Читать книгу О театре, о жизни, о себе. Впечатления, размышления, раздумья. Том 2. 2008–2011 - Наталья Казьмина - Страница 2

«…Ст. Рассадин (литературовед, литературный критик,1935–2012). «Русские». Читаю с большим удовольствием. Очерки о русских писателях 19 века. Придумана книжка, начиная с заголовков, хорошо. Образованность автора чувствуется во всем. Свободе обращения с фактами завидуешь. Их поколение, шестидесятников, при всем легкомысленном к ним отношении других, было очень образовано. Остальные – все жиже и жиже. И любимые герои у них достойные – Пушкин, Грибоедов, Жуковский… Всё приличные люди…»

1 января

Фильм А. Кончаловского «Глянец».

Нравы «попсовой тусы» уловлены и точно, и смешно. Только разоблачения, про которое говорил наш режиссер – проповедник до премьеры, не получилось. Мораль вышла совсем другая. Это, конечно, грязноватая и циничная компания, наш бомонд, но если ты упертая, но честная, тебе повезет. Финал, когда золушка из провинции становится королевишной, женой А. Домогарова, дико пьющего, но все-таки миллиардера, смотрится достойным вознаграждением за муки. Абсолютно по лекалам Голливуда изготовленный фильм. И разницы между Кончаловскими Андроном и Егором не стало никакой. Среднее кино во всех смыслах они делают оба. Т. е. в Голливуде А. не зря торчал, рецептам научился, технику освоил, но «автором» перестал быть. А. Тарковский, его приятель, войдет в историю кино всей судьбой, а Кончаловский? Ну, может быть, «Первым учителем» или «Романсом о влюбленных», как знаковыми фильмами советских 70-х, но не стопроцентной личностью.

…Мечтаю выспаться.

3 января

Умер Александр Абдулов. Жаль его безумно. Хороший был актер и мужик во всем. Таких – все меньше. Сгорел как-то вдруг, от рака легких. Хотя боролся, как зверь. В одном из последних интервью сказал немножко странно: «Я думаю, все будет хорошо. Я верю в это. Как говорил Юрий Владимирович Никулин, мой любимый клоун, когда его спрашивали про Мухтара, – «Он постарается». Я постараюсь!».

4 января

Звонок А. Шапиро. Немного неудобно. Обещала Ирке К., (жена Шапиро) что позвоню по поводу спектакля сама, но так и не собралась. Он меня опередил. Сказала правду, но мягче, чем ей (поняла, что она ему уже доложила). Не получилось что-то.

5 января

«Шум за сценой» Майкла Фрейна, реж. А. Леньков, постановка П. Хомского, Театр Моссовета.

Обожаю эту комедию положений. Я когда-то очень на ней смеялась. Кстати, это был севастопольский спектакль В. Петрова, ныне и давно мне неприятного. А ведь как начинал, сколько обещал! А потом история с «Живым трупом» в Омске, воспетым М. Дмитревской и ужасным в натуре. «Золотая маска» с «Женщиной в песках», что подмыло его репутацию. А сейчас – теплое местечко в Школе-студии, шестерка при О. Т. и Толе С.

Спектакль Инны Данкман, который был в Моссовета и который все хвалят, вспоминая, я не видела. Этот, чем больше на него смотришь и пытаешься разобрать, вызывает страшную досаду. Доисторическая режиссура. Вернее, дорежиссерский театр. Нестоличный вид. Собрались, договорились, кто откуда выходит, и поехали. Смешной только 3 акт (это для тех, кто досидит), но и то не потому, что сделано так, а потому что в пьесе уже перепутано все, что можно.

Неудачный домик (тяп-ляп) построила М. Рыбасова. Не очень старалась В. Севрюкова (художник по костюмам).

Как можно было назначить на роли соперников (по сюжету) актеров разного возраста и амплуа, да еще внешне похожих А. Межулиса и А. Смирнова. Если не знаешь, спутаешь. Смешная Е. Валюшкина (она это умеет), но на одной красочке ведет роль. Неприятный, заштампованный сам Леньков, играет жирно, приемом наружу. Лучше всех В. Каншина, которая простроила роль логически от начала до конца и помнит и про маслины, и про газету.

6 января

«Бесприданница» П. Фоменко. Мастерская.

Это очень плохо, во всех смыслах. Не заразительно – самое последнее дело в театре. Поверить в то, что можно уйти от Карандышева – Е. Цыганова (хотя гримом и костюмом мальчика подпортили) к Паратову – И. Любимову невозможно. Вожеватов – Щенников – циник с рыбьей кровью (вообще всё страшно лениво разворачивается). Выглядит не хозяином умелым, а сыночком чьим-то, который бросает на ветер чужое состояние. Кнуров – А. Колубков – маловыразительный эскиз на тему Прибыткова. Лариса – П. Огуреева – дура. Маменька – Н. Курдюбова – бессердечная дура: у нее уже двух дочерей зарезали, она третью упустила за реку с цыганами и молча, «сдержанно» курит, а на реплику Карандышева «Где ваша дочь!», абсолютно спокойно и презрительно говорит, что он сам виноват.

И очень скучно всё. Понравился только Томас Моцкус, который играет полового в трактире. Он живой.

Очень странное это новое здание Мастерской на набережной. Какое-то «ласточкино гнездо». Снаружи – всё округло, внутри – будто всё углом. Снаружи – ну просто станция метро или «Бородинская панорама». Внутри – современный офисный центр, серо-черный мрамор, металлическая отделка. Сам зал неплох, скромный, без рококошек, бело-голубой, удобный, отовсюду видно. Фойе с какими-то подушками и амфитеатром, еще одним подобием зала (конференц-зала?), большой буфет и крошечный гардероб, в котором после спектакля меня чуть не задавили (не рассчитали строители). Один женский туалет – у гардероба, на самом видном месте: в антракте я подумала сначала, что очередь громадная стоит одеваться, народ бежит, потом еще больше сконфузилась, поняв, что тетки пописать хотят. А второй туалет, внизу, стыдливо прикрыт, но его не найти, если не знать.

В общем, не обрадовало меня это здание и мероприятие.

Зато театр «порадовал» невероятно. Было дикое количество нашего брата. Кого только не было! И всех абсолютно (я пришла рано, делать было нечего – разглядывала) посадили лучше меня. Я сидела в 6 р. амфитеатра, сзади еще два ряда и стенка. Со мной рядом, правда, сидела советница Французского посольства, дама очень предприимчивая и энергичная и из страны, между прочим, которая так любит Фоменко. Пожалуй, это был прокол. Тоже в амф., но ближе, сидели Н. Агишева, Г. Ситковский и Н. Старосельская, остальные вальяжно в партере. У Веры М. тоже был амфитеатр, так она поскандалила и получила партер. А мне все это смешно. И потом я сразу вхожу в положение театра, понимаю и оправдываю всех. Критиков много, сажать их вместе нельзя. Хотя на этот раз целый ряд был – одни критики. По-моему, при таком зале сыграть хорошо нельзя.

В самом переду были В. Вульф, И. Соловьева, почему-то Маша Седых, ну и, конечно, «сладкая парочка».

7 января

Дом актера. Встреча с Павликом (Тихомиров) и Витой Севрюковой (художник по костюмам) по – поводу вечера 18 января. Хотя бы кое-как сложили действие. Я предложила несколько ходов, а не просто навал эпизодов.

* * *

Встреча с Толей Васильевым. У Нади Калининой. Ели блины, грызли орехи и сушеные мардарины, пили коньячок, разговаривали о европейском театре, который дрейфует к представлению, зрелищу, подальше от собственно драматического театра. Толя хорошо выглядит, пополнел, бороду иначе постриг, короче и кружком. Спокоен, весел, даже обнялись при встрече. В общем, оттаял. Не дергается. Рассказывал про Лион. Программа у него там очень сложная и насыщенная. Рассказывал про фр. театр, который, как и многие у нас, движется от драматического спектакля к зрелищу, перформансу.

8 января

Поездка к М. Эскиной. Пресс-релиз, переделка. Оля Галахова у нее была два дня назад, но сделала, по словам Маргоши, не то, что надо. Релиз скучный, а ее комментарий – просто расшифрован и не переведен из устного состояния в письменное. Пришлось переделывать. М. А. лежит постоянно, трещина в позвоночнике, в ожидании операции. Энергетика прежняя. Но жаль ее несказанно. И отказать ей ни в чем не могу.

9 января

Слава богу, сделали дело. Последний вариант письма Маргоша приняла, отдали ксерить, к пресс-конференции, 14 января.

Была в бассейне, получила хоть маленькое удовольствие. Должна была пойти в театр, Женя Розанова (театровед, сотрудник театра ШДИ) приглашала на В.Терелю (актер), а потом сказала себе, как мама мне обычно: «Не пойти – это что, смертельно?» И пошла в другую сторону.

Ст. Рассадин (литературовед, литературный критик,1935–2012). «Русские». Читаю с большим удовольствием. Очерки о русских писателях 19 века. Придумана книжка, начиная с заголовков, хорошо. Образованность автора чувствуется во всем. Свободе обращения с фактами завидуешь. Их поколение, шестидесятников, при всем легкомысленном к ним отношении других, было очень образовано. Остальные – все жиже и жиже. И любимые герои у них достойные – Пушкин, Грибоедов, Жуковский… Всё приличные люди.

Хотя сам Рассадин, которого я когда-то защищала от Д. Быкова (русский писатель, поэт, критик) мне неприятен (как и Д. Б. с каждым годом все больше). В нем есть желчность неудачника. Откуда? Интересно, он когда-нибудь завидовал другу Эйдельману (историк, писатель, пушкинист, 1930–1989), на которого постоянно в этой книжке ссылается? И еще: раздражает стиль с ветвистыми отклонениями от темы; довольно часто мне кажется, что он просто потерял предложение, не дописал; я теряю из-за этого логику. Иногда мне кажется, что он ломится в открытую дверь и утверждает с доказательствами то, что и без них ясно. А иногда он к чему-то клонит, а я не разберусь. Может быть, разность в образованности сказывается?

Купила «ЖД» Быкова. С первого раза не пошло совсем. Даже раздражает.

10 января

Встреча с В. Семеновским и М. Токаревой.

Начали с обсуждения планов следующего номера. Кто что будет делать. И не просто делать, а «спасать». Валера впервые, по-моему, сказал фразу «Буду делать его, как последний». Это после совещания у Швыдкого, которое его вроде бы защитило от «наезда» СТД. Рассказал, как унижался, прося писать тех, кто ему не симпатичен, но про кого намекают. Любезничал с Давыдовой, Егошиной, Соловьевой. Кстати, на швыдковское совещание из критиков пригласили лишь двоих: М. Давыдову и Б. Любимова. Со смехом Валера (Маринка Т. тоже шутила и облегчала пилюлю) рассказывал, как И. Соловьева пыталась им руководить. Он ей про статью и дело, а она ему загадочный вопрос: «А что мы будем делать с критиком на букву “К”?». «Я сначала подумал, что она имеет в виду Р. Кречетову, они не в ладах давно». А потом оказалось, что речь идет обо мне. Как он это понял? Дальше разговор замотал. А мне, гордой, в лом было спрашивать. Но настроение испортилось не на шутку. Ах, ты старая…

12 января

В гостях у Тани Аграненок. Как всегда, мило, вкусно. Ворох подарков.

Взяла почитать Дину Рубину, рассказы. Это, конечно, компания В. Токаревой, с одной стороны, и Л. Улицкой, с другой. Прозрачно, с острым чувством детали и очень печально. Слишком много про смерть и потери.

14 января

Пару дней Дину Рубину почитала и бросила. Слишком портится настроение. И так-то я зимой получеловек, и солнца нет, и уныние одолевает, а Рубина, талантливая, без сомнения, загоняет в угол.

* * *

Пресс-конференция в Доме актера.

17 января

Репетировали вечер Виты Севрюковой. Вернее, они репетировали. Меня Вита с Пашей просили посидеть. Чувствовала себя дурой. Мое дело сценариста кончилось. Они на взводе, а я и помочь не могу. Только «жилеткой» поработать да поволноваться.

* * *

21.00. Телеканал «Культура».

Записывали сюжет про спектакль Фокина. «Расскажите нам про “Женитьбу” В. Фокина». Я им объясняю, что еще не видела, а они – «у нас такой формат». Попросила показать репортаж с репетиции – «еще не готов». Так и пришлось говорить вслепую. Три минуты в новостях – это мизер, хотя «формат» называется «Крупный план».

18 января

«Потайной шов». Вечер В. Севрюковой. ЦДА.

