Читать книгу Игрок - Наталья Кочнева - Страница 3

Только что он вернулся из командировки. Из аэропорта сразу на работу. Первая стандартная мысль: «Сколько здесь времени?» Он обнаружил себя на диване в холле их редакции заботливо укутанным в плед. Рядом спали еще двое коллег, тоже умотанных командировками.

Сделал дела первой необходимости, приехал домой, залег в ванну. Когда он последний раз принимал ванну с пеной, а не быстрый душ? Как же приятно осязать эти пузырьки. Помылся, выдернул пробку и остался лежать, наблюдая, как вода вместе с пузырьками делает свой последний поворот в жизни, спускаясь куда-то в канализацию. Вода уже ушла, а он продолжал лежать, наблюдая за каплями на животе. Кожа вспомнила море. Ощущение, когда выходишь на берег, в теле приятная усталость от плавания, ждет лежак, капли с живота скатываются куда-то вниз под палящим южным солнцем. Когда у него последний раз был отпуск? Отпуск без телефонных звонков и мыслей о работе? Не упускает ли он чего-то очень важного? Он знал точно, чем выше скорость, тем смазанней детали. Может, пора уже присмотреться к ним?

На следующий день он пошел увольняться. Было страшно, но это нужно было сделать. Конечно, он завершит все дела. Нет, отговаривать бесполезно, он сделал свой выбор. Да, он уходит в неизвестность. Нет, его никто не перекупил.

Вскоре он нашел тихий уголок: почти офисная работа, где нет необходимости постоянно задерживаться, работа, которую можно выбросить из головы ровно в 19:00. Редактор экономического раздела. Сводки, биржи, курсы валют, голубые фишки. На весь этот мировой рынок он мог с легкостью забить, переступив порог редакции. Что ж, отличное местечко, чтобы переждать, передохнуть. Он завел собаку, она стала своеобразным якорем, способным удержать его на месте. Наверное, все же он не собирался возвращаться к безумному ритму. Он научился режиму, он вновь обрел друзей, которых потерял из-за своей вечной гонки, он мог уверенно ответить на приглашение: «Да, приду», а не привычное для его друзей: «Я постараюсь, если не задержат на работе, если не уеду, я позвоню ближе к вечеру».

Оказалось, что отсутствие бешеной скорости, к которой он привык за десять с лишним лет, совсем не ломает, в этом есть кайф. И чего он так боялся садиться в уютное кресло на непыльную работу?

Теперь жизнь проходила по стандартному сценарию: утро – кофе без завтрака – прогулка с собакой – работа – ужин – прогулка с собакой до полночи – сон. В выходные какие-то развлечения, каждый раз новые. Его устраивал этот ритм.

Он ощущал тонкие ароматы жизни, научился различать их оттенки, детали больше не смазывались. Вот только друзья постоянно намекали, что пора бы уже найти кого-нибудь, мол, после развода прошло больше года.

Почти все, кого он знал, ненавидели одиночество, оно было у них как кость в горле. Он же понимал их лишь отчасти. Его совершенно не тяготило одиночество, наоборот, ему нравилось, что не надо никому ничего объяснять, никто не пристает с расспросами, он мог проводить время, как ему заблагорассудится, ни перед кем не оправдываясь и не чувствуя вины, если задержался на работе. Скучно не было.

Он боялся отношений. Он сам ушел от жены, не выдержал. Их отношения превратили его в толстого ленивого кастрированного кота. Спасала только работа. Но его работа воспринималась женой как любовница. Конечно, ей было нелегко с ним, хотелось предсказуемости, чтобы вечером – дома перед телевизором, по выходным – поход к друзьям или в кино и обязательно за покупками в ближайший «Ашан», обязательно со списком необходимых покупок. Все должно быть ровно, по-бюргерски. Она прогнозировала совместный отпуск и вечер, а он динамил ее, изменяя с любовницей-работой, каждый раз чувствуя себя виноватым, но и жить по-другому тоже не мог. Еще она не понимала его желания побыть в одиночестве. Те моменты, когда не надо ничего спрашивать, не надо лезть с советами и даже просто обнимать, она не чувствовала этих моментов совершенно. Вместо уединения он получал лишь упреки из серии «Ты хоть немного меня любишь?», эти упреки заставляли еще больше чувствовать себя виноватым. Повторения этого диссонанса он боялся больше всего.

Да, сейчас он приходил домой стабильно, задерживаясь лишь в исключительных случаях. Зато он мог себе позволить в выходные умотать на другой конец света, вместо того чтобы ехать со списком за продуктами.

