

Но, открыв дверь, с удивлением увидел сидящих за столом перед нетронутым и уже остывшим ужином родителей.

– Доброго вечера, – поздоровался сын. – Вы чего тут сидите?

– Тебя ждём, – с лёгким укором сказал отец. – Ты очень задержался.

И внимательно посмотрел в сияющие глаза сына.

– Что-то произошло?

Стэнн кивнул и сел за стол возле отца:

– Произошло, пап. Селена вернулась!

Главный Королевский Колдун удивлённо посмотрел на светящегося радостью сына:

– Селена? Где она?

– Уже проснулась. Но она завтра вернётся.

– Ты так думаешь?

– Я это знаю! И, кстати, мама, спасибо за совет.

– Ты встретил её на холме, – задумчиво проговорила леди Икэсса, движением руки разогревая еду и ставя перед сыном тарелку с тушёными овощами и большим куском хорошо прожаренного мяса.

– Да. Она шла в город.

– Мы рады за тебя, сын, – сказал лорд Джэффас, беря в руки вилку. – Твоё ожидание оказалось не напрасным.

– Завтра приготовлю праздничный ужин, так что долго не гуляйте, – тоже садясь за стол, деловито сказала хозяйка дома.

– Завтра мы будем готовить шашлык в саду! – возразил Стэнн. – Надо мясо приготовить.

– Шашлык так шашлык, – покладисто согласилась мать. – Ешь давай. И расскажи, как вы встретились.

И Стэнн, с трудом унимая бьющую через край радость, сдержанно рассказал об их встрече. Отцу не нравилось, когда сын слишком откровенно выражал свои эмоции, и Стэнн давно уже научился держать себя в руках, разговаривая с ним. Впрочем, он был благодарен отцу за такую науку: это умение очень помогало ему в работе. Глядя на невозмутимого Начальника Тайной Магической Полиции никто и предположить не мог, какие бури в действительности бушуют в его душе, а, следовательно, не видя его реакции на события, не мог и подобрать ключик к управлению колдуном.

Когда Стэнн, поблагодарив маму за вкусный ужин и пожелав всем спокойного сна, поднялся в свою комнату, родители долго сидели молча. Наконец, лорд отставил чашку и, вздохнув, хмуро сказал:

– Придётся окончательно отказать лорду Бэйниросу.

– Да, – согласилась жена. – А жаль, дочка у него хорошая. Но ты прав, Стэнн сейчас кроме Селены и видеть никого не захочет. А тебе теперь придётся думать, как найти её мир и привести её сюда по-настоящему. Я ещё внуков хочу понянчить, а какие внуки от спящей красавицы…

Джэффас кивнул и обнял жену за плечи:

– Придётся. Но об этом мы подумаем завтра, дорогая. А сейчас пойдём спать. Время позднее.

И, щелчком пальцев выключив свет, повёл жену в спальню.

Елена

Проснулась я в очень хорошем расположении духа, что было весьма удивительно на фоне происходящих в моей жизни событий.

Даже напевала что-то, собираясь на работу. И всё утро пыталась вспомнить, что же мне приснилось, что я такая радостная хожу. Но так и не вспомнила.

У меня вообще почему-то сны в голове не держатся. В детстве свободно их пересказывала, а потом, после какого-то кошмара – как обрезало. Иногда приснится что-нибудь интересное, так хочется запомнить и с сестрой или подругой поделиться, что даже повторять сюжет начинаю в полусне и, просыпаясь, думаю: вот сейчас точно не забуду! Но стоит открыть глаза, как сон лопается, как мыльный пузырь, оставляя после себя только смутные воспоминания, что, «кажется, мне что-то снилось».

Вот и сейчас: как я ни пыталась вспомнить свой сон, ничего у меня не получилось. Но хорошее настроение держалось весь день, и даже рабочие неприятности не могли его испортить. Да, собственно, неприятностей в этот день и не было.

День прошёл на удивление чинно и размеренно. Никто не скандалил, никаких досадных сюрпризов на меня не вываливал, и под конец дня я, наконец, перестала ждать непредвиденных пакостей и уже с радостной улыбкой встретила вокальное трио девушек-студенток, пришедших на последнюю перед концертом репетицию.

Концерт у нас намечался на завтра. Я вообще стараюсь почаще давать возможность своим ученикам где-то выступать, чтобы они опыта набирались. Им это интересно и поддерживает в них желание учиться дальше. Первое время было трудно находить площадки для выступлений неопытных вокалистов, выходили лишь случайные разовые концерты, а потом мне удалось познакомиться с лекторами районной библиотеки, и у нас получилось очень удачное сотрудничество. Они читали лекции о творчестве разных поэтов, а мои ученики пели песни на их стихи. Концерты стали регулярными, у нас появились первые поклонники. Да и библиотекари были в восторге от нашего сотрудничества, потому что наши вокальные вставки очень оживляли лекции. А позже к нам присоединились и Катины гитаристы, и мы начали петь не только под фонограмму, но и под «живое» сопровождение.

Девушки из вокального трио, выступающие завтра, занимались у меня уже второй год и пели достаточно сложные трёхголосные партитуры.

Мы с ними хорошо и плодотворно провели двухчасовую репетицию по песням на стихи Есенина, договорились о встрече в среду и разошлись, очень довольные друг другом.

Я ушла с работы вовремя и даже не особо уставшая.

И, тем не менее, придя домой, я с удивлением поняла, что очень хочу спать. Обычно я ложусь поздно, а тут – надо же! – ещё восьми нет, а я уже иззевалась вся.

Сначала я крепилась, логично рассуждая, что, если я сейчас лягу, то проснусь часа в два и уже не усну до самого утра. Но спать хотелось неимоверно, и я, плюнув на все доводы разума, завалилась на диван.

«Собственно, какая разница, когда не спать – до сна, или после», – философски подумала я… и – уснула. Практически мгновенно, едва успев укутаться в одеяло.

И, к моей большой радости, сразу оказалась в Лэнмаре, прямо у дверей дома лорда Джэффаса…

Стэнн

– У тебя что-то произошло, – заявил, едва войдя в кабинет, где Стэнн готовился к совещанию, его заместитель и близкий друг лорд Рэвалли. – Ты весь сияешь, как начищенная кастрюля.

– Умеешь ты, Рэв, комплименты делать, – фыркнул Стэнн. – Но ты, как всегда, прав – произошло. И я рад, как…

Но договорить не успел. В кабинет вошла Кэйти, секретарь-документовед Тайной Магической Полиции, и Стэнн замолчал, не желая продолжать разговор при посторонних. Да ещё таких посторонних, которых это близко касалось.

Кэйти была той самой дочерью лорда Бэйнироса, на которой родители хотели женить Стэнна. Правда, сам Стэнн никак не мог понять, чем же приглянулась его родителям эта девушка. Колдуньей она была слабой, широким кругозором похвастаться тоже не могла, хотя в работе отличалась старательностью и исполнительностью. Для документоведа это было важнее широкого кругозора, и только поэтому Стэнн держал её в Тайной Полиции. Готовила она, правда, замечательно, это Стэнн понял, побывав с родителями у лорда Бэйнироса. Его тогда провели, как мальчишку: сказали, что у лорда будет приём, и он думал, что идёт на обычную вечеринку, а оказался на смотринах, и кроме них там никого не было. В более дурацкое положение он ещё никогда не попадал и, вернувшись домой, первый раз в жизни устроил родителям настоящий скандал. Но кулинарные способности Кэйти всё-таки оценил. А ещё она была очень красива и блистала на Королевских балах, сводя с ума своей хорошо продуманной застенчивостью молодых лордов. Возможно, кому-то для счастливой семейной жизни красивой жены-поварихи и хватило бы, но Стэнну этого было мало. И ему жаль было наивную девчонку, которую отец так старательно пытался выдать замуж в семью первых лиц государства.

Кэйти вежливо поздоровалась, прошла к своему месту за большим круглым столом, разложила бумаги, приготовившись стенографировать ход совещания, и Стэнн перешёл на мыслеречь:

«Рэв, Селена вернулась. И я так счастлив, что готов кричать об этом на весь мир!»

«Так это же здорово! – обрадовался друг, которого, в отличие от родителей Стэнна, проблема продолжения рода Фарроасов не беспокоила. – Надеюсь, ты меня с ней познакомишь? Хочется увидеть девушку, которая тебе столько лет спокойно жить не давала».

«Увидишь как-нибудь, – пообещал Стэнн. – Но точно не сегодня».

«Ничего, я подожду», – хмыкнул колдун.

За время их короткого разговора Тайные Полицейские, не имеющие дурной привычки опаздывать, уже расселись вокруг стола, негромко переговариваясь между собой.

– С радостью сообщаю, – начал Стэнн совещание, – что за последние дни в государстве никаких серьёзных преступлений не произошло, и в этом есть и наша заслуга. Для начала хочу поблагодарить лорда Кэмбиса. Он вчера, наконец-то, сумел поймать неуловимого мага, три недели портившего нам жизнь своими магическими фокусами, из-за которых несколько уважаемых граждан потеряли значительную часть своих сбережений. Маг в тюрьме, его допрашивает следователь Королевского суда. Так что теперь это уже не наша забота.

По кабинету пронёсся радостный гул. Сидящий рядом Рэвалли хлопнул Кэмбиса по мускулистой спине:

– Молодец!

А ворчун Йохтра сварливо проговорил:

– Ну, наконец-то! А то надоело уже за ним по всему Кэтангу гоняться.

– Вот с этого дела и начнём заслушивать отчёты о проделанной работе, – завершил Стэнн. – Кэмбис, расскажи, как тебе удалось его вычислить?

И совещание потекло по давно уже проложенному руслу.

Стэнн внимательно слушал выступающих колдунов, раздавал новые задания, визировал документы, а внутри так и скакал радостный мячик, в который превратилось его сердце, восторженно отстукивая: «Селена! Селена!»

И деловая встреча с Колдунами Короля тоже пролетела незаметно.

А полиции Слиместа, куда он приехал с неожиданной инспекторской проверкой, вообще невероятно повезло: Стэнн хоть и отругал как следует вытянувшихся перед ним полицейских, но обошёлся выговорами и штрафами, никого не уволив, хотя побелевший при его появлении начальник местной полиции уже мысленно попрощался со своей должностью. Впрочем, перед отъездом страшный инспектор пообещал, что, если они не исправят все указанные недочёты, в следующий раз он их под суд отдаст. За недобросовестное выполнение должностных обязанностей. И утирающий холодный пот начальник полиции Слиместа клятвенно пообещал, что костьми ляжет, но всё исправит и больше подобного не повторится.

Вернувшись из Слиместа, Стэнн заполнил все необходимые бумаги, расписался на подготовленных Кэйти документах и первый раз в жизни заторопился домой, едва закончился официальный рабочий день: до появления Селены надо было ещё приготовить мясо для шашлыков.

Селена

…Закончились радостные приветствия и объятия, которыми встретили меня лорд Джэффас и леди Икэсса, умчались по своим делам специально прибегавшие со мною поздороваться Айтуба и Кэйлис, и мы со Стэнном, наконец, остались вдвоём.

Стэнн потянул меня вглубь их большого сада:

– Пойдём, посидим у костра. Помнишь, как раньше?

– Пойдём, – обрадовалась я. – А шашлыки будут?

– Конечно, будут, – засмеялся Стэнн. – Я уже и мясо приготовил.

…Нам было по четырнадцать лет, когда я рассказала ему, как у нас любят «отдыхать на природе». И с тех пор недели не проходило, чтобы Стэнн не утаскивал меня куда-нибудь «на шашлыки». Мы готовили их в лесу и в степи, в горах и у речки. Честно говоря, они мне надоели хуже горькой редьки, но Стэнн, как всегда, пытался довести процесс их приготовления до совершенства, не прибегая при этом к помощи магии. И поэтому я терпеливо жевала то пересоленные, то пережаренные кусочки мяса, пока, наконец, Стэнна не удовлетворил полученный результат. После этого, к моей большой радости, к шашлыкам он остыл.

И вот мы вновь сидели у костра, и языки пламени плясали, всполохами освещая то сосредоточенное лицо Стэнна, то растянувшегося невдалеке Мурлыку, то, взорвавшись снопом искр, ветви ближайшего дерева.

Стэнн нанизывал на шампуры кусочки мяса и изредка поглядывал, как я, глупо улыбаясь, пялюсь на его руки, действовавшие быстро и ловко, как провожаю взглядом каждый накалываемый кусок. А я и правда не могла согнать с лица идиотскую улыбку, до того мне было хорошо. Было ощущение, что я, после долгих странствий, вернулась, наконец, домой.

– Что ты всё улыбаешься? – наконец, не выдержал Стэнн. – Я как-то смешно это делаю?

– Ты это делаешь за-ме-ча-тель-но! – радостно произнесла я.

Стэнн улыбнулся:

– Знаешь, мне очень не хватало вот этого твоего восторженного отношения ко всему, что я делаю. Я, наверное, и колдовать-то так активно учился только для того, чтобы, показав тебе очередной фокус, увидеть твои сияющие глаза и услышать: Стэнн, как здорово, какой ты молодец! Когда тебя не стало, я эти слова стал слышать намного реже.