Во второй раз (после чеченского вечера) Паша втянул меня в эту аферу – «подавать идейки», писать сценарий. В конце – концов сложилось, я уложила Пашины номера и Витыны истории в какую-то одну развивающуюся цепочку. Идею оформления тоже подала. Дальше как-то весело все закрутилось. Потом уже поняла, что все-таки я их подтолкнула (а то я все со своими комплексами). Смешно работали, весело, легко. Я успела испугаться последней, когда за 10 минут до начала половина артистов курила, бродила по дому, болтала, пила кофе, и казалось, что ничего не готово. А ведь их всех надо было одеть и загримировать. А было 63 человека, а костюмов – 79. Главными же в этот вечер были костюмы. В итоге Паша с каменным лицом всех успокаивал: «Все будет хорошо!» и вылавливал из костюмерных актеров на выход. Витку выпихнули на сцену, а я осталась у занавеса с единственной бумажкой, где было написано, кто за кем и после каких ее слов выходит. В общем, я стала помрежем. Совершенно была сражена тем, как проявилось актерское братство, четкое отношение профессионалов к делу. Только один актер оказался не на высоте – В. Качан. Дартаньян моей юности, можно сказать. Думая, видимо, что я действительно помреж, все время требовал к себе отдельного внимания. Конечно, я не отвечала. Если бы была свободнее и увереннее, что все пройдет хорошо, я бы ему сказала. А тут подумала: «Сейчас мне не до тебя. Но уж потом… я тебе припомню!»

Тише всех и экономнее всех в движении были большие артисты. И. Чурикова – готова заранее, О. Остроумова с Г. Тараторкиным – заранее. И. Алферова, как сумасшедшая, повторяла текст «Чайки». О. Кабо неистово репетировала свое танго. Мне казалось, что только она и репетировала. В. Талызина брюзжала, но, когда надо, и вышла, и сделала пируэт. Она и Алферова дважды переодевались. Кабо и И. Карташева – трижды. В. Аллентова приехала при полном параде прямо после спектакля, только спросила, откуда и куда выходить. Парился в своей кардинальской мантии старенький, трогательный А. Адоскин. По такому случаю, он даже написал Вите оду. Незаменимые, но незаметные скользили костюмеры, без шума, без пыли, не раздражаясь. У С. Безродной просили 2–3 солисток, она привезла весь оркестр, 22 человека. Если учесть, что вечер начинался в 9, а в 12 они отъезжали в Петербург, это дорогого стоит. И все бесплатно, чтобы на пять минуточек показаться на сцене, сказать пару слов, покружиться в костюме. Таких актеров и такой театр ничего не убьет. Все-таки наши – особенные!

Ч. Чаплина играла в начале Безродная, кусочек, и под Чаплина я предложила делать дефиле в конце – чистый ход, прелестная атмосферная музыка. Дефиле Таня Борисова (хореограф, постановщик) прошла ногами одна, репетировала с каждым на словах, но не со всеми и по кусочкам. Нам с Витой, что-то в последний момент вписывающим в план вечера, это так понравилось! Но не успели мы размечтаться, как Таня сказала: «Нет девочки, это невозможно. Мы уже не успеем сказать им, у кого сколько минут. Как же они, бедные, уложатся в размер мелодии?». Это было чаплинское попурри из 12 номеров, и каждый должен был выходить под новую мелодию или наплывая друг на друга. В итоге сошлись на том, что пусть импровизируют под музыку, какая попадется.

Не увидев из вечера почти ничего, проторчав за кулисами и чуть не поседев, когда того нет, сего нет, перед дефиле я сказала Паше, что все. Хочу смотреть из зала. И они уложились почти идеально! Невероятно. Это было так красиво и так смешно. Они играли на «языке» так, как будто всю жизнь по нему ходили. И общались, и отыгрывали друг друга. Талызина точно под музыку сбросила манто и показала плечико. Чурикова захотела участвовать. На полпути с Алентовой встретились и поцеловались – эффектно. Мальчишки в немыслимых камзолах и длинноволосых париках из спектакля «Обрученные» шикарно отыграли появление Кабо из «Сирано». А как Тараторкин оценил шедшую перед ним даму – взглядом настоящего ценителя – невероятно для него, он такой обычно скучный. О. Дроздова в платье из «Бесов» прошла, скромно потупив глазки, – чисто Анна Каренина. Довольно уверенно держалась Клава Коршунова, гораздо лучше, чем в спектакле «Дама с камелиями». Очень смешной выход придумали себе Л. Артемьева и Ю. Рудина. А под финал, как и положено, пошла Витка. И аплодисментов было полно. И букетов. И радости. Даже привереда П. Каплевич (российский художник и продюсер театра и кино) был доволен.

На самом деле, это замечательная идея – вечер художника. Был когда-то творческий вечер Татьяны Сельвинской (русский театральный художник, живописец, педагог), который помнят до сих пор. Где я это вычитала? Не помню. Называлось как-то «Дама и три кавалера», что ли? И «кавалерами» были О. Шейнцис, Д. Боровский и Э. Кочергин, кажется. Надо изредка делать что-то подобное.

Ну, а потом выпила бокал вина, схватила два бутерброда и помчалась на поезд. Я сегодня тоже, как и Безродная, а с нею и мои герои, В. Зельдин и Ф. Чеханков, уезжала в Питер. Когда я просто «упала» в купе, поняла, как устала.

19 января

Ночь в поезде не спала. В Питере мокрый снег и ветер ужасный, гулять негде и некуда. Так что, получив номер в «Октябрьской», я еще и выспалась. Потом поболтали по телефону с М. Заболотней. Пообедали с Леной Вольгуст (театральные критики). Обеим я привезла гонорар от «Красоты». В театре повстречались с М. Токаревой. Она была с Нателлой Товстоноговой (сестра Г. А.) Как же она хорошо выглядит! Видно, что очень старая женщина. Но очаровательная. Сказала, что теперь любит Фокина: «Он замечательно выступил на обсуждении двухтомника!». Сам Валера потом рассказал, как это было. Пошел, потому что книги Товстоноговские понравились. Сидел один на диване, а рядом было пустое место. «Как прокаженный! Представляешь? Никто рядом не сел. Дураки». Пусть радуется. Значит, живой. Одни – боятся, другие – не любят. Когда все дуют в одну дуду, в сто раз хуже. Маринка была несколько излишне возбуждена. У нее так бывает на людях.

«Женитьба» В. Фокина. Александринский театр.

Шуточка. Обычно Фокин пугает. А тут пошутил. И довольно удачно. С ностальгической нотой. С большим вкусом. На сцене залит каток, на котором разъезжает вся русская классическая литература. В смысле, типажи. «Ошинеленная» «Женитьба» Эфроса его поколение поразила, но он хотел иначе. В итоге вышло, что не только из «Шинели», но просто из Гоголя вышли все…

Уже в поезде услышала репортаж про Рождественскую ярмарку в СПб. На ней была продана картина В. Матвиенко, она нарисовала Медведя (обыкновенного рыжего мишку?!). Картину продали за 11 млн. руб., дороже всех. Портрет с тюльпанами Майи Плисецкой пошел за 1,5 млн. Вот так. Матвиенко еще пошутила, что непосредственная работа мэра стоит дешевле.

21 января

«Волки и овцы» А. Вилькина. Центр «Вишневый сад».

Так медленно и печально, что я думала, это никогда не кончится. Островского так «психологически» играть нельзя, тем более, когда в конце «добро побеждает зло». И больше всех, к сожалению, не понравилась Оля Широкова-Мурзавецкая. Такая ханжа в черном. Ну, так нельзя. Рядом кто-то водевильно комикует, а у Оли с С. Ковалевым – Чугуновым идет Достоевский да и только.

* * *

Получила номер «Театра». Новый. Встретила в СТД В. Оренова (театральный критик, режиссер). Давно не виделись. Поболтали, попили кофе. Он мне вдруг предложил работу. Вместо себя возглавлять кафедру творчества в РГГУ (?!). Интересно, в чем фишка? Володьку я знаю сто лет, как облупленного, поэтому отношусь к нему ровно, хотя и знаю – его прижимистость, хитрость (всё под себя). Он никогда ничего никому не сделал просто так. Помню, как продал мне Анненского «Книги отражений» за два номинала. А как он использовал мою идею с Кантором? Я его вспомнила, первой сделала 2 подборки в «Театре», он после меня – целый номер ТЖ (Театральная жизнь), поехал в Польшу, орден даже себе какой-то отхватил. И помню, как в польском посольстве, на фильме о Канторе, куда меня позвали, спросили: «А вы читали ТЖ?» Я им: «А вы “Театр” читали?» Оказалось, нет. Сама виновата, надо ходить и себя продавать. Уж это Володя умеет.

22 января

Я позвонила Маргоше и взмолилась, чтобы она убрала с вечера М. Рощина (советский, российский прозаик, драматург, сценарист, 1933–2010) О. Загуменова, с которым каши не сваришь, сказала, что он дело завалит. Она, подумавши, попросила Володю Иванова. Он, надо отдать ему должное, подхватил, разруководился. Вчера мы даже встречались, привлек Вадика Жука (актер, сценарист), Пашку. Никаких его обычных обид («Чего тебя звать на спектакль, ты все равно не напишешь!» – хотя я-то как раз писала про «Время и семья Конвей», который мне понравился) – виду не показывает. И все довольно бойко покатилось. Сегодня он показывает Туминасу «Матренин двор», который сделал с Сашей Михайловым и его женой Еленой Михайловой. Я Паше сказала, что надо пойти – по всем статьям этикета.

В итоге мы пошли и получили удовольствие. У Володи, когда он не задумывает что-то многолюдно-грандиозно-музыкальное, получается хорошо.

«Матренин двор» А. Солженицына, реж. В. Иванов. Малая сцена Вахтанговского театра.

Чистый спектакль. Чистый дуэт А. и Е. Михайловых. «Дуэль» артистов. И Вова мне, наконец, понравился. Такой намеренно старомодный психологический театр. Но от того, что актеры уж 20 лет не принимали участия в нашей сумасшедшей беготне (они ушли в церковь), их не коснулись ни разговоры, что теперь надо по-другому, или – теперь можно по-другому. Саша с русой бородкой стал очень похож на Солженицына, дополнительная краска. Лена при первом появлении разочаровала: показалась старой, располневшей, простоватой, даже блеклой, особенно рядом с ним. Но, как сказала первые слова, впечатление исчезло, округлое лицо показалось светлым, голос – девическим.

Повесть, собственно, не инсценирована, а читается (с сокращениями) – от автора и от героя, который то пересказывает события, то переходит к диалогу. А Матрена хлопочет возле своего домика-киота. На ней синее ситцевое платье в цветочек и валенки, на нем тупорылые ботинки и вещмешок за плечами. Физические действия то иллюстрируют происходящее, то с ним расходятся. Безыскусность. У актеров есть явный чтецкий талант, все, что рассказывают, предстает перед глазами.

Есть, конечно, монотонность, не понравился сусальный финал. На сцене почти возводится могильный крест, вместо разобранного домика-киота остается лишь дверная притолока, и Лена кладет к ней цветы, зажигает свечи. Это уже за гранью театра, и можно было сделать условнее.

Туминас, по-моему, растрогался, даже глаза повлажнели, говорил с волнением. Предложил это играть в рамках театра. Я за Володьку рада.

М. Давыдова разнесла спектакль в щепки – все недостатки возвела в степень, отказав спектаклю и этим чистым людям и в праве, и в искренности. Какая же мерзость!

* * *

Набралась храбрости (не люблю я этого), позвонила М. Нееловой – в связи с юбилеем М. Рощина. Идея такая: ни ее, ни Кости Райкина в Москве не будет, и я предложила им заранее встретиться и записаться вместе, несколько слов в адрес МихМиха. Все-таки «Валентин и Валентина» их «сделала». Костя, естественно, сказал сразу «да», а Марина, как всегда, начала тянуть резину. «Да зачем, да что я, как…» В общем, она подумает.

23 января

«Горе от ума» Р. Туминаса.

Пошла во второй раз себя проверить. Потащила с собой маму. Спектакль идет, конечно, хуже. Азарт после таких рецензий и слухов актеры подрастеряли. Хотя важные вещи, которые мне нравились и в первый раз, нравятся и сейчас. И. Стебунов-Чацкий будет замечательный. С. Гармаш, конечно, пустился в разнос. И. Древнов абсолютно пробалтывает и проваливает сцену Репетилова. Тут требуется держать смысл, быть остраненным и при этом читать весь монолог технически виртуозно (быстро, но понятно, как в цирке). Он не делает ни того, ни другого, ни третьего.

Мама смотрела с любопытством, но осталась холодна. Семеновский с Алей после антракта сказали: «Один-ноль в твою пользу». Т. е. права я, а не Токарева, а я и забыла, что звала их в судьи. Горфункель тоже понравилось.

Римас Валере шепнул, когда тот его поздравлял: «За что они меня так? Только за то, что чужой?» Вот уж плевать с высокой колокольни. Пока кусают и хотят кусать, ты живой и сильный. Я это и Фокину говорила, и Райкину, и Панкову, и даже Димке Крымову (а себя уговорить не могу). Когда начинают в унисон хвалить, все подряд, вяло и неискренне, вот тогда надо начинать нервничать. А сейчас, они счастья своего не понимают.

