Читать книгу У судьбы две руки - Наталья Калинина - Страница 2

Буря той ночью разыгралась нешуточная. Забравшись под одеяло и оставив ночник включенным, Алина слушала завывания ветра и треск обламывающихся под ураганными порывами сучьев. Ее переполнял не столько страх, сколько беспокойство – не сорвет ли ветром черепицу, не сломается ли растущее перед домом лимонное деревце. Стекла в окнах были надежно защищены ставнями, но ветер стучал в них с таким гневом, что те дрожали под его силой. Вдали ревело раненым зверем море, и его рык пробивался сквозь закрытые окна. Кажется, в прошлое полнолуние буря по накалу страстей уступала сегодняшней.

Уснуть в таком шуме было невозможно, поэтому Алина пробовала читать. Но постоянно отвлекалась от сюжета на происходящее за окном. В какой-то момент поняв, что чтением себя не увлечет, она отложила книгу и отправилась на кухню за чаем.

Когда Алина пересекала прихожую, между завываниями ветра вдруг различила легкие шаги, словно некто топтался за входной дверью. Девушка испуганно замерла, прислушиваясь, – на самом ли деле кто-то находится на пороге ее дома или это всего лишь шум непогоды? Какое-то время она не слышала ничего, кроме ветра и стонов деревьев. Но когда вновь направилась к кухне, за дверью кто-то вполне различимо вздохнул. Алина похолодела. Калитку она заперла, но перелезть через ту не составляло труда. Хорошо, что дверь в доме надежная, а на окнах ставни. Алина постаралась успокоить себя тем, что она в безопасности, но в этот момент в дверь раздался деликатный стук. Тук-тук-тук – три раза, а затем последовала пауза, словно тот, кто находился снаружи, прислушивался. Затем стук повторился. Алина едва подавила желание погасить свет и посмотреть в глазок. Остановило ее лишь то, что тогда тот, кто стучался к ней, понял бы, что его услышали. Девушка на цыпочках прокралась на кухню и затаилась там, прислушиваясь, не повторится ли шум.

Не повторился. Но тот, кто находился за дверью, будто услышал, что она переместилась из прихожей, и постучал теперь в ставню кухонного окна. Алина непроизвольно вжалась спиной в стену. Стук не повторился, но раздалось царапанье по наружному подоконнику, словно кто-то водил по нему чем-то острым и металлическим.

– Уходите! – выкрикнула Алина, поняв, что скрываться бесполезно. – Я сейчас вызову полицию!

За окном снова громко вздохнули. И в этот момент в доме погас свет. Следом завыла соседская собака, и ее горестный плач повторили другие.

– О, боже, – простонала девушка. – Пусть это поскорее закончится! Пусть поскорее наступит утро!

Страшная какофония из стонов ветра, воя собак и скрежетания по подоконнику, сопровождаемого вкрадчивым постукиванием по ставням, парализовала ее. Удерживаемая на месте страхом, Алина испуганно вжималась в стену, вместо того чтобы отправиться в спальню за оставленным на тумбочке мобильным и позвонить… Кому? Соседу Кириллову? Правильней было бы в полицию. Алина собрала остатки решимости и в потемках, стараясь не наткнуться на мебель, проскользнула в комнату. К счастью, мобильный удалось найти быстро. Только вот связи не оказалось. Алина трижды набрала нужный номер, но соединения так и не произошло. Наверное, из-за бури случилась авария не только на электростанции. Был велик соблазн забраться под одеяло и свернуться под ним калачиком со святой верой, как в детстве, что это спасет ее от монстров. Но она уже не ребенок и не сможет успокоиться, зная, что кто-то расхаживает под окнами ее дома. Алине ничего не оставалось, как вернуться на кухню и, имитируя телефонный разговор, громко, стараясь, чтобы голос не дрожал от страха, произнести в темноту:

– Алло, полиция? Приезжайте срочно! Кто-то пытается вломиться в мой дом!

Она подождала немного, прислушиваясь к тому, что творится за окном, а затем еще громче добавила:

– Да-да, адрес! Весенняя, двадцать восемь! Приезжайте скорее!

