Читать книгу Число сочетаний - Наталья Кочегарова - Страница 3

Как же ей не хотелось ехать в Малаховку! Но родители просили приехать – проще сделать, чем думать о том, что последует за отказом. Мама в который раз расстроится, что у нее ненормальная младшая дочь без должным образом развитых родственных чувств, что причиной всему отсутствие детей, а значит неудачный брак, что они с папой с самого начала были против, и так далее, и тому подобное.

Проще поехать. Сделать радостную мордаху, запросто перецеловаться с родственниками мужа сестры, местными и заграничными, наговорить всем максимально возможно приятных вещей, что, в общем-то, затруднительно. Особенно в отношении родни «отечественной»: ни возраст, ни здоровье (а, следовательно, и внешность), ни благосостояние к комплиментам не располагали. И что самое неприятное – придется сюсюкать с чужими детьми.

Воображение услужливо нарисовало ей семейный портрет Леши и Ляльки с их замечательным потомством: ну, как же, все такие умные, здоровые, красивые, отлично учатся, занимаются спортом, у старшей уже есть настоящий (!) бойфренд – короче говоря, победы на всех фронтах! Лялька – мать-героиня, да еще бизнес-вумен, словом не чета Инке, бездетной банковской служащей с непутевым мужем-художником. И все это будет читаться на лице каждого из дражайших родственников «седьмой воды на киселе»… Может быть, все-таки не ехать?

Нет, Инна не завидовала Борькиной “кузине”: Лялька – другая: здоровая, сильная, обладающая житейской мудростью и решительная настолько, что семья оказалась в сказочной Голландии в то смутное время, когда многие крутые мужики растерялись. Она другая, и у нее совсем другая жизнь. Все это Инка понимала, но детей, которых у Ляльки трое, хотелось мучительно…

Да что там эти блестящие «голландцы»! С недавнего времени даже встречи с Митькой, ее любимым и обожаемым племянником, оставляли в душе какой-то болезненный след. Она по-прежнему баловала мальчика, не пропускала возможности забрать его у Анны, и сестра, при всей ее маниакальной осторожности по отношению к детям – не дай Бог в чужие руки или в незнакомую компанию – доверяла ей свое сокровище. Но тем больше Инке хотелось своего, такого маленького, доверчивого, чтобы не надо было выпускать из руки его теплую ладошку. Солнышко, свет в окошке…

Впрочем, свет в окошке у нее уже есть. Ее Cолнце – Сергей. При мысли о муже что-то словно сжалось внутри: Инка не понимала, что происходит между ними в последнее время. Ее крепость – любовь, которая защищала ее от внешнего мира и от всего на свете, подверглась длительной осаде и, может быть, вот-вот падет… Что же делать? Их брак с Сергеем никогда не был образцовым, но теперь отношения между ними с большой натяжкой можно было назвать семейными, и мужа это нисколько не беспокоит. Может быть, стоит поговорить с Борькой? Ведь у них в семье бывали трудные времена, и некоторые вещи он, кажется, понимает лучше Анны. Тем более что сестры особенно не стремились обсуждать друг с другом проблемы своей супружеской жизни, так же, как никогда не обсуждалась жизнь родителей. И потом, он – мужчина, представитель того же загадочного племени, что и Сергей, такой же непостижимый… в некоторых отношениях.

Решено, она поедет. Поедет на эту реликтовую дачу в Малаховке, символ семейного благополучия и счастья. Но только без ночевки, этого Инка уже не вынесет, круглосуточно держать оборону невозможно. А посему не надо слишком утруждать себя сборами: джинсы и сандалии, майку и кепку. Да, не забыть купальник! Ну и пусть она неудачница, зато самая молодая и стройная! Самая стильная и обаятельная! Козыри слабоваты, но других нет, придется играть этими. Она схватила рюкзак, закрыла опустевшую квартиру и спустилась к машине.

«Восьмерка» с привычной легкостью тронулась с места, спасибо Борису, он не оставлял ее своими заботами. Сергей к машине был равнодушен, поначалу Инка пыталась приобщить мужа к «транспортному средству», но все сводилось к одному: ездить – да, а так – нет. Впрочем, если честно, он и ездить-то не особенно любил, предпочитал, чтобы водила Инка. Видимо, тонкая художественная натура не позволяла мужу проникнуться к «восьмерке» теплыми чувствами, вот если бы это была иномарка… Так что свой автомобиль Инка любила за двоих. Ей казалось, что когда она села за руль, жизнь изменилась к лучшему: появилось чувство уверенности, ощущение свободы – то, чего ей всегда так не хватало.