А еще он очень боялся случайно влюбить в себя кого-нибудь. Он очень не любил, когда в него влюблялись. Влюблялись те, кто совершенно не нужен. Он чувствовал их боль, их неразделенную давящую тоску, он видел, как некоторые теряются, находясь рядом с ним. Он понимал: его любят. Когда-то это тешило его самолюбие, было приятно. Но теперь он просто не знал, как себя вести.

Странно, но ему не хотелось даже трахаться. Он боялся, что секс может стать западней, которая начинается со второй зубной щетки в стакане, а заканчивается каким-то опустошающим бредом. В общем, он сознательно выбрал одиночество. Со времени развода в его жизни были только две женщины, оба раза случайный середнячковый секс, ни к чему не обязывающий, его устраивало.

Правда, через какое-то время к нему наведался фиолетовый хищник. Тот самый зверь, который все окрашивает в свой цвет, и уже совершенно ничего не нужно, нет ни чувств, ни эмоций, нет ничего, уже даже не нравится такой родной и любимый плей-лист, не хочется никого видеть, вообще на все плевать с высокой колокольни. Все-таки гораздо приятнее было кого-нибудь ненавидеть, злиться, умирать от депрессии, куда-то бежать. Все это лучше, чем пожирающий изнутри фиолетовый хищник, из-за которого перестаешь чувствовать себя живым. Он не сразу понял, что хищник уже внутри.

С приходом очередной весны в нем вдруг что-то зашевелилось. Это что-то спало очень долго. Это что-то вдруг потребовало сменить образ жизни и вновь побежать. Это что-то он усиленно затыкал. Возвращаться к прежнему графику было невозможно, у него в ногах спало существо, которое было несовместимо с космической скоростью. Он увеличил количество поездок на выходные, он расширил круг хобби, он бросался во все возможные авантюры. Нет, предать собаку, самое преданное существо, он бы не смог.

На майские праздники приехали друзья, шесть человек. Было весело, легко и непринужденно. Вообще-то это не были друзья как таковые, просто приятели, с которыми он время от времени пересекался. Среди них была она. Во всей этой компании самая скромная, чем-то напоминающая мышь, которая изо всех сил тужится, чтобы стать своей в доску. Среднего телосложения, среднего роста, волосы средней длины какого-то средне-русого цвета. Он почувствовал в ней какую-то детскость, наивность и неуверенность. Неуверенность была особенно заметна, в первую очередь в движениях и чуть дрожащем голосе. Знакомы они были давно. Он уже привык к ней, они были друзьями в социальных сетях, иногда лайкали друг друга или обменивались комментами. Общались мало. Он посмотрел на нее и попытался вспомнить, когда и где они познакомились. Ему казалось, что она была поблизости всегда. Но все же, сколько они уже знакомы? Год, два, три, пять или все десять? Этого он так и не смог вспомнить. Странно, но почему-то к ней потянуло так, будто там, где-то внутри ее, спрятан магнит.

Он поймал себя на мысли, что наконец-то заметил ее. Теперь он издали наблюдал за ней, пытался больше общаться, стал как-то неуклюже оказывать знаки внимания и ухаживать. Они вдвоем пошли выгуливать собаку, когда другие остались в квартире. Он шутил, говорил с ней на интересующие ее темы, слушал немногословные ответы, чувствовал исходящую от нее какую-то напряженность, которую воспринял как ответ «да», и как-то ненавязчиво излучал свои флюиды. Это всегда срабатывало. До сих пор он не знал отказа. Стандартная схема: знакомишься, общаешься, где-то восхищаешься этим человеком (тут главное не переборщить), потом приглашаешь куда-нибудь – и дело в шляпе.

Конечно, знакомы они были давно, очень давно, непростительно давно, но что поделать, если он заметил ее только сейчас? Будем считать этот момент отправной точкой.

Он чувствовал, что летает. Такое он испытывал только один раз ровно девять лет назад. Что это? Он влюбился? Странно, он думал, что это невозможно. А вот ведь так бывает. Хотелось бесконечно прыгать по комнате и орать. Он так и делал. Бегал как угорелый из угла в угол под музыку, радуясь всему подряд, как умалишенный. Она уехала в Питер вместе со своими друзьями. На перроне он долго держал ее за куртку, не желая отпускать, уговаривал остаться. Его пригласили в гости. Конечно, он ответил согласием, он прямо сейчас был готов бежать за билетами и ехать этим же поездом. Душа распушилась, как хвост павлина.

