Читать книгу Козявка. Часть 2 - Наталья Маренина - Страница 4

Когда перед кошкой поставили блюдце с двумя скользкими рыбинами, кошка не долго думая, начала чавкать. Да не просто чавкать, от удовольствия она начала как бы примурлыкивать или помяргивать.

– Дядя Базилио, как ты думаешь, она должна издавать такие звуки? – спросила я и посмотрела на дядю Базилио. – Может, у неё что-то сломалось? У тебя нет инструкции к данной модели кошек?

– Глупышка, она просто была очень голодная. – Дядя Базилио сел на свой белый диван с кружкой кофе и стал довольно наблюдать за кошкиной трапезой.

Я тоже уселась рядом, достала из кармана конфетку и протянула Базилио.

– На, ты, наверное, тоже голоден.

– Спасибо, хоть я и не голоден, ты же знаешь. – Но Базилио всё же потянулся, чтобы взять у меня конфету. А когда его пальцы коснулись конфеты, она вдруг исчезла.

– А, понятно, – спокойно сказала я, достала ещё одну конфету и съела, фантик, конечно, сунула между диванными подушками. – У тебя не установлена такая опция.

Дядя Базилио что-то пробурчал («это у тебя не установлена опция, чтобы делиться») и легко вздохнул.

– Кажется, одно дело сделано, – сказала ему я.

– Одно? У нас их несколько?

– Конечно. Мы потеряли много времени, выясняя кошачьи пристрастия. У нас есть дело поважнее.

– И какое же?

– Фокс.

– Хммм. Да, пожалуй.

– Ты ведь не забыл о нём, правда!?

– Конечно, нет, – с сомнением ответил Базилио и почесал затылок.

– Вот эпитета на тебя нет. Давай включай свой принтер, или что там у тебя. Будем смотреть, как дела у нашего Фокса.

Базилио сел перед монитором, отставил кружку с кофе, усадил меня на мягкую коленку и через какое-то меню нашёл Фокса. Увиденное удивило нас: Фокс, как ни в чём не бывало, сидел за компьютером и щёлкал мышкой. Я сердито упёрла руки в боки, но ничего не сказала. Базилио потрогал меня за локоть:

– Вот видишь, всё уже хорошо. Но… ты как будто не рада?

– Ну, не то что бы… Я просто не до конца понимаю, что происходит. Он уже отказался жить, можно сказать, наложил на себя, а эти иллюзионисты-хранители его на компьютерные игрушки что ли подсадили? Это как понимать?

– Подожди, не кипятись, давай я приближу, и мы посмотрим, что он делает.

Базилио так и сделал: он приблизил изображение, и мы смогли увидеть, что за беспорядок тут вообще происходит. На экране замелькали какие-то синие надписи, картинки, чёрные надписи… Голова у меня пошла кругом.

– Дядя Базилио, читай.

– Он всё время переключается, но в целом можно сказать, что он ищет что-то про аварию и девочку.

– Это про меня! Он ищет про меня! – Всё внутри у меня защекотало от волнения. А все сомнения были развеяны: ни на какие игрушки его не подсаживали, он искал информацию о моей смерти.

– Кажется, он нашёл твою фотографию с родителями с вашими именами под ней.

– Я не хочу на это смотреть, и не читай имена вслух, я не хочу знать… – мне стало горько и очень грустно. Я слезла с коленки, обошла дядю Базилио вокруг и уткнулась лицом ему в спину.

– Мне интересно другое… – слова дяди Базилио отдавались у него в спине низким гудением и вибрацией, стало щекотно.

– Что? – спросила я сквозь сопли.

– Зачем он это ищет? Ну, понятно, его случившееся ужасно мучает. Но это что, способ самобичевания такой?

– Что такое самочебевание? – спросила я.

– Самобичевания. Ну, самоистязания, наказание для себя. Зачем ему смотреть твои фото и искать про тебя информацию?

– Я не знаю, но у меня плохое предчувствие. Он собирается сделать какую-то глупость?

– Не думаю… Если бы это был какой-то порыв отчаяния, он бы уже что-то сделал. А у него появился какой-то смысл в действиях. И ты знаешь, я тут заметил – цвет его имени стал другим, он стал белым.

– А что это значит? – заволновалась я.

– Как бы это сказать… Ну…

– Баранку гну! Говори, что это значит?

– Он как бы больше не наш клиент.

– В каком это смысле? – испугалась я.

– В смысле, что, кажется, он больше не одной ногой в могиле.

– Блин, ты какой-то вредный. Он двумя ногами в ней или ни одной!?

– Ни одной, глупая. У него появилась какая-то цель, и он пока не думает о смерти, или думает не так часто, не так сильно.

