Читать книгу Нелегалка-2-2015. 2014-2015-2016 - Наталья Лазарева - Страница 5

Зима в этом году затянулась. Сицилианцы говорят то же, что думаю я. Эта зима – очень холодная и длинная. За февраль дневная температура поднималась выше 15 градусов всего пару-тройку раз. Море постоянно штормило. Иногда волны, высотой в пару метров, пробежав через широкий пляж, разбивались о набережную. Брызги летели через тротуар и шоссе на дома. Калабрию часто было не видно из-за облаков и тумана. Низкие тёмные тучи скрывали вершины гор за автострадой. Тогда казалось, что Роккалумера находится на краю Земли.

Но мне везло, в мои выходные погода выдавалась если не весь день солнечной, то достаточно тёплой, чтобы можно было гулять с удовольствием.

И, если честно, только это и радовало. Мысли крутились вокруг дома. Там, за облаками, за Италией и Европой, в занесённом снегами Санкт-Петербурге, моя мама лежала в больнице в предынфарктном состоянии. Рядом с ней были мои взрослые дети. Но я не знала, что делать, и была готова улететь домой в любой момент. Хотя, почему – была. Я готова к этому в любой день.

Как я ни просила маму осенью вернуться в город, она осталась зимовать на даче. Одна. Совсем одна. Потому что верный пёс Цыган отправился в собачий рай, ненадолго пережив хозяина.

У мамы начало скакать давление. Я говорила ей, что надо жить в квартире, с отоплением, походить по врачам, проверить здоровье. 87 лет – не шутка. Она отказывалась перебираться в Питер. Ездила за пенсией, ездила в Лугу или Струги, в магазины.

А в Крещение псковские власти сделали своим жителям сюрприз – отменили все поезда. Вообще все! Мол, автобусов достаточно. Но о каких автобусах может идти речь, если многие населённые пункты находятся именно на железной дороге. Например, чтобы добраться от нас до Питера, надо было, после отмены поездов, пешочком пройти пару километров до автобусной остановки. Там дождаться автобуса на Псков. Проехать 10 км до Киевского шоссе. Там снова сесть на остановке и ждать, когда пойдёт автобус в Петербург. Ехать только на этом – больше 6 часов. Не то что мама, даже я от такой дороги отказалась бы.

Как-то утром я проснулась рано, с одной мыслью: «Мама». Набрала номер. Мама не ответила. Перезвонила через час. Никакого результата. Позвонила дочке. Та сказала, что говорила с бабушкой вчера, всё было нормально. Я продолжала терзать телефон.

Мама откликнулась на пятый раз. Её голос еле шелестел: «Мне плохо… Давление…» – «Немедленно вызови врача!»

Я звонила каждый час. Врач приехал, давление смерил – 210/180, сделал укол, предложил лечь в больницу. Она отказалась. После обеда мама стала со мной прощаться. Радовалась, что умрёт там, рядом с мужем. Я психовала по страшной силе. В это время за ней уже ехали сын с другом, а дочка договаривалась о госпитализации в Мариинскую больницу – потому что скорая могла увезти на другой конец города, а эта больница рядом с нашей коммуналкой. И внуки могли навещать бабушку каждый день, потому что работают в центре.

Капельницы, уколы и полное обследование сделали своё дело. Через две недели мама стала ходить самостоятельно, её голос зазвенел, как в молодости, она съездила в гости к среднему правнуку, и потом осела, наконец, в нашей многосемейной квартире, огромной и шумной.

Через месяц я стала звонить ей, как раньше, два раза в неделю. Мне хватало отчётов от детей, с которыми я общаюсь в интернете каждый день.

Но интенсивные звонки и разговоры по скайпу выбили из скромного финансового бюджета. За интернет пришлось заплатить на 5 евро больше. На телефон потратила трёхмесячную норму. Занимала у девчонок.

Чтобы, по всегдашней своей привычке, лечиться впечатлениями, изучала карту Сицилии, примеряясь к расстояниям, которые могу пройти пешком. Лазала по разным сайтам, собирая информацию о близлежащих городишках, чтобы узнать – куда стоит добраться. После зарплаты стало веселее. В непогоду можно было воспользоваться транспортом. А еду всегда на день набирала из дома. Затраты на каждый выходной регламентированы десятью евро. Если удаётся сэкономить, каждая монета откладывается и идёт на приобретение одежды. За почти полгода я пообносилась.

