Читать книгу Эльфийский посох - Наталья Метелева - Страница 4

С деревьев тихо сочились и медленно опускались наземь листья – золотые слезы осенних эльфийских рощ, оплакивающих покинувшего их создателя. Тишина удивляла – видимо, уже все эльфы, кто был свободен от дозоров, собрались посмотреть на состязания.

«Дважды в твоих руках было спасение, Даагон. Ты бы увидел его, если б не ослеп тридцать лет назад. Если б не хотел больше всего на свете найти сына и спасти его. Тебе надо было похитить пророчицу, когда она пришла в твой дом. Призвать грифона и лететь с ней в священную рощу. Тебе нельзя было медлить ни секунды после того, как она ударила в колокол – не для себя, для других, – и отдать в ее руки древо Эрсетеа.

Но еще не поздно. Ты можешь похитить ее сейчас, и архонты вынуждены будут объявить состязания завершенными и провести ритуал разрыва. Еще не поздно…

Но ты этого не сделаешь».

Шаг лорда замедлялся.

Застывшие ветви и замерший воздух делали неуместным любое движение, кроме одного, – опуститься и прильнуть тихим листом к своим предкам, к братьям и сестрам, ставшим эльфийской землей.

Заставляя себя переставлять ноги, вдруг ставшие слабыми травинками, Даагон пытался понять, откуда нанесен невидимый удар. Потом упал, сжав желтые слезы рощ в горсти, и призвал целительную силу земли. Давление атаки разума ослабло. Эльф почуял, где его враг, – за спиной.

Кувырок, и с руки Даагона, привставшего на колено, сорвался столб пламени, дугой пролетел над верхушками деревьев, ударил в ложбину, откуда шла атака. Ощущение присутствия врага разом исчезло, а звуки, наоборот, вернулись. Их было много: трубил рог, свистели стрелы, шелестели, как от ветра, листья под ногами бегущих эльфов. И сам Даагон уже бежал к той ложбине, где дымилась прогалина от его огненной стрелы. Стрелки опустили луки.

Безобразная туша демона с отсеченной головой багрово тлела в обугленной яме. А рядом, на самом краю, струей раскаленной лавы пылал Алкинор.

Лорд задумался: в эти дни он ожидал атаки, но совсем с другой стороны – от слуг Мортис. Он ждал их, оставаясь в одиночестве в замке или разгуливая без доспехов. Друиды попытались бы уничтожить его до ритуала разрыва, чтобы древо Эрсетеа потянулось к остаткам родственной крови – к главному корню Древа Смерти.

И невероятное везение лорда в битвах с нежитью и отсутствие нападения даже теперь, перед ритуалом, было еще одним доказательством для Даагона, что его сын не поглощен Древом. Лорд пока нужен живым слугам богини смерти, нужен, пока они не найдут потерянную жертву. А вот уродец Бетрезена почему-то напал. Случайно ему попался Даагон или это была целенаправленная охота?

– Ты не скажешь, демон, кто тебя уложил первым? – спросил лорд.

– Да какая разница? – Подошедший Энрах протянул руку к мечу, и тот начал чернеть, угасая. Взяв еще не остывший клинок, по которому метались лихорадочные искры, страж троп даже не поморщился, словно не заметил жара, и сунул его в ножны. – Нам надо торопиться, лорд. Или состязание начнется без нас, а я еще не передумал убить тебя, так или иначе.

– Так ступай, – надменно вскинул подбородок Даагон. – Нам не по пути.

Рассыпавшиеся по роще эльфы искали другие следы прорыва, но раб Бетрезена оказался единственным, и свежего разлома, откуда вылезла тварь, не нашли.

Одинокий демон на эльфийской земле – сама по себе странность. Отсутствие разлома – другая. Предположим, враг где-то пересек границу, используя покров невидимости. Но как же эта тварь Преисподней забралась так далеко и ее следов не увидел ни один страж троп, ни один следопыт?

В уши лорда как будто влетел грозный окрик хранителя свитков: «Главная задача! Забыл?», и эту загадку пришлось с сожалением отложить. Но неужели Хоэрин наложил-таки на него какое-нибудь хитрое заклятье из своего неисчерпаемого арсенала?

Даагон сделал небольшой крюк, чтобы пройти к дворцу через поляну, где еще вчера возвышался колокол. Сразу после происшествия лорд, конечно, осмотрел, что мог, пока не набежали следопыты. Их доклад он слышал поутру на королевском совете, но хотелось еще раз при дневном свете посмотреть на место ночных событий.