Я задумалась. Что происходит в твоей голове, Фокс? Что ты задумал? И самое главное, как я могу тебе помочь…

– Можно я спрошу тебя…? – дядя Базилио словно прочитал мои мысли. – Он ведь сбил тебя. Почему ты хочешь ему помочь?

– А можно я тоже спрошу тебя. Почему мы помогаем самоубийцам?

– Мы ведь уже говорили об этом, помнишь? Каждый имеет второй шанс. Мы им этот шанс даём, это наш зов – помогать им.

– Тогда как быть с тем, кто не со зла, а по случайности (ведь ему не дали выбора), по какой-то роковой ошибке сбивает маленькую девочку, которая вышла на дорогу без присмотра родителей в неположенном месте? Да, он был не прав, что скрылся с места, но… Представь себя на его месте… Он… Он… Наверное, какая-то его часть в этот момент уже умерла вместе с этой девочкой. Вместе со мной… Вот, почему я хочу ему помочь. В тот день погибла не я одна. И не я одна застряла между мирами, он оказался в двух мирах одновременно… – я заплакала.

Мне было так… Я не знаю, как называется это чувство. Наверное, это большой клубок чувств. Мне было клубок чувств. Вот так правильнее сказать.

– Не плачь, моя хорошая. – Дядя Базилио прижал меня к себе и обнял. Его большие и длинные руки так обвили меня, что мне показалось, будто я очутилась в большом и тёплом коконе. – То, что произошло – случайность, но то, что он ехал быстро и не был внимателен – его выбор. То, что он скрылся – тоже его выбор.

– Ты прав, дядя Базилио, – я подняла голову и посмотрела на него. Лицо его было близко, и я хорошо видела все шрамы на лице, щетину, морщины и светлые, очень добрые, но уставшие глаза. – Но люди каждый день делают что-то, что, вроде бы, никак не может привести к несчастью, но всё-таки приводит: люди давятся едой, насмерть на что-то натыкаются, ломают шеи… Бррр, да мало ли ужасов происходит каждый день… Разве ты можешь сказать, что это их выбор? Возможно, они как-то притянули эту беду или где-то в глубине души не хотели жить, или жизнь была для них слишком тяжела… Могут быть миллионы причин. Но разве бывает так: перед тем как произойдёт несчастье, мир вдруг замирает, всё останавливается, кроме одного человека. А тот самый голос, что слышала я на снежном поле, спрашивает: «Хочешь ли ты, чтобы с тобой это произошло? Да, это решит твою проблему, но таким вот корявым способом. Хочешь?». А человек такой: «Не-а». И всё заканчивается. Мир снова оживает, а человек вдруг сбрасывает скорость, и девочка остаётся жива. Кто знает, почему это событие происходит, какие силы, какие причины… – я долго говорила и плакала, из-за чего сильно утомилась и начала засыпать.

Сквозь сон я только услышала:

– Тебе никак не может быть 3 года, ты старше даже меня, ты умнее, добрее. Как бы я хотел помочь тебе и защитить тебя, но ты как прекрасная птица, а я как маленький червяк, по сравнению с тобой. – Базилио глубоко вздохнул.

– Сам ты птиц. И червяк, – сонным голосом пробубнила я и, видимо, уснула.

Базилио так и держал Козявку прижатой к груди, сидя перед монитором, пока она спала. Он то готов был заплакать, то начинал вдруг улыбаться и сильнее прижимать к себе девочку, которая при этом покрякивала, как резиновая уточка.

Чем же заслужил такое доверие Козявки Фокс? Что она в нём разглядела? Почему она так искренне ему сочувствует, по-настоящему за него боится, и самое главное – любит его, несмотря на его поступок? Кто он?

Однажды Козявка и Базилио наблюдали за Фоксом, который шёл по улице, как обычно, мрачнее тучи. Был уже вечер, начинало темнеть, а на улицах было довольно пусто: это был летний вечер пятницы, поэтому многие разъехались на дачи, а кто-то отмечал окончание рабочей недели. Фокс еле волок ноги, шёл, словно в забытьи, как лунатик. Вдруг навстречу ему попался мальчик, он был бледный, как мел, шатался и держался за руку. Фокс вообще-то не смотрел по сторонам и не смотрел на людей, не в том, наверное, он был состоянии. Но почему-то именно в этот момент он поднял глаза на мальчика и сразу понял, что с ним не всё в порядке. Фокс был врачом или кем-то вроде того. Это дядя Базилио и Козявка поняли сразу по стеллажам в квартире Фокса, заставленным медицинскими справочниками и сборниками научных трудов с замудрёными названиями. Фокс подошёл к мальчику и спросил, что случилось. Мальчик с трудом проговорил: «Я случайно порезался». Он ещё не успел договорить, а Фокс уже вызывал скорую.