– Ааа, вот для чего я тебе нужна! – рассмеялась я. – Может, введёшь для меня должность в своём штатном расписании: Главный Хвалильщик Главного Начальника Тайной Магической Полиции Кэтанга. Буду сидеть у тебя в кабинете и восхищаться каждым твоим движением.

– Каждым – не надо, – серьёзно сказал Стэнн. – Твоя похвала была дорога тем, что я её заслуженно получал. Просто, отец похвалил бы сдержанно: «Неплохо, сын». Мама бы улыбнулась, погладила по волосам и сказала: «Я знала, что у тебя получится». Приятно, конечно, но… А вот твой искренний восторг по поводу моих достижений заставлял меня постоянно придумывать что-то новое, чтобы иметь право небрежно сказать: ну, что ты, это ерунда, посмотри лучше, что я ещё могу.

– Ну, да. Например, уничтожение стен и полёты на табуретке, – рассмеялась я.

– А что, чем был плох фокус со стеной? – тоже заулыбался Стэнн. – Зато ты тогда колдовать научилась.

… Выйдя от лекаря, Стэнн протянул мне руку:

– Смотри, как новенькая!

В его голосе слышалась похвальба человека, закончившего трудную работу.

– И чего ты хвастаешься? – сурово поинтересовалась я. – Можно подумать, что ты её себе сам вылечил.

– Нет, конечно, – смутился Стэнн. – Просто, здорово же, что она целая и совсем не болит!

– Здорово, – согласилась я и, наконец, дала волю своему любопытству: – А как это было? Что тебе лорд Мэррас сделал?

– У него такой прибор есть – регенератор называется. Он умеет кости сращивать и раны заживлять. А однажды лорд Мэррас с его помощью оторванную лапу собаке на место приделал, представляешь? Ну, вот. Он этот прибор надел мне на руку и сказал, чтобы я не шевелился. А потом снял – и всё. А как прибор действует, я не знаю.

– А что ты чувствовал? – с любопытством спросила я.

Стэнн пожал плечами:

– Да ничего особенного. Было ощущение, что косточки внутри движутся. И немного щекотно. И совсем чуть-чуть больно. Но всё это быстро прошло, а потом я просто сидел и ничего не чувствовал.

– Я думала, что, раз вы колдуны, то вам никакие приборы не нужны.

– Если бы у меня был просто перелом, то лорд Мэррас меня бы без всяких приборов вылечил, он умеет. Ты же видела, как он мне отёк убрал. Но он сказал, что я себе всю кисть раздробил. Много мелких переломов было. Чтобы все их срастить и на место поставить, несколько часов бы ушло. А регенератор за двадцать минут справился.

– Здорово! – совершенно искренне воскликнула я, вспомнив, как незадолго до этих событий сломавший руку папа целый месяц ходил в гипсе и жутко из-за этого нервничал. Эх, почему у нас нет такого регенератора?

Стэнн вздохнул:

– Ну что, пойдём стену чинить?

– Пойдём, – тоже вздохнула я, представив, как весь оставшийся день мы будем таскать камни и месить цемент. Хотя…

– Стэнн, а как мы её чинить будем? Просто руками, или тоже колдовством?

– Ну… – Стэнн задумался, потом неуверенно выговорил: – Я, конечно, попробую поколдовать, но не знаю, получится ли.

– Конечно, получится! – воскликнула я, воодушевившись идеей, что камни мне ворочать не придётся. – Чтоб у тебя – да не получилось?!

Стэнн заулыбался и нетерпеливо поторопил меня:

– Пошли скорее!

Видимо, ему уже не терпелось проверить свои способности в строительстве.

И мы помчались к дому. Мурлыка бежал за нами, изредка порыкивая. Хорошо, что местные жители уже привыкли к этому зрелищу и перестали шарахаться от нас к заборам.

Влетев в калитку, Стэнн так резко остановился, что я ткнулась носом ему в плечо.

– Ой!

И, выглянув из-за его спины, ошарашенно замерла.

Весь двор до самой калитки был завален битым кирпичом. Розовые кусты – гордость леди Икэссы – были поломаны и засыпаны строительным мусором, на листьях деревьев толстым слоем лежала пыль. Было ощущение, что здесь произошло локальное, но достаточно сильное, землетрясение.

Восточной стены дома не было. Совсем.

На первом этаже хорошо просматривались кухня и столовая, на втором можно было увидеть беспорядок в комнате Стэнна, а на третьем, в кабинете лорда Джэффаса, за письменным столом, стоящим у самого провала, сидел сам лорд и что-то невозмутимо писал.

– Ой-ёй-ёй! – тихонько пискнула я, прячась обратно за спину Стэнна.

– И это всё я сделал? – дрожащим голосом неизвестно у кого спросил Стэнн.

– Угу, – шёпотом подтвердила я. И, помолчав, добавила: – И как мы всё это ремонтировать будем?

– Для начала надо всё рассортировать, – взяв себя в руки, начал вслух рассуждать Стэнн. – Кирпичи сложить поближе к дому, чтобы из них потом стену делать. А остальной мусор собрать в одну кучу и уничтожить.

– Как? – поинтересовалась я.

– Уничтожить-то я смогу, – отмахнулся Стэнн, – это не сложно. А вот кирпичи от остального хлама отделить…

– Что, руками таскать придётся? – погрустнела я. Эх, прощай моё любимое платье…

– Нет, конечно. Просто я не знаю ещё, как сразу всем кирпичам скомандовать. Придётся по одному перетаскивать, а их тут вон сколько, – Стэнн обвёл глазами двор.

Я подошла к ближайшей куче и попыталась приподнять лежащий сверху кирпич, но тут же бросила его обратно. Они здесь были не как у меня дома. Длиной с полметра, сантиметров тридцать шириной и примерно такой же толщины. Весил же кирпичик килограмм десять, не меньше.

– Стэнн, я его даже поднять не смогу, а перетащить – тем более.

– И не надо. Даже не пытайся, надорвёшься ещё. Я сам справлюсь.

– А я что, сидеть и смотреть буду? – обиделась я. – Я тоже виновата в произошедшем, а отдуваться тебе одному, что ли?

Стэнн задумчиво посмотрел на меня:

– Давай я тебя колдовать научу. Кирпичи перетаскивать. Тогда у нас быстрее дело пойдёт.

– А я сумею? – недоверчиво спросила я. – Я же не колдунья, в нашем мире никто колдовать не умеет.

– Такого не бывает! – наставительно ответил Стэнн. – В любом мире есть колдуны, просто ты их не знаешь. У нас вот жители тоже колдовать не умеют, а мы же есть!

Мысль была новая и интересная. Мне захотелось её обдумать, но Стэнн времени на размышление не дал.

– Смотри. Надо сказать заклинание и вот так сделать руками, – и он плавно нарисовал руками в воздухе шар. Лежавший рядом с ним брусок аккуратно поднялся и полетел в сторону дома.

– Попробуй!

Я попробовала. Кирпич у моих ног шевельнулся и прополз пару сантиметров.

– Получается! – заорал Стэнн.

– Где ж получается-то? – проворчала я. – Он так до вечера ползти будет.

– Главное, что он сдвинулся! Попробуй ещё раз, у тебя точно выйдет!

Примерно с пятой попытки, подбадриваемый восторженными возгласами Стэнна, кирпич, наконец, оторвался от земли и на бреющем полёте, натыкаясь на кучи мусора, добрался до своего лежащего у дома собрата.

– Вот! Получилось! – торжествующе сказал Стэнн. – У тебя ярко выраженные способности к магии!

Я только молча глянула на него и села прямо на землю. Я была мокрая от пота и совершенно обессилевшая. Ощущение было, что я этот кирпич на руках туда перенесла.

– Устала? – сочувственно спросил Стэнн.

Я кивнула.

– Поначалу всегда так бывает. Помнишь, как я летать учился? Тоже весь взмок. Ты отдохни, а потом ещё попробуй. А я пока поработаю.

И, уже не обращая на меня внимания, начал колдовать над кирпичами. Они стремительно пролетали через двор, складываясь в аккуратную груду у дома. Немного передохнув, я возобновила свои попытки. Уж раз я научилась колдовать, надо было закрепить этот полезный навык. С каждым разом у меня получалось всё лучше, кирпичи перестали падать и довольно резво передвигались от одной кучи мусора к другой.

«Если и дальше дело будет так продвигаться, часа через два мы весь двор расчистим!» – радостно подумала я… и услышала голос лорда Джэффаса.

– Сын, – лорд Джэффас стоял у края пола и сверху вниз укоризненно смотрел на Стэнна. – Прежде, чем делать столько бесполезной работы, может, надо получше подумать?

– Бесполезной? – обиделся Стэнн.

– Конечно, бесполезной, – пожал плечами лорд Джэффас. – Хотя, нет, не бесполезной. Селена колдовать научилась. Это уже большой плюс в пользу твоей деятельности. Но, если смотреть по результату, которого ты хотел добиться, ты потратил время и силы зря.

– Почему? – расстроился Стэнн. – Что я не так сделал?

– Думай, сын, думай! – и лорд Джэффас, вернувшись к столу, снова начал писать.

Стэнн хмуро уселся на землю и окинул взглядом двор. Я тоже осмотрелась. Горы мусора заметно уменьшились, примерно половина кирпичей лежала аккуратной стопкой возле дома, возвышаясь уже до второго этажа. И тут до меня дошло.

– Стэнн… – я неуверенно тронула его за плечо. – А стену ты как строить собираешься?

– Как – как? Очень просто. По одному кирпичу буду укладывать друг на друга и скреплять заклинаниями.

– Так неудобно будет… Полстены уже кирпичами завалено.

Стэнн глянул на гору кирпичей и вдруг застыл, открыв рот.

– Ну? – спросила я.

– Я – дурак, – сердито ответил он. – Надо было сразу стену строить. Складывать их рядами, а не в кучу собирать. А так – двойная работа получилась.

– Ты просто увлёкся моим обучением, поэтому и не сообразил сразу, – примирительно сказала я. – Давай сейчас выложим стену из этих кирпичей, чтобы они уже не мешали, а потом будем рядами складывать.

Когда стена поднялась метра на два, лорд Джэффас снова оторвался от своей работы:

– Ну, что, молодцы, ребята. Хорошо делаете, аккуратно. Только вот дело к вечеру, а у вас ещё и половины не сделано. Стэнн, а почему ты по одному кирпичу кладёшь, а не сразу рядами?

– А как? Я не знаю нужного заклинания.

– Заклинание то же самое. Движение другое. Поэкспериментируй, сын. Мне хочется спать в целом доме.

– Стэнн, Селена, – на крыльце показалась леди Икэсса. – Идите поешьте. А то время ужина, а вы ещё и не обедали.

И, подняв голову, добавила:

– Милый, хватит работать, иди ужинать.

– Иду, дорогая, – ответил любящий муж и скрылся в глубине комнаты. Видимо, пошёл к лестнице.

А я почувствовала, как я проголодалась.

– Стэнн, пойдём, поедим. Я голодная, как волк.

– Иди, – сердито ответил тот. – А мне надо стену достроить до темноты.

– Тогда я тоже не пойду. Вот прямо тут лягу и умру с голоду, – пригрозила я.

– Ну, и умирай, мне-то что, – огрызнулся парень.

– Стэнн! Зачем ты так? – я была ошарашена. Никогда в жизни он не разговаривал со мной так грубо.

Но Стэнн, видимо, и сам понял, что перегнул палку.

– Прости, – пробурчал он, отводя глаза. – Я на папу разозлился, а попало тебе. Не сердись. Иди ужинать.

– Ты устал. Давай, отдохнём, а потом всё доделаем, – я умоляюще сложила на груди руки, уже понимая, что ничего не получится. Стэнн периодами становился упрямым, как осёл.

Мальчишка мотнул головой.

– Ну и ладно, – сказала я и уселась на землю рядом с ним. – Экспериментируй, давай, а я посмотрю. Может, чему-нибудь ещё научусь.

Леди Икэсса, всё это время так и стоявшая на крыльце, укоризненно качнула головой и ушла в дом.

Через полчаса, когда кирпичи всё-таки сдались и начали укладываться в стену рядами, из кухни вышел лорд Джэффас. Посмотрел оценивающим взглядом на выстроенный фрагмент стены, не сказав ни слова, встал возле Стэнна и тоже начал укладывать ряд за рядом. Отец и сын работали плечом к плечу, и можно было подумать, что за их плечами не один построенный вместе дом, так слаженно шла их работа.

Когда стена встала на своё место, а весь оставшийся мусор был уничтожен, лорд Джэффас посмотрел на сына и серьёзно сказал:

– Стэнн, сегодня ты меня удивил. Ты – герой. Серьёзно. Я очень рад, что не ошибся в тебе.

От неожиданной похвалы Стэнн просто изнутри засветился. И смутившись, пожал плечами:

– Да ну, где тут геройство.