Понять, любишь ли ты человека абсолютно – совершенно просто. Тебе нравится в нем все. Ты видишь его слабости, и они тебе нравятся. Она однозначно ему нравилось, вместе с заносчивостью, обидчивостью, желанием нравиться всем и каждому. Ему не надо было оправдывать эти качества. Они ему нравятся. В других не нравятся заносчивость, чрезмерно выросшая корона, но именно в ней они должны быть. Это не принятие человека, это совсем другое. Принять и понять можно любого человека. А здесь же любовь в чистом виде.

Было в этом чувстве что-то еще. Ему однозначно не хотелось с ней тупо переспать, она нужна была для большего. Он стал тщательно изучать ее в соцсетях. У них идентичные вкусы. Они любят одну и ту же музыку, им нравятся одинаковые фильмы, она тоже любит путешествовать. И уж с ней-то точно он бы не превратился в домашнего кота. Он уже видит, как они вместе едут куда-нибудь с собакой на выходные, как катаются на великах, как смотрят в обнимку какой-нибудь малопонятный фильм. Да, он хочет быть с ней! Быть постоянно, 100% времени, он готов пожертвовать своим одиночеством только ради нее.

Счастье, столь внезапно нахлынувшее, переполняло его, лезло из ушей, душило изнутри. Он не мог об этом молчать, а сказать кому-то было страшно, чтобы не сглазить. Тогда он решил завести блог, куда выплескивал бы избытки своих чувств, а они нависали над ним, как небоскреб. Написал, что для него это новый уровень, что он готов ради нее на все.

Еле дождался, когда она вернется в Питер, а ведь это всего лишь ночь. Зная ее тягу к соцсетям, он был уверен: в первую очередь она полезет туда, а тут и он со своим распушенным хвостом. Так и случилось. Как же долго он ждал этой заветной надписи «онлайн». Даже не верится, что с момента их встречи прошло всего-то чуть больше десяти часов.

Он:

привет))) как добралась?

Она:

в общем и целом нормально) если не брать в расчет ноющего ребенка, храпящего мужика и стервы проводницы))

Он:

ой, сочувствую.... не выспалась?

Она:

не-а)))

Он:

держись))) ты нам нужна

сам сегодня на работу опоздал просто безбожно…

Она:

да, а что, я вот все думаю взять прилечь немного, так что выживу, это точно)))

Он:

ну иди, дрыхни)) приятных сновидений… А я буду дальше носом клевать, вчера днем выспался, а ночью ни в одном глазу

Она:

)) клюв береги

Он:

ага, без клюва печально… что-то я уже соскучился, надо в питер выбраться

Она:

как ты быстро соскучился)))

Он продолжил разговаривать с ней в своей голове. Конечно, она все понимает, он же еще в Москве весьма недвусмысленно выражался. Конечно, она поняла, девочка очень умная, не могла не понять. Она ушла в офлайн, а он остался восхищаться ее записями на странице, коих было больше двух тысяч. Его же страница почти пуста, он редко там отмечается, в основном стена заполнена чужими поздравлялками со всем подряд. На какую-то долю секунды он почувствовал себя каким-то ущербным и отсталым. Ведь действительно, все его знакомые обитали в соцсетях, практически переехали туда, а он, как пещерный мамонт, до сих пор живет в реале, хотя честно раз в сутки прочитывает ленту и даже иногда комментит или лайкает. Более того, раз в несколько месяцев страница все же обновляется нелепым постом или фоткой собаки. Так или иначе, до сих пор онлайн он светился не больше часа в день: ему казалось, что круглосуточная просидка перед монитором – время, выброшенное в мусорное ведро. Было дело, когда и он пропадал в каких-то чатах и форумах, но они никогда не заменяли ему реальности. Скорее, это было одной из граней его стакана жизни наряду со множеством других. Сейчас все стало по-другому, он постоянно был онлайн, поджидая ее. Уже несколько суток он не мог есть, он перестал спать, совсем. Он думал о ней. Он только сейчас смог увидеть, какая она крутая: почти тысяча друзей, примерно столько же подписчиков, для каждого шага находится какой-то пост, она описывает каждый, совершенно каждый, свой шаг. Очень часто выкладывает музыку. Он полюбил эту музыку. Он полюбил все, что любила она. Даже Питер, он готов был переехать туда, хотя еще вчера этот город казался ему слишком серым, слишком угрюмым, закованным в камень и бетон, где нет места растениям, чему-то по-настоящему живому. Когда он приезжал туда, ему не хватало воздуха.

