Читать книгу Ребята из белого дома - Наталья Михаиловна Семенова - Страница 3

«Если долго мучиться, то всё у нас получится», – тихо пропела учительница, протягивая Илье его контрольную работу по русскому языку. Он улыбнулся, увидев «пятёрку» – нечастую гостью в его дневнике и тетрадях. Обычно он ошибался не по незнанию, а из-за небрежности, спешки. Потом, обнаруживая красные пометки в своей тетрадке, досадовал на себя: почему здесь пропустил запятую, а в этом слове вместо «и» влепил «е». Всего-то надо было поставить гласную под ударение, чем и разрешить сомнения.

– Илья, ты спотыкаешься на дороге? – как-то спросила классный руководитель и учитель математики Валентина Сергеевна.

– Ну, бывает, – удивившись вопросу, не сразу ответил он. – Когда тороплюсь и не смотрю под ноги.

– Так вот, учёба – тоже своего рода дорога. Ты немножко сбавь скорость да подключи внимание, и будешь идти по этой дороге хорошо, ровно.

Кстати, Илье математика нравилась и давалась легко. По этому предмету он «шёл» хорошо и ровно, не без того, конечно, чтоб иногда и споткнуться. Нравилась ему и Валентина Сергеевна – полноватая добродушная женщина лет тридцати, с девчоночьим голоском и смехом. Но в последнее время она выглядела подавленной, раздражалась по мелочам, часто срывались на крик. Сегодня урок математики начинался после большой перемены. Прозвенел звонок, а учительница не появлялась. Поглядывая на дверь, девочки обсуждали слушок: у Валентины Сергеевны скандалит муж и вообще собирается уйти из дому.

– Он у вас почти месяц собирается! – со смешком сказала Галя Калитина. – Наверно, шмотки никак не упакует. Сегодня в сумку джинсы кинул, завтра – носки, а послезавтра – ещё чего, – она сделала многозначительную паузу и обрушила на одноклассниц свежую новость: – Эх, дурочки! Да муж уже бросил Валентину Сергеевну!..

Калитина была самой высокой, способной и усердной девочкой в классе. Учителя опрашивали её вскользь, мимоходом, с первых слов угадывая безупречное знание темы. Вне занятий Галя проявляла свой – тоже «самый-самый» – норов. Она придиралась по пустякам, ставила собеседника в тупик заумной фразой, чтобы высмеять.

В класс вошла учительница, и девочки умокли.

После урока ребята дружно ринулись в коридор. Илью у самых дверей окликнула Валентина Сергеевна:

– Путилин, задержись на минутку, – и, словно позабыв про него, отвернулась к окну. Его только что заботливо распахнула Калитина: как староста класса она считала своим долгом проветривать помещение. От свежего воздуха надулась и заметалась тюлевая занавеска. За окном по веткам деревьев прыгали и щебетали воробьи. Высоко в небе гудел самолёт. Провожая его задумчивым взглядом, Валентина Сергеевна даже вытянула шею, потом сникла и сказала со вздохом:

– Вот что, Илья… За эту четверть по математике ты можешь получить «отлично», а в итоге и за весь год. Поэтому повтори, что подзабыл, к следующему уроку. Я тебя спрошу. Договорились?

Его вполне устроила бы «4». Но в глазах, запавших щеках, поджатых губах – во всем облике учительницы читалась такая глубокая печаль, что он торопливо поддакнул:

– Договорились.

В коридор, где топали и гомонили товарищи, Илья идти передумал. Он высунулся в окно и огляделся: над головой висело жидкое растрепанное облачко, а под окном курили два мальчугана.

– Атас, мелюзга! Завуч идет, – крикнул он и заливисто свистнул.

– Ты кому это? – глянув из окна вниз, где никого уже не было, спросила Калитина. Илья молча, с неприязнью покосился на неё. Зажав в руке свою длинную толстую косу, она покачивала ею из стороны в сторону. Так корова, отгоняя мух, машет хвостом.

– А я летом на море поеду. Как всегда. А ты? – поинтересовалась Галя.

– А я в деревню. Там речка получше твоего моря. Хочу – купаюсь, хочу – рыбачу или на лодке катаюсь. И всё задарма, – ожидая подвоха или насмешки, с вызовом выпалил он.

– Хорошо тебе, – тихо, с грустью сказала Галя. – А я, как рыба, жарься на пляже. За компанию с мамой. У неё псориаз. От него одно спасение – солнце да море.

«Псориаз – какое чудное словцо!» – подумал Илья. Так могли звать американского актёра. Или актрису. Без разницы. У иностранцев полная неразбериха в фамилиях. Но псориаз, оказывается, болезнь. В чем она выражается, Илья не рискнул спросить Калитину. Наверняка высмеет. Главное понятно: если человек спасается от болезни, дела его плохи. А когда ты этого человека любишь, самому становится паршиво. Илья это знал не понаслышке.