– Только вот Селену обижать не надо было. Учись держать себя в руках, сын. У тебя замечательная подруга. Такой дружбой надо дорожить.

Стэнн покраснел:

– Я дорожу, пап. Очень.

А я смутилась и спряталась за его спину.

Лорд Джэффас улыбнулся:

– А теперь – марш на кухню! Мать уже устала ужин разогревать.

И мы пошли ужинать.

– Я сейчас удивляюсь терпению отца и мамы, – задумчиво проговорил Стэнн, садясь рядом со мной. – Быть родителями начинающего способного колдуна, который зачастую сам не знает, чего творит – тяжёлый труд. А они ведь ни разу не сорвались, не накричали, не наказали меня за мои опыты. Взять ту же стену…

– Да, родители у тебя классные! – согласилась я.

– Мы как-то с отцом вспоминали этот случай, и он мне признался, что ему тогда за ужином здорово от мамы попало, – улыбнулся Стэнн. – Она ему выговор сделала, сказала, что он меня загонял до того, что я на тебя кидаться начал. А отец ответил, что любому колдуну для развития нужны опережающие его возможности задачи, но такие, с какими он бы при некотором напряжении смог бы справиться. И если бы он сразу сказал мне, что и как надо делать, а я бы просто выполнил его указания, то в следующий раз, попав в трудную ситуацию, я бы сидел и ждал, кто же мне объяснит, что надо сделать. А так у меня получилась хорошая практика по принятию решений. И он прав. Для меня вся эта ситуация оказалась хорошим уроком.

– У тебя замечательные родители, – снова повторила я. – Тебе с ними очень повезло.

– Да, – согласился Стэнн. И, тряхнув головой, весело добавил: – А им – со мной.

– Тоже верно, – рассмеялась я. – Но от скромности ты точно не умрёшь.

Мы немного помолчали, слушая потрескивания костра. Стэнн следил за шашлыками и под его взглядом шампуры не спеша поворачивались, равномерно прожаривая мясо со всех сторон. Я же просто наслаждалась тишиной и спокойствием летнего вечера. А потом вдруг спросила:

– А когда я вчера исчезла, ты очень расстроился?

Сама не знаю, зачем я задала этот вопрос. Может, захотелось ещё раз убедиться в том, что мне здесь рады?

– Ну, как сказать… – замялся Стэнн. – Совсем немножко. Просто потому, что разговор прервался внезапно. Я же знал, что ты вернёшься, и у нас ещё будет время обо всём поговорить.

– И совсем не испугался, что я опять исчезну? – обиделась я.

– Совсем не испугался, – усмехнулся он. – Я знал, что всё будет хорошо.

– Откуда ты мог это знать?

– Это трудно объяснить, Селена. Просто знал и всё. Как тогда, в пещере, знал, что больше тебя не увижу. Ошибся, по счастью, но всё-таки разлука была чересчур долгой, ты не находишь?

– Нахожу, – вздохнула я. – А как ты тогда спасся? Я звала тебя, а ты не откликался. Я думала, ты погиб. Наверное, поэтому и решила больше не возвращаться.

– Я был рядом с выходом. Подземным толчком меня выбросило наружу, но при этом здорово ударило о скалу. Я потерял сознание. Не знаю, сколько я пролежал, меня в чувство отец привёл. Он опять ощутил, что я в опасности, и примчался на помощь. Мы вместе начали разбирать завал. Особенно сложно было вытаскивать большой камень, свалившийся первым. Просто испепелить мы его не могли: при этом бывает резкий выплеск тепла, а пещерка была маленькая, и отец опасался, что вместе с камнем и тебя сожжёт. Мы ведь не знали, на каком расстоянии от камня ты находишься. Целиком в проход он не входил, пришлось его дробить на куски и вытаскивать по частям. К тому же мы боялись тебя придавить, поэтому действовали очень медленно и осторожно. А когда его вытащили, оказалось, что рядом с нишей лежит второй такой же. Ну, с тем камнем отец быстро разобрался. Он-то уже понимал, что у тебя не было ни единого шанса. Это я всё на какое-то чудо надеялся. Но когда мы очистили всю пещеру, и я увидел, что тебя нет… – Стэнн немного помолчал и неохотно продолжил: – Честно говоря, я не помню, что со мной было. Отец потом уже рассказал, что всерьёз испугался за мой рассудок. Говорил, что я упал на колени, кричал, плакал, бил кулаками по полу и разбрасывал мелкие камушки, на нём оставшиеся, словно ты могла под ними спрятаться. А я просто сразу понял, что ты больше не вернёшься. И не мог с этим смириться. Отцу пришлось лорда Мэрраса вызывать. Вдвоём они меня как-то успокоили. Но улыбаться я не скоро начал.

– Ужас какой, – содрогнулась я. – Досталось тебе. Я-то намного легче отделалась: просто забыла всё, что было, да лифтов бояться стала. Хотя, если честно, у меня все эти годы было ощущение какой-то потери. Будто я живу не своей жизнью, а моя настоящая жизнь где-то заблудилась. Тоже не очень приятное ощущение. Но, с другой стороны, разве можно назвать «настоящей» жизнь в сновидении?

– Знаешь, если бы не тот случай, ты, скорее всего, давно бы жила здесь. Вся целиком. Мы с отцом нашли бы способ тебя сюда перетащить. И была бы это вполне реальная твоя жизнь.

– Может быть, – вздохнула я. – Да мало ли, что могло бы быть. Этого не было, и жалеть об этом сейчас абсолютно бессмысленно.

– Да, конечно, – согласился Стэнн. – Но сейчас ты здесь и у нас ещё всё впереди.

Я грустно улыбнулась:

– У тебя – да. Вы же здесь, как мне помнится, до пятисот лет живёте. Я колдунов имею в виду. А простые жители сколько живут? Лет двести?

– Да, двести – двести пятьдесят.

– То есть даже для них твои пятьдесят семь лет – это всего четверть жизни. А для колдунов ты вообще ещё мальчишка. А у нас средний срок жизни – семьдесят лет. Так что, в сравнении с тобой, жить мне осталось не так уж и много.

И улыбнулась:

– Хотя, пожалуй, лет сорок еще протяну. А может, и больше.

– Ерунда, – отмахнулся Стэнн. – Переедешь к нам и будешь жить свои пятьсот лет, как миленькая. Я тебе теперь не дам так легко от меня сбежать.

– Да я и не хочу сбегать, – вздохнула я. – Лишь бы опять не исчезнуть.

– Не исчезнешь, – серьёзно сказал мой милый колдун. – Я не позволю.

Мы опять помолчали, глядя на вращающиеся шампуры.

– Я вот сейчас сижу и думаю: почему мне никогда в голову не приходило поучиться колдовать? Может быть, считала, что у меня это не получится? Даже после того раза с кирпичами уверенности не появилось. А ведь, наверное, могла бы тоже стать маломальской колдуньей. Я же сплю, а во сне многое получается легче, чем наяву. Но мне больше нравилось твоими успехами восхищаться, чем самой колдовать.

– А хочешь, научу? – сразу воодушевился Стэнн. – У тебя действительно есть способности, иначе бы и тогда не получилось.

– Прямо сейчас? – улыбнулась я, любуясь этим могущественным колдуном, умудрившимся так и остаться восторженным мальчишкой.

– Прямо сейчас! – согласился он. – С чего начнём?

Я помотала головой:

– Нет, давай колдовство на завтра оставим.

– Почему? – расстроился Стэнн.

Я взяла его руку и прижала к своей щеке. Было удивительно приятно чувствовать тепло его ладони.

– Понимаешь, у меня настроение сейчас такое… – я замолчала, подбирая слова. – Мне так спокойно и уютно, как будто я после долгих и опасных странствий домой вернулась. Хочется вот так сидеть, смотреть на костёр, слушать твой голос – и всё. Даже шевелиться не хочется, не то что чему-то учиться.

– А ты и есть дома, – шепнул Стэнн и, осторожно освободив свою руку, обнял меня за плечи.

Я положила голову на его плечо, прижалась к нему, и мы замолчали, слушая голоса ночных обитателей сада, глядя на россыпи искр, летящие от костра, чувствуя себя единственными людьми в этом странном ночном мире.

Сколько мы так сидели, не знаю, но вдруг сзади послышалось деликатное покашливание, и раздался знакомый голос:

– Сын, ты считаешь, что Селене понравятся приготовленные тобой угольки?

– Оу! – заорал Стэнн и вскочил: – Шашлык!

На вращающихся шампурах чернели ссохшиеся кусочки мяса.

– Ну, вот, – с досадой пробормотал Стэнн. – Угостились шашлычком.

И лёгким движением пальцев сбросил шампуры на землю рядом с костром.

Я расхохоталась:

– Да уж. Шашлык – дело серьёзное. Не для таких мечтателей, как мы.

– Если вы примете нас в свою компанию, я исправлю ситуацию, – лорд Джэффас говорил серьёзно, но глаза его смеялись. – Мы с мамой тоже шашлыки приготовили. Правда, более традиционным способом.

– Каким? – заинтересовалась я. Как-то до этого я думала, что самый традиционный способ приготовления шашлыка как раз на костре.

– Магическим, конечно, – пожал плечами лорд Джэффас и махнул рукой, словно призывая кого-то. Из окна кухни немедленно вылетел большой поднос. На нём горой лежали шампуры с аппетитно выглядевшими кусочками мяса.

– Ну, это неинтересно, – разочарованно протянул Стэнн.

– Для кого как, – усмехнулась я. – Я вот ещё никогда в жизни не ела магических шашлыков. С удовольствием их попробую. Спасибо, лорд Джэффас.

Шашлык оказался невероятно вкусным. Сочное, мягкое мясо буквально таяло во рту, оставляя на языке изумительное послевкусие.

– Ну, и как? – поинтересовался лорд Джэффас, когда я потянулась за следующей порцией.

– Очень вкусно! Никогда не ела ничего подобного! – ответила я и повернулась к Стэнну: – Вот с этого завтра и начнём моё обучение. Научишь меня такие шашлыки готовить. Хоть голодной не останусь, если в горах заблужусь.

– Хорошо, – согласился Стэнн. – Только с какой стати ты вдруг в горах заблудишься? Вряд ли ты туда одна, без меня, пойдёшь. А я-то дорогу назад всегда найду.

– Да это я так брякнула, не бери в голову, – легкомысленно отмахнулась я.

Лорд Джэффас внимательно посмотрел на меня и повернулся к Стэнну:

– Обязательно научи. Прямо завтра.

– А что такое, пап? – вскинулся Стэнн.

– Пока ещё не знаю, сын, – качнул головой Главный Королевский Колдун. – Просто показалось, что тебе надо прислушаться к словам Селены, что неспроста она про шашлыки заговорила. В горах, не в горах, но, судя по всему, это умение ей скоро пригодится.

Стэнн встревожено посмотрел на отца и кивнул:

– Хорошо, пап. Как с работы приду, так сразу и начнём.

– Да вы что? – испугалась я. – Я же пошутила. Лорд Джэффас, я что, правда, в горах заблужусь?

– Не обязательно, – улыбнулся тот. – Возможно, просто гости нечаянно нагрянут, и тебе надо будет их чем-то кормить.

– Ну, дома-то я колдовать всё равно не смогу. По крайней мере, до той поры, пока свои сны не вспомню, – сразу успокоилась я. И успокоили меня не столько слова лорда Джэффаса, сколько весёлые искорки в его глазах.

– Я думаю, не так уж долго ждать осталось, – и лорд Джэффас повернулся к леди Икэссе, молча слушавшей весь это разговор. – Милая, а ты что скажешь?

Леди Икэсса, всё это время внимательно смотревшая на меня, перевела взгляд на мужа и улыбнулась:

– Могу сказать только одно: что бы у Селены ни случилось, всё закончится хорошо, к нашему всеобщему удовольствию. А это, наверное, самое главное?

Стэнн облегчённо заулыбался:

– Спасибо, мама!

И, повернувшись ко мне, хотел что-то сказать, но только расстроенно произнёс:

– Ты опять просыпаешься…

А я уже давно слышала пение будильника, но всеми силами сопротивлялась его зову, желая дослушать этот интересный разговор.

– Да, – огорчённо кивнула я. – Я и так проспала. Будильник уже три раза звонил.

И тут будильник запел в четвёртый раз… и я проснулась. Окончательно и бесповоротно.

Елена

Лекция-концерт, посвящённая творчеству Сергея Есенина, проходила в малом зале филармонии. Мы пришли туда заранее, и девушки сразу переоделись в концертные костюмы: длинные тёмно-синие юбки и нежно-голубые блузки с рюшами и воланами. Первое время одежду для выступлений мы просто подбирали из существующего у девушек гардероба, но потом выступать им так понравилось, что они сами придумали и сшили себе этот концертный комплект и даже туфли купили похожие, на высоком каблуке, и теперь с удовольствием разглядывали себя в зеркале, поправляя причёски.

