Читать книгу Переулок Карабашский в пространстве у-вэй - Наталья Комлева - Страница 9

***

Электричество пришло в переулок не сразу, а появившись, существовало с некоторыми перебоями, так что имелись в домах и керосиновые лампы. Заодно керосином лечили некоторые неопасные хвори. Электрические утюги, потреблявшие энергию, за которую надо было ежемесячно платить, не сразу победили утюги чугунные, заполнявшиеся даровыми углями из печей. Печи же, понятное дело, топились дровами, которые ещё надо было выписать с дровяного склада, привезти, распилить, расколоть, перетаскать вначале в дровяник на усадьбе, а затем частями – в сени, чтобы дрова подсохли и лучше, жарче горели. На плите кухонной печи, называемой шестком, еду варили в чугунках и чугунах, жарили на чугунных же сковородках. Пироги пекли на больших железных противнях в духовой печи сразу за шестком. Духовка закрывалась железной заслонкой с ручкой. На тёплой лежанке кухонной русской печи, застеленной самотканым чистым половиком, обычно спал кот. Комнатные печи, круглобокие голландки, обитые тонкими листами железа, отапливали жилые комнаты. Ни о каких домашних холодильниках и не слыхивали, а то, что надо было сохранить подольше, спускали в прохладный подпол или выносили в неотапливаемый чулан в сенях. Над входной дверью в жилую часть дома располагались полати – настил из досок, занимавший всё пространство над прихожей. Туда клали тюфяк, заправляли его постельным бельём и спали. На полатях было очень тепло, т.к. они обогревались сразу двумя печами, к которыми непосредственно примыкали: кухонной русской и комнатной голландкой. К полатям вела вертикально прикреплённая к стене лестница с широкими деревянными ступенями. В этом дополнительном помещении либо спали тогда, когда надо было хорошо согреться заболевшему человеку, либо размещали детей в случае приезда родственников, а их постели в комнатах отдавали приехавшим. В кухне под потолком тоже был дощатый настил, но это уже были не полати, заполнявшие весь потолок прихожей, а просто очень широкая полка, где складывались не особо нужные в хозяйстве разные вещи, которые, однако, могли на час и понадобиться, так что совсем уж далеко – в чулан, к примеру – их не относили. Полка называлась грядкой, и было странно непривычному городскому человеку, при чём тут грядка – грядки же это в огороде земляные такие вскопанные площадки с овощами…

Оконные стёкла держались на особой замазке, которую ежегодно надо было поновлять. Бревенчатые стены регулярно конопатили для сохранения тепла в доме: стамеской забивали в щели между брёвнами пеньку. В завалинках под домами предусмотрены были «продухи» – небольшие отверстия, закрывавшиеся круглыми железными крышками с ручками. Если надо было проветрить подвал, крышки открывали, если требовалось, напротив, сберечь тепло – закрывали. В открытые продухи иной раз пролезали кошки с целью поживиться продуктами, хранящимися в подполе, и, нечаянно запертые крышками продухов в подвале, орали там дурным голосом, пока хозяева избы с бранью не выпускали их на волю. Чужих котов выгоняли из дома с помощью веника, а своего посредством того же веника шлёпали слегка по круглой башке для предотвращения повторных преступлений.

Весной на окнах таял лёд, и талая вода по плотно проложенным между рамой и подоконником тонким жгутам из старых простыней стекала в бутылки, специально для того подвешенные за бечёвочные петельки на гвоздики, прибитые в торцах подоконника. Приходилось довольно часто менять бутылки: убирать наполненные и подвешивать пустые.

В комнатах поражало обилие вышивок. Вышивки были везде: на стенах (воспроизведение картин известных русских художников или просто фантазии на тему любви и красоты), на чехлах, в обязательном порядке покрывавших диваны, на салфетках и скатертях, лежавших на подзеркальниках, комодах и столах. Салфетки, вязанные крючком, украшали пространство под вазочками и вазами. Дом становился весёлым, уютным и тёплым.