Читать книгу Боруэлла - Наталья Николаевна Евдокимова - Страница 15

К вечеру моё настроение немного улучшилось. Хоть мне снова пришлось надеть платье – ведь взрослым нельзя было рассказывать про превращения. Борина мама решила приготовить в честь гостьи (то есть меня, конечно же) пирог! Борин папа в честь гостьи принёс бутылку пива. Я радостно протянул к ней руки, но дядя Миша засмеялся и сказал, что если и угостит меня этой бутылкой пива, то только с пятнадцатилетней выдержкой. При этом он пожалел, что так долго пиво не живёт, особенно эта бутылка. Я повздыхал вместе с ним. Поговорив, мы пришли к выводу, что с этим надо что-то делать, но что именно – не придумали. Одним словом, в лице дяди Миши я нашёл интересного собеседника.

С тётей Надей оказалось сложнее. Когда мы остались с нею наедине на кухне (Боря делал уроки, дядя Миша читал), она стала подробно расспрашивать меня о школе. Больше всего её интересовало, как ведёт себя на уроках Боря. Из меня пытались сделать шпиона!

– Боря на уроках не ведёт, – отвечал я. – Ведут учителя. Боря на уроках сидит.

– И молчит? – интересовалась мама.

Поскольку я не знал, что хочет тётя Надя услышать, то решил с ней соглашаться:

– Молчит.

– А когда вызывают?

– Тоже молчит, конечно! – заверил её я и по удивлённому взгляду понял, что сказал что-то не то. Поэтому решил срочно исправиться: – Ответит и молчит, ответит и молчит, ответит и молчит…

Тётя Надя непонятно хмыкнула. Я решил переменить тему:

– Школа – это не место для детей, правда, тётя Надя?

– Почему ты так думаешь? – встревожилась она. – Это тебе Боря сказал?

– Не-е-ет, – успокоил её я. – Это и так понятно!

Тётя Надя решила всё списать на мой возраст:

– Конечно, тебе в школу ещё рано. Но через годик-другой… ты подрастёшь… поумнеешь… повзрослеешь… и тогда… Кстати! А как к тебе отнеслись учителя?

– Хорошо отнеслись. Особенно одной учительнице рисования понравились мои работы, – уклончиво сказал я. – Она сказала, что я малолетний талант, что меня нужно развивать и побольше воспитывать.

В ходе разговора я расслабился и проболтался, что познакомился с мальчиком-первок лассником.

– О! – обрадовалась она и почему-то подмигнула. В ответ я скорчил ужасную рожу – до этого успел потренироваться перед зеркалом.

Через некоторое время был семейный ужин. Наученный горьким опытом, я старался есть немного. Это давалось мне с трудом. Я вовсю болтал ногами, раз за разом попадая ими в сидящего рядом Борю, тот отвечал тем же. На пятой минуте и двадцать первой секунде ужин был прерван долгим, настойчивым звонком в дверь.

Вся семья дружно ринулась к двери, а я решил остаться на кухне – сторожить пищу, но всё же заинтересованно выглядывал в коридор. То, что вошло сквозь открытую дверь, заставило меня сделать пару шагов назад. Я закрыл глаза и часто дышал. Как просто быть туманом, но как нелегко быть человеком! Это нечестно – у людей намного меньше возможностей, и опасности просто пчелиным роем вокруг жужжат!

На пороге дома в пыльных кроссовках и спортивном костюме стоял Петька Сазонов.

– Здравствуйте, – нерешительно сказал Петька. – Я к Боре.

– Ты – Петя Сазонов? Ой, знаешь, а мы уже к ней так привыкли! Она просто умница! Золото! – доброжелательно и немного печально сказала тётя Надя, всплеснув руками.

По словам Бориной мамы я догадался, что Петька этот дом своим посещением никогда не радовал. В отличие от Бори, я ещё не терял самообладания и мог делать логические умозаключения.

Лицо же Борьки было бледным. Он выглядел так, будто видел перед собой не Петьку, а гигантского кролика-людоеда.

– Чего? – спросил растерявшийся Петька.

– Как съездили? – широко улыбаясь, поинтересовался дядя Миша. – Рыбалка, грибалка удались на славу? Давай-ка дуй к столу! У нас просто так родственников не принято возвращать. Если она ещё сама вернуться захочет.

Тут дядя Миша, конечно же, рассмеялся. В этот раз его радость казалась насмешкой надо мной и над Борькой.

– Кто «она»? – недоумевал Петька. – Я к Борьке пришёл!

Тётя Надя прошлась рукой по коротко остриженным волосам Петьки и улыбнулась:

– Сынок, какие у тебя интересные друзья! Она, конечно, не подарок… Но поверь мне, – доверительно сказала она. – Это не повод отказываться от сестры. Я сама через это прошла – у меня два младших брата.

– Какой сестры? – громко спросил Петька и схватился за дверную ручку. – Вы что?!

– Боруэлла, золотце, – смеясь, крикнула тётя Надя в сторону кухни. – Иди сюда, твой братик пришёл!

Ничего не оставалось – я сделал пару шагов и остановился в дверном проёме. Воцарилась условная минута молчания – ее нарушал смех Бориной мамы (наверное, по инерции смеялась).

– Ну вы даёте! – наконец-то сказал Петька, закрыв отвисшую челюсть. – Это же Борькин брат троюродный. Элеонор Веткин.

Тётя Надя и дядя Миша непонимающе посмотрели друг на друга, а Борька, преодолев испуг, несколько раз подмигнул Петьке.

– Я шучу, – вдруг спокойно сказал Петька. – Просто никак не могу поверить, что снова её вижу! Боруэлка, сестрёнка, как я по тебе соскучился! Иди сюда!