В первый выходной февраля прогулялась до городишка Гротте. Пешком – в Фурчи, оттуда по трассе в горы. Гротте – маленькая поэза, но живописная, как почти все. На горе, над церковью – красивая площадь, с мраморными скамьями и столами. Над ними – скульптурная композиция с Мадонной, в гроте. К Мадонне ведёт лестница, но в это день проход был закрыт.

Я устроила селфи, позируя на мраморном кресле. Вместо палки для селфи – мраморный стол. Вокруг никого не было. Тишина, солнце, цветут вишни.

Потом поднялась в горы ещё выше. На обратном пути видела убитую сатанистами козу или козла. Почему сатанистами? У бедного животного была содрана верхняя часть черепа с рогами. Больше не тронули ничего. Труп лежал над кладбищем.

Домой вернулась на полусогнутых, так налазалась по горным тропам. Хотела поболтать с девчонками у украинского автобуса, но автобус задерживался, а из знакомых никто не подошёл. Немного пообщалась с двумя украинками, военнообязанными, сбежавшими от мобилизации. Они ругались с каким-то итальянцем, насмотревшимся новостей, с пеной у рта доказывавшего, что русские уничтожают Украину.

Мне не до политики. Ушла домой.

Дома Пина, как всегда, стала просить показать фотографии. Я перекинула фотоотчёт в ноутбук и устроилась на стуле в старушкиной спальне. Синьоре нравится этот процесс. Я показываю ей то, что она давно не видела. Она много где была. Пока ни разу не спросила: «Что это за поэза?» Гротте тоже были ей знакомы. Она назвала улицу, по которой я шла туда, узнавала площади, рассказала, что на том кладбище лежат родители Франческо. Насмешил её один кадр: я запечатлела унитаз, затащенный кем-то на скалу над церковью и гротом. Унитаз стоял на краю обрыва. Какой шутник использовал его для созерцания окрестностей? Убитая коза вызвала объяснение: голодные люди воруют животных и их едят. Я не стала спорить.

А политика… Ну, какие тут могут быть переживания о политике?

Как-то мы, работающие в Роккалумере баданты, договорились, что в субботу поедем в Ачиреале.

Мой выходной с восьми до восьми. Их – с двух до восьми, потому что им дают по 6 часов два раза в неделю. Я вышла из дома и, под палящим утренним солнцем, направилась в Санта Терезу, по магазинам. Скидки, скидки! В Санта Терез есть один, в котором уже покупала обувь и одежду, осенью и зимой, дорожка протоптана. Но в этот раз на мой кошелёк вещичек не было.

Остальные магазины тоже разочаровали. Дешевле 15 евро не предлагалось ничего. Даже футболки (мне очень нужны футболки!) – от 7—8 евро. Ещё мне нужны были таблетки от укачивания. Зашла в аптеку. Шесть таблеток – 8 евро. Ужас.

Расстроенная донельзя, продолжила поиски другой аптеки. На Лунгамаре рядом со мной притормозил автомобиль. Симпатичный мужчина лет сорока спросил: «Отдыхаете?» Я жевала печенье, купленное в супермаркете по спецпредложению. Пробубнила извинение с набитым ртом.

«Вы что-то ищете? Помочь?» – «Ищу аптеку» – «Вы не туда идёте. Садитесь, я Вас подвезу!» – «Спасибо, не надо». Мужчина не отставал. Причём, я уже его видела. Пару часов назад он поздоровался со мной на входе в город.

– Не бойтесь, я вам ничего плохого не сделаю! Только довезу до аптеки. Так, Вы в отпуске или работаете?

Я уже устала как собака. До места встречи с девочками топать полтора часа. Ехать мы собрались на машине. У Оли машина и документы, всё легально. До Ачиреале далеко. На улице жара. Я сдохну. Поколебавшись, села в тачку к любезному синьору.

Он представился Филиппо. Сказал, что работает барменом в Таормине. Спросил, откуда я и чем занимаюсь. Ответила, что из России, работаю на Сицилии сиделкой.

В аптеке, к которой подвёз Филиппо, те же самые таблетки стоили 6 евро. Купила.

Филиппо сказал, что отвезёт меня, куда надо. Я обрадовалась. Идти полтора часа, а ехать минут десять.

