Читать книгу Соло в четыре руки - Наталья Криммер - Страница 2

Аня вышла замуж. Нельзя сказать, что она к этому стремилась. Она не мечтала о белом платье, фате, букете невесты и тому подобных сопутствующих этому событию атрибутах. Нет, конечно, в ранней юности, как и любая романтичная девочка, она эти события себе представляла, но потом подобные мысли надолго её оставили, так как было о чём подумать более насущном и сегодняшнем. Поэтому, сейчас её стремительное замужество, стало шагом к осуществлению совсем другой мечты – она страстно хотела, как можно быстрее уйти из родительского дома.

Анин отец, вероятно, когда-то давно усвоил постулат, который изрёк один из персонажей известного советского эстрадного артиста Аркадия Райкина: «Главное ребёнка родить, родил, на том спасибо». Руководствуясь этой установкой, после рождения очередного отпрыска, папочка ребёнком интересоваться сразу переставал, на свой взгляд, справедливо полагая, что его миссия по отношению к младенцу выполнена и перекидывал свои силы на воспроизводство следующих детишек. Каким образом, уже рождённые сыновья и дочери должны были выживать без родительской поддержки, было неизвестно и, главное, нисколько не занимало родителей. Да-да, именно обоих родителей, потому что многодетная мамочка недалеко ушла от своего мужа. Хотя, в какой-то степени, она о детях заботилась, по крайней мере, в доме всегда была какая-то еда, чаще суп, так как сварить кастрюлю некоего первого блюда было проще и бюджетнее, чем готовить что-то более фундаментальное и финансово затратное. «Чтобы не голодали» – это было, пожалуй, единственное, о чём болело материнское сердце. Если оно вообще о чём-то болело кроме науки, которой занимались родители.

Понятие гардероб, разумеется не мебель, а одежда, в этой семье напрочь отсутствовало. Носили, что придётся, донашивая друг за другом, и за детьми из знакомых, более обеспеченных семей. В доме бытовало культивированное матерью понятие – «вещизм». Понятие прививалось плохо, детям хотелось носить новые модные вещи, есть из красивой небитой посуды, спать на удобных кроватях, а не ютиться на двухэтажных нарах, неумело сколоченных местным дворником. Хотелось, есть конфеты и пирожные, но этого в семействе тоже не было. Не было из-за того, что лакомства дорого стоили, не входили в сферу жизненно необходимых продуктов и полностью подпадали под принятый в доме, ещё один удобный старшим членам семьи постулат, что «детям сладкое вредно».

Как было упомянуто выше, родители занимались наукой, работали в каком-то чудом уцелевшем с давних времён научно-исследовательском институте. Время в учреждении остановилось, платили там крайне мало, поэтому деньги в доме не водились, то есть совершенно. Старшее поколение это обстоятельство нисколько не расстраивало, а мнения молодых обитателей малогабаритной двушки на окраине Москвы никто не спрашивал.

Детей в семье родилось восемь человек. Двое малышей: мальчик и девочка умерли в младенчестве. От ещё одного младенца, родившегося с серьёзной патологией, любящая мамочка отказалась в родильном доме, шокировав даже видавший виды персонал больницы заявлением, что больному ребёнку среди здоровых детей делать нечего.

Таким образом, в семье росло пятеро детей, их могло быть и больше, но в какой-то момент у матери, что-то случилось со здоровьем, и врачи запретили ей рожать. Муж убеждал жену, что всё это ерунда и, что «лишний» ребёнок никому ещё не вредил. Но супруга за здоровье себя любимой крайне испугалась, и свои детородные возможности отменила медицинским способом. В какой-то степени, для уже существующих детей, это было спасением.

В этой семье дети не дружили, общались по необходимости, так как скученное проживание неизбежно влечёт некие бытовые разговоры и распоряжения, поступающие от старших к младшим.

Более или менее общались между собой две старшие сестры, эти отношения нельзя было назвать сестринской любовью или дружбой, но, по крайней мере, общие секреты были: обсуждения мальчиков, разговоры на тему того, кто на кого как посмотрел и тому подобные юношеские пустяки.

