Читать книгу ЗВЕЗДЫ НА ПОВОДКЕ - Наталья Пахомова - Страница 11

Завсегдатай порта – суета —

С раннего утра до поздней ночи.

Я ходила вовремя туда, —

Опоздать боялась, напророчить.

В том порту – отзвучье дальних стран —

(Романтической душе подспорье),

На бортах и в трюмах океан

Через шторм везли суда упорно.

Как себя не отрезвляла я:

Дальний рейс – не легкая прогулка,

Океан – неправедный судья,

Слышишь, как о камни бьется гулко?

Будет шторм, зеленая вода,

Может смерть, привыкнуть невозможно,

Но ходила я встречать суда,

И мечтала, но мечтала ложно.

До сих пор волнует моря гул,

Непонятная тоска тревожит,

Что ж моряк, неужто ты вздремнул,

Что ж унынья победить не можешь?

Недостоин видно ты мечты,

И романтиком не может зваться,

На глаза портовой суеты

Неудобно стало появляться…

В автомат залетаю: помоги!

Снег на сердце не тает, и ни зги.

Зимний ежится вечер

                                      на ветру,

Если ты не ответишь,

                                       я умру!

Но молчание в трубке и …гудок.

Ты забыл мои губы,

Как ты мог!

Скомкан рот,

Это небо – храм немых,

Гроб холодный, холодный – этот снег.

…Больше я не звоню

по пяти раз на дню.

Поутру снег сгребают в могильные кучи,

Валит с ног детвора,

Только память живуча,

Но зачем себя мучить?

Быть взрослее пора.

И лежит снег как свет,

Еще свеж был вчера,

А сегодня затоптан,

                       и глух,

                                и беззвучен.

Что он может? Он слаб

И его убирают с утра

Как свидетеля чьей-то бессильной тоски.

«03» – дозвонюсь?

Но пока без ответа звонки.

Спокойной стала.…В будни вгрызлась,

И чувствам уплатила дань.

Увы, уже не бескорыстна

Протянутая к миру длань.

Огородные грядки

Под ногами бегут,

Не дают спать мне сладко

И писать – не дают.

Разрушают режим мой,

Но весна на дворе,

Спелой ягодой живы

Все в глухом январе.

Потому хожу с тяпкой

И вечор устаю,

И вовсю, не украдкой,

И полю, и пою.

Как нелегко в одежде этой модной,

А говорят, что мне она к лицу,

И я опять боюсь прослыть свободной

И сшить обновку не по образцу,

Где выкройка – по общему лекалу

(Примерка длится несколько минут),

Фасон – не мой, на платье ткани – мало,

А на запястьях пуговицы жмут.

Затянута безжалостно в корсете

Чужих иллюзий, идеалов – чьих?

Мой шаг стреножен (и стреножен стих),

И что с того, что модно я одета?

Урочный час настал

И темен жизни Путь,

И хочется устать,

Пропасть куда-нибудь,

Найти в тревогах Дня

Огня живую Весть,

Есть Дом и у меня,

Бесспорно, где-то есть…

Прописная истина,

Ты живешь веками,

Лошадь норовистая

С крупными боками.

Оседлают бедную

И кнутом – по ребрам!

Словно лошадиное

У нее здоровье.

На быстринах жизненных —

Островок с галошу,

Истина есть истина —

Дама, а не лошадь.

Каждый раз заискивая,

В их бесспорность веря,

Прописные истины

Стоило б проверить…

Мне куда-то нужно идти…

Помню: берег, вокруг вода…

Но закрыли туда пути,

В тупике стоят поезда.

Усмирен беспокойный нрав

У вокзальных глухих ворот,

В океане июньских трав

Похоронен их быстрый ход.

Их не сдвинуть… Печать времен?

Обесточены провода?

Вдруг навечно путь отменен,

В те места, где вокруг вода?

1

Три семьи в тесной каморке:

Приехали на юга!

Одна отдушина: море – не тайга.

Одно другого стоит,

Но все равно,

Сибирь хороша зимою,

А летом – оно —

М о р е ….

Тень движется – чудо:

Медузы (не брезгую я),

Зашла в воду в три груды семья.

Зябковато, не парко.

Впрочем и на югах

Нынче не так уж жарко,

Хорошо, не в снегах.

Три семьи в тесной каморке:

Приехали на юга:

Одна отдушина: море – не тайга.

2

Круглый месяц заливает краской

Вывеску продмага, пирс, дома.

Да, обманчивы морские сказки,

Что себе придумала сама.