В нашем городке остановились на набережной, болтали ни о чём. Погода, работа. Позвонила Тамара: «Ты где? Собираемся в 2 у церкви». Я попросила Филиппо подвезти меня к церкви. Он кивнул и поехал. Мимо. По Ницце. Проехал всю Ниццу. Я завертела головой: «Куда ты едешь?» – «Не волнуйся, сейчас развернусь и высажу тебя у церкви. Сам поеду дальше, мне надо встретить сына с поезда».

Машина остановилась на дальнем пустом пляже, за ржавыми барками и давно не спускавшимися на воду катерами. Я уставилась на синьора бармена. Он развернулся ко мне и с недоброй ухмылкой спросил: «Что смотришь?» Я не догоняла: «Смотрю, потому что не понимаю. Ты сказал, что отвезёшь меня к подругам!» И тут до него дошло, что я – идиотка, а не проститутка. Его здравомыслие взяло верх. Мужчина крякнул, завёл мотор, доставил меня до площади, на прощание пожал руку, сказал, что было приятно познакомиться, и пожелал удачи.

Трагикомичность ситуации до меня дошла только на другой день. Комедия в том, что он обознался. А что ему, ищущему доступного тела, было думать? Идёт одинокая женщина, на вопрос «куда подбросить» – отвечает «в аптеку». Рассказывает о работе, ради которой уехала с родины.

Прохохотав всё утро, написала Ирке, моей подруге-психологу. Она ответила язвительно: «А то ты не знаешь, что первый вопрос мужиков к путанам: «Отдыхаешь или работаешь?» Я рассердилась (в шутку): «Не знаю, чему вас учили на кафедре психологии, но у нас в университете культуры такие знания не преподавались!» Ошибочка вышла ещё и потому, что здесь отдых, каникулы, отпуск – одно слово – «ваканса». Как и вакансия, впрочем.

Трагедии не произошло, хотя задним числом я немного испугалась. И стала звонить всем знакомым девочкам, чтобы они на ус намотали и понимали то, что итальянские мужчины имеют ввиду, когда интересуются твоей работой и отдыхом.

Рассказывала с юмором, народ веселился, а Люба поделилась своей историей. Точно также мужик предложил её подвезти, и повёз невесть куда. Люба – женщина миниатюрная, худенькая. Справиться с откормленным синьором сил не представлялось, она стала молиться вслух. На мужика это произвело впечатление, он немедленно повернул в город и доставил Любу, куда обещал.

Ну, а в продолжение того дня, едва встретились с девочками, они загомонили: «Читала в интернете – Немцова убили?!» Я, уже проглотив таблетку и надеясь на лучшее, проворчала, усаживаясь на переднее сиденье: «Кто такой Немцов?» Меня стали просвещать. Я выслушала и зевнула: «И чё?» Политинформация сорвалась. Я вздохнула: «У вас других забот нет? Счастливые люди!»

К Ачиреале подъезжали под дождём. Погода испортилась совершенно. Из прогулки – только заехали на виллу Бельведер, но и там не повезло – ремонт. Немного полюбовались на побережье с высоты птичьего полёта, сфотографировались под мимозой, притягивая ветки как рамку, и поехали по магазинам.

Пока фотографировались, за нами пристально наблюдал какой-то автомобилист. Он даже остановился и переждал, пока мы не оставили дерево в покое. После этого заулыбался, помахал рукой и уехал. Следил, чтобы не ломали цветы.

В магазинах я страдала. У меня осталось 4 евро. Подруги носились в примерочные, я бродила по залам, передвигая вешалки. И наткнулась на платье за 3 евро, вместо 20. Ничего особенного, но если не понравится, как выгляжу в нём, буду носить дома. Примерять не стала, силы заканчивались. Платье купила.

Однажды после помериджо вышла раньше. Девочки загорали на пляже. Здесь солнце всегда горячее, даже зимой. Только не всегда зимой оно есть. Если безветренно и солнечно – сразу жарко. Посидели на берегу. Эля и Люда пошли домой, им в горы подниматься. Тамара предложила: «А, давай, нарвём мимозы!» – «А, давай!»

Я уже приносила домой букеты. Мне не нравится, что в нашей квартире только искусственные цветы. Искусственные, старые, пыльные и поломанные, типа украшают столовую, занимая две большие вазы на комоде.

