Читать книгу На чаше весов - Наталья Кочетова - Страница 7

Огромное серое здание Главного следственного управления наверняка отстроено таким огромным и величественным с целью наведения ужаса на потенциальных нарушителей. Одни только массивные колонны чего стоят. Расположенные по бокам у входа в здание, напоминающие зубы гигантского хищника, они заставляют меня вжимать голову в плечи.

Но ужас оно наводит только снаружи. Внутри все иначе. Внутри оно похоже на гигантский жужжащий улей. Едва я переступаю порог, как на меня обрушивается такое количество раздражителей, что хочется тут же выскочить вон, что я бы и сделала, если бы не Вадим, идущий за моей спиной, и то и дело недовольно меня поторапливающий. В холле, перед стойкой приема заявлений толпятся люди, разнося гул голосов по всему первому этажу. Мы поднимаемся выше, на второй этаж, здесь гудение сменяется бесконечным пиликаньем телефонов и разговорами, доносящихся из открытых дверей кабинетов, расположенных вдоль узкого коридора, топотом и стуком каблуков, суетливо бегающих туда-сюда сотрудников, шуршанием бумаг и щелканьем печатей.

Я иду по коридору, подгоняемая рукой Вадима, что едва заметно прикасается к моей спине, направляя, пока он не открывает какую-то дверь по правой стороне.

– Сюда. – Говорит Вадим, открыв ключом дверь и кивнув мне в приглашающем жесте. – Мой кабинет. Проходи.

Медленно вхожу и оглядываюсь. Дверь за моей спиной захлопывается, отрезая все посторонние звуки. Здесь тихо. Неожиданно скромно, но вполне симпатично. Большое окно, деревянный шкаф вдоль стены, стол и небольшой диван между ними. Вадим рукой указывает мне на этот диван, и я послушно опускаюсь на мягкую поверхность.

Вадим обходит стол и, подойдя к стене что-то нажимает на панели, рядом с окном. В эту же секунду стена превращается в яркий экран. Да, с выводами о скромности я поторопилась. Вадим что-то продолжает нажимать и на экране выскакивает изображение, с нарисованными, будто маркером, схемами, фотографиям, стрелками и знаками вопроса. В самом центре в верху крупными размашистыми буквами написано «Калидус».

Я скольжу глазами по изображению и непонимающе хмурюсь, поднимаю глаза на Вадима вопросительно приподнимаю бровь.

– Калидус? Ты расследуешь… бактерию? – Насмешливо фыркаю я, за что получаю полный презрения взгляд, заставляющий меня поежиться и стереть с лица усмешку. – Не понимаю. Это же просто бактерия. Она просто… есть. Как и многие другие…

– Она возникла не сама по себе. – Раздраженный моей недогадливостью, перебивает Вадим. – Она создана чьими-то умелыми руками. Это – биологическое оружие.

Я шокировано распахиваю глаза, затем хмурюсь, в неверии мотаю головой.

– Но зачем??? – Громко выдаю на выдохе. Не понимаю, кому это может быть нужно. Почти вся страна в зоне поражения. Если так пойдет и дальше, скоро будет заражена вся планета. Весь мировой океан. Не останется ни единого клочка земли, где вода будет годна к употреблению. Человек, создавший эту бактерию, хотел погубить весь мир? Зачем? Что за бред?

– Я пытаюсь это выяснить. – Отзывается Вадим, берет со стола карандаш и указывает на фотографию мужчины, расположенную в центре изображения. – Это мой главный подозреваемый, но я не могу из него вытащить ни слова.

Я встаю с дивана и подхожу ближе. Мужчина лет сорока, в белом халате и очках в круглой оправе, смотрит на меня с фотографии, слегка склонив голову на бок и в едва заметно улыбаясь, как улыбаются именно для фотографии, немного напряженно и не искренне. Мужчина выглядит вполне миролюбивым, добродушным и безобидным – морщинки вокруг глаз говорят о том, что он много улыбается, слегка вздернутый нос указывает на такие характеристики, как беспечность, простота души, легкость нрава, да и размытый подбородок со слабыми чертами говорит скорее о мягкости характера. Ни за что бы не поверила, что такой человек может угрожать жизни всего человечества.

– Расскажи мне. – Продолжая задумчиво разглядывать мужчину, говорю я Вадиму, совсем забыв о том, что не собиралась проявлять инициатив и должным образом участвовать в процессе. Вообще-то вчера я приняла решение прожить как можно дольше, а значит, помогать Вадиму в пол силы, и по возможности показать ему на сколько я могу быть бесполезной. Я поставила себе цель – жить. Но вчера я никак не думала, что дело будет касаться вопроса существования самой жизни на земле. – Кто он?

Вадим нажимает кнопку на пульте и на экране выскакивает статья из крупного научного журнала.

– Даниил Григорьевич Матвеев. Ученый бактериолог и эпидемиолог. Доктор медицинских наук. – Перечисляет Вадим, становясь рядом с мной, и опираясь задом о стол.