Вот ограда с нецензурным словом,

Урна, перевернутая дном,

Пахнет галькой, водорослями, молом,

Смехом, сигаретами, вином

И разлукой пахнет, бестелесны

Руки, так в воде достанешь дно.

Я поверю в сказку почудесней,

Ты – соври… Опять пойдем в кино,

Где экран белеет, словно парус,

Где механик бьется у руля,

Где вздремнула тихо чья-то старость,

Чья-то юность тихо подошла….

Под волной исчезнет след неровный

(Галька колет нежные ступни),

От косы безлюдной до курорта

Все ясней огни, ясней огни…

Художника узнаю по бородке,

Стилягу – по развинченной походке,

Поэта – по задумчивому лику,

А вечер – на воде багреют блики,

Веселого – друзей имеет много,

Увижу я географа в дороге,

Влюбленный примеряется к букету,

И много солнца лишь бывает летом.

И так в приметах жизнь затрафаретил,

Что мог на все вопросы я ответить.

Но вдруг сегодня все переменилось:

Старик сердитый оказал мне милость,

Садились мы в вагон – он руку дал нам,

– Влезайте, но места оставьте дамам!

В вагоне оказались просто люди,

Которые не думали о чуде:

Рассеянно скучала тетка с сеткой,

Моряк смешил случайную соседку,

И вскоре мне поэта показали

(Его узнал бы я в толпе едва ли),

Играл он в карты, вкус искал в котлете,

Но думал ли о мраке и о свете?

И покупал поспешно на вокзале

Цветы – от нелюбви они увяли.

И только спрыгнул он на полустанке

Веселый, а грустинка в губ чеканке,

К нему не подлетела, не запела…

Хотя какое мне до них всех дело?

А поезд дальше шел, он мчался, мчался, —

И мир куда забавней показался!

Осенний лист вагоны подминая

Сверкали солнцем новобрачным мая,

И все приметы – листья золотые,

Перерезал колес тяжелый выем…

С тех пор не верю в них – приметы лживы

И только жив мой взгляд и сердце – живо!

Добряк внутри снаружи очень строгий,

Бывает лик святой, а дух – убогий,

И странно: нелюбимая приснится,

Холодный ветер обжигает лица,

На все вопросы не найти ответов,

Не верю в вас! Вы мертвые, приметы!

Останься!

Это я шепчу в слабой надежде…

Твой ответ, не щадя,

Высек прежде

Чем я взмолилась о нас

И пришла в стены храма,

Где холодные плиты пола

И нет мамы.

Собиралась гроза,

Было жарко,

Я стала за

Тобою, и мне стало жалко,

Лета и всего, что оно с собою уносит,

Останься, —

Пашня дождя просит…

Под косыми ударами ливня

Стебелечки ложились в ряд,

И пушистые ветки липы

Обломало и бросило в грязь…

И наотмашь слова твои били,

Были – ветра порыв,

Злые ветры стремглав сносили

шифер – с крыш…

От запруд ничего не осталось,

Смыло все и смело,

С нас стекала вода и жалость….

Все – прошло?

…Мы опомнились, молнией мечены

В крупных каплях – слез?

От рассвета до самого вечера —

Парад гроз…

Вам, девочкам с наивным сердцем

(Разлука с детством нелегка),

Так тягостно порой соседство

Скупого мира-старика.

И ноты ваших юных песен

С его шарманкой – вразнобой,

Уж очень беспричинно-весел,

Уж очень счастлив он собой.

Старик не ласкою встречает,

Клюкой подчас – исподтишка,

А беспричинно осерчает, —

То тяжела его рука.

Что ж, затянувшемуся детству

свой – небольшой – отмерен срок,

И девочки с наивным сердцем

Запомнят дедушкин урок.

Но чтобы не было так тяжко,

Дырявый вывернув карман,

Вдруг прослезится старикашка

И… черствый пряник сунет вам.

Мы заговорщики большие,

Так будем ими до конца.

Глаза не выморозит иней

Под сенью милого лица.

Перебираю я седины,

Как годы, где мы жили врозь,

И тают северные льдины

От пламени, что в нас зажглось.

Мы убежали на край света,

Пусть сбилась с ног давно родня,

Наш адрес держится в секрете,

Мы в зоне северного дня.

Мы в засекреченном квадрате,

И нам смешон их дальний зов.

А заговорщица в халате

Дверь закрывает на засов.

И так покойно нам под сенью

Другого, так крепка рука.

Обледенелые ступеньки

Нам не грозят пока.…Пока…

Старинных посланий прошли времена,

Но гордым стихиям обидно подчас,

Брюзжит океан и лопочет волна,

Что вот и пришел их падения час.

Придатком людей стали их почитать,