Алина замолчала, надеясь, что тот, кто скребся в ее окно, услышал «телефонный разговор» и теперь уйдет. И точно, снаружи раздался еще один тяжелый вздох, и шум утих. Алина вернулась в спальню, но лежала без сна еще долго. Только тогда, когда на рассвете внезапно замер ветер и умолкли собаки, она смогла успокоиться и наконец-то уснуть.

Проснулась она позже обычного, рывком села на кровати и схватила с тумбочки телефон. Проспала, но не катастрофично, на часах было только половина десятого. Страх развеялся в сером свете пасмурного дня, оставив после себя лишь неприятный осадок. Алина распахнула окно. О том, что ночью бушевала буря, напоминали разве что несколько валявшихся на дорожке обломанных веточек да опрокинутый набок пустой цветочный горшок. День просыпался лениво и неохотно, марал серым небо и наполнял свинцовой густотой море. Тишина ватным туманом окутывала поселок, не раздавалось ни побрехиваний собак, ни шарканья соседской метлы. Видимо, старик Кириллов все еще хворает. Алина решила заглянуть к нему после завтрака. Но, подумав о завтраке, внезапно вспомнила о приглашении мужчины, который вчера ей помог. Она в панике заметалась по спальне, на ходу застилая одеялом расхристанную постель и выхватывая из шкафа первое подвернувшееся. За пять минут Алина успела умыться, почистить зубы, переодеться в джинсы и кофточку и расчесать достающие ей до поясницы волосы цвета темной меди. Еще пять ушло на то, чтобы замаскировать следы бессонной ночи и придать лицу свежий вид с помощью консилера и румян. Из дома Алина вышла за десять минут до назначенной встречи. Сегодня ей как никогда хотелось чьего-нибудь общества после напугавшей ее ночи. Ей хотелось поговорить о случившемся хоть с кем-то, поделиться пережитым страхом, чтобы окончательно избавиться от него. Пусть даже с малознакомым мужчиной. Пусть даже с продавщицей в местной лавке. Хоть с кем-то.

По дороге ей никто не встретился. Дома слепо щурились закрытыми ставнями, из-за которых не раздавалось ни звука. Даже псы попрятались по конурам и не приветствовали проходящую мимо их дворов Алину ленивым тявканьем. Поселок и без того был тих и малочислен, но сегодня он словно вымер.

На условленном месте никто ее не ждал. И почему-то Алина не удивилась этому. Видимо, опустевшие улицы ее уже предупредили. Однако то, что незнакомец не пришел, неприятно ее задело. Алина подождала для приличия с четверть часа, а потом отправилась дальше в тайной надежде, что прибрежная часть поселка встретит ее жизнью.

Напрасно. Закрытыми оказались даже единственное кафе и магазин. Алина почувствовала себя так, словно она проснулась в одиночестве на огромном корабле посреди моря. Куда все подевались? Почему все закрыто? Может, сегодня какой-то праздник, о котором она не знает?

Девушка не стала возвращаться домой. Предчувствуя, что небольшая набережная так же безлюдна, как и поселок, она отправилась вдоль дороги на поиски остановки. Сосед говорил, что до туристического города в двадцати километрах отсюда можно доехать на идущих из крупного центра автобусах. Искать долго не пришлось: остановка располагалась в пяти минутах ходьбы и пряталась в изгибе дороги у подножия поросшей лесом горы. Судя по всему, остановкой пользовались нечасто, потому что представляла она собой лишь проржавевший остов с сорванной наполовину крышей, под которой находились две оставшиеся от лавочки бетонные опоры. Ни расписания, ни карты маршрута тут не наблюдалось, поэтому Алина решила, что подождет не больше получаса и вернется домой.

Ей повезло. Фырчащий и кашляющий дымом старый автобус вынырнул из-за поворота уже минут через пять. Алина проворно вскинула руку, и автобус, немного проехав вперед, остановился. С шумом распахнулась передняя дверь, Алина поднялась в салон. Водитель назвал стоимость проезда и, отрывая билет, заметил:

– Эта остановка недействующая, девушка. Я затормозил, но другой бы проехал мимо. Могли бы здесь и заночевать.

– А где действующая? – спросила Алина, схватившись за поручень, потому что автобус тронулся с места.

– Ближайшая – в пяти километрах отсюда. Других остановок на этом участке нет.

– А как же местные жители до города добираются? – удивилась Алина.

– О каких местных вы говорите, девушка?

– Из Гористого.

– Они уже давно не ездят в город.

