Читать книгу Славянским кругом - Наталья Гнедова - Страница 6

Дашкиного отпуска ещё неделя оставалась, и теперь уж уйти с родного подворья она никак не могла. Оставалось чуток утихомирить сестру да убаюкать мужа. Марьянка хоть и ругалась по-прежнему, но на компромисс пошла: дневали гости городские у неё в доме, а ночь коротали на отчем дворе.

Младшая ворчала, называя сестру оглашенной да чудилкой городской. Дарья посмеивалась в ответ, на всё согласная, а муж уж давно привык к её причудам и принимал такой, какая есть.

_ Так что, дедушка, как же ты в другом доме очутился? Как же жену оставил? – от нетерпенья Дарье казалось, что разговор и не обрывался ни на минуту.

Домовой сегодня опять дымил самокруткой, выпуская густые струи из ноздрей.

_ В тот раз не сам ушёл —Таисья выгнала… Ядрёна кочерыжка! С годами-то хозяйка моя всё сварливее становилась – никто угодить не мог. Да винить нельзя бабу за то – тяжко жить отвороченной от Мира. Сыновья старшие своим домом жить стали, девки замуж повыскакивали да разъехались по разным краям, и только младший в материнский дом сироту женой привёл. Поначалу Таисья невестку с добром приняла, даже обрадовалась, что у той родни нету. Думала, сиротка перечить не посмеет, будет, как и свекровь, вдали от людей жить. А жена у младшего красавица-плясунья да шутница к людям тянулась и жизнь нелюдимую никак принять не могла. Вот и съехали молодые в старенький барак по соседству…

Тут и вовсе Таисья моя осерчала, на весь свет разобиделась. А в сердцах, как посмел за молодых заступиться, и меня прочь со двора погнала… Так я к младшему в дом котёнком-подкидышем и прибился. С тех пор и живу на подворье, пока срок мой не выйдёт.

_ Деда, а как же мы никогда не замечали, что ты рядом живёшь? – размышляла вслух Дашка.

_ Видеть не видели – потому как не положено, а не примечать знаки не могли, только забылось тебе, внучка, многое.

Ну да всё по порядку обскажу. Семья-то родителей твоих росла с каждым годом – тоже целая орава: мал, мала, меньше. Вот и положили новый дом строить: мне в радость и на заботу. Тогда даже Таисья не выдержала, пришла полюбоваться на новые-то хоромы.

Нут-ко, пошарь над входной доской, что чуешь?

_ Да полоски какие-то, не понять ничего, – Дашка старательно проглаживала пальцами углубления, но разобрать так ничего и не смогла.

_ Нут-ко, а если так… – облупившаяся краска вдруг посыпалась, и в лунном свете появился чудной рисунок, совсем незнакомый Дарье.

_ Это я отца твоего надоумил Чура на входе сработать на защиту дома от пожара да худого человека.

Даша, рассматривая рисунок, вдруг вспомнила, что видела такой же на вышивке полотенца, купленного как-то на фольклорном празднике.

Фигурка похожа на человека: вот квадратик наверху вместо головы, перекрещивающиеся линии напоминают основу крепкого тела с руками, упирающимися в бока, а двойные линии по низу придают ещё больше силы всему изображению.

_ А кто это Чур?

_ Бог Чур – защитник родных земель, дома да и не только от дурного человека, но и от нечистых сил. Замечала, поди, как люди говорят до сих пор: «Чур меня»? Так раньше защиты от недоброго у Бога просили.

Домовой призадумался, словно бросил взгляд в жизнь шумного когда-то дома.

_ Да… домом жить – обо всё тужить. Чего только ни бывало с большим-то хозяйством, всего и не припомнишь сразу.

Детей много, полный двор скотины – хозяйка цельный день, как белка в колесе, вертится. Помогал, чем мог: за ребятами присматривал, чтоб не покалечились, а то ж, как неугомонные, то на крышу лезут, то на деревья, то в драку ввяжутся.

Хозяйку жалел: натопается за день – с ног валится, а дел ещё гора непеределанная. Так я поглажу её легонечко по голове, она и уснёт на чуток там, где присела. Очнётся, и кажется ей, что долго спала – сил и прибавится.

