Читать книгу Поворотный круг - Наталья Орлова - Страница 2

Ты – не путь, ты – сплошная распутица,

Сам не верящий в это житье.

То, что сбудется, то – и не сбудется

И придет на прощанье твое.

Что хотелось – сбылось оно в почестях,

То, что снилось, – забылось, ушло

И уже не сияет, не хочется,

И не надо писать набело.

Но осталась загадка смертельная

Да оглядка шинельных равнин,

Корабельная вьюга недельная

За провалами башенных спин.

Спят леса, заколдованы реченьки,

Ждут глаза, да не слышен ответ.

И сказал бы, да, видимо, нечего,

Нет возврата и – выбора нет.

Нас Бог послал на удаленку,

Чтобы от знанья уберечь.

Не навсегда, а так – в сторонку –

Мальчишку выгнал и девчонку,

Но дал с собой живую речь.

И вот средь древнего болота

Мы возвели с пол-оборота

Такую башню, что не слезть.

Но он желал от нас чего-то,

Допустим, что была охота

Узнать – откуда сам он есть.

Пейзаж нас встретил, впрочем, сухо,

Ищи-свищи Святого Духа,

Но спас Великий Индивид.

И тут пошла у нас движуха,

Ему – респект и уважуха.

Земля – страдает, небо – глухо,

И на вопросе – мир стоит.

В Феодосийской тишине

На самом на карантине

Мы поселиться согласились,

От дней и пляжа в стороне,

У Времени – на глубине

И прижились, и вдруг зажились.

Армянской церкви кривизна,

За морем – гулкая страна,

Больницы призрачный отстойник,

И лазаретная стена,

Где в черном выставлен покойник…

И только моря крутизна

Внизу белеет, как подойник.

Глядишь, и страсти улеглись,

Сцепленья дней надорвались,

Что подошло – не знаем сами,

И эта даль, и эта близь –

В одно-единое слились

Однообразными часами.

Вдруг стало пусто и светло,

Пример решаем набело

Потоками людского Ганга,

Как будто, скептикам назло,

Давно известное число

Спросонья шепчет тетка Ванга.

Всем откровеньям вопреки,

У ртутной медленной реки,

Подняв возничих на возки,

Стоят незримые полки.

Подземный гул. Шеренги спин.

Потоки скул. Один в один.

И Вельзевул. И Время Цинь.

Они – глядят и не глядят.

Они – стоят и не стоят.

Народ в народ. Из ряда в ряд.

Из рода в род. Века подряд.

Они не ждут. Они не ждут.

Они идут. Они идут.

И не зовут. И не поют.

И ртутный ток с ладоней пьют.

Колонны глиняных солдат.

Таких воинственных ребят.

Не пропоет в ночи рожок.

И не ступнут ни на вершок.

Никто не охнет, не вздохнет.

Не возвращается поход…

Вдруг кто-то молвил: «Дело дрянь,

Горит Ухань, родной Ухань.

Нас крепко держат день и срок…»

– А я бы мог.

– И я бы мог.

– Потом, потом, потом, потом!

– Пойдем, пойдем, пойдем, пойдем!

И поднимают белый флаг.

И делают тяжелый шаг.

В каком-то глиняном ряду

И в терракотовом году.

Сама Земля, Земля сама

Не терпит рабского клейма.

…Прошли распутицей земной,

Планетной позваны бедой.

Их разговор еще не стих.

Остались метки после них –

Коней и брошенный телег…

И все покрыл внезапный снег…

…Аддис-Абеба, Колыма,

Каир и станция Зима…

…Молчит эфир. Встает рассвет.

Ни стука и ни звука нет.

Сиянье крыш. Касанье крыл.

Кто – приходил, и кто тут был?..

…Пропал и сгинул батальон,

Но – легче дышится… Озон…

Кому не правило – зола,

Кому История – мала.

Поутихли арены с базарами,

На пустых площадях – ни гу-гу,

И проносятся «скорые» – парами,

И часы – тормозят на бегу.

Стали ближе парижские выселки

И гармошки губной перегуд.

Завалило нас снегом, не вылезти…

Нэве майнд!.. Перебьемся!.. Зер гут!..

Где вы, вороги? Где басурманские?

Приходите! Без вас – маята!

Хоть какие, лихие, афганские,

Вам без нас, нам без вас – никуда!

Роковые минуты, планетные, -

Не пускают, стоят за спиной,

И летят пожеланья приветные,

И звенят по орбите земной.