– Водитель, останови у «Стройматериалов»! – раздалось из салона. Алина оглянулась и увидела тяжело пробирающуюся по проходу тучную женщину.

– У «Стройматериалов», значит, у «Стройматериалов», – кивнул водитель, теряя к Алине интерес. Полная пассажирка добралась до кабины и поставила на пол большую хозяйственную сумку, перегородившую проход. Алина бочком протиснулась мимо женщины, тут же завязавшей разговор о погоде с водителем, и опустилась на свободное сиденье. Она решила, что спросит у соседа Кириллова, как жители ездят в город за крупными покупками или, например, в кино. Может, у большинства появились свои машины и поэтому отпала необходимость в рейсовом автобусе?

Алина вышла на одну остановку раньше конечной, возле городского рынка. За этот месяц, что она прожила в Гористом, она ни разу не выезжала за его пределы, потому что все необходимое – продукты и бытовую химию – покупала в местечковом магазинчике. Она успела привыкнуть к размеренной жизни маленького поселка, поэтому шум и многолюдность города, сохранявшиеся даже в нетуристический сезон, в первый момент ее оглушили. Но, с другой стороны, после пугающей ночи и зловещей безлюдности, воцарившейся в Гористом, стали необходимым антидотом.

Алина неторопливо позавтракала чаем и горячими сладкими блинчиками в кафе возле рынка, а затем, не раздумывая, вошла в гостеприимно распахнутые ворота и отправилась бродить в толпе среди прилавков. Она внимательно, словно придирчивая хозяйка, рассматривала выложенные на каменных прилавках овощи и фрукты, но ничего не покупала. Может, и накупила бы и упругих баклажанов, чтобы приготовить их с орехами, и краснобоких перцев, и румяных яблок, но останавливала перспектива непростой дороги с тяжелой ношей. Аромат, витавший над прилавками со специями и солениями, разбудил аппетит, поэтому девушка прошла этот ряд как можно скорей, но не удержалась и купила у торговки сухофруктами пакетик с ореховой смесью. Это помогло ей не поддаться искушению в ряду остро пахнущих сыров не купить копченых «косичек» и рулетиков так любимого ею козьего сыра. Рынок соблазнял своими дарами, как опытная портовая женщина аппетитными прелестями – моряков, и Алина лишь порадовалась тому, что не взяла с собой много денег.

Вещевые ряды она прошла быстро: разложенные и развешанные шедевры местных и китайских дизайнеров ее не прельщали. Но возле прилавка с бусинами, нитками и прочей мелочовкой для рукоделий замедлила шаг.

– Возьмите бисер. Ни у кого такого не найдете. Из Турции вожу! – принялась нахваливать свой товар пышнотелая торговка. – Или вот мулине, у меня все цвета есть! Здесь не все выложено, вы скажите, какие цвета нужны! Или вам камушки интересны? Из них такие бусы собрать можно, что все подружки позавидуют!

Но Алину не интересовали ни бусины, названные торговкой камушками, ни бисер, ни нитки для вышивания, она уже держала в руке деревянную заготовку матрешки – белесую, шероховатую на ощупь, с темными прожилками. Не очень качественная заготовка. Отшкурить бы дерево до состояния нежной кожи, «познакомиться» с будущей «матрешкой», лаская пальцами отшлифованную поверхность и представляя себе будущий образ – румяное или, наоборот, бледное личико, разрез и цвет глаз, кровавую капельку миниатюрного рта. А может, представить на месте матрешки кого-то знакомого, того же соседа Кириллова, увидеть в белесом пятне его лицо, сделать кисточкой первые прикосновения, а потом вообразить себе боль старика так ясно, как свою, отдать ей собственное тело на растерзание, прочувствовать ее до малейшего нюанса. Разделить на тона, определить ее цвета, перенести на палитру. Обмакнуть в боль кисточку и нанести ее на матрешкину спину. И так, мазок за мазком, избавить старика от недомогания.

А потом бросить матрешку в огонь и сжечь вместе с раскрашенным деревом чужую боль.

Алина так ясно ощутила весь процесс, что почувствовала в собственной спине ломоту, а заготовка в ее ладони неожиданно отозвалась теплом.

– Девушка, брать будете? – поторопила торговка, хмуря нарисованные черным карандашом брови.