Али ещё вот припомню: загуляла, заплутала по лету коровка, домой не вернулась, детишек без молока оставила. Отец-то ваш не в помощь: до позднего вечера на работе, а хозяйка с ног сбилась, не может найти пропажу. Так я собачку нашу направил пригнать скотинку домой, а уж с Лешим, что заплутал гулёну, сам договорился.

И действительно, Дарья начала припоминать эти случаи из детства, только тогда ничем особенным они не казались. Правда, иногда какие-то необъяснимые звуки волновали, но родители объясняли всё снами да детской фантазией.

_ Домовые-то разные бывают, как и люди. Могут не только помогать, но и наказывать. Пришлось и мне как-то попугать вас, чтобы утихомирить да от большей беды уберечь. Помнишь, как ревели от страха белугою, когда слышали поздним вечером шаги то в подполе, то на крыше? Вы тогда расхорохорились без родителей, языки длинные пораспустили да нарушили границы дозволенного: обидели дух соседа усопшего. Вот и пришлось вас приокоротить, чтоб других невзгод не накликать.

_ А что, дедушка, если с нами дурное случается в доме, то это нас наказывают?

_ Да не всегда, – вздохнул Домовой, – иногда случается и Домовому промашка – не уследил, не уберёг…

Однажды зачастила к нам в дом соседская Шишиморка, то жена домового. Такое у нас тоже полагается. Дом-то соседский последние дни доживал: только и остались нижние звенья под завалинкой, да и то полусгнившие. Мужу её Шишу дозволено было вверх по Древу подняться, а Шишиморкин срок не вышел, вот и решила она к нашему дому приладиться.

От соседской помощи на хозяйстве не отказался бы, да вот только жена мне незачем… Затаилась Шишиморка обидою женскою да и утварила пакость злобную: на старшенькую девчоночку кипяток с печи опрокинула…

Дарья только по рассказам взрослых помнила, какие муки перенесла старшая сестра, сколько операций было сделано. Шрамы старшенькая Настюшка до сих пор ловко скрывает, тщательно подбирая одежду.

_ Дедушка, а Шишиморку эту наказали?

_А как же. Всяк за свои поступки отвечает, всяк ответ рано или поздно пред Родом держит. Вот и отправили соседскую Шишимору в нижний Мир к нечистой силе свой урок нести.

_ Деда, а сами Домовые злыми бывают?

_ Бывает, внучка, что и до зла доходят в своём же доме. Но такие случаи раз в сто лет – не всякому и доведётся прознать о таком. Ты ещё подростком была, когда та история приключилася.

На соседней улице та семья жила: хозяйство крепкое, детей трое погодок. Хозяин, мужик строгий, характерный, решил с кумом породниться: старшую дочку лет семнадцати замуж выдать за ихнего сынка. А сынок и умом скудоумен, и обличьем неказист – вот и заартачилась дочка против воли родительской. Но отец на своём стоит, свадьбу готовит, матери в защиту слова молвить не велит. А накануне свадьбы дочь с соседской помощью в город и сбежала.

Сильно за то отец гневался, повелел, чтоб непокорная больше глаз не казала в родном доме, пока жив он. Так и случилося. Дочка вернулась в дом лет через пятнадцать, когда уж отца не стало. А хозяина, как крепко к дому привязанного, определили в Домовые. Вот уж охальник был… Любил за женой подглядывать, особенно когда к вдовушке мужичок со стороны заглядывал. Не гнал, ревнуючи, а наоборот, приманивал.

А когда дочка непокорная с детишками приехала, зло и учинил: внучку единственную в лохань с кипятком поставил…

Чтобы горе материнское утешить, явилась тогда сама Рожаница перед страдалицей, обняла своим светлым покрывалом. И девочку спасла от гибели, и причины страданий матери поведала…

_ Деда, что же дальше стало с тем Домовым? – о благополучном конце для девочки Дарья ещё в детстве слышала.

_ В нижний Мир его отправили, и быть ему там на веки вечные, если только дочка его не простит.

_ Дедушка, а разве можно за такое страшное прощать?

_ А прощение, внучка, прежде не прощёному важно. Тот, кто обиду прощает, тьму в душе не копит, ближе к Свету становится. Так уж Мир наш устроен, таковы законы наши родовые.

_ Это трудно очень плохое прощать, по себе знаю, – вздохнула Дарья.

_Всем трудно, но по-иному никак нельзя… – сказал, прощаясь до завтра, Домовой.