24 января

«Сон в летнюю ночь» Ю. Авшарова.

Щука. Курс Ю. Погребничко. Ю. М. приглашал крайне взволнованный, потому что спектакль закрыли. Кафедра в количестве 4 человек, и каких! В. Этуш, П. Любимцев, Радик Овчинников и Ю. Нифонтов. Ну ладно, Этуш. Но эти трое! Молодые да ранние. Тоже в свое время обижаемые. А теперь что, почувствовали, что скоро им одним швейную машинку крутить? Паша совсем с ума сошел, головокружение от успехов у него появилось точно. Так безапелляционен, что страшно! На юбилее Авшарова, перед началом, почти на весь зал, стоя передо мной, во весь голос возмущался «Горем» Туминаса. Да так театрально, так грубо! А поскольку я отвечала ему тихо, со стороны это выглядело так, будто он меня отчитывал.

А спектакль у Авшарова, на самом деле, милый. Кроме меня это сказали и сам Погребничко, и В. Непомнящий, и Леня Хейфец.

В духе Театра ОКОЛО, напоминает о временах вахтанговского и турандотовского, брехтовского и любимовского «бедного театра». Смешно – что на русской сцене редко получаются комедии Шекспира. Главный прием один – всю пьесу играют будто бы ремесленники, простаки. Намек на то, что великих актеров осталось мало, и средний тоже невысок. При этом ребята всерьез и очень здорово подают текст Щепкиной-Куперник. И ритм чувствуют, и интонируют, и смысл держат. Все три пласта (волшебный, героический и прозаический) соединились, не выглядят отдельно. Смысл – на всех уровнях, фей и эльфов, королей и королев, горожан или ремесленников – насильно мил не будешь. Любовь – это дар, а назло, через силу, не заставить любить никого.

25 января

Встреча с В. Ивановым. По поводу вечера М. Рощина. Приехала Таня Бутрова (театровед, жена Рощина), пришел Жук, Пашка. Я еще раз подумала: как хорошо с этими людьми, с живыми глазами, потому что Загуменнов сидел, как рыба, не повернув головы. Что он может? Какой режиссер из него получится!? Даже главный режиссер г. Вольска, куда он намылился, из него никуда. «Молчалин наших дней», сказала про него Марго.

Володя был в ударе. Видимо, все-таки мой «сценарий» его зацепил. Во всяком случае, фонтанировал. Жук тоже был… благосклонен. Кое-что решили и кое-куда двинулись.

* * *

На секторе – скучное обмывание званий и юбилеев, первый тост выпили, а дальше не о чем говорить. Я поздравила Шахиню, Т. Никитину и Т. Никольскую с Татьяниным днем.

Весь вечер угробила на то, что говорила по телефону: про вечер Рощина, сборник, «Театр», про фигню всякую. Я так устаю от этих разговоров…

26 января

Позвонила днем Неелова. Извинилась за молчание. Ее два дня не было. Но уже поздно, я же не могла и Костю, и оператора держать на привязи всю неделю? В итоге дала ей моб. Райкина – пусть связываются и решают сами.

27 января

Хоронили В. Шумакова, замечательного хирурга, и И. Дмитриева (советский и российский артист театра и кино, 1927–2008).

Атлантида продолжает тонуть.

* * *

«Роберто Зукко», Бернар-Мария Кольтес.

Пошла во второй раз, чем явно обрадовала и Каму, и Гету. Лешке Демидову (он тоже был) понравилось. И очень. Встретила Людочку Титову (актриса театра и кино), которая мне издалека тепло и мило махала рукой (она была с дочкой Варей). Гета рассказала смешную историю про журнал «Эсквайр», для которого их с Камой фотографировали «демонстрантами».

28 января

С утра – кафедра РГГУ. Пошла посмотреть, что это за работу предложил мне Оренов. Не понравилось. С деканом не встретилась. Она, назначив мне определенное время, просила подождать еще час. В другое время я, может, и не возмутилась бы, и подождала, но меня ждали у Дашки в школе. Поэтому я ушла. А из того, что мне рассказала секретарь Володи, я поняла, что кафедра дышит на ладан. Надо доказывать необходимость ее существования, и главное – не столько читать лекции по истории театра, сколько приглашать в РГГУ всяких замечательных людей (устраивать встречи на уровне даже не факультета, а всего университета). Володя, как я понимаю, пересидел там времечко, пока ему не попалась более «хлебная» работа. Наприглашал тех, кого везде и всегда приглашает, своих друзей, типа Кима, Левитина, Геты и т. д., потом выдохся, получил то ли Челябинский ТЮЗ, то ли еще какой-то и укатил. А я опять брошена в прорыв. Что ж мне так не везет на легкие деньги?!

* * *

Говорили с Мариной Нееловой. Час, наверное. Обо всем. В частности об Александровой и Хаматовой. К Маше она относится с уважением и явной симпатией. Уверяла меня, что она не глупа. Ну, может, начиталась? Сказала, что она трудяга, и к делу настоящему относится, вникая. Чулпан мы косточки перемыли. Но она дает повод. М. с явным сарказмом – про первую артистку поколения. Я – про карьеризм, который ущербляет искренность. Про коньки говорили. Я не видела, мама моя и Ленка Сидякина говорили, что у нее это ловко получается. Но зачем? Это и Сандрик меня спросил после «Меченосца»? «Лажовое кино. А твоей Чулпан, уже знаменитой, зачем это нужно? Она же может уже выбирать, где сниматься». Она везде давно одинаковая, очень травестюшная, играет героинь, от которых герои умирают, но сексуальности – как, кстати, было у Марины – ни на грош. «Но она свое получит. Она хорошо знает, как строить карьеру», – сказала Марина. Но голосом поколения, как Марина, она не станет. Будет официально известной. И ко мне всегда так истово, но фальшиво кидается. «Вы – для меня!»

Еще Марина меня испугала тем, что вокруг нее вертится А. Жолдак. Долго рассказывал про свое историческое значение в Европе, про то, как его там ценят, про свой крутой авангардизм и про то, как он решил теперь (!) поработать с большими актерами. И пришел ее соблазнять. А она ничего не видела, не знает. Я начала было ее отговаривать. Потом одумалась. Сказала, что пусть спросит Костю, мы с ним вдвоем парились на его «Кармен» – чудовищной!!! Сказала – пусть сама посмотрит, не соглашается вслепую. Она очень смешно и язвительно его пересказывала, но я совсем не поняла, что она ему отказала. А что он ей предлагал!!? «Королева Лир» – очередная переделка классики. «Медею» Еврипида – он запросто изменит «своей» Маше Мироновой. И третье – совсем уж непонятное – «Слуга двух господ», где Марина должна играть Труффальдино. Всё – дурацкая затея. «И почему-то им всем хочется чего-то трагического» – это Марина. «Причем потом они это трагическое превращают в балаган» – это я. Она – с сожалением – хочется играть, а у кого и что? Я начала ее уговаривать что-нибудь сотворить с проверенными кадрами, Фокиным, Гинкасом, Райкиным. Она – с обидой: они живут своей жизнью, бегут, о ней не думают. Я: так надо подать сигнал, что она хочет, чтобы они о ней подумали! А она говорит, что время идет, и она это так понимает, а продолжает лежать на диване.

29 января

ГИИ. Собирались у директора (без Веры)(Максимова). Обговаривали план и сроки «Вопросов театра». Все мы успеваем. Зачем Вера гонит пургу и истерит, я не понимаю.

30 января

Демидов благодарил за встречу с С. Сосновским. Я свела их, его и Алену Бабенко, чтобы С. им посоветовал, как потратить спонсорские деньги на постановку.

Почти весь день телефон не смолкал. Опять рутина, переговоры о вечере Рощина. А для статьи про «Горе» написала два абзаца.

Оренов прислал мне статью о Васильеве, которую вроде бы собирается печатать М. Дмитревская. А Коля Песочинский (театровед, историк театра и театральный критик), как сообщил Володя, уже не кланяется с ней за это. Я попросила почитать. В итоге – гадость ужасная. Пасквиль наподобие «Дела о конокрадстве». Отталкивается от книжки Полины. Называет все время Богданову талантливым писателем, а сам приводит самые, на мой взгляд, неудачные ее формулировки. Лежачего не бьют, это нехорошо. Написано талантливо, убедительно и успокоительно для тех, кому хочется верить, что Васильева никогда не было. Талантливо, но с такой филистерской самодовольной интонацией. Так гадко! При этом даже по тексту видно, что кроме «Взрослой дочери» и «Вассы», он ничего не видел.

Сил махать руками, шуметь, разносить новость по Москве, перестать с ним здороваться, когда жизнь прожита бок о бок, у меня нет. Это выглядело бы как-то театрально и нелепо. И потом он взял с меня слово, что, пока статья не вышла, я никому про нее не скажу. Но я ему самому скажу, что я думаю о статье. И скажу, что обязательно ему отвечу, если он это опубликует.

31 января

Таня Бутрова сказала, что 31-е – еще один день рождения Рощина, это когда ему М. Дебейки (американский кардиохирург) сделал операцию, т. е. попросту спас. Она смеется, что я теперь самый большой специалист по М. Рощину: «Теперь тебе надо докторскую по нему защитить». Я тут кандидатскую никак не защищу, а она… Все-таки лень. Хотя дел, действительно, на пару месяцев.

1 февраля

До сектора успела слетать в Дом актера. Сбор у В. В. Иванова. Весело, когда люди умеют в связке работать, в компании, в общую копилку кидать мысли и идеи.

На секторе обсуждали В. Березкина, его Летопись творчества Боровского. Он попросил меня обсудить, я ему отказать не могла, хотя дел по горло. Претензии у меня были. Главная – он впихнул туда (по кускам) почти всю книжку Боровского, это как-то нехорошо. Ну, и не секрет, что Витя все видел, все знает, но писать и описывать не мастак. Я нашла тон и постаралась деликатно что-то посоветовать. После меня выступала наша новоиспеченная докторица Гудкова. Она говорила с присущей ей интонацией сноба и знатока, хмыкая и посмеиваясь. Многие вещи говорила даже правильные, но форма… Эти наши «большие ученые» (как люди средние и корпоративные поэтому) держатся друг за друга. Для своих выражения выбирают (у них получается, что и Старикова, и Звенигородская, и Светаева, и их аспиранты – безупречны), а к чужим – беспощадный гамбургский счет, причем, именно с позиции «мы, большие ученые», как говорит Люда С. И такое для них удовольствие – тыкать людей носом в ошибки. После выступления Гудковой Слава сотворил скандал, которого никто не ждал.

Все знают, что у Славы с Витей ужасные отношения, и один скандал осенью у них уже был: Витя даже написал ему письмо, просто вызов на дуэль, про то, что Слава – индивидуалист, а не руководитель сектора, все гребет под себя, окружает себя бездарными людьми, которые пашут на него, как рабы, про то, что на секторе никто не занимается живым театром и т. д. А Слава бегал жаловаться в дирекцию: «Оградите меня от оскорблений». А тут он вдруг (и все на взводе, дрожащим голосом, вроде как, сдерживая «священный гнев») спрашивает сектор, будем ли мы рекомендовать эту работу Ученому совету. С чего? Столько всего сектор пропускает беззвучно, а тут вдруг…

Слава проигрывает, по-моему, свои позиции одну за другой. В общем, скандал случился грандиозный. Витя опять говорил про то, что Слава не имеет права руководить сектором, он его только заваливает. Когда Витя отказался комментировать свой текст, Слава сказал ужасную вещь, оказывается, «шутил»: «Великий немой». Т. к. все знают, как сильно Витя заикается, когда волнуется, это выглядело и некрасиво, и бестактно. После сектора я узнала, что Витя опять послал Славе письмо, которое тот переслал в дирекцию и опять побежал жаловаться.

2 февраля

Запись Нееловой и Райкина. Это самый большой подвиг, который я совершила из принципа.

Встретились в 17.00 на Другой сцене. И Марина была хороша, и Костя – герой, только в 15.00 сошел с поезда, который привез его из Киева с гастролей, собрался, слетал в «Сатирикон», а в начале шестого уже был у Марины, это дорогого стоит. И сказали оба о Рощине замечательно. Все-таки они прекрасные в таких своих проявлениях. Что тут? Воспитание, чувство долга, любовь к Рощину, немножко, наверное, и уважение ко мне? Все вместе. Да! Еще в прошлый раз Марина мне рассказывала, как Костя «пел вам дифирамбы».

3 февраля

«Орнитология» А. Строганова, реж. В. Агеев. Другой театр. ДК им. Зуева.

Позвал сам Володя: «Это то, за что мне не стыдно». И. Гринева, сыгравшая тут главную роль, уже получила «Чайку», кто-то еще говорил, что спектакль замечательный. Кроме Гриневой – А. Багдасаров и А. Усов, мой любимый.