Даже на даче, когда ухаживала за папой, постоянно приносила ему цветы, начиная с ранней весны, до поздней осени: полевые, садовые, всё что росло на наших клумбах, рядом с участком и в окрестностях. На столе перед папиной кроватью всегда стояли букетики или охапки первоцветов, сирени, нарциссов, пионов, ромашек, колокольчиков, роз, люпина, лилий и флоксов…

Пина не выходит из дома уже три года. Пару раз ей приносили розочки, сломанные с кустов перед подъездом. Всё что она видит – стены соседних домов и подчахшие за зиму растения в горшках на балконах.

В прошлый раз с цветами получилось смешно. Мы сидели с девчонками в баре, и я развлекала народ разными историями. Например, как одним летом жила с детьми в пионерском лагере, где работала кружководом. Лагерь был ведомственным, я тогда трудилась художником-оформителем в почтовом ящике, а на лето перебиралась с отпрысками на природу. На второе лето с нами поехала и моя мама. Дачи у нас ещё не было и в проекте, а бабушка соскучилась за внуками, и тоже устроилась на работу, в столовую. Для сотрудников выделялись комнаты в деревянных домиках, дети жили с нами. Раз в день из лагеря ходил автобус до города. Как-то я оставила детей на маму и поехала к мужу, без предупреждения. О сотовых телефонах или пейджерах мы не слыхали, предупредить мне супруга было неоткуда. Так что отправилась сюрпризом.

Дома его не оказалось. Я решила пошутить. Залезла под кровать в спальне и стала ждать. Думала: он придёт, сядет на постель, а я ка-ак схвачу его за ногу! Вот, смеху будет! Но время катилось к девяти вечера, а мужа не было. Мне приспичило в туалет. Из соображений конспирации я нигде не включала свет, и даже свою сумку засунула в стенной шкаф. В темноте протопала в туалет, запираться не стала, оставив узкую полоску пропадающего света для ориентирования в кабинете, и тут во входной двери повернулся ключ.

Мой крупногабаритный благоверный пыхтел, снимая туфли, и тут я завыла из ватерклозета: «Ну-у, что-о-о, яви-и-лся-а-а???»

В коридоре что-то грохнулось. Я выглянула из укрытия. Муж, выкатив глаза, сидел на полу, схватившись за сердце. Я хихикнула, а он заорал: «Ду-у-ура!!!!!!!!!!!!!!» Я умирала от смеха, а он бесился и ругался ещё не один день.

Девчонки тоже поржали. Из «Паризи» направилась к дереву мимозы у трассы, наломала веток, приложила к ним люпины, ещё чего-то дикорастущее и цветущее, и уже возле подъезда обнаружила, что ключей нет – забыла, отправляясь на прогулку.

Возможно, кто-то из хозяйской семьи был дома, но я не стала им звонить. Нажала кнопку квартиры синьоры Анджелы: «Добрый вечер, Анджела! Это Наташа, баданта синьоры Пины. Я забыла ключи. Откройте, пожалуйста, дверь!»

Анджела приходила к нам в гости, приносила сладости. Я отвечала вырезанными картинками. Она впустила меня в подъезд.

Пина часто спала с раскрытым балконом. Я надеялась, что и сейчас балкон открыт. Если нет, придётся стучаться. Но старушка туга на ухо, она может дрыхнуть, проглотив снотворное, и тогда придётся тревожить её семью.

Балкон был открыт. Пина сидела на постели, спиной ко мне, и пришивала к наволочкам пуговицы. Я возникла из-за кровати, размахивая букетом: «Чао!» Старушка похлопала глазами, посмотрела на закрытую дверь комнаты, на меня, на дверь, на меня, и спросила: «Это ты?» Хороший вопрос.

Моё счастье, что она пьёт успокоительные. Девчонкам потом рассказывала, они заикались от смеха: «А, если бы у старушки припадок случился от твоего явления?» Я фыркала: «Пришлось бы искать новую работу!»

В следующий раз притаранила огромный букет – три лохматые ветки мимозы, мышиный горошек, настурции и ещё что-то. Пина помолчала немного и выдала: «Цветы на улице рвать нельзя! Если тебя увидят карабинеры, штраф 1 евро за каждый цветок!» Я помолчала и выдала: «В следующий раз, когда пойду за цветами, возьму большую сумку и буду складывать их туда. Карабинеры не увидят!» Пина счастливо рассмеялась и стала трогать цветы, нюхать и объяснять, какие как называются. Весь вечер она, на своей инвалидной коляске, подъезжала к букету, а потом спросила: «Эти завянут, ты ещё принесёшь?» – «Конечно!»