Я тоже оглядела себя и удовлетворённо хмыкнула. Из зеркала на меня смотрела невысокая стройная молодая женщина. Курносый нос, карие глаза, появляющиеся при улыбке ямочки на щеках, почему-то приводившие в восторг всех моих кавалеров, начиная с детского сада. Лёгкий, почти незаметный, макияж. В общем, выгляжу очень даже неплохо для своего возраста и на вид почти не отличаюсь от своих девятнадцатилетних учениц, что радует.

Причёску мне поправлять особо незачем, я стригусь коротко. Рукой чёлку пригладила – считай, причесалась. Так что, окинув себя взглядом с головы до ног, я улыбнулась девушкам:

– Хватит прихорашиваться. И так красивые. Пойдёмте распеваться.

Мы вышли в холл и огляделись в поисках более-менее укромного места, но, кроме небольшого углубления у входа в большой зал, ничего не нашли.

– Распоёмся здесь, – решила я. – Привыкайте к походным условиям. Артисты должны уметь находить выход из любых ситуаций.

Кое-как замаскировавшись в этом уголочке, мы распелись и пошли в зал.

– А где мы будем выступать? – удивлённо спросила Лиза. – Сцена-то занята.

И действительно, на маленькой, едва приподнятой над полом, сцене стоял на треноге большой экран. А с экрана глядел на нас, насмешливо улыбаясь, Сергей Есенин.

– И нечего смеяться, – укоризненно сказала ему я и обернулась к девушкам: – Сейчас найду Веру Григорьевну и всё выясню.

Но Вера Григорьевна, библиотекарь, готовившая это мероприятие, уже сама торопливо шла к нам.

– Девушки, вы сядете вот здесь, – указала она на стулья в первом ряду. – И петь тоже будете прямо здесь. Встали, повернулись лицом к зрителям, спели, сели.

– А что, – улыбнулась я оробевшим девчонкам. – Удобно. И ходить никуда не надо. А я тогда сяду чуть подальше и буду снимать ваше выступление на видео. Потом посмотрите на себя со стороны. Удачи!

И я прошла в зал, выбирая для себя место с краю, чтобы можно было вставать для съёмок, никому не мешая.

…Мероприятие получилось масштабное. Зал был полон, даже пришлось заносить дополнительные стулья. За ведущего и Есенина читали два артиста из молодёжного театра. Среди выступавших были литературный критик, рассказавший о влиянии творчества Есенина на русскую поэзию, журналист, поделившийся потрясением, испытанным им при первом знакомстве «с этим великим стихотворцем» и местный поэт, который так увлёкся, что в конце концов забыл, по какому поводу он здесь оказался и с жаром начал читать свои стихи, еле его остановили. Девушки мои сперва было оробели в такой компании, но потом собрались и спели очень даже неплохо.

После концерта, когда они, возбуждённые и раскрасневшиеся, взахлёб делились со мной своими впечатлениями от выступления, к нам подошла женщина и, представившись методистом Центральной библиотеки, попросила нас выступить на методическом объединении сельских библиотекарей. Мы договорились созвониться и обговорить детали выступления. Не успела она отойти, как рядом оказалась ещё одна дама. Снисходительно улыбнувшись девочкам, она очень деловым тоном предложила выступить на кинолектории перед демонстрацией фильма «Поэт».

– В сухую лекцию вы внесёте живую струю поэзии! – экзальтированно воскликнула она и, сунув мне визитку, царственно удалилась.

Девчонки прыснули. Мне тоже стало смешно.

– Девочки, вы пользуетесь успехом! – Я сунула визитки в боковой кармашек сумки. – Идите, переодевайтесь, а то все разошлись уже, зал закрывать надо.

Девушки бодро зашагали за задёрнутый занавес…

Выйдя из филармонии, мы попрощались, договорившись о времени следующей репетиции, и разошлись в разные стороны.

От филармонии до моего дома всего два квартала, поэтому я решила пройтись пешком. Стоял чудесный летний вечер. Дул лёгкий ветерок, солнце спускалось к закату, но всё ещё жарко грело, а длинные тени растущих на газоне деревьев создавали на асфальте причудливые узоры. Я шла, как в детстве, перешагивая через трещины на асфальте, и улыбалась, радуясь жизни… и тут запел мобильник. Я достала телефон и посмотрела на экран. Номер был незнакомый.

– Да?

– Елена Викторовна? Меня зовут Александр Сергеевич.

«Пушкин?» – эта мысль заставила меня улыбнуться. Но улыбка исчезла, когда я услышала продолжение:

– Я адвокат Семёновой Анжелы Владиславовны. Она хочет вчинить вам иск, но я уговариваю её разрешить ваш спор в досудебном порядке. Я бы хотел с вами встретиться по этому поводу в самое ближайшее время.

– Я, во-первых, с ней не спорила, а во-вторых, считаю её претензии необоснованными, – резко ответила я. – Но, раз уж дело дошло до суда, то предлагаю встретиться в пятницу в десять у меня в студии. Вы знаете, где это?

– Да, конечно. Анжела Владиславовна мне уже всё рассказала, – чувствовалось, что адвокат доволен, что всё так быстро устроилось и ему не пришлось меня уговаривать. – В пятницу в десять. Рад был познакомиться.

И адвокат отключился.

– А уж я-то как рада, – пробурчала я, засовывая телефон обратно в сумку. Вот ведь дрянь какая! Всё-таки, хочет деньги с меня стрясти. А я, глупая, надеялась, что она просто сгоряча свою угрозу кинула. Что же теперь делать? Вернуть, или пойти на принцип? Мне себя винить не в чём, я свою работу делала профессионально. Но вот поди, докажи это в суде. Да и расходы опять-таки, время, нервотрёпка…

Я хотела, как за мной водится, попереживать по этому поводу, но вдруг поняла, что переживать мне не хочется, а хочется радоваться жизни и любоваться глубоким ярко-синим небом и трепещущими листьями берёз, вдыхать этот умопомрачительно свежий ветер, почему-то пахнущий полынью вместо гари выхлопных труб автомобилей, и улыбаться встречным прохожим, таким смешным в их нарочитой серьёзности.

Я удивлённо качнула головой: упорно держащееся второй день хорошее настроение, выбить из которого меня не смогли даже все эти неприятные события, связанные с «мадам Брошкиной», изумляло меня, пожалуй, больше всего. Что ж это со мной происходит? Ещё пару дней назад я бы изводилась из-за сложившейся ситуации, а сейчас – спокойна, как удав. Да, неприятно, что так получилось. Но и только. С чего это я вдруг такой оптимисткой сделалась?

Ответа на этот вопрос я не знала, но это меня тоже абсолютно не расстраивало.

Стэнн

Из сна Стэнна выдернул зазвучавший в голове противный визг сирены. Тревога?! Давненько уже не слышал Начальник Тайной Магической Полиции этого звука. Что-то серьёзное случилось, с чем дежурный сам справиться не смог? Нападение? Кого: магов? Нежити? И где? Здесь, в Лэнмаре, или в другом городе? А вдруг – нападение на Короля? Хотя, нет. Отец спит, значит, во дворце всё в порядке, иначе его бы в первую очередь подняли.

Все эти мысли промелькнули в голове Главного Начальника за те мгновения, пока он одевался. А ещё через секунду он Личным Путём Магов шагнул прямо в зал для посетителей Тайной Полиции. Попасть Личным Путём сразу в свой кабинет он не мог: здание было хорошо зачаровано от подобных проникновений, и только в этот зал, находящийся у самого входа, мог прийти любой желающий.

Одновременно с ним в зале появились Рэвалли, Кэмбис и Йохтра, секундой позже – Кэрван и Лэррис.

И все посмотрели на дежурившего в эту ночь Харрита – самого молодого Тайного Полицейского, только в прошлом году закончившего учёбу и начавшего работать в Магической Полиции.

– Что случилось? – шагнул к нему Стэнн.

– Какой-то маг нежитью балуется, – доложил тот. – Из Аместолы зов пришёл: в близлежащей деревне жванги появились.

– Много? – спросил Стэнн.

– Не меньше десятка. И они продолжают размножаться.

Кто-то из магов выругался сквозь зубы.

– Значит, идём все, кроме дежурного, – сделал вывод Стэнн.

Харрит обиженно выпрямился, но промолчал. Знал, что с Начальником спорить – себе дороже. Всё равно будет так, как он сказал, да ещё в наказание за пререкания штрафов нагребёшь в виде дополнительной неприятной работы.

– Местная полиция?

– Все подняты по тревоге, но не справляются. Маг сильный оказался, жванги быстро регенерируют и, к тому же, они мощными противоогневыми щитами накрыты. Полицейские их снять не могут.

– Цель жвангов ясна?

– Нет. Но пытаются прорваться к городу.

– Координаты? – Стэнн бросил взгляд на висящую за дежурным карту страны. На карте неподалёку от Аместолы, большого южного портового города, замигала небольшая точка. – Ясно. Холм занят?

– Вроде нет, – неуверенно пробормотал Харрит и жарко покраснел под суровым взглядом начальника.

– Так «вроде» или не занят? – строго спросил Стэнн.

Харрит запылал ещё ярче:

– Я не знаю… не спросил.

– Значит, идём наугад, – голосом Начальника можно было камни дробить, столько в нём было металла. – Встречаемся на холме. Будем надеяться, жванги до него ещё не добрались. Пошли.

И Тайные Полицейские исчезли, оставив молодого колдуна переживать из-за своей ошибки, которая для них могла оказаться роковой.

По счастью, вершина холма, на склонах которого располагалась деревня, оказалась пустой. Жванги не полезли на вершину, решив обогнуть холм понизу. И колдуны в тусклом свете начинающегося утра смогли увидеть всю панораму битвы.

Прямо перед ними горела деревня. Огонь поднимался высоко в небо, дым тёмными клубами оседал на землю. В угарном тумане метались люди, пытаясь вытащить из горящих изб своих близких, вывести скот.

Мимо них, не обращая внимания на обезумевших от страха и горя людей, ползли жванги – гигантские твари, прототипом для создания которых в далёкие времена послужили обыкновенные безобидные муравьи. Их длинные вытянутые тела были покрыты жёсткой хитиновой оболочкой толщиной с два пальца, от которой отскакивали пули. Членистые ноги заканчивались острыми загнутыми когтями, способными одним махом распороть человека. Мощные жвалы могли перемолоть дерево. А огромные раскосые, расположенные по бокам овальных морд, глаза позволяли видеть даже то, что происходит сзади, поэтому подкрасться к жвангам незамеченным было практически невозможно. И их, как с первого взгляда понял Стэнн, было гораздо больше десятка.

Один из тушащих огонь мужчин, потеряв в дыму направление, вывалился прямо под ноги ползущей немного в стороне от остальных нежити. Жванг походя мотнул головой, страшные жвалы сомкнулись на теле и через минуту от крепкого мужчины остались только ноги, упавшие на землю, да откатившаяся в сторону голова. А жванг даже хода не замедлил.

Аместольские полицейские, отчаянно отстреливаясь, отступали под напором этой бездушной массы. Пули не причиняли жвангам вреда, огненные шары гасли, наткнувшись на щит. Кто-то из полицейских додумался перекрыть путь баррикадой из деревьев, и сейчас, подчиняясь взмахам рук магов, толстые стволы складывались поперёк дороги, но все понимали, что надолго это препятствие нежить не задержит. А до спящего города оставалось не больше двадцати километров. Для жвангов – час пути.

Всё это Стэнн увидел и оценил за пару секунд. И сразу распорядился:

– Лэррис, тучу над деревней. С ливнем. Кэрван, охраняй Лэрриса, пока он колдует. Когда огонь погаснет, окажи помощь раненым и обожжённым. Остальные – к баррикаде. Я – искать колдуна.

– Маг сильный… – начал, было, Рэвалли, но Стэнн договорить не дал:

– Не справлюсь, позову на помощь. А сейчас помощь нужна полицейским.

Колдуны кивнули и исчезли с холма. Лэррис воздел руки к небу и начал мрачным низким голосом проговаривать древнее заклинание. Бегущие по небу облака остановились, а потом сменили направление движения и стали собираться в грозовую тучу точно над пылающей деревней.

Стэнн не стал ждать окончания колдовства. Ему нужно было найти След мага, возродившего к жизни жвангов. Жванги могли жить, только пока создавший их колдун подпитывал их своей энергией. Умрёт или обессилеет колдун – рассыплется и нежить. Но чтобы управлять жвангами, быть рядом не обязательно. Достаточно пустить энергетическую нить, питающую вожака, и от него будет подпитываться всё сообщество. И задачей Стэнна было отыскать эту нить и пройти по ней до мага.

Стэнн нашёл взглядом идущего впереди жванга, посмотрел на него внутренним, магическим, взором. Так: энергетический след ведёт за деревню, а потом скрывается в кустах и уходит в лес. Значит, до кустов можно пройти Личным Путём, а потом придётся идти пешком: в лесу нить легко потерять. Свернёшь не в ту сторону – и придётся возвращаться и начинать поиск с начала.

У кустов Стэнн огляделся, обшарил их внутренним взором: не здесь ли спрятался неизвестный маг? Но, не заметив ничего подозрительного, двинулся вдоль нити. Нить углубилась в лес и вывела колдуна к небольшой полянке, посередине которой стояла маленькая избушка. Судя по всему, именно здесь спрятался владелец жвангов.