Я никогда не думала, что Строганова (драматург, поэт, писатель) можно играть, как А. Николаи (самый популярный за рубежом итальянский режиссер,1920–2004).

7 февраля

Случайно включила Новости по России и обалдела. Торжественный репортаж о 85-летии Романова, питерского первого секретаря. Тон почти умильный: его так любил Брежнев, он должен был стать его преемником, но в результате интриг Черненко, не стал, его оклеветали. Про свадьбу дочери во дворце, на романовской музейной посуде, рассказали, а дочка (пухленькая ухоженная дамочка, потупив глазки) сказала, что все вранье, шутку про то, что и раньше в Питере правил Романов, и теперь правит, рассказали. Показали во всех видах аккуратного седенького старичка. В общем, отнеслись со всем уважением. Ничего, конечно, не сказано о его знаменитом самодурстве и управлении культурой в 70-е и 80-е. А я смотрела и думала: хотя бы С. Юрский (которого, по сути, он выгнал из города) не увидел этот репортаж.

10 февраля

Вечер М. Рощина.

17 февраля

«Странная миссис Сэвидж» Д. Патрика, реж. А. Денников. Театр Образцова.

Идея опять прекрасная – сделать бенефис В. Васильевой. Герои сумасшедшего дома – куклы в живом плане с актерами. Не все куклы, надо сказать, удачные, плосковатые. Похожи на кукол, а не на людей.

Сладковатость и почти фальшь, на грани. Многозначительность и для комедии, и для детектива. Дети Сэвидж сыграны карикатурно, не смешно, неприятно. Хотя принцип ясен (жалко, что слишком ясен): куклы похожи на людей, а люди – бездушные куклы.

Главное – принцип антрепризных спектаклей: легкая, по касательной, не перегруженная психологией игра.

Три финала. И последний – чисто кукольный. Над ширмой разыгрывается рождественская мистерия: хорал, приход волхвов, ясли с Христом, барашки вокруг.

Опять – режиссура – самое слабое его место.

21 февраля

По «Культуре» была замечательная передача о К. Малевиче (российский и советский художник-авангардист, 1879–1935). Плотная и по фактам, и по мысли. Умная, ясная. Его там назвали «отцом современного дизайна и архитектуры». Это тоже важно – что не только живописи!

Опять рассуждения и версии о «Черном квадрате». На мой взгляд, это попытка выйти за рамки «дозволенного». В основе – стремление, мечта к идеалу, преодоление гравитации, пут и кандалов канона. И делает это человек, на грани разумного существующий, а не наши сытые и тщеславные жолдаки и серебренниковы.

Сначала «Квадрат» был гениальным манифестом, потрясающей идеей, а потом его же идея его и съела. Отсюда – обет молчания, объявление о смерти живописи. Он дошел в идее до края, после можно было только прыгнуть еще выше или замолчать. Не успела я все это подумать, как художник, участвующий в этой передаче, некто Дмитрий Гутов, высказал замечательную мысль: Малевич поставил подножку всем авангардистам XX века. «Если ты создаешь что-то гипер-новое, ты оказываешься в роли жалкого ученика М.»

Я: он разрушил искусство до атома, возвратиться назад – невозможно, а повторять «черный квадрат» – бред. Вот мы и живем в бреду.

22 февраля

«Унтиловск» Л. Леонова, реж. Р. Овчинников. Щука.

Хорошая пьеса оказалась. Психологически насыщенная и даже изощренная. Сложности Радик не прибавил. Более того, мысль о том, что от революции пострадали и старые, и новые люди, продемонстрировал прямым, как палка, прологом, выпустив и в зал, и на сцену, комсомольцев в кожанках, красных косынках, включив Интернационал. Они в спектакле – глупые и радикально прямолинейные. «Старые» – жалкие и неприятные, как у Маяковского – «нечистые». Тогда про и зачем ставить сегодня? Непонятно. Ни драмы, ни конфликта. Паша Любимцев, который слушал меня сначала в штыки (я ведь обещала придти, после того, как похвалила Авшарова, и сказала, что не верю, что его спектакль может быть хуже всех), но потом вдруг помягчел: «А у вас много замечаний таких же, как у Этуша», он авторитет.

Радик с каждым актером психологически поработал мало, разбора логического, нет, а для Леонова он нужен. «Приспособлений» у ребят (а персонажи возрастные, деревня, много им малопонятного) немного, и все простые. Многие – это явно – списывают свои роли с подобных киношных. Несколько неплохих работ есть, но и это эскизы, а не полноценные образы. Один мальчик играл ужасно: мастерил, кривлялся, сюсюкал, плюсовал, весь был «толстинками» обложен. Сечь и сечь, на мой взгляд. Паша, недоуменно: «Да? А мне показалось, и не только мне, что он очень смело играл». Хоть стой, хоть падай. А какую истерику он мне устроил по поводу «Горя от ума» Туминаса, с которого ушел в антракте? Радика люблю, но это все так неточно и торопливо. Трусливо его поздравила и убежала. Он, по-моему, все понял.

24 февраля

Э. Рязанов по первому каналу рассказывает про свой фильм «Забытая мелодия для флейты». Ничтоже сумняшеся, говорит: ждал, мол, я Л. Филатова, пока он снимался у К. Худякова в «Чичерине» (?) На самом деле, фильм «Чичерин» делал, между прочим, А. Зархи, а у Худякова Филатов снимался в «Успехе», в «С вечера до полудня», в «Иванцове», еще где-то. И идет это на всю страну. Конечно, старик Рязанов мог ошибиться, но тот, кто его записывал и, наверное, имеет отношение к кино, не должен был его поправить и перезаписать?..

25 февраля

Вечер А. Ильина. ЦДА.

Все произошло точно так, как я и предсказывала. Длинно, скучно, неостроумно.

Мы с Пашкой хотели, чтобы вечер был игровым, стремительным, чтобы в нем была динамика за счет общения на сцене ведущего Миши Полицеймако, быстрого, шумного, немного циничного, и Андрея Ильина, вот такого, как есть, вялого, внутренне закомплексованного (теперь я в этом уверена) и консервативного. Я написала хороший сценарий, он его отверг. Кстати, передо мной не извинился, а Пашку после вечера не поблагодарил. Андрюша рассказывал длинные неинтересные истории, которые он сочинил с помощью своей странной помощницы Наташи – беспрекословна, смотрит в рот, договаривает предложения, когда ему лень.

Предвидя, что все будет так, смирившись, что все будет так, я все-таки расстроилась. Многим, кстати, вечер понравился. Я рада за них. Я 3,5 часа еле высидела. А. должен сказать спасибо друзьям, которые замечательно и бодро его поддерживали – Ленка Бушуева, Рапопорт, Домогаров, Полицеймако. Андрей снимал и надевал очки, шумно вздыхал, говорил «Ну во-о-т!» и не смешно шутил. Хорошо читал Гамлета и Хлестакова, которых играл 30 лет назад – спасибо А. Ф. Кацу, намертво сделано, поэтому до сих пор живо. Лучше, кстати, ничего не сыграл. И Михаилом Чеховым не стал, как ему предсказывали, ни куражу, видимо, не было, ни интеллектуального уровня, скажем, Гвоздицкого, который прошел сходный путь (вместо Нижнего Новгорода – Кропоткин и Ярославль, та же ранняя профессионализация).

29 февраля

Скандал с В. Максимовой. Гиря до полу дошла. Я не смогла сдержаться и сказала все. Что со мной нельзя так разговаривать. Она – редактор – составитель ВТ! А я все делаю, правлю, готовлю номер для типографии, оформляю грант, с ним бегаю, она «руководит» да еще и постоянно взвинчивает атмосферу. Делать «черную работу» позволяет (потому что сама не хочет или не может), но критикует. «Все не так, номер плохой, не успеем, ты не сделала…». Я ей сказала, что в такой атмосфере работать невозможно. Я так не привыкла. Когда сказала, что все брошу, пусть везет сама, она тут же испугалась, отъехала и стала делать комплименты. «Я тебя ценю… я прислушиваюсь к твоему мнению… ты совершенно не терпишь критики… хорошо же ты прожила жизнь, если тебе слова не скажи, ты уже лезешь в бутылку». Кто хоть немного меня знает, сразу скажет, что это не про меня. Жизнь давно поменялась, но свою распущенность она поменять не может. И, главное, все ее терпят.

1 марта

Кажется, первый раз в жизни весна меня не радует. Сегодня долгожданное солнце появилось, раньше я делала стойку мгновенно и просыпалась, а теперь… что-то и тут прокол.

Прочла книжку рассказов Рубиной. Она, конечно, замечательно пишет. Я ее запомнила еще с «Юности», а потом, когда все стали читать, почему-то сопротивлялась. «Высокая вода венецианцев», как же замечательно она описала город. Его чувствуешь, его нюхаешь, вдыхаешь. А вообще-то читать ее еще грустнее, чем Улицкую. Замечательная кропотливая наблюдательность, но такая печаль. Понимаешь, что все позади, что ждать уже нечего. Все главное состоялось. Одной статьей больше, одной меньше… И плакать хочется горько-горько, как в детстве.

2 марта

Умерла Софико Чиаурели. 71 год. Ведь немного. Год начался обвалом смертей. Хочешь, не хочешь, а поверишь, что високосный год гадкий. И опять уходит под воду Атлантида нашего детства.

* * *

Дочитала книгу М. Туровской «Герой нашего времени-2». Не понравилось. Слишком много публицистики, политизированности (в осадке – желание пнуть все советское; задним числом это смотрится, как желание продемонстрировать свою сегодняшнюю лояльность), умных слов. Неталантливо.

6 марта

Блины у Маргоши.

Сначала пресс-конференция о Доме актера, которому никак не дадут жить спокойно. Россвязьохранкультура, сильно смахивает (по своим функциям) на советский «лит», и продолжает измором, затаившись, брать Дом. Судебного решения нет, хотя Ельцинский указ есть. Главное, что прозвучало, что актеры пошли голосовать за Медведева, потому что он сказал по ТВ, что вопрос решится в пользу актеров. Вообще все хорошо говорили. Замечательно Максакова. Она последнее время всегда говорит потрясающе (вечер Ульянова, Рощина, и две пресс-конференции, первая в январе). Причем, каждый сказал по-своему, в своем амплуа и темпераменте. Н. Цискаридзе, потупившись: надо позвать президента в дом, мы ему спляшем и споем, я даже встану на стульчик и прочту стихи, пусть посмотрит, как живут не самые последние люди в культуре. Возмущенно, по-военному – Этуш. Валера Баринов, сняв золотые очки, похожий на старого профессора. Юра Васильев – про то, что «мы пойдет до конца».

Сказала комплимент А. Кацу (я его давно не баловала) – про то, что сделанное хорошо, остается таким и 30 лет спустя. Про то, что лучше всего, театральнее всего, звучали на вечере Ильина монологи Гамлета и Хлестакова из спектаклей Каца. А в остальном, сказала я Кацу, его ученик меня разочаровал, он оказался незначительным человечески. А. Ф. покивал и грустно откомментировал: «А ничего, Наташенька, не бывает просто так. Все имеет значение: все эти съемки в дурацких сериалах, игра в дурацких спектаклях. Я ему говорил». Оля Волкова (за два дня до этого я ей жаловалась по телефону на Ильина тоже) назвала его «прорабом». Хороший актер, но стал прорабом: все время строится, ему не нужны жена и дети, люди, сам себе хозяин. Думает, что хозяин.

А потом ели блины в ресторане и пели песни, стол на стол. И тут проявились люди. Те, кто веселился от души, и те, кто судачил и обсуждал всех потихоньку. Как были хорошими Аня Гуляренко и Саша Андриенко, так и остались, а Света Брагарник, как не нравилась мне, так и не нравится.

7 марта

ТВ-Культура. «Линия жизни» Юлии Рутберг. Странное дело: способный человек, стильный, голос, пластика, умение быть смешной (редкое умение) – и постоянное ощущение… фальши от того, что и как она говорит. Есть артисты, которые «хлопочут лицом». Но я не видела, чтобы так сильно «хлопотали» ртом. Наконец я поняла, в чем ее проблема. Она постоянно играет в жизни роль Большой актрисы.

14 марта

«Мистерия-буфф. Вариант Чистых» Н. Рощина. ЦИМ.

Типичная заметка об этом спектакле. На вопрос, чем привлекла его пьеса, десятилетиями не ставившаяся на сцене, Николай Рощин в интервью РИА Новости сказал: «Тем, что в ней есть возможность выразить свою ностальгию по революционному духу в обществе, которое в конце концов может превратиться в простого потребителя. Мы говорим о духовном выборе, о неизбежности духовного перерождения людей»…

«Мы руководствовались словами самого автора, который сказал, что «революция расплавила все, нет никаких законченных рисунков, не может быть и законченной пьесы»», – сказал Рощин…

По словам Рощина, Маяковский хотел, чтобы пьесу каждый раз меняли, оставляя только суть, чтобы она «не превратилась в музейный экспонат». На сцене возникает последняя чеховская усадьба умирающего мира. В ожидании неотвратимого люди ищут различные пути к спасению: пытаются строить новый ковчег, выбирают себе нового царя, устраивают себе ад, затем рай, причем «Ковчег», «Царь», «Рай» – все с большой буквы. Но, исчерпав все силы, они приходят к пониманию того, что неотвратимо наступает новая последняя революция, духовная революция самого человека».