«Да», – воскликнула про себя в порыве Алина.

– Нет, – ответила она с запозданием вслух, с неохотой положила матрешку на прилавок и развернулась, чтобы уйти.

– Сама не знает, чего хочет, – проворчала громко продавщица, но девушка не отреагировала.

Когда она выходила из ряда, по спине неожиданно прошелся озноб, так, словно кто-то буравил ее взглядом. Алина подумала, что это недовольная торговка продолжает глядеть ей вслед, но, когда обернулась, увидела темноволосого мужчину. Незнакомец вовсе не смутился, когда Алина встретилась с ним взглядом, напротив, дал понять, что рад тому, что его заметили. Он усмехнулся и даже поднял приветственно ладонь, словно Алина была его старой знакомой. Она же, напротив, поспешно отвернулась и прибавила шагу.

На выходе из базара ее вниманием завладел небольшой киоск, обвешанный выцветшими на солнце плакатами с предложениями экскурсий. И хоть Алина изначально не планировала задерживаться в городе, она подошла к киоску и принялась изучать предложения. Туристический сезон еще не наступил, поэтому выбор экскурсий был небольшой, из имеющихся Алину привлекли лишь две – на маяк и к дольменам. Но когда она поинтересовалась у молодой девушки расписанием, выяснилось, что поездки на маяк нет ни сегодня, ни завтра, а вот к дольменам можно отправиться уже через час. Алина вытащила деньги, оставив себе лишь на обратный билет, и расплатилась.

– Хороший выбор! – услышала она, когда с билетом и цветным буклетиком в руке отходила от киоска. Мужчина, чье внимание она привлекла на рынке, остановился в трех шагах от нее. Его усмешка и прищур сбивали с толку – на самом ли деле он одобряет ее выбор или иронизирует?

– Спасибо, – на всякий случай ответила Алина.

– На маяк и я могу вас свозить, – продолжил мужчина. – И провести экскурсию куда интересней, чем гид. Есть у меня там знакомства.

– С чего вы решили, что я хочу с вами на маяк? – удивилась наглости незнакомца Алина. Самоуверенные и напористые мужчины ее отталкивали. А этот, похоже, относился именно к этому типу. Мужчина хоть и обладал привлекательной внешностью, чертам его лица недоставало мягкости: слишком резко была очерчена нижняя челюсть, слишком плоскими казались кривившиеся в усмешке губы, а ноздри прямого тонкого носа – излишне хищно вырезанными. И прищур глаз, цвет которых Алина не смогла сразу определить, тоже не показался ей добрым. Одет мужчина был стильно – в темные брюки, черное полупальто классического кроя и начищенные до блеска туфли. В одной руке он держал щегольскую тросточку с посеребренным набалдашником. Видимо, как решила Алина, носил мужчина трость из желания подчеркнуть свою стильность. Самоуверенный «денди» местного разлива – совсем не тот тип, который мог бы ей понравиться.

Алина ожидала, что в ответ на выпад мужчина вступит с нею в навязчивый диалог, пытаясь завоевать ее расположение, но незнакомец вдруг подошел к киоску и наклонился к окошечку.

– Билет на дольмены, будьте любезны, – проговорил он почтительно-вежливо и без ожидаемых Алиной «барышня», «красавица» и тому подобных обращений, которые уверенные в своей неотразимости мужчины адресуют женскому полу. Он говорил так, словно просил билет не на экскурсию, а в ложу Большого театра.

– Спасибо, – так же вежливо поблагодарил он кассира, когда девушка протянула ему буклет. И, не удостоив Алину больше ни словом, сильно хромая, удалился.

* * *

Ради девчонки пришлось тащиться на экскурсию, хоть он назубок знал те сказки, какими потчуют местные гиды туристов, изображать глубокий интерес к теме и стараться сохранить серьезное лицо при виде одной из экскурсанток, «заряжающей» возле дольменов накупленные на рынке гипсовые амулеты. Герман был готов поспорить на деньги, что эта дама с большим удовольствием «подзарядилась» бы сама внутри дольмена, как некоторые полоумные фанатики, если бы могла протиснуть в узкое оконце свои далеко не маленькие габариты. Заметив, с какой завистью экскурсантка скользнула взглядом по тощей девчонке, ради которой он поперся в гору, Герман мысленно к денежной ставке добавил свою драгоценную трость, ставя на то, что «амулеты» дама «заговаривает» на похудение. Судя по их количеству, даме угрожала бы анорексия, если бы только волшебная сила дольменов не была так сильно преувеличена.

