Читать книгу Молочный вамп - Наталья Патрацкая - Страница 6

Занзибару понравилось играть фараона, он легко вошел в роль. Короткие фильмы с его участием то и дело мелькали на экране. Ему позвонил Искандер и сказал, что вся страна Пирамид с удовольствием смотрит за приключениями фараона Занзибара. Яна задумалась над тем, что без женской роли любой фильм является научно – популярным. Потом она подумала, что кроме Клеопатры, были и другие женщины на желтом небосклоне. Она вспомнила о дочери Искандера. Девочка могла бы быть дочерью фараона Занзибара. Где взять женщину на роль любимой женщины фараона? А чего здесь думать? Черные длинные волосы Полины и ее красивые черные глаза могли бы публике понравиться. И назвать ее царицей долины Нила.

Не использованным оставался сам звездный корабль. Выбрали песчаное поле, на которое из космоса прилетал Буран, переодетый под межзвездный корабль. Корабль пришельцев пробегал по песку и останавливался, подняв песок в воздух. Когда песок оседал, был виден вездесущий фараон Занзибар на колеснице с неизменным желтым парусом. Из межзвездного корабля выходила в золотистом костюме Полина. Ее голову украшал шлем типа головного убора фараона. На плечах ее лежал круг, украшенный самоцветными камнями. За ней ходила стайка инопланетян. Фараон Занзибар глаз не мог оторвать от царицы инопланетян.

После своего возвращения из северной Африки Полина впервые почувствовала себя хорошо, она стала забывать страстную любовь с Искандером. По существу у них была страсть самая настоящая, но не умиротворенная любовь, а с Родионом – это вообще дружба в чистом виде. Она обожала небо за окном, эту шумящую листву, а песок ее не привлекал. Она от него устала.

Каким ветром ее в Африку занесло? Попутным и беспутным ветром любви. Нет, не она влюбилась, это Искандер в нее влюбился, да так, что и она повелась на его чувство. Они любили, они были счастливы, но очень короткое время. Солнце и смерть матери сказали любви – нет, жизнь их разъединила просто и со вкусом. Искандер не любил зимний холод, он его не понимал. И вот теперь Полине стало все равно, она стала забывать африканские страсти и жила с Родионом, весьма спокойным человеком, который свои чувства еще не разморозил.

Яна, после создания фильма о Занзибаре, решила отдохнуть. Яне стало все безразлично, пусть сегодня, но ей безразлично состояние своих любовных дел. А что такого, если Бор Борисович не обладает большим любовным потенциалом и с ним, как не парься, все впустую.

Яна подумала, что состояние отдохнувшего душой и телом человека, достигается не только сном, но и полной гармонией с жизнью, когда мозг перестают волновать все неприятности последних дней. Эти неприятности уже разложены по полочкам и пылятся до следующего нервного состояния или полной усталости. Погода за бортом обитания способствовала умиротворенности бытия. Это вчера было жарко в Северной Африке, это вчера был ливень и гроза, а сегодня – март и в погоде, и в душе, и в теле, что очень важно для общего отдыха. Она посмотрела на белесое небо, на пустую почту в сети, и даже вздыхать не стала. Тишина она и в Африке тишина. Откуда она почерпнула африканские страсти? Разумеется, от верблюда, на котором снималась Полина. Она перекинула свои фотографии в мини ноутбук, и он вполне мог представить ее африканскую любовь к Искандеру.

Что Яна узнал за последнее время? Что невольной причиной смерти матери Полины стал Бор Борисович. Он вытащил гантели, пудовую гирю и оставил их в середине комнаты на полу. Это он позвонил в дверь, и женщина бросилась открывать, но уже никогда больше ее не открыла. Догадалась ли об этом Полина, она не знает. А то, что Бор Борисович ходил Анне Сергеевне она и сама видела. Хотелось выяснить настоящий ли янтарь фараона.

Яна спросила о зерне у Инессы Евгеньевны, матери Платона. Она засмеялась и ответила:

– Когда отец Платона делал мне предложение руки и сердца, он подарил мне кольцо. Я в это время ела вареную кукурузу, и положила одно зерно кукурузы в коробку вместо кольца, а кольцо на палец надела. Я в шутку назвала это зерно Фараона. Почему? Я зерно случайно окунула в чернила. Раньше ручки с перышками макали в чернильницы с чернилами.

– Отлично. Я поеду, – сказала Яна распространительнице путевок в ближнее зарубежье.

– А я не поеду, – медленно проговорил двум женщинам красавец Платон, стоящий рядом с Яной.