Еще издалека он услышал резкий голос Тиниры и поморщился: встречаться с потенциальной наследницей крайне не хотелось. Ничего, им недолго осталось друг друга терпеть.

Судя по встопорщенным перьям на голове девушки и смущенному лицу стоявшего перед ней давешнего охотника с рогатиной, они уже поссорились.

– Отстань от меня, дикарь! – громко шипела лучница клана Гаэтер, уперев руки в бока. – Да я тебя знать не знаю и знать не хочу! Что ты мне свои свитки тычешь?

Эльф что-то тихо ответил.

Лорд развернулся, чтобы пройти к поляне другой тропой, не привлекая внимания, но до него донеслось:

– С ума сошел? Посох Духа ему! Тебя и могила не вылечит, не надейся. Да посмотри на эти хоромы, что благородненькие здесь понастроили! Тебя в таких лохмотьях никто и на порог не пустит. А ты – к королеве! Чтобы опять над Гаэтер все эльфы смеялись? Убирайся, позорище!

Такого оскорбления гостеприимству благородных родов Даагон уже стерпеть не мог и зашагал напрямик к парочке со словами:

– Могу я чем-то помочь, охотник?

– Да какой из него охотник?! – проворчала лучница, однако, увидев, кто предлагает свои услуги, изменилась в лице. – Нет! Уж твоя-то помощь точно никому не нужна, провались она в Преисподнюю! Идем, Лиэн, что-нибудь придумаем.

Схватив эльфа за руку, она решительно потащила его в сторону.

Метнув взгляд на Даагона, охотник опять спрятал тронувшую губы улыбку – как будто что-то понял и поблагодарил.

«Что-то чересчур понятливый юноша, – нахмурился лорд. – Или все-таки знает, кто я такой? Можно подумать, маги Гаэтер начертали мой светлый лик на всех листьях их леса, чтобы каждый стрелок тренировался на досуге. И что простому охотнику понадобилось от Посоха Духа, хотелось бы мне знать? Так… Главная задача!»

Но он так и не мог сосредоточиться на толкавшейся где-то в глубине мысли, что за это утро упустил нечто очень важное.

Прозвучал сигнал рога, созывавший королевский совет перед состязаниями, и лорд поторопился осмотреть поляну.

Она мало изменилась со вчерашнего дня. На земле выделялась глубокая круглая канава – место, куда опустили колокол. Внутри и снаружи круга палые листья лежали плотным слоем, потревоженным разве что ногами следопытов, да за ночь с ветвей осыпалось несколько свежих листьев. И вокруг – ни одной обломанной ветки. Если бы не канава, можно было подумать, что колокол только чудился эльфам, а потом мираж рассеялся.

Любая магия оставила бы видимый или невидимый след, особенно заклинание уничтожения. И все же в круге от колокола не чувствовалось никаких следов, даже от заклинаний следопытов. Равно как и на том месте, где упал жрец Мортис, – тоже ничего, кроме чуть заметной вмятины на лиственном покрове. «Но все же кто-то его толкнул. Кто-то или… что-то?» – вспомнил Даагон. Увы, спрашивать об этом надо у самого жреца, но теоретически можно заподозрить чью-то атаку разума. Уж не того ли демона, напавшего потом на лорда? Детям Бетрезена все равно, кого ненавидеть. Они уничтожают все – и живое, и мертвое.

«Жрец Безмясой кого-то атаковал, – понял Даагон. – Колокол – лишь досадная помеха на пути его удара. Если, конечно, это и впрямь жрец, а не что-то иное. С чем же мы столкнулись?»

Вместо того, чтобы поспешить во дворец, Даагон призвал единорога.

* * *

Королевский совет был в полном составе – собрались архонты, теурги, лорды и военные вожди – и выглядел, как перед выступлением на войну. Даагон оказался бы единственным из присутствующих без боевого оружия и доспехов, если б еще с утра не уговорил своего четвероногого друга потерпеть некоторые неудобства поклажи.

Здесь же была и Эоста, хотя ей, как участнице состязаний, положено было находиться в другом месте. При виде ее лорду смутно припомнилось что-то еще, связанное с эльфийкой, помимо повода для стычки с Энрахом. Впрочем, наверняка не слишком важное, раз оно позабылось. Но Даагон с некоторых пор привык доверять чутью. Он нахмурился, прислушиваясь к этому невнятному шепоту: девушке явно что-то угрожало, и нужно бы позаботиться о ее охране.