Посмотрев телепередачу про очередной розыгрыш многотысячных призов, Пина велела: «Наташа, возьми швабру и…» – «Да?» – «… вымой стены от плесени!» – «Нет!» – «Почему?» – «Мне не достать. Это делает Ваш зять, он берёт лестницу».

Сицилийские дома редко отапливаются. В столовой с декабря зацвели стены, что неудивительно. Влажность большая, со стёкол двух двустворчатых дверей, ведущих на балкон, постоянно стекают ручьи. Я мыла от плесени посудный шкаф и холодильник. Один раз. Стены отскабливать отказалась сразу же. Это – не моя проблема, и не моя работа. В конце концов – это вредно для здоровья. Раз в месяц Франческо приносит лестницу и возится сам.

В жилых комнатах плесени нет.

Как-то позвонила Галя, и сказала, что её жених заболел, и мы можем встретиться в Катании. Я обрадовалась предстоящей встрече. Подруга пообещала, что покажет, где можно сделать перевод через систему «Контакт», там проценты ниже, чем в «Вестерн Юнион», и я поджалась, потратив на билеты 10,30.

Накануне мы договорились созвониться. Я подсчитала, когда мы виделись в последний раз – больше двух лет назад. Тогда она была проездом в Питере, и на пару дней остановилась у меня. Мы славно провели время. А сейчас, когда я здесь, мы не встретились за 5 месяцев ни разу. Она всё время занята – у неё серьёзные отношения.

Галя не позвонила. Я напрасно пыталась дозвониться до неё, оба её номера не отвечали. Подумала, что может, что-то с телефоном. И в субботу с утра поехала.

Что-то с телефоном – это что угодно. Мой пока чудом жив, хотя уже не раз держался на последнем издыхании. А однажды я отключила его на ночь, и утром забыла пин. После нескольких попыток в окошечке возникла надпись: «PIN-код заблокирован. Введите PUK». Пука этого я не знала никогда. Карту, из которой вытянула симку, выбросила. Пин был лёгким, я сто раз отключала и подключала телефон, набирая цифры на автомате. И вдруг – поможет только пук.

Дело было во вторник. Утром пришла Марта: «Как дела?» – «Плохо. Забыла пин, не знаю пук, телефон заблокирован». Мы влезли на сайт оператора связи WIND, нашли номер поддержки, но на него можно было звонить только с виндовского номера. Марта повела меня в офис. В офисе девушка сказала, что ничем помочь не может, она только консультирует покупателей. Марта потащила меня в кафе, угостила кофе с булочкой и придумала, как решить проблему. Мы вернулись домой. Марта вызвала на помощь Джулию. У Джулии был винд. С десятого раза она дозвонилась, потом протянула мне трубку, и тут я подивилась своему восприятию итальянского.

Джулии пришлось включить громкую связь. Я слушала оператора и ничего не понимала. Когда Джулия повторяла мне то же самое, я тут же отвечала. Продиктовала номер паспорта, имя и фамилию, дату рождения, адрес… А потом у меня спросили кодиче фискале. Я даже не знаю, что это и как выглядит – это какой-то итальянский документ.

Я расстроилась ужасно. Если номер не восстановят, придётся просить кого-то купить для меня новую симку, это – непредвиденные расходы и весьма чувствительные. Обидно было и то, что на заблокированном номере оставались еврики.

Но Джулия уговорила девушку, и мне дали новый пин.

Так что я приехала в Катанию, полчаса крутилась на вокзале, ожидая Галю. Мы заранее, на всякий случай, договорились, что встретимся там. Подруга не появилась. Я так расстроилась, что даже поплакала. Поднимала настроение в дорогом магазине парфюмерии.

Я люблю запахи духов. Дома использовала с десяток флакончиков. Духи помогают, если голова готова разболеться. Понюхаю, попрыскаюсь, виски потру – мне легче.

Здесь у меня нет средств для таких покупок. Поэтому, когда вижу магазин, в котором продаются ароматы, без которых, если честно, очень скучаю, то направляюсь прямиком в зал и душусь из пробников. Выбираю самые дорогие. Поливаю на волосы, одежду, руки. Затем начинаю запасаться надушенными полосочками бумаги. Опять, прыскаю на них из самых дорогих бутылочек. Когда продавцы начинают на меня коситься, смываюсь.

