Читать книгу Заглянуть в старость. Книжка с картинками - Наталья Нагорнова - Страница 13

Уважаемые верующие, не сочтите за богохульство. Просто именно такой конкретный вопрос совсем недавно в течение трех недель стоял перед одной взрослой женщиной. Но – всё по порядку.

С Инной у меня сложились дружеские отношения. Ей под 60, живёт с одинокой взрослой дочерью. Они очень близки, у них симбиоз. Обе талантливы, интеллигентны, деликатны, ранимы. Каждое воскресенье ходят в церковь на службу. Мы все вместе встречались по субботам в небольшом спортивном клубе.

Когда во время совместных занятий мы общались с её дочерью, и разговор коснулся темы семьи и отношений с мужчинами, она категорично обозначила их так: «С этим у меня всё уже определено! Я хожу в храм, и так мне спокойно. Я ничего другого не хочу». Очень долго такую же позицию выражала и её мама, Инна. Но позже, при более тёплых наших взаимоотношениях, у неё стали проскальзывать другие реплики: «Одной, без мужчины, всё же плохо… Дочке надо как-то определяться… Кто бы ей подсказал… Сама я неопытна в этих вопросах… А хочется опоры, крепкого плеча…»

Мы постепенно стали общаться ближе, затрагивали сокровенные темы, и Инна рассказала:

– Я уже ведь ходила к гадалке! Мне так было тяжело, так хотелось кому-то излить свою душу, поговорить о своих проблемах, а дома-то я не могу всё рассказать – зачем дочку расстраивать? Мне дали адресок, и я пошла, за 500 рублей. А как туда пришла – сразу начала плакать. Весь час проплакала, мне полегчало, да так я и ушла, безо всякого гадания.

«Ну вот, думаю я, вероисповедание – с одной стороны, а как прижало душу излить – никакая церковь не помешала обратиться к гадалке, лишь бы облегчение наступило. А с дочкой обсудить свои эмоции – под запретом. С ней они лучше на службу сходят, да два часа перед батюшкой отстоят. Но о главном – ни-ни!»

Договорились встретиться. Инна пришла ко мне вся «замороженная», с каменным лицом. Только стала рассказывать о себе – горло её перехватило удушье, по шее пошли красные пятна, покатились слёзы…

Просто дать ей выплакаться – пользы не будет. А на разговор она сейчас не способна. Приглашаю её на арт-терапию, в ней проблема вынесена вовне, в продукт творчества.

– Приходите ко мне вместе с дочерью, будем рисовать.

– А что будем рисовать? Да мы и не умеем…

– Ничего особенного уметь не надо. Бумага, мелки, карандаши, всё у меня есть, вам надо только собраться и прийти, – как обычно, озабоченность эстетической стороной изобразительной деятельности является препятствием, поэтому этап колебания я подкрепляю уверенностью.

Встреча 1

Они сели за столом друг напротив друга. Я предлагаю нарисовать рисунок один на двоих: на одном листе, карандаш один на двоих:

– Каждая представьте себе свою картинку, свой узор, и частями, фрагментами исполняйте его, не разговаривая при этом, поочерёдно уступайте друг другу карандаш.

Процесс пошёл. Мать рисует лепестки центрального цветка – дочь их штрихует. Мать добавляет стебли – дочь их прорисовывает. Мать дальше выводит на бумаге листья – дочь их обрамляет, закругляет. И так до конца рисунка – мать осваивает территорию бумажного листа, определяет главный узор, канву рисунка, а дочь украшает и детализирует то, что та нарисовала, никакие свои образы, знаки и линии не изобразила.

Нет на рисунке ни домика, ни солнышка, ни человечка – ничего конкретного и определённого. Если предположить, что у Инны в данный период жизни «каша в голове», сумбур, неопределённость – бывает же такое, то дочь строго, след в след шла по маминому рисунку. Послушная, исполнительная, заботливая, но для её образов на бумаге не хватило места, всё пространство заняло мамино изображение непонятно чего.