Я скольжу глазами по тексту статьи, минуя бесконечный список регалий, наград, премий и заслуг, надеясь в тексте найти что-то вроде упоминания о том, что этот замечательный ученый просчитался, ошибся и случайно создал вместо вакцины смертельно опасную бактерию, но ничего не нахожу. Снова перевожу непонимающий взгляд на Вадима.

– Когда хлынул поток больных с одинаковыми жалобами, и медики поняли, что это новая эпидемия, ученые принялись искать источник. Спустя некоторое время они поняли, что источником заражения является вода. Но, что конкретно в этой воде было не так, они найти не могли. – Вадим снова нажал на кнопку и на экране возникло изображение похожее на цепочку ДНК. – Ученые так долго не могли понять в чем беда с водой, потому что молекула новой бактерии была практически идентична молекуле цианокобаламина, известного как витамин б12. Бактерию потому так и назвали «Калидус». В переводе с латинского означает «хитрый».

Вадим невесело усмехается, замолкает, складывает руки на груди и переводит взгляд в окно. Молчит некоторое время, заставляя меня нетерпеливо топтаться на месте.

– И при чем здесь Матвеев? – Не выдерживаю я.

– Матвеев исчез через неделю после объявления эпидемии. Но перед отъездом на своем столе он оставил вот этот код. – Вадим указал рукой на изображение ДНК. – Он оставил его на видном месте, будто нарочно, чтобы его нашли. Так и вышло, через пару дней его помощник – молодой ученый, нашел его, но не сразу смог разобраться что к чему. Только спустя некоторое время он додумался показать находку более старшим и опытным специалистам. После этого дело сдвинулось с мертвой точки.

– Так. Ясно. Но что же случилось с Матвеевым?

– Ничего. Через пару недель он снова появился на работе, как ни в чем не бывало.

Я удивленно хмыкаю и откидываю голову назад, размышляя. Да это действительно странно. Известный ученый, полный амбиций, позволяет сделать важнейшее открытие своему неизвестному помощнику и тем самым отдает тому все лавры и почести, а сам остается в тени. Выглядит подозрительно.

– Как все это объясняет сам Матвеев? – Поворачиваю голову и смотрю на рядом стоящего Вадима. Он смотрит на меня одновременно заинтересованно и снисходительно, но услышав мой вопрос, поджимает губы, хмурится, и оттолкнувшись от стола, идет к окну.

– Никак. Я не могу вытянуть из него ни слова. – Вадим стоит ко мне спиной, и говорит, глядя в окно, так что мне недостаточно хорошо его слышно, поэтому я подхожу и становлюсь рядом, сбоку от него. – Он молчит. За все время, проведенное здесь, он ответил на один единственный вопрос: он ли создал Калидус. Он ответил «нет». И детектор лжи показал, что он говорит правду. На остальные вопросы он просто не отвечает.

Вадим поворачивается ко мне корпусом и многозначительно смотрит в мое лицо, ожидая моей реакции. Отступаю на шаг назад – его близость меня нервирует – и пожимаю плечами, скептически приподняв бровь.

– На сколько результат проверки на полиграфе достоверен?

– Достаточно достоверен. – Тут же отзывается Вадим.

– Значит… это – не он?

– Я не знаю. – Вадим раздосадовано хмурится и добавляет. – Но я уверен, что он в этом замешан. Слишком много неизвестных переменных в этом деле. Мне неизвестны ни мотивы, ни цель. У меня нет ничего кроме моих собственных домыслов. Поэтому… Мне нужна твоя помощь.

Ох. Сердце делает кульбит. Я отступаю еще на шаг. Лучше бы ему перестать повторять эту фразу, иначе на ту помощь, которой он от меня требует, я не буду способна. Слишком много моих личных чувств задевается этим коротким предложением.

– Но я ведь не предоставлю тебе никаких доказательств. – Неуютно съёжившись, замечаю я.

– Я знаю. Но даже если ты поможешь мне убедиться в правильности моих умозаключений, это будет шаг вперед. Я буду уверен, что иду в нужном направлении. Ситуация более чем критическая. У меня нет времени на ошибки, люди умирают каждый день. – Глядя на меня прямым взглядом, говорит Вадим и поморщившись добавляет. – Да, и… Не знаю сколько я смогу еще удерживать в секрете информацию о Матвееве от службы безопасности ООН… Если они доберутся до него…

Вадим цокает языком, так и не договорив, и отворачивается. Выразительно так отворачивается. Знаю, что он делает. Пытается воззвать к моей жалости. Он хочет, чтобы я захотела ему помогать. Ведь тогда я буду по-настоящему стараться, а не выполнять работу лишь ради галочки. Он все понимает. Использовать былые методы, играя на моих чувствах у него больше не выйдет, под влиянием его угроз, я не буду работать действительно хорошо, а вот жалость… Жалость – это инструмент. Я вздыхаю и тихо произношу:

– Ладно. Давай попробуем. Выбора ведь у меня все равно нет.