Среди теургов не было только представителей клана Гаэтер и родственных ему диких – видно, главы этих семей сочли, что и отправленная ими на состязания вздорная девчонка – неслыханная честь для Альянса. И такое демонстративное отсутствие еще раз убеждало, что проигрыш Тиниры станет поводом для окончательного разрыва.

Новостей, еще неизвестных лорду, было три: хорошая, плохая и еще хуже.

Отряд, отправленный десять дней назад к Хранителю Леса, возвращался и вот-вот должен быть в столице.

Дриады пока не справились с обнаруженной гнилью в деревах, но еще не теряют надежды.

Целители сообщили, что любое лечение стало длиться значительно дольше, и причины ослабления их магии неизвестны.

– Я беспокоилась за тебя, лорд, – повернулась к Даагону Иллюмиэль, закончив разговор с Эостой и отпустив девушку.

Пророчица, быстро исчезнувшая за дверью, выглядела весьма встревоженной, отметил лорд. Впрочем, как и все тут.

– Жив, и слава Галлеану, моя королева, – ответил он.

– На тебя напал Двойник, и его атака разума не проходит бесследно. Покажись целительницам. Это приказ, – добавила она на всякий случай. – Кроме того, я запрещаю тебе находиться в одиночестве до ритуала.

– Прекрасный запрет! Но я согласен принять в качестве телохранителя только Эосту.

Поймав удивленные и осуждающие взгляды магесс, глава рода с неприступным видом скрестил руки на груди – не слóмите, мол.

Лорд не смог бы объяснить, что на него нашло, – просто скреблось что-то невнятное в душе, пыталась достучаться мысль о каком-то пустяке, связанном с пророчицей, и он не хотел терять этот пустяк. Кроме того, Эосте самой нужна охрана, и вот это уже не пустяк. Но и этой своей убежденности он не смог бы никому объяснить.

И тут на величественном лике королевы мелькнуло восхитительное выражение, напомнившее, что Иллюмиэль еще очень-очень молода, и ей, может быть, иногда тоже хочется сплести венок из кленовых листьев и танцевать под звездами с распущенными косами или лететь по лесу наперегонки с потоком лунного ветра. Она чуть хлопнула ладонями по подлокотникам трона:

– Хорошо, пусть это будет Эоста. А ее… будут охранять два стража.

«Только не Энрах!» – мысленно взмолился раздосадованный Даагон.

– Теперь о колоколе, лорд. Ты хотел еще раз проверить поляну…

– В круге все еще ничья земля, моя королева, – ответил он. – Пустая. Словно магию что-то сожрало и жрет до сих пор все, что туда попадает. И те очаги, что оставили ночью я и следопыты, погасли. Остается надеяться на лечение Посохом Духа. К счастью, эта новая язва Невендаара не распространяется дальше, как я опасался. Но само по себе ее явление…

– И Хоэрин не нашел никаких упоминаний в летописях. Твои предположения?

– Только сумасшедшие, – усмехнулся Даагон. Королева кивнула, и в другое время он порадовался бы высочайшему дозволению быть самим собой, но сейчас же чувствовал только горечь – это значило, что совет в тупике. – Так вот… Я подумал: а что случится, если соединить магию всех рас в одном сосуде, как мы соединили магию эльфов в нашем главном Посохе Духа?

По внезапной тишине он понял, что его слова услышаны всеми, и эльфы затаили дыхание.

– И ты предположил, что она уничтожится, раз ее нет в круге, – задумалась Иллюмиэль.

– Но с нашим священным Посохом Духа такого не произошло, – возразила архонт Лодиат. – А в нем соединена разная магия наших родов и кланов, творящая эльфийские земли.

– Вот именно, творящая, – ответила ей другая магесса. – А у нежити – мертвящая. В словах лорда есть что-то, о чем нужно задуматься.

– Колокол неусыпно охранялся, – напомнил военачальник Лемуан. – Как могла коснуться его чуждая магия?

– А если впитывание магий началось не вчера? – спросил Даагон. – И колокол вобрал не только наши заклинания, но и магию гномов, добывших металл, и людей, которые его выплавили?..

– Гномы нас ненавидят! А с Империей и вовсе нельзя иметь никаких мирных дел! – оборвал его кто-то из теургов.

Едва упомянув людей, лорд понял – зря. Сейчас вспыхнут неустраненные разногласия союза эльфов. Так и случилось: теурги и архонты мгновенно разделились. Диким кланам сама мысль о людях была непереносима.