Затаившись за деревом, Стэнн осмотрелся и досадливо поморщился: возле избушки топтались два жванга-охранника. Задача сразу усложнилась в разы. Надо было уничтожить охрану так, чтобы маг не смог вмешаться. Если тому удастся обездвижить Стэнна или хотя бы отвлечь его внимание, жванги закусят им, и никто никогда не сможет определить, куда делся Начальник Тайной Полиции.

Стэнн тихонько свистнул и медленно стал отступать в лес. Жванги зашевелились, задвигали усиками-антеннами и двинулись на шум. На крыльцо избушки вышел мужчина в чёрном плаще, покрутил головой, выискивая неведомого врага. Никого не увидев, проводил жвангов настороженным взглядом, видимо, считая, что они сами разберутся с пришельцем, но, на всякий случай, остался на месте, в дом возвращаться не стал.

Стэнн шёл вперёд не таясь, и, даже не оборачиваясь, чувствовал, что жванги догоняют его и скоро придётся принять бой. Наконец, услышав за спиной треск разгрызаемых деревьев, он остановился и обернулся. Жванги ползли напрямик, перекусывая встречающиеся на пути тонкие деревца, оставляя за собой широкую просеку. Увидев, наконец, перед собой врага, огромные насекомые прибавили шаг и за пару секунд оказались рядом с колдуном. Один из них наклонил голову, раскрывая страшные жвалы, но Стэнн не стал ждать, пока им пообедают. Нырнул под брюхо гигантского муравья и бросил заклинание в узел, держащий над жвангом противоогненный щит. Щит слетел. Жванг отскочил в сторону, над головой колдуна просвистела когтистая лапа, но Стэнн, кинувшись на землю, перекатился в сторону, успев увернуться от ядовитого когтя и, не вставая, выстрелил в жванга очередью из огненных шаров. Жванг вспыхнул и лопнул, засыпав округу горячим пеплом.

Не дожидаясь, пока пепел осядет, Стэнн вскочил и кинулся к кустам, спасаясь от ринувшегося к нему второго жванга. Тот прыгнул наперерез и задел Стэнна колючим суставом членистой лапы. Мужчину отбросило в сторону, резкая боль пронзила бок. Жванг развернулся, готовясь к атаке, и Стэнн, рванувшись, взлетел, даже не встав на ноги. Чуть слышно выругался: чрезмерная трата сил. Левитировать лёжа намного сложнее, чем в вертикальном положении. Но выбора не было. Как кошка, развернувшись в воздухе лицом вниз, спикировал к поднявшему передние лапы в попытке зацепить внезапно улетевшего врага жвангу, бросил заклинание в узел щита. Повезло, что под брюхо опять кидаться не надо, жванг сам упростил работу. А хитёр маг, хорошее место для узла силы нашёл. Мало кому захочется лезть под скрежещущего жвалами муравья, чтобы щит сбросить.

Уничтожив щит, снова выстрелил огненной очередью, проследил, как оседает пеплом разорванный в пыль жванг. Огонь – единственный способ справиться с нежитью. Только он позволяет избавиться от неё навсегда.

Медленно приземлился, сел, вытирая пот с лица, с коротким стоном ощупал раненый бок: надо залечить, иначе боль будет мешать в сражении с магом. Приложил ладони к кровоточащей ране… и снова почувствовал опасность. Рванулся в сторону, больше инстинктом, чем разумом поняв, откуда исходит угроза. Но не успел. Страшный удар в спину взорвался болью в голове, из глаз посыпались искры. И, уже проваливаясь в беспамятство, Стэнн всю оставшуюся силу бросил на создание щита от чужого магического воздействия. Сил такой щит требовал немерено, но колдуну терять было нечего…

Очнувшись, Стэнн полежал немного с закрытыми глазами, пытаясь понять, где же он оказался. Судя по жёсткости, лежал он на досках, значит, маг перенёс его в избу. Это радует. Желал бы его смерти – убил бы прямо в лесу. Значит, хочет договориться? Или, наоборот, считает, что смерть для Начальника Магической Полиции должна быть долгой и мучительной, поэтому сразу не убил? В любом случае – он жив, а, следовательно, есть все шансы на освобождение.

Осторожно пошевелил скованными за спиной руками: магические наручники. Снять непросто, но возможно. Какой он, всё-таки, молодец, что успел поставить щит. Иначе бы задача по освобождению стала намного сложнее.

Попытался повернуться и опять коротко застонал от острой боли в боку. Открыл глаза и наткнулся на насмешливый взгляд мага. Узнал его сразу – Тэннер! – но вида не подал. Не стоит выкладывать все карты при первом же ходе.

– А ты живучий, Начальник, – усмехнулся маг. – Я ведь тебя здорово приложил, думал – концы отдашь. Ан нет, очнулся – и получаса не прошло.

Полчаса?! Как там ребята? Смогли ли жвангов остановить? Почему он был так неосторожен?! Даже не огляделся перед лечением. Рана у него, понимаешь! Мог бы и потерпеть! А теперь он тут отдыхает, а там ребята жизнью рискуют. Самонадеянный осёл!

Мысли метались в голове, грызла досада на свою оплошность, но лицо Начальника Магической Полиции оставалось непроницаемым.

– Зачем тебе это? – голос Стэнна звучал спокойно, даже безразлично.

– Что именно? – снова усмехнулся маг.

– Жванги, – коротко пояснил Стэнн. – Что ты собирался сделать? Куда их вёл?

– А ты ещё не понял? В город вёл. В Аместолу.

– Зачем? – повторил Стэнн.

Надо снять наручники. Тэннер его живым не отпустит, даже надеяться не стоит. Главное, не выдать себя. Отвлечь его разговором. Пусть возмущается, лишь бы не психанул.

– Отомстить хотел. Этот город изгнал меня! Я жил в нём десять лет, и вдруг – стал неугоден.

– Наверное, была причина?

– Причина? Причина – это ты! И сейчас ты за это ответишь!

– Я? – сделал вид, что удивился, Начальник, потихоньку запуская заклинание, укрепляющее щит от магического воздействия. Щит накалялся, вытягивая магию из оков и превращая их в никчемные железки. – Это я заставлял тебя готовить запрещённые зелья, делать любовные привороты, пускать в оборот зачарованные деньги? Это я вынудил тебя помогать контрабандистам и укрывать от правосудия пиратов?

– Смотри-ка, узнал! – иронично протянул Тэннер. – Ещё бы ты меня не узнал. Это ведь из-за тебя мне пришлось бежать из города, не успев собрать вещи, не захватив самого необходимого! В одном плаще пробираться по зимнему лесу, мёрзнуть ночами у костра…

– Ты хочешь, чтобы я тебя пожалел?

Наручники, потеряв всю свою магическую силу, бесшумно рассыпались в пыль, но Стэнн по-прежнему держал руки за спиной, выжидая удобного момента.

– Ты? Самый жестокий колдун всех времён и народов? Нет, я хочу не этого. Я мечтаю отомстить тебе за всё, что я пережил. За долгие месяцы странствий. За мою нищую жизнь. Я убью тебя. Но не сразу. Ты умрёшь медленной и мучительной смертью. А потом жванги захватят Аместолу и вырежут там всех жителей, посмевших пойти против меня. Ты понял, Начальник? Готовься к смерти!

Маг встал, собираясь исполнить свою угрозу, шагнул к Стэнну.

– Я бы не был так самонадеян! – Стэнн сделал неуловимое движение ладонями, резко вытянув руки вперёд, и на Тэннера упала магическая сеть – кошмар всех магов. Тэннер замер на миг, опешив от внезапного нападения и это было его ошибкой. За это неуловимое мгновение Стэнн выложился полностью, бросив в сеть всю свою оставшуюся после боя Силу, вытянув её даже из своего щита. Маг забился, пытаясь освободиться, но разорвать сеть с первого удара не смог. А дальше не стоило и пытаться: сеть тянула из пленника магическую силу, и он слабел с каждой секундой.

Стэнн устало привалился к стене. Он был полностью высушен. Сил не было даже на лечение. А рана, словно в отместку за пренебрежение, начала пульсировать острой болью, и Стэнн, уже не обращая внимания на поверженного врага, прижал руку к раненому боку и закрыл глаза.

– Помочь? – раздался над ухом невозмутимый голос лучшего друга.

Стэнн с трудом поднял тяжёлые веки.

– Ууу, – протянул Рэвалли. – Что-то ты совсем расклеился!

Не обращая внимания на постанывания приятеля, задрал на нём рубашку и начал изучать воспалившуюся рану.

– Ерунда, до свадьбы заживёт!

И, наложив руки, начал лечение.

– Мне бы пораньше, – усмехнулся Стэнн. – На свадьбу ещё заработать надо.

– А то у тебя денег мало, – фыркнул колдун. – Да и свадьба, как я понимаю, у тебя ещё не завтра.

И выпрямился:

– Всё. Долечивать Кэрван будет.

– Спасибо, – Стэнн не спеша встал, поводил плечами, разминая мышцы, поморщился, взглянув на спелёнутого сетью мага.

– Судя по тому, что ты здесь, битва со жвангами благополучно закончена?

– Да. Это было не слишком сложно. Я думал, будет хуже.

– Согласен, – ухмыльнулся Стэнн. – Мне тут тоже парочка попалась. Щит на них так себе стоял, снял его с одного щелчка.

Рэвалли хмыкнул и бросил взгляд на кипящего возмущением Тэннера:

– Слабоват оказался противник.

Маг зло зыркнул глазами на холёного заместителя Начальника Тайной Полиции, даже после боя выглядевшего так, словно только что из дома вышел, но ничего не сказал.

– Забирай его, Рэв, – скомандовал Стэнн. – Тюрьма заждалась.

Рэвалли сделал круговое движение кистью, и туго стянутый сетью маг поднялся в воздух и полетел перед быстро идущими колдунами.

Дойдя до деревни, Стэнн окинул взглядом поле боя. Дождь уже прекратился, но оставшееся от деревни пожарище ещё дымилось, и рыдающие и горестно причитающие женщины бродили среди руин, поскальзываясь в жидкой грязи. Мужчины стояли угрюмой кучкой, ошеломленные свалившимся на них несчастьем. Лэррис, Кэмбис и Кэрван лечили пострадавших. А за поворотом дороги полицейские под руководством Йохтры Морра разбирали остатки баррикады.

Стэнн подозвал Кэмбиса:

– Переправь Тэннера в тюрьму. Проследи, как его разместят. Уровень камеры – не менее О1, а лучше – О2.

В камерах О1 размещали опасных преступников, О2 были для особо опасных.

– Оформи все бумаги и сразу переправь их в Суд магов. А то с их любовью к волоките они неделю с ними провозятся. Да, кроме создания жвангов и угрозы жителям города припиши ещё покушение на особу Королевской крови. Он очень хотел меня убить, и не его вина, что у него это не получилось.

Рэвалли хмыкнул, а маг испуганно дёрнулся. Покушение на особ Королевской крови каралось намного суровее, чем покушения на магов или полицейских, даже если эти полицейские работали в Тайной Полиции.

– Сделаю, – кивнул Кэмбис и, проговорив заклинание, провёл руками сверху вниз, словно раздвигая занавес. Перед ним появился провал, заполненный густой тягучей Тьмой. Кэрван подтолкнул туда замотанного, как куколка бабочки, мага и шагнул следом. Через секунду края «занавеса» сошлись, скрывая Тьму, а Стэнн в сопровождении Рэвалли пошёл к полицейским.

Увидев подходившее начальство, полицейские бросили работу, поспешно выстроились в шеренгу и вытянулись в струночку, все, как один, потупив глаза.

– Потери? – бросил лорд, подходя к командиру.

– Восемь жителей деревни погибли, два полицейских тяжело ранены, переправлены в госпиталь, – отчеканил тот.

– Деревня почему сгорела? – с тихой яростью спросил Начальник Тайной Магической Полиции, глядя на командующего полицейским отрядом.

Тот, с трудом выдерживая гневный взгляд начальника, хмуро ответил:

– Наша вина. Ребята молодые, первый раз в жизни жвангов увидели, испугались. Вместо того, чтобы выманить их в поле, начали прямо в деревне шарами кидать. Ну, и…

На скулах Начальника заходили желваки:

– А ты куда смотрел?

– Виноват, не доглядел, – всё так же хмуро ответил полицейский, с тоской думая, что придётся ему искать новое место работы. Уволит его лорд Фарроас, и глазом не моргнёт. И ведь прав будет. Плохо воспитал он своих сотрудников, раз поддались они страху на поле боя. Столько людей погибло и пострадало по их вине…

«Осознал», – раздался в голове Стэнна голос Рэвалли. Пока Начальник распекал подчинённых, главный менталист страны просматривал их мысли, чтобы понять, как они относятся к случившемуся и не пора ли увольнять их всех, как позорящих гордое звание полицейского.

«Остальные?»