Нежно относились друг другу, пожалуй, только две младшие сестры: Анна и Павла. Павла получила своё нечасто встречающееся в современности имя не потому, что родители были знатоками этимологии имён или большими оригиналами, а просто потому, что ждали мальчика Павла, а родилась девочка. Имя решили не менять: «Зачем? раз уже придумано». Аня всегда задавалась вопросом: «А если бы выбранное имя было Фимистоклюс или Алкид, как в „Мёртвых душах“ Гоголя. Страшно подумать, как бы повели себя родители в этой ситуации». Павла естественно к своему имени притерпелась, привыкла, что вечно кто-то не особенно образованный спрашивал: «Почему у такой хорошенькой девочки мужское имя?». Она старалась при знакомстве именоваться Пашей, правда всегда подчёркивала, что она – Паша, но не Прасковья. Аня свою маленькую «Пашу, но не Прасковью» любила, жалела, защищала, старалась подкормить чем-нибудь вкусненьким, если появлялась такая возможность.

Единственный брат с сёстрами ни со старшими, ни с младшими не общался совсем, хотя и жил с ними в одной комнате. Из членов семьи, он изредка общался только с матерью, на правах любимца и единственного сына. Любимцем Вася сам себя провозгласил, но, по всей вероятности, таковым и был, потому что его, так или иначе, замечали, иногда давали карманные деньги, чаще советы, которые с трудом принимались в обмен на свободы и преференции.

Потом две старшие сестры постарались и наперегонки вышли замуж. Одна удачно, вторая не очень. Но обе старшие девочки выпорхнули из-под родительского крыла. Крыла особенного не было, но вылететь очень хотелось, что они с радостью и исполнили. В какой-то момент в семье Борецких наступило понимание, как, наверное, живут обычные семьи.

Но подобное затишье и отдохновение длилось недолго, брат, окрылённый примером старших сестёр, женился. Только женился он на девушке, прибывшей в Москву из какого-то далёкого далека, и так как, избранница жилплощадью обеспечена не была, привёл молодую жену в родительскую квартиру, уговорил папу и маму уступить молодой семье свою комнату. Родители, посовещавшись, выполнили требования сыночка и перебрались в комнату девочек. И всё бы было нормально, если бы жена Василия не оказалась дамой с чудовищным, склочно-неуживчивым характером, да ещё с полным отсутствием хоть какого-то воспитания. В доме начались скандалы, истерики, кухонные интриги, крики, ругань и выяснения отношений.

Аня старалась в семейных баталиях по возможности участия не принимать. А вот Пашка, в отличие от старшей сестры, с новой родственницей, как писал в позапрошлом веке Николай Лесков в очерке «Воительница» – «буйственно сражалась» и часто, отстаивая свою точку зрения и расчищая себе место под солнцем, несмотря на молодость, выходила победительницей из скандального сражения. Супруга брата начинала рыдать, а Пашка получала нагоняй от брата и от родителей, в любой ситуации встававших на сторону сына и невестки. Обиднее всего было то, что последняя не нравилась родителям не меньше, чем дочерям, но в угоду сыну и его дражайшей супруге, готовы были поступиться своими принципами.

Аня предпочитала как можно меньше находиться дома, она работала тогда в частной галерее современного искусства, куда её устроила мать школьной подруги. С высоким баллом ЕГЭ, который Аня получила, окончив школу, она могла рассчитывать на поступление в любой ВУЗ. Но такую роскошь позволить себе не могла, родители открытым текстом дали понять, что финансировать студенческую жизнь дочери они не будут, и она должна сначала встать на ноги, а потом заниматься своим образованием.

Анна приняла ситуацию как данность и вышла на работу в галерею. Надо сказать, там ей очень нравилось: новые знакомства, вежливый и обходительный хозяин, творческая атмосфера, интересное общение. В галерее Аню любили, поэтому вдумчивая, вежливая девочка очень быстро стала правой рукой хозяина, его доверенным лицом и верной помощницей.

Анна первой до начала рабочего дня приходила в галерею и вечером уходила последней. Такое положение вещей руководство, безусловно, приветствовало, а Аню устраивало то, что она совсем мало находится дома. Она проработала в галерее уже более пяти лет, когда познакомилась с ним.