Сейчас он смотрел на Питер совсем по-другому, ее глазами. Сейчас он видел в этом городе беззаботность, минимальную скорость, кеды и вечные прогулки. Ему нравилось, он хотел туда переехать. Все это он писал в своем блоге. Почему-то он начал там писать о самом сокровенном, чего раньше не делал никогда. До сих пор он писал лишь по работе на заданные темы за деньги. Писать другое не было необходимости. Шла пятая страница его блога, а ведь это только начало. Пятая страница за несколько дней! Даже не начало, так, предисловие. Улыбнувшись, он понял, что набирает на сайте популярность. Его очень редко лайкают, еще реже комментят, в отличие от других блогеров. Но читают его блог стабильно и очень активно. По количеству просмотров он уверенно вырывался в лидеры, это подстегивало размышлять дальше, делиться. Он писал об отношениях между людьми, о просмотренных фильмах, о своей любви, он описывал все свои чувства и эмоции, все, что сделала с ним она всего лишь за несколько дней. Заметил, что большинство людей в соцсетях на 99% выражают свое настроение, чувства и мысли с помощью чужих цитат, стихов, музыки, фото. Ему нравился этот сайт, тут большинство писали сами. Порой очень коряво, с чудовищными ошибками, наивно выражая мысли, давным-давно облаченные в более красивые формы другими. Но читать это было гораздо приятнее, чем ленту в соцсети, пестрившую перепостами о животных, советами как стать счастливым, мотивациями и мнениями о правильной жизни, рецептами и упражнениями для всего на свете.

Он:

ну что, погуляем по Питеру?))

Она:

уже купил билет?))

Он:

ага)))

Она:

давай) свисти когда

Он:

договорились)) подготавливай прогулочную программу))

Она:

да какая там программа) все будет зависеть от погоды)

Он:

знаю я вашу погоду, какой бы она ни была, все равно алкотур получается)))

Она:

ха-ха)))

Он:

смешно ей… сколько раз в питере был, максимум на кораблике покатают, ну последний раз еще на качельках покачались

Она:

тыщу лет не качалась на качелях и не каталась на кораблике))

Он:

ты же говоришь, тебя укачивает?

Она:

ну да) укачивает все, за исключением катапульты и колеса обозрения))

Билеты в Питер на руках, чуть меньше через месяц с момента как она уехала, они встретятся вновь. Ему безумно повезло, что надо сделать в культурной столице кое-что по работе, и он захватывал не только выходные, но и понедельник. Про еду и сон забыл окончательно. Каждый раз заставлял себя съесть хоть что-нибудь, максимум на что его хватало – полбутерброда в день и литры кофе, без кофе он не мог совсем.

Бессонница. Пожалуй, самое дурацкое состояние. Ты не спишь ночь, день просто как-то переживаешь с мыслью, что как только рухнешь в кровать, то сразу уснешь. Но все совсем не так. Ты приходишь, ложишься спать раньше обычного, обессилен, безумно хочешь спать… А не получается. Телу лень даже переворачиваться, тело спит, но мозг никак не хочет выключаться. Ты уговариваешь его: надо спать, сон сейчас – самое необходимое. Все напрасно, мозг продолжает что-то там генерировать. Причем генерирует абсолютную ерунду: какие-то картинки, какие-то образы, мысли, нет, даже не мысли, а обрывки мыслей, приводящие в никуда. Ты пытаешься его переключить, считая туда и обратно, занимая его какими-то загадками, головоломками, задачами. Все бесполезно, мозг продолжает бешено работать, но уже в другом направлении. Потом ты начинаешь тревожить тело, которое спит, чтобы перевернуться. Ты чувствуешь, что уже где-то на грани сна и тебе становится так сладко – просто от понимания, что скоро уснешь… Но этого не происходит. Ты идешь в очередной раз курить, наблюдаешь рассвет, понимаешь, что завтра тебе просто пиздец, ибо столько не спать уже просто клиника, но ничего не можешь сделать с этими проклятыми мыслями, с этим проклятым мозгом. Хочется, чтобы его просто ампутировали. Но, несмотря ни на что, ты все же засыпаешь. Чтобы ровно через полтора часа зазвонил будильник, чтобы ты попросил дать поспать еще, отодвигая звонок на 10 минут, и так несколько раз. А потом ты понимаешь, что дальше просто невозможно, вскакиваешь, собираешься сломя голову, времени хватает только на почистить зубы, одеться и вывести собаку; вылетаешь, берешь такси и все равно опаздываешь на работу на полчаса. Тебе кажется, что уж сегодня, еле продержавшись на ногах очередной день, видя сны уже наяву, ничего не соображая, коря себя за плохую работу, ты уснешь. Но следующая ночь оказывается похожей на предыдущие. Слышишь, как работает мусоровоз, видишь, как выключается ночное освещение, и по-прежнему пытаешься убедить мозг вырубиться. Но серое вещество таких команд не понимает.

