Читать книгу Доктор Балашов - Наталья Михаиловна Семенова - Страница 2

Про знахарку Прасковью, за сеанс излечивающую «любую нутряную и нервную немочь», Паша узнал случайно, из разговора женщин, ехавших с ним в автобусе. Решив обратиться к этой знахарке за помощью, он выпросил у матери денег, не объясняя для чего. Вид у него был столь взволнованный, что она без вопросов дала нужную сумму…

Прасковья принимала больных в частном доме на окраине города. Ступив в её сумрачный кабинет с зашторенными окошками, Паша оробел: всюду развешаны иконы, освещенные свечами. В их пламени таинственно мерцали глаза знахарки, одетой по-монашески в длинное и чёрное одеяние. Мальчику она показалась сошедшей с иконы святой.

– Чего тебе, детка? – спросила она.

Преисполняясь верой в её могущество, он невольно склонил голову и попросил:

– Помогите мне, пожалуйста. Меня лечат уже пятнадцать лет, а я всё писаю под себя. Неожиданно, в любое время. Особенно ночью, – и, полагая, что «святой» чужды земные соблазны, он стыдливо протянул ей деньги. Она привычно опустила их в карман и заявила:

– Порченый ты. Надо порчу снять. Сымай штаны и ложись на топчан. Звать тебя как?

– Павел.

Быстро крестясь, Прасковья пробормотала «Отче наш» и с заклинаниями, узловатыми жесткими пальцами помяла живот мальчику. Поднявшись с топчана, он не сразу распрямился из-за боли в паху. Прерывистой струйкой потекла моча. Мгновенно набухла подкладная тряпица. Чуда немедленного исцеления не произошло.

– У меня всё то же, и ещё больнее, – удрученно промямлил Паша.

Знахарка снисходительно улыбнулась.

– То хворь из тебя выходит. Через три дня всё наладится. Ступай себе с богом.

Ни через три дня, ни через месяц улучшения не наступило.

– Мама, сделай же что-нибудь! – со слезами взмолился Паша. – Я не хочу так жить. Надо мной смеются. Со мной никто не дружит. Кому я нужен такой!

Мать попросила в поликлинике направление для сына к столичному специалисту.

– Вряд ли он поможет, – сказал пожилой педиатр. – А вы не попробовали поискать… бабку?

Такая бабка по имени Фёкла нашлась в далёком украинском селе. Ей было около века. «Если начнёт месить мне пузо, как та шарлатанка, сразу сбегу», – припомнив Прасковью, решил мальчик.

Ни длинной очереди, осаждающей хату древней целительницы, ни свеч, ни заклинаний, ни болезненных процедур – ничего подобного не было. Сеансы лечения проходили тихо, буднично. Если Фёкла совершала мистические ритуалы, то без свидетелей. Её же снадобье с горьковатым привкусом степных трав за считанные дни исцелило Пашу…

«А вдруг я опять заболею?! – встревожился он в поезде, на обратном пути домой. – Надо было взять у бабушки рецепт трав. И вообще узнать, как она лечит».

Переживания оказались напрасными. Болезнь канула в прошлое. Мальчик навсегда избавился от постыдных «подгузников», как и от боязни простуды и физических нагрузок, прежде обострявших заболевание. Теперь, ничем не рискуя, он мог и в теннис играть, и гонять в футбол во дворе, и в речке купаться.

Прошло полтора года… Субботним утром Паша сидел за столом и, морщась, жевал бутерброд.

– Что с тобой? – заглянув на кухню, спросила мать. Она собиралась на суточное дежурство в котельную.

– Щека внутри болит. Вчера, когда рыбу ел, её косточкой царапнуло.

– Да она припухла! Никак уже воспаление, а ты терпишь, бестолковый мальчишка! Сегодня поликлиника не работает, так что иди прямиком в больницу.

Из приемного покоя больницы Пашу отправили в палату хирургического отделения. Неизвестно, что диагностировал дежурный врач. Он просто пояснил:

– В понедельник придет лечащий хирург и займется тобой. А пока, парень, спи, отдыхай.

В воскресенье Паше делали обезболивание, так как опухшая щека невыносимо болела. А начиная с понедельника, его ежедневно оперировали по поводу… паротита. Но состояние мальчика ухудшалось. В четверг температура была уже критической, а пораженную сторону лица и оба глаза закрыл огромный отек.

О самочувствии сына мать узнавала по телефону от врача и от него с трудом добилась допуска в больницу, закрытую для посетителей из-за эпидемии гриппа. Не смея ступить в палату (чтобы не занести случайную инфекцию), мать с порога смотрела на распухшее лицо Паши, в забытьи лежавшего на койке, и тихо плакала. Потом поплелась в ординаторскую к лечащему врачу.

– Что случилось с моим сыном? – спросила она.

Молодой краснощёкий хирург смущенно молчал.

– Умоляю, говорите правду.

Хирург озабоченно вздохнул.

– Держится высокая температура. Воспаление может перейти на мозг, вот чего я боюсь. Видите ли, я подумал, что у мальчика свинка. Односторонняя. А у него оказался гнойный очаг на слизистой щеки. Сегодня сам вскрылся. Много гноя вышло и сейчас еще идет, – простодушно пояснял он.

– Как же так? – удивилась мать. – Сын переболел свинкой еще в пять лет… Постойте-ка, так вы ничего не знаете? Вы даже не спросили Пашу, как он заболел? Ничего не выяснили ни в поликлинике, ни у меня – а я звонила сюда каждый день! – и сделали ему на лице три ненужные мучительные операции? Но как же так?! – всхлипнув, повторила она в горестном недоумении.

– Мы не боги и можем ошибаться, – опустив глаза, буркнул врач.

– Вы не ошиблись, а наплевали на больного! – от возмущения голос женщины срывался и хрипел. – Двое суток ему не оказывали никакой помощи, а потом с потолка поставили диагноз и кромсали моего мальчика, пока не довели до ужасного состояния. Как вы лечите людей?!

Врач смотрел в стол и молчал.

«Живодер! Сволочь бездушная! Мерзавец в белом халате!» – гневно подумала женщина, но не сказала, боясь озлобить эскулапа. Ведь в его руках находилась жизнь её тяжелобольного сына.

К счастью, он выздоровел, но частично утратил зрение. Мать подробно рассказала ему о беседе с хирургом.

– Чёртов коновал! Обошёлся со мной, как со скотиной, – возмутился Паша. – Я запросто мог умереть или стать дебилом на всю жизнь.

Помедлив, он сказал негромко:

– Раньше я сомневался, а теперь точно решил: буду учиться на врача. Вот увидишь, мама, я стану хорошим, настоящим врачом!