«Тоже чувствуют свою вину. А один хочет уйти из полиции. Думал, тёплое местечко нашёл, а оказалось, что здесь опасно».

Стэнн обвёл строй тяжёлым взглядом, от которого полицейские сгорбились и уставились себе под ноги, и приказал командиру:

– Составьте список всех пострадавших на пожаре. Прямо по семьям: сколько человек, какой был дом, сколько скотины. Завтра лично доложите. Успокойте людей, скажите, что деревню отстроят за счёт Королевской казны и ваших премий. Восстанавливать будете сами. Никаких Свободных дней, пока последний человек в новый дом не въедет. Лично прослежу. Ясно?

– Ясно, лорд Фарроас! – радостно воскликнул командир, понявший, что увольнений не будет. – Сделаем!

По шеренге пронёсся вздох облегчения.

– И ещё…

Командир снова замер в ожидании.

– Если кто-то после сегодняшней ночи решит уйти из полиции – не удерживайте. А если подобное повторится – уволю без сожаления.

И лорд, не дожидаясь ответа, развернулся и пошёл обратно к холму, где Лэррис и Кэрван долечивали последних пострадавших.

– Посмотрел бы ты на себя со стороны, – вполголоса заметил Рэвалли. – Я думал, ты их всех поувольняешь без права восстановления.

– За что увольнять-то? – вздохнул Стэнн. – Видел, какие мальчишки собрались? Опыта никакого. Перепугались, конечно, но ведь не побежали, не спрятались. Сражались, как могли. Случившееся – наша недоработка. Мало с молодыми полицейскими занимаемся.

– Стэнн, нас всего семеро. Нельзя объять необъятное.

– Нельзя, а надо. Я каждый раз об этом думаю, когда с инспекторской проверкой куда-нибудь еду. Они ж там в собственном соку все варятся, никто их не учит, а мы приезжаем и начинаем на всех орать: тут не то, тут не так. Вот они нас и боятся. А если по уму рассуждать, они нам радоваться должны: ура, приехало вышестоящее начальство, сейчас ещё чему-нибудь интересному научит.

– Мечтатель ты, Стэнн, – улыбнулся Рэвалли. – Мы для того и поставлены, чтобы нас боялись, и ты это знаешь не хуже меня. А насчёт учёбы – мысль интересная. Надо подумать.

– Вот-вот, подумай на досуге, – пробурчал Стэнн и подошёл к Кэрвану: – Как дела?

– Закончили, можно уходить.

– Тогда – все свободны. Дальше уже полицейские сами разберутся. Совещание переношу на одиннадцать, отдохните, ночь горячая была. Кэрван, а тебя попрошу ненадолго заглянуть в Тайную Полицию. Мне нужна твоя помощь.

Тайные Полицейские, пожелав друг другу спокойного сна, исчезли, а Стэнн с Кэрваном шагнули в зал для посетителей, где всё ещё мучился виной лорд Харрит.

Увидев Стэнна, Харрит вскочил и с тревогой спросил:

– Всё нормально?

Стэнн, не отвечая, выжидающе посмотрел на молодого колдуна. Под этим взглядом Харрит снова вспыхнул и с отчаянием заговорил:

– Лорд Стэнн, не смотрите так. Я виноват, знаю. Обещаю: больше такого не повторится. Я и так извёлся за эту ночь. Лучше бы уж сам пошёл…

Начальник Тайной Полиции без улыбки посмотрел на взволнованного парня:

– Хорошо, что понял. Выучи алгоритм опроса вызывающего наизусть, чтобы не пропустить в следующий раз чего-нибудь важного.

– Уже выучил, – серьёзно ответил Харрит. – Всю ночь этим занимался.

Стэнн улыбнулся:

– Ну и молодец. Но дежурство я тебе продлю. И не в наказание, а потому что всем отдохнуть надо. Посиди тут до одиннадцати.

– Конечно, посижу – с облегчением отозвался Харрит.

– Вот и договорились, – кивнул Стэнн и повернулся к Кэрвану: – Пойдём в мой кабинет.

Они прошли по коридору, зашли в комнату, и Стэнн тяжело опустился на стул и прикрыл глаза.

– Ты ранен, – утвердительно сказал лекарь. – Почему прямо на поле не признался?

– Зачем? – устало спросил Стэнн. – Все сразу охать бы начали, полицейские бы забегали: как же, Начальника Тайной Полиции ранили! А потом бы до родителей дошло, мама бы расстроилась. К тому же Рэвалли меня чуть подлатал, боль снял, на первое время хватило.

– Хватит болтать, снимай рубашку, – скомандовал Кэрван. – Покажи рану.

Посмотрел на воспалившийся рубец, качнул головой:

– Охота тебе терпеть было? Ложись на диван, лечить буду.

Дождавшись, когда пациент уляжется, положил ему руку на лоб:

– А ты спи пока. Отдыхай. Набегался сегодня.

И усмехнулся, глядя, как закрываются глаза у измученного Начальника.

Закончив лечение, Кэрван осторожно накрыл Стэнна пледом и вышел, тихонько прикрыв за собой дверь.

Дошёл до Харрита, сообщил ему, что лорд Фарроас остался ночевать в кабинете и что сейчас главная задача Харрита – проследить, чтобы его никто не тревожил до самого совещания. Харрит проникся важностью задания и клятвенно пообещал, что никого к Начальнику не подпустит.

– Смотри мне! – пригрозил лекарь и Личным Путём ушёл домой.

Взаимоотношения в Тайной Полиции между Начальником и подчинёнными были очень своеобразны. По возрасту Стэнн был самым младшим в организации. Даже Харрит, которого все, включая Стэнна, считали юнцом и соответственно с ним обращались, был старше него на десять лет. Остальным полицейским давно перевалило за сотню, а Лэррису и Рэвалли было больше двухсот. Поэтому, когда тридцать два года назад Стэнн появился в Тайной Полиции, колдуны были, мягко говоря, удивлены. Стэнну только-только исполнилось двадцать пять, и в сравнении с работающими здесь «мастодонтами» он был даже не ребёнком – младенцем. И тот же Кэрван возмущался, что Тайную Полицию превратили в ясли для малолеток. И нечего делать в серьёзной организации таким мальчишечкам.

Но мальчишечка этот с первого дня службы в Тайной Полиции показал себя настолько зрелым профессионалом и могущественным колдуном, что отношение полицейских быстро сменилось со снисходительно-насмешливого на уважительное, и когда через несколько лет Король назначил его начальником, никто не стал возмущаться, почему командовать ими поставили такого юнца. Даже Рэвалли, которого все прочили в преемники погибшего руководителя, поддержал его кандидатуру и стал помогать ему осваиваться в новой должности.

Колдуны уважали и ценили своего Начальника за его профессионализм и магическую мощь, за умение брать на себя ответственность, за честность и принципиальность, и беспрекословно выполняли его распоряжения. Но иногда, в силу разницы в возрасте, прорывались у них отцовские чувства к молодому колдуну, и тогда они пытались защитить его от опасности, брали на себя наиболее серьёзные дела или просто осторожно, чтобы он не заметил, заботились о нём, как сейчас позаботился Кэрван. И с гордостью, словно он действительно был их сыном, замечали, как с каждым годом «матереет» их Начальник, как обгоняет их в мастерстве и Силе.

Стэнн же, в свою очередь, восхищался умом и умениями своих сотрудников, всегда с ними советовался в сложных случаях, непрестанно у них учился и никогда не ставил себя выше них, прекрасно понимая, что Сила Силой, а жизненный опыт ещё никто не отменял, и опыта этого у его подчинённых намного больше, чем у него.

Так что, не зря, видимо, Король, преодолев сопротивление Королевского Совета и самого Стэнна, назначил его на эту должность. Время показало, насколько верным оказалось это решение.

Стэнн проснулся от ощущения, что на него кто-то смотрит. Резко сел на диване, увидел стоящую у дверей Кэйти. И успел поймать нежное и умильное выражение её лица, прежде чем девушка нацепила деловитую маску. И выражение это ему очень не понравилось.

– Тебе чего? – сухо спросил он.

Кэйти потупилась:

– Я документы принесла на подпись.

Стэнн глянул на часы: девять часов. Ещё два часа спать можно было. Эх, не попросил он Харрита предупредить Кэйти о переносе совещания.

Стэнн провёл руками по лицу, стирая сон:

– Положи на стол. Потом подпишу.

Кэйти, цокая каблучками и покачивая бёдрами, прошла к столу, аккуратно положила папку на край, развернувшись, скромно потупилась:

– Извините, лорд Стэнн. Я не знала, что вы здесь спите.

– Да, конечно, – пробормотал Начальник. – Идите, Кэйти.

Но девушка не спешила:

– Может быть, вам чай приготовить? Я печенье принесла. Вчера испекла специально для вас.

– Позже, Кэйти, – спать хотелось неимоверно, и назойливая забота девушки раздражала. – Идите, работайте. Совещание будет в одиннадцать.

И в этот момент распахнулась дверь, и на пороге появился сердитый Харрит. Увидев стоящую посреди кабинета Кэйти и трущего глаза Начальника, он гневно спросил:

– Кэйти, что ты тут делаешь? Я велел тебе не тревожить лорда Стэнна!

Стэнн удивлённо вскинул глаза: значит, она соврала, что не знала о его ночёвке в кабинете? Под его взглядом девушка вспыхнула, и, опустив голову, опрометью бросилась в коридор. Харрит проводил её взглядом и извиняющимся тоном проговорил:

– Лорд Стэнн, я говорил ей, что вас не надо беспокоить. Я не знаю, зачем она пришла.

– Зато я знаю, – сердито пробормотал Стэнн, вспомнив умильный взгляд девушки. Пришла полюбоваться на спящего жениха. Нет, надо завершать эту идиотскую историю с его сватовством. Пусть отец поговорит, наконец, с лордом Бэйниросом. Сами эту кашу заварили, сами пусть и расхлёбывают. Он Кэйти никаких надежд не подавал. – Харрит, заклинаю Древними Богами, дайте мне поспать. Дверь заколдуй, что ли. Чтоб до одиннадцати сюда никто войти не мог.

– Хорошо, лорд Стэнн, – поспешно ответил дежурный. – Сейчас сделаю.

И выскочил из кабинета.

Стэнн облегчённо вздохнул, рухнул на диван, закрыл глаза и мгновенно погрузился в сон.

Селена

Я встретила Стэнна у калитки, когда он возвращался с работы. Я всегда появлялась вовремя – именно тогда, когда Стэнн освобождался и мог уделить мне время. Я не знала, почему так получается. Возможно, мне просто было неинтересно гулять по Лэнмару без своего друга, поэтому сон мой начинался с того момента, когда Стэнн возвращался домой. Мы и прежде частенько встречались у калитки. Вот и сейчас, ещё издали увидев меня, Стэнн заулыбался и приветственно махнул рукой:

– Ты, как всегда, вовремя. Рад тебя видеть.

Я тоже улыбнулась:

– Как день прошёл? Много ли работы было? Кстати, заодно хотелось бы узнать, в чём заключается твоя работа.

– Ну, это долгий разговор, – Стэнн открыл калитку, пропуская меня вперёд. – Давай, сначала поедим, а потом…

– А потом мы будем магические шашлыки готовить. И бутерброды с сыром. Ты не забыл? – перебила я его.

– Нет, конечно, – улыбнулся колдун, направляясь к уличному умывальнику, замаскированному под небольшую колонну, на которой стояла скульптура забавного улыбающегося зайца.

– Вооот, – протянула я, догоняя его. – Значит, о работе ты мне начнёшь рассказывать прямо во время еды. Когда ещё беседы вести, как не за чашечкой чая с бутербродами.

– Чашечки чая мне, пожалуй, будет маловато, – заявил Стэнн, и, включив кран, начал мыть руки. – Но, в целом, ты права.

И, внезапно прижав палец к крану, окатил меня струёй холодной воды. Я взвизгнула от неожиданности:

– Ах, ты…

И, схватив полотенце, хлестнула его по спине. Черноглазый негодник с хохотом кинулся бежать к дому. Я мчалась за ним с полотенцем наперевес, пытаясь хлестнуть ещё раз, но он ловко уворачивался, и в результате я пару раз стегнула сама себя. Ворвавшись на кухню, этот трусишка спрятался за спину накрывавшей на стол матери и, высунувшись из-за неё, показал мне язык. Я, остановившись, погрозила ему кулаком.

– Дети, сколько вам лет? – улыбнулась леди Икэсса.

– Наверное, семнадцать, – вздохнула я. – Видимо, после расставания мы так и не сумели повзрослеть.

– Мир? – спросил Стэнн, подходя ко мне.

– Мир, – согласилась я. – Только одежду мне высуши, а то ходить в сыром неприятно.

Друг провёл рукой по мокрому пятну, оно задымилось и через секунду исчезло.

– Спасибо, – голосом благовоспитанной выпускницы Института благородных девиц поблагодарила я и церемонно села на подставленный мне Стэнном стул. А потом рассмеялась:

– Вот что ты со мной делаешь? Я у себя дома такая взрослая, серьёзная дама, а тут, как девчонка опять себя веду.