Почти все информационные материалы про этот спектакль, так или иначе, варьировали этот текст. Это, для меня, означает, что те, кто писал, сами ничего в спектакле не поняли и тупо повторяли слова режиссера и тексты из пресс-релиза. Я могу их понять, потому что и я ничего не поняла. Могу только процитировать спектакль: «Какие вы черти! Вы щепки!» «У вас температура, как у здоровых», а это не для искусства и не для Маяковского, уж точно.

Версия спектакля, как написано все в том же релизе, основана на текстах первого и второго варианта пьесы Маяковского, плюс другие стихи. Я не знаток Маяковского, чтобы сразу разобраться. Но тот факт, что режиссер убрал из поэмы нечистых, а оставил только чистых, уже выдает его непонимание сюжета. Там – мир сдвинулся с места, там и то, и другое, как в настоящем ковчеге. Он, видите ли, не понимал, кто сегодня должны быть эти рабочие (он же подкладывал в пьесу современную ситуацию?). Не знаешь, не ставь. Хочешь сделать спектакль про гибель интеллигенции, поищи получше, может, найдешь пьесу, которую можно играть целиком, без «выкидышей».

Ну, предположим, только чистые. Но кто они, какие ассоциации должны вызывать сегодня? Сумбур у него в голове. В интервью говорит, что делал спектакль про интеллигенцию, которая окончательно погибла в 1916 году (почему именно в том – тоже немотивированно). Но если она такая мерзкая, как в спектакле, то туда ей и дорога.

«Картинка» на сцене красивая, и персонажи-маски (с понтом, Мейерхольд) выразительные, такой декаданс в прямом значении слова. Остальное – трючки, демонстрация состояний хаоса мира и души. Форма есть, а содержание не подтянулось. Скучно, потому что бессмысленно. Главная деталь оформления – рояль, который превращается в стол, в игорный стол, в гроб. На нем эффектно нюхают кокаин. Поп (какой-то карикатурный, из окон РОСТА) почему-то играет на рояле и голосит молитву, как имам. Если он хотел сказать, что сегодня у нас церковь карикатурна, и нет разницы между одной верой и другой (обе не слишком искренни и святы), то это не получилось. Маяковский, который читает ремарки перед алым «советским» занавесом, похож очень, но слишком старателен и в итоге карикатурен, потому что становится в позы то терзопуловские, то биомеханические, мейерхольдовские, и это ужасно смешно и жалко.

Замысел шел впереди пьесы. Не вчитался в его замысел, а впихивал в пьесу свой, что не влезало, отрезал.

Но главное, что премьера состоялась в Нанси, и французы в восторге.

16 марта

«Ханума» Р. Манукяна. Антреприза.

Аккуратное позорище. Вроде как не стыдно, но противно. Культурная халтура. Режиссер из фокинских магистрантов. Ясное дело, диаспора помогла. Ободрал, как липку, Товстоногова. Как мог. Как умел. Ничего не придумано. Сорганизовано в принципах той товстоноговской «Ханумы». Но без цимиса. И актеры все второй сорт по сравнению с теми. Там Л. И. Макарова (1921–2014 г.), здесь Роксана Бабаян, там В. И. Стржельчик (1921–1995) (потрясающий), здесь – М. Державин, (хорошо выглядит, ходит туда-сюда). Играют по очереди. Маленький, но очень достойный эпизод у Л. Чурсиной (сестра князя). И акцент, и пластика точно – грузинские.

* * *

Умер Пол Скоффилд (английский актер, 1922–2008), Гамлет, который перевернул театральные представления, наверное, двух поколений советских режиссеров. Многие из них и 40 лет спустя говорили мне, что это было одно из самых сильных воспоминаний их жизни – «Гамлет» Питера Брука. Скоффилду было 86 лет.

17 марта

НТВ-новости. Причудливая у нас страна. Репортаж про попа из Нижнего Новгорода, в миру, Виктора Ильичева. Бывший спецназовец, воевал в Чечне, потом подался в церковь. Сейчас «работает» попом и… ведет у детей школу единоборств. Перед каждым занятием они читают молитву. Абсурд какой-то. А интонация репортажа умилительная. И оговорочка – смертельных приемов он им не показывает, а учит только защищаться. Совмещается ли это с церковными заповедями – никого не волнует. Привет Ивану Охлобыстину.

18 марта

«Паб».

Чудовищная вампука да еще на государственные деньги. Это ставили братишки Пресняковы в антрепризе старушки Гурченко, но на молодежный грант Открытой сцены.

* * *

6 апреля по ТВ повторяли «Пять вечеров». Я смотрела на ту Л. Гурченко, потрясающий фильм, вошедший в историю нашего кино, и эта казалась мне еще больше городской сумасшедшей.

19 марта

Звонок В. Березкина.

Витя все не может успокоиться после скандала со Славой. Взбаламученный какой-то. При этом как-то даже пафосно благодарил меня за замечания на его рукописи о Боровском. «Читал, все принял, это настоящий профессиональный разбор и помощь». А все говорят, что он не принимает никаких поправок. Может, это он в пику им, принял мои?

21 марта

ТВ. «Закрытый показ». Фильм Л. Садиловой «Ничего личного». Не понравилось. Хотя ее же «Требуется няня» смотрела с большим любопытством. Тут – работы с актером никакой. От этого как-то многозначительно. Сюжет не новый. Частный детектив (В. Баринов) следит за девушкой (З. Кайдановская), которая якобы уводит мужа от жены. Потом выясняется, что это другая. А Баринов, с помощью жучков насмотревшись, как она страдает, вмешивается в ее жизнь. Знакомится, пытается отвлечь от дурных мыслей (с впечатлительной девушкой то плач, то истерика, то ступор). А дальше – полная неопределенность. То ли влюбился, то ли сострадает. То ли хочет бросить жену, то ли нет. То ли переспали, то ли книжки читали, В финале она долго и многозначительно моется под душем, он, потихоньку, сняв жучки, отправляется от нее восвояси и, видимо, больше никогда не вернется. Оторопь. После этого она, уже однажды преданная любовником, а теперь вновь поверившая Баринову и снова брошенная, должна пойти покончить собой. А у нас на экране многозначительность.

Спор вышел неприятный даже. Садилова огрызалась сильно. Произвела на меня впечатление типичной помрежки, которая, на безрыбье, вырвалась в режиссеры. Любопытное признание: «Я не знала, как закончить фильм, все приставала к мужчинам, как бы они поступили в ситуации Баринова». А на недоумение Гордона добавила: «Ну, я же не знаю психологию мужчин, как они поступят». Детский лепет. Интересно, могла ли Л. Шепитько спрашивать, как закончить кино? Органику и логику режиссер привносит сам. А тут принцип неопределенности. Слишком много неизвестных. Я бы хотела знать, кого мне полюбить. А необаятельны все, даже Баринов.

26 марта

«Три сестры» Г. Волчек в «Современнике».

Скучно, тривиально, неинтересно, без мысли. Лучше всех О. Дроздова – Ольга. Тонкая, красивая, страдающая, породистая. Хорошая работа у С. Юшкевича – Кулыгина. Целая история, с ним связанная получилась: и любовь, и ревность, и страдание, и тонкость. И. Кваша – Чебутыкин привычный, органичный и никакой. Хуже всех Маша – Ч. Хаматова. Не ее роль совсем, и ничего у нее с Вершининым – В. Ветровым не получилось. Впервые я подумала, как мало текста и сцен у Маши с Вершининым. Никакой любви. Очень плохой И. Стебунов-Тузенбах, маленький, некрасивый, экзальтированный и неприятный. Соленый – А. Смольяков – казус. Даже мама моя сказала, что наш театр всех уже умучил Чеховым, надо дать ему отдохнуть.

27 марта

«Последние» М. Горького, реж. С. Яшин. Театр Гоголя.

Вот не знаешь, где найдешь, где потеряешь. Лучше бы я маму повела сюда. Очень хороший спектакль. Я рада за Сережу, и с чистым сердцем его поздравляла. А то, сколько лет даже неудобно было ходить к нему чай пить. Он человечески мне очень симпатичен, но на лице у меня все написано, что мне не понравилось, лицо вечно перевернуто. А тут так легко и радостно. Имени Товстоногова спектакль, в русле традиции «Мещан». Все хороши. Даже Брагарник, чьей поклонницей я никогда не была. Играет Софью совсем иначе, чем О. Яковлева. Играет дуру, курицу, действительно жену полицмейстера, которая вдруг понимает, что семья рушится. Нет плохих и хороших, каждый актер страстно защищает своего героя. И трещины по дому проходят на наших глазах, зрителю есть, что делать на спектакле.

28 марта

Вместо сектора сегодня круглый стол (сектора эстрады), посвященный замечательной теме «Профессионализм и любительство в искусстве». Пошла, надеясь поживиться чем-нибудь для «Вопросов театра». Оказалось, что это все страшно на дилетантском уровне. Забавным и поучительным показалось только выступление Д. Трубочкина (директор Института Искусствознания), про то, как понимались эти понятия (диалектично и непросто, надо сказать) в древней Греции и Риме. Оказывается, и в этом вопросе ничего не изменилось. Вот бы уговорить его написать это нам, но продлить в сегодняшний наш день. Была бы неплохая реплика для № 3.

* * *

Пресс-конференция Александринки. В. Фокин (художественный руководитель) в ударе: шутит, острит, хорошо говорит. Выглядит, правда, плохо. Похудел очень. И страшно серый. Измученный. Хорошо говорил и А. Могучий (штатный постановщик). Расшаркался перед актерами, у которых блистательна школа, и при этом они гибки и идут на всевозможные эксперименты и готовы выполнять самые хитроумные задания. То же можно сказать и об актерах Малого театра. Только Ю. Соломин не пускает туда режиссуру.

«Сказки на всякий случай» Е. Клюева, реж. В. Богатырев. РАМТ.

Давно собиралась посмотреть спектакль, но не выходило. А тут попросил Комитет по культуре. Их выдвинули на премию Москвы. Играли На Страстном. Г. Демин провожал меня, как на Голгофу, суля всякие гадости – сладости. Голова набекрень. Прелестный детский (для маленьких) спектакль. Поучительные сказки в духе Андерсена, по 2–3 минуты каждая. Актеры играют по несколько ролей, изображают предметы, мастерят костюмы на ходу из тряпочек. Уютный и даже поучающий спектакль, поскольку в каждой сказке есть мораль. И дети, надо сказать, всю игру слов и юмор, и завуалированную мораль секут. Кстати, поняла, что написал сказки тот самый «сказочник», которого мои дети любили. Его сказки печатались в «Трамвае», и Сандрик их вырезал. Любимых было две – «Сказка о живой природе» Е. Клюева и Л. Петрушевская – про то, как «сяпала калуша по напушке и увазила бутявку» и козла, который съел скатерть.

«Линия жизни» с В. Непомнящим (писатель, литературовед, иссле дователь творчества А. С. Пушкина).

Потрясающий дядька. А как недавно читал по ТВ «Онегина»! Даже Сандрик, проходя мимо, застрял у экрана и после этого спрашивал: «А сегодня когда этот твой дядька будет читать “Онегина” и смотрел от начала до конца исправно.

29 марта

«Волки и овцы» Б. Морозова. Театр Армии.

Старомодное, неэстетичное оформление И. Сумбаташвили (российский и грузинский театральный художник). Повешены зеленые тряпочки и сеточки с прицепленными к ним листьями, натурально, в «лесу» действие происходит. Декорация только выпятила недостатки режиссуры, которые вопиющи. Играют по очереди, раскрашивают фразу, везде микрофоны висят, отчего порой позорно фонит и эхом отдает.

Лучше всех В. Абрамов – Лыняев. Не бог весть что, но органичный, колоритный, смешной, трогательный, живой и объемный. Рядом с ним Т. Морозова – Глафира – Нана какая-то от Золя, а не девица Островского. Вульгарна страшно. Когда она снимает юбку, перед спящим Лыняевым, из зала какой-то подвыпивший голос закричал: «Вот девка, молодец!» И зал дружно захлопал.

Л. Голубкина выглядит (для тех, кто ничего не видел, и на фоне всех остальных) хорошей профи. Позаимствовала у Н. Сазоновой (1938–2004) кое-каких жестов, походку, осанку и теперь пытается играть, как та. Но все-таки Мурзавецкая не ее роль.

Замечательный, в тему диалог Лыняева с Горецким.

– Вы разницу между хорошим и дурным знаете?