Остальные экскурсанты тоже развлекались как могли. Молодая пара, хихикая и толкаясь, в те моменты, когда гид отворачивалась, просовывали в дыру то наручные часы (чтобы проверить, пойдут ли стрелки быстрее), то мобильный телефон (будет ли действовать как прежде?), то пластиковую бутылку с водой (зарядить, никак иначе). Спутник дамы с амулетами вообразил себя фотографом и снимал каждый дольмен раз по двадцать из позиций, которым бы и йог позавидовал. И только одна девчонка, словно школьница-отличница, слушала гида внимательно и даже пару раз задала вопросы. Будь у нее с собой блокнот, она бы наверняка принялась конспектировать.

На него девушка делано не обращала внимания. Только дважды Герман поймал ее взгляд. В первый раз – злорадный, когда в начале пути он неудачно вступил в жидкую грязь и измазал ботинок. И во второй раз на крутом подъеме в гору, когда отстал от всех. Девчонка оглянулась, и в ее взгляде Герман вдруг увидел беспокойство и сочувствие. Впрочем, может, ему показалось, потому что девушка тут же отвернулась и продолжила свой путь так легко, словно ежедневно совершала подобные восхождения.

Что сказать, путь ему и в самом деле давался непросто. Всю экскурсию Герман в душе клял и девчонку, невольно устроившую ему такой «экстрим», и собственную необдуманность, и неподходящие для таких походов одежду и обувь. И ладно бы на девицу приятно было смотреть, а то ведь редкостное страшилище. Маленькая и тощая, как неоформившийся подросток, а лицо – все в густой россыпи ржаных веснушек, будто она загорала с дуршлагом на лице. За такой пятнистостью и черт не разглядеть. Только волосы, пожалуй, у нее красивые – густые, темно-медные, крутыми волнами спускающиеся до самой поясницы. Впрочем, рыжие девушки Герману тоже никогда не нравились. Когда он впервые ее увидел, не смог сдержать разочарованного вздоха. Впрочем, тут же и напомнил себе, что девчонку он не в жены брать собирается, и то, что она страшненькая, даже лучше. С сердечными привязанностями морока только.

Но, хромая в гору следом за всеми, Герман опять пожалел о том, что девица такая неказистая. Будь у нее хоть пятая точка поаппетитней, глядишь, шагал бы он в этой малочисленной цепочке не последним, а третьим – сразу за гидом и рыжей. И куда бодрее бы шагал, с улыбкой, а не с кислой миной, вызывая ненавистные ему сочувственные взгляды.

Когда, спустя два часа, они наконец-то спустились к подножию горы, Герман едва подавил порыв немедленно отправиться к крошечной стоянке, на которой припарковал машину, и уехать. Вместо этого он нагнал оставшуюся в одиночестве девчонку.

– Давайте подвезу вас!

Она уставилась на него с таким негодованием, будто он предложил ей что-то непристойное, а затем решительно ответила:

– Спасибо, нет. Я живу рядом.

– Рядом – это в двадцати километрах, в поселке, в который общественный транспорт не ходит? – усмехнулся Герман. – Впрочем, я заметил, как вы резво шагали в гору, так что не сомневаюсь, что и двадцать километров для вас – пустяки.

– Откуда вы знаете, где я живу? Вы что, за мной следили? – Девица сверкнула глазами, которые, как и волосы, тоже у нее оказались красивыми – светло-ореховыми, почти янтарными, с темной радужкой и обрамленные неожиданно черными для ее масти ресницами.

– Не следил, видел на остановке, когда проезжал мимо. Согласитесь, запомнить вас довольно просто.

Она выдохнула, словно его придуманное объяснение ее успокоило.

– Решайте, уговаривать я не буду. Мои добрые порывы исчезают так же мгновенно, как и возникают. Если вы желаете шагать по шоссе двадцать километров, вперед!

Герман сделал вид, что собирается уйти.

– Погодите! – спохватилась девица, как он на то и надеялся. – Говорите, общественный транспорт не ходит? А как же?.. Хорошо! Я согласна.