– Да ну, не рассказывай сказки, – отмахнулся Стэнн. – Ты серьёзной дамой лет через триста только станешь, да и то не уверен, получится ли у тебя это. Ты за эти годы вообще не изменилась.

– Ну, да, – согласилась я. – Как и ты, кстати. Поэтому мне и интересно, в чём заключается твоя работа. Как-то я не могу представить тебя в роли сурового начальника, да ещё в такой солидной организации.

Стэнн проводил взглядом летящее к столу блюдо с пирогами, придвинул к себе тарелку и, подцепив самый большой кусок, отправил его в рот и начал сосредоточенно жевать.

– Всё понятно, – вздохнула я. – Когда я ем, я глух и нем.

– Угу, – согласился голодный начальник и потянулся за чашкой.

– Впрочем, всё не так страшно, – заговорил он, сделав пару глотков. – Голодная смерть отступила, и я уже вполне в состоянии разговаривать. Вот смотри. Есть полиция. Она занимается преступлениями, совершёнными обычными жителями нашего города без применения магии. Грабежи, убийства, кражи, драки – это в её компетенции. Но случается так, что какому-нибудь вздорному магу вдруг надоедает тихая спокойная жизнь и работа на благо Отечества, и ему вдруг начинает хотеться власти, или денег, или славы, или всего сразу, это уже зависит от амбиций и личного могущества. И тогда он решает напасть на город, или на Короля, или на другого могущественного мага. Естественно, мы не можем этого допустить. Приходится его утихомиривать и сажать в тюрьму. Это – одна часть нашей работы, пожалуй, самая простая. Маг – он, всё-таки, человек, и можно просчитать и предотвратить его действия. А бывает, что буянить начинает какая-то неведомая сила, нечисть всякая, которой у нас тоже полно. Вот тогда попотеть приходится. Не выяснишь ведь с ходу, что в голове у взбесившегося призрака, или зачем в город пожаловал артефакт, ненароком пробудившийся от древнего колдовства. Тут-то и приходится вспоминать и свои знания по Древней Страшной Магии, и заклинания для уничтожения призраков и еще кучу разных других вещей.

Стэнн откусил громадный кусок пирога и помолчал, старательно его пережёвывая. Затем продолжил:

– А ещё вмешиваемся, если какой-нибудь не слишком умный и добрый маг решает с помощью колдовства решить свои проблемы с не умеющими колдовать жителями. Например, рассчитается за купленный товар заколдованными деньгами, которые через пару часов к хозяину возвращаются. Или недавно случай был: девушка отказала колдуну, он разозлился и наложил на неё любовные чары. Хорошо, что родственники заподозрили неладное и к нам обратились. Вот в таких случаях мы беспощадны и наказания бывают очень суровыми. Но, по счастью, все эти злодеяния происходят далеко не каждый день. Даже несмотря на то, что наш отдел один на всю страну и порой приходится выезжать в другие города. Так что, как видишь, работа у нас интересная и, кстати, очень высоко оплачиваемая.

И Стэнн, замолчав, снова начал активно жевать.

– Интересная-то она, конечно, интересная, – задумчиво проговорила я. – Но и опасная очень. Тут большой опыт нужен. Как же тебя, такого молодого, начальником сделали?

– Ты же сама говорила, что я – гений, – улыбнулся Стэнн. – Видимо, Король это тоже понял.

– Мы с папой были очень удивлены, когда Король предложил ему эту должность, – вступила в разговор леди Икэсса. – Тут ведь не только знания нужны. Надо суметь принять ответственность за других людей, за их поступки. Обучать новичков, найти общий язык со старожилами Полиции. К тому же на место начальника претендовали ещё два человека – два опытнейших мага, проработавших в Полиции уже почти по двести лет. А место вдруг предложили «зелёному» новичку. Сама понимаешь: двадцать лет работы или двести – есть разница. Мы очень за него переживали. Но, как видишь, у него всё получилось.

– Вы переживали? – удивился Стэнн. – А я не заметил. Вроде, всё как всегда было. У вас и тени сомнения не было в моей пригодности к этой работе. Иначе бы я, может, и не принял предложение. Я ведь очень боялся не справиться.

– Мы не сомневались в твоих силах, но знали, что тебе будет нелегко, поэтому и нервничали. Всё-таки, ты действительно ещё очень молод. Я бы даже сказала – непозволительно молод для такой должности. Но такая уж у тебя судьба – всё в твоей жизни происходит намного раньше, чем в жизни других людей.

– Тяжела доля гения, – ехидно посочувствовала я, решив немного сбавить градус пафосности, который начинала приобретать беседа, но тут же перешла на серьёзный тон. – А вообще, ты молодец, конечно. Я твоей целеустремлённости даже завидую немножко. Я вот не умею так концентрироваться. У меня помимо работы куча других интересов. То вязать учусь, то шить, то на курсы косметологов отправляюсь, то фотошопом занимаюсь. Но только-только начнёт что-то получаться, начинаю себя в этом деле более-менее уверенно чувствовать – и мне скучно становится. И вместо того, чтобы своё мастерство оттачивать, я начинаю что-то новое изучать. Может быть, это оттого, что жизнь у нас короткая, а интересного на свете много и хочется побольше узнать, а времени на доведение до идеала уже не остаётся?

– Скорее всего, – согласился Стэнн, отодвигая тарелку. – Вы действительно очень мало живёте. Надо мне быстрее тебя к нам перетаскивать.

– Надо, – согласилась я. – Только сначала научи меня готовить, а то сам же потом и выгонишь, голодом насидевшись.

– Ну, это тебе не грозит, – улыбнулся Стэнн, вставая из-за стола. – Не забывай, что один из моих дипломов – поварской. Так что я и сам с голоду не умру, и тебе не дам. Но, тем не менее, готовить шашлык ты сейчас научишься, не отвертишься.

– Ладно, – покорно согласилась я и тоже встала. – Спасибо, леди Икэсса, пирог был изумительный!

– Спасибо, мам! – Стэнн чмокнул маму в щёку. – А теперь оставь нас, пожалуйста, одних. Мы тут будем беспорядок наводить.

Леди Икэсса улыбнулась:

– Надеюсь, обойдётся без разрушений?

И, проходя мимо, погладила меня по плечу:

– Удачи, Селена! Не переживай, у тебя всё получится.

И вышла.

А у меня почему-то появилась уверенность, что я действительно справлюсь.

Стэнн посмотрел на мою вдохновенную физиономию и рассмеялся:

– Мама умеет подбадривать, верно?

Я кивнула и нетерпеливо поторопила:

– Давай скорее начнём. Хочу убедиться, наконец, либо в своих способностях, либо в своей полной несостоятельности. Надоело в неуверенности сидеть.

– Давай, – согласился Стэнн. – Смотри сюда.

И урок прикладной магии начался.

Шашлык сдался часа через четыре. К этому времени я была уже мокрая, как мышь, от напряжения и в полной уверенности в своей колдовской профнепригодности.

Надо отдать должное Стэнну. Он оказался очень терпеливым учителем и за всё это время даже голоса ни разу не повысил, с истинным стоицизмом снова и снова показывая мне нужные пассы.

Попробовав в очередной раз созданный мной кусочек мяса, Стэнн неожиданно расцвёл в улыбке:

– Ну, вот! Совсем другое дело!

Я недоверчиво взяла в рот своё, наверное, уже сотое творение и тоже радостно заулыбалась. Конечно, до шашлыков лорда Джэффаса было ещё ой как далеко, но мясо можно было не только прожевать, но и проглотить, в отличие от предыдущих, вкус которых вызывал немедленное желание прополоскать рот.

– У тебя несомненные способности к магии, – одобрительно сказал Стэнн. – Ты очень быстро научилась.

– Быстро?! – возмущенно завопила я. – Мы больше четырёх часов бьёмся. Таких тупых учениц у тебя, наверное, и не было никогда!

Стэнн мягко улыбнулся:

– В Высшей Школе работа с мясом начинается только на третий год обучения, а на освоение технологии приготовления шашлыка отводится неделя. И то, что ты сделала за четыре часа, считается вполне приемлемым результатом недельного обучения. Высший балл, конечно, не поставят, но и на пересдачу не пошлют.

– Правда? – недоверчиво переспросила я.

Стэнн кивнул, а я вдруг удивилась:

– А что, шашлык в Высшей Школе изучают? У вас его, вроде, не ели раньше.

– Это уже я постарался, – Стэнн в комическом изумлении развёл руками. – Накормил как-то шашлыком лорда Атулиса. Ему так понравилось, что он включил его в программу обучения.

– А я со своими идеями, получается, здорово вмешалась в вашу жизнь, – задумчиво качнула я головой. – Шашлыки в Высшей Школе изучать начали, на велосипедах, как я успела заметить, полгорода ездит, да и лифты, говоришь, в домах появились.

– И ещё – футбол и волейбол. Я, когда учился, в Школе команды создал. Правила, правда, наполовину сам сочинил, ты ж тогда их не рассказала толком. Но получилось довольно интересно. Сейчас на каждом факультете свои команды есть. Они весь год тренируются, а летом Селениады проводят.

– Чего проводят? – переспросила я.

– Селениады, – смущённо повторил Стэнн. – Соревнования в честь Богини Луны Древнего народа. Ну, я тогда это так объяснил. А на кубке, который победителю вручается, девушка изображена, которая в поднятых руках Луну держит.

Подобного потрясения я давно не испытывала.

– Стэнн! Тебе не кажется, что это уже слишком?

Стэнн помолчал немного и неохотно выдавил:

– Возможно…

И горячо продолжил:

– Я не хотел тебя забывать, понимаешь? Ты мне была нужна. Будь моя воля, я бы тогда и Лэнмар в какой-нибудь Селенит переименовал.

– Стэнн… – я начинала чувствовать себя виноватой в том, что так легко отделалась и не пережила тех же страданий от разлуки, которые выпали на долю моего друга.

Стэнн тряхнул головой и улыбнулся:

– Хорошо, что воли мне такой никто не дал, верно?

И, переводя разговор с неприятной темы, поинтересовался:

– Отдохнула? Может, продолжим? Надо шашлык до ума довести, а то ты ещё что-то про бутерброды говорила.

– Давай, – с облегчением согласилась я.

Колдун лёгким взмахом кисти ликвидировал наведённый нами беспорядок и подошёл ко мне:

– Смотри: вот это движение надо плавнее делать. Чем мягче его сделаешь, тем лучше вкус будет.

Я тяжело вздохнула и сделала первый пасс…

Через пару часов на блюде лежала горка навздетых на шампуры шашлыков. Причём последние полчаса Стэнн мне их даже пробовать не давал, торопил только: следующий… следующий…

– Ну, вот, – наконец удовлетворённо сказал мой строгий учитель, глядя на произведение рук моих. – Теперь можно и пообедать. Я здорово проголодался. А ты?

– Я вообще, как волк, голодная, – пожаловалась я. – Сил уже нет.

– Загонял он тебя? – сочувственно спросила леди Икэсса, заходя на кухню. За ней шёл лорд Джэффас.

– Ну, что, ужин готов? – спросил он, подходя к столу.

– Готов, – улыбнулся Стэнн. – Присаживайтесь.

А я растерялась и прошипела ему в ухо:

– Ты что, хочешь их моими шашлыками накормить?

– И не только их. Себя тоже. Да и ты, думаю, поешь. Садись уже.

Он сел за стол и принялся за еду. Лорд Джэффас и леди Икэсса последовали его примеру. А мне кусок не лез в горло. Я сидела, как на иголках и провожала взглядом каждый кусочек, который подносил ко рту лорд Джэффас.

– Селена, ты ешь, не переживай. Хороший шашлык получился, – заметив мои страдания, поспешила успокоить меня леди Икэсса.

– Согласен, – подтвердил лорд Джэффас, потянувшись за вторым шампуром. – Ты молодец, Селена.

Я облегчённо вздохнула и, наконец, решила попробовать своё творение. И, проглотив первый кусок, удивлённо выдохнула:

– А ведь и вправду вкусно. Не ожидала.

Сидящие за столом дружно рассмеялись.

– Селена, – укоризненно сказал Стэнн. – Неужели ты думаешь, что я позвал бы папу с мамой, если бы было иначе? У меня не было цели тебя опозорить.

– Я знаю, – смущённо улыбнулась я. – Но всё равно страшно было. Я до сих пор поверить не могу, что колдовать научилась.

– Ну, а я в честь такого случая торт приготовила. Давайте отметим рождение новой колдуньи, – леди Икэсса прищёлкнула пальцами, и в раскрытое окно влетел громадный торт. Покружившись над столом, торт опустился на подставленное Стэнном блюдо.

– Какой красивый! – охнула я, разглядывая башенки из крема и озеро из глазури. – Целая картина. Даже есть жалко.

Леди Икэсса улыбнулась:

– Надеюсь, на вкус он не хуже, чем на вид.

И подвинула ко мне нож:

– Выбери себе, что больше нравится.