– Неа. Это философия, а она нам ни к чему.

– Вы подлость уже сделали.

– Так ведь за деньги.

Разница в росте Глафиры и Купавиной (Л. Татарова) так велика, что это становится комичным.

А главную мысль – что в любой момент волки могут поменяться с овцами местами – пробросили, не подали философски. Это Боре уже ни к чему.

* * *

Звонила И. А. Мирошниченко (бывший завлит театра Образцова). Обсуждение в Театре 1 апреля отложено. Накануне премьеры А. Денникова (российский актёр и режиссёр-постановщик Государственного Академического центрального театра кукол им. С. В. Образцова, заслуженный артист Российской Федерации, поэт, балетмейстер, художник, постановщик, певец, 1978–2014) вышло четыре статьи про театр, все ругательные, И Гриша наш Заславский в этом поучаствовал. Статьи про то, что обстановка в театре ужасная, Денников рвется к власти, директор Б. Киркин ему потакает, а традиции гибнут, и только Катя Образцова придет их спасти. Опустим ту бестактность, что это вышло накануне премьеры. Но статьи так и пышут злобой.

2 апреля

Пошла проверять себя на «Последних» В. Кокорина (театральный режиссер, актер, Нижегородский ТЮЗ), которых притащили на «Маску». Проверила – потеряла вечер, но я права была: спектакль очень плохой, никакой, глубоко претенциозный и провинциальный. Все в шинелях, черно-белая одежда. Действие вокруг длинного стола. В «небе» грозди лампочек, которые то вспыхивают, то еле тлеют. Горького играют, как Сартра, драму идей, вычурно сдержанно. От этого не человеческая идея выходит, а люди плоские. Лешка Демидов тоже плевался. Ушли после первого действия. А с нами повалили и многие молодые. Скучно, не занимательно, не зажигательно. Зачем надо было тащить это зрелище в Москву? Думаю, что это интрига Кати Дмитриевской. Она и на «Радуге» его тащила изо всех сил, пока остальные отстаивали магнитогорскую «Грозу» Л. Эренбурга.

Г. Демин с колоссальным удовольствием сообщил мне, что «твой Фокин с “Трупом” провалился. Это не плохо, а ужасающе, зал недоумевал и шумел». Что ж, жаль, но не исключаю, что это Москва театральная старается. Уж если она не любит, то хоть удавись.

4 апреля

Шахиня сегодня про «Живой труп» говорила оживленно и с удовольствием, которое не подделаешь. «Очень серьезно это все», что – правда.

* * *

ТВ. «Закрытый показ» с А. Гордоном. «Гадкие лебеди» К. Лопушанского (российский кинорежиссер и сценарист). Странное тяжелое кино, но мне скорее понравилось, чем нет. Пафосное, как всегда у него, но мысли и тексты есть замечательные. К стыду своему, не знала, что это повесть Стругацких. Г. Гладий в главной роли – он умеет быть личностью.

Неожиданный ракурс конфликта отцов и детей. Удивило, что многие в студии (и старые, и молодые) говорили, что «старики» в долгу перед детьми, что столько наворочали в XX веке. Это правда, но молодые так легко приняли эту версию, что ощутили себя и правоверными, и безгрешными, и имеющими право обвинять и требовать. А жестоки страшно. Так, словно никогда не состарятся.

7 апреля

С 11 до 17 час. Сидела на конкурсе Смоленского в Щуке. Такой тоски за те 7 или 8 лет, что я сижу в жюри, не было никогда. Много страшно заурядных работ. Никаких. Я бы из 24 человек оставила всего двоих: мальчика из Екатеринбурга и девочку из Ярославля. Наши «добряки» оставили человек 8 или 9. А завтра еще 24… И куда потом их отбирать? Из двух зол лучшее, как выражается Аля Заславская?

* * *

Вечером лицезрела опус Дашкевича-Кима-Оренова в Хабаровской оперетте. Они сваяли «Самолет Вани Чонкина» по Войновичу. Думали, что русский лубок ваяют, а вышла «Вампука, оперетта постсоветская». Разлюли-малина. Музыка и слова – будто 30 лет не прошло – сляпаны на остатках и ошметках «Бумбараша». Тот же прием Иванушки-дурачка, попавшего в водоворот истории, хотя войны разные. Но там был режиссер Н. Рашеев, стилист, а здесь Вова О., собравший, разжиживший, адаптировавший на самую широкую публику приемы М. Левитина, И. Бергмана, М. Захарова и др. В музыке, я уловила даже цитаты из Г. Гладкова. Процитировали и Ф. Легара (венгерский и австрийский композитор и дирижёр, 1870–1948), и частушки полупохабные вплели, но забыли назвать М. Дунаевского. Канкан А. Семенова «Тарарабумбия» на слова А. Введенского (русский поэт и драматург из объединения ОБЭРИУ) исполняют как вставной номер (в середине и в конце на поклонах) как клоуны, в цилиндрах и с красными носами. Азартно, моторно – но зачем? Драматургия ужасная, действие стоит, актеры поют фронтально, на публику, а дальше хоры, то поют, то маршируют. Все кукольное, с понтом гротеск. Основной сюжет – как Ваня приревновал Нюру к быку. Бык – огромная голова, с десяток ног артистов под полотнищем, чудище – драконище из детских елок. Второй сюжет – политический – аналогия Сталина и Гитлера. Спускаются красные полотнища с бантами, играет немецкий марш, Гитлер похож на Чаплина из «Диктатора» и тоже танцует балериной, клоуном, пигмеем. Сталин в белом костюме и бурках сидит за письменным столом, которым ему служит мавзолей. И оба кричат «Расстрелять!».

И третья линия – еврейская тема сильно устаревшая, разжиженный Бабель и Шолом-Алейхем. – Мойша по фамилии Сталин, бегущий отовсюду со своей Цилей, лирически и меланхолически поющий про Иерушалайм Ершалаим. Старик, все комментирующий, во все встревающий. Он все время что-то советует Чонкину, он спорит с НКВД, он дает отпор немецкому диверсанту и местному стукачу. Эдакий дед Щукарь навыворот. Финал – ребенок Нюры и Вани у еврейских стариков на руках – просто «Скрипач на крыше».

В финале гуманный немецкий шпион, проникшийся любовью к странной стране, чинит ераплан и все вместе они улетают отсюда к е. матери. А потом на экране показывают кучу летящих кукурузников. А вначале еще Сашка Филиппенко читает свое любимое стихотворение Ю. Ряшенцева с нелучшими рифмами «Зачем России оперетта?» Затем, чтобы в свободной и демократичной стране – в эзоповой форме по старой привычке – «сказать правду». Все это как-то бесцельно, старомодно, неталантливо. Срубили бабки. И главное – бывшие левые с таким удовольствием вписались или сами выписали, пересоздали стиль постсоветского апофеоза. Смотришь на сцену и вспоминаешь правительственные концерты, «Березки», милютинский «Девичий переполох» и т. д.

В финале чуть не заплакала: всем весело, а мне смертельно грустно; это, значит, вот такой театр осталось мне досматривать на своем веку? Труппа скандировала «Режиссера!». Вместе, надо сказать, с Дашкевичем. Половина зала (кроме другой половины, которая, возмущаясь, ушла в антракте, и нас двоих с О. Кудряшовым) аплодировала стоя так, будто перед ними БДТ лучшей своей поры.

Тут надо бы дать реплику Ирины Прозоровой: «Выбросьте меня!.. Я забыла, как по-итальянски окно».

И этот Вова О., ласковый разводящий, дилетант, ободравший, как липку, нескольких своих друзей и учителей, пишет статью о том, что Толя Васильев зря прожил свою жизнь, жулик и ничего не сделал для русского театра. Что ж ты раньше молчал?! А сейчас хочешь понравиться начальству, бросаешь камень в человека, который остался один? И на фоне этой талантливой статьи – вот этот «Чонкин», выдвинутый на «Золотую маску»! Привезти его можно было, либо ничего не понимая, либо за очень большую взятку. Не удивлюсь. Володя и мне ее предлагал: мило, между делом, весело. Если, мол, появится желание писать (он что, меня не знает?), то какой-то Приморский фонд оплатит мою работу. «И, поверь мне, гонорар будет раз в пять больше, чем вся ваша ТЖ». Это мы с Юлькой Мариновой делаем ТЖ, посвященную «Сатирикону». Вернее, она делает номер, а я сделала беседу с Райкиным. И думаем обе, что О. Пивоваров попытается нас надуть с деньгами. Кстати, манера говорить и ласково предлагать неприличные вещи у него та же, что у Вовы. Они не умеют обижаться.

* * *

Умер Андрей Толубеев. 63 года исполнилось 30 марта. Я слышала, что у него рак, но теперь этого никто не боится, все борются, и многие успешно. А тут открыла, как всегда, интернет, и получила шок. Как же жалко! Не мой был актер, но крупным все-таки стал. Не таким, конечно, как папа, но все-таки крупным. И сыграл много, и успел немало. И человек был весьма определенный, с убеждениями. Их – все меньше.

8 апреля

Опять сидела на конкурсе Смоленского. Так тяжело и малоинтересно не было никогда. 48 человек всего, а мне понравились (но и то не очень страстно) человек 5–6. Из них бы и выбирала. Но наши «старики» упертые, у них каноны, которые не перепрыгнешь.

* * *

Стала переделывать беседу с Райкиным. Страшно не хочется. Она мне разонравилась совершенно. Хотя Юлька Маринова говорила всякие хорошие слова («она номер держит», «номер наконец-то сложился, благодаря ей»). Костя текст прочел и несколько фрагментов сократил. Зачем? Не понимаю. «У меня есть правило, коллегам оценки не раздавать» – это, действительно, его правило. Но тут оценки, по-моему, не обидные. Особенно про Каму. А мне жалко «предать забвению» эти оценки.

– Увы, я не могу себе позволить, например, пригласить на нашу сцену такого замечательного режиссера, как Кама Гинкас… Он мало заботится о публике. Он любит ее помучить.

– Ну почему? Полный зал МТЮЗа слушает его «Нелепую поэмку» прекрасно.

– Но там не 1000 мест! (С сожалением.) Нет, у нас это не пройдет. – Просто у вашего театра другая история, другая аура, другая публика, у которой другие привычки.

– Нет, вы поймите меня правильно, Кама – замечательный режиссер, большой мастер. Да, он мучает меня, но он же и вытрясает из меня душу. В результате – это всегда побеждает. Меня – побеждает. Но он… слишком непростой, что ли, для моего зрителя. Тут не будут ходить на это.

– Вы, когда пускаете на свою сцену антрепризу, делаете это с закрытыми глазами или выборочно?

– Мне кажется, что таких уж безобразий на нашей сцене давно нет. Спектакль «Ledies’ night», например, это толково («Независимый театральный проект», режиссер Виктор Шамиров. – Н. К.). Тут даже есть, о чем поговорить.

– Согласна, хотя…

– …это можно было бы сделать так, чтобы «крышу» совсем снесло, да? Как когда-то в наших «Служанках».

Костя рассказывает, как ненавидит лентяев.

– Вот выгнал, например, со своего курса Ваню Макаревича, сына Андрея…

– …после чего он благополучно снялся в роли Пущина в фильме «1814». А теперь учится в РАТИ.

– Пожалуйста. Он и еще будет сниматься! И у него все будет хорошо! Но у меня такой человек работать не может. Он был уверен, что я его не выгоню. Но есть вещи, с которыми я мириться не могу и не буду. Со мной это не пройдет.

Театр Райкина, как и его спектакли, могут удивить, смутить, развеселить, разочаровать. Не могут только раздражать и вызывать ненависть, потому что в них слишком много человеческого. Это уже моя мысль.

10 апреля

Разговор по телефону с М. Заболотней. «Вы же суперпрофессионал!».

Пустячок, а приятно.

* * *

«Чайка» К. Люпы. Гастроли Александринки. Спектакль стал хуже. Декорация встала в Москве очень плохо. Выяснилось, что сцена Александринки гораздо больше и выше мхатовской. И рампа выше и дальше от зрителя. В Питере на сцене было много воздуха, а тут как-то все скученно, тесно, там была перспектива, и театрик Треплева терялся где-то вдали, а тут все рядом, на носу. Кое-кто из актеров (Полина, Маша, Медведенко) раскричался, нажимает. Кое-кто (Треплев, Нина) потерял внутреннее состояние постоянного думанья (о судьбе, об утраченных иллюзиях), эту душевную надтреснутость. Тригорин – А. Шимко стал гораздо интереснее. Свой монолог о славе прочел в зал блестяще. И. Волков (Дорн) стал размягченнее, и это плохо, драмы нет. М. Игнатова по-прежнему лучше всех. Ее все хвалят и везде, заслуженно, но хвалят единственную – в пику то ли Фокину, то ли Петербургу, потому что в прошлом она захаровская, т. е. московская. В. Коваленко, к сожалению, ругают все. «Двойника» я не решилась пересмотреть – после Вити и Девотченко. Мне совсем не понравились фотографии. Коваленко слишком здоров для роли Голядкина. А как «Иванова» с Коваленко в Москве приняли? Не знаю. В Питере – мне понравилось. Но здесь многие раздраконили спектакль А. Баргмана. Слышала устные отзывы неважнецкие.

