Читать книгу Нелегалка-2-2016 - Наталья Лазарева - Страница 4

Я устала. Просто устала. Ничего не хочется. Накатывает апатия, и я лежу целыми днями в постели и читаю. Сейчас читаю про Гарри Поттера. Нравится. Фильмы смотрела когда-то, но не все и не слишком внимательно. В результате запуталась в героях и событиях, и перестала следить за событиями эпопеи. Книга оказалась увлекательной, дни за чтением бежали незаметно.

А я стала рассеянной. За неделю сама себе сделала несколько мелких травм. Сначала на прогулке подвернула ногу, на ровном месте. Хорошо, что Ольга шла рядом и подхватила меня. Охромев, день я прыгала по казе на правой ноге, потом хромала. Мама в детстве постоянно кричала: «Смотри под ноги! Смотри под ноги!» Наверное, я с малых лет была рассеянной и мечтательной. Помню, как однажды мы шли из бани, и я шагнула мимо мостика из брёвен, перекинутых через канаву и свалилась вниз, утонув по шею.

Охромела я во вторник после обеда. На следующий день, жаря полпетты (котлеты) из тыквы, крепко прижалась средним пальцем правой руки к краю раскалённой сковороды и сожгла палец до мяса. В четверг мыла Пину, вспотела, стала переодеваться, увидела, что на плече из родинки вырос волосок и решила его выдернуть. Потом подумала, что выдёргивать волоски из родинок нельзя, лучше подстричь. Взяла ножницы и срезала половину родинки. Кровь текла по плечу, а я даже не сразу поняла, что произошло. В пятницу я снова жарила в кипящем масле полпетты. Одна развалилась. Я стала ловить её вилкой, чтобы попробовать – может быть, надо что-то добавить? Кусочек никак не нацеплялся на вилку, когда я его поймала и отправила в рот, вилка была уже такой же горячей, как масло, и я сожгла губы. В довершении растянула ладонь, когда Марта помогала мне донести посылку до почты. Посылку надо было втянуть в коридорчик. Я дёрнула дверь на себя (на себя и надо было), но Марта, не сориентировавшись, толкнула дверь внутрь. Я не ожидала сопротивления и так потянула и напрягла пальцы, что рука моментально заболела, словно по ней вдарили лопатой.

В пятницу вечером я тихо страдала. Хромая, с пораненной рукой, распухшими губами, да ещё без денег. Сказались последствия ажиотажа распродаж. Для меня невозможно удержаться, когда в магазинах начинаются скидки на одежду, от 70% и более. Накупив обновок себе, маме, детям и внукам, я вдруг обнаружила, что до получки полторы недели, а у меня в кошельке меньше одного евро. Без вариантов, в субботу я собиралась напроситься до обеда к Ольге, затем подойти к украинскому автобусу, купить пакетик семечек за 50 чинтезимов, потусоваться с девчонками из разных городков, и топать домой.

Ольга, выслушав мои сетования на невезуху, выдала неожиданное резюме: «Если ты бьёшься по мелочи, кто-то к тебе прибивается, жди новостей!» Я хмыкнула. Укладываясь спать, заглянула в интернет. Мне писал Нуччио из Савоки: «Дорогая Наташа! Я смотрю все твои фотографии, где ты путешествуешь. Приходи в Санта Терезу, я привезу тебя в Савоку!» Я ответила: «Нуччио, спасибо за приглашение. Но я не могу далеко идти. У меня сильно болит нога. Этот выходной я останусь в Роккалумере». Он тут же написал: «Я приеду за тобой в 8 утра».

Утром я проглотила таблетку от укачивания и вышла на Лунгамаре. В машине показала смотрителю монастыря сожжённый палец, он засмеялся: «Полпетты были с твоим мясом. Всем понравилось?» Я прыснула: «Я не великий повар, я великий художник!», и рассказала, как готовила кролика в прошлое воскресенье. Нахреначив в кастрюлю всяческих приправ, я попробовала бульон и ужаснулась: соль просто скрипела на зубах. Я вылила бульон и залила крольчатину водой. Хозяева ели пресное мясо и молчали. А я злилась: «Ну, и что? Я сюда поварихой не нанималась…» и тоже молчала.

В монастыре Нуччио угостил меня чаем и тортом и поинтересовался, какие у меня планы. Я сказала: «В интернете видела, что над Савокой есть городок Казальвеккиа, там церковь святых Петра и Павла, отреставрированная в начале XII века. Это какое-то знаменитое место, так там написано! Какой дорогой мне идти в Казальвеккиа? Давно хотела посмотреть на эту церковь, но не знала, как туда добраться». Нуччио улыбнулся: «Дорогая Наташа, ты хочешь идти туда пешком?» – «Да. А что? Это же недалеко. Я потихонечку дотопаю». Он вымыл посуду и, предложив взять его под руку, повёл меня к машине.

До Казальвеккио было два километра по хорошей дороге. Городишко напоминал Мотта Камастру, но раза в три меньше. Церковь Петра и Павла находилась на 4 километра ниже, по горному серпантину. Дорога была завалена камнями и грязью после оползней. Собор оказался совершенно пустым. Голые кирпичные стены, и смотритель с книгой записи посетителей. Однако, туристы в этой местности водились. Навстречу нам от площади выехала машина с итальянцами. А сразу за нами припарковалась группа немцев.