Они мило общались о работе, фильмах, кошках и собаках, нелюбви к клубам, совместно пили пиво каждый перед своим монитором, вместе уходили курить каждый в свой угол, слушали одинаковую музыку через трансляцию в статусе. Нет, соцсети определенно хороши, особенно когда вы можете слушать одновременно одинаковую музыку, находясь в разных городах. Это все равно что одни наушники на двоих. Одни наушники на двоих с музыкой, которая нравится обоим, да это круче секса! Боже, какие розовые сопли, как все это банально, все это было описано уже тысячу раз тысячей переживших подобное. Все это напоминало дешевые сопливые книжки о любви, которые продают в поездах. Он никогда такие не любил: слишком слащаво, слишком ненастояще, слишком далеко от действительности. Но как же ему сейчас хотелось, чтобы эти страницы из дешевых книжек стали его реальностью. Да, такое с ним было впервые. До сих пор с новой девушкой его всегда мучили сомнения из серии «оно – не оно». В принципе, до сих пор он всегда оставлял для себя пути к отступлению и всегда понимал, что это не навсегда, что он все равно сбежит. С ней сомнений не было совсем, он ни на секунду не сомневался, что это она и больше никто. Как же ему было хорошо, как же грели душу эти разговоры, и как же сложно было усидеть на месте и не признаться в чувствах раньше времени! Он боялся, что она может испугаться и убежать. Хорошо, что у него был блог, там он мог говорить все, что захочет.

Он пытался строить отношения со многими. А потом тупо сливался. Кому-то говорил, что любит, с кем-то просто трахался. Его считали засранцем, не понимая, что он просто ищет и ждет. Эти сомнения вовсе не означают, что он не знает, чего хочет, что он законченный блядун и т.д. Эти сомнения и метания совершенно точно означают «нет». Когда человек любит, а не просто влюблен или какая-то симпатия присутствует, а любит с большой буквы, он не сомневается ни секунды, что это именно оно. Сомнений нет вообще. И именно этот человек может стать номером один в системе ценностей. Остальные не смогут. Лично он до сих пор просто позволял девушкам быть какое-то время рядом. Исповедовал один простой принцип: есть кто-то рядом – хорошо, а нет – так еще лучше. На первом месте были работа, хобби, друзья, что угодно, но только не тот человек, который спит на соседней подушке, с которым он, может быть, даже живет. Хотя внешне он вел себя как любящий джентльмен, время от времени готовый идти ради нее на безрассудства. Беда девушек была в том, что рано или поздно он все равно сбегал – через месяц, два или пять лет, но сбегал.

В те далекие времена он хотел казаться орлом. Более того, сумел себя убедить, что он и есть орел, летающий высоко-высоко и видящий все, чего не видит больше никто, кроме других орлов. Но это было не так. Он просто был маленьким воробушком, воюющим с крупными голубями за крошку хлеба. Самое странное, что он очень боялся, что и другие увидят в нем того самого воробушка, которому так не хватает банальной заботы, тепла и чуточки солнца.

Как же было больно не видеть ее онлайн, и как же было больно, когда она куда-то исчезала на полуслове. Где она? Что делает в это время и с кем? Но потом она вновь писала «привет», и он был счастлив. До поезда оставалось чуть больше двух недель. Он был уверен: будет легко, ведь она все уже видит и знает. Конечно, знает. Ведь не просто так они треплются уже которую ночь подряд обо всем на свете, при том что еще недавно были едва знакомы. Только бы усидеть на месте. Он боялся, что давит на нее своими чувствами, ему казалось, что он стал какой-то рыбой-прилипалой для нее. Надо было снизить обороты. Ох, как сложно было это сделать. Это все равно что заткнуть фонтан пробкой от ванны. Хорошо, что у него был блог. Блог стремительно набирал обороты. Кто все эти люди, так активно, но молчаливо читающие его? Среди них не было его знакомых, он никому не давал ссылку. Это были чужие люди. Почему они его читают? Читают самое личное и сокровенное. Читают про отличия между севером и югом, читают о том, каким бывает небо, читают о его надеждах, читают о его любви. На самом деле было безумно тяжело. Он поймал себя на мысли, что не готов к таким всепожирающим страстям. Да, такого раньше не было. Да, он был благодарен за новые эмоции, но в то же время понимал, что все это его разрушает и может даже убить. Его убьет собственная любовь? Ну и пусть. Дабы переключиться с этой мысли, опять зашел в свой блог, зачем-то написал:

«Есть люди, бестактность которых просто убивает. Они что, серьезно не понимают, что делают кому-то больно? И если этот кто-то не показывает, что ему больно, это еще не значит, что его душа под анестезией, и он ничего не чувствует».