…Когда она наконец-то выбралась из Москвы, поток машин немного ослабел, основная часть их рассеялась на многочисленных новых развязках, и Инка смогла немного расслабиться. Хотя она уже не первый год за рулем, в черте большого города думать о чем-либо, кроме дороги, было непозволительной роскошью. Стоило только начать размышлять о чем-то постороннем, на секунду отвлечься – и все, проблемы обеспечены!

Инка обладала способностью «зависать», то есть настолько погружалась в собственные мысли, что просто «выпадала» из действительности на некоторое, иногда довольно продолжительное, время. Часто такое состояние грозило опозданием на работу или сгоревшим пирогом, но на «тропе войны», в которую превращается любая московская дорога в час пик, погружение в себя было просто опасно для жизни. Инка этого боялась и старалась за рулем ни на что не отвлекаться. Но сейчас, когда Москва осталась позади, на въезде в Люберцы можно было слегка оглядеться.

Несколько лет назад название этого города мало кому из москвичей что-либо говорило, пока его не «прославила» отпетая шпана в широких клетчатых штанах – «люберы». Постепенно это побочное явление перестройки растворилось во «всеобщей криминализации страны», пацаны повырастали из своих необыкновенных штанов, кто-то стал настоящим бандитом, а кто-то плавно вписался в поворот и пополнил ряды добропорядочных граждан.

От былой романтики осталась только группа «Любэ», которую Инка любила, что тщательно скрывала – ее круг таких увлечений не разделял. Хотя солидный солист ничем не напоминал мужчину ее мечты, от многих его песен мурашки бежали по коже. И вспоминалось детство, каникулы у бабушки в Томилине, поездки в Люберцы за мороженым, потом, когда стали постарше, в кино и на танцы. Конечно, с тех пор город сильно изменился, почти не осталось старых тенистых улочек, по которым так приятно было бродить. И разговоры, сколько их было, серьезных и бесконечных! И какая-то необычайная острота чувств, которая бывает только в юности! И запахи, запахи лета, пыль на дороге, прибитая коротким дождем…

Вопреки своим незыблемым правилам дисциплинированного водителя Инка посматривала по сторонам. Вдруг взгляд ее зацепился за тщательно выглаженную утром собственными руками майку с числом «54» на спине. Машину бросило к тротуару, Инка судорожно затормозила, и мотор заглох. Руки еще дрожали от напряжения, но она не могла оторвать их от руля, как не могла отвести взгляда от спины мужа, садившегося в щегольскую «Тойоту», за рулем которой была женщина! Сердце бешено колотилось, не хватало воздуха – Инка старалась успокоиться, но ничего не получалось. Опять! Опять «другая женщина». Очередная. Желание рассмотреть новую пассию Сергея было непреодолимым: рука сама решительно повернула ключ зажигания.

«Тойота» свернула в переулок, Инка чуть-чуть подождала и двинулась следом. Через пару кварталов юркий джип неожиданно заехал во двор. Последовать за ним Инка не рискнула и, даже не припарковавшись, как следует, остановила машину у самого поворота во двор. За ними, за этой сладкой парочкой! И будь, что будет! Стоп. Что будет, она уже примерно представляет. Не стоит повторять. Надо просто попытаться посмотреть на эту очередную подругу мужа поближе, разузнать о ней все, что можно. Конечно, игра в сыщика-любителя, доморощенного доктора Ватсона (на Холмса она явно не тянула, тому увиденного хватило бы с лихвой) может закончиться грандиозным скандалом – «другая женщина» не впервые появляется в ее жизни, и предвидеть развитие событий было не сложно, но остановиться Инка уже не могла.

Учащенный пульс, всплеск адреналина, и … Что дальше? Почему она терпит все выходки мужа? Почему позволяет так обращаться с собой? Любовь? Да это уже сумасшествие, болезнь какая-то… Наркотик, который избавляет Инку от всех горестей мира, от неудач, от боли, от страха смерти. Но за этой любовью, как за стеной, можно чувствовать себя в безопасности: все хорошо, пока рядом Сергей, остальное не имеет значения.

Она захлопнула дверь «восьмерки» и бросилась под арку, ведущую во двор. Сергей и его спутница как раз входили в подъезд, но того, что удалось увидеть, было достаточно, чтобы Инка расстроилась всерьез. Женщина была необыкновенной. Куда там дешевым натурщицам, одиноким владелицам галерей, находящимся в вечном поиске, и бухгалтершам, подвизающимся в арт-бизнесе! Здесь чувствовалась порода. Порода и класс. Инке давно уже не приходилось видеть такой гармоничной и одновременно сексапильной фигуры, а если там еще и лицо… И, видимо, деньги: машина и шмотки не оставляли сомнений. «Да, – с горечью подумала она, – можно гордиться собственным мужем: как говорится в известном рекламном слогане, «у нас чутье на моду и качество». Непонятно только, что такая женщина делает в люберецких трущобах.