Дома (в Роккалумере) бумажки кладутся в платяные шкафы, вместо саше.

Сначала я клала в шкафы высушенные корочки цитрусовых. Но, с приходом влажной погоды, корки стали размякать и плесневеть. Тогда возникла идея с духами.

Вечером Галя была вконтакте. Я высказала ей свою обиду. Она ответила, что ей внезапно отменили джорнату либеру – утром, когда она уже собиралась выходить.

Так что, по Катании гуляла одна. Искала «Контакт». Не нашла. Услышала родную речь. Метнулась вслед за двумя женщинами: «Девочки, подождите!» Девочки оказались лужскими. Они проводили меня к нужному зданию. По дороге обсуждали отменённые на псковщине поезда. Перед офисом «Контакта» одна из лужанок сказала: «Мы подождём тебя. Если потребуются документы, у меня есть, я переведу деньги по своему паспорту». Документы не понадобились, девочки помахали мне руками из-за окна, и ушли по своим делам.

Потом занялась шоппингом. Красиво звучит. Обошла все магазины, витрины которых украшали объявления о скидках. Купила за 3 евро кофточку, первоначальная цена которой была 25. И леггинсы за 4, вместо 16.

Наш рынок тоже хорош для недорогих покупок, но на него выбираюсь редко. Всего три раза была. Или четыре. В прошлый раз купила в «стоке» летний свитерок от «Marks&Spenser» и две блузки, менее известных, но вполне приличных фирм, за всё отдала 10 евро. Каждой такой находке радуюсь совершенно искренне, потому что китайский и турецкий ширпотреб стоит дороже, а качеством отличается в худшую сторону.

В целом, поездка оказалась удачной. У нас в Роккалумере на станции не работает компостер. Контролёров не было. У меня остался билет. Можно поехать в Катанию ещё раз, в течение двух месяцев. Обратный билет прокомпостировала. Но контролёров снова не было. Немного обидно. Знать бы, были бы билеты туда и обратно.

Однажды предприняла поездку в Летоянни. Тоже приморский городок, ничего особенного. Единственно, там есть отель «Антарес», расположенный на горе за железнодорожной станцией. Девочки ездили туда купаться в бассейне и мыться в бане. Вход в отель свободный, наверх можно подняться по лестнице или на фуникулёре. Виды – как всегда, прекрасные.

Ещё один выходной провела в окрестностях Мессины. Километрах в десяти от города есть озеро Ганцирри, там разводят мидии. Озеро большое, выше уровня моря на 1м. Море – в сотне метров. А побережье, на Торре Фарро – самое близкое к Италии.

По одной из версий, именно в этом месте, где от Сицилии до Калабрии расстояние всего 3 км, на противоположных берегах поджидали мореплавателей Сцилла и Харибда. Харибда – на сицилийской стороне, Сцилла – на итальянской. И очень уж мне захотелось посмотреть на место, где, возможно, обитала Харибда, затягивая в страшные водовороты корабли и людей. А потом как-нибудь и до скалы Сциллы доберусь. Правда, даже на берегах Мессинского пролива эти места указываются в разных городах. Но, по другим версиям, чудовища жили то в Испании, то в Сирии. Туда-то я не попаду, как бы ни мечтала. А, вот на стороне Калабрии есть даже скалистая поэза Шилла, её-то и приравнивают к Сцилле. Есть ещё поэза Реджо, куда итальянцы также поселяют Сциллу, но расстояние от Реджо до Сицилии намного больше, чем от Шиллы.

Карта показывала, что до поэзы Ганцирри можно добраться по шоссе вдоль берега.

Взяла билет на автобус до Мессины туда-обратно. Если покупать туда-обратно, это немного дешевле, чем в один конец. От вокзала до Ганцирри шла 3 часа. Погода была неустойчивая. То ветер, то солнце, то тучи. Хотела дойти до того места, где Ионическое море сливается с Тирренским, но не смогла. Озеро обошла, по пляжу прогулялась. Точку слияния морей отложила на другой раз.

Обратный автобус отправлялся в 17—40. Уже совсем стемнело, дождь лил без остановки. В салоне, кроме меня, пассажиров не было. Водитель вместо света включил музыку. Мы мчались через сверкающие огнями города, разговаривая о красотах Сицилии и европейском кризисе. В Роккалумере он сказал: «Где тебя высадить? Подвезу к дому, чтобы не промокла!»