И открыл руки для объятий. Я подпрыгнул на месте, вытянув руки, радостно взвизгнул и побежал к Сазонову. Он засмеялся, поднял меня, крепко обнял (у меня чуть рёбра не хрустнули!), и только потом поставил на пол, держа меня за руку.

– Я себя хорошо вела, – сообщил я Петьке, посмотрев вверх. – Меня даже покормили.

Борька стоял, как замороженный, и смотрел на нас, боясь поверить в происходящее. Когда радостное семейство и мы с Петькой шли на кухню, Боря так и остался на месте. Через несколько секунд, спохватившись, он побежал следом.

– А теперь рассказывайте всё по порядку, – тихо сказал Петька, прикрыв дверь в Борькину комнату. – Я сразу понял, что здесь что-то не то. Ещё вчера. Думал, свихнулся, голоса всякие слышу, – он самокритично покрутил пальцем у виска. – Если бы не эти звуки, ещё вчера бы тебе, Боренька, уйти не дал.

– Уйти? – хмыкнул Боря. – Ты сам с позором смылся, а я остался лицом к лицу с опасностью!

И посмотрел на меня. Я вжал голову в плечи.

– Уходишь от ответа? Так-так… – сказал Петька, постукивая пальцем по столу. – На этот раз не отвертишься.

– Как же, жди, – хмуро сказал Борька.

– Не бойся, бить не буду, – сказал он. – Я клятву давал. Так что давай по порядку, и об этой ду… странной клятве тоже.

– Как же, жди, – как заведённый, повторил Борька.

– Слушай, Веткин, – взвился Петька. – Я вроде как тебя сегодня выгородил?

– Ну и что?

– А то! – сказал Петька. – Сейчас обратно загорожу!

Я, как школьник, потянул руку вверх, требуя слова. Петька с Борькой не обращали на меня никакого внимания.

– Эй, вы! – крикнул я. – Помолчите. Сейчас, Петька, я тебе всё объясню.

Мой рассказ длился около часа. Странно – ведь это грустная, можно сказать, трагическая история! И с чего они смеялись? Подумаешь, небольшая литературная обработка! Подробности о пределах моих возможностей я дипломатично опускал.

Если кратко пересказывать моё тогдашнее повествование, то можно остановиться на таких фразах:

«И вижу я, как один мальчик другому говорит – эй, ты, экскаватор!»

«…А Борина мама как схватит меня за уши да как закричит: «Умываться!!!»

«Примеряю я на голову кастрюлю, а Борин папа удивляется, что это за мода у современных девочек – вёдра на голову надевать?»

«И вот я ем второй день, третий, а еда всё не заканчивается… А потом просыпаюсь, и меня завтракать зовут!»

«И смотрю я, Петька идёт по классу, вытянув вперёд руки, как зомби… А я ему шепчу на ухо властным голосом – «Дальше! Дальше руки вытягивай, Пётр!»

«Ну, думаю, всё, сейчас Петька скажет Борькиным родителям, что я ему никакой не родственник, и выбросят меня прямо с балкона, как что-то ненужное»…

Я видел – Петьке с Борькой нравится то, что я рассказываю: они заливисто смеялись. И это раззадоривало меня ещё больше, и мне было уже всё равно что рассказывать, главное, чтобы веселье это не заканчивалось.

И я продолжал примерно так:

«А Борька берёт коробку из-под обуви и заявляет – теперь ты будешь жить здесь!»

«Двадцать уколов от бешенства за два дня – это вам не шутка! Это больно!»

«А я эту бабульку на руки беру – и вверх по лестнице!»

– Ну ты даёшь! – восхищённо сказал Петька, когда я замолчал.

– Ты, не только поэт, а ещё и фельетонист! – сказал Борька сквозь смех. – Тебе бы карикатуры рисовать!

Петька с Борей серьёзно посмотрели друг на друга и рассмеялись с ещё большей силой. А я тихонько подошёл и соединил их руки.

– Вы больше не ссорьтесь, ладно? – тихо попросил я.

И всё сразу стало хорошо. Боря с Петей даже ещё ничего не сказали друг другу, они лишь посмотрели на меня – вместе. А болтун ветер, подглядывавший в окно, вдруг стал читать красивые и грустные стихи. Такие, что мне показалось – всего мира будет мало, чтобы вместить их! Мне захотелось бежать – вперёд, без оглядки! Главное, чтобы рядом бежали, держась за руки, Петька с Борей, впереди терпеливо стоял с поднятой вверх рукой Вадик, а в спину дул ветер… С которым я теперь тоже не буду ссориться. То есть… постараюсь.

В доме Борьки меня снова оставили на неопределённое время. Петька рассказал Бориным родителям впечатляющую историю, как его отправили домой, под присмотр старенькой бабушки, которая с Боруэллой никогда не умела обращаться и боялась подходить к ней ближе чем на пять метров. Родители, как ни странно, обрадовались.

– Да я её даже усыновить готов! – сказал дядя Миша, похлопывая меня по плечу.

– Ну это уж слишком, – натянуто улыбнулась тётя Надя. – Боренька будет скучать по родителям. Кстати, они скоро приедут?

Позже, растягиваясь во весь свой маленький рост на Борькиной кровати, я думал, что сейчас усну, а завтра будет день – длинный и добрый. Завтра Борьку, то есть меня, будут хвалить за сочинение. Завтра я увижусь с Вадиком. Наверное, он будет ждать меня у ворот школы с самого утра. Завтра…

Я засыпал, и никто-никто не мешал мне разговорами.