Убедившись, что муж уже не сможет ее увидеть, Инка нарочито спокойным шагом направилась к группе подростков, которые оккупировали стол и лавочки в углу двора под развесистыми деревьями. «Американские клены», так, кажется, их называли в детстве, когда с увлечением клеили друг другу «носики», нынешние «тины» такой ерундой не занимаются – на столе стояли банки с пивом. Инка была почти уверена, что легко сойдет за свою в молодежной тусовке – с ней нередко пытались знакомиться шестнадцатилетние мальчишки, когда она возвращалась с дачи на метро. Потертые джинсы, распущенные волосы, минимум косметики и выражение трогательной наивности на лице делали свое дело: «Девушка, можно с вами познакомиться?» А девушке четвертый десяток! Так и тянуло ответить: «Попробуй, сынок!», да не хотелось смущать парня. Ну, ничего, сейчас она этим воспользуется. Инка достала сигарету и подошла к потягивавшим пиво подросткам:

– Крутая тачка! Чья такая, не знаешь? – махнув рукой в сторону небрежно брошенного у подъезда «Рав-4», спросила она сидевшего ближе всех к краю скамейки пацана с замысловатой стрижкой и в необъятных штанах.

–Эта «Тойота», что ли? Да ну, ерунда, «паркетный» джип! – в подтверждение своих слов пацан с презрением сплюнул в сторону.

Но тут вмешалась сидевшая с ним рядом девчушка лет пятнадцати с голым пузом по моде, весьма сомнительной в нашем климате даже летом: майка короче юбки, а последняя напоминала набедренную повязку.

– Это машина балерины, она снимает квартиру в нашем доме.

– Да будет заливать-то, – возразил мальчик – балерина! Скажешь тоже!

– Точно, мне рассказывала тетя Клава, наша соседка, она убирается у нее в квартире. Там даже станок есть во всю стену, ну, знаешь, такая палка перед зеркалом. Балерины всегда репетируют у станка, – бойко тараторила девочка, радуясь возможности продемонстрировать свою осведомленность.

– Ага, только на работе станок у нее вертикальный! Знаешь, что такое стриптиз у шеста? – в голосе парнишки звучало превосходство многоопытного мужчины, и взгляд, которым он окинул свою собеседницу, не оставлял сомнений в этом превосходстве.

– Ой, да ладно тебе, Пашка, что ты выдумываешь! Она просто танцовщица, на стриптизерку совсем не похожа, – усомнилась та.

– Ничего я не выдумываю! – не сдавался Пашка.

– А ты видел? – с явным недоверием спросила девчонка.

– Я сам нет, а братан видел! Он еще ее как-то называл, Денимур, что ли? – парень проявлял полное отсутствие знакомства с голливудской продукцией.

– Деми Мур, может быть? – попыталась вставить слово Инка.

– Ну, типа того, Демимур, – неохотно согласился пацан.

– Погоди, – решительно прекратила дискуссию подрастающего поколения Инка, про себя подумав, что Голливуд отдыхает: «солдату Джейн» далеко до незнакомки из Люберец. – В каком клубе?

– Тут недалеко, через квартал, «У Бибигона» называется.

– Ну, ладно, ребята, пока! А машина все-таки классная, я всегда мечтала о такой. Поговорить бы с хозяйкой – вдруг продаст, да некогда сейчас. В какой квартире она живет? – Инка обратилась к девочке.

– В 17-ой, это на последнем этаже – охотно ответила та.

Ну что же, для первого раза информации было достаточно, дольше задерживаться во дворе становилось опасно: Сергей мог выглянуть в окно, и тогда Инкиному расследованию моментально пришел бы конец. Надо уходить. Надо ехать на дачу.

…Инка сидела в машине, не решаясь тронуться с места. «Потом, я подумаю об этом потом», – спасительная формула Скарлетт. Только не за рулем. Надо сосредоточиться на дороге. Или вернуться домой? Нет, по Москве она точно не в силах рулить. Надо аккуратно выехать из Люберец, а уж до Малаховки она доберется.