– Добром для эльфов это не кончится! – прозвучало совокупное мнение теургов.

Благородные архонты упрекнули кланы в дикости, добавили слово в защиту изобретений западной расы и цивилизованного развития эльфов, и вскоре в зале уже витал дух вражды. Как мало надо, чтобы начать ненавидеть друг друга. Как мало…

У каждого было свое мнение об эльфийском пути, и все забыли, что идти по любому из них скоро будет некому. Ибо пока просматривался только один воистину общий путь для всех эльфов без исключения – к Мортис.

В общем враждебном гуле Даагон вдруг уловил еще один звук – почти на грани слышимости, такой же глубинный и жуткий, с каким дрожала земля в миг восхода Большой луны и уходил воздух из груди лорда. Его взгляд метнулся по залу совета, упал на воздвигнутый в центре священный Посох Духа, и главе рода Эрсетеа показалось – древко едва заметно вибрирует. «Что происходит?» – похолодел лорд, снова оглядывая зал. Но никто из споривших не насторожился, не ощутил. Ни один из высших эльфов. Разве что… Иллюмиэль внезапно побледнела, как лунный камень.

– Довольно! – Она подняла ладонь, и гул затих. – Лорд Даагон, если с присутствием в колоколе магии трех светлых рас Невендаара еще можно согласиться, то как он мог вобрать силы зла легионов Падшего и орд Мортис?

– Вероятно, через него прошла мощь схватки демона с нежитью, – не сразу ответил он, еще думая о послышавшемся звуке. – А когда друид Древа его коснулся, это стало последней каплей. Если мои догадки верны, то каких-то небывалых монстров или невероятной силы магов нам можно не ждать.

Иллюмиэль скользнула взглядом по его боевой экипировке и подняла бровь:

– Тем не менее ты подготовился к худшему.

Лорд пожал плечами:

– Это же было сумасшедшее предположение. А я решил стремиться к благоразумию. Может, еще успею до ритуала.

Наконец-то чудесные, но слишком суровые лики магесс и воинов чуть посветлели затаенными улыбками, и напряжение спало. Взгляд королевы потеплел и стал благодарным. За что? За роль шута, которого так не хватает в этих чертогах печали?

– Мы обдумаем твое предположение, лорд, – сказала Иллюмиэль. – Правда, я сомневаюсь, что оно верное. Если то, что ты сказал, возможно, тогда и любой меч из гномьих руд, выкованный людьми и попавший потом к нашим магам, исчезал бы точно так же при схватке с Легионами или нежитью. Этого, к счастью, не происходит, о подобном никто не слышал…

Меч… лорд спохватился: почему он ничего не сказал о клинке Алкинор, побывавшем в Выжженных Землях и тоже коснувшемся колокола? Он забыл! Что еще он забыл после атаки демона?

– Моя королева! – начал было Даагон.

– Чуть позже, лорд. Пора объявлять состязания.

– Это важно.

Его перебили: распахнулись створки высоких дверей, и к королеве подбежал страж. Выглядел он до неприличия растрепанным, словно только что воевал с разъяренной гаргульей.

– Моя королева, сюда рвется какой-то охотник из диких, – страж махнул в сторону распахнутой двери. – Кошмарно диких, позволь доложить. Говорит, очень важно.

«Теперь понятно, что со стражем. Наверняка с Тинирой сцепился», – догадался Даагон.

– В зал совета? – подняла бровь Иллюмиэль. – Что ему нужно?

– Да сущая мелочь, – мстительно усмехнулся страж. – Священный Посох Духа подержать.

Сидевшие поблизости архонты засмеялись. Теурги возмущенно поднялись. Даагон напрягся: что-то мгновенно взвихрилось в пространстве.

Королева, видимо, тоже почувствовавшая пронесшуюся волну, успела приказать стражу:

– Веди его.

Но страж не успел пошевелиться. И никто не успел. На этот раз даже Даагон ничего не почувствовал. Он лишь увидел, как древко главного Посоха Духа беззвучно исчезло – словно провалилось внутрь, поглотив само себя.

И тогда из лорда как будто одним глотком высосали сердце.

Такую же смертную тишину он слушал в утренней роще. И ту же обреченность ложившихся наземь листьев видел теперь в помертвелых глазах эльфов, опускавшихся на колени в беззвучной мольбе Галлеану.