Боюсь, что на «Маске» никому из питерцев ничего не светит, кроме Игнатовой. Ну, и, может быть, А. Могучего, его «Иванова» в прессе превознесли до небес. Преувеличили, как всегда (больше всех Егошина и Годер). Хотя спектакль талантливый. Но слишком витиеватое, тяжелое, громоздкое, а в результате этого прямолинейное объяснение слишком простой мысли – что в России все и всегда одно и то же. Этой метафоре России не хватило философии, мистериальности, краткости, технологизма даже, чтобы вышла в итоге почти античная трагедия, и ужас объял зрителя в финале. Опять сверхзадачи у режиссера не было.

На «Чайке» мне не повезло. Сзади сидел Виктюк, который все время хихикал и комментировал. Справа – его мальчик, который все время вертелся, поворачивался назад и выдыхал: «Р. Г., вы гений!». Слева сидела Л. Максакова, похожая на сварливую старуху (не внешне, тут все прекрасно, а по сути), и все время скрипела-комментировала действие: хватала меня за локоть, шептала на ухо, вздыхала, призывала к ответу так, как будто я это поставила. «Ну что это!? Зачем!?» Когда я пыталась объяснить «что это», шла вторая серия. «Ты думаешь, я не понимаю? Смысл я поняла. Но зачем?!» Я объясняю… Опять двадцать пять. «Скучно». Есть такое, но не потому, что это плохо, неинтересно, бессмысленно, а потому что ритм такой намеренно и надо в него впасть, чтобы перестало быть скучно. Когда в зале все свои и все пришли несколько на взводе, заранее надеясь разочароваться, «впасть» трудно. Меня удивило другое: Максакова сказала, что «Чайка» Жолдака для нее мотивированнее. Вот это неправда. А на «скучно», сказанное в сотый раз по поводу К. Люпы, я, уже разозлившись, ей ответила: «Хотите, чтобы весело было, идите на “Лес” Серебренникова». Почему-то она не обиделась. А во втором действии даже потеплела к спектаклю. Ведь умная баба. Неужели тоже включилась в современный процесс?

По-моему, не понравилось и Семеновскому с Алей, что-то они, дальше за Максаковой сидя, возмущенно переговаривались, и Алин комментарий до меня доносился.

В зале было три человека (из тех, кого я видела и слышала), точно прекрасных зрителя, которые реагировали открыто и естественно, улыбались и даже хохотали. Три актера разных поколений – Юрий Яковлев, Константин Райкин и Паша Белозеров, бывший Сашкин (Наташин брат) одноклассник. (Позже выяснилось, что и Гинкас очень веселился.)

11 апреля

Сектор. Выступление А. Шендеровой по итогам сезона. Уровень ликбеза для НИИЧАВО Стругацких. В «тенденциях сезона» у нее оказались новоселье Фоменко и Женовача, ЦДР, назначение Рощина (это было еще в том сезоне), а также «тайм-аут, взятый лидерами прошлых сезонов для обдумывания новых идей». В «лидерах» она назвала Серебренникова, Чусову, Карбаускиса и примкнувшего к ним.

* * *

«Закрытый показ» по ТВ, у А. Гордона. «Груз 200» А. Балабанова.

Это сильно. Не могу сказать, что понравилось. Слишком жестокая и омерзительная «картинка». Но такое кино шоковое тоже нужно. Он молодец, что не плывет в потоке.

12 апреля

ТВ. «Королев» Ю. Кары. Вот же неталантливый человек, а теперь подвизается еще и на телевидении, непотопляем, как режиссер биографических фильмов. Испортил в принципе хороший материал – жизнь В. Серовой и К. Симонова, теперь принялся за С. П. Королева. Тот старый фильм Д. Храбровицкого «Укрощение огня», где играл К. Лавров, кажется сейчас гениальным, хотя был просто хорошим. Тут – скольжение по поверхности, бесконечные хождения в кадре (холостое «физическое действие»), испытания ракет, взрывы в лаборатории, которые вкупе со словами больше напоминают детские игры в песочнице, потом история посадки, допросы, битье, зона, и опять все разговоры про ракеты, но не дает это объема. Потому что у С.Астахова, красавчика, глаз стеклянный. А. Бобровский в роли Рокоссовского, к сожалению (хотя он милый парень в жизни), выглядит пародией на настоящего Рокоссовского. Да все плоско.

13 апреля

ТВ. «Связь» Д. Смирновой.

Миленькое дамское кино. Ответ дочки на папину «Осень». Переливы состояний, атмосфера есть, хотя по стилю не выражена, так было у многих и много где. Ровно, без кульминации и с плохой точкой в финале. Смотришь холодно, не погружаешься и не сочувствуешь. И что еще интересно: сама Дуня вся такая острая, ироничная, победная, а тут – такой инфантилизм в основе, такой романтизм и даже сопливость, что легко разбабахать фильм с ее же позиций.

14 апреля

«Деревья умирают стоя» Алехандро Касоны (испанский поэт и драматург), Театр Леси Украинки.

Ходила по старой памяти, плюс Боря Курицын (завлит театра) очень звал. Привезли пять спектаклей, посвятили гастроли Д. Боровскому (он их все оформлял). Грамотно. Выставку открыли, книжечку о нем продают. Зал полон. Успех есть. Восторга нет. Я клевала носом.

В главных ролях В. Заклунная и Ю. Мажуга. Он всегда обаятелен и, кажется, не меняется с годами. Она – хозяйка Нискавуори, а не Бабушка. Скала. Сдержанна слишком, говорит – почти не слышно. Спектакль посвящен памяти Л. В. Варпаховского. Это тоже хорошо, что помнят о корнях, говорят о них, просвещают народ. Но спектакль плохой, никуда не деться. Я вначале в программку не заглянула, думала, что поставил М. Резникович. Слышавшая про его талантливую юность и гениальный (по мнению многих очевидцев) спектакль «Подросток» в Театре Станиславского, я с досадой для себя отмечала: старомодный язык, поверхностный психологический разбор и такую же приблизительную игру. Не жилисто, растекается: вещи проходные, особенно начало, режиссер растягивает. Вещи важные не может выделить. В самых драматичных местах подкладывает музыку, очень прямо иллюстрирующую состояние героев (особенно, когда это песни Земфиры). Переживания актеров «изображаются» (герой нервничает – кричит; волнуется или страдает – закрывает лицо руками). В итоге – антрепризный вариант. А вышла кланяться в качестве режиссера – молодая, тоненькая в джинсах девица (Ирина Барковская), от 30 до 40. Стыдно.

Оглядев зал из 9 ряда, еще раз подумала, что Фокину, конечно, надо было играть в Малом. Тут и стены бы ему помогли, потому что все-таки его спектакли – часть Александринского интерьера, они туда не абы как вписаны. Но Юля потом сказала, что Фокин настаивал только на МХТ. Ну и зря.

* * *

В какой-то передаче, посвященной старым брэндам и их новому современному использованию (речь шла, в основном, о продуктах, шоколад Бабаевский, колбаса Останкинская), дама-менеджер сказала гениальную фразу: «Любой ребрендинг приведет к потере денег». Это значит, если продукт раскручен, старый бренд не надо менять, к нему привыкли. Вот вам самое короткое объяснение поступков Табакова в МХТ.

* * *

Недавно опять показывали фильм «Гори, гори, моя звезда». В 6 утра. Для кого!? Я всю ночь работала, поэтому еще раз с удовольствием посмотрела. Замечательно!!! А какой Табаков дивный! И опять споткнулась на его словах: «Люди в наши дни истосковались по настоящему искусству, а вы их пичкаете черт знает чем! <…> Это скрытая контрреволюция». И дальше, моя любимая сцена после бани: «Нас с Федей (Его играет Ефремов. – Н. К.) движут по жизни высокие идеи, а тебя – твои кривые ножки».

17 апреля

«Ведомости» отметились в оценке итогов «Маски». Все их устроило, хотя и верно замечено, что все решения – компромисс: из желания никого не обидеть. Поражает финальный абзац: «И только одна деталь убивает весь смысл умело разложенного пасьянса: лучшим спектаклем малой формы назначается магнитогорская «Гроза» Льва Эренбурга, напоминающая развозной базар, в котором вместо пряников и самоваров бойко торгуют репризами. В малой форме у жюри был как никогда богатый выбор; выбрали худшее – спектакль, который изо всех сил расстилается перед публикой, и других задач у него нет. Казалось бы, у профессионалов к таким фокусам должен быть стойкий иммунитет. А вот же: и они базар любят». И это пишут П. Поспелов и О. Зинцов (статью подписали и др. сотрудники отдела), которые порой хвалят черт-те что!

18 апреля

Партия «Единая Россия» собрала, говорят, форум «Стратегия-2020». На нем проходило заседание секции «Современное искусство: новые времена, новые перспективы», где «рулил» Кирилл Серебрянников. Как написала А. Солнцева (театральный критик) во «Времени новостей», он «собрал прогрессивные умы, чтобы поговорить о стратегических целях. Умы просили денег». Ну, что ж, это святое.

Володя Панков, которого я сегодня встретила, рассказал об этом в непечатных выражениях.

* * *

Была на выставке Г. Кигеля, папы А. Г. Кигель (Театральный режиссер, педагог, живет в США), который был много лет главным художником в московской Оперетте.

Просила прощения у Димы Родионова, директора Бахрушинки, где была выставка, и главного редактора «Сцены». Мы встретились с ним недавно в Театре наций, на кукольном «Иванове». Сидели рядом. Он мне так хорошо улыбался, я – ему, понимая, что это кто-то свой, но не могла вспомнить, кто. А он деликатно не представился и не заговорил. Потом детали узнала от А. Михайловой. Но я его чаще всего наблюдала на вокзале, в полутьме, в кепке, где он ее встречал из Питера. Вот и не узнала.

На выставке я давала интервью каким-то разным ребятам, которые делают сюжеты про выставку специально для А. Г. Кигель. Не могу сказать, что мне это очень понравилось. Не мое.

На выходе встретила В. Панкова. Он теплый парень. Талантливый. Но неврастеник. Собирается ставить мюзикл «Продюсеры» у Калягина. Понимает, что компромисс. Но хочет заработать деньги на вторую серию Гоголя. А я его все стращаю, как и своих детей: «Ну, смотри же, осторожно, держи голову обеими руками, чтобы крыша не съехала».

19 апреля

Была у эндокринолога, послал кардиолог. В нашей поликлинике СТД. Смешная она. При входе – девочка, бедная, весь день пилит на арфе. А врачи (вежливые, здороваются и по имени-отчеству называют) в глаза тебе даже не смотрят, говорят с тобой, уткнувшись в компьютер. В итоге измерили давление: 180/115. Девочка-врач сказала, что не отпустит меня без укола. Напугала. Сделали магнезию. Медсестра, в отличие от врачихи, видимо, хороший человек: и поговорила, и успокаивала, и просила сразу не бежать, а посидеть, и выглянула проверить. Как мало сейчас в любом деле осталось «человеков», которые вкладываются в дело. Шла домой и шаталась. Впечатление, будто приземляюсь на самолете. Злилась и думала: прохожим, наверное, кажется, что тетка напилась. Не хочу быть теткой!!!

20 апреля

Посмотрела, наконец, «от и до» фильм «Гуд-бай, Ленин»! (Тот самый немецкий фильм, про который много говорили в связи с тем, что в нем снималась Ч. Хаматова). Сам факт, что ее пригласили в перестроечное немецкое кино, тогда выглядел большим достижением, выходом актрисы на Европу.

И что в итоге, когда прошло лет 7? Фильм оказался очень средним. Ситуация в нем любопытная, но не доверчена и не драматизирована так, как могла бы. Скрытая комедия, но не трагифарс, тотальное разочарование в социалистических иллюзиях. Что, наверное, можно изучать по фильму, – это быт и стиль 90-х годов, как жили люди. Чулпан играет, в сущности, эпизодическую роль, русской медсестры в немецкой больнице, приехала подрабатывать. Ее роман с героем – за кадром. То, что в кадре, невыразительно. Это мог бы сыграть каждый. Никакого достижения в этом нет.

21 апреля

Вечер Инны Вишневской в СТД. Зал набежал, что было хорошо. Я боялась, что будем мы с Верой и старушки. А тут и Ю. Борисова, и В. Андреев с Н. Селезневой, и Саша Вилькин с Олей, и Женька Князев с Леной… Мы с Леной, пока ждали начала, посплетничали, поговорили насчет К. Люпы, который ей понравился.

22 апреля

Совет у Трубочкина по поводу журнала.