Перечитал, сам не понял, о чем и зачем это написал. Видимо, любовь обострила его чувствительность до какой-то крайности. Как будто любовь – это точильный нож, делающий острым что-то давно заржавевшее.

Собственная фраза заставила задуматься. А ведь правда, что бы там ни говорили, но сложнее всего произнести две фразы: «Я тебя люблю» и «Пошел на хуй». Естественно, это сложно сказать исключительно тем людям, которым очень хочется. Мысль потекла дальше, но осталась за пределами блога. Люди часто обещают позвонить и не делают этого, часто просто не берут трубку и не отвечают на сообщения. Поначалу это можно списать на занятость или что-то еще. Но потом ты понимаешь, что просто не могут они послать на хуй открыто. Им проще не взять трубку, и пусть человек думает, что хочет. Все-таки посылать на хуй не интеллигентно, другое дело по-тихому исчезнуть. Интеллигентней, но нифига не честнее и гораздо более жестоко. Нет, он твердо решил, что сам никогда не будет больше так делать, хотя и до этого не злоупотреблял таким поведением.

Очередная ночь диалогов. Ей проще, она может спать днем, а ему на работу. На работу пока еще в Москве. Странно… До сих пор у него не было желания жить с кем-то, он никому не предлагал отношений как таковых, он никому не предлагал жить вместе, все получалось как-то само собой и немного против его воли. С ней совсем другое дело. Он готов был делить с ней время, свои мысли, свой плей-лист, к которому всегда относился очень ревностно. Он добавил туда ее любимую музыку, он был уверен, что ему это тоже нравится. Делиться плей-листом? Нет, на такое он решился впервые, до сих пор он оставлял этот кусочек жизни только себе, не терпя в нем чего-то чужого. Он готов был делить с ней все самое сокровенное. Он готов был подстраиваться под нее сколько угодно. Он узнал, как правильно знакомить собаку с кошкой, почем аренда квартиры в Питере, что за зверь корюшка. Он отказался делать уборку, потому что ей нравится творческий беспорядок. И все равно ему казалось, что он не достоин, что она лучше его и выше. Она фрилансер, получающий за свою работу мизерные деньги. По крайней мере, с его колокольни это было мизером. Но зато она была свободна делать, что захочет. Он же был вынужден каждый день ходить на работу. Он жаждал ее свободы, ее беззаботности, он искал повода, чтобы уволиться и начать другую жизнь, он откровенно нарывался на увольнение, чтобы хоть немного достичь ее свободы. Странно, что его еще не уволили, ибо работать он был не способен, посвящая почти все время соцсетям и блогу. И это он, трудоголик, никогда не позволявший себе страдать ерундой в рабочее время! От увольнения удерживало немногое – собака и оплата квартиры. Только это останавливало от шага в пропасть. Работа мешала, деньги мешали, все мешало, все заставляло чувствовать свою ущербность.

Очередная ночь. Очередной диалог. Они в очередной раз пьют пиво перед монитором. Бессонные ночи и голодание были слишком быстро раздавлены алкоголем, он расслабился.

Он:

а во сколько обычно спать ложишься?)

Она:

да когда как))

но я жесткая сова

Он:

прикольно тебе))) я тоже сова неисправимая, но у меня режим

правда, последнее время катастрофически не высыпаюсь)))))

Она:

ну… у меня тоже из-за этого режим убит… фриланс расслабляет((

Он:

да у меня не из-за фриланса, я уснуть не могу))

Она:

да я тоже долго иногда не могу((

но меня задолбало просыпаться в час)))

Он:

так я еще и не ем нифига, тоже не могу))) скоро от истощения свалюсь нафиг

Она:

почему не ешь?

Он:

не лезет))))

Она:

ууу..))

плохо

штаны на подтяжках еще не носишь?

Он:

так бывает, когда влюбляешься)))) хорошо, что со мной такой крайне редко происходит

Она:

влюблен??)