Яна онемела от негодования. Она хотела ехать с ним! Она уже отпросилась с работы, а он ее подставил! Но она промолчала и отошла в сторону. Платон пошел и сел на свое рабочее место, в сторону Яны он не смотрел.

В комнату заглянула Полина, она посмотрела в сторону стола начальника и спросила:

– А где Платон?

– Многие стремились к Платону, – ответил ей умудренный жизнью Бор Борисович, вертя в руках карандаш, заточенный по всем правилам.

– Как вас понимать? – возмущенно спросила Полина.

– А так и понимайте, молодая леди, к нему всегда стоит очередь из женщин. Он вас слышит, но не видит из-за кульмана, – ответил он девушке и медленно повернул голову в сторону Платона. – Платон, ты, что не слышишь? К тебе дама пришла, очередная твоя поклонница.

– Слышу, но я занят.

– Труженик ты наш. Девушка, вы слышали ответ? Тот, кто занят, тот вас не ждет.

– Я поняла. Вероятно, я ошиблась комнатой.

– Бывает, – проворчал Бор Борисович и уткнулся в чертеж, который проверял без всякого на то удовольствия, но с большим знанием дела.

На обед в кафе Яна пошла одна, в сторону Платона она не смотрела.

Он подошел к девушке с подносом в руках:

– Яна, я не могу с тобой поехать! Понимаешь, не могу!

– Не можешь, так не можешь, а я поеду. Я никогда не была на берегу моря. Меня Бор Борисович уже отпустил.

– Прости, но без меня, – сказал Платон и удалился, унося свой обед на другой стол.

В вагоне поезда сидела группа туристов, ехавшая на экскурсию к морю. В группе было 28 женщин и два мужчины. Один мужчина ехал с женой, второй мужчина был свободен. Яна посмотрела на контингент, и спокойно достала книгу.

Единственный, свободный мужчина из 28 женщин безошибочно выбрал ее! Он просто сел рядом с девушкой, читающей в вагоне книгу, в то время как остальные представительницы туристической группы тихо переговаривались между собой.

Яна посмотрела на мужчину невидящим взглядом, словно смотрела сквозь него, перед ее глазами была диадема из янтаря. Кому чего, а ей хотелось золотую диадему, пронизанную солнцем сквозь янтарь.

– Девушка, можно я сяду рядом с вами? – спросил молодой человек.

Яна мельком взглянула на очень короткие волосы над молодым лицом, и пододвинулась к окну. До окна оставалось одно посадочное место. Минут через пять рядом проехал грузовой состав, из которого вылетел камень. Этот камень на большой скорости врезался в окно рядом с Яной. Стекло рассыпалось на мелкое крошево и осыпало ее с ног до головы. Она встала. С нее посыпался стеклянный дождь.

Люди заохали.

– Получила я стеклянную диадему, – сказала Яна, ни к кому не обращаясь.

– Простите, я не хотел вас подвигать к окну, все случайно получилось, – быстро заговорил парень.

Плацкартный вагон, как единый зал, в нем всем все интересно. Яна быстро стала личностью номер один, оказывается и без конкурса красоты можно достичь некой популярности. Стекло с пола вымела проводница обычным веником. Остатки стекла оставались в деревянной раме вагона. Свежий ветер гулял по вагону. Проводница принесла липкую пленку и залепила отверстие в стекле, пробитое куском твердой породы.

Молодой человек, увенчанный короткой стрижкой, сказал, что его зовут Самсон. Имя Яну заинтриговало. Она перестала на него сердиться, словно он был виноват в том, что стекло разбилось. И только тут она заметила галстук на его шее, на котором был изображен конь. Галстук ему подходил во всех отношениях: Самсон был весь холеный и лоснящийся, как породистый конь. От него исходил отличный запах мужского одеколона, очень тонкого, излучающего свежесть своих компонентов.

Яна не думала о том, в каком вагоне повезут в Янтарную столицу со старого, голубоватого вокзала с башенками. Она всегда ездила в купе, а тут собрался веселый табор экскурсантов в плацкартном вагоне. Самсон создал вокруг Яны свое поле, которое опекал. С ним было уютно и вкусно. Он угощал девушку теми продуктами, которые взял себе в дорогу. У нее ничего кроме бутербродов из белого нарезного батона с маслом и сыром не было – ее сухой, дорожный паек.

Проводница принесла чай в стеклянных стаканах с подстаканниками времен далеких, рядом положила сахар в маленьких брикетах. Дома Яна чай с сахаром никогда не пила, но в вагоне вкус менялся, здесь хотелось того, чего нельзя.

