Читать книгу Пять лепестков на счастье - Наталья Литтера - Страница 10

Весь путь до дома Петр Гордеевич думал о Павлине, о том, что она словно морок – околдовала его. Маленькая, красивая, с молодым гибким телом и сладкими речами. И… почему бы нет? У других любовницы имеются, так почему бы и ему не завести, не устроить небольшой уютный домик, не навещать вечерами…

А три дня назад морок стал проходить. Там, в театре, сидел рядом с женой, смотрел на нее тайком и понимал – знает. Все знает про него и Павлину. Но держится, гордость сохраняет.

Усмехнулся невесело. Что в таких случаях остается, кроме гордости?

А потом был обед у Шелыгановой. Старуха не могла сдержаться, чтобы не дать понять – ведает про тайную жизнь Петра Гордеевича, забавляется.

«И я тоже хорош, – думал Чигирев. – Зачем повел их в театр? Другой день надо было выбрать, когда спектакль без Павлины играют».

Так унизить собственную жену. Не подумал.

Зато вечер у Шелыгановой окончательно охолодил его. Петр Гордеевич понял тогда очень ясно, почувствовал, как важна ему Любушка, и нельзя допустить повторения такого ее унижения. И надо как-то все исправлять.

«А ведь я ее люблю, до сих пор люблю, – размышлял он. – Когда мы стали отдаляться? Из-за чего? Сейчас и не вспомнить сразу. Вот если бы у нас были дети… да, дети… глядишь, и все наладилось бы. А Павлина… да что Павлина… театр захотела, ишь ты!»

Ее сегодняшняя просьба насторожила и очень не понравилась. Надо заканчивать с этой амурной историей… пока все окончательно не запуталось.

Дома в гостиной Петра Гордеевича ожидал Рысаков.

– Дамы наши уже спать пошли, – приветствовал он хозяина.

– А я вот по делам задержался. Одни заботы, Алексей Григорьевич, и днем и ночью. Совсем нет покоя.

– Знаю-знаю, сам так же. Не будете против? – Рысаков достал папиросу.

– Что вы, пожалуйста. – Петр Гордеевич сделал приглашающий жест рукой.

– Так вот, – закурив, Рысаков начал разговор, – загостились мы у вас, Петр Гордеевич, пора и честь знать. У самого в Москве дела, тоже крутиться приходится.

– Без этого никак, – согласился Чигирев.

– Ехать пора, а вопрос наш не решен. – Рысаков выпустил дым изо рта, рука с папиросой замерла.

Он хотел казаться уверенным и невозмутимым, но Петр Гордеевич знал точно, что это игра. Пока приезжие гостили в его доме, Чигирев отправил несколько писем московским знакомым с целью выяснить состояние дел Рысакова и получил ответ. В послании было написано, что месяц тому назад Алексей Григорьевич крупно проигрался, поэтому теперь нуждается в деньгах. Давать взаймы московские купцы не спешили, потому и поехал Рысаков «подлечить здоровье на свежем воздухе» по знакомым в маленькие города.

– Почему же не решен, Алексей Григорьевич? Деньги в долг дать могу, но только векселей мне не надо.

– Что же ты хочешь, Петр Гордеевич?

Так и сказал в лоб «ты». Чигирев усмехнулся. Вот теперь начинается настоящий разговор, без всяких политесов.

– Лавки в залог.

– Да в своем ли ты уме?

– Да чтобы договор при нотариусе.

– Ну, Петр Гордеевич…

– На меньшее не согласен, Алексей Григорьевич.

– Без ножа режешь! – Рысаков забыл о папиросе, пепел посыпался на брюки, а потом огонек и вовсе обжег пальцы.

Он торопливо затушил папиросу, вскочил на ноги и зашагал по гостиной.

– В Москве все векселями берут. Чем векселя-то плохи?

– Раз все берут, так и просил бы денег в Москве.

– И потом, Прасковья Поликарповна, она против будет.

– А ты разве не хозяин в своем доме, Алексей Григорьевич? – насмешливо поинтересовался Чигирев.

– Не дашь, значит, векселями?

– Не дам.

– Я все верну!

– Ну, ежели вернешь и в том уверен, то какая тогда разница: векселями или под лавки?

– И то верно, – Рысаков продолжал взволнованно ходить по комнате, – но все же…

– А Прасковье Поликарповне можно сказать, что моя мануфактура к следующему лету начнет выпускать французское мыло, и я готов поставлять вам его по наивыгоднейшей цене.

– Обещаешь, Петр Гордеевич?

– Мое слово крепко.

– Надо все обдумать. – Рысаков снова сел и вынул новую папиросу.

– А я не тороплю. – Чигирев позвонил в колокольчик, на который тут же прибежала ключница.

– Звали, батюшка?

– Звал. Принеси-ка нам, Авдотья, наливки и что-нибудь под нее.

– Сейчас, батюшка. – Ключница заторопилась на кухню.

Петр Гордеевич задумчиво разглядывал колокольчик.

– А я вот все театр вспоминаю, – решил сменить тему Рысаков.

– Вот как? – Колокольчик был отставлен в сторону. – И что же?

– Актрисулька та больно хороша. Хоть супруга моя и сказала о ней мало хорошего, но это все женская зависть. Как насчет петербургской сцены – не знаю, далека от нас столица, а вот московской Павлина достойна, очень даже.

Петр Гордеевич усмехнулся:

– Взять с собой думаешь?

– Да я бы взял, но женатый человек есть человек несвободный.

«Особенно если он проигрался», – подумал Чигирев.

Авдотья сама принесла поднос с наливкой, посудой, закуской и накрыла на стол.

Хозяин дома разлил наливку, поднял свою рюмку:

– Будь здоров, Алексей Григорьевич.

– И тебе здоровья, Петр Гордеевич.