Читать книгу Стихотворения и поэма «Живой жемчужины» - Наталья Петровна Гаврикова - Страница 2

С высоты предвечернего часа

Лист летит – над ступенями вниз,

Забываясь в кружении частом,

Словно в этом чарующий смысл.

Между небом и Волжским откосом —

До аккордов нездешней весны —

Он в тумане летит безголосом

Сквозь мои разветвлённые сны.

Сон и явь он связует навеки,

В нём воздушные встретились реки,

Те, которым над сетью дорог

Дал своё направление Бог.

Знает лист обо всём случайном,

Что разводит и сводит вдруг:

О возвышенном, сложном, тайном…

Попадая из круга в круг,

Он закручен, заверчен – в жажде —

Никогда не достичь земли,

Одержимый мечтой бесстрашной,

Словно солнце, войти в зенит.

Не пролетайте мимо, журавли!

Заденьте сердце временной печалью,

А небо – угловатыми плечами,

Которые вычерчивает клин.

Струи скользнут по крыше черепичной,

Закружат листья от рыданий птичьих,

И пёс невольно морду задерёт

На этот оглушительный полёт.

От ветра раскачаются качели,

Фонарь засветится, как будто в час вечерний,

Седая память перечтёт потери.

Нахлынув, тени приоткроют двери…

Сквозняк по окнам яростно хлестнёт, —

Планета повернётся – и замрёт.

Всё вспомнится: отчаянье, страданье…

Но всё-таки, над горечью земли,

От Родины – в глубины мирозданья…

Не пролетайте мимо, журавли!

Осень, подруженька, где ты?

«Наша», – шептала вослед

И своим златокрылым приветом

Избавляла от множества бед.

Модница осень – душа маскарада,

Платьев твоих – не сочесть!

Ты была, как волшебница, рядом,

И разлука с тобою – болезнь.

Ворожея прекрасная, скрылась,

Словно лучи за рекой.

Сколько же снов мне приснилось

Под твоей судьбоносной рукой!

Скрытная осень, какая же тайна

Твой затуманила взор,

Любящий, странный, печальный?

Не забыть очарованный бор!

Осень, волшебница, как же

Ты могла так поспешно уйти,

И хрустальный ноябрьский ландыш

На прощанье прижала к груди?

Щедро добавила в реки, —

Чтоб не остыли, – огня.

Чуткая осень, заплаканы веки,

Что же ты скрылась, маня?

Не пришлю Вам писем с многоточьем —

Нежеланный, может быть, сюрприз.

Вы теперь получите по почте

Мой единственный осенний лист.

Тот, что ближе был к моей ладони…

Опалённый – он невольно стонет.

Рано облетевший – тихо плачет.

Хоть для Вас он ничего не значит,

В нём судьбы связующая сила,

Чтоб Вы знали – не совсем чужой! —

Как же безрассудно Вас любила

Девушка с холодною душой.

Я шла к тебе вечность, которая – день,

По пене морской и по лучику.

Ты ждал меня, словно пропавшую тень,

Нагнувшись к волшебному ключику.

Ты выходил из сквозящих углов,

Все вещи глубинно светились.

И не было больше ловушек и швов,

И даже круги раскрутились!

Я тихо к тебе обратилась: «Прости —

За нежность, за шаг в неизбежное».

Ты обнял меня и сказал: «Не грусти,

Коль тьма отступила кромешная».

И не было страсти и боли в крови,

А был разговор нескончаемый

И шёпот узнавшей о счастье любви,

Впервые всем небом прощаемой.

И души раскрылись, как в поле цветы,

Друг друга узнали доверчиво,

И не было фальши и плена тщеты

В слиянии их гуттаперчевом.

Касаясь незрячей рукою стены,

Я тронула все выключатели —

И звёзды зажглись, словно детские сны,

И комнату ветер раскачивал.

О, друг мой, как же я бессильна

Пред тайной сущностью любви,

И наша близость равносильна

Слиянью неба и земли.

Свою не праздную победу,

Лишь чутко-чутко льну к тебе.

А время близится к рассвету…

Как ночь темна в твоей судьбе!

Морозного узора полудрёма,

Сиреневые блики на окне.

Как призрачно, тепло и странно дома,

И я одна, и очень грустно мне.

Я память слушаю, реальность забывая,

И слёзы не смываются мои.

Жизнь мёртвая и смерть живая —

Туманно перепутались они.

И липнет к потолку лиловое распятье,

И шаркают минуты на часах.

Незримой мамы свадебное платье

На звёздных колыхается весах.

Вспомнил ты: цыганка ворожить

По ладони стала на рассвете, —

Предсказала: «Долго не прожить

Силачам и бунтарям на свете».

Это было так давным-давно,

Что, казалось, навсегда забылось.

Словно крест, больничное окно

На снега от сердца отдалилось.

Ты сказал: «О, вьюга, не дразни

Ты меня метельной белизною,

Сочтены мои земные дни,

Болен я и телом и душою.

Я хотел бы, как и ты, летать,

Не жалея светоносных крыльев,

Я хотел бы дух свой испытать,

Посмеяться над своим бессильем —

И увидеть самого себя

В звёздной торжествующей юдоли, —

Широко и пристально любя,

Навсегда избавиться от боли».

Когда отец и мать безжалостно исчезнут

Во глубине веков,

Случится неизбежное:

Заговорит цветок.

Ты – к моему одиночеству —

Только покрепче прижмись:

Может быть, биться захочется

Сердцу, забывшему жизнь.

В сказочной дымке – певучее,

Звёздное лето в глуши, —

Звёздочки счастья, падучие

К тайнам влюблённой души, —

Искорки смеха наивного,

Юбки, порхнувшие в пляс,

Лучики взгляда призывного —

В чуткий предутренний час, —

Тихое конское ржание —

За растворённым окном.

Страстная дрожь обожания —

Править бедовым конём, —

Ветви деревьев шептальные,

Жарко дурманящий стог,

Кладбище – близкое ль, дальнее…

За поворотом дорог.

Что-то ещё запредельное, важное,

Вспомнить боюсь…

Словно бы песнь колыбельная,

Снится всю жизнь Беларусь.

Ты – к моему одиночеству —

Только покрепче прижмись:

Может быть, биться захочется

Сердцу, забывшему жизнь.

Друскининкай! Твоих снежинок – море,

То быстро, то медлительно летят.

И отражается парящий свет во взоре,

Когда они ликуют и грустят.

Я можжевёловый расхваливаю воздух —

И вслушиваюсь в говор прибалтийцев.

Он – музыка: в высоких гласных – сосны,

В созвучиях – морской прибой, граница.

А берег Немана прочерчивает путь

От гулкого великого костёла —

До русской церкви, где вся роскошь – суть

Молитвы у церковного престола.

Загадочные лебеди в реке,

Не двигаясь, внимают снегопаду,

И пишет жизнь в своём чистовике

О лебединой верности балладу.

Друскининкай, ты сердцу очень дорог,

Но к тихой русской церкви подходя,

Я разглядела в капельке дождя

Свой волжский приближающийся город.

Рыжий застенчивый ельник,

Мякиш земного покрова;

Мелкий ершист можжевельник,

Воздух струится лилово.

«Свить!» – щебетнул собеседник,

С трепетом солнечным дружен.

Чутко над снегом последним

Белая бабочка кружит.

Лес – как таинственный остров —