Я взяла нож… растеряно положила его обратно и жалобно попросила:

– Оставьте мне кусочек на пробу. Я просыпаюсь! Почему-то я уже выспалась.

И – проснулась.

Елена

Четверг прошёл более-менее благополучно, хотя я весь день с содроганием ждала новых пакостей от своей не в меру разошедшейся судьбы. Но она, видимо, тоже подустав, на сей раз дала мне пожить спокойно. И даже адвокат «мадам Брошкиной» до меня сегодня не докапывался.

Вечером я позвонила Ларисе:

– Ты мне до сих пор не рассказала о своей поездке. Если ты и сегодня скажешь, что не сможешь пойти со мной поужинать – прокляну!

Лариса – моя подруга. Когда-то мы работали в одной организации, тогда и подружились. Потом наши пути разошлись, но дружить от этого мы не перестали. По профессии Лариса – консультирующий психолог. Пользуется заслуженным уважением своих клиентов, которых у неё достаточно много. Но помимо работы у Ларисы куча увлечений. Самое главное – реконструкции Древней Руси. Ездит на фольклорные фестивали, сама шьёт одежду и делает атрибуты, участвует в исторических постановках. О древних славянах знает, наверное, больше любого историка. Мгновенно готова сорваться с места и поехать в любую Тьмутаракань, если только узнает, что там состоится очередная реконструкция или какое-то другое событие на древнеславянскую тему. А ещё она плетёт из бисера замечательные украшения и прекрасно вышивает. Словом, вполне себе разносторонне развитая личность.

И вот эта личность пару дней назад вернулась из Ярославля, куда ездила опять по каким-то древнерусским делам, и мне не терпелось узнать, что же они там делали на этот раз. Но ни в день приезда, ни на следующий день встретиться нам не удалось. И вот сегодня я, наконец, решила ликвидировать этот пробел в моей жизни.

Итак, я позвонила Ларисе.

Услышав мою угрозу, Лариса рассмеялась:

– Как я понимаю, при таком приглашении отказ чреват большими неприятностями? Но я всё-таки рискну – и откажусь. Ну, правда, не могу сегодня. У меня через пятнадцать минут клиентка придёт. Давай лучше в субботу позавтракаем в пиццерии.

– Ну, хоть так, – согласилась я. – Я, честно говоря, и не рассчитывала, что ты прямо сейчас возьмёшь и согласишься. Мне и самой никуда идти не хочется. Но надо же было немного поругаться, правда?

– Ну, да, – ехидно подтвердила Лариса. – Если за весь день ни с кем не поскандалил, считай, день прожил зря, верно?

– Ага, – улыбнулась я. – Могу тебе похвастаться: исходя из твоих слов, неделю я прожила очень плодотворно.

– Неужто со всеми учениками переругалась? – восхитилась Лариса, знавшая мою нелюбовь к склокам.

– Хуже… мадам Брошкина задолбала, – вздохнула я.

– Что за мадам? И почему я о ней не знаю? – возмутилась подруга.

– Знаешь. Говорила я тебе. Просто не так её называла. В субботу встретимся – расскажу. Не хочу по телефону.

– Ну, ладно, – покладисто согласилась Лариса. – В субботу, так в субботу. А сейчас давай прощаться – ко мне пришли. Встречаемся в десять, хорошо?

– Хорошо. Пока!

Улыбнувшись, я положила телефон в кармашек сумки. Кажется, жизнь налаживалась!

Стэнн

Стэнн и Рэвалли сидели в кабинете, просматривали отчёт казначея полиции за прошедшую декаду, и Рэвалли чувствовал, как друг постепенно наливается злостью. И хорошо понимал, чем эта злость вызвана.

– Древние Боги! – внезапно высказался, оторвавшись от листочка с цифрами, Начальник Тайной Полиции. – За что мне такое наказание? Уволю! Точно уволю! За разбазаривание Королевской казны. Вот это что такое?

И Стэнн ткнул пальцем в пятую строчку таблицы.

– Унитаз, инкрустированный бриллиантами, с платиновой арматурой. У нас всё есть и нам для полного счастья только унитаза с бриллиантами не хватает? Или он боится, что из-за отсутствия платиновой арматуры у меня запор случится, от которого меня никто излечить не сможет? А это что? Письменные приборы из драконьего камня, десять штук! Десять! Из драконьего камня! Это же целое состояние! Уволю, кимрак его забери! Чтоб его нежить слопала!

Рэвалли расхохотался:

– Тебе не угодишь. То ты его в скупости обвиняешь, то уволить за растрату хочешь.

– Но ведь так и есть! Когда нужно срочно приобрести что-то действительно необходимое, начинается нытьё: денег нет, лимит на эту декаду исчерпан, средства остались только на экстренные траты. А тут – месячный бюджет целого города выброшен на ветер! Вот заставлю его за все эти излишества заплатить из собственного кармана, в следующий раз подумает, нужен ли в Тайной Полиции унитаз с бриллиантами. Хотя, пожалуй, следующего раза не будет. Уволю и унитаз на прощанье подарю. И Указ издам с запретом этот унитаз у него покупать. Пусть сам наслаждается – без работы, зато на унитазе с бриллиантами.

По-прежнему улыбаясь, Рэвалли качнул головой:

– Не горячись, Стэнн. Согласись, покупки для нашего казначея нестандартные. Раньше он на подобные вещи деньги не тратил. Может, прежде чем увольнять, выслушаешь его объяснения?

– Выслушаю, – согласился Начальник. – Прямо сейчас и выслушаю. Уже зов ему послал.

В дверь едва слышно поскреблись.

– Входите, – громко сказал Стэнн, и в полуоткрытую дверь проскользнул маленький тщедушный человечек.

– Вызывали, лорд Стэнн? – в голосе было вежливое удивление и ни капли страха.

– Вызывал, – зловеще подтвердил Начальник Полиции. – Объясните мне, уважаемый лорд Гартэммо, странный выбор ваших покупок, который вы сделали, не согласовав со мной и потратив кучу денег на совершенно ненужные излишества.

– Вы имеете в виду унитаз, инкрустированный бриллиантами с платиновой арматурой, и письменные приборы из драконьего камня, десять штук? – дотошно перечислил казначей.

– Именно их, – сердито подтвердил Стэнн.

– Приказ Короля! – гордо поднял голову лорд Гартэммо.

– Что? – растерялся Начальник.

– Приказ Короля, – снова значительно повторил казначей. – Из личных фондов Его Величества. За выдающиеся заслуги Тайной Полиции в деле защиты мирного населения от нежити.

– Кхм, – закашлялся Рэвалли, пряча улыбку. Очень уж забавно выглядел Стэнн, глотающий воздух и не знающий, что сказать в ответ на подобное заявление.

– Понятно, – наконец взял себя в руки Начальник. – Спасибо за службу. Можете быть свободны.

Казначей сдержанно наклонил голову и вышел. Едва за ним закрылась дверь, Рэвалли расхохотался:

– А ты хотел его уволить. Король бы не понял твоего поступка.

– Не ожидал я такого от Его Величества, – пробормотал Стэнн, вызывая Кэйти. – Придётся пообщаться с прадедушкой.

– Пообщайся, – продолжал веселиться Заместитель Начальника. – Выясни, почему именно унитаз? Может, Король подразумевал, что после встречи с нежитью он нам понадобится?

Теперь расхохотался и Стэнн.

В дверь снова постучали. На пороге появилась Кэйти с блокнотом в руках, сказала деловито:

– Я слушаю, лорд Стэнн.

– Кэйти, – с трудом приняв серьёзный вид, приказал Начальник. – Свяжитесь со Службой по организации встреч Его Величества и попросите для меня аудиенции. Желательно – сегодня. Пусть найдут хотя бы минут пятнадцать в любое время, хоть ночью.

– Хорошо, лорд Стэнн, – кивнула Кэйти. – Это всё?

– Всё. Идите.

Кэйти вышла, а Стэнн посмотрел на заваленный бумагами стол и тяжело вздохнул:

– Ладно, давай продолжим с отчётами. Надеюсь, больше неожиданностей не будет.

– Может, сначала пообедаем? – спросил Рэвалли, с отвращением подняв двумя пальцами одну из бумаг.

– Хорошая мысль, – согласился Стэнн. – Тут ещё читать и читать.

Но пообедать им не удалось. Едва они вышли за дверь, пришёл мыслезов от Кэйти:

«Лорд Стэнн, Его Величество готов встретиться с вами через десять минут».

– Рэв, извини, но я, кажется, обедать буду в другом месте, – остановился Стэнн. – Меня ждёт Король. А опозданий он не любит. Так что я побежал.

– Беги, – кивнул Рэвалли. – Потом расскажешь, о чём говорили?

– А куда я денусь, – улыбнулся Стэнн и быстро пошёл к выходу.

Выйдя из Тайной Полиции, Личным Путём прошёл к воротам дворца. Там его уже ждал провожатый. Через сад провёл к тайной зачарованной двери, о существовании которой знали только немногие особо доверенные люди. Через неё попасть в покои Короля можно было намного быстрее, чем через длинные коридоры и переходы дворца. Проводил до обеденной залы, почтительно открыл перед Стэнном дверь и с поклоном удалился.

– Заходи, мальчик мой, – раздался весёлый голос деда. – Давненько ты у нас не был.

– Дела, дедушка. Я и дома-то мало бываю, – Стэнн почтительно поклонился статному седому человеку с властным лицом, подошёл к столу.

– Садись, пообедай с нами, – Король указал ему на место возле себя. – Ты очень кстати. Я сам хотел тебя вызвать, узнать подробности нападения нежити на Аместолу. Говорят, ты чуть не пострадал?

– Ерунда, – улыбнулся Стэнн. – Всё было под контролем.

– Хвастунишка, – усмехнулся Его Величество и неодобрительно качнул головой, глядя на входящего в зал мужчину средних лет, очень похожего на Короля: – Гэйнис, ты опаздываешь.

– Извини, дедушка. Дела задержали.

Стэнн встал:

– Доброго дня, дядя Гэйнис.

– Доброго дня, Стэнн. Давненько ты у нас не был.

– Вот и я ему это же сказал, – подхватил Король. – Совсем нас забыл противный мальчишка. Говорит, некогда ему.

– Некогда, – согласился Стэнн. – И вам – тоже некогда.

– И мне некогда, – с грустью согласился Его Величество. – Вот ведь должность какая: с собственным правнуком повидаться некогда. А говорят, что Короли хорошо живут.

– Не прибедняйся, дедушка, – усмехнулся Гэйнис. – Должность – как раз для тебя. Быть Королём – твоё призвание.

– Но я не вечен, а передать власть некому, – ехидно заявил дед. – Джэффас не может занять моё место, а ты всё в мальчишку играешь: жениться не хочешь, наследника не делаешь.

– Дед, не начинай, – поморщился Гэйнис. – Хотя бы при Стэнне не заводись.

– Как с Королём разговариваешь? – грозно спросил Его Величество, и Стэнн улыбнулся: этот разговор он слышал уже не в первый раз, и понимал, что гневается прадед не всерьёз.

Король увидел его улыбку и горестно вздохнул:

– Ну, вот. Правнук – и тот меня не боится. Какой я Король после этого?

– Хороший, – с искренним убеждением сказал Стэнн, совсем не покривив душой. Прадед правил уже больше трёхсот лет, умело направляя страну к могуществу, а жителей – к процветанию. Да, страну держал он жёсткой рукой, и в первые годы много голов его недругов слетело с плеч, но ему удалось подавить бунты и прекратить междоусобные войны между лордами. Он заставил считаться с собой правителей других стран. И при нём Кэтанг стал мощной державой, к голосу которой прислушивался весь мир.

– Приятно слышать похвалу из твоих уст, внучок, – проговорил дед и, наконец, сказал слова, которые голодный Стэнн очень хотел услышать: – Давайте же обедать. А потом расскажешь нам о том нападении.

Ели в молчании, не торопясь, тщательно пережёвывая пищу. Прадед строго следил за придворным этикетом, и поэтому Стэнн сидел выпрямившись, ровно держа спину, только чуть наклоняя голову, когда подносил ложку ко рту. Аккуратно орудовал ножом и вилкой, промокал губы салфеткой после каждого глотка дорогого вина. Вполголоса благодарил разносящих еду лакеев за очередную смену блюд. И к концу обеда уже мечтал о завершении этого церемонного мероприятия и сочувствовал дяде Гэйнису, вынужденному терпеть эту пытку три раза на дню. Впрочем, Гэйнис, наверное, давно привык к этому.

– Ну, что, внучок, расскажи о своих подвигах, – благодушно сказал Король, когда они, закончив обед, перешли в небольшую комнату отдыха с мягкими диванчиками и большим удобным креслом, в которое прадед сразу и уселся. Кресло повозилось, принимая наиболее удобную для Короля форму, и снова застыло. Чудо это подарил Королю лет двести назад правитель драконьего народа в честь восстановления когда-то загубленных предшественником Его Величества дипломатических отношений, и с той поры редкие минуты безделья проводил прадед только на нём, давая отдых уже немолодым своим мышцам, вынужденным весь день держать царственную осанку.