Дача, эта чертова дача… Почему она так заворожила Инку? Всё Лялькины рассказы о дачных каникулах, компаниях, волшебных вечерах. И сама дача… Двухэтажный дом, сосны на участке, плетеная мебель, гамак, теннисный стол за домом на лужайке, огромная терраса для вечерних чаепитий. Для полной идиллии не хватало только дам в белых платьях и мужчин в полотняных костюмах (и все в соломенных шляпах!). На самом деле обитатели дачи выглядели куда менее романтично, особенно в те времена, когда туда попала Инка (после рождения племянницы ей иногда приходилось проводить в Малаховке день-другой, чтобы сестра могла выбраться в Москву), но она этого уже не замечала.

Дача родственников Бориса очаровала ее до такой степени, что, когда появились первые заработанные деньги, Инна решила купить свою. Наверное, это было ошибкой, следовало копить на квартиру, тем более что муж не разделял этой Инкиной дачной страсти. Но на квартиру нужны были совсем другие деньги, да и зарабатывала их в основном сама Инка, поскольку заработки Сергея были нестабильны: заказы редки, постоянной галереи у него не было. Иногда удавалось продавать работы на выставках, подчас довольно удачно, но и эти деньги муж старался вкладывать в работу, так что Инка перестала даже интересоваться ими – отношения в семье и без того были непростыми. В банке же платили регулярно, а тут подвернулась дача в Быкове.

Дом старый, но именно такой Инне и хотелось. Участок маленький, что совсем не типично для этих дачных мест, но с яблоневым садом. Сад тоже был старый, поэтому все вместе продавалось недорого. Короче, она не устояла. Родительские шесть соток в дачном кооперативе и щитовой домик на участке ее никогда не интересовали, а здесь вожделенный старый дом, с печкой, с террасой, в окна которой упираются ветки яблонь. Инка мечтала, как они с Сергеем будут приезжать туда круглый год по выходным, и будут только вдвоем, и это поможет. Поможет. Ведь она любит его! И его чувство вернется. У них будет нормальная семья, все получится! Так ей тогда казалось…

Вот и поворот на Малаховку, скоро начнутся дачи. Еще один поворот, немного проехать по проулку, и Инна у цели. Все, надо собраться. В конце концов, это не первая подруга Сергея, надо реально смотреть на вещи. «Ты живешь в каком-то выдуманном мире», – любимая фраза мужа, но ведь каждый живет именно в том мире, который существует в его воображении. Почему все так уверенны, что именно ее, Инкин, мир дальше всего от реального?

Инка остановила машину у самого забора. Из сада по дорожке к воротам спешила мама. «Почему ты так долго? И, конечно, одна?» – спросила она, открывая створки ворот. Последний вопрос был риторическим, но мама редко отказывала себе в удовольствии его задать, если представлялась такая возможность. Инка молча заехала во двор и припарковала машину рядом с Борькиной «Нивой».

– У Сергея работа, натурщица уже оплачена, он не мог отказаться, – запоздало отреагировала она.

– Работа, как же, – проворчала Любовь Васильевна.

– Мама, я тебя умоляю, не здесь и не сейчас…

– Ну, ладно, иди, поешь чего-нибудь, кажется, со стола еще не убрали.

– А где же все, где гости?

– Да все на пруд пошли, купаться, вот только Юлька осталась мне помочь, да Леша с Борей где-то в саду, беседуют.

Ну вот, «броня крепка», но не пригодилась: с ребятами можно общаться с открытым забралом, они не станут интересоваться, не находится ли Инка в «интересном» положении, как поживает Сережа – что-то его не видно, и так далее. Можно расслабиться…

– Тетя Инна! – Ей навстречу бежала Юлька. – Как я рада, что ты приехала! А то я здесь совсем одна, ну, то есть поговорить не с кем!

– Вот тебе раз! А Кира?

– Ой, да мне и в прошлый раз с ней говорить было не о чем, а теперь она совсем чужая. И Веня тоже. Вот Машка с Митькой сразу сошлись, хотя она плохо говорит по-русски. Хочешь торт? Или салат? Я уже убрала в холодильник, но сейчас принесу.

– Давай, тащи! Не зря же я в такую даль ехала. А я пока пойду, поздороваюсь с дорогими гостями.

Есть не хотелось, но и огорчать ребенка, проявившего такую заботу, было не к чему. Инка плеснула себе стакан немного сухого вина (до вечера далеко), которое, как обычно, не пользовалось популярностью, а посему осталось на столе, и направилась вглубь участка.