Дома Пина протрубила общий сбор. Она находилась в самом взвинченном настроении. Семья успокаивала трясущуюся старушку, стенавшую: «Где Наташа?!» Я вошла в разгар концерта и психанула: «Какого дьявола?!» Мой выходной заканчивается в 8 вечера. Я пришла в 7. Могла бы и задержаться. Мы с девчонками хотели, как обычно, встретиться в баре, выпить кофе с пирожными. Но непогода рано разогнала подруг по домам. Пина причитала: «Наташа! На улице уже темно! В такое время гуляют только проститутки! Тебя украдут!!!»

Это я виновата. Приучила её, что возвращаюсь обычно часов в пять-шесть. Только два раза приезжала в семь, когда была в Кальтаджироне, и на Этне. Старушка привыкла.

Я сказала, что опоздала на автобус и ждала на вокзале следующего. Пина страдала: «Ты могла приехать на поезде! Почему не позвонила, что задерживаешься?!» – «Я-не-задержалась! Сейчас – только 7 часов. И у меня был билет на автобус!»

Вечерние посиделки в баре, за кофе – занятие приятное. Мы моем косточки синьорам, незлобливо шутим друг над другом, травим анекдоты. Кто-нибудь среди разговоров хихикнет: «А в тюръме щас ужин, ма-ка-роны даю-ут…»

Кормят нас хорошо. Но хочется ещё лучше. Например, мой рацион в казе разнообразием не отличается.

Каждый день: молоко, фрукты (на данный период это – апельсины (два сорта), яблоки (три сорта), лимоны, мандарины, груши и киви), хлеб, сыр.

Дальше. На первое три варианта. Первый. Макароны. С разными соусами и тёртым пармезаном. Это всегда вкусно. Второй. Рис. Если ризотто – вкусно. Остальное не очень. Когда с лентикки (чечевицей), чече (нутом), овощами. Третий. Вердура. То есть – трава. Реально – самая настоящая трава. Её приносят мешками. Мы с Пиной разбираем, отрезая самую свежую зелень для готовки. Потом вердура промывается, варится в виде супа (с фасолью или бобами и картошкой), или жарится с чесноком. Это тоже вкусно.

На второе – мясо. Шашлычки, свинина, говядина, сальсиччи, отбивные, котолетты, курица с картошкой и овощами… К ним – баклажаны и кабачки из духовки, салаты из помидоров с зеленью. Или карчофи (артишоки), но для меня это – такая гадость, что, раз попробовав, больше не пыталась. Синьоры трескают за милу душу. Говорят, очень способствует работе кишечника.

Раз в неделю, по воскресеньям, на обед, для всех – пирожные.

Раз в неделю мне и Пине покупают по пакету тыквенных семечек.

Иногда пеку блины.

Питание было бы богаче, если бы я ела рыбу и яйца. Но у меня аллергия. Хотя, один раз рыбу я ела.

Как-то в четверг, когда Нино готовил обед, а я решала судоку, прибежал Франческо и, довольно потирая руки и заговорчески улыбаясь, радостно почти прошептал: «Завтра будут жареные неоната! Наташа, ты ела неоната?» – (Я вздрогнула. Неоната – это что, – новорожденный?) «Нет, не ела», и чтобы как-то прояснить, о чём речь, поинтересовалась: «А где их покупают? На рынке или в магазине?» Франческо засиял: «Что ты! Их продаёт мужчина. Он стоит на трассе, в плаще, с капюшоном, надвинутым на лицо. И продаёт неоната. Потому что это запрещено законом. Если поймают – арест! (он изобразил жестом, как руки сковывают наручниками) Это – контрабанда! Так, ты ешь неоната?» Я представила угрюмого бандита, торгующего новорожденными для жарки. Мне поплохело. Нино перебил его: «Наташа не ест рыбу!» Я тихонечко выдохнула. Рыба! При моей богатой фантазии, воображение уже рисовало картинку приобщения к секте каннибалов… Франческо подпрыгнул от возбуждения: «Это ещё не рыба! Наташа, сейчас я принесу!»

Неоната оказались едва вылупившимися из икринок мальками. Длиной от сантиметра до двух, серебристые и абсолютно прозрачные, рыбу они напоминали только запахом. У каждого малька были глазки и малюсенький рот. Больше ничего, ни плавников, ни хвоста. Такая плоская ленточка с просвечивающим кишечником, тоньше ниточки, и намёком на жабры.