Они привыкли биться со зримым врагом, пусть даже этот враг ужасающ, как драколичи Мортис, или чудовищен, как модеус Бетрезена. Но как сражаться с невидимкой? С неотвратимым врагом, протянувшим щупальца к священным рощам, а теперь – в душу каждого? Кто смог прямо в зале совета, в гуще сильнейших магов и воинов Альянса, подобраться к главной святыне, хранившей эльфийские земли? И не просто подобраться, но уничтожить могущественный артефакт с такой легкостью, словно небрежно задул тонкую свечу?

Оцепенелость отпускала медленно, но эльфы были живы, а значит, еще не все потеряно.

– О Галлеан и Солониэль… – прошептала королева. – Бог наш, вернись к своим детям, увидь нашу беду!

– Древо Смерти… Вот так это случится и с нами, – пронеслось по залу.

– Еще не случилось, раз мы живы, – держась за горло, прохрипела архонт Лодиат. – Но такого врага у нас еще не бывало.

– Какая же сила способна на подобный удар?

«Ненависть», – подумал Даагон и громко произнес:

– Нужно отменить состязания. Я немедленно передам древо Эрсетеа пророчице Эосте.

«Прости, сын, что предаю тебя».

– Поздно. Теперь эльфы уже не поймут, – покачала головой теург диких кланов.

– Пусть так. Зато они будут спасены.

«Прости, сын, что убиваю тебя».

– Не Гаэтер, – ответила та же магесса. – Одно дело – честное поражение. Другое – допустить, чтобы наше слово стало прахом. Лучше смерть, чем бесчестье эльфов. – Теург вскинула голову. – Гаэтер возьмутся за оружие, и я первой встану на их сторону!

«Это тень Древа. Они все еще не понимают. Все еще…»

– Пусть, – сказал Даагон. – С Гаэтер эльфы справятся, с Древом – нет.

«Ты поймешь, сын, почему я убиваю нас с тобой и обрекаю на смерть Тиаль. Но даже если не поймешь…».

И тут он неожиданно получил поддержку. Архонт Лодиат гневно сощурилась на теурга:

– Западная раса только и ждет, когда мы повернем оружие друг против друга. Ты хочешь победы ненавистных тебе людей, теург?

Королева молчала. Молчали и все прочие, осмысливая последствия запоздалого решения строптивого лорда. Наконец страж, по несчастью так и оставшийся в зале совета, осмелел:

– Так ведь маги могут придумать такие испытания, которые пройдет только пророчица, и все будет честно.

– Не бывать такому! – отрезала Иллюмиэль. – Отмена состязаний – это бесчестье, но не подлость. Ты же, страж Кимерт, подобно имперскому инквизитору, предлагаешь лживую видимость чести. Двойное бесчестье!

Военачальник Лемуан процедил:

– Пусть сначала поймет, что такое честь, прежде чем снова будет называться стражем.

Архонты и теурги кивнули, и молодой эльф убрался из зала с печатью смерти на лице.

– Ритуал нужно провести немедленно, – повторил Даагон.

«Прости, мой мальчик. Ты так и не узнаешь, что я люблю тебя».

– Совет еще не принял решения, милорд, – тем же ледяным тоном, которым она обращалась к стражу, ответила Иллюмиэль.

Он понимал ее чувства. Если бы Даагон не валял дурака, не пришлось бы встать перед выбором: жизнь народа или репутация Альянса; будущая гибель всех или немедленная гибель части в братоубийственной войне с Гаэтер.

– Пока я медлил, Древо росло, – повторил он слова ясноглазой пророчицы.

И не почувствовал раскаяния. Совсем. Только страшную пустоту там, где должно быть сердце.

Королева сцепила руки и не подняла ресниц.

– И продолжает расти. Может быть, во время Двух Лун оно растет быстрее. Наши целители теряют силу, оракулы пророчат о частностях, но не знают о бóльшей беде… Никто не предвидел потери священного Посоха Духа. Как не замечали мы, что уже давно живем в тени Древа Смерти. Мы слепнем.

Архонт Лодиат поднялась. Сосредоточенная, готовая защищаться.

– Наша главная задача – найти само Древо Смерти, а поиски наследника для рода Эрсетеа – лишь способ ее решения, и мы все это понимали, когда объявляли состязания. Мы должны были создать ловушку для друидов Древа, и Посох Духа помог бы нам их выявить. Так мы узнали бы, где логово чудовища. Но теперь Посох уничтожен… – слезы навернулись на глаза эльфийки. Она быстрым злым движением смахнула их, – …и нам все равно необходимо вычислить врагов. Состязания отменять нельзя – слуги Безмясой здесь. Дайте только время – они проявят себя.