Он не помог ей подняться в высокий – под его, но никак не под ее рост – джип. Лимит рыцарских поступков у него сильно ограничен. Рыжая залезла сама и завозилась, устраиваясь на пассажирском сиденье рядом с ним. По ее суетливым движениям и опущенному взгляду несложно было догадаться, что в его обществе она чувствует себя крайне неловко. Герман подождал, когда пассажирка пристегнется, и только после этого завел двигатель.

Долгое время они ехали молча. Тишина в машине нисколько не напрягала Германа, а вот девицу, похоже, изрядно. Она вздыхала, пялилась в окно с деланым интересом, шевелила губами, читая про себя совершенно ненужные ей названия на указателях. И в итоге сдалась первой:

– Как вас зовут?

– Герман.

– Необычное имя.

– Пушкина не читали? – усмехнулся он, и девица моментально залилась густой краской, почти скрывшей ее веснушки.

– Читала, конечно.

Она снова отвернулась к окну, и Герман даже немного ее пожалел.

– А вас как зовут?

– Алина.

– Тоже нечасто встречающееся имя.

– Так звали мамину школьную подругу, – со значением произнесла девица, словно Герман должен был знать, о какой подруге идет речь. А затем сменила тему: – А что, до Гористого транспорт редко ходит? Мне водитель сказал, что остановка там уже не действует.

– Не ходит.

– А как же местные жители? Они в город не ездят? А если им что-то надо? На тот же рынок? – зачастила, осмелев, вопросами пассажирка.

Герман помолчал, обдумывая ответ, а затем выдал первое, что ему показалось подходящим:

– Те, кому надо, пользуются собственным транспортом. И подвозят соседей. Вот и весь секрет.

– Я так и подумала, – кивнула рыжая и повернулась к Герману вполоборота: – Я заметила, вы сильно хромаете…

Ну вот, начинается. Он стиснул зубы и свернул с шоссе на одноколейную дорогу, ведущую к поселку.

– Что у вас с ногой? – продолжала допытываться рыжая.

– Ничего такого, что могло бы заслужить внимания. Вашего.

– Простите, я не хотела вас обидеть, – на этот раз краска залила не только ее щеки, но и шею, и маленькие уши, за которые девушка убрала волосы.

– Меня не так легко обидеть. Но развивать эту тему мне бы не хотелось.

– Хорошо.

– Я высажу вас на въезде. Дальше доберетесь без приключений?

– Да-да, конечно, – закивала девица и вновь засуетилась. – Сколько я вам должна?

В ее руке, покрытой, как и лицо, веснушками, оказался кошелек. Герман усмехнулся и мотнул головой:

– Оставьте деньги при себе.

– И все же?

– Если так настаиваете, приглашу вас пообедать.

– Но…

– Да не смущайтесь же так! Ваше лицо уже полыхает ярче волос. Обедать я собираюсь не вами, а с вами. И это будет вовсе не свидание, не надейтесь. Завтра в час я подъеду к старой остановке. Договорились?

Девица пробормотала что-то невразумительное. И хоть определенного ответа так и не дала, Герман почти не сомневался в том, что она придет. Но на всякий случай решил подстраховаться и, когда рыжая повернулась, чтобы закрыть дверь, бросил:

– Однажды жители поселка, в котором вы живете, куда-то ушли. Все до единого. Через какое-то время они вернулись, но не все. И никто так и не знает, что там случилось. Всего доброго вам, Алина! Завтра в час на остановке.

Герман подарил ей самую приятную улыбку, на какую был способен. И когда она, ошеломленная, закрыла дверь, тронулся с места.

Он мечтал только об одном – добраться поскорей к себе, не обедая, броситься на кровать и провести остаток дня без движения. Но, видимо, в этот день он вел себя чрезвычайно плохо. Либо, наоборот, лимит везения оказался исчерпан, потому что, когда он остановил машину во дворе, раздался звонок от Захара.

– Герман? – голос старика звучал приглушенно, словно тревога погасила в нем все звонкие ноты. – Герман, приезжай срочно!

– Что случилось, Захар? – обеспокоился мужчина, быстро перекладывая телефон из правой руки в левую и вновь заводя двигатель.

– Приезжай. Увидишь.

– Через десять минут, Захар! Еду!

Герман еще не успел произнести до конца последнюю фразу, а смотритель уже отключил вызов.