Она по-прежнему любовалась этой дачей, хотя очарования поубавилось. Хозяева (теперь уже во множественном числе) шли в ногу со временем, сделали пристройку с удобствами и летней кухней. Частично поменяли и обстановку внутри, заполнив пространство дачного дома устаревшей городской мебелью. Уцелел только буфет в столовой и дубовый стол – видимо, оказались неподъемными. А старые венские стулья, плетеные кресла, комод из прихожей с помощью Бориса Инка вывезла к себе на дачу, пока их не сожгли, как старый хлам.

И тогда ее собственный дом, где тускло поблескивала выложенная белым кафелем печка, на некрашеном полу лежали разноцветные дорожки, оранжевый абажур висел над круглым, покрытым кружевной скатертью столом, стал хранилищем духа прошлого, который совершенно исчез с малаховской дачи. Здесь только веранда позади дома, увитая плющом, оставалась прежней. Инка провела рукой по темным узорчатым листьям, и вдруг услышала голос Алексея: «И потом, зачем тебе все это? У тебя же нормальная семья, отличные дети. Что ты станешь делать, если найдешь ее?»

– Да ты ничего не понимаешь! – взвился в ответ Борис. – Ты думаешь, у всех так, как у вас с Лялькой?! Трое детей, почти двадцать лет вместе, и до сих пор стопроцентный секс! А тут… Я вообще удивляюсь, как у нас Митька-то появился! Знаешь, похоже, это семейное… И, если Инка такая же, как ее старшая сестра, скорее всего, они с Сергеем разойдутся: он не такой «домашний», как я, да и детей нет. Ладно, что сейчас об этом говорить, давай лучше о деле.

Инка неслышно отступила, залпом опрокинула стакан, и бросилась обратно к столу. Черт, и пить больше нельзя, тогда придется ночевать, и терпеть все это невозможно! Слишком много для одного дня! Давясь слезами, она уставилась в тарелку с салатом, принесенным ей хлопотливой племянницей. И тут за изгородью показалась (принесла их нелегкая!) пестрая компания купальщиков – ну, вот она, торжественная минута встречи. Инка смахнула слезы, улыбнулась (банковская выучка работы с клиентом, который всегда прав) и поднялась из-за стола.

Над разновозрастной ватагой ребятни царила Лялька – настоящая мать-героиня, такая точно «коня на скаку остановит, в горящую избу войдет». Веселая, с еще не совсем просохшими, несмотря на короткую стрижку, волосами, в цветастом пляжном сарафане 54-го размера, не меньше! И с ней 100% (!), а тут практически 90-60-90 при росте 173, и что? В общем, все ясно, какие же все мужики … Инку привычно затошнило при одной только мысли о «стопроцентном сексе».

Стараясь сохранить приветливое выражение лица, она, как могла, перецеловала детей, обняла Ляльку и стала отвечать на протокольные вопросы гостьи, пытаясь попадать в тон ответными репликами. «Что с тобой?» – шепнула ей на ухо сестра. Мокрые после купания Анькины волосы коснулись Инкиной шеи и приятно холодили кожу. Так захотелась окунуться в прохладную темную летнюю воду… «Ты бледная, как полотно, – продолжала Аня. – Напилась? Юлька, проводи тетю Инну наверх, пусть она полежит. Наверное, перегрелась на солнце». Инка не стала возражать, а Юля с радостью оставила не до конца прибранный стол на разграбление «голландцам», проголодавшихся после купания, и пошла с ней.

Девочка так любила свою замечательную тетку, что мама иногда ревновала. Если бы не тетя Инна, Юлька до сих пор ходила бы с косичками, носила бы плиссированную юбочку и белые носочки, сидела бы дома за учебниками, в качестве развлечения слушая только классическую музыку. Инка же часто дарила модные шмотки, иногда брала племянницу с собой в кафе, на теннис, в кино. Только благодаря ее ненавязчивой опеке девочка не чувствовала себя изгоем в школьной тусовке: пусть без макияжа (тут мать была непреклонна!) – зато хорошая фигура и модная прическа, нет украшений и дорогих электронных игрушек – зато умеет играть в теннис и в курсе последних новостей столичного «бомонда». Словом, Инка была ей не столько теткой, сколько старшей подругой, Юля и тетей-то стала называть ее по настоянию матери, и то, когда подросла.

Они поднялись на второй этаж, Юлька подошла к окну и опустила жалюзи. Когда она обернулась, Инна сидела на тахте, безучастно глядя в пол перед собой, не обращая на нее никакого внимания.

– Тетя Инна, тебе действительно плохо?

– Да, Юлька, мне очень плохо…

Девочка осторожно спустилась по лестнице, оставив Инку одну.