Он:

)))

Она:

что?)))

Он:

да так

Она:

смайлы куда-то делись о_О

Он:

))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))

Она:

а это уже ненормальные смайлы)

Он:

ну, тебе не угодишь)))

Она:

ну а чего тогда в крайности бросаешься?)

Он сделал это! Его так долго распирало от этого чувства, будь что будет. В принципе, думал он, а зачем продолжать игру, если и так все видно. Все же, как на ладони, она точно уже давно и сама обо всем догадалась, а он лишь подтвердил ее догадки, облегчая задачи и снимая ненужные мысли.

Утро. Он с нетерпением ждет, когда же рядом с ее именем появится заветное «онлайн». Вот, ура, она в Сети!

Он:

Доброе утро)))

Молчание. Очень долгое молчание. Он видел, она прочитала его сообщение. Нестерпимо долгое, удушающее молчание. Разрывающее на куски. Что она думает в этот момент и почему так долго думает? Почему она ничего не пишет? Ведь она ДОЛЖНА была догадаться, что все ночные посиделки перед монитором не просто так. А вдруг она испугалась? Он не знал, что делать. Он проклинал себя за это признание и не знал, как исправить ситуацию. Как бы ему хотелось забрать отосланные строчки назад, он бы все за это отдал. Такого сожаления о сказанном он не испытывал никогда. Ущербность каким-то образом удвоилась. Она молчала. Это убивало, лучше бы она отправила его на три буквы. С момента его приветствия прошло почти два часа. В ее статусе зазвучал Вивальди. Он ухватился за эту музыку, как за соломинку.

Он:

Смотрю у тебя времена года играют. Осень.

Она:

Да, хорошая музыка. Привет.

Он:

Ага, это лучшее из цикла.

Зачем он соврал ей? Зачем??? Ведь «Зима» ему нравилась гораздо больше, а на втором месте было «Лето». Но он очень хотел переменить тему, только бы она забыла про ночное признание. Ему удалось, она ответила. Нет, до приезда в Питер никаких признаний, он торопит события. А там будь что будет.

Он чувствовал себя полным кретином, идиотом, каких еще свет не видывал. Это чувство было мерзким, неуютным и мешающим. Как будто ты едешь в маршрутке, а кто-то сзади упирается коленками в твое сиденье.

Они продолжили общаться. Странно… но каждый раз, когда он говорил о том, что дорого ему, о том, чем он занимается, что любит и о чем мечтает, все отметалось. Собаки – плохо, она кошатник, на севере холодно, а работа его – говно. Конечно, все это прямо она не говорила, но после ее фраз ущербность только возрастала. Он чувствовал в глубине души, что его жизнь ее совершенно не интересует. Это естественно, на ее фоне он был жалким неудачником, так и не сумевшим создать что-то стоящее. Она художник, а кто он? Ну, и ладно, он все равно уже давно жил исключительно ее жизнью. Он чувствовал какую-то пропасть между ним и его Королевой, пытался сократить эту пропасть, убеждая себя, что вообще-то ему нравится все, что нравится ей, и принципы у них похожи, и вообще сами они как две капли воды.

Тем не менее, он готовился к Питеру, уже ни на что не надеясь. Прекрасно понимал, что если ему откажут, то внешне ничего не изменится. Абсолютно ничего. Он также будет ходить на работу, возвращаться, гулять с собакой, искать на свою задницу приключений, время от времени с кем-то трахаться, при этом не подпуская близко, время от времени напиваться вдрызг, мучиться от бессонницы, когда всякие мысли упорно не хотят покидать черепушку, утром забивать на работу, врать, приезжать к обеду, и при этом чувствовать себя безответственной сволочью, точно так же, как после хорошей попойки.

Попойки. Большинство из них было с коллегами. Журналисты – они такие смешные. Нынче модно хаять его братию, называя их сволочами, свиньями и т.д. Ну, в тренде это. Но ни от кого он не слышал столько грязи в адрес профессии, сколько от самих журналистов. Уж эти-то на эпитеты совсем не скупятся. Им кажется, что, громыхая трехэтажным матом, стукая пивной кружкой о стол, они как бы отстраняются от профессии. Но на самом деле это не так. Лично он видел среди таких людей всего лишь два типа: к первому относились алкоголики-неудачники, такие же фанатики, как и он когда-то, которым работа заменила все, но теперь их это уже не устраивает, а что-то изменить они не в силах, это были уже своего рода динозавры в профессии. Ко второму принадлежали новички. Еще недавно они рьяно, до дрожи, с порванной рубахой на груди самоутверждались за счет этой профессии. Они хотели совершить на бумаге революцию, посадить парочку-другую коррупционеров и, в конце концов, быть убитыми за правое дело. Но этому не суждено было сбыться, сегодняшнее время хреновое для революций, а профессия и тем паче. Тогда они так же рьяно в кулуарах, за той же кружкой пива разоблачали всю систему современной журналистики, своих коллег, своих начальников. Потом и динозавры, и новички находили общий язык, рассуждая о бренности бытия.