Мягкие нежные руки Самсона порхали рядом, они словно клеились к девушке своими клеточками, и ей это начинало нравиться. Вскоре Самсон ушел и пришел в симпатичном спортивном костюме, держа в руках плитку шоколада с орешками. Яна ему улыбнулась и отложила в сторону книгу.

За окном темнело. Они вышли в тамбур. Это было единственное место в вагоне без глаз и ушей. Хотя, какие у них могли быть секреты от окружающих? Как оказалось, на данный момент времени они были свободными людьми, не обремененные семьями.

Яна была девушкой среднего мужского роста, со светлыми волосами, с серыми глазами. Самсон был чуть выше ее, обладал правильными чертами лица, большими карими глазами. Он казался стеснительным молодым человеком и очень даже обаятельным.

Нет, она никогда не мечтала о таком поклоннике, хотя понимала, что годы идут. Она хотела окончить институт, и окончила его. Конечно, она еще была свободной девушкой, если не считать романтической связи с Платоном, который везде успевал: и дома, и на работе. Он был такой человек, на которого никто не обижался, и все считали за счастье общаться с ним, любимцем дам всех модификаций.

Янтарная столица пленила экскурсантов маленькими улочками, очень известными по фильмам, и поэтому до боли знакомыми. Янтарь был во многих магазинах, Яна смотрела на него, но не понимала, что ей нежно из этого янтаря. Понятно, что янтарную диадему, но какую? Бусы из янтаря лежали на прилавках магазинов солнечной россыпью, мило обработанные, и подобранные лишь по величине.

На автобусе экскурсантов повезли в менее известный город, с маленькими, историческими домами и одним анекдотом, что семья в стране состоит из трех личностей – он, она и собака. Такой состав семьи вполне устраивал Самсона, он и рассказал этот анекдот. Странное чувство стадности в покупках довело Яну до того, что денег на янтарь у нее не осталось. Но о своем желании Самсону она не рассказывала, янтарная диадема – ее мысленная мечта.

В музее моряков и рыбаков ее удивили тем, что моряки больше получали денег от привоза товаров в виде интересных бутылок с портвейном, чем от ловли рыбы. А дома у рыбаков были вполне приличные, между прочим. Балтийское море произвело на нее должное впечатление своим прохладным дыханием. Самсон так и ходил рядом с Яной, с ним она простилась на вокзале…

Вместо янтарной диадемы Яна привезла домой португальский портвейн в красивой бутылке, которая ей нравилась больше содержимого. А, почему Самсона нельзя считать янтарной диадемой? То и другое достается победителю. И, наконец, у Яны появился личный друг по путешествию.

Отец Самсона, Антон Николаевич, работал директором фирмы. Яна попала в обеспеченную среду обитания. Матерью Самсона оказалась прекрасная женщина с огромным конским хвостом собственных волос, Анна Андреевна. Тактичная женщина обволокла Яну врожденным обаянием. Девушка почувствовала, что попала в крепкие сети, и ей не вырваться из их среды. Ее поймали, словно рыбу в море. Да и вырываться из мягких, вкрадчивых объятий Самсона Яне не хотелось.

Сотрудники спокойно выслушали рассказ Яны о поездке, о женихе.

– А я, что говорил!? – спросил или сказал Бор Борисович Платону.

– Нам надо было поспорить на их свадьбу, – отозвался Платон.

– Вы о чем? – спросила Яна.

– О тебе, – ответил Платон.

– Так, подробнее, если можно.

– А чего говорить, экскурсовод выполняла задачу платной свахи. Тебя, Яна, высчитали, и решили, что ты подойдешь сыну нового директора. Ты теперь работаешь на фирме отца своего жениха. С новым директором ты не знакомилась, по штату тебе это не положено. А директор про тебя узнал, спросил у нас грешных, да и послал со своим сыном на экскурсию, – объяснил Платон обстоятельства дела.

– Отлично, а кто в меня камень запустил?

– Случайность, – грустно отозвался Платон.

Яна жила в однокомнатной квартире в панельном доме. У Самсона была огромная квартира в дворянском гнезде, так называли группу кирпичных башен. Самсон и Яна купили маленького щенка, создав прообраз семьи из его анекдота.

Квартиру родителей Самсона разменяли на две двухкомнатные квартиры, но… Самсон отказался прописывать невесту в квартире. К его родителям дорога ей была закрыта. Яна вернулась в однокомнатную квартиру и вышла на работу, с которой ее еще не увольняли. Ее мимолетное, гражданское замужество было выгодно одному человеку – Самсону. Он под предлогом женитьбы отхватил двухкомнатную квартиру у родителей. Хорошо, что они так и не расписались официально!

