Читать книгу Изумительное­ ­дело - Наталья Нальянова - Страница 4

Утром следующего рабочего дня я получила в канцелярии доверенность представителя для ведения дел в суде и на машине управления отправилась по адресам прокуратуры, главного бюро медико-социальной экспертизы, районного суда, рассматривавшего иски Клеандрова в течение более сорока лет.

По степени удалённости от моего места работы первым располагалось Бюро медико-социальной экспертизы. Туда я и направилась.

Осмотревшись, я решила отдать письмо руководителю лично.

Заодно и расспросила её о том, поступали ли в отношении Клеандрова подобные запросы раньше.

Служба делопроизводства проверила это и установила, что никто официально не интересовался Клеандровым и его увечьем.

Пока мы беседовали по поручению руководителя Бюро его помощницей был подготовлен письменный мотивированный ответ со ссылками на нормативно-правовые акты о том, что увечье Клеандрова официально признано трудовым.

В суде мне не удалось так быстро и эффективно сделать задуманное. Моё заявление было принято только после соответствующего согласования с судьёй Волоковой Л. О., которая вела в течение последних лет дела Клеандрова.

Судье явно не понравился мой интерес к этому древнему делу.

Однако, удостоверившись в моих полномочиях, Людмила Олеговна всё же согласилась выдать решение и написала соответствующую резолюцию для работника судебного архива.

В архиве суда меня ждал сюрприз: на двери помещения, декорированной толстой металлической решёткой, висел мятый клочок бумаги с лаконичной надписью: «Работала ночью, ушла отдыхать».

Записка была анонимной, но по её смыслу было понятно, что это манускрипт архивного работника.

Удивившись такой простоте нравов, я пошла к заместителю председателя суда и, представившись, попросила разъяснить причины нарушения режима рабочего времени специалистами суда.

Причин мне не объяснили, но, видимо, они были настолько тривиальными, что в архив самолично направилась начальница канцелярии по гражданским делам.

Она долго обхаживала стеллажи и, наконец, выдала «вердикт» — дела №2—55 в архиве не имеется, поскольку оно уничтожено в связи с истечением сроков хранения.

Пришлось снова подниматься к заместителю председателя суда за разъяснениями о том, почему дело, имеющее доказательственное значение по делам, находящимся в производстве суда, уничтожено.

Сия интеллигентная дама прямо назвала это безобразием и, по личной инициативе, стала звонить в районную прокуратуру, припомнив, что лет пятнадцать назад она, будучи ещё простым судьёй, направляла какое-то дело по запросу в прокуратуру, и истцом в этом деле был означен гражданин с такой редкой фамилией как Клеандров.

При этом она даже пояснила своему телефонному собеседнику, что дело разыскивается ответчиком в лице представителя администрации города.

К тому моменту, когда я приехала в прокуратуру, сведения о деле №2—55 там уже были собраны.

Подав письмо дежурному прокурорскому работнику, и, сообщив ему о предварительном звонке из суда, я получила ответ, что дела такого в прокуратуре не имеется, но решение по нему найдено в архиве районной прокуратуры.

Мне также было разъяснено, что копию решения суда по делу №2—55 от 1970 года я смогу получить в районном суде после того, как копия с решения будет изготовлена.

Вернувшись в суд, я не поленилась ещё раз зайти к заместителю председателя суда и получила от неё обещание выдать копию названного решения не позднее, чем завтра.

Приехав на работу, я пошла в столовую и слегка подкрепилась, так как наступило время обеденного перерыва.

Пища, которую подавали в этом заведении, не казалась очень съедобной как на вид, так и по запаху. Поэтому я ограничилась салатиком из капусты с зеленым горошком и натуральным кофе.

Вдыхая запах напитка, я размышляла о талантливости местных пищевиков — им удалось из натурального растительного продукта сделать нечто совершенно неузнаваемое.

Рискнув здоровьем и закрыв глаза, я допила чёрное питьё, похожее на настой древесного гриба.

Не дожидаясь появления признаков отравления, я вернулась в свой кабинет, и снова погрузилась в материалы прошлых дел Клеандрова.

Его исковые заявления семидесятых годов были написаны от руки, последующие — уже содержали машинописные тексты. С девяносто пятого года появился шрифт «Arial», свидетельствующий о применении компьютера.

Почерк в старых исковых заявлениях был очень неразборчивым и свидетельствовал о том, что рука автора очень слаба и дрожит.

Линии букв были извилистыми и то и дело вылезали за ширину строк. Вид заявления взывал к жалости адресата. Заслуживал ли он её на самом деле — я пока не знала.

Рукописные заявления были короткими и эмоционально окрашенными. Заявитель ссылался на то, что во время соревнований по велоспорту в 1970 году он защищал честь моторного завода, на котором работал учеником слесаря-ремонтника, а позже — фрезеровщиком. Но, столкнувшись по вине спорткомитета с другим спортсменом-гонщиком, упал и получил травму позвоночника, из которой развилось увечье в форме пареза ног и рук, что привело к полной утрате способности самостоятельно передвигаться и инвалидности.

«Хотелось бы мне почитать решение суда от 1970 года об обстоятельствах его падения! — думала я. — И что же такое сделал спорткомитет, что при наличии живого причинителя вреда был признан виновным в причинении ущерба здоровью истца?!».

Листая страницы папки по делу за 1971 год, я обнаружила там копию протокола судебного заседания, в которой говорилось о том, что представитель спорткомитета передал в судебное заседание материалы работы городской коллегии по спорту.

Из них следовало, что этой коллегией были внимательно изучены все обстоятельства проведения соревнований по велоспорту в 1970 году, опрошены многие участники этого мероприятия, а также свидетели, благо, что зрителями на тех соревнованиях были представители спортивной общественности.