Рыбок готовила Пина. На полкило взбила три яйца. Сначала – белки, потом с желтками. Размешала с новорожденными. Добавила муки и соли. Жарила в кипящем арахисовом масле, выкладывая кашицу ложкой.

Когда все разошлись, я съела одну котлетку. Не хотела, чтобы кто-нибудь видел. Иначе, скажут, чтобы я по пятницам ела рыбу, как остальные. А если я буду есть рыбу, покроюсь прыщами. Другое дело – попробовать что-то, чего не ела никогда.

Котлетки таяли во рту. Такой нежной рыбы я не ела никогда!

Еженедельное меню первый месяц радовало. Второй – устраивало. Третий – стало надоедать. Менялись только фрукты. Осенью был виноград и хурма, бананы, каштаны и гранаты. Никаких роскошеств. Всё по сезону, по выгодной цене. Цитрусовые сейчас продаются по 5 евро за ящик. Ящики большие, для меня – неподъёмные. Так что не могу сказать, сколько там килограмм. Оно, конечно, витамин С в чистом виде, но я не люблю апельсины. Или, не очень люблю.

Так-то, сетовать не на что. Питание хоть и не отличается разнообразием, вполне сбалансированное. Здесь и зелень, и фрукты, и овощи, и мясо, и молоко, и хлеб, и крупы.

Но, мне не хватает вкусненького. Сладостей, печенек, конфет, булочек, колбасок, орешков, кисломолочки. Приходится покупать самой. Жаба душит, конечно. С другой стороны – пробую что-то новенькое. Вот с мороженым проблема. Порционное можно купить только в баре. Но я уже знаю все. А в магазинах – упаковками, от 6 штук. Я бы всё перепробовала, но зачем мне 6 рожков? Ладно, начнётся туристический сезон, появится мороженое в любом виде.

Но, лето, мороженое и ежедневные купания – в мечтах. Вполне возможно, что мне придётся вернуться домой в ближайшее время.

А пока, мы с Пиной занимаемся хозяйством, показывая друг другу какие-то секреты домоведения. Например, дно старой удобной сковородки от длительной эксплуатации перекосилось. Франческо купил новую, двойную. Для той же фритаты – удобно. Поджаренную яичницу сначала переворачиваешь на верхнюю сковороду, а потом уже вываливаешь в тарелку. Но и двойная сковорода – вернее, обе – быстро перекосились. Они рассчитаны на электрические плиты, а здесь газ. Пина предпочитает старую. Старая, действительно, лучше. Со стеклянной крышкой, под которой видна степень готовности блюда. Но её деформированное дно соскальзывало с решётки.

Пина порылась в ящиках кухонных комодов и достала молоток: «Наташа, иди сюда!» – «Зачем Вам молоток?» – «Возьми сковородку, положи на пол дном кверху и отбей её молотком!» Я засомневалась в правильности услышанного. Старушка подтвердила жестами. Мне ничего другого не оставалось, как выполнить приказ. И чудо свершилось! Мы снова стали пользоваться проверенной огнём и временем вещью.

А я начала варить варенье из апельсинов, из яблок – фруктов много, они портятся. Варенье к блинам – лучше не придумать! Пине понравился «мармелата» – так это у них называется. Она спросила, где я его беру. Объяснила, что делаю сама. Как? Рассказала. Креппе с мармелата вызвал одобрение синьоров. Особенно варенье понравилось Нино. Однажды я напекла блинов с сыром, и просто сладких, добавив в тесто сахарный песок. Увидев креппе, Нино обрадованно спросил: «Какие с мармеладом?» – «С мармеладом нет» – «Как, нет? Ты же сказала, что есть сладкие…» – «Сладкие с сахаром». Он так расстроился, что я пообещала назавтра сварить мармелад. Чистить апельсины помогала Пина. Она никогда не варила варенье, и выясняла, как я его делаю.

Про контрабандную неоната рассказала нашим. Юля хмыкнула: «Вот, называется законопослушные граждане!» Я изумилась: «Законопослушные? С чего бы? Берут сиделок без документов, не доплачивают треть, наверное, списывают на питание и проживание. Пермессо не оформляют, контрибуты не платят. Знают, что мы рыпаться не будем. О каком законопослушании ты говоришь?»