Платон и Бор Борисович встретили Яну радостными криками, и промолчали в ответ на ее рассказ о последнем переселении, это уже не их ума дело. Они люди тактичные.

Полина, узнав об очередном промахе в замужестве Яны, пришла в квартиру Самсона. Он одиноко сидел на кожаном черном диване, перед ним стоял черный столик и смотрел он в черный телевизор. Самсон был в своей черной стихии предметов, ей ли этого не знать!

– Привет, Самсон! Со свободой тебя! – воскликнула Полина, снимая норковую шубку.

– Привет, Полина! Я рад видеть тебя в моих пенатах, – ответил Самсон. – О, мой любимый мех появился!

– А почему ты не купил шубу невесте?

– Незачем баловать Яну и выращивать из нее баловня судьбы.

– Держишь Яну в ежовых рукавицах.

– Не твоя ее судьба, а мою совесть ты не потревожишь.

– Понятно, без тебя не обошлось в жизни Яны. На вид ты такой мягкий да ласковый, как эта норковая шуба, да не тобою она куплена!

В своей квартире Анна Андреевна, взяла в руки, издававший трели сотовый телефон:

– Бор Борисович, это ты опять? Просила тебя по-человечески к нам домой не звонить!

– Анна Андреевна, объясни, почему вы Яну домой отправили?

– Не лезь в наши дела, это не нашего с тобой ума дело.

– Политика такая у твоего благоверного?

– Не сыпь соль на рану, и так больно и тревожно. Меня в это дело не пускают, сама по ней и Самсону скучаю.

– Анна Андреевна, я скучаю без тебя. Встретимся?

– Зачем? Все быльем поросло.

– На работу бы вышла, чего дома сидишь?

– С несостоявшейся невесткой в одном подразделении работать?

– А что такого?

– Ладно, без меня обойдетесь.

Антон Николаевич, вызвал Полину к себе в кабинет.

– Полина, ты зачем к Самсону ходила?

– А вам уже сообщили? Я только хотела ему сказать, что он сурово обошелся с Яной.

– Ты куда лезешь не в свое дело? Зашла бы в кабинет Самсона на работе, а ты к нему домой пришла. А насчет их жизни, не лезь ты к ним с советами. Все под контролем.

– Суровый у вас контроль.

– А теперь по делу… Ты хорошо знаешь английский язык? Насколько мне известно, ты занималась на курсах английского языка.

– Давно это было.

– Недавно. Есть предложение, нам с тобой поехать в Морскую страну.

– А как на это ваша жена прореагирует?

– Ты поедешь в командировку со мной, и это называется работа, – назидательно ответил Антон Николаевич.

– Понятно, работа есть работа, я поеду, – покорно согласилась Полина.

Морская страна находилась в двадцати минутах езды от фирмы, и оказалась обычным санаторием, где Полина и Антон Николаевич прожили неделю своей командировки.

Через неделю в тот же санаторий приехали Бор Борисович и Анна Андреевна. Две пары встретились на обеде за одним с Платоном. Тактичность высшей степени проявили все четверо, никто никому не сказал ни слова упрека, после обеда разошлись в том составе, в каком приехали по своим номерам.

К ужину Полина и Антон Николаевич покинули санаторий.

Яна вышла на работу, и удивленно заметила, что за столом начальника сидит Платон.

– Платон, ты почему на чужом месте сидишь? – спросила Яна, улыбаясь.

– Яна, это теперь мое место. Приехал Антон Николаевич из командировки, меня повысил, а Бора Борисовича понизил в должности.

– Интересно. Напомни свое отчество, господин начальник? Ты родственник директора?

– Нет, даже не племянник. Меня повысили.

– И ты об этом спокойно говоришь?

– Я и живу спокойно, как нормальный холостой мужчина без вредных привычек. Яна, поедем вечером в гостиницу, есть одна на примете, отметим мое повышение. Ты вся своя, хорошо влилась в дружный коллектив руководства, – с иронией проговорил Платон.

– А если я не поеду?

– Поедем в другой раз, у женщин свои причуды. Кстати, торт стоит на чайном столе. Я пошутил! Я не начальник!

– Так ты мне больше нравишься. Уйди с чужого места! – прикрикнула Яна.

– Торт в честь твоего возвращения из длительного отпуска.

– Ты очень любезен, благодарю. Я не пойму: где ложь, где – правда.

– Правда, в том, что я хочу быть с тобой. «Я – хочу быть с тобой»! – пропел он последнюю фразу и посмотрел на белый потолок.

– Ты и так со мной на рабочем месте.