25 апреля

Звонок Камы. Ласковый, терпеливый. Про книжку уже и не спрашивает, отчего мое чувство вины только крепнет.

Сообщил, что где-то в Румынии рассказывал (не знаю, кому, да и проверить никогда не смогу), что надо читать в России критика Казьмину, ей он может доверять. (Это похоже на реплику Добчинского: скажите, мол, там в Петербурге, есть такой…)

Работали с макетом ВТ. Куда-то движемся. Сам макет становится все лучше. Но чего-то пока не хватает. 5–6-го договорились все в основном сделать. Вера, которая обещала прислать свою статью два дня назад, конечно, этого не сделала. Только извиняется. Хорошо хоть бросила свои истерики и ведет себя, как шелковая. Думаю, ненадолго. Мои планы – нагрузить ее на следующий номер, а самой уйти в подполье. Пусть выбивает и собирает. Я в отключке. Глаза горят, будто выдавливаются наружу. Пора к окулисту. И давление скачет так, что страшно. И стыдно.

* * *

Новости «Культуры». Спайк Ли (американский кинорежиссер, сценарист и актер) собирается смонтировать фильм из кадров, заснятых на мобильные телефоны самыми простыми людьми. По его словам, в этом и проявится демократизм кино как жанра. Дурачок. Вроде приличный режиссер. Демократизм проявится, а художественность уйдет. Какая-то деструктивность во всем. Сколько ему лет, интересно? Следующее поколение, если пойдет от противного, принесет в искусство сладость, милоту, а при бесконфликтности (это тоже реакция на деструкцию) и фальшь.

* * *

«Кто там», проект на канале «Культура». Автор и ведущий В. Верник стал похож на кисейную манерную барышню, которая ломается перед камерой. И тут уж та самая умилительность торжествует. Хотя ему, наверное, лет 45 уже?

Разговор с актрисой Еленой Поляковой, которая похожа на Буратино. Сейчас сыграла в фильме «Все могут короли». Надо посмотреть. Судя по кадрам, абсолютная калька с «Римских каникул». Особенно в актерской игре. Ну, дерите сюжеты, ребята, черт с вами, если воображение у вас такое бедное, но хотя бы играйте их хорошо, существуйте талантливо и в другом времени, в своем и по-своему. Если сравнить «На последнем дыхании» французский вариант (фильм Жана Люка Годара, 1960) и американский (Джим Мак Брайд,1983), оба ведь хороши и драматичны. А сейчас, какая-то всеобщая импотенция.

Девочка, конечно, дремучая. «Я поработала у Мирзоева (в Театре Станиславского, когда он ставил «Сон в летнюю ночь»). Сыграла у него Пэка. Была такая эльфийская царевна (!), влюбленная в Оберона». Т. е. пьесу девушка не читала и перемены пола не заметила.

Сюжет (естественно, с восторженным придыханием) о Светлане Захаровой, которая станцевала Эгину в «Спартаке». Старенький Григорович ее поздравляет. Мне, судя по кускам, не понравилось. Собственно, то, что не нравится в Захаровой всегда. Нет внутреннего содержания, личностных данных. Нет законченности и эффектности поз, куража нет. Вялая техничность. Почему ее так превозносят? Не понимаю. 28 лет, а инфантильна донельзя. Все время у станка стояла. А где стояли Максимова и Плисецкая? Почему же были другими? Признается, что Эгина как характер ей нравится. Мне безумно нравилась Н. Тимофеева (артистка балета и педагог, 1935–2014) в этой роли. Вот уж стерва была и сексуальна невозможно. А эта, как кукла, выполняет танец технически, как всегда, но все диковатые позы Эгины ни капли не кажутся эротичными, а местами даже смешными. Она полая внутри. Не зажигает ни в чем. Даже в «Уроке» Мессерера.

Фильм А. Сокурова «Ростропович. Вишневская». Интонация торжественная. В самом начале ляп, от которого морщишься: «Вступая в схватку с государством, им было что терять». И ухо ни у кого не свернулось в трубочку от неграмотности предложения.

Все невероятно пафосно, даже простые информативные фразы. Масса банальных слов («Королева! Посмотрите, как на них смотрят!»). А по существу ничего нового не рассказано: все больше лирика, а не формулировки, которые напрашиваются, потому что ясно – это почти финал их блестящей судьбы. Что вправду интересно – это интервью с ней и с ним. Она – вот уж! – совсем без позы, как обычно грубовато – рассказывает о смерти сына, который умер через несколько недель после рождения, ей было тогда 18 лет.

Он изумительно интересно рассуждает о музыке. Рассказывает, например, как Шостакович любил Г. Малера (австрийский композитор, 1860–1911) и давал его студентам, а Прокофьев называл это всеобщей малярией. Э. Бриттен (британский композитор, дирижер, пианист, 1913–1976) ему признавался, что Бетховен, конечно, гений, но он сам больше любит Шуберта. Что Р. удивляло. «А я не мог бы сказать, кто мне ближе. Вот отличие исполнителя от композитора. Мы такие проститутки в музыке». Считает Баха композитором, которого никто не превзошел по масштабу: «Гениальная простота!». Говорит и чувствует музыку образно, как актер. Философ. Он мне этим напомнил Рихтера, каким я его узнала из книжки бедного Юры Борисова (режиссер театра и кино, журналист, писатель, 1956–2007). Тоже недавно ушел, в 50 с небольшим.

27 апреля

Навещала А. Г. Кигель у Жени Ураловой. Часа три трепались в свое удовольствие. Какая же она милая и энергетичная. Хотя, если бы кто нас послушал, пришел бы в ужас. Пафос: все плохо, все непрофессионально, вокруг все не на своем месте. Две старухи зудят. Самое ужасное, что они-то почти старухи, им под 70. Но из-за того, что я всегда общалась и общаюсь с людьми старше себя, мне кажется, что и я состарилась. Уже в 40 состарилась.

В. Гаевский. «Книга прощаний». Разочарование. Мелко написано. А может, дело в том, что у меня уже глаз так повернут? Что у меня веры нет к автору? Да и уважения в какой-то степени.

А каким веским и несомненным было для меня, начинающего критика, его мнение. А теперь… Как жаль…

М. Туровская. «Герой безгеройного времени-2». Тоже, в общем, разочарование. Купила, думала, найду переклички для нашего журнала. Поищем героя нашего времени вместе. Слишком социологизировано, политизировано. На экспорт. И скучно: наукообразно, как-то по-немецки.

28 апреля

РАМТ. Конференция о молодежных театрах, о способах сближения театра со зрителем. Опомнились.

* * *

Комитет по культуре. Экспертный совет по премиям Москвы. В «гордом одиночестве». Старый ловелас С. Есин. Расслабленные В. Андреев и И. Вишневская. Вменяемый Е. Стеблов. Корректный Ю. Поюровский.

Битва за К. Богомолова («Театральный роман» у С. Яшина). Я проиграла, хотя все-таки к Богомолову приплюсовали артистов Яшина, которые единственные в спектакле существуют ничего. Почему Сережа так ратует за эту премию, понять не могу. Андреев после заседания при мне сказал Есину: «эта девушка сегодня была на высоте и лучше нас».

* * *

Вечер Лилианы Малкиной в ДА. Фильм С. Капкова «Пани Малкина – пражская Раневская». Все присутствующие прибавили себе по году жизни – столько смеялись. Не женщина, а локомотив, человек-праздник. И, правда, счастливая старость. Одинокая абсолютно, но счастливая, обеспеченная – и с выходами на сцену сразу трех театров города Праги. Не слабо – (для русской актрисы – эпизодницы) – в 70 лет.

30 апреля

«От красной крысы до зеленой звезды» реж. С. Пускепалис. Пятый театр, Омск.

Шла и надеялась: после фильма А. Попогребского «Простые вещи», где Пускепалис играет. Он обаятельный и производит впечатление нормального здорового человека. Я и надеялась, что театр у него здоровый, для нормальных людей. В результате, удивлена количеством и качеством ошибок. Все – школьные. Такое впечатление, что ремеслу его не научили. Довольно забавные и поучительные истории А. Слаповского (российский писатель, драматург и сценарист). Вроде бытовые, но выходящие на обобщение. Особенно хороши – между мужчинами и женщинами. Но внутренне разобраны страшно банально. Придумано внешнее движение (опять идиотизм физических действий), но и оно однообразно. Например, двое поднимаются в лифте. Их подвешивают на треугольнике под колосники, и они там телепаются.

А уж первая история про крыс решена и вовсе ужасно. Там одна крыса пожирает другую, бывшего супруга. И вдруг из общей массы отделяется крыса, которая что-то конкретно жует. Меня чуть не стошнило.

Фома-учитель сбежал в антракте. А мы с Демидовым остались – я все надеялась. Хотя можно было уходить. В итоге – три часа бессмысленности.

1–3 мая

Генеральная уборка, я дома, не за компьютером, пытаюсь отдыхать.

4 мая

Прочитала у Б. Зайцева (русский писатель и переводчик 1881–1972) по поводу М. Гершензона (российский литературовед, философ, публицист и переводчик 1869–1925) – «перегруженность культурой». Вот то, что нашему времени не грозит, но что нам не помешало бы.

9 мая

Поглядела много новых фильмов о войне. Такое впечатление, что их делали не по книжкам, не по документальным рассказам, а по впечатлениям от старых советских фильмов о войне. От этого все они дурно литературны, а герои кажутся ряжеными.

«Мы из будущего».

«В июне 41-го».

10 мая

Концерт А. Макаревича в Переделкино, у музея Окуджавы. Хорошие песни, и старые, и новые. Но мне бездумно отдаться удовольствию не получается, потому что М. всегда кажется мне ненастоящим, неискренним, наигранным, напыщенным, самодовольным, играющим искренность и демократизм, изображающим многоопытность. Он словно занимает не свое место. Так молодой папаша пытается быть солидным от сознания своего отцовства, но кажется от этой напыщенности только смешным.

* * *

Время вторсырья. Пенкосниматели, рантье.

Все фильмы слизаны (и плохо) со старых сценариев. Скажем, в «Мы из будущего» есть цитата из «Судьбы человека», когда Бондарчук пьет водку и не закусывает. Только там – драматизм сцены, попытка сохранить гордость в чудовищных обстоятельствах, он пьет, чтобы заработать хлеб и отнести его товарищам, а тут – просто эпизод, который Д. Козловский играет вполне комически, хотя насмешки, как я понимаю, не предполагалось. Содержательно – тоже нестыковка. Воспринимается, как неловкое подражательство.

Там – были «Старики-разбойники», тут – «Старики-полковники».

Тогда – «Председатель» с М. Ульяновым, сейчас – делают фильм к юбилею В. Черномырдина и называют «Председатель», не чувствуя неловкости и фальши.

Текст современного продюсера: «Это не сериал, а трогательная история, снятая в стилистике доброго советского кино». Пошло-поехало. Возвращаемся назад, растеряв школу, ремесло, страсть, зато фальшь приумножив. Сначала все советское охаяли, теперь этот эпитет должен означать умильность. Каких детей мы на этом воспитываем?

* * *

«Апостол» Ю. Мороза. В главной роли Павла Истомина – наш единственный и неповторимый, из которого делают «лицо нации» и «лицо поколения», Е. Миронов. Играет примерно так, как когда-то «В августе 44-го». Там мне это нравилось, здесь – уже повтор, и однообразно. Сериал явно растянут, логика сюжета оставляет желать. Круто закрученный сюжет, но не всегда понятный.

Ю. Мороз: «Павел Истомин – тот же Штирлиц, только лишенный идеологической нагрузки». Как это возможно? «Штирлиц» без нагрузки не получается. Благородство ему как раз придает задача, спасение страны, как бы мы к ней ни относились сегодня. А что и зачем делает Истомин, даже не всегда понятно. Внутренние монологи Истомина – Миронова явно построены по типу внутренних монологов Штирлица, но местами смотрятся пародийно. Там – психологическая игра, тут – американский драйв. В итоге – вампука, ощущение игры, а не войны. Все понарошку. И все чаще обидно за актера, из которого делают «героя-любовника» со всеми вытекающими, а он на это амплуа никак не годится.

Музыку в фильме – по стилю, характеру, напряжению, фразам тревоги – стибрили явно из «Места встречи изменить нельзя».

11 мая

Книжка интервью Ларса фон Триера (датский кинорежиссер и сценарист) с каким-то известным шведским киношником. Купила, показалось интересно. В итоге – еле дотащилась до конца. Такие книжки можно печь каждые два месяца. На 300 стр. этот персонаж не тянет – такое впечатление. Да и собеседник не особенно старался. Вопросы однотипные, много повторов, структура книжки рыхлая и вялая. Сидят и беседуют, как пойдет. В стиле «Догмы». (Догма 95 – это своеобразный к луб режиссеров, основанный в Копенгагене весной 1995 года. Целью Догмы является противостоять актуальным тенденциям современного кинематографа).