Его профессия – его крест. Он уже давно научился врать одноразовым знакомым о месте работы. Проще было назваться менеджером, чем слушать очередные высказывания:

– О, круто, я тоже в детстве хотел, да вот не сложилось.

– О, боже, ты – чудовище, надеюсь, у тебя с собой нет скрытой камеры?

– А Якубовича видел?

– Вы, наверное, со звездами на «ты»?

– А я вот стихи пишу, это хобби. Можно у вас опубликовать?

– У вас там хорошая зарплата?

– У меня дочь поступать будет в этом году, хочет на журфак, что посоветуете?

– А у меня труба протекает, можете об этом написать?

– А в клуб можете провести? А в театр? А на концерт? И даже в музей не можете? Бесполезная профессия…

– А напишите про меня!

– Ой, только не пишите про меня!

Однажды, всего один раз за столько лет, ему посочувствовали. Сказали: «Быть журналистом тяжело. Я представляю, сколько негатива льется и что человек вынужден от этого закрываться. Но через много лет это приводит к тому, что начинаешь закрываться вообще от всего». Сколько же правды в этих словах…

До поездки в Питер оставались считанные дни. Его нетерпение брызгало во все стороны. Осталось четыре дня, всего четыре дня. При встрече с ней все случится. Все, о чем он мечтает почти месяц. Они будут самой счастливой парой на планете, прямо как в дешевых книжках, пропитанных розовыми соплями. Ведь она все понимает, да и понимать уже нечего, он ей признался. Да, после этого было убивающее молчание, но его не послали! С ним продолжили общаться. Каждую ночь он продолжал выворачивать свою душу. Он рассказал ей, о чем больше всего сожалеет в жизни, он рассказал о дружбе, о своем прошлом браке, о плюсах и минусах одиночества. Для всего этого блога уже не хватало. Он рассказывал ей то, что не рассказывал никому. Она тихо слушала, иногда вставляя смайлы или коротко что-то комментируя. Да, он был пьян. Он понимал: перед ним идеал. Тот самый идеал, которому предшествовали два года одиночества. Он был готов расстаться со своим одиночеством. В общем-то, выбора не было. Либо она, либо его одиночество. Третьего не дано. Он выбрал ее. Иногда он звонил ей, стараясь не быть навязчивым, максимум один звонок в два дня, чаще смс, но тоже в пределах разумного. Он безумно боялся стать навязчивым. Излишки приходилось выливать в блог. Почти 500 просмотров за неделю. Ого! Кто эти люди, читающие его? Он не понимал, зачем они читают. Еще меньше понимал, почему они делают это молча. Хоть бы совет какой дали. Он лайкал все ее посты. Ему казалось, что они гениальны. Она описывала каждое свое движение. А разве не для того нужны соцсети, чтобы тщательно фиксировать каждый свой вдох и выдох? Раз это было невероятно важно для нее, он был готов играть по этим правилам. Он поселился в соцсети. Он даже перенес туда свой плей-лист, отныне слушая музыку только оттуда. Это вынуждало быть онлайн круглосуточно, ведь без музыки было невозможно. Он приходил на работу, заходил в Сеть, надевал наушники и пытался выполнить хотя бы необходимый минимум. Он почистил свою страницу от бездушных открыток, отправленных другими, от предложенных приложений, каких-то тестов. Страница опустела. Надо было ее чем-то заполнять. Он только учился это делать. Учился у нее. Получалось коряво, ведь он совсем не хотел постить чужие цитаты, а разместить что-то глубоко личное не мог, все-таки друзей у него было почти под сотню, а писать он хотел только ей. Но он каким-то образом чувствовал, что это необходимо сделать. Она бы это оценила. Он искренне восхищался ее талантом, ее картинами. Он должен был ей соответствовать! Единственное, что он хоть как-то умел – это играть в слова. Это было его работой, его хлебом, ну почему бы не сделать это ключиком к ее сердцу. Тем более что количество посещений в его блоге явно подтверждало – кого-то он уже сумел тронуть.