Когда мы поднялись в городок, я попросила Нуччио оставить меня там: «Погуляю и приду в Савоку».

День радовал глаза и душу. Начало февраля. Ни единого облачка, солнце над всей Сицилией, вдоль дорог, в садах и парках цветут мимозы, персики, абрикосы и миндаль. Ароматный воздух завораживающе гудит от тысяч пчёл. Где-то в полях брякают колокольчики на шеях коз.

На площади Дуомо я зашла в собор святого Онофрия, XVII века. Рядом был открыт музей, тоже бесплатно.

Побродив по узким улочкам, поднялась в гору, заросшую соснами и кактусами. После трёх сотен фотографий фотоаппарат сказал: «Хватит». Моя камера держится из последних сил, и я теперь постоянно ношу с собой шнур для подзарядки. Его можно воткнуть в розетку в любом кафе или баре.

Когда я отдыхала на площади перед одной из церквей, позвонил Сергей: «Наталья, двадцатого февраля будет экскурсия в Тиндари и Чефалу, Вы поедете?» Я воскликнула: «Конечно! Я уже искала, как можно доехать до Тиндари самостоятельно, и хотела отпроситься у хозяев, поменять один выходной на будний день, потому что на Тиндари есть поезда, но они не ходят в выходные. А в Чефалу вообще не добраться!» – «Так, Вы едете?» – «Да!»

Я попрощалась, и радостно вышла на дорогу к Савоке.

В монастырь вернулась во втором часу и сразу поставила заряжаться фотоаппарат. Нуччио накрыл на стол: жареное мясо, моцарелла, фрукты, сок. После обеда спросил: «Хочешь отдохнуть? Я дам тебе ключ от любой кельи» – «Нет. Пойду пройдусь по Савоке». Он не стал спорить.

В пятом часу я сидела перед телевизором, просматривая фотки дня. Нуччио присоединился, нахваливая кадры. Я скинула туфли и простонала: «Боже, как болит нога…» Хозяин монастыря массировал мне стопы, выясняя, сколько лет я в разводе. Дальше этих вопросов вольностей не последовало, чему я обрадовалась не меньше, чем яркому солнышку. Он, конечно, симпатичный мужчина, и деликатный. Но у нас не совпадают выходные. И, если бы не больная нога и отсутствие денег, я бы не согласилась снова прибыть к нему в гости. Он станет настоящим сокровищем для другой женщины.

В половине шестого Нуччио закончил какие-то свои дела, и вошёл в столовую. Я лопала торт, запивая чаем, и смотрела «Черепашек Нинзя».

– Наташа, если тебе нравится этот мультфильм, можешь досмотреть до конца. Я отвезу тебя домой во сколько скажешь.

Я поднялась: «Нет, поехали сейчас».

Санта Терезу мы проезжали более получаса. Дороги были забиты машинами. Только что закончился детский карнавал. В воскресенье будет карнавал для взрослых. Нуччио спросил: «Ты пойдёшь на карнавал завтра?» Я изумилась: «Кто меня отпустит?»

На прощание мы, по сичилианскому обычаю, дважды расцеловали друг друга в щёки.

– Нуччио, до свидания!

– До свидания, дорогая Наташа! Спасибо тебе!

Я хромала к дому почти довольная. Почти, потому что снова не смогла вытащить погулять Таню. Таня, та, что меняла меня в Мотта Камастре, ездила в свою Украину для покупки квартиры, а теперь выплачивает свои долги и долги мужа со странной фамилией Фабрика, – эта женщина является образцом невезучести. Наверное, когда-нибудь на неё обрушится поток счастья, за всё, что она выносит. Она снова сидит без работы. Дорота, вернувшаяся из отпуска, её не выгнала, хозяева тоже были не против, что подменная баданта живёт в доме. Но Таня маялась от своего подвешенного состояния: «Наташа, мне неудобно. Я же ничего не плачу за проживание. Но мне надо есть, я покупаю продукты, деньги тают, а работы нет второй месяц…»

Валерочка уже не раз предлагал жене вернуться – для того, чтобы отправить её на заработки в Польшу! Он сказал Тане, что у него есть знакомые, которые возят украинок в Ляхостан. Правда, там заработки меньше, зато (какая забота о супруге!) не надо возиться с выжившими из ума стариками, а всего лишь работать на полях. Ехать с ней на заработки он не намерен, потому что это мероприятие ему не по здоровью.

Дома по всем комнатам виднелись чёрные следы от колёс кресла Пины. Старушка, соблазнённая тёплым днём, вылезала на балкон и вдохновенно ковырялась в цветах – об этом свидетельствовали оборванные листья, земля, разбросанная по балкону, лужи воды. Я взялась за швабру. Пина уже убила половину растений. Я их поливаю и пропалываю, но её не устраивает моя работа. Сначала я расстраивалась из-за этого варварства, но потом плюнула: «Чем бы старушка ни тешилась, лишь бы была довольна». Ну и что, что сгнили жасмин, розы, денежное дерево, хризантемы и орхидея? Пусть сажает себе помидоры, баклажаны и тыквы. Они, всё равно, не вырастут. Но синьоре есть чем заняться.