С ней согласились все, особенно Даагон, у которого снова появилась надежда. Появилась, чтобы тут же растаять.

– Подождем возвращения гонцов к Хранителю Леса, – решила Иллюмиэль. – Они уже близко. Если Хранитель откроет нам, где искать Древо Смерти, необходимость в состязаниях отпадет. Тогда мы незамедлительно проведем ритуал разрыва, ибо медлить больше нельзя.

* * *

Бывают дни, в которые могут вместиться несколько жизней. Этот, едва переваливший за полдень, стал днем, разделившим жизнь эльфов на эпохи. На прошлую, которая кончилась, и будущую, которая может не наступить.

А в настоящем – пустота, страшное одиночество в мире. Смертное одиночество, когда помощи ждать неоткуда – ни от небесного мира, ни от земного.

Кто-то почувствовал сам, кто-то услышал об утрате священного Посоха Духа от изгнанного из стражей Кимерта, но не мог поверить, пока королева и архонты не вышли к своему народу с пустыми руками и такими же опустелыми душами и не объявили о произошедшем.

Еще не оправившиеся от полуночного потрясения эльфы получили новый удар в самое сердце.

Проходя по залам дворцового древа, по тропе к поляне состязаний, глядя на спускавшиеся к ней склоны двух холмов, где сидели, положив наземь оружие, подавленные собратья, Даагон ловил на себе взгляды, от которых хотелось немедленно умереть. В них не было даже ненависти к нему, причастному к случившейся беде, как никто другой, – ведь если бы он не медлил… В них была ледяная пустота. Что заполнит ее?

К поляне состязаний летели грифоны. Летел ответ от Хранителя Леса. Эльфы поднялись, наблюдая за их полетом, приветствуя взмахами рук.

Командир отряда спрыгнул в центре обширной поляны и подбежал к возвышению, где стояла Иллюмиэль в окружении магов и воинов.

– Старейший откликнулся, моя королева, – выдохнул он, опустившись на колено. – Я принес его послание эльфам. Но оно удивительно и непонятно для меня.

– Огласи его для всех, командир Риталь. Это твое право.

Гонец поднялся и, повернувшись к озаренным надеждой лицам, начал говорить, а маги постарались, чтобы принесенное вестником слово Старейшего было услышано каждым.

– Грядет время, когда исполнится Пророчество Звезды и великие испытания предстоят всему миру Невендаара. Дух покинет детей Галлеана и Солониэль. Это предзнаменование – Звезда уже близко. Эльфы могут не выстоять в испытании, если не обретут обновленный дух. А если дрогнут дети леса – не выстоит никто. Посох Духа должен быть обновлен, и сила эльфов возрастет многократно…

Он умолк, оглянулся на королеву.

– Это все? – Архонт Лодиат не скрыла разочарования.

– Нет, – ответил Риталь неожиданно тихо, хотя перед этим его голос оглушал. – Еще было сказано: ищите в горах Тимории того, кто в медвежьей шкуре. Через него вы узнаете путь к Древу Смерти и сможете найти и сокрушить его. Через путь испытаний вы обретете обновленный Посох Духа.

– Старейший дал нам надежду, – прозвенел голос Иллюмиэль. – Хвала Галлеану, направление поиска указано. Необходимо немедленно снарядить отряды.

– Хранитель говорил об оборотне, – предположили теурги. – Кто еще может быть в медвежьей шкуре и знать путь к Древу?

Военные вожди тут же покинули ристалище, чтобы заняться формированием отрядов и маршрутов.

– Лорд Даагон… – королева повернулась к главе дома Эрсетеа, – ты оказался прав: нам надо искать помощи гномов, чтобы пройти через их земли. Неизвестно, сколько понадобится времени на поход, поэтому мы проведем ритуал разрыва немедленно. Я и часть архонтов останемся здесь, ведь нужно отвлечь слуг Мортис – они тоже где-то тут… Ты был мне другом, Даагон.

Обычное прощание эльфийских женщин-воинов – короткий взгляд, полный благодарности и сожаления. И снова за оружие.

– Еще побуду, моя королева, – улыбнулся он.

После разрыва умирают не мгновенно. Это просто быстрое увядание. Стремительное, если уж совсем точно. Всего дня три адской боли, если верить Таэрину.