Всеединство живущего племени,

Этот общий, всесветный уклон –

Волновым протеканием Времени

Объяснял прозорливец Бергсон.

…Только светится чудная Лестница

Из космических облачных дыр…

Перемелется все. Перебесится.

Мир наполнен страданьем, Мессир!

Губернатор едет к тете,

Нежны кремовые брюки…

И зачем-то Саша Черный

Сочиняет эти звуки…

Занесло на повороте

И подбросило заочно –

Губернатору – до тети

Не доехать, это точно.

Смотрит в окна ресторатор

Из пучин чревоугодья…

Губернатор, губернатор!

Я жалею вас сегодня.

Умоляю вас вернуться,

Отвертеться, оглянуться –

В закипаньи революций

Очень просто захлебнуться!

В небесах – темно и жутко,

Ресторатор – супит брови,

Он сегодня – не на шутку

Блюдо острое готовит!

День Евангельский. Суббота.

В алтаре – вздыхают свечки…

Что вам, право, за охота –

Пироги швырять из печки?..

…Бомба воздух рассекает…

Все и буднично, и странно.

Ваши брюки накрывает

Равнодушная охрана.

Ресторатор же упорный

От восторга – чертом скачет…

Губернатор! Саша Черный!

Может, было все иначе?

Вы – в порядке, вы – живете,

Ну, хотя бы – для науки!

Пристяжная – на отлете

Вытанцовывает штуки!

Ресторатор – смотрит порно,

В небесах – светло и звездно,

Потому что Саша Черный –

Пишет нежно, пишет остро…

Ты скажешь: «Ветреная Геба,

Кормя Зевесова орла,

Громокипящий кубок с неба,

Смеясь, на землю пролила…»

А я скажу тебе: Вернее –

Скрижали жизни перемкнуть,

Взять черепашку-скарабея

И положить себе на грудь.

И снова маленькое солнце

Помчится огненной звездой

И благодарно оттолкнется

От тверди, льдисто-голубой.

И над Землею фараонов,

И над молчаньем русских рощ

Очнется окрик Ааронов

И вседержительная мощь,

И пробужденная планета

Взлетит на звездном ветерке,

А мы-то думали, что это

Нам только снится вдалеке.

Мадагаскар и Запад дикий,

И остров с пальмами, ничей –

Все – узрят Царственные Лики,

Корабль, исполненный очей.

Неузнаваемые лица

Приникнут сладостно к Земле,

И всем удастся поместиться

На этом малом корабле.

А Кто вовне мирами правит,

Спасая грезящий народ, –

И Солнце новое – поставит,

И Землю – переназовет.

В этом грезящем мире, зажатом

Скорлупою своих полюсов,

Надвигается ночь – циферблатом

Равномерно идущих часов,

Равномерно спешащих обратно,

Равномерно качающих свод,

Непонятно – и невероятно

Разгулявшихся – взад и вперед,

Зажигая вчерашние свечи,

Словно то, что еще не пришло…

И захочешь закрыться, да нечем –

Сторожит лобовое стекло.

Вьюга чисел в потоке сознанья –

Ослепительной бомбой несет,

Небывалое – длится свиданье,

Вот он – первый над пропастью год,

Вот он – мир перед главной догадкой –

Замирает под грохот минут –

Каменистой дорогой, площадкой

Небывалого Гостя ведут…

Просто в том же столетье и месте

Камень брошен – я вижу круги,

И торчит среди ночи созвездье –

Вроде зимней замерзшей слеги.

Не обрывается дорога,

И не бесчинствует Зима,

Но мертвой речи – слишком много,

Под верх забиты закрома.

Еще ее лелеют люди,

Еще не виден ей запрет,

И, как солдат на перепутье, -

Стоит задумчивый поэт.

Простой запас в его котомке –

Словарь, да детская тетрадь.

Неразличимые потомки

Его не выйдут окликать.

Он растворил крупинкой в прозе –

Навеки данный звукоряд,

И, как запас в мучном обозе,

Слова забытые стоят.

А впереди – в мечах и касках –

Полки нежданных перемен,

Они в дозор уходят в масках

И забирают слабых в плен.

За головами, ветряками

Столетья – двинуты в упор,

И Время – полнится словами,

Как многошумный водосбор.

  Не видно роздыха походу,

Прорыв затеян по уму,

Вот только пить такую воду

Не пожелаю никому.

Дворцы из пластика – и пена –

Несутся с бешенством беды,

Потоки сущностного тлена –

Смывают парки и сады.

Они – влекут кресты с погоста,